Глава шестая
Мы увидели Банни Смайта только за обедом. Он прислал записку, что снял отдельную гостиницу, и пригласил нас пообедать там.
– Заказал вино и решил немного смочить горло, – сказал он, поднявшись нам навстречу. – После такого тяжелого дня вполне созрел, чтобы хорошенько поработать ножом и вилкой. Мечтаю о куске жареного мяса.
Он переоделся к обеду, но во всем христианском мире не найдется сюртука, который на Банни выглядел бы элегантно. Особенно ему не шел черный цвет. У него был врожденный талант собирать на своем костюме всю пыль, волосы и грязь, которые попадались на пути. Его сюртуки всегда напоминали тряпку для пыли. В куртке для загородных прогулок, высоких сапогах и кожаных брюках он смотрелся намного лучше. В вечернем туалете его можно было принять за плакальщика на похоронах простолюдина.
Когда мы расселись за столом и налили по бокалу вина в ожидании баранины, я спросила:
– Удалось нам найти Депью, Банни?
– Его и след простыл, ни в одном из отелей он не останавливался. Конечно, есть и частные дома.
– Не думаю, что сэр Чонси останавливается в частных домах.
– Вполне возможно, если его приезд должен оставаться в секрете.
Мы рассказали Банни, как провели время в его отсутствие, не упустив ни одной подробности. Хотя старались не заострять вопрос о папиной причастности к шпионажу.
– Так вот где бросила якорь миссис Мобли, – сказал он.
– Вам случалось раньше встречаться с лордом Фарфилдом, Банни? Что вам о нем известно? – спросила я. Банни наезжал в Лондон в Сезон увеселений, у него там было много школьных друзей и приятелей по Кембриджу – Банни проучился один семестр.
– Немного необузданный тип, гуляка, щеголь, наследник старого лорда Олбемарля, унаследует его титул и поместья. Одно в Гемпшире, другое где-то на севере. Отец – маркиз. Когда-нибудь Фарфилд будет богат, как Крез, пока что ходит с дырой в кармане, играет на скачках.
– Может он и на голубей ставит, – предположила я. – Не представляю, что еще его могло связывать с папой.
– Никогда не слыхал, чтобы этот денди ставил на голубей, – сказал Банни. – Хотя, раз уж об этом зашел разговор, они сейчас увлекаются поросячьими бегами, собачьими и Бог весть, чем еще. Выколачивают деньги из всего, где можно. Спросите у него сами, вы ведь говорили, что он должен зайти вечером?
– Да, мы ждем его, – не знаю, почему я смутилась.
Банни заметил это.
– Для вас, дорогая, эта птица летает слишком высоко, – в голосе его звучало предостережение. – Высший свет от него без ума. Вращается в самых верхах, даже выше.
Охладить мой интерес к барону Банни не удалось. Как раз наоборот, мне захотелось ближе с ним познакомиться, если можно, даже заинтересовать его своей персоной, хотя теперь он казался еще более недосягаем, чем раньше.
Принесли баранину, мы накинулись на нее с большим аппетитом. Когда подали чай, я сказала:
– Интересно, когда придет лорд Фарфилд. Возможно, он уже идет, надо идти наверх, как можно скорее.
Миссис Ловат поддержала меня. Раньше мы часто сетовали бывало на недостаток хороших молодых людей и Хайте. Мы даже не считали страсть к азартным играм уж очень большим недостатком, при условии, что юноша обладал достаточными средствами, чтобы не делать долгов. Лорд Фарфилд мог рассчитывать, что его отец оплатит счет в случае крайней необходимости.
Мы спешно поднялись в номер, дожевывая на ходу обед. Фарфилда не было. Прошел целый час, прежде чем раздался его легкий стук в дверь. Он вошел в роскошном вечернем туалете, который сидел на нем, как вылитый, словно он родился в этом костюме. Черный наряд, который оживлял только ослепительно белый шелковый галстук, очень шел к его ясным голубым глазам и прекрасному цвету лица.
Пока он раскланивался и произносил принятые в данных случаях любезности, я гадала, где он захочет сесть. Он прошел к дивану и занял место рядом со мной. Я почувствовала, что краснею, но не стану отрицать, что была очень польщена.
– Что же это за дело, которое вы хотели с нами обсудить, лорд Фарфилд? – спросила я, когда обмен любезностями был закончен.
