ГЛАВА 30

Странный туман рассеялся к полудню, но вердуги не спешили атаковать крепость. Их маг, здоровенный, в синем плаще, пытался обезвредить армейских боевых чародеев. Это напоминало какую-то детскую игру. Вердугский заклинатель как бы подставлялся под магические атаки, обезвреживал их антимагией и наносил ответный удар. А его противники покидали свои позиции, едва завершив заклинание, – в крепостных башнях были устроены для этого специальные комнаты с механическими подъемниками, рядовые таскали чародеев с этажа на этаж, уводя из-под огня. Затем вердуг, кажется, разгадал их тактику – мастер Гешри получил сильный ожог, тогда заправлявший обороной полковник прекратил этот сомнительный поединок. Практически весь день Овер провел во дворе крепости вместе с Лемтоком и Риолой. Они болтали легко и непринужденно о магии, политике, Нармроте, специалисту стоило больших усилий не сболтнуть лишнего – красавица-певица располагала к откровенности и, как показалось Оверу, даже намекала, что он не тот, за кого себя выдает, а некто гораздо более сведущий и могущественный. К вечеру пришла плохая новость – скорей всего, они здесь застряли надолго. Пошли слухи, что большая часть армии ввязалась в серьезные бои с основными силами вердугов, потому на быстрое подкрепление рассчитывать не приходится. Ночь наступила беспокойная – все ждали чего-то, напряжение росло, Овер долго не мог заснуть.

Гугрох вышел на охоту, едва спустилась тьма. Тоненькие извивавшиеся серые черви висели у самой земли. Могучее дыхание Великого Повелителя достигало этого мира и скатывалось в питающие его тени нити. Гугрох старался проходить через них, хоть нужды пополнить запас сил пока не было. Просто хорошая полезная привычка. На свободном от плотной материи пространстве ему встречались люди – слуги и воины в черных доспехах, но капли серой росы на лицах делали их своими, подавляя грызущий тень голод бестелесности. Для охоты предназначались другие. Гугрох наслаждался пронизывающей жаждой умерщвления, она была куда лучше громоздкого всеобъемлющего ужаса, державшего его в плену нескончаемо. Хозяин обещал, если охота окажется удачной, Гугрох никогда не вернется во внутреннюю ткань его крыльев. Снаружи, в завитках урагана, страх не столь силен и всепроникающ. А со временем, когда он будет готов, Шторм даст ему тело.

Угодья манили его запахом добычи. Гугрох перешел на неуклюжие прыжки, его длинная передняя культя почувствовала вкус выпавшей на мостовую росы. Загон с жертвенными людьми был уже близок, охотнику следовало приготовиться. Он не был абсолютно невидим, и ему нельзя было спешить, чарам нужно время, чтобы изменить цвет наружной оболочки. Его научили также копировать движения людей. Это оказалось не слишком удобно, но Гугрох обычно не решался ослушаться своих наставников, хоть не очень-то понимал, зачем это нужно. Подданные Шторма, смастерившие теневую оболочку, утверждали, что она со временем приобретет схожесть с– человеческим телом. А тренировавший его дерву говорил о том, что странные и страшные движения тени, пусть даже моментально стираемые из человеческого зрения чарами, способны сильно взволновать добычу и переполошить весь лагерь.

Гугрох проник в загон совсем рядом с часовым и уже занес было для удара свою смертоносную правую. Нет. Нужно убивать поодиночке в темных местах и как можно дольше не привлекать внимания. Охотник завернул под лестницу и там нашел свою первую жертву. Человек неподвижно лежал, укрывшись плащом. Культя подобралась к горлу, из множества ноздрей ее плоского конца ударило три с лишним десятка острых как бритва стрекал. В одно мгновение горло жертвы превратилось в кровавое месиво, бурлившие в культе чары иссушили рану и удалили с тела охотника мельчайшие частички плоти и капли крови. Во дворе, на стене и в каменных лабиринтах его ждали новые жертвы. Пару раз его оболочку атаковали острым железом, но он всегда берег свою боевую руку, а ткань других частей тела быстро восстанавливалась, впитывая дыхание Шторма.

«Гугрох долго не поднял тревоги, Гугрох хороший охотник», – едва ощутимая нотка высочайшего одобрения достигла сознания охотника, заставив возжелать много больше человеческих трупов. Но нужно было уходить, чтобы продолжить службу следующей ночью.

Овер перевернулся на другой бок и понял, что заснуть не удастся. С одной стороны его преследовал храп мастера Палери. Старик упросил специалиста похлопотать за местечко на привилегированном первом подземном этаже, где воздух был почище, а крыс поменьше, чем на нижних уровнях. С другой стороны доходящая из коридора полоска рыжего света открывала лицо, шею и глубокое декольте красавицы Риолы. Овер поднялся и закинул на плечо выданный знаменщиком Хильгалем армейский плащ. Хорошо бы глотнуть свежего воздуха. Узкие лесенки быстро вывели его к прохладе и звездному небу. Знал он одно местечко, защищенное от ветра, к тому же в непосредственной близости от трубы офицерской парной. Кажется, в заветном укрытии никого не было. Овер скинул с плеча плащ.

