Глава 4
Опасные игры
И сколько это издевательство будет продолжаться? Эхе украдкой вытер пот со лба, остановившись перевести дух, но дрессирующий его мастер-наставник сразу заметил непорядок и вытянул нерадивого ученика по спине палкой. Копыто дорхота! Больно же! Нартагалец резко выдохнул сквозь зубы, не позволяя себе закричать, и через силу продолжил тренировку. Сам согласился, дурень! А раз так, терпи и делай, тем более что стал личным учеником ходячего кошмара Ланига ар Вортона.
Откровенно говоря, когда наследника деора Наглеата привели в кабинет главы тайной стражи империи, он даже обрадовался. Пусть уж будет что будет, только бы не эта проклятая неизвестность. Измаялся, сидя в казармах и ничего не делая. На вопросы о любимой никто не отвечал, элианцам было не до гостя из враждебной страны – слишком многое случилось за прошедшие дни. А Эхе сходил с ума, уже ничего не понимая. Ни зачем он здесь, ни какого дорхота согласился отправиться в Элиан вместе с тем странным носатым касоргом. Перед глазами все время стояло залитое слезами лицо рабыни, ставшей ему дороже всего на свете.
От беспокойства юноша не находил себе места, днями уныло бродил по Тарсидару, стараясь не показать возбужденным горожанам, что он нартагалец – в клочья бы порвали, слишком сильна была ненависть к агрессорам. На главном рынке торговой столицы его и разыскали два мастера-наставника, отведшие в императорскую башню, где Эхе ждал маг-телепортист. Естественно, горный мастер. Ошеломленного наследника деора переправили в Элиандар и проводили к Ланигу ар Вортону.
Ходячий кошмар долго допрашивал перепуганного нартагальца, заставил рассказать свою историю в подробностях. Он все время удивленно хмыкал себе под нос и покачивал головой, ходя вокруг Эхе и оглядывая его со всех сторон. А затем вдруг огорошил юношу предложением стать его личным учеником. Наследник деора был настолько потрясен этим предложением, что согласился, за что позже не раз себя проклинал. На досуге он немало размышлял о причинах поступка старика, но так ничего и не понял. Ланиг говорил только то, что считал нужным, да и спрашивать его Эхе опасался – страшный человек. Жестокий до безумия. И одновременно добрый, но очень уж избирательно добрый. Если кто-то замышлял хоть что-нибудь против Элианской империи, ар Вортон мгновенно забывал о самом понятии «жалость», на глазах превращаясь в хладнокровное чудовище. Не зря его так боялись все вокруг.
Ученика Ланига, Эхе кё Сите, тоже начали бояться. Ничего, между прочим, приятного, когда ты вызываешь такой страх. Больше всего нартагальцу не нравилось присутствовать на допросах, только никуда не денешься – учитель приказал. Да и тренировки…
Ох уж эти тренировки. Тренировали его так, как ни одного ученика других горных мастеров. Те с сочувствием поглядывали на то и дело валящегося с ног рыжего юношу, даже часто помогали, когда он падал без сил – растирали каким-то резко пахнущим маслом, каладоновым, кажется. Объясняли ошибки, показывали как правильно распределять нагрузку на разные группы мышц, чтобы не получить ненужной травмы, и так далее. Что интереснее прочего, тренировал Эхе не учитель, а другие мастера-наставники – у Ланига просто не было времени этим заниматься. И тренировали настолько интенсивно, что только стонать и оставалось.
Нартагалец не понимал, с какой стати на него свалилось все это, но ничего не мог поделать и подчинялся. Клятва дана, серый шнурок получен – даже в Нартагале знали, что с такими вещами не шутят. Помимо того, глава тайной стражи обучал юношу хитросплетениям большой политики, объяснял, что такое государственная власть и что обязан делать монарх, думающий о своем народе. Зачем он все это объяснял?
– Господин мой, эльдар! – донеслось до Эхе.
Нартагалец с недоумением обернулся к мастеру-наставнику Лиргану, занимавшемуся с ним сегодня. Увиденное заставило юношу остановиться. Неподалеку замерла мрачная фигура в серо-серебристом плаще с туманной маской вместо лица. Вот так новости! Рыцарь престола! Этому-то чего надо?
– Я на некоторое время забираю ученика Эхе, – голос эльдара был мертвенным, пугающим до икоты, каким-то вовсе нечеловеческим.
– Как скажешь, – поморщился Лирган. – Только ненадолго, пожалуйста. У парня наконец-то начало что-то получаться, мне хотелось бы закрепить полученные им навыки.
– Не беспокойся, мастер-наставник, всего на несколько часов.
Тот кивнул и удалился, продолжая недовольно ворчать. Рыцарь престола подошел к Эхе, растерянно глядящему на туманную маску мага.
– Тебя кое-кто хочет видеть, – прошелестел он. – Да и ты, наверное, соскучился.
– Вы хотите отвести меня к ней?! – обрадованно вскрикнул Эхе, мгновенно забыв, кого видит – его ждала встреча с любимой!
– Да, – в голосе эльдара слышалась улыбка.
– Спасибо!
Шен из-под маски с сочувствием смотрела на такое дорогое ей лицо. Усталый, замученный, грязный, весь в синяках. Но для нее – самый красивый. Девушка страшно соскучилась по Эхе, и в первую же свободную минуту выбралась в Элиандар проведать его. Да и не только проведать. Она твердо решила отдать любимому себя. Прямо сейчас. Если он захочет, конечно. Пошевелив пальцами, Шен создала портал, ведущий в ее покои в Замке Призраков, взяла юношу за руку и шагнула вперед.
Внезапно оказавшись в большой, уютной гостиной, Эхе удивился и окинул обстановку настороженным взглядом.
– Скоро она выйдет к тебе, – сказал эльдар. – Если хочешь искупаться, вон за той дверью есть бассейн.
Немного постояв, он исчез в туманной дымке. Эхе ошарашенно помотал головой, посмотрел на себя в зеркало и понял, что рыцарь престола не зря посоветовал ему искупаться – грязен, как последний бродяга. Юноша вошел в указанную дверь и быстро ополоснулся. Жаль, нет чистой одежды, но ничего не поделаешь – нет так нет. А затем отворилась дверь и в комнате возникла она. Единственная и неповторимая, ради которой Эхе готов был на все.
– Здравствуй, мой хороший… – застенчиво поздоровалась девушка. – Я так по тебе соскучилась…
Наследник деора не выдержал, подбежал, подхватил ее на руки и принялся целовать всюду, куда мог дотянуться.
– Никому тебя не отдам, родная моя… – шептал юноша. – Никогда…
Она счастливо смеялась в ответ и тоже целовала его. Потом тихо сказала:
– Меня зовут Шен.
