Эпилог
— И что ты по этому поводу скажешь? — Дэвид задумчиво гладил серого кота, чьи желтые глаза жмурились от удовольствия.
Кэртис тяжело вздохнул:
— Тебе нужно описание ситуации в целом или мои личные впечатления?
— Твой доклад я слышал только что, — фыркнул колдун. — Сам не можешь догадаться?
— Отвратительно. Я ни секунды не сомневался, что все это было спланировано заранее, и вполне возможно, что Рой и Лейла во всем этом такие же шахматные фигуры, как Лилиан с Растином. Только если эти двое — пешки, то их боги рангом повыше.
— Это несомненно, — кивнул золотоглазый повелитель Черной Ложи.
А Кэртис наконец упал в кресло, вокруг которого ходил все это время, и мрачно взглянул на своего повелителя:
— Дэвид, ты не видел глаза Лиани. Он ведь все понял. Да и трудно было не догадаться, когда женщина, будь она хоть трижды богиня, таксмотрит на своего врага. Еще и рыдает в три ручья… Эти божественные страсти, любовь-ненависть — как мне надоели их поганые игры! К тому же представь себе ощущения парня, когда он осознаёт, что ради вот этой игры чуть не погиб его брат.
— Все это понятно, пушистый. Вполне… — задумчиво кивнул Дэвид. — Ноя думаю, это только на пользу. Твой юный друг оказался слишком слеп и слишком влюблен в свою повелительницу. Пока она была ограничена в силе, в этом нуждались они оба, но чтобы сдерживать ее сейчас, ему придется избавиться от розовой пленки на глазах… Я думаю, тот, кто всем этим столь виртуозно манипулировал, прекрасно это осознаёт.
— Дэвид, — тихо позвал притихший оборотень, — ты не видел…
— Они светились? Ли и Растин?
— Да. А ведь боги не вмешивались…
— Я почувствовал это, — горькая улыбка. — Я всегда знал это о Растине, с того самого момента, когда мы впервые встретились. Но не думал, что появится на Эмире еще один такой же. Рано или поздно эти двое покинут Эмир, но не сейчас. Им обоим предстоит еще долгий путь.
— Но что это было? Они ведь не маги, я знаю это.
— Верно. — Дэвид повернул голову, вглядываясь в небо за окном, к которому сидел вполоборота. — Но… Кэрт, ты принимал участие в Безумных битвах, мне казалось, что ты способен почувствовать это.
Зеленые глаза потрясенно расширились.
— У них были те же ноты запаха, как когда меня перебрасывало!
— Именно, — кивнул Дэвид. — Именно. В битве друг с другом они активировали все свои скрытые ресурсы, так как божественной поддержки не было. И зачатки, основа для той роли, которая им уготована в далеком будущем, поверь мне, очень далеком, отозвались, чувствуя друг друга. Эти двое как братья-близнецы, разлученные в детстве и ставшие по воле случая врагами.
Оборотень вцепился в подлокотники кресла:
— И это… видели Рой и Лейла.
Колдун усмехнулся:
— То, как они сражаются за этих двоих и хватаются за них, несмотря ни на что. — Рой, видишь, даже нарушил запрет Верховного бога о невмешательстве, спасая жизнь своему дорогому Растину, — все это говорит о том, что они знают, кто попал им в руки. Я бы посмеялся, если бы не было так грустно. Ведь я тоже дал покровительство Лилиану по этой же причине. Я видел эту скрытую силу в нем. Тьма откликнулась согласием. И Безумные битвы позвали их за собой по этой же причине…
— Понятно. А при чем здесь Кирилл?
— О, у него особая роль, и я совсем не удивлюсь, — Дэвид внезапно улыбнулся, — если он приступит к исполнению своих обязанностей раньше, чем многие думают. Я понимаю, почему он попал на алтарь к Рою. Иметь такую занозу в божественной заднице, как бог-судья, пусть это пока только основа для бога… — Колдун рассмеялся, глядя в ошарашенное лицо своего главнокомандующего.
