– Ленка! – Девушка, прогуливавшаяся по парку с коляской, в которой весело гукал довольный жизнью младенец, вздрогнула от чьего-то вопля. – Привет! Скоко лет, скоко зим! Ты какого ляда не звонишь?

Молодая мать выглядела усталой и невыспавшейся, но очень красивой. Утонченно красивой, трагически. В зеленых глазах застыла тоска, пухлые губы плотно сжаты, из-за чего от углов рта пошли вниз морщинки, русые волосы распущены. Одета она была в дешевые потертые джинсы и довольно мятую, но чистую белую блузку. Сразу было понятно, что женщина очень бедна. Бедность буквально била в глаза, выглядывая отовсюду: и из потертой, далеко не новой коляски, явно подаренной кем-то; и из носков порванных кроссовок, которым давно место на свалке; и из старенькой сумочки на потрескавшемся ремешке.

Лена обернулась и поморщилась, увидев догонявшую ее ярко накрашенную рыжую девицу в мини-юбке и блузке, открывающей изуродованный пирсингом пупок. Валентина. И что за невезенье? Надо же было на нее напороться! Молодая женщина обреченно вздохнула, понимая, что старая подруга так просто не отвяжется. Редкостно доставучая личность, голова переполнена массой безумных замыслов по поиску богатого мужа. Ради того Валентина бросалась в самые дикие авантюры, отдавалась любому, кто имел хоть какие-то деньги. Недостойных, по ее мнению, претендентов она пыталась сосватать подругам, даже как-то поженила одну пару. Впрочем, прожила эта пара вместе совсем недолго, разбежавшись уже через месяц и проклиная на все лады доморощенную сваху. Долго общаться с Валентиной было совершенно невозможно, она фонтанировала идиотскими идеями, пытаясь втянуть в свои похождения всех вокруг. «Жизнь одна! В ней надо испытать все!» – таков был основной ее принцип. Нормальные люди, раз обжегшись, старались держаться от рыжей подальше, для здоровья и душевного равновесия это было куда как полезнее. Но избавиться от прилипалы оказывалось совсем непросто – она не обращала внимания, даже когда ее посылали по известному адресу прямым текстом.

– Здравствуй, – неохотно ответила Лена, когда старая подруга подошла.

– Ой, ути-пути! – умилилась та, склонившись над коляской. – Твой?

– Да, девочка. Ирочкой назвала.

– Я и не слыхала, чтоб ты пузатая ходила! Замуж, поди, выскочила? За кого? А скоко дочке?

– Месяц, – вздохнула Лена. – Нет, замуж не вышла. Одна живу.

– Сдурела?! – отшатнулась Валентина, ее вульгарно накрашенные глаза расширились. – Без мужа рожать? Сейчас? А жить на что? На панель, что ль, собралась? Могу кота подкинуть, нормальный малый, не обдирает, девки не жалуются, токо ноги расставляй, када ему надо.

– Не пойду, – брезгливо скривилась Лена. – Не хватало только! Справлюсь как-нибудь. Переводами подрабатываю, у меня инглиш неплохой. Вон, в одном издательстве даже книжку переводить дали.

– На хера оно тебе надобилось, рожать-то? – с недоумением спросила Валентина. – От кого хоть?

– От Витьки…

– Не забыла? Тю на тебя. Ото было б кого помнить, байкера недоделанного.

– И не забуду. Это все, что от него на земле осталось! Слышишь, все!

Лена не выдержала и всхлипнула, вспомнив залитого кровью Виктора, умершего у нее на руках еще до приезда «скорой». Как она кричала, как молила не уходить, не бросать ее… А уже после похорон поняла, что беременна. И решила сохранить ребенка любой ценой. Многие уговаривали ее сделать аборт, мать в истерике билась, кричала, что вырастила шлюху, запретила показываться дома с байстрюком. В университете куратор группы Валентина Ивановна постоянно рассказывала девушке страшные истории о жизни матерей-одиночек. Подруги ужасались и все пытались подсунуть телефончик недорогого, но хорошего гинеколога, способного сделать аборт безболезненно. Лена выдержала натиск, не сдалась. Дома не появляться? Хорошо, мама, так и будет. Нет у тебя больше дочери. Она осталась в Питере, не стала возвращаться в родной райцентр, Сланцы. Нашлись добрые люди, помогли. В общежитии университетском отдельную комнату выделили, преподаватели сквозь пальцы смотрели на не сданные вовремя экзамены, позволяя сдавать их по возможности. Куратор помогла подработку найти – пусть деньги мизерные, но все-таки что-то. На еду кое-как хватало. Девчонки общаговские скидывались, памперсы с пеленками покупали и никогда не отказывались посидеть с маленькой Ирочкой, пока ее молодая мама по факультету бегала, сдавая академическую задолженность.

Хотя было очень трудно, Лена ни о чем не жалела. Помнила, как впервые взяла на руки дочь и поняла, что у малышки Витькино лицо. Прижала ребенка к себе и долго плакала. Осталось от ее любимого что-то на этой земле! Слышите, вы, все? Осталось!!!

– Да ты чо! – всполошилась Валентина, подхватывая подругу под руку и усаживая на ближайшую лавочку. – Да не реви ты! Ну прости, ну дура я… Нешто так любила?

– И люблю… – сквозь слезы выдавила Лена. – Мне никто другой не нужен! Только он. А его нет…

– Надо ж… – протянула Валентина, с изумлением смотря на нее. – Не верила, чо оно так бывает…

– Мне теперь дочку подымать нужно. На все остальное плевать. Больше у меня никого не будет.

– Ну, это ты счас говоришь. Поглядим, чего запоешь, када припечет.

– Посмотрю. – Лена пожала плечами – этой шалаве, дня без секса не мыслящей, разве что объяснишь? Все равно не поймет, для нее достоинства мужчины сосредоточены только в его кошельке или, на крайний случай, в штанах. Смысла нет ей что-либо говорить. Отвязалась бы поскорее, не хочется с ней общаться – и так тошно.

Однако Валентина отвязываться не пожелала. Она без передыху трещала, рассказывала совершенно неинтересные Лене новости, сплетничала, предлагала познакомить с богатым кавалером, совсем даже не толстым, всего сто двадцать килограмм весом. Зато владеющим небольшим ювелирным магазином. Лена представила себе этого кавалера, и ее едва не стошнило. Ужас какой-то. Подруга все-таки затащила ее в ближайшее кафе, кофе выпить, на что Лена тихо досадовала про себя – придется отдать за пару чашек все оставшиеся деньги, которые планировала растянуть на несколько дней до получения гонорара за недавно сданный перевод. На хлеб и молоко хватило бы. Однако Валентина заплатила за кофе сама, что было на нее совсем не похоже, Лена даже удивилась.

