ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мы решили, что я займу спальню тети, а мисс Теккерей останется во второй спальне, где мы провели первую ночь. Мы легли рано, и это было правильно, потому что после часа ночи почти не сомкнули глаз. В час пришла мисс Уэйтли в сопровождении полковника, оба совершенно пьяные. В доме было заведено, что у каждого жильца был свой ключ от парадной двери, но вставить его в замочную скважину веселенькой парочке не удавалось. Тогда они начали так громко барабанить в дверь, что до смерти перепугали мисс Теккерей и меня. Когда мы выскочили в прихожую, вооружившись кочергой и кувшином воды, хихиканье и пение, раздававшиеся с улицы, прояснили ситуацию.
Мы открыли дверь. Нашим взорам предстала комичная пара, едва державшаяся на ногах. Им приходилось подпирать друг друга, чтобы не упасть. Шляпка мисс Уэйтли сбилась набок, платье было измято, словно она спала в нем целую ночь. На шее у нее болтался галстук полковника. Он же без галстука выглядел малопристойно.
— О, мисс Каммингс, я забыла взять ключ, — проговорила она заплетающимся языком и зычно расхохоталась. Пальцы ее сжимали ключ из связки полковника, он никак не подходил к этой двери.
Полковник смущенно улыбался, когда распахнулась дверь.
— Извините мой домашний вид, — бормотал он невнятно. — Эта молодая дама забрала мой шейный платок. Она умеет уговаривать. Если захочет, может заставить корову отдать рога. — Он бросил взгляд на дверь, затем на замок и позвякивающие в руке мисс Уэйтли ключи. — Я же говорил, что мои не подойдут, — убеждал он мисс Уэйтли. — Они действуют только на мою дверь.
— Рада, что у вас хоть что-то действует, Джек, — ответила мисс Уэйтли, многозначительно подмигнув.
Она переступила порог, полковник сделал попытку проследовать за ней, но я преградила дорогу вытянутой рукой.
— Спокойной ночи, полковник, — сказала я твердо.
— Что? Но еще только вечер. Рини пригласила меня на стаканчик вина.
— Вы уже выпили достаточно на сегодня.
— Ни капли! Ничего кроме бренди.
Он попробовал пройти, но воспитание не позволило ему отстранить мою руку силой. Тут же его внимание переключилось на вырез моего халата, который раскрылся больше обычного, пока я усмиряла пьяную парочку.
— Однако! Выглядит недурно, — произнес он, заглянув между оборками.
— Полковник Стоун, постыдились бы! — воскликнула я, запахивая халат.
— Не обращайте внимания, дорогуша, — сально ухмыльнулась мисс Уэйтли и набросила его шейный платок на меня. — Он любит болтать лишнее, но дальше этого дело не идет, так что бояться нечего, не так ли, дорогой?
— Конечно нет, я чист как младенец, — он засмеялся и протянул руку, чтобы распахнуть мой халат.
Я стукнула его по руке.
— Идите домой, полковник, — сказала я строго и закрыла дверь, повернув в замке ключ.
— Джек любит такие штучки — ущипнуть, пощекотать, шлепнуть по мягкому месту — на это он способен, — сказала мисс Уэйтли.
— Вы можете подняться к себе без посторонней помощи? — спросила я.
— Давайте лучше проводим ее, а то она разбудит весь дом, — предложила мисс Теккерей. Так как комнаты находились на третьем этаже, и можно было биться об заклад, что она сама не вставит ключ в замок, мы помогли мисс Уэйтли подняться наверх. Она ни на секунду не умолкала и кричала так, словно боялась, что ее не услышат зрители на галерке.
— Приятный мужчина, полковник, мисс Каммингс. Каким шикарным обедом он меня угощал. — Она споткнулась и чуть не столкнула мисс Теккерй с лестницы. — Ах, так вы не мисс Каммингс. Вы мисс Что. Это самое — мисс Ч.
Наконец мы втащили ее на площадку второго этажа и тут она разразилась громким пением.