— Ты хочешь сказать, — выдавил собой Кэртис, — что Кирилл станет богом?!
— Э нет, — усмехнулся Дэвид. — Не хочу я ничего говорить. Я просто знаю.
— И что… будет дальше?
— Дальше? — Золотоглазый мужчина пожал плечами. — Не знаю… Подозреваю, что все будет как прежде.
— Да неужели? — нахмурился Кэртис.
— Ну, может, чуть-чуть по-другому, — последовала лукавая улыбка.
Когда я открыл глаза, то встретился со встревоженным взглядом Кирилла.
— Ли, — с облегчением вздохнул он, — я уже начал бояться, что ты не придешь в себя.
Я слабо улыбнулся:
— Мы где?
— В Черной Ложе.
— Хорошо, — выдохнул я почти непроизвольно.
Вокруг чистая простая комната, очень похожая на те, что в доме родителей Кэртиса. Да это одна из их комнат и есть. Уютно. Безопасно…
Серьезные синие глаза не отрываются от моего лица.
— Очень больно?
Я посмотрел на него почти недоуменно:
— Что ты, братишка, я не в первый раз ранен. Это не так уж и страшно, я больше за тебя волновался…
— Я не о том… — Он покачал головой, и его ладонь легла на одеяло на уровне моего сердца. — Я спрашиваю про это…
Я смотрел на своего младшего брата, и в голове застряла странная мысль: он всегда отличался от остальных, просто мы не понимали этого. Когда ему исполнилось девять лет, я ушел из дома, оставив его наедине с самым большим страхом, а когда вернулся, уже мало что можно было исправить: ему стукнуло одиннадцать, и он угрожал своему страху в лице короля оружием и кровью. Сейчас ему двенадцать, он с честью вышел из всех испытаний, и я знал, что судьба приготовила ему в будущем. В нелегком будущем.
Только вот… он все равно оставался моим самым младшим и любимым из всех братьев. Удивительно, мне через пару дней исполняется двадцать семь лет, а я только теперь начинаю понимать, какими сокровищами наделила меня жизнь. Все-таки я дурак.
— Кирилл.
Его глаза стали испуганными.
— Ли, прости, я не хотел. Ну не плачь, Ли! — Он сам готов разрыдаться, а я с удивлением чувствую, как по щекам бегут горячие дорожки.
Рана в боку отозвалась резкой болью, когда я сел в постели и притянул к себе младшего брата:
— Тише, Кирилка. Все в порядке… Это просто израненное сердце глупого жреца. Раны и порезы затянутся, и не будет так больно. Просто это случилось слишком неожиданно, да я и сам не совсем понимал, что чувствую, пока не увидел все это и не понял… Тише. С твоим глупым старшим братом все будет в порядке. Главное, чтобы ты простил меня.
Он сжал мои плечи, чуть отстраняясь, и серьезно посмотрел на меня:
— Я… ты пришел все равно за мной… А то, что из этого получилось, ты же сам не предполагал… А я бы все равно выжил. Не знаю точно, что там произошло на том алтаре, никак не могу вспомнить и чувствую, что пока не надо вспоминать, но… Это не последнее твое сражение с Растином… Вы как отражения друг друга, живущие каждый своей жизнью, и оба чувствуете, что так не должно быть, отражение обязано повторять лишь то, что показывает оригинал… И тот из вас, кто останется в живых, им и будет. Настоящим.
— Кир, — тихо прошу я, — братик… может, ты все же побудешь еще немного ребенком?
Он медленно покачал головой:
— А я и есть ребенок. От этого мне не уйти… Как и у вас со жрецом Роя есть второй выход. Если вам не удастся найти простейший путь к нему — устранить помехи, просто… перерасти это.
— Это будет нелегко.