– Чего, так сама и бушь жить-то? – пригорюнилась подруга, тетешкая взятую из коляски Ирочку. – Разве ж бабе так можно?

Девочка смотрела на нее спокойными зелеными глазенками и весело улыбалась, сунув палец в рот. Она уродилась на удивление тихой, почти никогда не плакала, не поднимала задерганную мать истошным ревом посреди ночи, как другие младенцы, а сладко спала до утра. Никогда не капризничала. И на все вокруг смотрела с неизбывным интересом, как бы вопрошая: «А куда это я попала? Что это за мир вокруг такой цветной и интересный?» Малышка еще не знала, что попала в ад.

– Так и буду, – пожала плечами Лена. – Мне Витьку еще долго не забыть…

– Красавчик он, ясен блин, – вздохнула Валентина. – Токо чо-то не с теми связался. Зря, что ль, прям на улице грохнули? Бандюган он был, Лен, такие долго не живут. Знаю я эту породу…

– Неправда! – вскинулась та. – Студентом он был! Он мне говорил!

– Одно другому не помеха. Ну, ты вот знаешь, кто он сам? Откудова приехал? Где жил? Ни хрена ты не знаешь! И никто из нас не знал. Байкер и байкер. Токо по кафешкам и видали. Зря ты, Лен, так убиваисся… Не стоит он того.

В чем-то старая подруга была права, Лена понимала это, но испытывала от этого понимания только смутную досаду. Она действительно не знала даже настоящей фамилии отца своего ребенка. Познакомилась с Виктором за месяц до его гибели с подачи той же Валентины на одной из вечеринок, куда неугомонные студентки пришли по приглашению знакомого художника, и мгновенно втрескалась так, как только в женских романах и бывает. Но с ней это произошло в реальности. С первого взгляда. Обо всем забыла, рванувшись навстречу красавцу-байкеру, разъезжавшему на «Харлее».

Это был месяц сладкого безумия. Виктор катал девушку на мотоцикле вокруг всего Питера, они любили друг друга везде, где только можно. Где нельзя – тоже, порой с хохотом убегая от возмущенной такой наглостью общественности или милиции. Девушка даже на занятиях почти не появлялась, не до того как-то стало. А потом… Потом настал тот страшный день, который она никогда не забудет. Лена ждала Виктора возле небольшого кафе на Лиговке. Он появился, как всегда, неожиданно, из какой-то подворотни. Слез с мотоцикла, помахал ей и улыбнулся. Таким девушка его и запомнила. Мимо проехала «Лада» с тонированными стеклами. Они опустились, и в Виктора из машины ударили несколько автоматных очередей, мгновенно превратив грудь парня в кровавую кашу. Его отшвырнуло к стене, байкер пару секунд смотрел на своих убийц остановившимися глазами, затем медленно опустился на мостовую. Лена с воплем рванулась к нему, упала на колени прямо в лужу крови, и поняла, что… все. Нет, Виктор еще дышал, он даже улыбался, что было дико, но она видела лопающиеся на любимых губах кровавые пузыри. Вокруг немедленно сбилась толпа, кто-то вызвал милицию и «скорую», но Лена ничего не видела и не слышала. Она взахлеб рыдала, держа вялую руку Виктора. Он в последний раз вздрогнул и замер. «Скорая» подъехала только через десять минут.

Вспомнив это, Лена в который раз захлебнулась слезами. Потом были бесконечные допросы в милиции, во время которых она с удивлением поняла, что ничего, собственно говоря, о любимом человеке не знает. Ни его фамилии, ни где он жил, ни откуда родом, ни что делал в Питере. Не сумела всего этого выяснить и милиция – странный байкер появился как будто из ниоткуда. Множество людей знали его в лицо, считали приятелем, но ни один ничего толком сказать не смог. Свой парень, и все. Кто-то говорил, что Виктор родом из Ярославля, кто-то утверждал, что он вообще француз, парижанин. Вполне возможно – по-французски он действительно говорил не хуже, чем по-русски. Да и по-английски тоже. Догадок высказывалось множество – только вот что из них было правдой? Трудно понять. Тем более что Лена тогда вообще ничего не соображала, она днями рыдала. А потом поняла, что беременна…

– Ой, Ленок… – вздохнула Валентина, с жалостью смотря на ее заплаканное лицо. – И за чо ж тебе так-то?

– Не знаю… – глухо сказала Лена.

Она взяла из рук подруги Ирочку и принялась укачивать. Девочка довольно гукала, все пытаясь ухватить маму за нос, что невольно вызывало улыбку.

– Все будет хорошо, маленькая моя… – шептала Лена. – Все у нас будет хорошо. Я тебя люблю…

Валентина вызвалась проводить ее до общежития. Не очень-то хотелось, но деваться было некуда. Подруги не спеша шли по шумным питерским улицам, вспоминая общих знакомых. Лена старалась не смотреть на витрины продуктовых магазинов, помнила, что денег осталось с гулькин нос. Взяла только пакет молока и булку в ближайшем гастрономе. Ничего, через три дня заплатят гонорар, тогда можно будет немного и побаловать себя чем-нибудь вкусным. А сегодня нужно еще поработать, благо июль наступил, сессия благополучно сдана, можно вплотную заняться переводами. Конечно, глупый женский роман, который Лена переводила для небольшого издательства, раздражал, но выхода она не имела, если не хотела докатиться до панели. Предложения уже поступали, она и раньше была красива, а после родов, как ни странно, красота молодой женщины стала трагической и утонченной.

Валентина бросила институт полгода назад, сказав, что плевать хотела на диплом и в школе работать не намерена. Чем она зарабатывала? Лена подозревала чем, но думала, что каждый имеет право на свой выбор. Если старая подруга считает такое для себя приемлемым, то это только ее дело.

– Чур меня, чур! – перепуганный шепот рыжей заставил Лену вздрогнуть.

– Ты чего? – с недоумением спросила она.

– Витька из могилы встал…

– Что?!