Гугрох выбрался из крепости, намереваясь покинуть загон, но увидел всего в нескольких шагах новую жертву. Невооруженный человек. Искушение было слишком велико, и охотник пошел за ним.

Краем глаза специалист различил магическое свечение и резко обернулся. Уродливое до тошноты существо было наполнено магнетическим сиянием. От поражающего чужеродной механикой прыжка у Овера волосы встали дыбом. Он едва успел уклониться от тычка мерцающей трупно-лиловыми пятнами культи. Дальше все произошло само собой: Овер набросил плащ на тварь и завопил. Никогда раньше ему не удавалось произвести столь громкого звука. Да и не поверил бы он никогда, что способен на такое.

Гугрох запрыгал по-своему – пусть неправильно, зато больше шансов спастись. Он знал, как выбраться из загона, но паника постепенно раздирала его сознание. Культя задыхалась, шаря по пропитанной запахом добычи ткани. А другой рукой с пятью гибкими отростками охотник как следует пользоваться не научился. Железо начало разрушать его наружную оболочку. Проклятая штука делала его видимым. «Страх будет усиливаться и перейдет в бытие Штормовых Крыльев», – понял Гугрох.

Убегающее существо не внушало прежнего ужаса. Арбалетные бельты так и сыпались на него, а оно все пыталось освободиться от плаща. Стража встала на его пути и через пару мгновений неизбежно подняла бы на копья.

Наконец проклятая вонючая хламида поддалась и, хлопнув складками, взлетела в воздух. Гугрох сделал пару финтов и остановился. Люди пялились в пустоту поверх своего оружия. Солдаты с длинными железяками перегораживали выход. Медленно и осторожно охотник пошел мимо строя к противоположному краю невысокой загородки.

Овер видел, как тварь медленно обходит копейщиков. Сперва он чуть было не крикнул: «Вот он!» Но быстро опомнился – так он лишь привлечет к себе внимание, а существо улизнет все равно. Спускаться к жуткому созданию не хотелось. Интересно, какая магия подействует на такое? Специалист выбрал холод просто потому, что его больше оставалось. Овер прошел по стене и оказался над тем местом, где тварь собиралась перебраться через баррикаду. Щупальце ухватило темно-синий светляк, устремилось вниз и впилось в приплюснутую голову существа. Специалист обшарил лицо, но никаких признаков глаз, рта или носа не обнаружил. Надавил, и золотая нить прошла сквозь плоть, как через старое дырявое покрывало. Овер отпустил сгусток мороза, понимая, что это бесполезно – под тонким наружным покровом была лишь пустота и магия. Стоп! Идея пришла слишком поздно– тварь припустила длинными прыжками, громыхнула сталью и вскоре была уже слишком далеко. Вслед защелкали арбалеты, но Овер видел, как мерцающее пятно достигло противоположной стороны площади. Вообще-то он собирался поскорей скрыться в своей комнате, никому ни о чем не рассказывая, но на лестнице его остановил голос:

– Стой. Это ты заметил вердугского демона?

Полковник Мезангаль тоже, кажется, не особо поверил в бессвязные бормотания парня: «Почувствовал что-то, точно не могу сказать, что. Может быть, движение воздуха? Отбивался плащом, закричал». Конечно, то, что он один спасся от бестии, а четыре десятка бывалых бойцов погибли, не успев поднять тревоги, еще ничего не доказывало. Но Драммр кое-какие выводы сделал, осталось лишь их подтвердить.

Нук Гаар исследовал мягкую, чуть синеватую слизь, присосавшуюся к одному из берегов Серебряной Реки. Проводник знал, что это такое. Он никогда не был искушен в теологии. Посмертное течение стремит почившего вниз. Легкая и чистая или упорная и полная сил душа может подняться вверх по течению в светлые миры, иные попадают в серединные бесцветные пустоши или еще ниже, во владения демонов. Проводника эта часть посмертной судьбы не касается – его дело доставить душу к Реке. «Лучше или хуже демоны низовий тех тварей, что ловят умерших на этом берегу?» – таким вопросом Нук никогда не задавался. Ненависть и отвращение наполнили его, лишь только он заметил вход. Тонкое посмертное тело едва заметно засветилось красным. Проводник постарался успокоиться – как-то не хотелось по возвращении к плотному бытию прибирать застывшую рвоту. Похоже, никто из противников не спешил отправлять людей в посмертные Чертоги, и Нук решился покинуть свой пост. Облетел позиции, прикинул расстановку войск и шансы сторон. Вернулся в подвал, чтобы подкрепить силы физического тела, и поспешил на свой пост. Такие паразиты не терпят оскудения потока душ – это он знал точно.

