Глава 3

Насвистывая незамысловатую мелодию, Кенрик бодро шагал по каменной дороге. Она явно создавалась при помощи магии, уж больно ровная и гладкая. Юноша с любопытством смотрел по сторонам, но ничего интересного не видел – с одной стороны внизу под обрывом волновалось море, а с другой – стеной стоял лес. Правда, это сейчас ему наскучили накатывающие на берег свинцовые волны, а поначалу он как завороженный смотрел на них добрые три часа. В родной каверне морей не было, самым большим водоемом было озеро Ираон, до которого Кенрик в своих странствиях не добрался. Зато Игмалион, наоборот, был со всех сторон окружен морями, являя собой относительно узкую, прихотливо извивающуюся полосу суши. Впрочем, не везде узкую – в некоторых местах ее ширина превышала две тысячи миль.

Кенрик решил не дожидаться каравана и двинулся в путь на следующее утро после прибытия с острова Хорн, ему слишком не терпелось добраться до столицы и узнать, действительно ли там есть Академия Визуальной Магии или это просто слухи. Если слухи, то придется подумать о поступлении в университет. В какой советовал поступать господин допросчик? В Онгерский, кажется. Можно будет последовать совету, все равно в Игмалионе его ничего не держит. Нужно заново строить свою жизнь, на новом месте, а это не так-то просто.

В Лонвайре, куда пришел паром, Кенрик ничего интересного не обнаружил – небольшой торговый поселок, и только. Несколько трактиров, частные дома и бесчисленные склады. В одном из трактиров Кенрик и остановился на ночь. Он довольно долго сидел в общем зале, прежде чем уйти спать – надо было узнать хоть что-то о стране, куда привела его судьба. Да и о дороге стоило порасспросить знающих людей. Однако все, что услышал юноша, походило на глупые сказки. Мол, караван выйдет только через двое суток, так как нужно нанять охрану – в Ойнерской пуще водятся зорхайны. Что за зорхайны – никто толком не объяснял. Нечисть. Какая нечисть? Чем опасна? Бурчат в ответ, что безопасно ходить можно только с большим караваном, не то мало ли…

В конце концов Кенрик плюнул с досады и перестал расспрашивать, решив отправиться в путь с утра – ждать еще два дня он не собирался, тем более что цены в трактире оказались, по его меркам, дикими. Двадцать серебрушек, которые в Игмалионе называли далерами, за ночь и ужин! Это где же такое видано?! Слишком большая роскошь для Кенрика, с его несчастными семнадцатью золотыми в кошельке. В Тории в любом трактире то же самое можно было получить за пять медяков!

Поутру юноша зашел в небольшой поселковый храм Троих и помолился каждому из богов, прося об удаче. И Альтери, повелителю Жизни, и Найтери, повелителю Света, и даже Хальтери, повелителю Мрака. Чем немало удивил местного священнослужителя – обычно люди молились кому-то одному, избирая его своим покровителем. Однако старик, ничего не сказав, благословил Кенрика. После того, как получил пять серебрушек, естественно, что ничуть не удивило юношу, – божьим слугам тоже кушать хочется.

Вспомнив случившееся у выхода на тракт, Кенрик нахмурился. Странное здесь что-то творится. Он подошел к воротам вскоре после их открытия, солнце взошло совсем недавно. Пожилой седоусый стражник в начищенной до блеска бронзовой кирасе проверил подорожную путника, особое внимание уделив разрешению на проживание в королевстве. Затем похмыкал, задумчиво потеребил усы и негромко сказал:

– Не ходили бы вы в одиночку, эллари. Подождите лучше караван.

– Почему? – с подозрением поинтересовался Кенрик, надеясь, что ему хотя бы сейчас расскажут, что здесь происходит. – Дорога небезопасна?..

– Да в общем-то безопасна, но… – скривился воин. – Все может быть. Лучше не рисковать.

– А если конкретно?

– Да говорят, что стаю зорхайнов видали милях в двухстах отсюда…

– Они кого-то убили? – прищурился юноша. – И кто говорит?

