ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Он неоднократно был свидетелем подобных сцен во время войны в Испании. Застывшие лица французов, попавших в безвыходное положение, все еще преследовали его во сне. Именно подобную реакцию наблюдал он сейчас у леди Крифф, когда застал ее в своей комнате. Но больше всего его поразил ее взгляд — в нем был тот же страх и ненависть, которые он заметил в ее глазах, когда она смотрела на Стенби. Внезапно его охватило безотчетное сознание вины, словно он совершил убийство.
— Итак, — сказал он недовольным тоном. — Вам нечего сказать, мадам? Вероятно, вы приняли мой номер за ваш собственный? Проходя мимо, услышали шум, быть может? Решили выяснить, не забрался ли вор? Ну, же, где ваше богатое воображение?
Она нервно сглотнула и облизала пересохшие от волнения губы.
— Дверь была открыта, — пробормотала она, все еще сжимая смятый лист письма в руке, которую прятала за спиной, лихорадочно соображая, как бы незаметно выбросить его в мусорную корзину.
— А, вы выбрали вторую версию для оправдания. Джонатон вступился за сестру.
— Но вам же сказали, что дверь была открыта! — заявил он. — Мы знали, что вас нет дома, что вы вышли пройтись… И в самом деле могли украсть… ну, хотя бы вашу бриллиантовую булавку.
— И ее действительно украли?
— Да нет же, убедитесь сама, она преспокойно лежит на своем месте.
Хартли бросил взгляд на комод, где его бриллиант мерцал в лучах солнца. Ну, по крайней мере они его не обворовали. Леди Крифф стояла у письменного стола, это подсказало, какова была настоящая цель их вторжения. Значит они прочитали записку, специально оставленную для этой цели. Отлично! Успех окрылил его и улучшил настроение. Надо отчитать их слегка, но не слишком мягко, иначе они разгадают его игру.
Решительность Джонатона подбодрила Мойру. Она сделала шаг в сторону и бросила в корзину записку. Освободившись от улики, вызывающе вскинула голову.
— Надеюсь, что вы не хотите обвинить нас в попытке обворовать вас, мистер Хартли, вместо того, чтобы оценить наши добрососедские побуждение. Уверяю вас, что дверь действительно была открыта. Мог войти, кто угодно. Спросите Сэлли.
— Простите меня, — сказал он вежливо. — Был очень удивлен, услышав голоса в комнате. После вчерашнего «подвига» Понсонби, понимаете ли, стало как-то не по себе. Решил зайти через комнату Мотта и застать непрошенного гостя на месте преступления. Сэлли, конечно, поступила неосторожно, оставив дверь открытой, я поговорю с ней.
— Пожалуйста, не ругайте ее, я буду чувствовать себя виноватым, — попросил Джонатон. — Отчасти это моя вина — я попросил принести посcет для леди Крифф, когда Сэлли выходила из вашей комнаты, окончив уборку. Наверное из-за этого она и забыла про дверь.
— Ничего. Хорошо, что все обошлось.
— Мы думали, что вы пошли прогуляться и не скоро вернетесь, — продолжал Джонатон.
— Так оно и было. Но по дороге вдруг вспомнил, что приглашен на обед на конец недели, в Лондоне. Вернулся, чтобы написать извинения хозяйке дома.
— Не будем мешать вам, — сказала Мойра. — Простите, если напугали вас.
— Извинения излишни. Это я должен просить прощения и поблагодарить за заботу.
Он проводил их до двери и увидел, как они бросились к себе, словно кто-то гнался за ними. Когда они скрылись, он подошел к корзине и взглянул на записку. Было видно, что ее разворачивали. Подойдя к окну, он решил понаблюдать, кто из них двоих отправится к Марчбэнкам, чтобы сообщить новость. Вскоре Дэвид пробежал к конюшне и вывел Вихря. Итак, нехитрый план сработал. Теперь Марчбэнк будет думать, что за ним наблюдают, и прекратит операции на несколько ночей.
У себя в комнате Мойра не могла оправиться от шока. Она понимала, что дальнейшие отношения с Хартли будут натянутыми и малоприятными, что ее весьма огорчало, ибо она надеялась повлиять на его решение дела кузена Джона. И даже без этого ей было небезразлично его мнение. Что он должен теперь думать о ней?
Мойра так расстроилась, что не выходила из комнаты все утро. Джонатон вскоре вернулся из Ковхауса.
— Я рассказал обо всем кузине Вере. Марчбэнка нет дома, но она передаст. Она говорит, что он сможет направить груз в Ромни, там его встретят люди кузена Питера. У них налажена система световых сигналов, они с берега пошлют предупреждение прибывающим судам. Мне поручено не спускать глаз с Хартли, — добавил он гордо, сознавая ответственность возложенной на него задачи.
— Ты все правильно сделал, Джон. Думаешь, Хартли поверил нам?