Проследив за взглядом Валентины, Лена сама замерла. Господи! Это еще что?! Виктор? Живой?! Только через несколько мгновений до нее дошло, что это все-таки не он. Кто-то невероятно похожий, но не он… Этот был выше на целую голову, да и волосы совсем другого цвета, не русые. Лена завороженно смотрела на незнакомца, одетого во все белое, с седой гривой до плеч. Впрочем, нет, не с седой – а тоже белой. Как снег белой! Единственным, что выделялось из общей цветовой гаммы, оказались узкие темные очки, скрывающие глаза. Но лицо… Действительно, можно было принять этого странного человека за вставшего из могилы Виктора. От незнакомца веяло потусторонней жутью. Но, боже, до чего же он красив! И до чего похож… Только вот красота его – какая-то ледяная, нечеловеческая. Да, именно ледяная, иначе и не скажешь.

Беловолосый стоял возле витрины какого-то бутика и что-то рассматривал там. Или не рассматривал? Из-за темных очков нельзя было понять, куда он смотрит, но Лене почему-то казалось, что на нее. Впрочем, чушь. Что такому денди до плохо одетой молодой женщины с коляской? Она покосилась на свое отражение в ближайшей витрине и вздохнула. Почти не причесана, заплакана, простенькая блузка и мятые, старые джинсы. Даже не накрашена. После смерти Виктора Лена краситься перестала. Вообще. Не ради кого стараться быть красивой. Больше не ради кого. Она бросила еще один взгляд на так похожего на Виктора человека, смахнула слезу и двинулась дальше, потянув за руку ошеломленную, онемевшую Валентину.

Подруги не заметили, что незнакомец смотрит им вслед. Не заметили и того, что глаза лежащей в коляске девочки на мгновение полыхнули белым огнем, а на губах появилась совсем даже не детская улыбка.

Вот и родное общежитие. Лена улыбнулась тете Маше, старенькой вахтерше, относившейся к молодой маме с редкой теплотой и все время подсовывавшей ей то домашний пирожок, то банку варенья. А пирожки тети Маши – это было нечто! Нежные, воздушные, буквально тающие во рту. Редкая мастерица.

– Здравствуй, Леночка! – разулыбалась в ответ пожилая женщина. – Что это ты смурная такая? Чего случилось?

– Да нет, теть Маш, – покачала головой она. – Все в порядке, настроение просто паскудное.

– Ты это брось! Настроение у нее, вишь. Дурью не майся, у тебя дочка! Здорова-то?

– Да, слава богу.

– Валька, шалава, и ты здесь? – обратила внимание на спутницу Лены тетя Маша. – Ты мне тут Леночку не порть, а то шваброй отхожу!

– Ее испортишь… – недовольно буркнула та, еще не придя в себя после встречи с незнакомцем в белом.

– Пачпорт давай! – строго потребовала вахтерша. – Неча здеся бордель разводить!

– Теть Маш… – заныла Валентина. – Ну нема у меня с собой паспорта… Дома забыла. Вы ж меня знаете…

– Да знаю уж… – проворчала та, но все же смилостивилась. – Ладно уж, заходи. Токо смотри мне! Вот ведь курвище-то… Уродится ж такое…

Не обращая внимания на ее ворчание и ничуть не обижаясь, Валентина порскнула к лифту, пока вахтерша не передумала. Впрочем, она сама часто с какой-то идиотской гордостью называла себя шлюхой и сучищем, ничего не имея против, если ее так называли другие, говоря, что правда глаза не колет, чего Лена никогда не понимала. Поведения подруги она тоже не понимала. Зачем буквально перед каждым ноги расставлять? Ради чего? Да и перед каждой, если уж честно, только намекни – Валентина была абсолютно бисексуальна. Как-то раз даже уговорила хорошо набравшуюся на очередной вечеринке Лену попробовать, но той совсем не понравилось, утром чувствовала себя на редкость отвратительно. Самой себе была противна. С тех пор она шарахалась от подобных предложений – в общежитии любительницы собственного пола попадались, а Валентина, конечно, обо всем растрепала.

Поднявшись на десятый этаж, подруги прошли в дальний коридор, где Лене выделили небольшую комнатку. Спасибо коменданту общежития и куратору – если бы не они, пришлось бы квартиру снимать. А на что? Денег-то нет. Увы, почти бесплатное жилье ненадолго – остался последний курс. А что потом? Как жить? Работу искать? Кто ее возьмет-то без протекции? В Питере хорошее место найти непросто. Хотя редактор издательства намекала, что если переводчица продолжит работать столь же быстро и качественно, то ее могут взять в штат. Дай-то Бог!

– А у тебя классно! – удивилась Валентина.

– Стараюсь, – улыбнулась Лена.

Она действительно умела создавать уют везде, где жила. Само собой как-то получалось. Вот и здесь, в небольшой комнатке, было на удивление уютно. Приятные бежевые обои радовали глаз, на окне – занавеска того же цвета, узкая кровать аккуратно застелена пушистым покрывалом. На двух тумбочках лежали связанные Леной кружевные салфетки. На столе стоял старенький компьютер, первый пентиум еще, на котором она работала. Да и того не было бы, если бы Лешка, непризнанный компьютерный гений, один из трех парней в их группе, не собрал для Лены этот комп из остатков старых деталей. Медленный, зато работает, а это главное. Word есть, музыку тоже можно послушать – так чего еще? Не по карману ей новый.

Оставив коляску в коридоре, Лена переложила заснувшую Ирочку в кроватку, стоявшую в углу и отгороженную занавеской. Девочка не проснулась. Довольно долго молодая женщина стояла, склонившись, и с нежностью смотрела на дочь. Спи, кроха. Пусть тебя снятся добрые сны.

– Лен… – восхищенно протянула Валентина. – У тебя после родов такая фигура стала, чо… Класс просто! А попка какая…

О нет! Только не это! Лена устало выпрямилась, оборачиваясь. В глазах рыжей шалавы горело возбуждение, она жадно облизывала губы. Ну и чего привязалась? Надо же было ее встретить…

– Лен… А может?

– Отвали! – отрезала она. – Достала!

– Ладно, ладно, – тут же пошла на попятную Валентина, разочарованно вздохнув. – Не, зря ты это. Такая баба роскошная, а ни с мужиками, ни с девками…

– Сколько раз можно повторять? Мне никто не нужен! И отстань ты от меня, ради бога!

– Да не злись ты, – рыжая удобнее устроилась на стуле, – я ж любя! Кончила б ты пару раз, сразу б жизня краше стала.

– Мне это не нужно! – зло отрезала Лена. – Хватит, я тебе сказала.