– Вроде нет… – неуверенно ответил стражник. – А говорят… разные люди.

– Да что такое эти ваши зорхайны? – продолжал наседать Кенрик. – Чем они так опасны?

– Кто ж их знает-то?.. – неуверенно пожал плечами седоусый. – Нечисть – она нечисть и есть. Слыхал, что летать умеет да людям глотки рвет, как только завидит. А так оно или нет – не знаю. Сам ни разу не видал.

Нет, ну надо же? Какое вопиющее невежество! Не бывает никакой нечисти! Просто не бывает! Это выдумки малообразованных людей, ничего больше. Юноше очень хотелось высказать все, что он думает по этому поводу, но оскорблять игмалионского стражника он не решился – стражники не отличались терпимостью ни в одной стране. Может и огреть чем-нибудь, а то и арестовать. Но интересно, зачем уговаривать человека ждать караван, основываясь лишь на глупых слухах? И при этом толком не объяснить, какая именно опасность может угрожать путнику на дороге! Видимо, седоусому просто выгодно направлять людей в караван. Вполне возможно, что хозяева каравана делятся со стражей доходом, получаемым от путников.

Пока Кенрик препирался со стражником, к воротам подъехал человек в добротном кожаном плаще с меховой оторочкой. На плаще был вышит какой-то символ. Седоусый тут же подтянулся и бросил юноше:

– Прошу немного подождать, эллари. Я обязан прежде выпустить господина герольда.

Герольда? Кенрик с любопытством уставился на невозмутимого парня, восседающего на… На чем?! Юноша даже головой тряхнул от недоумения. Герольд ехал не на тирсе или ульхасе, а на каком-то подобии огромного кота ростом почти с человека. У животного был очень длинный мускулистый хвост, свернутый в спираль на спине, мощные лапы с устрашающими когтями, впечатляющие зубы и густой мех пятнистого окраса. Заметив любопытство Кенрика, «кот» насмешливо оскалился в его сторону и басовито мяукнул. Впрочем, мяуканьем этот жуткий звук можно было назвать с очень большой натяжкой.

Что-то сказав стражнику, герольд легонько хлопнул животное ладонью по затылку, и «кот» одним прыжком сорвался с места, мгновенно набрал скорость и исчез за поворотом. Кенрик и глазом моргнуть не успел, как на месте животного остались лишь клубы пыли, медленно оседающие на дорогу.

– Вы все же хотите идти один, эллари? – вернул юношу к реальности голос стражника.

– Да! – решительно отрезал он.

– Зря. В Ойнерской пуще еще и прайды карайнов водятся.

– Это что?

– Звери такие, – пояснил седоусый, зачем-то кивнув в сторону дороги, где еще не успела осесть пыль. – Они очень опасны, когда дикие. Охотно закусят человечинкой. На них меньше чем два десятка охотников не ходят…

– Я что, охотиться собрался? – изумился юноша. – Я просто хочу побыстрее добраться до Дарлайна!

– Ну, как хотите, – вздохнул стражник. – Ваша воля. Я предупредил. Распишитесь в дорожном реестре, вон там, в сторожке.

Обрадованный Кенрик быстро расписался и вскоре был выпущен за ворота.

– Не сходите с дороги, эллари, – посоветовал ему в спину стражник. – Да и ночевать лучше в придорожных трактирах, их хватает.

– Благодарю! – бросил через плечо Кенрик.

Он радостно улыбнулся, поплотнее закутался в плащ и, не оглядываясь, двинулся в путь. Идти предстояло больше трех дней, а учитывая необходимость время от времени отдыхать – и все пять. Как ни жаль, на ночь действительно придется останавливаться в трактирах – зима, будь она неладна. Пусть мороз и небольшой, но замерзнуть можно легко. Да еще и снега нет. Хотя это, наверное, к лучшему. Представив, что ему пришлось бы продираться через сугробы, юноша поежился.

