Глава четырнадцатая
Мне, конечно, не терпелось узнать, что за неприятность произошла со Сноудом и Фарфилдом по пути в Алтертон. Сначала подумалось, что Депью намеренно устроил им аварию в пути, но потом я поняла несуразность такого шага. Ведь Депью хотел проследить, куда они поедут и с кем будут встречаться. Кроме того, он не мог знать, что они поедут в экипаже Фарфилда. Я пришла к выводу, что, если что-то произошло, это была действительно чистая случайность, а нечистая совесть Сноуда дала ему довод считать это заговором. Когда человек сам занимается предосудительным делом, он склонен подозревать все человечество.
Так как Фарфилд все же и в действительности был недостаточно умен, я надеялась выпытать у него в тот же вечер, что это был за инцидент. Но случая не представилось. После обеда под предлогом сильной головной боли он остался в своей комнате. Когда тетя Ловат предложила сыграть в пикет, я сослалась на необходимость написать несколько писем и предоставила ей Банни в качестве партнера. Когда мы раскладывали карточный стол, я шепнула Банни, что поднимусь на голубятню и чтобы он пришел туда, если через полчаса я не спущусь.
Надо было выполнить распоряжение Депью. Я хотела попытаться выудить у Сноуда, что же все-таки произошло. Так что я оставила тетушку и Банни сразиться в пикет и отправилась на галерею. Там было тихо и спокойно. Тишину нарушало лишь мирное воркование голубей. В дальнем конце около дерева можно было различить очертания человеческой фигуры, мне показалось что-то зловещее в ней, притаившейся в полной темноте. Но вот она отошла в сторону, в свете луны я узнала Сноуда.
Он заметил меня и направился в мою сторону. На нем был черный вязанный жакет, хорошо защищавший от ветра.
– Добрый вечер, мисс Хьюм, – произнес он с поклоном.
– Сегодня опять нужны мои услуги за карточным столом?
Его глубокий грудной голос звенел саркастическими нотками. Чтобы избежать перепалки, я решила успокоить его.
– Сегодня нет, Сноуд, но должна сказать, что тетя Ловат все еще находится под впечатлением вашего таланта.
Она прониклась к вам глубочайшим расположением.
– Мне, конечно, очень небезразлично мнение вашей тетушки, – ответил Сноуд с ударением на последнем слове, видимо, намереваясь пофлиртовать. Однако я пришла с другой целью.
– Лорд Фарфилд неважно себя чувствует и не выходит из комнаты. Сегодняшняя поездка совсем выбила его из колеи, – начала я.
– Очень сожалею.
Этот человек был скользким, как угорь и еще более скрытным. Я не могла прямо задать интересующий меня вопрос – он бы сразу понял, что их подслушали.
– Мистер Смайт называет его коринфийцем. Вот уже не думала, что атлет может выйти из строя из-за поездки в Алтертон, – продолжала я.
– Не думаю, что виновата поездка. Он любезно разрешил мне править, так что для него путешествие не было утомительным.
– Как великодушно с его стороны доверить вам столь ценных лошадей.
Сноуд не ответил. Скрестив на груди руки, он пристально смотрел на меня. – Мисс Хьюм, вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обсуждать головную боль лорда Фарфилда, – съязвил он.
– Конечно, нет.
– Тогда зачем же?
Я не сдержалась.
– Если не ошибаюсь, меня некто убедительно просил приходить чаще и оставаться дольше. Так, кажется вы выразились в тот вечер?
Это прозвучало, как приглашение воспользоваться поводом. Недоверчивая улыбка осветила лицо.
– Так это визит вежливости! – воскликнул он. – Отлично. Я как раз размышлял, удобно ли предложить вам отличного вина из запасов вашего батюшки. Так как это светский визит, я думаю, бокал шерри вполне уместен.
Я с облегчением вздохнула, хорошо, что он не предложил бренди. Но он и не вспоминал о прошлом вечере. Пока он занимался вином, я спросила:
– Как справляется Кассиди?