– Он несколько смущенно смотрел на Смайта, но сказал: – Видите ли, я полностью разделяю увлечение вашего папы голубиным спортом. По правде говоря, я приобрел немало денег на своих лошадях – готовил их к скачкам. Голуби столько не дадут, но у вашего отца, как я слышал, есть редкий экземпляр по кличке Цезарь, кажется. Не хочу показаться жестоким, но так как отца уже нет, я хотел узнать, не собираетесь ли вы продать птиц, я был бы не против приобрести Цезаря и Клео, а может быть, и еще несколько штук.
– А, так значит, вы познакомились с папой на почве голубей! – воскликнула я.
– Познакомился? – спросил он удивленно.
– Миссис Мобли говорила, что вы с ним беседовали, как раз здесь, в этом отеле. Она вас видела вместе.
Он нахмурился, как бы вспоминая, затем сказал:
– Да, припоминаю. Однажды, прошлой зимой, я действительно подходил к нему. Я назвался просто любителем голубиных гонок, не называя своего имени, но мистер Хьюм был занят, мы просто обменялись визитными карточками. Ваш папа пообещал связаться со мной, но так и не написал. А мне было неудобно навязываться первому в стране голубеводу.
Было трудно поверить, что лорд Фарфилд может робеть перед кем-либо вообще, но его уважительное отношение к папе и высокое мнение о его успехах мне льстило.
– Я действительно планирую продать всю голубятню, – сказала я. – Но наши голуби тренировались на определенное место, чтобы возвращаться и Грейсфилд. Какая вам от них польза, милорд?
Я вспомнила, что еще не дала Сноуду обещания сохранить голубятню.
Он колебался недолго.
– Для выведения потомства. Было бы непростительно не закрепить достижений мистера Хьюма и позволить его ценнейшим особям вымереть. Думаю, недостатка в покупателях у вас не будет. Сколько вы за них хотите?
– Это лучше меня знает Сноуд. Он смотрит за голубятней.
– Сноуд? – его брови вопросительно поднялись.
– Сноуд это помощник папы. Он помогал готовить птиц к полетам. Очень знающий специалист в этой области. Он одно время работал у герцогини Прескотт из Брэнксэмхолла.
– У герцогини Прескотт, говорите? У нее прекрасные голуби. Удобно ли навестить вас в Грейсфилде после вашего возвращения?
– Будем очень рады видеть вас, милорд, – поспешила я заверить его, не в силах сдержать улыбку радости.
– А этот Сноуд давно у вас? – спросил он.
– Около двух лет.
– Но мы намерены с ним расстаться в ближайшее время, – добавила тетя Ловат.
– Я полагаю, что не раньше, чем вы расстанетесь с голубями, – согласился Фарфилд. – Кто-то должен присматривать за ними, пока они не перейдут к другим хозяевам. Жаль, что работа мистера Хьюма остается незавершенной, не так ли? Как раз когда он вывел новый тип. Потомков Цезаря следует называть именем вашего отца, мисс Хьюм, правильно я думаю? Вам, должно быть, очень тяжело с ними расставаться?
Он, словно эхо, повторил слова Сноуда, и я подумала, правильно ли я поступаю, бросая на произвол судьбы многолетний труд папы.
– Да, очень жаль, – согласилась я. – Но я к сожалению совсем не разбираюсь в этом деле, не сумею заниматься ни их выращиванием, ни тренировкой.
– Тогда зачем вам увольнять Сноуда? Он как раз тот человек, как я понимаю, который может хорошо обучить всем тонкостям этого искусства.
Я почувствовала себя виноватой и ответила неопределенно: – Сноуд сам не останется долго теперь, когда отца не стало.
– Надеюсь, что удастся хотя бы спасти породу Цезаря и Клео. Можете не сомневаться, что порода Хьюма получит должный уход и внимание, если мне посчастливится стать ее обладателем.
Я ни секунды не сомневалась, что Фарфилд станет обладателем. Мне даже захотелось просто подарить ему эту пару голубей. Мы наполнили бокалы, и разговор перешел на более общие темы. Фарфилд сказал, что не очень хорошо знает Хайт, хотя проезжал через город по пути в Дувр.
– У меня в Дувре родственники, – объяснил он.
Он упомянул замок Солтвуд, где встретились убийцы Беккета по пути в Кентербери. Миссис Ловат порекомендовала посетить некоторые старые церкви, и, когда бокалы были осушены, лорд Фарфилд начал прощаться. Я проводила его до двери.