Свежий морозный воздух бодрил, одежда была теплой, и Кенрик радовался жизни, с интересом глядя по сторонам. Вот и начался новый этап жизни. Что ждет его впереди? Юноша не знал, но надеялся на лучшее. Ведь даже если в Игмалионе и нет Визуальной Академии, то у него будет возможность поступить в университет, что в родной каверне было практически невозможно. А это шанс, и неплохой. Люди с университетским образованием ценились даже в Торийском царстве и занимали немалые посты на государственной службе.

Кенрик шел до самого полудня, ничуть не устав. За все это время он почти никого не встретил – только однажды мимо проехали три всадника на ульхасах, да еще один обогнал юношу вскоре после того, как он покинул Лонвайр. Видимо, здесь и в самом деле мало кто решается путешествовать в одиночку. Удивительно, ведь Игмалион населен куда плотнее, чем та же Тория. На задворках сознания мелькнула мысль, что это неспроста, и слухи, возможно, в чем-то правдивы, но Кенрик решительно ее отбросил.

Желудок напомнил о себе, и юноша уселся на камень на обочине, раскрыв свой дорожный мешок. Припасов, захваченных еще из Тории, должно было хватить дней на десять. И хорошо, ведь если бы пришлось закупать еду в Лонвайре, то это обошлось бы раза в три-четыре дороже. Интересно, в Дарлайне такие же высокие цены? Скорее всего, нет, это лонвайрские трактирщики пользуются тем, что приобрести провизию путникам больше негде. К тому же там все привозное, вокруг ни ферм, ни даже рыбацких деревень нет. Кенрик отрезал ломоть вяленого мяса и с удовольствием сжевал его с двумя сухарями, запивая водой из фляги.

Он немного посидел, глядя на бьющиеся о берег свинцовые волны, затем со вздохом встал, забросил мешок за спину и снова двинулся в путь. Хотелось бы к ночи дойти до трактира. Нет, конечно, можно переночевать и на обочине или, разведя костер, на какой-нибудь поляне – в прошлом не раз приходилось коротать ночь таким образом. Но не хотелось, холодновато все же. Беранис с деньгами, за ночлег на сеновале много не возьмут, а еда своя есть.

Миля за милей незаметно ложились под ноги, Кенрик шел, что-то насвистывая себе под нос, и фантазировал о будущем. Что только не приходило в голову! Вот он – могучий маг, способный движением пальцем вызвать или утихомирить ураган. Вот он – известный ученый, разгадывающий загадки мироздания. А особенно – главную загадку их мира, загадку каверн. Ведь когда-то, если верить древним легендам, мир был един, не разделен неизвестно чем на области, которые со временем и назвали кавернами.

Кенрик однажды добрался до границы родной каверны и своими глазами видел за ней лес и горы. Однако пройти дальше не смог, уперся в невидимую стену. И никто не мог, хотя самые сильные маги предпринимали множество попыток, ни одна из которых не увенчалась успехом. Способ проникнуть из каверны в каверну имелся один – созданные древними порталы, которые изредка удавалось активировать. Кем были эти древние? Опять же, никто не знал. Не все активированные порталы вели в населенные местности, из пяти торийских только два – в Игмалион и некий Ринстер. Но в последнем пришельцев встречали стрелами, местные не желали ни с кем контактировать. Остальные три портала вели на безлюдный скалистый островок, в густую чащу и в пустыню. Герцог, на чьей территории располагался выходивший в чащу портал, долго пытался хоть как-то освоить ее, но поселенцы очень быстро становились добычей огромных хищных ящеров. После нескольких неудачных попыток он отступился, отдав портал на откуп магам, заплатившим за это немало золота. Те занимались непонятными экспериментами, ничего не сообщая о них живущим неподалеку людям. Да те и сами не стремились лезть в дела «колдунов», слишком их боялись.

Солнце все больше клонилось к западу, и Кенрик понемногу начал беспокоиться. Где же трактир? Ему давно пора показаться! Идти в темноте не хотелось. Что же делать – устраиваться на ночлег? Это ведь сколько времени уйдет, чтобы хвороста на всю ночь набрать. А без костра к утру он просто замерзнет. Юноша ускорил шаг, надеясь вскоре увидеть огни трактира.