– Это касорг тебя так назвал? – нахмурился Эхе.
– Нет, я сама выбрала это имя. И я не рабыня того касорга, я его ученица, такая же, как и ты, ученица горного мастера.
– Правда?! – обрадовался юноша. – Слава тебе, Единый!
– Но мы не сможем слишком часто встречаться, – грустно вздохнула Шен. – У каждого из нас есть свой долг, который никто, кроме нас самих, не выполнит. И…
– Что?
– Я твоя. Навсегда твоя. Возьми меня.
– Ты… – не поверил своему счастью Эхе.
– Возьми меня, – повторила Шен, сияющими глазами смотря на него.
Наследник деора наконец-то поверил и понес любимую на кровать, видневшуюся сквозь приоткрытую дверь спальни. Все, что вскоре произошло на этой кровати, касалось только их двоих.
Переправив Эхе обратно в Элиандар, Шен долго сидела и мечтательно улыбалась, вспоминая. Как это оказалось прекрасно – принадлежать любимому и желанному, а не господину, которому пришлось бы отдаваться вне зависимости от желания. Жаль только, придется скрывать от Эхе, что она эльдар. Да и невозможность иметь от него сына тоже огорчала до безумия. И не только ее – все девушки Внешнего Круга были потрясены тем, что стали бесплодными. А ведь сами виноваты, полезли в рыцари престола, не зная всех последствий этого шага… Особенно убивалась Элиа, Лек второй день утешал свою ненаглядную, не отходя от нее. Потому, в общем-то, у Шен и выдалось свободное время. Чем там был занят император, девушку не особо волновало: понадобится – позовет ее.
Шен медленно встала. Из ее глаз исчезла мечтательность, сменившись решимостью и даже жестокостью. Пришло время отплатить господам «воспитателям» за все хорошее. Да и подруг старых из рабства вытащить – кого еще не успели продать. Она договорилась с мастерами-наставниками, что те возьмут пожелавших того девушек в ученицы, а остальным помогут устроиться в Элиане, научат, как жить свободными. Детей младше тринадцати охотно согласились разобрать по семьям стражники.
Царящая в империи взаимовыручка среди служащих Его величеству до сих пор поражала Шен, никогда не верила, что так бывает, пока сама не увидела. Ни одного человека, попавшего в беду, не оставляли без помощи. Если, конечно, этот человек относился к своим. Только вот в Нартагале даже «своих» жрали без соли.
Санти разрешил ей делать все, что пожелает – паника во враждебной стране была императору только на руку. Опасности почти нет, мало кто из нартагальских магов сумеет причинить вред эльдару: недоучки – они и есть недоучки. Пусть себе девочка развлечется, а работорговцев не жаль – это не люди, они заслужили. Раз живут чужими болью и горем, то с ними можно поступать как угодно.
Злорадно оскалившись, Шен накинула капюшон, вызвала туманную маску и переместилась во двор воспитательного приюта работоргового дома «Астеан». Окинув его взглядом, она глухо выругалась. Ну конечно, площадка наказаний не пустует – на козлах для порки рыдали две девушки, которых охаживали розгами воспитатели. Бывшая рабыня, сходя с ума от гнева, выплюнула короткое заклятие. В небе над ней завертелась черная воронка, вокруг потянуло холодом, резко стало темно. Тьма охотно откликнулась на призыв своего адепта.
– Пришло время платить! – грянул непонятно откуда громовой голос, наполненный клокочущей яростью.
Поровшие рабынь воспитатели замерли, оглянулись и выронили розги, побелев от ужаса. Посреди двора стоял, вытянув в их сторону руки, жуткий элианский колдун с туманной маской вместо лица. С пальцев эльдара плеснуло черным пламенем, нартагальцев окутала какая-то пелена. Когда она рассеялась, воспитатели рухнули на землю, превратившись в высохшие мумии.
Шен шла по приюту, походя уничтожая охранников, воспитателей и прочих служителей торгового дома. Ни один из них ни разу не пожалел ни одну рабыню! За все годы, что девушка провела здесь, она видела только бездушную, бесчеловечную жестокость. А раз так, эти твари не дождутся от нее жалости! В «Астеане» воцарилась паника, один из владельцев послал за городской стражей и магами Ализиума, но это ему не помогло – господин Риэ долго умирал на колу, на который так любил сажать приговоренных к смерти непокорных рабынь. Шен не могла забыть страшной смерти нескольких своих подруг и решила отплатить палачу той же монетой, не осознавая, что уподобляется ему.
Перепуганных воспитанниц пришлось выковыривать из разных закутков, куда они в панике забились. Бедняжки думали, что раз уж господ так запросто перебили, то с ними сделают что-нибудь и вовсе непотребное. Шен стоило немалых трудов найти их и переправить в Элиандар, где рабынь поджидали мастера-наставники. Больше всего возни оказалось с маленькими, девочки отчаянно рыдали и бились в истерике, с ужасом глядя на чудовищного эльдара. Об этих безжалостных колдунах невероятной мощи в Нартагале ходило множество страшных легенд.
Шен грустно вздохнула при виде обреченных глазенок пятилетней крохи – малышка даже плакать не осмеливалась, только дрожала. Затем одним сложным, многоуровневым заклятием столкнула собранных со всего приюта детей в открытый заранее портал. Там их встретят, там их ждет тепло и ласка, которых несчастные девочки за всю свою жизнь никогда еще не видели. А ей предстоит другое дело. Скоро прибудет стража вместе с магами Ализиума. Бывшая рабыня злорадно захихикала – интересно будет заломать их, куда им, несчастным, против эльдара!
Наконец-то кабинет старшего воспитателя! Каждая рабыня в воспитательном приюте мечтала увидеть смерть этого зверя. Это счастье выпало ей! Шен клубком Тьмы выбила дверь и шагнула внутрь. Сколько девушка мечтала об этой минуте! И она настала! Где он, гадина такая? Здесь, никуда не делся. Слава Единому!
Господин Дарэ прижался к стене, затравленно глядя на вошедшего в его кабинет эльдара. Откуда это проклятое чудовище взялось здесь?! Чего ему надо?! А колдун безумно хохотал, запрокинув голову. Затем он вдруг сдернул с головы капюшон, туманная маска исчезла, и взору старшего воспитателя предстало хорошо знакомое лицо. Лицо выросшей в его приюте рабыни, той самой, что продали сыну деора Наглеата за баснословную сумму в полтора миллиона золотых.
– Узнал, тварь?.. – прошипела девушка, ее глаза горели бешеной, нечеловеческой ненавистью. – Узнал, спрашиваю?!