– Все-все-все! – подняла руки хихикающая Валентина. – А ты…

Ее прервал тихий стук в дверь. Лена открыла и радостно улыбнулась, увидев на пороге Таисию, которую, впрочем, все вокруг звали Тайкой. До невозможности милая, на редкость добрая девочка, светлая вся какая-то. Всегда старалась помочь, именно она обычно сидела с Ирочкой, когда Лене приходилось отлучаться. Да и выглядела девушка на все сто. Пушистые каштановые волосы, большие, широко открытые навстречу миру удивленные, карие глаза.

– Привет, Ленчик! – жизнерадостно поздоровалась Тайка. – Я тут булочек принесла, чайку попьем. Мамка мне столько сдобы навезла, что ни в жизнь не слопать!

Как обычно, летом четвертый курс филфака находился на практике. Кто где. Лене повезло – в деканате согласились зачесть как практику работу на издательство. Главный редактор обещала дать хорошую характеристику, что совсем немаловажно. Тайка пристроилась в детском доме, где работала какая-то знакомая ее мамы. Лена улыбнулась, вспомнив ее мать. Та до сих пор считала свою дочь несмышленышем, приезжала каждую неделю, провозя с собой неподъемные баулы со снедью, которой Тайка угощала всех знакомых и незнакомых, не будучи в силах съесть столько.

– Привет, зайчишка! – встала Валентина. – Ты как?

– Ой, Валь! – всплеснула руками девушка. – Ты где пропадала?

Рыжая захихикала, подошла и обняла Тайку, немедленно запустив ей руку под халатик. Та, как ни странно, не возмутилась, а наоборот, даже слегка присела, чтобы Валентине было удобнее. Лена откровенно удивилась – никогда раньше не замечала за Тайкой таких наклонностей. Даже намека не было. Да уж, чужая душа – потемки. Однако, уловив осуждающий взгляд Лены, Тайка тут же отошла на шаг и отчаянно покраснела. Лена укоризненно покачала головой и вышла на кухню, ставить чайник. Когда она вернулась, Тайка с Валентиной чинно сидели за столом, усиленно делая вид, что ничего не произошло.

Три подруги пили чай, заедая вкуснейшими булочками с повидлом. Разговор вертелся вокруг всего на свете. Валентина с какой-то стати рассказала о встрече с беловолосым незнакомцем, очень похожим на покойного Виктора. Тайка вдруг резко побледнела и неверяще уставилась на нее.

– Как ты сказала? – тихо спросила она. – Белые волосы до плеч? Белый костюм и черные очки? Кажется мертвецом, настолько бледный? Бескровные губы? Ой, мама…

– Ты чо? – удивилась ее реакции Валентина. – Красавчик, конечно, токо…

– Лен, – прервала ее Тайка, – у тебя фоток Виктора часом не осталось?

– Одна есть, – вздохнула та. – Мы вместе сфотографировались.

– Покажи, пожалуйста.

– Зачем?

– Это очень важно, честное слово! – У Тайки дрожали руки, она кусала губы. – Пожалуйста!

Лена непонимающе посмотрела на подругу. Да что это с ней такое? Трясется, как в лихорадке, в глазах откровенный ужас. Лицо белое, как у того самого незнакомца. Едва волосы дыбом не стоят. Она пожала плечами, встала и взяла с верхней полки шкафа фотографию. Тайка буквально вцепилась в нее и долго рассматривала.

– Чуяла ведь, что с девочкой что-то не так… – глухой, дрожащий голос пугал. – Надо было раньше посмотреть, поленилась… Ой, дура я, дура!

Она положила фотографию на стол, встала и неверным, спотыкающимся шагом направилась к кроватке Ирочки. Обернулась, и Лена вздрогнула – показалось, что Тайкины глаза смотрят в никуда, что они светятся каким-то потусторонним светом. Тайка перевела взгляд на колыбельку и глухо вскрикнула, схватившись за сердце.

– Ты хоть знаешь, Лен, кого родила? – Она медленно повернулась к столу.

– Ты о чем это? – растерялась та.

– Потом… У тебя водка есть?

– Было немного.

– Дай.

Выпив, Тайка упала на стул, уронила голову на руки и разрыдалась. Лена с Валентиной непонимающе смотрели на нее. Сердце молодой матери бешено колотилось, она с тревогой поглядывала на кроватку дочери, понимая, что сейчас произошло что-то очень важное, что-то имеющее для нее огромное значение. Но что? Она не знала, а Тайка продолжала плакать.

Проводив взглядом молодую женщину с коляской, Эрик удовлетворенно кивнул. Не ошибся, ребенок оказался именно тем, что нужно. Обладал всеми необходимыми способностями, даже больше. Удивительно, ведь не первое поколение, а где-то сотое, наверное. Если не больше. Хуже, что девочка, но тоже ничего страшного, научится всему необходимому, потом легко сменит пол. Однако плетущий Путь отметил добрый десяток потоков внимания, направленных на малышку. Пока только местные, что не столь страшно, им нечего ему противопоставить. Но могут попытаться убрать, посчитав ребенка, обладающего такой силой, опасным для себя. Придется предпринять кое-какие меры, чтобы защитить девочку.

Натурализация прошла успешно. Поскольку в этом мире ценились деньги, пришлось для начала создать финансовую структуру, способную обеспечить ими, что для опытного плетущего особого труда не составило. Это заняло две местных недели, пришлось разделить сознание на несколько тысяч фангов, что несколько истощило энергоресурсы. Впрочем, восполнимо, все равно поблизости нет никого, способного составить серьезную конкуренцию. Зато не зря работал.

Во всех необходимых компьютерах появились записи о существовании гражданина Соединенных Штатов Америки Эрика Джейка Гарвельта. Также записи о его рождении возникли в регистрационной книге мэрии города, где по легенде появился на свет данный гражданин. В архивах полиции желающий мог найти упоминание о выдаче мистеру Гарвельту документов. В память многих людей были вложены фантомные воспоминания о талантливом сироте с необычной внешностью, выросшем в приюте, но сумевшем каким-то чудом добиться стипендии одного богатого фонда и с отличием окончившем юридический и экономический факультеты небольшого, но престижного университета, расположенного неподалеку от Вашингтона. Десяток подставных личностей, не слишком-то понимающих, зачем они это делают, зарегистрировали фирму «Гарвельт Индастриз Инкорпорейтед», на счет которой без промедления начали поступать платежи со всего мира за оказанные консультационные услуги. Причем каждый был задокументирован по всем правилам. Нанятые неизвестно кем бухгалтеры производили с поступающих сумм все необходимые налоговые отчисления. Люди, по долгу службы обязанные отслеживать неожиданные возникновения крупных капиталов, почему-то не обратили на «Гарвельт Индастриз» никакого внимания. Зато в списках производителей специализированного компьютерного оборудования появилась еще одна фирма, держателем контрольного пакета акций которой являлся недавний выпускник престижного университета, двадцативосьмилетний Эрик Джейк Гарвельт. Вскоре размер его личного состояния достиг пяти миллиардов долларов, после чего деньги поступать перестали.