Внезапно какой-то звук привлек внимание Кенрика, и он остановился. Очень знакомый звук. Где-то в чаще, на грани слышимости безнадежно, отчаянно плакал маленький ребенок! Уж детский-то плач юноша, нянчивший младших братьев и сестер, ни с чем не мог спутать. Ребенок заблудился? Но где его родители? Неужели кто-то бросил малыша в лесу? Наверное, многие назвали бы Кенрика сумасшедшим, но оставить в лесу плачущего ребенка он не мог и, забыв обо всем, рванул влево от дороги, быстро углубляясь в чащу.

Стволы огромных деревьев мелькали мимо, пару раз юноше даже пришлось перелезать через бурелом. Он петлял, спотыкался, падал, вставал и снова бежал, думая только о том, как побыстрее добраться до несчастного малыша, и не запоминал дорогу – не до того было. Плач постепенно становился громче, однако прошло еще минут двадцать, прежде чем Кенрик выскочил на большую поляну. Младенческое «уа-уа» явно раздавалось отсюда. Но где же младенец?..

Юноша растерянно обвел глазами поляну, но никого на ней не обнаружил. Только у самой кромки леса на траве виднелась какая-то темная масса. Подойдя поближе, он увидел довольно большое мертвое животное, явно из породы кошачьих. Сперва ему показалось, что оно похоже на «кота», на котором ехал герольд, но, присмотревшись, Кенрик увидел различия. Во-первых, оно было совсем черное, а не пятнистое, и шерсть намного гуще. Во-вторых, значительно превосходило того «кота» размерами, лапы были длиннее и толще, морда другой формы, хвост раздвоен, и обе его половинки венчались когтями. Зубы внушали уважение, когти тоже были немаленькие – та еще зверюга, не дайте Трое встретиться с ней на узкой дорожке. И убил ее не менее страшный хищник – об этом ясно говорило разорванное горло.

В этот момент снова раздался младенческий плач. И звук шел прямо из-под мертвого животного! Кенрик ошалело отступил на шаг и помотал головой, однако ничего не изменилось. Это что же получается? Зверюга напала на какого-то человека с ребенком, сожрала его, но ее саму тоже кто-то убил, когда она собралась закусить младенцем? Никакого иного вывода он не мог сделать. Некоторое время Кенрик собирался с духом, затем решительно подошел к зверю, обойдя лужу крови, натекшую из разорванного горла. Присел рядом и сунул руку под тушу. В то же мгновение плач стих, и кто-то пребольно укусил юношу за палец. Он вскрикнул и выдернул руку, на которой, вцепившись зубами, повис черный меховой комочек. Он был совсем маленьким, держался недолго и, сорвавшись, упал на траву. На поляне снова послышался плач.

Не сразу до Кенрика дошло, что звук издает этот самый меховой комочек, елозя растопыренными лапками с крохотными коготками и поднимая мордашку с широко распахнутыми, часто моргающими желтыми глазками. Надо же, совсем как человеческий младенец…

«Котенок», не прекращая хныкать, пополз в сторону Кенрика. Тот зачарованно смотрел на него, не двигаясь с места. Звереныш уткнулся в ногу человека и довольно заурчал, что растрогало юношу, несмотря на боль в укушенном пальце.

– Ну и что мне с тобой делать, чудо? – негромко спросил он, присев на корточки, и потрепал «котенка» по загривку.

– Мр-р-ря-а-а, – отозвался тот, всем своим видом выражая радость.

«Котенок» нежился под рукой Кенрика, даже пару раз лизнул ему пальцы. К нему было приятно прикасаться – нежная шелковистая шерстка вызывала желание гладить ее, не переставая.

– Интересно, что ты за зверь?.. – Юноша растерянно посмотрел на мертвую «кошку». – Это, наверное, твоя мама?