У двери он задержался и спросил, когда мы планируем вернуться в Грейсфилд. Мне так хотелось, чтобы он скорее приехал, что я сказала, что, возможно, мы уедем завтра же.
– Тогда я приеду послезавтра. Буду с нетерпением ждать встречи с вами. – Он взял мою руку, но не пожал, а поднес к губам.
– Жаль, что это будет только через день, а не раньше, – добавил он, явно флиртуя. Меня его галантность и комплименты совсем покорили, а прекрасные синие глаза, казалось, проникли в самую душу.
– Могли бы вы порекомендовать в Хайте приличный отель? – продолжал он. – Возможно придется задержаться на несколько дней.
Взгляд его был так красноречив и очень далек от голубей.
– Надеюсь, вы остановитесь у нас, лорд Фарфилд, – предложила я по долгу вежливости.
– Вы очень любезны, мэм. Сочту за честь. – Он поклонился и вышел.
Мне не хотелось возвращаться в гостиную, я надеялась немного задержаться и побыть наедине со своим маленьким секретом, но миссис Ловат уже звала меня.
– Что он говорил, Хедер? Его прощание слишком затянулось.
– Он спрашивал, где можно остановиться и Хайте.
– Ты должна была пригласить его остановиться в Грейсфилде, девочка! – упрекнула тетушка.
Я не хотела говорить ей, чтобы она не сочла меня нескромной, но теперь оставалось только признаться, что я так и сделала. Мы обменялись многозначительной улыбкой. Женщины хорошо понимают друг друга, когда речь идет о выборе достойной партии.
Смайт неодобрительно покачал головой.
– Какой прыткий! Придется присмотреть за ним, чтобы не разбежался я слишком далеко!
– Его приезд поможет решить вопрос со Сноудом, – удовлетворенно заключила тетушка. – Фарфилд возьмет часть птиц, остальных мы выпустим.
– Я ему разрешила приехать послезавтра, тетя. Это не слишком рано?
– Ваши объявления завтра появятся и газетах, – напомнил Банни.
Я о них совершенно забыла.
– Можно поручить Сомсу пересылать ответы в Грейсфилд, – сказала тетя Ловат. Я приняла эту фразу за одобрение моего поступка и согласие выехать, как можно скорее.
– Что касается меня, я готова ехать, хоть сейчас, – продолжала миссис Ловат. – Теперь мы знаем, чем Гарольд занимался в Брайтоне – устраивал свидания с этой вульгарной потаскушкой. Если даже он и замешан еще в чем-то, я не желаю об этом слышать. Дело закрыто. Выедем завтра утром, а теперь я иду спать. Вы, мистер Смайт, можете остаться, попить чай с Хедер, поговорить. Я не могу пить чай перед сном – потом плохо сплю.
Когда она ушла, я сказала:
– Может, нам следует задержаться. Что-то мне подсказывает, что лишний день не помешает, мы сможем кое-что разузнать.
– Да нет же, она права. Мы узнаем больше, если напишем Депью и потребуем объяснений. А чай…
Я позвонила слуге. Через пятнадцать минут появился официант с подносом, за ним следом вошел сэр Чонси Депью.
В присутствии слуги разговор касался тривиальных вещей. Но как только дверь закрылась, Депью спросил:
– У вас только что был лорд Фарфилд, мисс Хьюм? – казалось он сгорает от нетерпения.
– Как вы узнали?
– Я следил за ним.
– Откуда? – спросил Банни. – Я весь день потратил, разыскивая вас. Вашего имени нет ни в одном отеле.
– Я останавливаюсь в «Норфолке» под именем мистера Мартина, когда бываю с секретной миссией.
– Так и знал! – воскликнул Смайт. – Это пуговицы гвардии принца, я сразу догадался.
Депью взглянул на пуговицы на своем камзоле и досадливо поморщился.
– Какая у вас реакция, мистер Смайт. Мне не следовало надевать это, но другой я облил вином, а больше у меня с собой ничего нет. Вы правы, я принадлежу к Конной Гвардии.
– Почему вы следили за бароном? – спросил Смайт. От волнения у меня сердце готово было выпрыгнуть наружу. Если окажется, что Фарфилд – вражеский агент, жизнь потеряет смысл.
– Он под наблюдением, – ответил Депью загадочно. – Ему не предъявляется никакого обвинения, просто я за ним наблюдаю.
– Он имеет какое-то отношение к смерти моего отца?