– Узнал… – пролепетал господин Дарэ, лихорадочно пытаясь понять, как рабыня могла стать эльдаром. Но стала, это сомнений не вызывало. Никогда не думал, что эта тихая девочка так люто его ненавидит. Обычно она только беззвучно плакала, когда старший воспитатель занимался ее дрессировкой. Но не просила пощады, никогда не просила. Ни разу.
– Ты никому не расскажешь об увиденном, – искривила губы Шен злорадная ухмылка. – Потому что сейчас подохнешь. И легкой твоя смерть не будет. Слышишь?
– Слышу… – глухо отозвался он. – Ты не посмеешь поднять руку на свободного человека, рабыня!
– Не посмею?! – снова расхохоталась девушка. – Уже посмела. Вон там во дворе подыхает на колу господин Риэ. Хочешь составить ему компанию?
– Нет… – побелел старший воспитатель. Господин Риэ? Племянник короля?! Ужас какой!
– Для тебя я придумала кое-что особое, кол для тебя – милосердие. А я тебя жалеть не стану. Ты меня не жалел.
Шен шевельнула пальцами. Какая-то невидимая сила подняла господина Дарэ к потолку, хорошо приложив по дороге спиной об стену.
– Пощади… те… – заскулил он.
– А ты хоть кого-нибудь из нас щадил? – поинтересовалась девушка, сплетая подготовленное для этого нелюдя страшноватое заклятие. – Ты хоть что-нибудь доброе в своей жизни сделал? Нет. Назови хоть одну причину, по которой я должна тебя щадить.
– Я вас воспитывал!
– Воспитывал? – иронично вздернулись брови Шен. – Эти вот скотские станки, в которых ты нас зажимал и часами издевался, ты называешь воспитанием?!
В огромном кабинете на самом деле располагалось множество жутковато выглядящих приспособлений. Господин Дарэ помещал в них провинившихся, по его мнению, рабынь в самых диких позах, что само по себе вызывало адскую боль. Но это было далеко не все – старший воспитатель обожал часами пытать девушек, наслаждаясь их слезами и криками, причем таким образом, чтобы не оставить особых следов и не испортить дорогой товар. Но боль, несмотря на это, умел причинять так, что не всякий опытный палач мог с ним сравниться.
Шен нервно покосилась на станки, передернувшись от воспоминаний. И вдруг замерла, натолкнувшись на наполненный изумлением взгляд одной из младших подруг, имевшей в своей группе номер четырнадцать. Миниатюрная хрупкая блондиночка пятнадцати лет с огромными голубыми глазищами, постоянно опущенными вниз и наполненными неизбывной тоской. Она хуже других умела переносить боль, из-за чего старший воспитатель часто забирал ее в свой кабинет, бывало, что и на сутки. Ему очень нравились униженные мольбы и горький, безнадежный плач этой рабыни. Вот и теперь бедная снова сидела в каком-то пыточном приспособлении на остром, залитом ее кровью брусе. Шен мгновенно забыла обо всем и ринулась освобождать несчастную девушку.
Господин Дарэ рухнул на пол и на четвереньках пополз к двери, моля про себя Единого, чтобы превратившаяся в чудовище рабыня не обратила на него внимания. Но не на ту напал, дверь оказалась запечатана невидимым силовым пологом.
– Успокойся, маленькая! – утешала Шен рыдающую блондиночку, прижимая ее к себе и сама едва сдерживая слезы – прекрасно помнила, что испытала в этом кабинете. – Это же я. Ты меня узнала?
– Узнала… – едва слышно прошептала рабыня. – Не убивай меня, пожалуйста…
– А с чего ты взяла, что я стану тебя убивать?
– Я тебя видела…
Единый Создатель! Ведь она и в самом деле видела, как Шен сняла маску, а значит, поняла, что ее бывшая подруга – эльдар. Но причинить вред такой же рабыне, какой совсем недавно была сама, девушка не могла. И что теперь делать? А только одно. Забирать Четырнадцатую с собой в Замок Призраков. Попадет от Веркита, а потом и от Санти, но делать нечего. Попадет – так попадет!
– Ты скоро станешь свободной… – улыбнулась Шен, продолжая гладить рабыню по голове. – Я тебя с собой заберу. Больше никто и никогда не посмеет тебя так мучить!
Она показала на скотские станки, затем не выдержала и развоплотила их, не в силах больше видеть. Слишком страшные воспоминания они вызывали. Слишком много времени девушка провела в них, корчась от боли. Затем Шен вспомнила о старшем воспитателе и медленно повернулась к нему. Господин Дарэ забился в угол, закрываясь руками и тихо скуля – ставшие провалами Тьмы глаза колдуньи вызывали у нартагальца животный ужас.
– Пришло твое время умереть, нелюдь, – холодный голос перекатывался, казался голосом посланца Бездны.
Вытянув руку в сторону старшего воспитателя, Шен освободила заклятие. Тот отчаянно взвыл и забился, пытаясь вырваться из покрывшей его тело белесой слизи. Да только куда там – слизь забила ему рот и нос, и вскоре на полу осталась слабо шевелящаяся груда какого-то отвратительно выглядящего желе.
– Он будет умирать несколько дней, – объяснила Шен удивленной рабыне. – Слизь медленно ест его. И раньше времени она этой сволочи подохнуть не даст. Пусть испытает все, что заслужил. Это ему за всех нас! Скажешь, несправедливо?
– Справедливо, – согласилась Четырнадцатая. – Только слишком уж страшно…
– Ничего! Зверье жалеть нельзя, сами они никого не пожалеют. А теперь идем.
– Куда?
– Да там стража с магами Аллизиума прибыла, – злорадно оскалилась Шен. – Разберусь с ними, и домой отправимся. Тебе у нас понравится, вот увидишь.
– Стража?! – в ужасе вскрикнула рабыня. – Ой, мама…
– Не бойся! Слыхала, небось, сказки об эльдарах? А я эльдар. И сразу скажу, что сказки – только слабое подобие правды.
Накинув на голову капюшон, Шен вернула на место туманную маску и повела Четырнадцатую к выходу, плюнув по дороге на слабо шевелящуюся кучу слизи, в которую превратился старший воспитатель. Нравилось ей быть эльдаром. Даже несмотря на то, что стала из-за этого бесплодной, нравилось. Знания, данные Хранилищем Памяти, казались необъятными. Да и навыки боя она получила, теперь следовало только довести тело до нужной кондиции.
Девушка тренировалась в любую свободную минуту, издеваясь над собой так, как раньше и представить никогда не могла. Ноющие мышцы и связки почему-то доставляли какое-то извращенное удовольствие. Она больше не ничтожество, которое может смешать с грязью каждый! Санти, конечно, просил быть поосторожнее, да Шен и сама понимала, что стоит, но все равно постоянно составляла новые заклятия, пользуясь знаниями, оставшимися от слияния во время инициации Пятерых. Тьма тоже без промедления отзывалась на ее призывы, щедро делясь силой.