– Мр-р-р… – мурлыкнул «котенок».

Особенно смущали Кенрика два хвоста. Ну зачем, скажите на милость, кошке два хвоста?! Да еще таких длинных, мускулистых, с когтями на кончиках. Впрочем, таковыми они были только у взрослых животных – у «котенка» оба хвостика напоминали толстые, подрагивающие, покрытые черной шерсткой колбаски.

Звереныш, самозабвенно урча и прикрыв глаза, продолжал вылизывать юноше пальцы. Вздохнув, тот понял, что не сможет бросить доверившееся ему существо, особенно такое маленькое, хотя совершенно не представлял, что делать с ним в городе. Может, там есть зверинец, в который можно отдать «котенка»? Это ведь сейчас он маленький, а подрастет – не прокормишь, вон его мамаша какая, ей и целой антилопы не хватит, чтобы пообедать.

Кенрик сунул «котенка» за пазуху, где тот немного пошебуршился и вскоре затих. И только тогда юноша осознал, что сделал то, от чего его предостерегали, – зашел в лес. Однако никакой опасности не было, никто на него не нападал, и он пожал плечами.

Паренек понятия не имел, что в его ситуации сработал старый принцип «дуракам везет» и он чудом остался в живых. Ведь если бы он имел какое-либо отношение к смерти самки карайна, то укус «котенка» оказался бы смертельным. Каким образом даже новорожденные «котята» определяли виновника гибели родителей и выделяли мгновенно убивающий яд, никто не знал, но так случалось всегда. Обычных хищников в лесу тоже хватало, но они не рисковали приблизиться – запах двухвостого карайна вызывал у них панический ужас. А другие карайны никогда не тронули бы малыша или кормящую самку, ее убила стая недавно инициированных зорхайнов, еще ничего не соображающих, сходящих с ума от жажды крови. Их сейчас преследовал самец и примкнувшие к нему три соседа по прайду – жить этим зорхайнам осталось совсем недолго.

Ученые звероводы и держатели питомников королевства полагали, что эти звери разумны, ведь они мстили убийцам даже по прошествии многих лет, порой преследовали охотников в городах. Находили свою жертву, убивали и исчезали, как призраки. Мало кто рисковал охотиться на карайнов, несмотря на огромную ценность незапечатленных котят – за них платили золотом по весу. Нужно было убить и отца и мать, чтобы добыть «котенка», это обычно стоило два десятка человеческих жизней, затем осторожно доставить его в город и там отдать в руки кому-нибудь, не имеющему отношения к смерти родителей. Только такой карайн имел шанс быть запечатленным. Но и это не всегда срабатывало, поэтому двухвостые в личном пользовании были чрезвычайно редки – десятка три на всю страну. Однохвостые выращивались в питомниках, но их общее число не превышало пяти с половиной сотен – карайны плохо размножались в неволе.

Надо было выбираться обратно на дорогу, и Кенрик нерешительно огляделся, пытаясь вспомнить, откуда выбежал на поляну. Но не сумел – лес что слева, что справа выглядел совершенно одинаково. И что теперь делать? Юноша в растерянности потоптался на месте, понимая, что оставаться здесь нельзя – соседство с мертвой «кошкой» ни к чему хорошему не приведет, обязательно найдутся охотники до падали. К тому же быстро сгущались сумерки – еще полчаса, и стемнеет совсем. Вывод из этого следовал только один: нужно искать место для ночлега, разводить костер и укладываться спать, а поутру двигаться дальше. Хотелось надеяться, что огонь отпугнет зверей.

Решив двигаться на север, Кенрик осмотрел несколько ближайших деревьев, нашел, где на них растет мох, и направился в ту сторону. Повезло, что вокруг был не бурелом, а обычный, хоть и очень старый, лес. Поэтому юноша бодро продвигался вперед и примерно через полчаса нашел то, что искал – небольшую уютную полянку, поросшую густой травой. Он быстро насобирал хвороста и при помощи огнива разжег костер – не в первый раз, еще в родной каверне ему часто доводилось ночевать в лесу.