– Возможно, никакого. Именно это я пытаюсь выяснить. Мне только известно, что и тот вечер, когда мистер Хьюм был убит, Фарфилд находился в Брайтоне, в этом отеле. Обычно ему бывают нужны деньги, возможно, он решил подзаработать, помогая французам.
– Но в отеле останавливаются десятки людей, – заметила я. – Фарфилд интересуется голубиным спортом. Это его могло привести сюда.
– Они запускают голубей в Брайтоне? – спросил Депью, нахмурюсь.
Ни Смайт, ни я этого не знали и на вопрос не ответили.
– Эти десятки других людей не вернулись в отель и не сняли именно этот номер, – продолжал Депью.
– Вы предполагаете, что он что-то хотел найти? Возможно.
– Почему тело папы переправили в Лондон? Я знаю, что у него были какие-то дела с разведкой, вы можете ничего не скрывать.
– Как вам удалось это установить? – он забеспокоился. – Вы слишком умны для своего возраста. Да, вы правы. Ваш отец оказывал нам кое-какие услуги.
– Понимаю. – Хотя внешне я оставалась спокойна, душа наполнилась ликованием, что удалось убедиться в подозрениях. Я испытала большое облегчение.
– Думаю, что подробности не столь существенны. Вы, как я понимаю, сами догадались, чем он занимался. Так как он был почетным членом Общества Любителей Голубей и регулярно наезжал в Лондон, мы сочли, что вызовет меньше подозрений, если семья будет считать, что он посещает Лондон. Но основная его миссия была в Брайтоне.
– Не лучше ли ему было работать с вами в Лондоне, – спросила я.
– Удобнее, но там он был больше на виду. Лондон кишит иностранной разведкой. А так как у вашего отца… гм-гм в Брайтоне была… – гм… знакомая дама, то это создавало замечательное алиби.
– Кто же оплачивал комнаты? – спросил Смайт.
– Это все делалось по договоренности с Лондоном. Наши люди из высших слоев общества обычно не получает денежного вознаграждения, но в том, что касается дела, мы не жалеем расходов.
– Можно утешаться хотя бы тем, что он послужил своей стране, и неплохо послужил, по-видимому. Даже смерть кажется менее тяжелой потерей.
Депью уловил сомнения в моем тоне и посмотрел так, словно я сошла с ума.
– Не думаете же, вы, что он работал на врага! Господи помилуй, да его представили к рыцарскому званию! Задержка вышла из-за того, что нужен был какой-то легальный предлог. Мы думаем обставить это как награду за новую породу голубей, которую он вывел, но лорд Каселри считал, что повод не совсем веский. Мы не хотим привлекать к его имени излишнее внимание.
– Подумать только, папа – почётный кавалер!
– Возможно, ему было бы пожаловано звание баронета, – Депью с видом знатока кивнул головой. – После окончания войны, конечно, когда его храбрость и заслуги можно было бы предать гласности.
– А можно это сделать посмертно? – спросила я.
Депью немного подумал.
– Я упомяну это лорду Каселри при случае. От него многое зависит.
– Меня смущает одно обстоятельство, – вмешало я Смайт. – В комнате мы не обнаружили никаких следов крови, ни других улик. Где все же был убит мистер Хьюм? Выстрела никто не слышал. Ужасно странно. Сомс передал их версию – упал графин с водой или что-то в этом роде. Сущая абракадабра.
– Это произошло здесь, в этой комнате, – сказал Депью. – Мы сменили ковер и сами подсказали версию о графине с водой.
– Сомс – регистратор, утверждает, что в тот вечер он не работал, сэр Чонси, – сказал Банни с умным видом.
– Естественно, и занимался этим не сам, работник моего ранга не может действовать открыто. Все делали мои подчиненные. Не всегда удовлетворительно, должен признать. Отослать вещи мистера Хьюма домой было непростительной оплошностью. Какой провал! Во так случается иногда, сейчас трудно найти квалифицированных людей.
Банни заинтересовался. – Всегда буду рад оказать помощь, сэр Чонси. Можете мной располагать.
Оставалась еще одна деталь, которую я непременно должна была выяснить. – А известно вам, кто убил моего отца? – спросила я.
Депью сокрушенно покачал головой.