— Мой Джек — солдат, — пела она сладострастно, что было мочи.
Дверь миссис Кларк приоткрылась.
— Это всего-навсего Рини, а я думала… — произнесла она, подавляя зевок, и закрыла дверь.
Почти одновременно открылась дверь мистера Алджера. К моему удивлению, он был еще в вечернем костюме. Я думала, что к часу ночи он уже должен спать.
— Нужна моя помощь, мисс Ирвинг? — он подошел, чтобы помочь. — Как не стыдно, Рини, — сдержанно поругал он ее. — Что о вас подумает мисс Ирвинг?
— Хо-хо! Мисс Ирвинг вовсе не такая недотрога, какой представляется, Алджи. Она пялила зенки на моего Джека. Я видела, как вы выставляли перед ним сиси, мисс Ирвинг, — она предостерегающе помахала пальцем у меня перед носом. Я не знала, куда деться от ужаса.
— Интересно бы посмотреть, как это выглядело, — сказал Алджер, растянув губы в иронической усмешке, затем обнял мисс Уэйтли за плечи и, подталкивая, повел в комнату. В его объятиях она продолжала умиротворенно напевать:
— Мой Джек солдат, он пошел на войну, он мировой парень, мой Джек. — Последние слова песни она добавила от себя. — И вы тоже недурны, мистер Алджер. Выпьете со мной немножечко вина, когда избавитесь от нее, — она тряхнула кудряшками в мою сторону. — Но не смейте соблазнять меня, шалунишка. — С этими словами она обхватила его за шею пухлыми руками и увлекла за собой.
Мистер Алджер бросил на меня умоляющий взгляд, и я поспешила к нему на помощь. Мисс Теккерй и я поддерживали мисс Уэйтли за руки, Алджер зашел со спины и подталкивал всем своим весом. Так мы ступенька за ступенькой протащили ее до третьего этажа, сопровождаемые воплями, хихиканьем и пением. Я отперла дверь, мы уложили ее на диван.
— Так нельзя ее оставлять, надо уложить ее в постель, — сказала мисс Теккерй.
— О, мисс Т, — засмеялась она. — Вы даете Алджи ценные советы.
— Завтра у нее будет болеть шея, если она пролежит ночь на этом диване, скрючившись, он слишком мал, — сказала мисс Теккерй.
— У нее не только шея будет болеть — голова тоже будет раскалываться, но это уже не наша вина, — заметила я. — Давайте оставим ее. Извините, что пришлось вас побеспокоить, мистер Алджер, но я вижу, что вы еще не ложились.
— Рад помочь. Я как раз перечитывал корреспонденцию Долмана. Сейчас, пожалуй, пойду спать.
Мы оставили его у двери его квартиры и спустились вниз. После такой бурной интерлюдии трудно было думать о сне. Мы посовещались о мисс Уэйтли — нужно ли ее выселить, учитывая, что она создает много беспокойства для других жильцов. К двум часам я снова задремала. Вскоре раздался страшный стук в парадную дверь. Мисс Теккерей, конечно, тут же вскочила тоже. Она подошла к моей двери и испуганно спросила, кто бы это мог быть.
— Должно быть, мистер Шарки — его одного нет дома. Наверное, забыл ключи. Надоедливый человек.
Я снова надела халат, взяла лампу и пошла открывать. Мисс Теккерей прикрывала меня с тыла. Открывая дверь, я размышляла, когда вернуть Шарки часы — тотчас же или подождать удобного случая, когда мисс Теккерей не будет рядом. К своему удивлению, я увидела высокого, в полной форме, офицера полиции с Боу-Стрит. Он протянул мне лист бумаги.
— У меня ордер на обыск помещения, занимаемого Эриком Шарки. Он подозревается в укрытии краденного, — безапелляционно произнес он и чинно направился к лестнице.
Мне ничего не оставалось делать, как не препятствовать выполнению закона.
— Третий этаж, квартира 3В, — подсказала я и он направился вверх.