Котенок тихо посапывал за пазухой, и Кенрик решил не беспокоить малыша. Только задумался о том, чем его кормить. Бедняга ведь еще молочный, судя по всему. А откуда в лесу взять молоко? Наверное, придется кормить животное пережеванным хлебом. Насколько юноше было известно, именно так выхаживали младенцев в бедных крестьянских семьях, если у матери не было молока. Но это человеческих младенцев…

– Ну что, парень, как тебя назовем-то? – Кенрик достал из-за пазухи звереныша и осмотрел его. Все верно, не ошибся – явно мужского пола.

Тот на мгновение приоткрыл глаза и жалобно мяукнул. Мол, отстань, не видишь – сплю. Хочешь называть – называй, только не буди. Кенрик рассмеялся и почесал его под шейкой. «Котенок» тут же довольно заурчал и потерся мордочкой о ладонь. В детстве юноша хотел завести кота, но отец кошек на дух не переносил, не позволил. Теперь вот завел, сам того не желая, – и «котик» явно вырастет немаленький. Знать бы еще, что с ним делать…

– Не Мурзиком же тебя называть, чудо… – растерянно проворчал Кенрик. – Впрочем, раз ты черненький, будешь Чернышом.

Новопоименованный Черныш заурчал громче, свернулся в клубочек на руках юноши и удовлетворенно засопел. Кенрик снова рассмеялся и упрятал меховой комочек за пазуху – пусть себе спит. До завтра есть время подумать, чем его кормить. А пока надо самому перекусить. Он подбросил еще дров в костер, сходил за водой к протекавшему неподалеку ручью, и быстро сварил дорожную похлебку. С удовольствием поев, юноша достал из мешка спальное одеяло, завернулся в него и со спокойной совестью уснул. Страха он почему-то не испытывал ни малейшего.

К полудню граф с секретарем добрались до первого придорожного трактира и, после недолгого обсуждения, решили дожидаться Валльхайма в нем. Ронгедормец однозначно не минует этот трактир – последний теплый ночлег на пути из Лонвайра в Дарлайн. Так зачем трястись еще двое суток на холоде? Лучше подождать в тепле, где и мягкая постель есть, и горячие обеды.

Они отслеживали путь чужака по зачарованной в Антрайне подробной карте Ойнерского полуострова – поставленная на ронгедормца магическая метка виднелась на ней небольшим огоньком, точно указывающим, где в данный момент находится объект. Человек, не владеющий визуальной магией, не мог снять ее самостоятельно, а значит, найти его никаких проблем не составляло. Особенно если в твоем распоряжении вся мощь второго аррала.

Вот ло’Тарди и не беспокоился, оставив наблюдение Ниру, а сам занялся своими делами. Юноша вздохнул про себя, но деваться было некуда. Он уселся за угловой столик в трапезной трактира, приказал подать обед, с удовольствием поел и достал из котомки книгу. Изредка баронет бросал взгляд на карту, отмечая, что Валльхайм идет по дороге, и возвращался к чтению.

Подсесть к нему никто не решался, хотя трапезная и была переполнена – слух о том, что этот молодой человек из варла, уже пошел. Нир сам прокололся, расстелив карту прямо на столе – таких не имел никто, кроме оперативников второго аррала, хотя многие купцы руку бы дали на отсечение, чтобы заполучить хотя бы приблизительную ее копию. Однако это было попросту невозможно, магические карты на сторону не продавали, за это можно было и головы лишиться. Мертвый Герцог никому не прощал предательства.

К вечеру это занятие дико наскучило Ниру, он то и дело зевал и бросал вокруг осторожные взгляды, отслеживая интересных людей. Увы, таковых в трактире почти не нашлось, разве что служитель Троих, который, даже обедая, не снял скрывающего лицо капюшона. Любопытно, что он прячет? Но, в конце концов, это юноши не касалось, и он снова посмотрел на карту. И едва не подпрыгнул от неожиданности – Валльхайм сошел с дороги и углублялся в чащу! Нир протер глаза, не в силах поверить, однако ничего не изменилось. Огонек продолжал двигаться на запад.