– К сожалению, мисс Хьюм, имени я вам сказать не могу. В Брайтоне десятки шпионов. Французы как-то узнали, что мы используем голубей вашего отца для передачи информации. У нас налажена почтовая связь с пунктами передачи эстафеты между Англией, Испанией и Португалией. Это быстрее, чем пересылать по морю. Их птицы переправляются сюда, а наши – туда на кораблях. Когда нужно послать срочное донесение, их выпускают, и они летят домой. В день смерти мистер Хьюм должен был передать мне донесение, но я его не получил.
– Так вот, что вы ищете! – воскликнул Банни. – Я же говорил, что они что-то ищут, Хедер.
– Где папа держал почту? Если она была спрятана на одной из птиц, то она пропала. Ведь птиц украли.
– Не думаю, что он держал такие вещи при себе. Мы обыскали все, когда обнаружили тело. Комнату осмотрели тщательно. Переправили его карету и багаж и Лондон, там наши эксперты прочесали каждый дюйм. Ничего. Французы вряд ли знали, где он прячет почту. Птиц они, конечно, могли тщательно осмотреть. Так как они выкрали клетки, я, заключая, что на теле донесения они не нашли. В суматохе мы спохватились о голубях не раньше, чем через час. К тому времени его уже могли найти другие. Но мне почему-то кажется, что мистер Хьюм не мог оставить важную депешу в бесхозной клетке и конюшне.
– Значит французы нашли ее на нем, – смазал Смайт. – Жаль. Они прихватили клетки, чтобы дезориентировать вас.
– Похоже на то, – согласился Депью – если только мистер Хьюм не спрятал ее в комнате. Я уже осмотрел здесь все раз десять. Но надежда – последнее, что оставляет человека.
– Мы тоже искали. Хотя мы плохо представляли, что мы ищем, – сказал Банни. – Я нашел только это, – он вынул из кармана перо.
Депью взглянул на перо и повернулся ко мне.
– Нашу комнату сегодня днем обыскивали в наше отсутствие, – сообщила я. – Кто-то взял у отца ключ от номера.
Его глаза загорелись.
– Не мог же это быть Фарфилд?
– За ним я следил весь день. Он мог послать своего человека, конечно.
Депью тут же сменил тему.
– Меня очень беспокоит тот человек, о котором вы говорили, мисс Хьюм. Сноуд. Мы не знали, что у мистера Хьюма есть помощник.
– Да, Сноуд в курсе всего, что происходит на голубятне. Он практически живет там. Трудно представить, что папа получал и посылал донесения без ведома Сноуда.
Депью задумался.
– Это может быть ключ к разгадке, как удалось французам обнаружить вашего отца. Сноуд мог дать им знать или проболтаться. Что вы о нем знаете?
– Он раньше работал у герцогини Прескотт, занимался ее голубями, – сказала я. – Вы предполагаете, что он помогает французам?
– Никогда не обвиняю человека, не имея доказательств, но, с другой стороны, нужно проанализировать все возможности. Должна же быть причина, почему герцогиня уволила его.
– Он говорил, что из-за болезни легких. Врач рекомендовал морской воздух. Можно написать герцогине.
– Я так и сделаю. Сноуда нужно прощупать. Напишу сегодня же.
– Так как вы интересуетесь лордом Фарфилдом, должна сказать, что послезавтра он будет в Грейсфилде, тоже хочет поговорить со Сноудом.
Брови Депью сошлись на переносице, он стал похож на сову.
– Вот оно что! Дело принимает нешуточный оборот. Они, должно быть, работают вместе. Мне тоже придется ехать в Хайт, – сказал он.
– В Грейсфилд?
– Нет, мне нельзя открывать себя, нужно придумать что-нибудь похитрее, на случай, если они знают меня в лицо. Остановлюсь в гостинице, но нам надо установить тесный контакт. Пожалуй лучше, чтобы они знали, что я нахожусь недалеко. Мне нужны глаза и уши в Грейсфилде, чтобы они работали на меня. Посторонних привлекать к работе не стоит. А вы, мисс Хьюм, не могли бы вы помочь мне? Вы могли бы передать записку в гостиницу на имя мистера Мартина, если случится что-то непредвиденное. Например, прилетит голубь с донесением или…
– Если даже прилетит, я не узнаю. Голуби прилетают и улетают целыми днями. Сноуд тренирует их. Они должны работать, чтобы быть и форме.