Выйдя наружу, Шен рассмеялась при виде открывшейся картины. Три стражника безуспешно пытались снять с кола племянника короля, на них бешено орали какие-то высокопоставленные господа, с ужасом оглядываясь – двор устилали изувеченные трупы. У ворот стояли несколько магов в мантиях Ализиума. Прибыли, уважаемые? Зря, сейчас пожалеете, что полезли. Кто-то из нартагальцев увидел эльдара и отчаянно завопил, тыкая в мрачную фигуру пальцем. Маги, не поверившие в паническое сообщение из воспитательного приюта, побледнели. Хорошо понимали, что это такое – столкнуться с рыцарем престола.
– Что вам здесь нужно? – выступил вперед самый смелый.
– Что? – раздался в ответ гулкий, заставляющий ежиться голос. – Пришел возвратить долг!
– Какой долг? – очумело проблеял маг, сплетая заклятие защиты – атаковать он не осмелился.
– Отплатить за все хорошее! – огласил окрестности издевательский смех.
Эльдар поднял руки, вслух читая какое-то жуткое заклятие, от одного звучания которого у магов встали дыбом волосы. Над городом возникла огромная черная воронка, откуда на людей взглянуло что-то очень страшное – как бы не сама Тьма. А затем вниз обрушились сотни вихрей. Они безошибочно отыскивали вопящих от ужаса нартагальцев и затягивали в себя с противным, хлюпающим звуком. Маги погибли первыми, не успев ничего предпринять. За ними в небытие последовали стражники и пытающиеся сбежать высокопоставленные господа.
– Их кровь я жертвую тебе, Мать-Тьма! – прогрохотал голос рыцаря престола.
«И на кой ляд мне сдалась их кровь? – послышался в сознании Шен насмешливый вопрос. – Не делай глупостей, дитя. Пропадешь. Жестокость не приводит ни к чему хорошему!»
Это что? Сама Тьма к ней обратилась?! Девушка застыла, ничего не понимая. С чего бы это? И какие глупости имелись в виду? Причем здесь жестокость? И чья жестокость? Ее? Но она же только отплатила воспитателям за их зверства! Придется спросить у Лека, наставник тоже принадлежит Великой Матери, должен объяснить, в чем тут дело. Немного отойдя от удивления, она вернулась за Четырнадцатой и переместилась в свои покои в Замке Призраков.
– Ой… – пискнула та, изумленно оглядываясь. – А где это мы?
– В моих комнатах, – проворчала Шен, поспешно сдирая с себя грязную одежду. – Пошли мыться.
– Как скажешь, – покорно согласилась рабыня.
– Выбери себя имя, не звать же тебя Четырнадцатой.
– Имя? – изумилась девушка. – Но имя ведь господин дает…
– Ты отныне свободна! – рассмеялась Шен, выходя из комнаты и ныряя в бассейн, в котором всегда была теплая и чистая вода. – Иди сюда!
Рабыня нерешительно вошла и восхищенно ахнула при виде роскошного бассейна локтей тридцати в длину. На ней ничего не было, господин Дарэ обычно «воспитывал» девушек обнаженными. Она покосилась на свои залитые кровью ноги и тяжело вздохнула. Тело болело – провела в неестественной позе всю ночь.
– Нагулялась? – возникло на стене изображение повара.
– Здравствуйте, господин Веркит, – поежилась Шен, чем-то пугал ее этот человек. Четырнадцатая тихонько пискнула при виде мужского лица и судорожно прикрыла руками пах.
– А это еще кто с тобой? – недовольно буркнул он.
– Подруга старая… – вздохнула девушка. – Она случайно увидела, как я маску сняла. Ну, я и подумала…
– Что?! – возмущенно рявкнул Веркит. – Да что же это такое, а? За что все эти проклятые бабы на мою несчастную голову свалились?!
Шен испуганно втянула голову в плечи. Так и знала, что попадет! Четырнадцатая вжалась в стену, с ужасом глядя на гневливого господина и ожидая, что ее прямо сейчас отправят к палачу.
– Горе мне, горе! – продолжал стенать повар, затем обратил внимание на залитые кровью ноги рабыни. – Что это с ней?
Снова поежившись, Шен рассказала, где и в каком виде нашла бедняжку. Веркит сочувственно покивал и тяжело вздохнул.
– Так подлечи ее для начала, – буркнул он. – Девочке же больно! Ты, как и каждый эльдар, целитель не из последних. Ладно, куда вас денешь, найдем потом куда твою подружку пристроить. Только очень тебя прошу, постарайся больше подобных глупостей не делать. Ну, хорошо, убила ты нескольких работорговцев, а толку-то? В Нартагале что-нибудь изменилось? Нет. Да и…
– Что?
– Тебе не кажется, что после сегодняшнего ты уподобилась тем же воспитателям? – хмуро поинтересовался Веркит.
– Я?.. – растерялась Шен. – Уподобилась? Им? Нет, конечно!
– А зря. Хорошо, ты захотела отплатить за пережитые боль и ужас, вполне понимаю твое желание. Только мучить зачем было? Уничтожила бы, и хватит с них.
– Но они же мучили! – возмутилась девушка.
– Да, мучили, – укоризненно взглянул на нее Веркит. – Но должна же ты чем-то от них отличаться, девочка? Подумай над этим.
– Я подумаю… Великая Мать то же самое говорила.
– Великая Мать?
– Я, когда убивала нартагальских магов, сказала что отдаю их кровь Тьме. А она ответила…
– И что она тебе сказала? – заинтересовался повар.
– Что жестокость не приведет ни к чему хорошему.
– Абсолютно верно! Вот и подумай, а стоит ли становиться жестокой? Ведь ты очень быстро можешь сама превратиться в чудовище. Согласен, зверье в человечьем обличье уничтожать нужно, но не наслаждаясь этим. Просто давить, как давят тараканов.
– Но как же все-таки изменить там хоть что-нибудь?! – вскинулась девушка. – Они же иначе не поймут, если не запугать до смерти! Сколько еще над нами в этом проклятом Нартагале издеваться будут?!
– Еще долго… – вздохнул Веркит. – Только после того, как твой Эхе обучение закончит и на престол взойдет, что-то изменится. Да и то далеко не сразу. Нахрапом ничего не добьешься.
– Эхе?! – изумилась Шен. – На престол?!
– А Санти тебе не говорил еще? – ехидно усмехнулся повар. – Так знай. Эхе у тебя мальчик хороший, добрый и сильный, справится.