Он посмотрел пристально, и очень неуютно стало под его взглядом. А ведь там, на алтаре… Кажется, я начинаю догадываться, что именно произошло. Я слишком часто встречался с богами, чтобы этого не понять… В глубине синих глаз, на самом дне, холодными ручьями плескалась плененная сила. Он чуть отстранился.
— Ли, — голос звучал глухо, — что ты теперь будешь делать?
— Я? — Я отпустил его, коснулся щек, вытирая непрошеные слезы, и криво усмехнулся: — Отращивать волосы… Я привык к своей косе, знаешь ли…
— Ты понимаешь, о чем я спрашиваю, — сверкнула синева легким раздражением.
— Посмотрим, — пожал я плечами. — Кир, неужели ты думаешь, что все вот так просто? Разбили сердце, и рана неизлечима? Вопрос в том, а разбилось ли оно — сердце это проклятое?
— Что? — искренне удивился он. — Но…
Я не удержался от порыва, протянул руку и взъерошил такие же темные, как у меня, волосы:
— Кир, не заморачивайся пока. Ты сам сказал, что еще ребенок. А кроме того, ты, как и я, мужского пола. И Рой тоже. А все мужчины, по мнению женщин, те еще глупцы в некоторых вопросах, и… поверь мне, братишка, они в принципе правы. — Он возмущенно вскинул глаза, а я улыбнулся: — И неправы одновременно. Ведь женщины тоже весьма глупы в некоторых вопросах. Так что мы друг друга стоим. И неважно, люди мы или боги, это касается всех.
— Ты… — Он запнулся и покачал головой. — Мейдок сказал, что рана затянется уже к вечеру окончательно, — резко перевел разговор мой младший брат. — Надо передать Кириану, что все в порядке, а то он не смог остаться и уже в Мирейе, но очень волнуется. Если бы Криса не надо было оттаскивать от твоей постели, сам бы, наверное, не смог уйти.
Я усмехнулся. Маленький мудрец.
— Лиани? — В дверном проеме возник Кэртис. — Пришел в себя?
Я посмотрел на него и улыбнулся:
— Спасибо, Тис, если бы не ты…
— Не представляешь, какую выгодную сделку я заключил благодаря тебе, — удовлетворенно сообщил он.
— Представляю, я слышал ваш договор с Роем. Поздравляю тебя и весь клан.
— Лиани, — оборотень отвел глаза, словно боясь смотреть на меня, — кхм… тут кое-кто хочет поговорить с тобой.
— Так пусть войдет, — вздохнул я.
Но Кэртис задумчиво покачал головой:
— Нет. Она не может войти. Она смогла пройти до самой крепости, но сюда Тьма ее уже не пустила…
И я сам не заметил, как опустил глаза, как в душе что-то дернулось, потому что в руках Кэрт теребил зеленую ленту… Ту самую, с которой началась наша дружба, ту самую, которую я добыл самый первый раз для Лейлы.
Тихий голос оборотня вспорол тишину комнаты:
— Она просила сказать тебе, Лиани: «Пожалуйста».
Я вздрогнул, словно услышал, как она произносит это слово… Пожалуйста…
Она прекрасна так, что больно. И она совсем не такая, какой я видел ее в прошлом…
Сейчас передо мной стояла пленительная женщина в синем длинном платье, которое мягко стекало по ее фигуре, скрывая и подчеркивая одновременно. Длинные рукава, расширяющиеся к запястьям, оттеняли узкие, длинные ладони с нервными пальцами. А глаза… как у лани. Хоть и все такие же зелено-серые.
— Лилиан… — тихий шепот растворялся в воздухе, — я опять сделала это, совсем так же как с Лайлом. Это больно — предавать. Наверное, так же больно, как быть преданным…
Я покачал головой и устало опустился на бревно на краю поляны. Кора не желавшего сдаваться, хотя и упавшего дерева приятно нагрелась под солнечными лучами, и под пальцами все еще ощущалось биение токов жизни в нем.