Шума он производил не меньше, чем мисс Уэйтли. Логично было ожидать, что полиция проявит заботу о невиновных людях, которым рано утром нужно вставать на работу. Но этого не случилось. Мисс Теккерей и я не поднялись с ним на третий этаж. Моя компаньонка заявила, что этого от Шарки можно было ожидать и, с написанным на лице отвращением, вернулась в спальню.
Я задержалась на площадке второго этажа. Мистер Алджер вышел поговорить с офицером — он еще не успел снять свой вечерний костюм.
— Позвольте взглянуть на ордер, офицер, — авторитетным тоном потребовал он. Офицер передал ему ордер. Алджер внимательно прочел его, но очевидно все было в порядке.
— Шарки дома? — спросил офицер.
— Нет. Сегодня вечером я его не видел. Какое обвинение ему предъявляется?
— Обычное. Скупка краденого. Леди Прайор сегодня днем подверглась ограблению — похищено рубиновое кольцо, нитка жемчуга и часы. Похоже, они попали к Шарки.
— Его несколько дней не было в городе, офицер. Мне кажется, что вы взяли не тот след на этот раз.
— Все равно мне нужно обыскать его комнаты. Может попасться что-нибудь другое, — он пошел на следующий этаж.
Алджер последовал за полицейским, я стояла, огорошенная. Самое худшее было не то, что Шарки приобрел эти вещи нечестным путем. Меня беспокоило подозрение, что он сам их и украл. Однако полиция имела более точные сведения. Шарки покупал краденые вещи и перепродавал их по дешевой цене ничего не подозревающим, людям. Крайне неприятно поражало также то, что Алджер старался выгородить его, для чего не считал зазорным солгать. А самое ужасное было то, что я оказалась фактической владелицей краденых часов. Что делать? Я понимала, что должна отдать их офицеру и рассказать, каким образом они ко мне попали.
Я тоже оказалась укрывательницей краденого, хотя и безвинно. Хотелось надеяться, что меня не арестуют на первый раз. Подумалось о бедной вдовствующей матери Шарки и четырех сестрах. Что с ними будет, если Шарки посадят в тюрьму? Алджера тоже могут обвинить в том, что он лгал полиции. Очень трудно было выбрать правильное решение. Я еще не придумала, что делать, когда полицейский появился из двери квартиры Шарки. В руках у него ничего не было.
— Никаких улик. Вы говорите, что Шарки несколько дней не было в Лондоне? — переспросил он Алджера.
Алджер, повторяя заведомую ложь, ответил:
— Именно так, можете быть уверены. Он уехал два дня назад — распродавался магазин декоративных тканей в Кранбруке. Собирался приехать завтра.
— Я забегу, мне нужно с ним поговорить. Спокойной ночи, сэр. Благодарю за помощь.
— Всегда рад помочь блюстителям закона.
Я быстро сбежала вниз и юркнула в гостиную. Когда полицейский вышел, я быстро заперла дверь. Повернувшись, я застыла на месте — на нижней ступеньке стоял мистер Алджер, глядя на меня спокойным гипнотизирующим змеиным взглядом. Я инстинктивно почувствовала, что он хочет, выяснить, как много из их разговора я слышала.
— Офицер обыскивал квартиру Шарки, — сказал он. — Ничего не нашел, — добавил он с безразличным видом, стараясь угадать по моему лицу, что мне известно.
— Он и не мог ничего найти. Часы леди Прайор спрятаны в вазе, а кольцо все еще находится в кармане у Шарки. Почему вы солгали, мистер Алджер?
— А вы? Разве вы не солгали? — отпарировал он с вызовом.
— Я — нет!
— Вы солгали тем, что скрыли правду. Нужно было отдать часы и рассказать, как они к вам попали.
— Жалею, что не сделала этого. Чувствую себя так, словно убила человека. Но зачем все же вы выдумали эту утку? Пожалели семью Шарки?
Мистер Алджер изобразил на лице полное недоумение, как будто не понимал, о чем я говорю. Но почувствовав, что выбрал неправильную позицию, изменил выражение лица на сочувствующее.