Нужно было перевести разговор в более безопасное русло.
– У него задатки настоящего голубятника. Мягкие руки, искренняя любовь к птицам. Ваш выбор оказался удачным. Салют.
Он чокнулся своим бокалом с моим, мы выпили. Было ужасно трудно выбрать такую тему для разговора, которая не привела бы либо к шпионажу, либо к флирту. Не придумав ничего лучшего, я спросила:
– Что, лорд Фарфилд отобрал уже для себя птиц?
– Нет. Подозреваю, что его больше интересует, как с ними нужно обращаться. Он только начинает заниматься этим делом. Надеюсь, от вас не укрылась его неопытность?
– Разумеется. Интересно, сколько он собирается здесь пробыть. Речь шла о двух-трех днях.
– Есть другие удерживающие обстоятельства, помимо голубей, – сказал он, пристально изучая меня своими цыганскими глазами. Я отвернулась, чтобы поставить бокал на стол. Сноуд последовал моему примеру. Сначала я подумала, что Сноуд намекает на их разведывательную деятельность, и очень удивилась. Но тут же поняла свою ошибку. Он, конечно же, под удерживающим обстоятельством имел в виду меня.
– Ну, если так, то признаюсь, что он отличная партия, – парировала я.
– Какой вид отличия привлекает вас больше – деньги или титул?
– Вообще-то я имела в виду его лицо и фигуру, вы не станете отрицать, что он очень привлекательный?
Было смешно восторгаться красотой другого мужчины, когда передо мной стоял настоящий Адонис. Было все равно, что сравнивать свет свечи с солнцем.
– Вот уж не думал, что мисс Хьюм клюнет на красивое лицо и широкие плечи, – язвил он.
– Почему бы и нет? Особенно, если на одну чашу бросить еще состояние и титул…
– Для вас и в самом деле так важен титул? – в голосе Сноуда звучало явное раздражение.
– Не то, чтобы очень, но согласитесь, что в нем есть притягательная сила, – ответила я насмешливо. Черные глаза вспыхнули негодованием. С губ сорвался совсем не джентльменское проклятие. Я с недоумением наблюдала это проявление первобытного инстинкта, не веря своим глазам. Не успела я вымолвить и слова, как его рука сжала мое запястье, с дьявольской силой привлек меня к себе, замкнув руки у меня за спиной. Я пыталась закричать на него, но его губы впились в мои одним безошибочным движением, словно коршун схватил свою отбивающуюся я добычу. Я сделала еще одну отчаянную попытку вырваться, но руки крепко прижимали меня к нему, как железные обручи. Сердитое рычание, клокотавшее где-то в глубине его существа, уступило место нежному воркующему звуку, оно проникало в самую душу лишая меня сил к сопротивлению. Интимность этого звука совсем растопило мое сердце. Я позволила своим рукам сомкнуться в нежном объятии на его сильной стройной талии.
Он последовал моему примеру. Его горячие пальцы нежно и властно гладили меня, словно стараясь запомнить очертания моего тела, и там, где они касались, кожа горела сладостным огнем. Я уже не надеялась, да и не хотела, освободиться из этих сильных горячих рук и отдалась во власть его неистовых ласк. Они давали одновременно и чисто физическое и совсем не физическое ощущение, гораздо более острое, чем я когда-либо предполагала. О, да, я представляла эту сцену в воображении много раз, но теперь реальность превзошла самые смелые мечты. Сердце мое стучало барабанным боем, отзываясь эхом во всем теле. Я вся была охвачена лихорадкой, заглушавшей голос разума.
Охваченная волной всепоглощающего чувства, я совсем потеряла контроль над собой. Меня испепеляло желание чего-то, чему я не находила названия, казалось, что время и пространство перестали существовать, отодвинулись куда-то в неопределенность, и все же его горячие объятия говорили, что я нахожусь сейчас и здесь. Я сделала еще одну слабую попытку отстраниться, но его ладонь мягко притянула мое голову и губы слились с моими в долгом поцелуе.