Ни одна спецслужба так и не заинтересовалась непонятным образом разбогатевшим молодым человеком. Не прошло и недели, как «Гарвельт Индастриз» владела несколькими заводами по производству компьютерных комплектующих в Америке и Европе, плюс несколькими высотными зданиями в центре Нью-Йорка, Вашингтона, Токио, Парижа и Лондона. Ею были зарегистрированы десятка два патентов на нестандартные устройства локации, после чего фирма получила военный заказ от Пентагона. Казалось, внезапная слепота поразила самых влиятельных людей страны, они смотрели на возникшую совсем недавно организацию, как на старую, давно себя зарекомендовавшую. Руководили компанией «Гарвельт Индастриз» несколько высокооплачиваемых менеджеров, считавшихся одними из лучших в своей области, оставивших свои прежние должности, почему-то не устояв перед заманчивыми предложениями молодого миллиардера. Неустойки по их контрактам оплатила «Гарвельт Индастриз». Признаться, руководили они великолепно, каждый стоил тех денег, которые ему платили. Выгодные контракты посыпались на фирму как из рога изобилия, и опять же никто этому не удивился.

Эрик специально устроил базу в Соединенных Штатах как самой на нынешний момент стабильной стране, хотя нужная ему девочка и родилась в России. Дождавшись, пока положение несколько стабилизировалось, он запасся всеми необходимыми документами и переместился туда. Повидав ребенка, плетущий несколько успокоился. Пора обустраиваться в этом самом Санкт-Петербурге. Однако чужие потоки внимания несколько обеспокоили его. Какой-нибудь идиот вполне способен попытаться убрать проблему привычным способом. Этого допускать нельзя. Как не допустить? Охрана. Кому можно доверять? Воинам Пути. Остались ли в этом мире истинные воины Пути? Придется проверить.

– Сержант Лопухов, – оторвал его от размышлений чей-то голос. – Предъявите, пожалуйста, документы.

Эрик поднял глаза. Перед ним стояли два дюжих милиционера, поигрывающие дубинками. Плетущий не стал корректировать их сознание, смысла не имело, а просто достал из внутреннего кармана белого шелкового плаща паспорт гражданина США. Дипломатический.

– Ты гля, Витек, – обратился к напарнику один из милиционеров. – Американец…

– Да, я гражданин Соединенных Штатов, – негромко подтвердил Эрик.

– Звыняйте, мистер, – насмешливо козырнул милиционер, возвращая паспорт.

– Не подскажете, где неподалеку можно взять напрокат или купить хорошую машину?

– Напрокат не знаю, а большой автосалон вон там есть, через два квартала.

– Благодарю вас, – вежливо кивнул плетущий, направляясь в указанную сторону.

Милиционеры долго провожали его озадаченными взглядами. Не так часто по улицам Питера расхаживали люди с американскими дипломатическими паспортами в кармане, да еще и такие стильные красавчики. Обычно пендосы у себя в московском посольстве отсиживаются, калачом не выманишь. Весь в белом, надо же. Денег, наверное, куры не клюют. Однако вскоре они забыли, что подходили к кому-то, отправившись по своим делам. Как будто кто-то ластиком по памяти провел.

Добравшись до салона, Эрик вошел. Ему сразу приглянулся вишневый джип «БМВ», стоивший немногим больше ста тысяч долларов. Дороговато по американским меркам, но неважно. Нужна машина, ведь нет возможности всюду перемещаться по нитям, да и глупо это.

– Я могу вам помочь? – материализовался возле покупателя продавец, прилизанный молодой человек в хорошем костюме.

– Да, мне нужна вот эта машина. Срочно. Со всеми документами. За срочность пятьдесят тысяч лично вам.

Продавец икнул от неожиданности, ошалевшим взглядом посмотрев на сумасшедшего богача.

– Вот моя кредитная карточка. – Эрик приподнял уголки губ в улыбке, напоминающей скорее оскал. – Повторяю, времени у меня нет.

Никогда еще в этот автосалон не заходил владелец карточки класса «Элита» от «Америкэн Экспресс», об их существовании здесь слышали, но видеть не доводилось. Их выдавали только очень богатым людям, и только в США. Зато принимали везде, где работала хоть какая-нибудь система электронных платежей. Выглядящий еще более ошалевшим, продавец рванулся оформлять покупку, пока американец не передумал. Он никак не рассчитывал заработать сразу пятьдесят тысяч долларов. Откуда-то появились механики, немедленно начавшие готовить джип к эксплуатации. Через каких-то двадцать минут Эрик уже выезжал за ворота. Он прекрасно слышал, что кто-то из работников автосалона звонит по мобильному какому-то Лешему, говоря, что тут вот лох богатый нарисовался, надо бы его подоить. Вот уж кто плетущего в принципе не интересовал, так это местные бандиты. Попробуют напасть? Что ж, пусть пробуют. На свою голову.

Теперь нужна резиденция. Вчера, еще в Нью-Йорке, он отдал менеджерам «Гарвельт Индастриз» распоряжение приобрести недвижимость в Санкт-Петербурге. Сделали или нет? Лучше бы сделали – менеджеров и новых подобрать нетрудно. Достав спутниковый мобильный телефон, Эрик припарковал джип у тротуара и позвонил.

– «Гарвельт Индастриз», – отозвался голос секретарши вице-директора.

– Это Гарвельт. Дайте мне Роберта.

– Сию секунду, мистер Гарвельт! – взрогнув от звука его голоса, поспешила ответить девушка. Не впервые она слышала этот ледяной, наполненный безразличием голос и каждый раз непроизвольно вздрагивала.

– Здравствуйте, Роберт! – бросил в трубку Эрик.

– Доброго дня!

– Вы выполнили мою просьбу?