– Я знаю, что он хороший… – расплылась в счастливой улыбке девушка, вспомнив любимого, ее глаза затянуло томной поволокой.
– Обедать-то будете?
– Ага, спасибо.
– На столе в той комнате ищи, – проворчал Веркит и исчез.
Исцелив рабыню, Шен сама искупала ее и вернулась в гостиную. Там действительно ждал накрытый стол, при виде которого глаза Четырнадцатой изумленно расширились. Она даже потрясла головой, но ничего не изменилось.
– Что смотришь? – рассмеялась Шен. – Садись. Имя себя еще не выбрала?
– А можно? – осторожно покосилась на нее девушка.
– Конечно.
– Тогда пусть будет Ирет…
Шен рассмеялась и обняла ее. Затем усадила за стол и принялась пичкать такими вкусностями, каких бедняжка никогда не пробовала – юных рабынь в приютах кормили сытно, но очень невкусно. Почему? А кто их, этих воспитателей разберет! Еще один способ поиздеваться, наверное. Ирет с непривычки наелась так, что живот заболел. Неудивительно – Веркит был строг, зато готовил как никто.
Глядя на ошарашенное лицо младшей подруги, Шен посмеивалась, вспоминая саму себя в первый день после перемещения в Замок Призраков. Чего только не передумала, всего на свете боялась. Надо же, насколько она изменились за прошедшее время. Откуда-то взялась уверенность в себе и своих силах, а главное, понимание, что – не одна. Наверное, свою роль сыграло всеобщее дружелюбие, царящее вокруг – каждый готов был поддержать и утешить. Да, наставник «гонял» очень жестко, иногда даже жестоко, порой наказывал, но Шен прекрасно понимала необходимость этого. Она даже не держала на Санти зла за порку – на самом деле провинилась, так чего же обижаться? Заслужила. Непонятно, с какой стати Ле с Карой до сих пор дуются на Его рыжее величество. Натворили дел – получили по заслугам. Нечего дуться, все правильно.
Заметив, что Ирет клюет носом, Шен и сама решила немного поспать. Это сейчас она свободна, а завтра – безумный день. Пришло время преподать Альянсу хорошо запоминающийся урок на Манхене. Девушка ехидно захихикала, представив, что ждет святош и ее «горячо любимых» соотечественников. То-то порадуются.
Вскоре девушки улеглись. Ирет мгновенно засопела, уткнувшись старшей подруге носом в подмышку. Шен покосилась на нее, улыбнулась, погладила по голове и тоже провалилась в сон.
Джако медленно обходил фургон с таким изумлением на лице, что Санти едва сдерживал смех. Остальные скоморохи тоже выглядели слегка пришибленными, бросая на рыжего косые взгляды и явно пытаясь понять, каким это образом в руки их нового товарища по труппе попал военный фургон. Перекрашенный, сильно переделанный, но все равно военный. Да еще и штабной. В нем можно было вполне комфортно жить, а не только путешествовать. Тройные стенки с утеплителем между ними, печка с запасом угля, четыре небольших спальни, кухня, большая кладовка, и даже туалет, снабженный магическим сжигателем отходов. Вся эта роскошь не могла стоить меньше тысячи золотых. Да и не продавали в Элиане военные фургоны никому, даже списанные доставались только вышедшим в отставку.
– Откуда? – повернулся к Санти продолжающий недоверчиво покачивать головой Джако.
– Один бывший офицер гвардии обязан мне жизнью, – солгал рыжий. – Случайно вышло. Вот он и отблагодарил этим фургоном.
– Повезло тебе, парень… – во взгляде гиганта читалось недоверие, но он не стал требовать подробного рассказа.
Кони тоже вызывали уважение – четыре огромных мохнатых неприхотливых битюга яриндарской породы. Они прямо в снегу в самый мороз спать могут – и не замерзнут. Такие лошадки стоят, самое малое, по полтысячи каждая. И парень утверждает, что это подарок? Как же. Да офицер бросил бы скомороху кошелек, и все дела. Нет, неладно тут что-то.
Странный он, этот Санти, если разобраться. Ведет себя вовсе не так, как положено скомороху, проклятому Церковью. Гордый, что твой высокий лорд. Исчезает при первой возможности, приятели к нему то и дело шастают, да две девицы, такие, что глаз не оторвешь. Делия вон на рыжего глаз положила, шипит от ревности, а он – ноль внимания, фунт презрения. Вспомнив одного из приятелей рыжего, некрасивого парня среднего роста, Джако нервно поежился – он готов был голову на отсечение отдать, что видит перед собой аристократа древнего рода. Один высокомерный взгляд чего стоит.
Ну вот, снова куда-то смылся. И что ты с ним делать станешь, а? Джако нашел взглядом Санти, оживленно болтающего с высоким носатым парнем, в котором безошибочно угадывался уроженец Манхена. Двигался варвар мягко, по-кошачьи. Был бы шнурок на плече, сказал бы – горный мастер. Но шнурка нет. Откуда у рыжего столько странных знакомых? Да дорхот его знает! Ясно только одно – с ним что-то нечисто. Но ведь скоморох, от бога скоморох, тут тоже сомнений нет. А паяц какой – чудо просто.
– Дядя Джако, – вернулся к фургону Санти. – Меня дня три не будет, надо смотаться кой-куда. Вы без меня обойдетесь?
– Да уж обойдемся как-нибудь, – недовольно буркнул гигант. – Куда это ты намылился?
– В Дентар.
– А где это?
– Городишко верстах в двухстах от столицы. Мне там деньжат немного должны, надо бы забрать – реквизиту нам много покупать придется.
– Деньги – это да, – качнул головой Джако, – это нужно. Что ж, езжай.
Санти улыбнулся, помахал Делии, исподлобья смотрящей на него, и растворился в толпе. Гигант проводил его недоверчивым взглядом. Интересно, снова солгал или правду говорит? Кто его знает, не поймешь этого рыжего наглеца. Ладно, дорхот с ним, дел и без него хватает. Фургон, хоть и армейский, для скоморохов не слишком-то подходит, кое-что переделать надо. Где бы еще мастера хорошего сыскать? Хотя, стоп. При лавке Джормуса, бывшего фокусника, говорят, ошивается Бибер, лучшего каретника не найти, половине трупп империи он фургоны ладил. Если старик здесь, хорошо. А если нет? Тогда хуже. Может, Джормус чего посоветует, тоже ведь циркач в прошлом.
– Неудачное прикрытие ты себе придумал, – недовольно буркнул Лек, покосившись на Санти. – Это каждый раз мозги себе парить, как объяснить отсутствие? Маран в одиночку катался, по-моему, так лучше.
– Ничего, справлюсь, – отмахнулся скоморох. – Что там у нас еще на сегодня?