Такое до физической боли наслаждение не могло продолжаться долго. Сноуд опытным движением искушенного знатока разомкнул объятия, губы стали менее требовательными, скорее молящими, мгновение спустя мы уже стояли рядом с виноватым видом, как пара воришек.
Пока я лихорадочно соображала, должна ли я его отчитать за дерзость или броситься, рыдая, ему на грудь, что у меня было сильное искушение сделать, Сноуд закусил нижнюю губу и засмеялся. Это был нервный смех, следствие пережитого потрясения, но в тот момент я поняла только, что ему стыдно за свой поступок.
Предвидя либо покаянное извинение, либо уверение в вечной любви, я была глубоко оскорблена этим смехом. Теперь я знала, что делать – осадить его раз и навсегда.
– Над чем вы смеетесь, Сноуд? Над своим умением пользоваться доверием леди, не подозревавшей о ваших намерениях? Вот как вы понимаете развлечение. Это вульгарно, как все, что вы делаете.
Эти дерзкие слова были встречены таким сдавленным звуком, словно ему не хватало дыхания. Я даже пожалела, что выпалила эту тираду.
– Не подозревавшей? – выдавил он.
Я старалась осадить его взглядом, чтобы он не вздумал наговорить лишнего.
– Я и не думал смеяться.
Он сказал это так просто и доверчиво, что я снова пожалела о сказанных словах.
– Это следствие шока, – добавил он. Он взял мою руку, я не отняла ее. Мне хотелось снова почувствовать его прикосновение.
– Дьявольское положение, не так ли, Хедер? Не может быть, чтобы вы были влюблены в Фарфилда. Я этому не верю. Вас просто привлекает титул.
– Конечно, я не люблю его. Но я никогда не смогу выйти замуж за вас, Сноуд. Я должна выйти за джентльмена, по крайней мере.
Сноуд не знал, что Фарфилд делал мне предложение.
– Вам и в самом деле так важно происхождение?
– Но вы же знаете, что это невозможно.
– Я бы женился на вас, даже если бы я был королем Англии, а вы – ничтожной служанкой.
– Тогда вам пришлось бы выдержать революцию в Королевстве, и с моей точки зрения, вы бы ее заслуживали.
– Значит, я сделал бы вас своей официальной любовницей.
Поддерживать эту мысль было слишком опасно.
– Больше я сюда не приду, Сноуд.
Перспектива не видеть его ужаснула меня, потом я вспомнила приказ Депью.
– По крайней мере, без провожатых не приду, – добавила я менее воинственно. Он поднес мою руку к губам и горячо поцеловал.
– Пусть так, только приходите. Не лишайте меня счастья видеть вас, я этого не перенесу. Мое сердце снова заныло от нежных слов.
– И ради бога, держите Фарфилда подальше от океана. Чтобы заставить меня ревновать, достаточно прогуливаться с ним в восточном парке. Под старым вязом мне вас тоже хорошо видно. А то еще утопите беднягу.
– Тот, кто шпионит, всегда видит то, что ему не положено видеть, – произнесла я величественно и пошла вниз. Как получилось, что я употребила это опасное слово – шпионить, я и сейчас не понимаю.
Я бежала по лестнице со всех ног, чтобы не сказать и не сделать чего-нибудь непоправимого.
Добравшись до спальни, я устало опустилась в кресло, дрожа всем телом. Нужно было обдумать ситуацию. Теперь я понимала, как случается, что состоятельные уважаемые дамы попадают под чары лакеев или кучеров и вступают с ними в связь. Раньше я насмехалась над этими несчастными, впредь буду умнее. Такая непреодолимая штука это притяжение полов! Никто его не избегает, ни мельчайшая букашка, ни самое крупное животное, как, например слон.