— Нет, конечно, принял за обычных воришек, по глазам было видно. Но так как драгоценная булавка оказалась на месте, он не мог ничего сказать. Теперь, наверное, не прокатит меня в своем ландо, — добавил он упавшим голосом.
— Не переживай. Только бы вернуть наши деньги, заведешь собственную двуколку. Главное, вернуть состояние, об этом нельзя забывать, это наша основная задача.
— Неужели я тоже смогу иметь ландо и пару серых рысаков не хуже, чем у Хартли? Желтого цвета карету с серебряными вензелями?
— Почему же нет? Мы ее заработали.
Мойра почувствовала, как трудно ей после перенесенного потрясения снова вести опасную игру с Лайонелом Марчем и хладнокровно обдумывать каждый шаг и взгляд, и жест, чтобы не совершить роковой ошибки. Ей невольно вспоминался ледяной взгляд Хартли. Она не могла заставить себя спуститься в Большую Гостиную к ланчу. Попросила принести еду в номер, где они спокойно поели в гостиной.
После ланча Джонатон намеревался вести наблюдение за Хартли, если тот выйдет из гостиницы. Он также предложил еще раз съездить в Ковхаус, на случай, если сможет оказаться полезным кузену Джону.
Мойре пришлось сделать над собой усилие и заставить себя спуститься вниз, где ее должен был поджидать майор Стенби. Она чувствовала, что настало время попытаться продать ему коллекцию. Но когда она вошла в Большую Гостиную, диван у камина был пуст. Слуги убирали столы. Единственным гостем в комнате оказался пожилой джентльмен, путешествующий по стране. Он сидел за одним из столиков, потягивая кофе.
Мойра взяла газету и, сидя на диване, делала вид, что читает, хотя букв не различала. Минут через пятнадцать послышались уверенные шаги Лайонела Марча. Девушка вся напряглась. Пришлось выдавить из себя улыбку, когда он подошел, кланяясь и расшаркиваясь.
— Я волновался, леди Крифф, — вы не спустились к ланчу, — сказал он, приподнимая фалды сюртука и усаживаясь рядом, ближе, чем ей бы хотелось. — Надеюсь, сейчас голова не болит сильнее, чем утром?
Майор успел уже съездить в Дувр, где провел целый час, изучая газетные сообщения об истории леди Крифф. Теперь он располагал необходимыми подробностями, включая стоимость коллекции Криффов.
— Сказать по правде, майор, меня беспокоило другое. Ювелир из Лондона уже должен был быть здесь. Боюсь, не передумал ли он. Подумать только, ведь это он заставил меня приехать сюда в такую даль. Просто не знаю, что мне делать, если он не появится.
— Вы обдумали мое предложение? Она доверчиво улыбнулась.
— Вы очень добры, майор. Но, видите ли, я просто не могу рисковать. Отдать коллекцию, пусть на время, за пять тысяч фунтов я не решусь. Она стоит в двадцать раз больше. Кто может поручиться, что у вас не похитят ее по пути в Париж? Я думаю, что лучше мне взять ее в Лондон и попытать счастья там.
— Если вы мне не доверяете, — а вы совершенно правы, что не доверяете незнакомому человеку, — мы можем поехать во Францию вместе, — предложил он.
Она испуганно отстранилась.
— Майор Стенби! Подумайте, о чем вы говорите! Как я могу путешествовать с незнакомым джентльменом?! Что подумают люди?
— Вы не поняли, дорогая. Я имел в виду, что вы наймете компаньонку и будете меня сопровождать, чтобы убедиться, что я не собираюсь сбежать с вашими драгоценностями. — Он засмеялся при этой мысли. — Вы когда-нибудь были в Париже?
— Нет. Даже в Лондоне никогда не была.
— Вы созданы для Парижа, а Париж для вас. Там великолепно.
Мойре пришлось придумывать, как свернуть его с этого прожекта.
— Я не владею французским, мне будет неуютно во Франции. Предпочла бы иметь дело с порядочным англичанином.
Стенби сокрушенно покачал головой.
— Не хочу причинять вам лишнее беспокойство, дорогая, но раз ювелир не приехал, на это должна быть веская причина. Сейчас очень непросто продать драгоценности… как бы это лучше выразиться… сомнительного происхождения. Ведь закон может признать их крадеными, хотя фактическое право на вашей стороне.
— Именно поэтому я и хотела продать их за полцены. Мне говорили, что их трудно будет сбыть очень быстро. Со временем толки утихнут. Напишу мистеру Эверетту, ювелиру. Вы считаете, что мне следует назначить еще более низкую цену? — спросила она неуверенно. — Например, сорок тысяч. Может быть, это его больше устроит.
— Будет хорошо, если вам дадут десять, миледи.