– Да ничего особенного. Оргаон взят, Тавенталь осадили – там даркасадарцы, им воевать не больно-то хочется. А вот с Шерандаром придется повозиться, в городе три полка паладинов засело.
– Ясно, – вздохнул император. – Слушай, есть у меня одна мысль.
– Какая?
– Выбить Даркасадар из Альянса. Причем так, чтобы Морская Стража ударила по вчерашним союзникам в самый неожиданный момент.
– И как ты касика уговаривать собрался? – изумился Лек. – Другого такого труса еще поискать, он же дышать боится.
– Ага, – довольно осклабился Санти. – Только вот сын его – совсем другое дело.
– Планируешь посадить на трон вместо папы? – заинтересованно приподнял бровь горец. – И каким это образом, позволь поинтересоваться?
– Хочу встретиться с Гарухаком и откровенно поговорить. Насколько мне известно, касиани – человек далеко не глупый. Он изо всех сил пытался удержать отца от заключения союза с Карвеном, но не преуспел, только в немилость впал.
– Ну, поговори, поговори, – пожал плечами Лек. – Только вряд ли из этого что-нибудь выйдет.
– Попробовать стоит. Мы ничего не теряем.
– А не влетишь?
– Не, – отмахнулся император. – Магов в Даркасадаре почти нет, да и мало какой маг способен мой защитный полог пробить.
– Может, с тобой пойти? – покосился на него Лек. – А то мало ли…
– Зачем? – удивился Санти. – Риска никакого. Тебе с Энетом атаку на Ниокрен готовить, забыл?
– Не забыл… – вздохнул горец. – Только Маран вон тоже думал, что неуязвим.
– Я во много раз сильнее Марана, – усмехнулся император. – Не нервничай, наставник. Все будет в порядке.
– Ну, смотри… – проворчал Лек. – Тебе виднее. Только Ле с Карой за то, что тебя одного отпустил, на меня точно мою красавицу напустят.
– Как они? – спросил Санти, вспомнив отчаяние девушек после того, как он рассказал о последствиях их безрассудства.
– Немного пришли в себя, – тяжело вздохнул Лек. – Зато Элиа все время плачет. Волосы на себе рвет – она так мечтала, что у нас малыш будет… И кто ее просил в эльдары лезть?
– Я тоже хорош, – поморщился император. – Напился как последний придурок.
– Они бы все равно нашли способ тебя убедить, – обреченно махнул рукой горец. – Никуда бы ты не делся.
– Вспомнил бы сам о последствиях превращения в эльдара для женщины, не убедили бы. Да и убеждать не стали бы, узнав об этом.
– Кто его знает… – философски заметил Лек. – Мужчине не дано понять, что на уме у женщины.
– Дано, – проворчал Санти. – Я помню женщин-императриц. В чем-то ты прав, логики в их решениях было немного, но чаще всего решения они принимали, как ни странно, верные. Ладно, вечером в замке увидимся.
Он зашел в ближайшую подворотню, накинул на себя полог невидимости и открыл портал, ведущий в Даркат, столицу Даркасадара. Для начала стоило осмотреться, своими глазами увидеть, как там живут. По воспоминаниям прежних императоров, на огромном острове царила беспросветная нищета. Странно, территория вполне достаточна, народ трудолюбив, ремесленники искусны, земля плодородна. Чего им не хватает, чтобы сделать жизнь людей хотя бы относительно нормальной? Ума, наверное, а прежде всего – желания. Санти вздохнул. Эгоизм – страшная вещь, да не просто страшная – жуткая.
Присмотревшись к людям, идущим мимо, император убрал полог невидимости, накинув на себя морок. Теперь любой увидевший его принял бы скомороха за уроженца западного побережья Даркасадара, скорее всего – из окрестностей Урта. Одетого не слишком богато, но добротно – понятно, что деньги у незнакомца водятся. На взгляд чужестранцев даркасадарцы выглядели несколько необычно. Голубоватая кожа, большие, обычно черные глаза и скуластые, широкие лица. Цвет волос варьировался от светло-каштанового до черного. Случались и исключения, рыжие среди горожан тоже попадались, потому Санти изменил себе только черты лица и убрал веснушки.
Первым, что бросилось императору в глаза, были страшная грязь и мусор на улицах. Да и нищета тоже заставила поежиться. Большинство встречающихся людей оказались одеты в такие лохмотья, что в Элиане их вместо половой тряпки постеснялись бы использовать. Голодные, наполненные тоской глаза жителей Дарката заставляли ежиться. Единый Создатель! Да что здесь творится? Страна же производит вполне достаточно хлеба и мяса, до войны поставляла немало деликатесных продуктов в империю. Так почему даже жители столицы голодают? В чем дело? Надо будет выяснить. Но ладно – нищета, в Нартагале тоже простой народ живет бедно. А эта грязь? Неужели так трудно соблюдать чистоту? Теперь ясно, почему в Даркасадаре то и дело вспыхивают эпидемии то черной лихорадки, то язвенной чумы, то еще какой-нибудь гадости.
Вскоре впереди показалась площадь, забитая людьми, одетыми богаче прочих. Санти присмотрелся и гадливо скривился. Ну, конечно, рабский рынок. Когда же до этих идиотов дойдет, что рабство просто невыгодно, что раб, не заинтересованный в результатах своего труда, все равно не будет работать по-настоящему, как ты его ни бей?
Император принялся проталкиваться через толпу, желая побыстрее покинуть неприятное место.
– Предлагаю уважаемым покупателям сильного раба всего за три золотых! – завопил работорговец на помосте посреди площади, заставив Санти вздрогнуть. Надо же иметь настолько пронзительный и противный голос!
– А то мы этого раба не знаем! – ответил голос из толпы. – Я его и задаром не возьму, бесполезная скотина, только жрет!
– Для каменоломни вполне подходит, – возразил работорговец.
– Да не будет он работать! – не согласились в толпе. – Вон, как глядит. Волчина лютый это, а не раб! Весь в шрамах, толку с него нет.
Заинтересовавшись, Санти взглянул на помост. Там стоял закованный в цепи понурый мускулистый мужчина лет тридцати. Типичный даркасадарец с короткими черными волосами и грубым лицом. В его глазах горела лютая, отчаянная ненависть. Такой готов на все, даже умереть, но не стать рабом. Удивительно, сумел сохранить человеческое достоинство. В рабстве сумел! По какому-то наитию император посмотрел на его ауру и удивился еще больше. Светлая, яркая, чистая. Этот человек вполне способен стать эльдаром. Придется купить и дать свободу, а дальше уж пусть как хочет. Соглашаться или нет будет его и только его выбором. Лучше бы согласился. Слишком мало подходящих людей, редкостно мало, единицы на сотни тысяч. Нельзя упускать ни одного.