Так влюбился папа в не стоящую его мизинца миссис Мобли. Теперь, я, наконец, могла понять его, а понять – значило простить. Но для себя я решила, что не позволю этому безумию разрушить мою жизнь, для этого я должна была запретить себе встречаться со Сноудом наедине. Кервуд. Он назвал меня Хедер, я пожалела, что тоже не назвала его по имени. Фамилия Сноуд как-то не вязалась с ним, в ней было что-то скользкое и неприятное. Ему нужна была не я, а волшебница-принцесса, которая сумела бы обратить его в прекрасного принца одним поцелуем. Украдкой взглянув в зеркало, я ужаснулась своей улыбающейся, неизвестно от чего физиономии. Какому позору я себя обрекла, позволив себе забыть долг и влюбиться в предателя моей страны в тяжелое для нее время! Через пять минут выйдет получасовой срок, назначенный мною, и Банни отправится на голубятню спасать меня. Я уже готова была спуститься в гостиную, но, услышав скрип двери в комнате Фарфилда, решила подождать.
Что он замышлял? Хотел присоединиться к нам в гостиной? Может быть, мне все-таки удастся узнать что-то о проклятой «случайности», которой Сноуд придавал такое большое значение. Я прислушалась. Но его шаги не приближались к ведущей вниз лестнице, а, напротив, удалялись от нее. Было только одно место, куда он мог направляться в этот час – голубятню. Я поспешила в гостиную, Банни как раз поднимался от карточного стола, извиняясь перед тетушкой, что его мучит жажда, и он хочет выпить бокал вина. Я налила ему и сказала, что должна вернуться на галерею, так как туда только что пошел Фарфилд.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил Банни.
– Нет, но я хочу подслушать, о чем они будут говорить.
– Депью не разрешил подглядывать в замочную скважину.
– Депью не Бог.
– Будьте осторожны. Через полчаса я приду на помощь, если вы не спуститесь.
– Хорошо.
Я перебросилась несколькими словами с тетушкой и вышла. Сначала подошла к двери Фарфилда и постучала, желая убедиться, что он действительно вышел. Открыл лакей.
– Я хотела только спросить, не лучше ли чувствует себя лорд Фарфилд? – сказала я.
Лакей поднес палец к губам, делая знак, чтобы я не шумела. Одновременно он пытался встать так, чтобы за его широкими плечами мне было незаметно, что кровать пуста.
– Он спит, мисс. Я дал ему пару таблеток лауданума полчаса назад. Лучшее успокоительное средство.
– Надеюсь, к утру ему станет лучше.
Лакей улыбнулся и закрыл дверь. Видно, они с хозяином хорошо понимали друг друга и договорились заранее. Спит! Как бы не так! Не теряя ни секунды, я стала бесшумно подниматься по лестнице. Дверь была чуть приоткрыта, за что я благословила небрежность Фарфилда. Оба предателя сидели за столом, потягивая папино шерри и куря сигары. Они говорили несколько тише обычного, но мне было слышно все – ночь стояла очень тихая.
– Она, по-видимому, работает на Депью, – сказал Сноуд.
Она – это, конечно, была я.
– Она обшарила мою комнату.
Как ему удалось узнать? Я была так осторожна и так тщательно заметала следы.
– Она ему сообщила о нашей поездке, он узнал, куда мы направляемся. А сегодня она уже побывала здесь, пыталась выудить из меня информацию.
– Как?
– Обычным оружием женщины – очарованием.
– А-а. Вы могли бы сказать ей правду.
Сноуд расхохотался дьявольским смехом.
– Кстати, она интересуется, когда вы уезжаете.
– А когда я должен уехать?
Этот вопрос мне многое объяснил. Главным был Сноуд, Фарфилд состоял в его подчинении. Сноуд меня пытался надуть. Вернее, мы пытались надуть друг друга, он тоже пустил в ход свое обаяние.
– Смогу, сказать, когда вернется Цезарь. Жду с ним важное сообщение. Она подозревает, что мы используем Цезаря, конечно. Все время расспрашивает о нем. Вы чуть не провалили все дело, когда выразили бурную радость по поводу его возвращения, Джон.