– Естественно, мистер Гарвельт, – слегка даже обиделся вице-директор. – В Санкт-Петербурге приобретено три особняка. На Васильевском острове, Петроградской стороне и неподалеку от Лиговского проспекта. Также куплена и полностью оборудована квартира элит-класса на Большом проспекте Васильевского острова. Наши интересы в России представляет адвокатская контора «Валашов и партнеры», все документы находятся в их главном офисе. Он расположен по адресу: улица Караванная, двадцать два. Ключи вы тоже можете получить там.

– Благодарю вас, Роберт. Теперь прошу еще об одном. Немедленно приступайте к перестройке особняков. Я хочу, чтобы они были отреставрированы, защищены по максимуму и удобны для жизни. Установите самые совершенные системы электронной защиты и слежения. Местные фирмы не задействуйте, все необходимое, в том числе и людей, привезете из Штатов. Цена меня не волнует. Да, в каждом должны быть прекрасно оборудованные детские апартаменты. Наймите специалистов по интерьеру и воспитателей с хорошими рекомендациями, они должны знать, что там необходимо. Постарайтесь сделать все побыстрее.

– Архитекторы сегодня же вылетят в Санкт-Петербург, – с облегчением в голосе сказал вице-директор. Слова о ребенке наконец-то объяснили ему, с какой стати чудаковатый молодой миллиардер неожиданно отправился в нищую и мало кому интересную Россию. Видимо, там у него рос сын. Или дочь, неважно. Желание обеспечить своего ребенка было понятным каждому нормальному человеку. Уж кто-кто, а мистер Гарвельт имеет для того все возможности. – Возможно, нужна охрана?

– Охрану я найму в другом месте, – безразлично ответил Эрик. – Всего доброго.

Он отключил мобильник и немного посидел, обдумывая свои дальнейшие действия. Потом отправился в адвокатскую контору – пока переоборудуют особняки, нужно где-то жить. Предупрежденные звонком из Америки о визите богатого клиента, владельцы встретили Эрика с подобострастием. Ключи и документы на квартиру были переданы ему мгновенно. Квартира располагалась в недавно построенном элитном доме на Большом проспекте.

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь убирал там. – Плетущий отпил глоток поданного секретаршей кофе. – Есть надежные фирмы, специализирующиеся по работе на дому?

– Найдем, мистер Гарвельт, – кивнул Валерий Петрович Валашов, старший партнер фирмы. – Когда требуется?

– С завтрашнего утра.

– Только для уборки или для особых услуг тоже?

– Не пользуюсь.

– Еще что-нибудь?

– Благодарю, нет.

Эрик откланялся и ушел. Опытный адвокат долго смотрел вслед американцу и нервно ежился. Этот человек в белом вызывал у него какой-то нутряной ужас, заставляющий сердце трепыхаться. Вызывал готовность сделать все, чтобы только не привлечь к себе его пристального внимания. Волк. Да не просто, а матерый. Такой никого не пожалеет, никого не простит, никому не поможет. Впрочем, а другие разве становятся столь богатыми? Нет, конечно. Только жестокие до бесчеловечности.

Обследовав квартиру, Эрик остался доволен. Восемь комнат, обставленных ручной работы мебелью и лучшей из возможных аппаратурой. Прекрасно оборудованная пятидесятиметровая кухня. Ему, впрочем, все это не требовалось – в обычном состоянии он мог десятилетиями медитировать в пещере, вмерзая в лед. Но здесь нужно соответствовать образу. Пора также набирать команду из местных. Да и об охране позаботиться не помешает.

Включившись в ментальное поле планеты, Эрик бросил несколько поисковых заклятий, задав нужные параметры. Долго ждать не пришлось, через несколько минут заклятия вернулись, сообщив, где в этом мире остались общины воинов Пути. Всего две, к сожалению. Япония и Тибет. Мастеров полного посвящения в них не наберется и десятка. Мало. Очень мало. Значит, придется брать вставших на Путь и обучать дальше самому. Морока еще та, но выхода нет. Эрик поднялся на ноги, вздохнул и скользнул по нити в Японию.

Тайка продолжала сидеть, глядя в никуда широко распахнутыми, похожими на открытые раны глазами. Ее губы дергались, руки тряслись. Лена все еще ничего не понимала. Но твердо намерена была выяснить, в чем дело, раз это касается ее ненаглядной Ирочки. Валентина старалась вести себя тихо, понимая, что хозяйка комнаты сейчас в таком состоянии, что вполне способна вышвырнуть нежеланную гостью пинками.

– Рассказывай! – потребовала Лена, налив Тайке еще немного водки.

Та выпила, цокая зубами о край стакана. Даже не задохнулась и снова замерла.

– Может, не надо? – раздался через некоторое время тихий, неуверенный голос.

– Надо! – отрезала Лена.

– Все равно ведь не поверишь…

– Ты говори, а там посмотрим – верить или нет.

– Ладно, – вздохнула Тайка, досадуя на себя за то, что не сдержалась. – Понимаешь, я ведьма. Потомственная.

– Кто?! – не выдержала Валентина. – Зайчишка, ты чо, сдурела?

– Если бы… – поежилась девушка. – В нашем роду сила передается через поколение. Бабушка была очень сильна, но год назад умерла, передав свою силу мне. А учила она меня с детства. Я не слишком много могу, до бабушки мне далеко – так, лечить и кое-что видеть, не больше. Зато знаю немало.

– Хорошо, пусть ведьма, – Лена встала, принявшись нервно расхаживать вокруг стола, – но при чем здесь моя Ирочка?!

– При том. Я едва не чокнулась, когда вы мне про белую тварь рассказали. Много слышала о них и читала тоже. Их все боятся, хоть темные, хоть светлые. Говорят, даже ангелы с демонами от них бегут. Палачами их еще называют. Не знаю почему. И каждая такая тварь имеет одно лицо с твоим Виктором.

– Не тронь Виктора!

– Всем знающим известно, что раз в несколько сотен лет неизвестно откуда в нашем мире появляются белые твари, – упрямо продолжила Тайка. – Иногда они оставляют потомство. Их потомки в любом колене очень похожи друг на друга, хотя чаще всего являются самыми обычными людьми без каких-либо сверхъестественных способностей. Их стараются не трогать. Абсолютно невосприимчивы ни к какой магии. А знаешь, как они все выглядят?

– Нет.

– А вот как! – Девушка подняла со стола фотографию и ткнула пальцем в Виктора. – И ты на него похожа! И дочь твоя так же выглядит! Как я раньше не поняла?! Сто раз ведь видела их изображения…

– Что с того? – пожала плечами Лена, раздражаясь все больше и больше – никогда не верила во всякую мистическую чушь.