Забыв обо всем, юноша подхватил карту, сорвался с места и ринулся вверх по лестнице. Даже книгу свою оставил на столе. Граф обнаружился в их комнате – негромко похрапывая, он спал на одной из кроватей. Так вот в чем заключались его неотложные дела!..

– Ваша светлость! – Нир потряс его за плечо. – Вставайте!

– Ну чего тебе еще?.. – недовольно пробурчал ло’Тарди, приоткрыв один глаз.

– Валльхайм ушел в лес!

– Что?! – Граф сразу проснулся. – Издеваешься?!

– Нет, – злорадно усмехнулся юноша: ему редко удавалось как следует досадить патрону, и это был как раз такой случай. – Сами смотрите.

Он протянул ло’Тарди карту. Тот ухватился за нее и ошалело уставился на движущийся на запад огонек. Некоторое время он молчал, а затем разразился такой тирадой, что Нир пожалел об отсутствии блокнота – давно не слышал столь виртуозной ругани.

– Мы попали, – констатировал граф через некоторое время, несколько успокоившись. – Прикажи седлать наших ульхасов. Выдвигаемся немедленно!

– Зачем? – удивился юноша. – Темнеет уже…

– И что с того? – Граф скривился. – Нам могут инкриминировать небрежение долгом. Это ты понимаешь?..

Небрежение долгом?! Во втором аррале это определение означало смертную казнь для виновных. Их устраняли негласно и тихо, без суда и следствия. Иногда таким образом убирали неугодных подчиненных. А поскольку данной операцией руководит личный враг ло’Тарди, то такой исход вполне вероятен. Ведь после обеда они не отправились дальше, а остались в трактире. Если бы Валльхайм спокойно шел по дороге и пришел сюда, то это никого не заинтересовало бы. А поскольку этого не произошло…

– Вы правы, надо немедленно ехать, – подобрался Нир. – И что этому идиоту понадобилось в лесу?..

– Это уже неважно, – отмахнулся граф. – Скорее всего, хочет уйти от наблюдения. Только не знает, что такое Ойнерская пуща. Иначе бы ни за что туда не сунулся. Самоубийца…

Юноша поежился. Из того, что он знал об Ойнерской, или, как ее еще часто называли, Черной пуще, следовало, что Кенрик Валльхайм действительно самоубийца, – в ней не выживал никто. Только отлично экипированные отряды охотников на карайнов числом не менее полусотни изредка выбирались оттуда – и далеко не в полном составе, особенно если ходили за двухвостым «котенком». В этом случае потери обычно составляли от двадцати до сорока человек. Правда, если выжившие приносили то, за чем шли, то до конца жизни могли жить безбедно. Поэтому и записывались отчаянные сорвиголовы в охотничьи отряды, несмотря на огромный риск, – иного способа быстро разбогатеть в Игмалионе не было. Богатым становился один из десяти, остальные гибли. Ведь не только карайны водились в Ойнерской пуще, много было и других хищников – одни стаи лергу чего стоят. Или черных волков. Или пестрых шакалов – мелкие твари, но в стае порой до трехсот голов бывает. И это не говоря уже о зорхайнах, которые в последнее время что-то уж слишком расплодились. Даже до Страйна иногда добирались, через весь перешеек.

Они быстро собрались, расплатились с трактирщиком и выскочили наружу, куда трактирные слуги уже привели оседланных ульхасов. Животные упирались и возмущенно ревели, не желая покидать теплое стойло. К сожалению, была зима, и пришлось ехать на этих медлительных упрямцах, а не на тирсах, которые совершенно не выносят мороза. О карайнах же вообще можно было только мечтать, ни у графа, ни тем более у его секретаря не было столько денег, чтобы купить «котенка» в питомнике. Пять сотен золотых за одну попытку запечатления – это же с ума сойти! И никто не дает гарантии, что попытка увенчается успехом. Младший принц, по слухам, раз двадцать пытался – бесполезно, ни один юный карайн так его и не выбрал. Зато старший имел не простого карайна, а двухвостого – выкупил у охотников. И «котенок» принял его, что было несомненным чудом.