— Не представляю, что будут делать бедные девочки, если лишатся его поддержки.
— Сильно сомневаюсь, что у него вообще есть семья. Завтра же утром пойду в полицию и признаюсь.
— Не говорите глупостей, — сказал он резко. — Конечно, у него есть семья. Мне-то к чему это выдумывать?
— Не знаю, может вы с ним в деле, — вдруг вырвалось у меня, и я тут же пожалела об этом, потому что вспомнила его изящные мраморные шахматы, а другого объяснения их происхождения мне в голову не приходило.
Лицо Алджера приняло угрожающее выражение. Стоя от него на расстоянии вытянутой руки, я вдруг осознала, что в этой части дома я одна против этого сильного человека, который может выпустить из меня дух одним движением руки, если захочет. А по его взгляду было видно, что он готов это сделать.
Он сжал пальцы в кулак и сказал:
— Не действуйте слишком поспешно, мисс Ирвинг. Вы не знаете, как закон поступает с людьми в этой части Лондона. Шарки может поплатиться жизнью. Он виноват — приобретал краденые вещи. Возможно, он даже не знал, что они ворованные. В любом случае, леди Прайор не слишком пострадала, лишившись этих безделушек.
— Но не повесят же его за это.
— Это зависит от того, какую интерпретацию придадут его поступку. Закон существует, чтобы защищать собственность привилегированного класса состоятельных людей.
— Но он тоже виноват, помогая ворам, мистер Алджер. Не хотите же вы оправдать его поведение.
— Конечно нет. Но если его посадят, его сестрам придется идти на панель. Не кажется ли вам, что они не заслужили подобной участи, ведь они ни в чем не виноваты? Должен вам признаться: я пытаюсь перевоспитать Шарки. Иногда он сбивается с праведной стези, но если вы присоедините свои усилия к моим, думаю, что нам удастся сделать из него что-нибудь путное. Этот нынешний фортель — последний за два месяца. Два месяца он вел себя как ангел. Давайте дадим ему еще один шанс. — Мистер Алджер говорил искренне, почти страстно.
Я находилась в полной растерянности. Не хотелось причинять неприятностей Шарки — я отнюдь не желала быть причиной поломанных судеб четырех молодых девушек; с другой стороны — нельзя было допустить, чтобы пара мошенников злоупотребляла моей добротой.
Я сказала:
— Если мистер Шарки вернет ценности леди Прайор, анонимно, тогда я согласна дать ему еще шанс. Но если подобное повторится, то я доложу о нем на Боу-Стрит, мистер Алджер. И о вас заодно. Что бы сказал лорд Долман, узнай он о вашем сегодняшнем ночном подвиге? Вы бы лишились места и испортили себе будущее.
— Как ни странно, лорд Долман придерживается весьма либеральных взглядов по данному вопросу. Он ведет очень активную работу в защиту непривилегированных классов. Кстати, идея перевоспитать Шарки принадлежит ему.
Была уже глубокая ночь, я устала и чувствовала себя разбитой. Никогда раньше мне не приходилось принимать таких ответственных решений. В моих руках находилась жизнь человека. Теперь, когда я лучше осознала, как легка была моя привилегированная жизнь раньше, я испытывала больше сострадания к Шарки. Как и у миссис Кларк, его жизненный путь не был устлан розами. Возможно, он нуждался в моем сочувствии больше, чем леди Прайор.
— Вы даете обещание, что заставите Шарки вернуть украденные вещи и проследите, чтобы он бросил это занятие?
— Собираюсь именно так и поступить. Но вы можете сами завернуть часы и перстень и отослать их леди Прайор — анонимно. Это избавит вас от чувства вины.
— Хорошо, если вы положите туда же жемчуг. Офицер упоминал и о жемчуге.
— Не думаю, что он у Шарки — ему он не по карману.
— Тогда нужно вернуть часы и кольцо.