– Да, трудное положение. Нам обязательно нужно знать, что они делают с полученными записками. Для этого нельзя спускать глаз со Сноуда и Фарфилда. Я расставлю людей, чтобы за ним наблюдали, когда они будут выходить. А уж дома… Вам придется проводить на голубятне большую часть времени. И держать глаза и уши открытыми. Так больше шансов захватить донесение, если оно прибудет.
– Как они их переносят? Как мне узнать, что это?
– В специальных капсулах, прикрепленных к ножке птицы, по всей вероятности. Иногда – на спине. Если увидите что-то подобное, сразу дайте мне знать. И не спускайте с них глаз, следите за их комнатами, будьте так великодушны.
– О, Боже! – вздохнула я. Мысль о том, что надо шпионить за гостем, особенно за таким как лорд Фарфилд, была невыносима.
– Подумайте об отце, мисс Хьюм, – подбодрил он. – Подумайте, наконец, об Англии, – добавил он. Когда незаметный Депью произносил эти слова, в нем появилось что-то очень значительное и благородное.
– Разумеется, – ответила я.
– Я тоже помогу, – вклинился в разговор Банни. – У меня слежка хорошо получается.
– Ваша помощь тоже пригодится. Любая помощь бесценна, – Депью улыбнулся, одобрив порыв Смайта.
– Что нам предстоит искать? – спросила я.
– Все, что вызывает подозрение: донесение, написанное по-французски или по-испански. Маленькую черную книжечку. И еще, мэм, нельзя ли не посвящать в наш план вашу тетушку? Чем меньше людей знают, тем лучше. Естественно, что все нужно хранить в глубокой тайне. Пожилые дамы склонны к излишней болтливости. Одно неосторожное слово может стоить сотен жизней.
Тетушка не отличалась болтливостью, но я согласилась, что лучше ей не знать. Мне льстило, что меня привлекли к такому ответственному заданию. В какой-то степени от меня зависела судьба Англии. Нужно было обсудить еще одну деталь.
– Дело в том, сэр Чонси, что тетушка решила уволить Сноуда, как только мы вернемся в Грейсфилд. Видите ли, мы думали избавиться от голубятни сразу по приезде.
– Обязательно отговорите ее! Мне нужен Сноуд там, где он будет в поле зрения. Воли он переедет, одному Господу известно, куда он направится, и сколько вреда натворит. Он не должен чувствовать, что его подозревают. Ведите себя самым естественным образом.
– Мне не приходилось с ним часто контактировать.
– И не меняйте ничего. Грейсфилд принадлежит вам, он не сможет возражать, если вы захотите заняться своей собственной голубятней и проводить там какое-то время, не кланяясь ему в ножки.
По правде говоря, я опасалась не его возражений, а того, что он заподозрит меня в особом интересе к своей персоне и решит направить на меня свои опасные любовные стрелы, если я зачащу в его владения. Между нами было определенное влечение, и мои частые визиты могут ввести его в заблуждение.
– Если он заерепенится, я помогу привести его в чувство, – сказал Банни.
– Да, вам придется проводить в Грейсфилде много времени. Но как объяснить все эти перемены тетушке, ума не приложу.
Депью смутился.
– Разве вы не хозяйка дома теперь, когда ваш отец умер, мисс Хьюм? Вам и вводить новые правила. А вашей тете придется подчиниться или поискать другое место.
– Да-а-а, – произнесла я неуверенно. – Но тетя Ловат мне как вторая мать, я не могу обидеть ее.
– Это займет не много времени, – сказал Депью. – Мне понадобится не больше двух дней, чтобы понять ситуацию. После этого вы все объясните тетушке. Ввиду важности предприятия, другого варианта я не вижу.
Вы, конечно, правы. И, если, когда все будет кончено, вы, сэр Чонси, сочтете нужным прислать нового человека, который займется голубятней, я не буду против того, чтобы правительство и дальше пользовалось Грейсфилдом в интересах страны.
– Отлично, просто отлично, моя дорогая! – воскликнул он и отечески потрепал меня по руке.
Депью ушел очень довольный. Когда за ним закрылась дверь, мы с Банни долго смотрели друг на друга, не в силах выразить словами то, что свалилось на нас.
– Мы шпионы! – наконец завизжал он и от радости подбросил вверх подушку с дивана.
– Тише! Тетя услышит! – зашипела я. – Сами помните, что нужно молчать. О чем бы вы не говорила с тетушкой, этого вопроса даже не касайтесь.
Никогда не представляла себе шпиона, менее похожего на Банни Смайта, если не считать мисс Хьюм.
