Глава одиннадцатая
Элис могла бы и дальше печатать на машинке и не ходить к ручью, если бы не Альфред.
Между завтраком и первой сигаретой однажды утром он спустился вниз, немного покопал землю вокруг и нашел несколько граммов золота. Не фальшивого золота, не сияющей слюды, а настоящего, чистого золота! Ничто так не возбуждает людей, как золотая лихорадка. Этим вечером все, кто не был на разработках, ринулись к берегу, чтобы лихорадочно промывать породу.
Профессор сошел вниз и принялся наблюдать за происходящим. Это же сделал и Барк. Но если профессор открыто улыбался, то на лице мистера Уолша появилось изучающее выражение. Когда Ланс нашел небольшой самородок, Барк мягко посоветовал ему поставить зубные коронки.
– Отнесите это к дантисту, – со знанием дела сказала Элис. – Он купит. Только, конечно, сначала надо хорошенько отмыть его. Поезжайте прямо в Куму, чтобы поставить пробу.
– Там нет никакого золота, чтобы отмывать его, – объяснил Барк Уолш жестко и безапелляционно, повернулся и пошел широкими шагами наверх.
– А я говорю, что есть, – заявила Элис, – и докажу это.
Конечно, у нее был один шанс на миллион, и она не была приучена к труду, но Элис уже давно занималась золотоискательством. Не этим вечером… но много вечеров до этого. Ведь интерес к золоту может всецело поглотить человека. С наступлением осени мальчики проводили свое время в уютных комнатах, играя в покер, слушая пластинки, писали письма домой. Но Элис искала золото.
Это случилось однажды днем. Солнце освещало бараки, посылая длинные лучи сквозь узкие, временные окошки и освещая скудную обстановку внутри. Но у ручья было чудесно. В воздухе царил май. В лазурном небе носились коричнево-белые барашки облаков.
И Элис улыбалась своему отражению в ручье. Вдруг она увидела самородок. Элис не ошиблась, это было чистое золото. Она засмеялась во все горло. Все произошло, как в сказке. Не надо ничего мыть, переворачивать все вокруг, не надо никуда всматриваться и барахтаться в грязи. Просто протяни руку и возьми!
Она вынула его из воды. Самородок был не очень крупным, но довольно увесистым. Элис оценила его со всех сторон.
– Не все то золото, что блестит, мистер Уолш, – произнесла она театрально, – но это блестит, и оно – золото!
Когда Элис закончила оценку, она удивилась тому, как быстро пролетело время. Майский день подходил к концу, и наступали сумерки.
Элис взглянула на бараки и увидела, что освещающий их свет уже уходит. Она тщательно упаковала находку и положила золото в сумку. Потом усмехнулась про себя. Берегитесь, идет героиня-завоевательница! Она побежала вверх по лестнице.
Элис не услышала приближения постороннего. Ни хруста кустарников, ни скрипа шагов, ни шелеста – ничего! Он просто внезапно появился перед ней.
– Привет, крошка, – тихо произнес человек.
Это был, конечно, Грант, он, должно быть, рано закончил работу и направлялся вниз, в Киандру, где нюхом чуял спиртное. В Эдамленде не было кабаков. Элис осознала, что слишком много времени провела у ручья. Какую глупость она совершила, что так тщательно изучала самородок!
– Пожалуйста, отойдите в сторону, Грант, – холодно произнесла она.
– Что, если я этого не сделаю, моя сладость, вы будете кричать и звать своего Уолша?
Элис бросила взгляд на бараки. Даже если она решится кричать, вряд ли кто-нибудь услышит ее. В это время, ранним вечером, большинство мужчин были в душевых, шумно бегая друг за другом, вопя во все горло песни, смывая рабочую грязь. И естественно, они не услышали бы ее.
Грант все ближе подходил к девушке. До этого она замечала только его липкие губы, но сейчас увидела похотливый взгляд и открытый слюнявый рот. Элис отступила на шаг, и это было ошибкой. Грант мог почувствовать, что она его боится. Он грубо рассмеялся, и она поняла, что Грант собирается ее поцеловать. Элис с содроганием почувствовала, что если этот человек до нее дотронется, то она просто умрет.
Элис открыла рот, чтобы закричать, неважно, услышит ее кто-нибудь или нет. Мужчина придвинулся слишком близко… Элис сделала мучительную попытку. Но се уши будто заложило ватой. Тишина… «Я не могу кричать», – подумала она.
Грант заливался хохотом, ощущая себя хозяином положения. Его руки обвивали ее за талию, и он потащил ее вниз.
– Иди к гаражам, – приказал он, – и без шума, – добавил мужчина, осторожно оглянувшись на бараки.