Несколько душ неспешно проплыло мимо проводника, ничуть не отклоняясь в сторону посмертного болота.

«Вероятно, дасы, почили в мире», – решил Нук, раз за разом наблюдая спокойные тихие всплески жидкого серебра.

Затем появился вердуг, проводник видел, как его медленно притягивает темно-синяя слизь, различил серые отметины на белых посмертных покровах и жадное слюнявое расширение пор паразита. Оттащить его от входа не составило труда, но приближение к Серебряной Реке замедлило движение. Какое-то время Нук боролся с возрастающей тяжестью вердуга. В голубых, по-младенчески бессмысленных глазах молодого мужчины застыл ужас беспомощности и непонимания Обессилев, проводник отпустил его. Медленно, раскачиваясь, как сорванный с ветки лист, душа начала падать в болото. Плоть входа приветственно напряглась, выгнулась навстречу, схватила и проглотила, как голодное животное, прежде чем Нук успел хоть что-то предпринять.

Неудача заставила проводника задуматься. Следующего вердуга он перехватил загодя. Ночным клинком, который в посмертном отражении пылал желтовато-белым, соскреб со лба серые отметки и, не теряя времени, потащил беспомощно шевелящую губами душу к Берегу. На этот раз все получилось! Не без сопротивления и недоверчивых прикосновений волны, но Река приняла вердуга.

Нук уже представлял свое триумфальное возвращение в гильдию с рассказом о новом посмертном паразите и спасении его жертв, хотя, по правде говоря, возвращаться он пока, а может и вовсе, не собирался. Оборвав неуместные мысли, проводник поглядел в сторону мира живых – прямо на него неслось что-то серое, все в длинных развевающихся космах. Первая мысль была о призванном вердугами демоне мщения.

«Нет, в этом месте нельзя паниковать, – сказал себе Нук, – снизу приходят только почившие». Отбросив сомнения, проводник поспешил наперехват. Крепко вцепившись в серую сущность, попытался растормошить склизкие лохмотья, разглядеть, что это такое. Нук нащупал, а разогнав серую слизь, и разглядел человеческое лицо. Человек, отправленный из мира живых со скоростью арбалетной стрелы и спеленатый выделениями паразита. Жертва? Классические страшилки из истории его ремесла частенько поминали человеческие жертвоприношения, но лично Нук столкнулся с этим впервые. Сосущее сырое дуновение напомнило ему о близости входа. Оглянувшись, Нук Гаар увидел жадно ощерившуюся чернотой глотку. Изо всех сил проводник потащил вердуга прочь, одновременно соскребая с него большие комки серой слизи. Тварь ловила их на лету и ненадолго затихала. Кажется, борьба длилась целую вечность. Нук нисколько не удивился бы, вернувшись к жизни древним стариком с огромной бородой. Уйму времени он соскабливал с жертвы мелкие серые капли. Потом очищал себя. Случайно сделал еще одно открытие – воды Реки легко разъедают слизь посмертного паразита.

Возвратившись в плотный мир, Нук первым делом ощупал подбородок – к счастью, насчет времени он ошибся. Беглый осмотр близлежащей территории позволил увидеть попавшего в ловушку воина. Пристроенный к дверной ручке тонкий отравленный шип прошел между колечек кольчужной перчатки. Детская ловушка. Откинув вуаль воина, проводник узнал первого спасенного им вердуга.

Рашир переходила от символа к символу, стараясь отыскать ошибку. Никаких признаков того, что приношение отвергнуто, не было, равно как и погрешностей в составлении жертвенного круга. Может, этот вердуг вообще не умирал? Жрица кинула взгляд на окровавленное тело, как будто допускала возможность наличия жизни после отсечения головы. От досады Рашир захотелось разорвать кого-нибудь в клочья, лучше всего этого идиота Гашада. Это из-за него она растратила власть на теневых охотников, что было работой вызывающе примитивной для такого мастера, как она, но требующей целую прорву силы Великого Повелителя А теперь еще неудачная, нет, бесследно исчезнувшая жертва. В самую пору собрать жриц и двинуться на юг, и пусть пустоголовые мужики гибнут, погребенные под своими непомерными амбициями.

Гугрох смотрел на новопризванного охотника. Тот казался крупнее, сильнее и стремительнее, чем он. Возбужденный освобождением, прохаживался, иногда задевая напарника. Но все это уже не имело никакого значения. Гугрох знал, что следующей ночью они вернутся обратно в Чертоги Шторма. Скрывающая их невидимость ненадежна, по крайней мере, для этого загона, а значит, шанса выбраться, сохранив оболочки, практически нет. Гугрох не выдал бы своих опасений ни новому охотнику, ни военачальнику народа Пяти, даже если бы был наделен даром речи. Он сосредоточился на другом – нужно одолеть пожирающий его страх. Отогнать хоть на малую толику, хоть немного приструнить. Иначе не миновать вечного заточения в Штормовых Крыльях.