— Госпожа моя, — наконец заговорил я, не поднимая глаз, — скажи мне, боги могут приказывать своему сердцу?
— Нет, — последовал горький ответ.
— Тогда почему ты считаешь, что предала меня? Или Лайла? Или… себя?
Я поднял голову и улыбнулся, не чувствуя радости от того, что она смотрит на меня такими прекрасными, широко раскрытыми глазами.
— Потому, что… — запнулась она. — Потому, что ты имел право знать… Ведь я давно думала об этом… Что ты рано или поздно полюбишь меня. Ты уже любил меня, когда мы встретились впервые, просто не разобрался еще в этом. А в тот момент, когда понял… Я должна была рассказать тебе раньше… о Рое.
— Должна, — согласился я. — Та история с Годосом, я всегда думал, что там все не так просто. И то, как смотрел Рой на Сирена, тогда в таверне… Но я сам не желал видеть правды и потом… я смертный. Твой жрец, а не бог…
Шелест ткани, когда она двинулась вперед… Я буквально чувствовал его.
— Ли… — шепот, — Ли…
— Госпожа моя, — я взглянул на нее снизу вверх, — не надо жалеть меня или себя. Мы оба полюбили. Вы — очень давно, превратив любовь в ненависть, но основа осталась, причиняя вам боль. Я полюбил по меркам богов не так давно, но… я не собираюсь обвинять тебя в чем-то, Лейла. Я все еще остаюсь твоим жрецом. И пусть все уже не будет как прежде, но то, что ты моя богиня, не изменилось. А моя неприязнь к Рою приобрела дополнительный, но весьма существенный оттенок. Мы не сможем больше быть так непосредственны, как раньше, — что-то ушло навсегда. Но так ли это важно, госпожа моя?
— Для людей… — Она медленно опустилась на колени, оказавшись со мой лицом к лицу. — Для людей такие вещи очень важны, а ты человек.
Я вздохнул:
— Тогда прими как факт, что, в отличие от богов, люди умеют прощать и… любить не за что-то, а просто так.
Она качнула головой, на мгновение прикрыв глаза:
— Вот это всегда было для меня загадкой во всех вас, Лилиан. Вы такие изменчивые и одновременно такие постоянные.
Я тихо рассмеялся, и неожиданно для себя протянул руку и провел по ее сияющим золотым волосам:
— Госпожа моя, ты тоже изменилась.
— Я вернула себе свою силу. — Она прижалась к моей ладони щекой, словно пытаясь впитать в себя мое прикосновение. — Но я… не знаю, смогла бы я быть такой же сумасшедшей, как Рой, и ради тебя нарушить волю отца… Ведь именно из-за того, что я выполнила приказ и не дала своей силы тебе в поддержку, мне вернули мой прежний статус и образ.
— И я не знаю. — На душе было легко, даже странно. — Так стоит ли страдать из-за этого?
Она удивленно посмотрела на меня:
— Стоит?
Я извлек из-за пазухи зеленую ленту и ответил:
— Не стоит. Ведь это я побеждал в том поединке. И надо было спасать Растина, а не меня… Так что я надеюсь, тебе, моя повелительница, не придется делать этот выбор. Никогда.
Она слабо улыбнулась, глядя на ленту, и, почти как прежде, в первые годы нашего знакомства, пожаловалась:
— Кэртис бросил Синее Пламя прямо там… на пол.
— Плохая киса, — усмехнулся я.
— Нет, он хороший. — Золотоволосая голова опустилась мне на колени. — Он передал тебе ленту… И он твой друг и брат по крови. А Синее Пламя… Вы же двое связаны, и он всегда появится, когда будет тебе нужен.
— Да, — кивнул я. — Лейла… заплести тебе косу?
— Пожалуйста… — пощекотал мне колени почти невесомый шепот.
Декабрь 2008
Назад: Глава 12 Любимец мрака
На главную: Предисловие