— Десять тысяч! Но это просто смешно. Адвокаты Обри назначат больше, чтобы не передавать дело в суд. Они говорили о пятой части их цены, о двадцати тысячах. Если не удастся продать дороже, заберу их обратно в Пентворт.
Стенби устраивала названная сумма. Он легонько похлопал ее по руке.
— Вижу, что вы не только красивы, но и практичны. В Лондоне у меня много знакомых — все деловые люди. Постараюсь найти коллекционера, который заплатит немного больше двадцати тысяч. Между нами, какая минимальная сумма вас бы устроила?
— Тридцать, — сказала Мойра, зная, что он будет торговаться, но твердо решив не соглашаться меньше, чем на двадцать пять, которые Марч украл у нее и Джонатона.
Он нахмурился.
— Сомневаюсь, что лорд… мой друг согласится на столь высокую цену. Давайте сделаем так: я предложу ему коллекцию за двадцать пять и посмотрим, что он скажет.
— Только четвертая часть их стоимости? Я надеялась на большее. Ну, ладно, я просто вынуждена принять ваши условия, другого выхода нет.
— Конечно, мне нужно предварительно посмотреть на коллекцию. Мой друг доверит мне совершить сделку — мы давние друзья.
Мойра почувствовала, что сейчас задохнется от волнения, сердце бешено стучало, в ушах шумело, она едва могла говорить. Если она упустит эту возможность вернуть свое, другой не будет. Теперь Марч знал ее. Необходима была крайняя осторожность. Для начала предстояло показать ему коллекцию в тусклом свете и ненадолго. При дневном свете он сразу обнаружит подделку.
— Вы видели гарнитур из сапфиров — я его надевала на вечер — и бриллиантовый гарнитур.
— Наиболее ценная часть коллекции — изумруды, как я понимаю. Странно, что вы не надели их к зеленому платью.
— Они слишком шикарны для маленькой провинциальной гостиницы. Но сегодня вечером надену их специально для вас, чтобы вы оценили, — сказала она.
— Отлично. Приглашаю пообедать со мной, чтобы я смог их лучше рассмотреть, леди Крифф.
Она удивленно улыбнулась.
— О, Господи, майор, вы мне не доверяете? — спросила она. — Я признаю, что не получила еще законного права на коллекцию, но уверяю вас, что вещи натуральные. Могу показать вырезки из прессы, если вы не верите мне. Газетчики писали всякую чушь о драгоценностях, но ни один не высказал предположения, что они фальшивые. К чему адвокатам поднимать столько шума из-за подделок?
Наивные доводы Мойры убедили Стенби, что коллекция находится у нее. Следующим шагом было скрепить с ней союз.
— В Лондоне мы должны продолжить знакомство, дорогая. Леди с состоянием в двадцать пять тысяч привлечет внимание всех охотников за приданым. Вам нужен будет защитник. У меня широкий круг знакомств, буду счастлив ввести вас в избранное общество.
Она кокетливо улыбнулась.
— В самом деле, майор? А я уж беспокоилась, сумею ли познакомиться с теми людьми, с которыми мне хотелось бы общаться.
— Сочту за честь, дорогая. — Он завладел ее пальцами и слегка сжал их. — Мы с вами хорошо поладим.
— В какой части города мне лучше остановиться? — спросила Мойра, подавляя желание отдернуть руку.
Следующие полчаса леди Крифф и майор Стенби выбирали место, наилучшим образом соответствовавшее ее первому появлению в обществе. Майор порекомендовал дом недалеко от его собственного, где-нибудь в районе Гроувнер Сквер* (* Гроувнер Сквер — площадь в центральной части Лондона.). Он больше говорил не о презентации ее при дворе Сент-Джеймз или на балах в лучших домах представителей высшего общества, а о таких развлечениях, как маскарады в Пантеоне или Воксхолл Гарден** (** Воксхолл Гарден — увеселительный сад в Лондоне. Существовал с 1661 по 1859.). Мойра приветствовала оба предложения.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы связаться с вашим другом по поводу драгоценностей? — спросила она.
— Сейчас же напишу письмо, не откладывая. Пошлю специальной почтой. А вы не забудьте, что сегодня обедаете за моим столом, леди Крифф.
— С нетерпением буду ждать обеда, майор.
Когда он поднялся и откланялся, Мойра вздохнула с облегчением. Напряжение прошло, и она осталась без сил. После долгого разговора с Лайонелом Марчем хотелось умыться, а впереди ее еще ждал обед в его обществе. Но через это испытание тоже нужно было пройти. Самая опасная часть спектакля заключалась в изумрудах. Удастся ли отвлечь его внимание, чтобы не дать ему разглядывать гарнитур слишком пристально? Придется флиртовать… надеть платье с глубоким декольте. Хуже всего, что все это надо будет проделывать на глазах у мистер Хартли. Да, нелегким трудом достаются свои же деньги.