– Беру! – поднял он руку.
– Прошу вас, уважаемый! – обрадовался работорговец, уже не надеявшийся продать непокорного раба. – Ваше имя?
– Сагитак из Урха, – Санти протолкался к помосту и передал ему три тархема.
– Имперские? – удивился работорговец, но, тем не менее, проворно спрятал деньги в кошель – золото есть золото.
– Раскуйте его, – распорядился император.
– Вы уверены, уважаемый? Это бунтарь, пять раз сбегал.
– От меня не сбежит, – холодно сказал Санти, заработав полный яростной ненависти взгляд раба.
– Как его зовут?
– Бурухак, уважаемый. Может, не стоит его расковывать? Как бы не натворил чего…
– Раскуйте, я сказал.
Работорговец с недоумением пожал плечами, но отдал кузнецу распоряжение выполнить глупую прихоть покупателя. Коли дурак, сам виноват. Хочет выбросить деньги на ветер? Его личное дело. Непокорная сволочь сбежит при первой же возможности, не впервые он это делает. Били-били, а толку – ноль. Все равно сбегает. Откуда только такие наглые берутся?
– Идем, – поманил свое приобретение скоморох.
Раб не обратил на него внимания, с тоской глядя на помост, на который тем временем вывели некрасивую худую женщину, прижимающую к себе тихо всхлипывающую девочку. Несчастная обреченно уставилась себе под ноги, ее губы дрожали, видно было, что едва сдерживает слезы. Бурухак сжимал кулаки, шепча какие-то проклятия. С чего это он, интересно? Что-то здесь не так. Семья, что ли?
– Жена? – поинтересовался Санти.
Во взгляде раба на секунду появилось отчаяние, мгновенно сменившееся привычной тяжелой ненавистью.
– Если жена, куплю, – продолжил император. – Семьи разлучать нельзя.
– Купишь? – недоверчиво выдохнул Бурухак.
– Куплю, – улыбнулся Санти, снова поворачиваясь к работорговцу. – Этих двух я, пожалуй, тоже возьму. Нужна домашняя рабыня.
– Они дорогие, уважаемый! – потер руки тот, довольно скалясь. Никак не рассчитывал сбыть сразу всю семейку, надоевшую ему до зубной боли. – По двадцать золотых каждая.
– С чего бы это? – озадаченно приподнял бровь император. – Она далеко не красавица, а малая ее вообще ни на что не пригодна.
– Не скажите, уважаемый, – возразил работорговец. – Баба рукодельница знатная, любую работу по дому спроворит, а девку можно в бордель сбыть, там таких охотно берут.
Раб позади Санти обреченно застонал.
– Тридцать за обеих, – с досадой буркнул скоморох, понимая, что если не станет торговаться, это будет выглядеть подозрительно. – Больше не дам. Домашнюю рабыню я и за десять найду.
Повздыхав, работорговец согласился – больше никто не заинтересовался некрасивой худой рабыней и ее отродьем. Хоть за сколько продать, и то ладно. Сколько времени продукты на них зря переводил, да и муженек ее обещался сбежать и любого покупателя прирезать. А от такого бандюги всего ждать можно.
– Не советую пока бежать, – отойдя от помоста подальше, шепнул Санти Бурухаку, не могущему оторваться от жены с дочерью, которых не чаял уже когда-нибудь обнять. – Скоро отпущу на свободу.
– На свободу?! – ошалело отступил тот на шаг назад. – Бр…
– Тихо! – оборвал его Санти. – На стражу напоремся! Идите за мной.
Забравшись в первую попавшуюся подворотню, император активировал портал, ведущий в Элиандар, в коллегию боевого братства столицы. Надо устроить этих троих, касиани подождет. Возможность получить еще одного эльдара упускать нельзя. Внезапно оказавшись в огромном здании, даркасадарцы замерли, не понимая, что вообще случилось и куда они попали. Неподалеку несколько мастеров-наставников гоняли десятка полтора учеников, одним из которых был Эхе кё Сите. Людей вокруг крутилось множество, каждый занимался своими делами, не особо обращая внимания на окружающих. Санти незаметно вернул на место свой черный шнурок, чтобы не выглядеть чужаком.
– Где мы?! – у Бурухака тряслись руки, он оглядывался по сторонам, не понимая, чем заняты все эти непривычно одетые люди.
– В Элиане, – рассмеялся Санти. – А поскольку в империи рабства не существует, ты отныне свободен. Вот так-то, приятель!
– В Элиане… – недоверчиво повторил даркасадарец, затем его взгляд натолкнулся на имперский герб на стене, и он закрыл глаза, ошалело помотав головой.
Похоже, этот рыжий парень не врет, в Даркасадаре никто не осмелился бы поместить на стену герб чужой страны. Да и то, как они оказались здесь, тоже говорило о многом. Магия, больше ничем объяснить мгновенный перенос на тысячи верст было невозможно. Бурухак повернулся к Санти и низко поклонился ему. В глазах бывшего раба застыли слезы.
– Делать что-нибудь умеешь? – спросил император. – Устраиваться ведь как-то надо, да и языка ты не знаешь.
– Плотник я.
– А как в рабство попал?
– За долги продали… – помрачнел даркасадарец. – И меня, и жену с дочерью.
– Ясно… – вздохнул Санти. – Повторяю, ты свободен. Вот тебе деньги на первое время, с жильем тоже помогу. Но у меня есть к тебе одно предложение. Принимать его или нет – твое дело. Отойдем.
– Не люблю быть должным… – буркнул Бурухак, последовав за скоморохом, перед тем на мгновение прижав к себе встревоженную жену. – Что за предложение?
– Я, если честно, подошел к тебе не просто так – увидел, что ты способен кое-кем стать. Потому решил выручить и дать тебе возможность выбрать, становиться этим кем-то или нет.
– И кем же я могу стать? – подозрительно прищурился Бурухак, разучившийся за последние годы доверять людям.
– Эльдаром. Рыцарем престола Элианской империи.
– Кем?! – полезли на лоб глаза бывшего раба. – Но…
– Эльдаром далеко не каждый способен стать, – понимающе улыбнулся Санти. – Ты способен, уродился, наверное, таким. Да и человеческое достоинство в рабстве сумел сохранить, а это многого стоит.
– Но тогда ты… – едва сумел выдавить Бурухак, поняв, кого видит перед собой.
– Да. Учти, лица моего ты не запомнишь, а если откажешься, забудешь и о моем предложении.
– Ясно… – помрачнел даркасадарец.
– Если согласишься, попрошу не мстить бывшим хозяевам, глупое это занятие – месть, и ничего хорошего не даст. А в вашей стране порядок со временем наведем, нельзя так по-скотски жить. Рабства и голода, по крайней мере, не будет.