Улыбка, озарившая его лицо, стоила того, чтобы немного уклониться от буквы закона. В ней было одобрение, но и еще что-то, что выходило за рамки простого одобрения.
— Да благословит вас Господь, мисс Ирвинг. Я знал, что на вас можно положиться. Однако, как трудно вам приходится в Лондоне. Мы подумаем, как скрасить ваше пребывание в столице. Такая щедрость заслуживает не менее щедрого вознаграждения. Вы любите театр?
— Не нужно подкупать меня, мистер Алджер. Мы ведь обговорили условия сделки?
— Но это не взятка.
— Назовите вознаграждением. Какая разница?
— Польщен, что вы воспринимаете ситуацию именно в таком свете. Я бы счел, что вознаграждение дается мне, если бы вы согласились провести со мной вечер в театре.
— Единственная награда, которая мне нужна в данном случае, это чтобы вы ни слова не рассказали мисс Теккерей, а то она подумает, что я потеряла рассудок. Не знаю, что сказал бы папа…
— Я не расскажу ни ей, ни ему. Это будет наш маленький секрет. Ничего нет лучше общей тайны, чтобы скрепить дружбу, — сказал он с теплой улыбкой. Я неодобрительно посмотрела на него.
Он взял мои руки в свои ладони.
— Ну, ну, успокойтесь. Где же ваше непокорное сердце? Вы уже не ребенок, и не должны во всем спрашивать советов родителя, — он пристально вглядывался в мое лицо в темном переходе холла. — Вы уже взрослая женщина, к тому же необычайно привлекательная.
В этом комплименте звучало эхо сомнительных реплик Шарки, и я резко отпрянула.
— Не пытайтесь умаслить меня, мистер Алджер. Как вы сами изволили заметить, я уже не ребенок и на мякине меня не проведешь. Оставьте свои пошлые комплименты для неопытных дурочек. Мне не нужны ваши телячьи восторги.
— Телячьи! — воскликнул он. — Да мне уже тридцать один.
— Значит, вы слишком стары, чтобы говорить пошлости. Ради всего святого, почему бы вам не переехать на Беркли Сквер и не строить карьеру в добропорядочном окружении?
Он продолжал сверлить меня взглядом. Затем улыбнулся и сказал:
— Кто же тогда поможет вам препровождать наверх подгулявших квартирантов, мисс Ирвинг? Вы только что оказали мне любезность, причислив к разряду джентльменов, это дает мне право остаться здесь и оказывать вам услуги, которые вы вправе ожидать от джентльмена.
— Я предложила переехать ради вас же самого.
— Не все ставят собственную выгоду выше всего остального. Видите ли, было бы просто несправедливо предоставить возможность Шарки болтаться на виселице за несколько побрякушек. Я уж лучше останусь, если вы не против, и прослежу, чтобы он больше не впадал в грех.
— Отлично, — сказала я с облегчением, его отъезд меня бы огорчил. — А сейчас я пойду спать. Если еще кто-нибудь будет стучать, я накроюсь подушкой и сделаю вид, что не слышу.
— Неплохо было бы завести дворецкого. Ваш конюх не мог бы временно исполнять его обязанности?
— Пожалуй, мог бы. — Эта мысль мне показалась превосходной. Я решила, что попрошу Мулларда переселиться из каморки возле конюшни в дом. Это означало, правда, что нам с мисс Теккерей снова придется занять одну комнату. — Спокойной ночи, мистер Алджер.
— Доброй ночи, мисс Ирвинг. — Он повернулся уходить, потом остановился. — А что касается театра, мэм, это была не взятка. Я в самом деле буду рад познакомить вас и мисс Теккерей со столичными театрами.
Я кивнула, он удалился. У меня из головы не выходили его ювелирной работы мраморные шахматы и хрустальный графин с бокалами. Уж не в сговоре ли он с Шарки, принимая подарки за услуги по дезориентации полицейских? Или он действительно хочет его переделать? Я чувствовала, что в эту ночь не засну, но под утро крепко заснула.