Убеждать ульхасов сдвинуться с места пришлось при помощи плети. Не выдержав боли, те в конце концов вышли за ворота и неохотно потрусили по тракту на юг, обиженно взревывая и поднимая к небу мохнатые морды. Нир порадовался про себя, что их шеи недостаточно гибки, чтобы животные могли дотянуться зубами до всадников – бывали случаи, когда эти на первый взгляд безобидные твари калечили людей, принуждающих их работать.

Отъехав от трактира на несколько миль, ло’Тарди остановил ульхаса и достал амулет связи, настроенный на старшего следователя Хеннора. Немного помедлив, он активировал его.

– Слушаю вас, ло’Тарди, – ответил минуты через три хрипловатый голос. – Что-то случилось?

– Да, – ответил граф. – Валльхайм сошел с дороги. Сейчас он в лесу мили за три от побережья.

– Та-а-а-ак… – протянул Хеннор. – Не уследили, значит?

– Моей вины в этом нет! – отрезал ло’Тарди. – За день добраться от Дарлайна до южного побережья можно только на карайне. У меня карайна нет.

– Вы правы, – после недолгого молчания неохотно признал старший следователь. – Нужно было отправить вместе с ним агента из Лонвайра… Впрочем, теперь поздно сожалеть. Он еще жив?

– Пока жив, метка говорит об этом ясно, – буркнул граф. – И жив уже два часа, если не больше!

– Вот, значит, как… Похоже, имеет некую защиту. Одиночка без защиты и получаса в пуще не проживет.

– Вот именно! Куда ваши маги смотрели?!

– Это я выясню, – зловеще пообещал Хеннор. – И кое-кто мне за все это ответит…

– Ваши проблемы. – Ло’Тарди позволил себе намек на улыбку, испытывая неимоверное облегчение: его в провале операции не обвиняют. – Что прикажете?

– Что?.. – задумчиво переспросил старший следователь. – А вот что… Объявляю код «Зеро»! И передаю вам белый жезл на действия в Дарлайне, Страйне и окрестностях.

– Код «Зеро»?! – Граф едва не начал заикаться. – Белый жезл?! Вы?! Мне?!

– Да, я. Вам. Сейчас не до наших счетов. Дело, похоже, куда серьезнее, чем изначально казалось. Если прошляпим гонца, обоим головы снимут.

– Ясно. Но каковы границы моих полномочий? И что я вообще должен сделать?

– Организовать полномасштабную облаву! – отрезал Хеннор. – Я не исключаю, что Валльхайм выживет. Перекройте границы пущи так, чтобы мышь оттуда не выскользнула незамеченной. И если он останется в живых, то приказываю взять его. Ронгедормец вполне может оказаться сильным магом, никто другой в лесу и получаса не продержится. Организуйте за ним магическое наблюдение – в городе есть хорошие визуалы, справятся.

– А вдруг он избавится от метки? – поинтересовался ло’Тарди.

– Ради того и приказываю организовать наблюдение силами визуалов. – В голосе старшего следователя появилась насмешка. – Возвращайтесь в трактир, вскоре за вами прибудут люди на карайнах, мы не имеем права терять ни минуты. И… вот еще что…

– Что?

– Если не сможете поймать Валльхайма, уничтожьте его. Любой ценой!

– Как прикажете… – Граф удивленно покачал головой, тревога его старого врага выглядела попросту паникой, он не ожидал такого от всегда выдержанного и спокойного Хеннора.

Старший следователь отключился. А ло’Тарди с Ниром долго смотрели друг на друга в молчании, отчетливо понимая – отдыхать им теперь придется не скоро. Совершенно банальное дело превращалось в что-то такое, от чего становилось страшно. И чем это все закончится, могли предсказать разве что Трое.