– Я принял эту птицу за Цезаря, она сидела на его дереве. Хедер тоже так подумала. Жаль, что Клео не выносит Гектора. Я испугался, когда она налетела и клюнула его. Кассиди я сказал, что привязал его к дереву, чтобы они с Клео не начали любовную игру в присутствии леди. Он счел, что это проявление джентльменской внимательности к хозяйке.
Я кипела от негодования. Подумать только, все это время меня дурачили, водили за нос. Цезарь был в дальнем полете, а меня уверяли, что он дома.
– Когда Цезарь прилетит, я отошлю с ним последнее донесение. Он должен быть здесь сегодня. Потом мне придется переехать отсюда, – сказал Сноуд.
– Куда?
– Получу распоряжение из штаба. Охотно расстанусь с этим местом, признаюсь вам. Попрошусь в Лондон. Здесь черт знает, что творится.
Я вспомнила, как Депью говорил, что Лондон кишит шпионами.
– Да, здесь происходят странные вещи, – согласился Фарфилд.
– Это небольшая перестрелка сегодня – как забавно, не правда ли? Может, не стоило подбивать его.
– Жаль, что вы его не убили, – сказал Сноуд мрачно.
Значит «маленький инцидент», в действительности оказался целым сражением, где стреляли настоящими патронами и ставкой была жизнь. Они, должно быть, заметили Депью и попытались «убрать» его. Это было больше, чем я ожидала. Прежде чем меня обнаружили под дверью, я поспешила спуститься вниз. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня тоже продырявили пулей.
От страха подкашивались ноги. Я прошла в спальню, чтобы собраться с духом и обдумать то, что я услыхала. Цезарь нес важную информацию. Поэтому его долго не было. Сноуд воспользовался моим плохим знанием птиц и обманул. Я-то думала, что хохолок в виде капюшона был только у него, оказалось, что я ошибалась.
Сидеть, сложа руки в подобной ситуации, означало подвергнуть большому риску важные дела. Нельзя было позволить Сноуду получить записку с Цезарем и послать ложную информацию. Теперь я имела полную уверенность, что книга с шифром у него. Он ясно выразил, что отошлет донесение. От него нужно было отделаться тотчас же. Единственное средство, которым я располагала, было уволить его сегодня же. Дом принадлежал мне, я ему платила. Он не имел право ослушаться моего приказа. Однако возникала опасность совершить ошибку, хорошо бы посоветоваться с Депью.
Спустившись в гостиную, я подала Банни знак, что нужно поговорить. Он начал нарочито широко зевать.
– Не знаю, как вы, миссис Ловат, но я чувствую, что мне пора на боковую.
– Еще рано, – возразила она, глядя на часы. Правда, она вскоре уступила – пикет не очень интересовал ее, а Банни в качестве партнера тем более. Нам повезло – она не очень долго задержалась в гостиной и поднялась к себе продолжить свидание с Вальтером Скоттом. Она зачитывалась его романами, утверждая, что они помогают ей легче переносить смерть брата.
– Что вам удалось узнать? – спросил Банни, когда мы остались одни.
Я выложила все, он внимательно слушал.
– Я был прав, птица была привязана к дереву, – с важным видом заметил он.
– И они знают, что Депью связан с разведкой.
– Вот почему Депью ужасно боится, что мы упомянем его имя. Он не носит свой гвардейский мундир сейчас, но их не проведешь.
– Вы бы, Банни, лучше сходили в гостиницу и поговорили с ним.
– Иду. Не ходите к Сноуду одна. Я схожу с вами, когда вы объявите ему об увольнении.
– Не такая дура. Сегодня они стреляли в Депью. Скорее возвращайтесь, Банни. Я умру от страха от мысли, что нахожусь под одной крышей с двумя убийцами.
Сердце обжигало горькое чувство, что моя первая любовь так и окончится ничем. Что за магическую силу таят в себе негодяи и повесы, что женщины сходят по ним с ума?