– Нет, – прошептала она. Элис могла только шептать.
– Почему нет? Ты была там достаточно часто с молодым Бристером.
– Мы слушали пластинки, мы…
– Расскажи это своей бабушке, крошка, – усмехнулся Грант.
Он увлекал ее все ниже и ниже, еще несколько шагов – и они выйдут за пределы слышимости…
– Стойте! – резко произнесла она.
– Я еще не начал, – засмеялся он.
– Я… я мыла золото, – отчаянно произнесла Элис.
– Я знаю, я видел, моя сладость. Она лихорадочно думала.
– Вы видели, что я нашла что-то?
– Это ж смех! В этом ручье ничего нет.
У нее появился шанс освободиться из ненавистных объятий, избежать насилия. Элис чувствовала, что может поймать его на жадности. Тяга к золоту должна быть у него сильнее, чем тяга к женщине, подумала она, и сделала первую попытку, тихо сказав:
– Я там кое-что нашла.
– Извини, Эл, попытайся придумать что-нибудь получше этого. – Он тянул ее вниз.
– Я покажу вам это, – предложила Элис.
– Это фальшивое золото, сияющая слюда, – он остановился, но продолжал держать девушку в своих руках.
– Взгляните, – сказала она, вытащила самородок, и камень ослепил его.
Сумерки уже сгущались, почти наступила ночь, но светила луна. Грант взял самородок одной рукой, а другой все еще держал Элис. Мужчина покрутил его в своих пальцах, затем поднял к свету. Потом быстро проговорил низким, возбужденным голосом:
– Похоже на золото… это не слюда… Есть перочинный ножик?
– Здесь, – сказала Элис, – здесь же и фонарик.
Несомненно, золото сыграло свою роль!
Ослабив хватку, Грант взял ножик, его пальцы соскользнули с ее руки. Она еще продолжала стоять возле Гранта некоторое время, чтобы усыпить его бдительность, затем, когда внимание мужчины полностью сосредоточилось на золоте, стремительно сбежала.
Элис слышала проклятия Гранта в темноте, так как успела вырвать фонарик из его рук. Она не знала, относились ли эти проклятия к тому, что она убежала, или к тому, что он не мог оценить самородок без света. В любом случае золотой слиток теперь принадлежал ему.
Элис стремительно бежала вверх по лестнице, но на самом верху ее схватила чья-то рука.
– Проклятье! Что вы здесь делаете? От кого вы так бежите?
Это был Барк Уолш. Он, должно быть, вышел на террасу, чтобы покурить, так как в руке держал трубку.
– Ответьте мне, – настаивал он.
– Я… я просто поднималась от ручья, я торопилась. Мне показалось, что прозвенел колокол на ужин.
– С каких это пор вы стали такой пунктуальной?
– Я… я очень проголодалась сегодня вечером, – выпалила Элис.
Барк Уолш все еще не отпускал ее руку.
– Подумайте еще раз, – предложил он ей беспощадным голосом.
Слегка дрожа, Элис проговорила, заикаясь:
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Мы говорили о вашем исчезновении. Я не знаю, где вы пропадали. Скажите мне, мисс Эннан.
– Я уже сказала вам, что очень долго мыла породу на ручье.
– Но не так долго. Уже полчаса, как наступила темнота. Что вы делали в это время?
– Это касается только меня, – сказала Элис. – И я не советую вам вмешиваться п мои личные дела.
– Это также и мои дела. Вот почему я спрашиваю. Каждый мужчина под этой кровлей – это мое дело.
– А я женщина, – глупо произнесла она.
– Вы ребенок, причем весьма капризный, к тому же, как я подозреваю, весьма непредсказуемый! Хорошо, я жду, мисс Эннан.
– Ну и ждите! – бросила она. Элис повернулась, чтобы уйти, но он, все еще держа ее за руку, внезапно развернул девушку обратно.
– Не говорите со мной таким тоном, – приказал гневно Уолш.
Дерзкие слова застыли на губах Элис. Она секунду помедлила. Лицо мистера Уолша в темноте было строгим, даже безжалостным. Она должна сдержаться, хотя бы ради отца, которому придется расплачиваться за своеволие дочери.
– Я прошу прощения, – глухо проговорила она.
– Уже лучше, – Барк выпустил ее. – Почему вы были там так долго?
– Я… я смотрела на луну.
– Одна?
– Конечно, одна! – Ответ девушки прозвучал резко.
Барк стал весело смеяться.
– Не нужно так сердиться. Смотреть на луну можно и в компании, – он взглянул вверх, на небо. – Некоторые люди могут подумать, что мы с вами сейчас любуемся луной.
– Любоваться луной с вами? – Ее голос был таким обескураженным, что он опять принялся громко хохотать.