– Да ничего, – пожала плечами Тайка. – Если бы не одно «но».

– И какое же? – скептически поинтересовалась Лена.

– Твоя Ирочка далеко не обычная девочка, она обладает страшной, нечеловеческой врожденной силой. Такая только высшему демону или архангелу под стать, а никак не человеку. Я чувствовала, когда рядом находилась, что в меня кто-то смотрит на ментальном уровне, только в голову прийти не могло, что это младенец… Нет чтобы самой посмотреть. Поленилась, дурища – мне нелегко истинное видение дается, голова потом пару дней болит. А Ирочка буквально сияет!

– Хорошо, предположим, что ты говоришь правду, – постаралась взять себя в руки Лена, садясь. – Пусть у моей девочки какие-то там таланты необычные есть. Чего ты так испугалась?

– Того, что из нее чудовище вырастет… – съежилась Тайка. – Не она первая такая. Этих детей обычно называют отродьями. Они рождаются очень редко, раз в несколько сотен, а то и тысяч лет. И только от потомков белых тварей. Ни один не дожил и до десяти лет, но натворить за это время успевал столько, что… Лен, Ирочку в покое не оставят. Хоть темные, хоть светлые. Любые. Ее убьют, пойми это. Или – что, наверное, еще хуже – ее отберет у тебя белая тварь. Они за такими детьми всегда охотились. А твари жалости не ведают, любое их посещение оставляет на Земле такой след, что его поколениями помнят.

– О, Господи! – вскрикнула Лена. – Да что же это такое?! Витьку убили, а теперь Ирочку хотят? Не отдам! Никому не отдам!

– А кто тебя спрашивать будет? – тяжело вздохнула Тайка. – Сильные делают все, что им хочется. Даже среди обычных людей, не говоря уже о нас.

– Пусть попробуют только тронуть моего ребенка… – зло прошипела молодая мать, в ее глазах загорелся опасный огонек.

Валентина, смотря на них, покрутила пальцем у виска и налила себе еще чаю, с аппетитом принявшись поглощать булочки. Выслушивать всякие бредни она не собиралась – и так проблем хватало.

– Ты поняла, что твоя девочка в опасности? – снова заговорила Тайка. – Уже хорошо. Думай, что хочешь, но за ней действительно вскоре начнут охоту. Никто не позволит ребенку, обладающему столь страшной силой, расти без присмотра. А большинство предпочтет, чтобы этого ребенка вообще не стало – безопаснее. Тебе ее не спасти.

– А милиция? – жалобно спросила Лена.

– Какая милиция? – презрительно фыркнула Тайка. – Ты о чем? Кто тебе поверит? Девочка просто однажды умрет в колыбельке от естественных причин, и никто ничего не докажет. Понимаешь?

Лена только вздрогнула. Она уже не знала, во что ей верить, а во что не верить. Весь ее жизненный опыт говорил, что магии не бывает. Однако Виктора убили. Почему? За что? Неизвестно. Может, мистика здесь и ни при чем, но какой-нибудь сволочи вполне может прийти в голову уничтожить ребенка убитого. Вполне даже может. Иллюзий по поводу людей она не питала. Лена упрямо закусила губу и поклялась самой себе сделать все возможное и невозможное, чтобы защитить свою кроху.

Тренировка в древнем додзе шла своим чередом. Стены были подняты, горный ветер приятно обвевал разгоряченные тела. Многие дорого бы дали, чтобы узнать, чему учат в этой забытой боевой школе. Вышедшие из ее стен считались среди знающих людей лучшими воинами мира. Но чужаков сюда не допускали. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. А если кто-нибудь все-таки пытался пробраться, то трупы незваных гостей доставались окрестным стервятникам. Никто не знал точно, где расположено додзе.

Старый сэнсэй, походящий на внезапно облысевшего и сильно недовольного этим обстоятельством грифа, сидел на возвышении у левой стены, прищуренными глазами наблюдая за тренирующимися учениками. Иногда он бросал несколько тихих слов. Ученик, которого они касались, кланялся и выполнял приказ учителя. Сэнсэй тренировал только мастеров или подбирающихся к тому. Ничего не нарушало спокойствия, все шло своим чередом. Здесь умели ждать. И уже сотни лет ждали возвращения тех, кому когда-то дали клятву служения.

Внезапно на долю секунды потемнело – и прямо из воздуха вышел человек с белоснежными волосами по плечи, в столь же белой одежде. Он замер на месте, внимательно осматривая додзе. Ученики метнулись к стойке с оружием, готовясь отразить нападение.

– Стоять! – резко скомандовал сэнсэй, вставая.

Незнакомец снял черные очки, и на японцев уставились жутковато выглядящие бельма. Не каждый сразу понял, что это не бельма, а абсолютно белые, не имеющие зрачков глаза.

– Приветствую мастера Пути! – низко поклонился сэнсэй.

– Не мастера, воин, – безразлично возразил незваный гость. – Плетущего Путь.

– Плетущего? – Глаза старика слегка расширились. Он немного постоял и поклонился еще ниже. – Вы оказываете нам величайшую честь своим посещением, Повелитель!

– Я рад, что здесь сохранились воины Пути. – По губам плетущего скользнула легкая улыбка, его голос даже немного потеплел.

– Вам нужна наша служба?

– Да. В вашем мире родилась юная плетущая. Как вы сами понимаете, ее обязательно постараются устранить. Мы не имеем права допускать такого исхода.

– Община в вашем распоряжении, Повелитель, – снова поклонился сэнсэй.

– Сколько среди вас мастеров полного посвящения?

– Шестеро.

– Двух я заберу прямо сейчас, – вздохнул Эрик. – На девочке висит больше десяти отрицательных потоков внимания, времени терять нельзя.

– Куда прибыть остальным? – деловито спросил сэнсэй.

– Россия, город Санкт-Петербург. Российское представительство фирмы «Гарвельт Индастриз Инкорпорейтед». Через неделю. Там мне придется обучать вставших на Путь самому, и в скоростном режиме. Вскоре нам потребуется много людей.

– Будет сделано.

– Мастера владеют только традиционным оружием?

– Современным тоже. – Старый японец позволил себе почти незаметную улыбку.

– Очень хорошо, – кивнул Эрик, садясь прямо на пол. – Еще одна община есть в Тибете. Вы знаете причину, из-за которой общин осталось всего две?