– Вот в этом я с большим удовольствием поучаствую, – усмехнулся Бурухак. – Но согласиться так сразу не могу. Такие решения с бухты-барахты не принимаются. Ты сам должен понимать. А что с ними будет, если я соглашусь? Они мне дороже жизни.
Он кивнул на жену с дочерью.
– Будут жить в тепле и сытости, – пожал плечами Санти. – Только скрывать от них придется, что ты эльдар. Никто не должен знать рыцаря престола в лицо, кроме императора и других эльдаров.
– Мне надо подумать… – пробормотал Бурухак. – Спасибо за помощь, но я не могу так сразу.
– Думай, – согласно кивнул император. – Жилье вам сейчас подберем. Дома в три комнаты хватит?
– В три?! Да мы всю жизнь в одной мыкались!
– Вот и хорошо. Подожди здесь, за тобой скоро придут.
Оставив Бурухака возле жены, Санти переместился к Ланигу и кратко описал случившееся, попросив подобрать для бывшего раба небольшой дом неподалеку от казарм гвардии. Глава тайной стражи принял императорскую просьбу к сведению, только тяжело вздохнул, глядя как его рыжее величество исчезает в очередном портале.
В большой комнате сидел у камина высокий мужчина лет сорока и читал книгу. Он лениво переворачивал страницы, скользя взглядом по строчкам, то и дело отпивал немного вина из стоящего рядом на столике бокала и курил короткую трубку с нартагальским трубочным зельем. Одет он был хорошо, но неброско. Темно-коричневый свободный костюм из шерандарского сукна, пошитый в стародарканском стиле.
– Доброго вам вечера, Ваше высочество! – послышался из-за его спины чей-то голос, говорящий на даркате с незнакомым акцентом.
Гарухак медленно обернулся. Отец убийц прислал? С него станется. Но это, как ни странно, оказались не убийцы. У окна стоял человек в темно-сером плаще со скрытым туманом лицом. Элианский император?! Здесь? И что, интересно, ему понадобилось от опального касиани?
– И вам того же, Ваше величество, – Гарухак встал и поклонился, ничуть не обеспокоившись нежданным визитом. Убивать его императору смысла нет, никого влияния на решения отца он не имеет. А раз так, то элианец пришел поговорить. О чем? Впрочем, не стоит спешить, скоро все выяснится.
– Позвольте угостить вас редким вином? – император поставил на стол оплетенную корой пыльную бутылку. – Более чем столетней выдержки.
– Не откажусь, – снова поклонился касиани, доставая из буфета чистые бокалы – пришлось самому, хотел побыть в одиночестве и отпустил слуг до завтра. Да и хорошо, если бы кто увидел такого гостя, слухи пошли бы не слишком приятные.
– Захотелось встретиться с вами, – сказал император, опускаясь в кресло и откупоривая бутылку.
– Великолепный букет, – оценил вино Гарухак, с интересом глядя на повелителя Элиана и ожидая продолжения.
– Почему с вами, спросите? Да потому, что вы, в отличие от вашего отца, человек трезвомыслящий и далеко не трус. Политика Тегухака III вызывает мое искреннее недоумение.
– Мое тоже, – иронично усмехнулся касиани. – А если точнее, у него вообще нет никакой политики, куда ветер подует, туда он и гнется. Вынужден признать сей нелестный факт, хотя Тегухак – мой отец.
– Знаете, – вздохнул император, – прошелся я перед встречей с вами по улицам Дарката. Такой грязи и нищеты я и представить себе не мог.
– А что я могу поделать? – покраснел Гарухак. – Сколько раз пытался доказать, что нельзя отбирать у людей последнее, что с богатых и налогов больше будет – бесполезно, никто меня слушать не хочет. Отец смотрит в рот льстецам, которым лишь бы карманы себе набить любой ценой. Скорее всего, наследником он объявит Эраука, а меня прикажет тихо удавить.
– Одного из ваших младших братьев?
– От второй жены, – хмуро буркнул касиани. – Мою мать касик никогда не любил, взял первой женой только ради поддержки рода Мираох. Три раза посетил ее спальню и отправил прочь. Как ни странно, этого хватило для моего рождения. Я рос в поместье деда, отца матери, он меня и научил всему. Во дворец впервые попал уже взрослым. Права мои Тегухак все-таки признал, не мог не признать, но смотрит волком. Я же не молчу, правду говорю, не то что Эраук – тот сладкий льстец. До смерти залижет.
– И если он взойдет на престол, ничего здесь не изменится, – констатировал император. – Прошу учесть одно обстоятельство. Ваш отец, помимо прочего, никак не хочет понимать, что мы Даркасадару участия в этой войне не простим. Возможно, Маран и простил бы, но я далеко не Маран.
– Вы, как я вижу, жестче, – прищурился Гарухак, отпивая еще глоток вина.
– А вы сами понимаете, что империя ничего не забудет?
– Я-то понимаю. И понимаю, что скоро Элиан заставит Альянс за все заплатить. Тройную цену. Насколько мне известно, вы уже выбили святош из нескольких городов?
– Новости быстро расходятся… – в голосе элианца слышалась ирония. – Скоро ждите известий с Манхена, они будут еще интереснее.
– Думаю, за этим последует оккупация Даркасадара, – задумчиво покивал касиани. – И что мы должны сделать, чтобы избежать такого исхода?
– Сменить сторону.
– Я бы сменил, но я не касик, – развел руками Гарухак.
– Это поправимо.
Касиани откинулся на спинку кресла и уставился на туманную маску императора. Да, это не Маран, сразу и жестко сказал чего хочет, не разводя политеса. Сантиар, видимо, молод, решителен и скор на расправу. В чем-то это даже неплохо – у него самого появился шанс, на который Гарухак и не рассчитывал. Но каким образом элианец собирается возвести на престол опального наследника? Через труп отца он переступать не намерен.
– Я и не предлагаю вам убивать касика, – понял его сомнения император. – Этого не понадобится, все произойдет куда проще. Нам с вами придется всего лишь разыграть одну нехитрую комбинацию, и страна свалится в ваши руки сама. В случае неудачи гарантирую вам убежище в империи.
– Вот как? – удивился Гарухак. – Что ж, я внимательно вас слушаю, Ваше величество.
Выслушав императора, он некоторое время размышлял, затем согласно кивнул головой. А что? Вполне может получиться. Ну, а не получится? Так риск – благородное дело. Все равно интересно будет поглядеть на развитие хитроумной комбинации. Такого нагло-циничного подхода к политическим играм в Даркасадаре никто и представить себе не мог. В том числе, и сам касиани.