– Это совершенно неправдоподобно для вас, малышка? Я слишком стар для этого?
– Не стар, но…
– Но?
– Невозможно! – взорвалась она. – Просто невозможно!
К ее удивлению, он снова взял ее за руку.
– Ну, давайте же, вырывайтесь, – просил он. – А я вас нахожу просто невозможной.
Она, конечно, не стала вырываться, а просто позволила своим пальцам безвольно лежать у него в руке.
– Идите и переоденьтесь, – приказал он. – У вас не очень-то презентабельный вид. Прежде чем вы уйдете, я должен сказать, что очень хотел бы верить вашему заявлению, что там внизу вы были одна.
– Конечно, я была одна.
– Мне известно, что в лагере околачивается один тип…
– Я была одна. Удовлетворены?
– Не совсем, но раз вы так говорите, то придется вам поверить.
– Я так говорю, – произнесла Элис.
Он снова занялся своей трубкой.
– Вы ничего не скажете мне, Элис?
– Нет. Нет!
– Хорошо, не надо так волноваться, а то люди могут подумать, что я вас обидел…
Барк задумчиво сунул трубку в рот.
– Умойтесь, – проговорил он.
* * *
Весть о золоте разнеслась с быстротой молнии.
Грант понес самородок не в Эдамайнеби и даже не в Куму. Он отнес его как можно дальше. Но все же о найденном золоте каким-то образом узнали повсюду. Однажды утром у ручья появились три старателя. Но уже днем их стало пятеро. А через неделю к ручью явились уже сто человек.
Барк Уолш немедленно принял контрмеры. Он позвонил властям, стал забирать имущество у каждого старателя, писал протестующие письма о нарушении прав земельной собственности. Он перекрыл Эдамлендский тракт и установил вокруг ручья колючую проволоку.
Уолш даже заставил Френка Гранта спуститься вниз и публично объявить о том, что он нашел вовсе не золото, а обыкновенную слюду. Однако люди все равно приезжали в поисках своего шанса.
– Но это было золото, – забывшись, проговорила Элис, и… Барк услышал ее.
Он подошел к ней.
– Откуда вам известно об этом, молодая леди?
– Я… я думаю, что это было золото. Ланс нашел золото, и повар нашел золото, значит, и это тоже было золото.
– Вы не ответили на мой вопрос. Что вы знаете об этом?
– Ничего… – Если Барку Уолшу дозволялось лгать насчет того, что это была слюда, то она тем более имеет право скрывать свою осведомленность в этом деле.
Барк хмуро посмотрел на нее, затем пожал плечами.
– Я должен сказать, что нашел его… Грант. – Намеренно ли Уолш подчеркнул это имя? – Кроме всего прочего, он согласился остановиться только на этой находке и не пытаться мыть больше. Прежде всего, главным для каждого работающего здесь по контракту должен оставаться порядок. Вы понимаете, какая лихорадка здесь может начаться из-за куска золота таких размеров! Грант также быстро согласился, когда я попросил его объявить всем, что это было вовсе не золото.
– Это довольно легко сделать, – проговорила Элис. – На деньги, вырученные от этого самородка, он может выпить неограниченное количество спиртного.
Уолт опять остро взглянул на нее, и Элис прикусила язык.
– Почему вы хотите, чтобы он лгал? – не удержалась она от вопроса.
– Я удивлен, как об этом может спрашивать дочь профессора Эннана. Если подтвердится, что это действительно золото, то все власти, все военно-воздушные силы, армия, флот и полиция не смогут остановить толпу. Они побегут сюда из каждого города, каждого штата, каждой страны. Вы не знаете, какие непредсказуемые последствия может вызвать один лишь возглас «Эврика»?
Элис вспыхнула, и он едко произнес:
– О, я забыл, вы же не учились в школе. В школе вам рассказали бы, что это такое.
– Мы говорим о золоте, – напомнила она.
– Нет, слюде! Если бы найденный кусок был золотом, то это могло угрожать нам огромными расходами. Вода, Элис. Использование воды. Все должна будет делать вода. – Он сделал паузу. – Теперь вы поняли?
– Да. Мистер Грант получил деньги?
– Но мы же говорим о его находке, не так ли? – Глаза Барка Уолша опять внимательно посмотрели на нее.
– Конечно. – Элис быстро отвела взгляд. – За исключением того, что он сказал толпе.
– Это и было его вознаграждением, – произнес Уолш. – Мы все когда-то получаем свои награды.
– Награды за молчание, – кивнула Элис, думая о своей награде за то, чтобы не говорить Барку Уолшу всей правды.
Награда за то, чтобы сохранить профессора на этой работе, которую он так любил.