– Да, знаю, – кивнул старик, тоже опускаясь на циновку. – Мы слишком неудобны местным иерархиям. И темным, и светлым. Никогда не становились ни на чью сторону. Две последние общины удалось сохранить чудом, за нами азартно охотятся несколько сотен лет.

– Вот как? – Бровь плетущего вздернулась вверх. – Похоже, придется навести здесь порядок. Это где видано, чтобы на воинов Пути охотились? Я о таком слышу впервые, а бывал в тысячах миров.

– У нас довольно странный мир, – тяжело вздохнул сэнсэй. – Да и внимания ваших коллег он почти никогда не удостаивался. Всего дважды нас посещали сущности вашего уровня. Очень давно, еще во времена жизни народа, который варвары называют атлантами. Мастера Пути появляются раз в несколько сотен лет, а то и реже. Многие здесь давно забыли о своем предназначении, предпочитая рваться к силе и власти.

– Ясно, – резко кивнул Эрик. – Мне не нравится поведение земных иерархий. Лучше бы им не становиться на моей дороге.

– От нас, к сожалению, это не зависит…

– Значит, придется преподать им несколько уроков, – оскалил зубы плетущий. – Они считают себя всемогущими? Зря.

– Будем очень рады помочь вам в этом благом деле, – тонко улыбнулся старик.

– Хорошо. Жду вас вместе с учениками в Санкт-Петербурге через неделю. Кто пойдет со мной сейчас?

– Такаси, Горо! – повернулся к ученикам сэнсэй. – Вы отправляетесь с Повелителем.

Два невысоких крепких японца, лет сорока каждый, поклонились. Плетущий встал, подошел к ним и внимательно оглядел. Затем дотронулся указательным пальцем до середины лба сначала одного, затем второго. Воины зашатались от приступа внезапной дурноты.

– Я вложил им в мозг знание русского языка и реалий жизни в России, – обернулся к старику Эрик. – Оружием я их тоже обеспечу. Куда более совершенным, чем на Земле. И амулетами Пустоты, конечно, – у вас, думаю, их уже нет.

– Два сохранились, но работать перестали больше ста лет назад, – вздохнул тот.

Плетущий совместил несколько нитей реальности, перекрутил их особым способом, доступным только таким, как он сам, и на полу додзе возникли два серых комбинезона.

– Надевайте! – приказал он воинам. – Это халтаны, созданные в мире Раан. Комбезы-хамелеоны, превращающиеся в ту одежду, которая требуется их владельцу на данный момент. Внешне. Ни одно земное оружие не способно повредить человеку, одетому в халтан, – он генерирует облекающее тело защитное поле, как минимум, уровня Ракхад. В комбезы встроены деструкторы материи и эл-мечи, появляющиеся в ваших руках по мысленной команде. Прошу учесть, что преград для лезвия эл-меча не существует, потому техника боя имеет свои особенности. Зато, обладая им, можно схлестнуться с сильным магом, магическая защита против эл-оружия бессильна. Даже с демоном или ангелом не слишком высокого уровня хороший воин с эл-мечами и деструкторами при старании справится. Надевать халтаны нужно обнаженными.

Воины молча поклонились, сбросили кимоно и натянули комбезы. Эрику пришлось объяснить, как открывать и закрывать их. Это было трудно только в первый раз, после чего халтан запоминал владельца и подчинялся его мысленным командам. Впрочем, вложенный в мозг японцев пакет информации включал в себя и инструкцию по использованию комбезов, но для ее осмысления требовалось некоторое время, которого плетущий не имел. Кто-то из сильных темных успел набросить на мать девочки пелену неудачи – материнская любовь способна защитить ребенка от многого, потому мать постараются убрать первой.

Эрик коротко попрощался с сэнсэем и скользнул по нити в Питер, захватив с собой воинов. Они оказались возле шестнадцатиэтажного общежития, в котором жила Лена.

– Такаси, – негромко сказал плетущий, переходя на русский – информационный пакет должен был уже усвоиться сознанием японцев. – Объекты защиты живут на десятом этаже, комната тысяча двенадцать. Вы возьмете на себя мать ребенка, Елену Сергеевну Станцеву. А вы, Горо, обеспечьте безопасность младенца. Прошу учесть, что никто не должен догадаться о том, что их охраняют. Случайных свидетелей инцидентов убирать. Или вы способны избирательно стирать память?

– Способны, Повелитель, – поклонился Такаси.

– Тогда лучше обойтись без ненужных убийств. Однако нападающих не жалеть. В случае любой серьезной проблемы немедленно связывайтесь со мной. Ментальным посылом – вы так общались с учителем. Передаю мой образ для вызова. Завтра к вам присоединятся тибетцы. Квартиру в доме напротив я приобрету. Деньги вот.

После визита к адвокату Эрик зашел в ближайший банк и взял немного наличных, тысяч тридцать долларов. Десять из них он отдал Такаси, на первые несколько дней телохранителям хватит. Потом должно открыться российское представительство фирмы, дом для него куплен, уже вовсю идут ремонтные работы. Джошуа Рассмер, второй из вице-директоров «Гарвельт Индастриз», занят подбором кадров из местных. Для работы в представительстве, конечно, – членов собственной команды придется искать самому, для его целей люди нужны совершенно особые.

– Еще одно, – продолжил плетущий. – В случае поступления от вас сигнала тревоги я буду рядом через пару секунд, но эту пару секунд вы обязаны продержаться. Любой ценой. Хоть против человека, хоть против демона, хоть против ангела.

– Продержимся, Повелитель, – снова поклонились мастера.

Эрик внимательно посмотрел каждому в глаза, затем тоже поклонился. Да, эти двое истинные воины Пути, они не пожалеют ни себя, ни кого другого, но выполнят поставленную задачу. Удивительно, что они вообще сумели сохранить себя в этом гнусном техногенном мире, не превратились в развлечение для праздных зевак, как остальные местные боевые школы. Плетущий успел немного познакомиться с западной псевдокультурой, испытав к ней только брезгливость. Хотя не стоит судить поспешно, жемчужные зерна попадались и там.

Темнота давила на нервы – казалось, там прячется что-то страшное. Заработавшись, Лена проголодалась и собралась готовить себе поздний ужин, но обнаружила, что дома не осталось ни капли растительного масла. Будить соседей показалось неудобным, и она решила сбегать в расположенный неподалеку от общежития круглосуточный гастроном. Там, пересчитала свои скудные капиталы и только вздохнула, с тоской посмотрев на россыпи разномастных шоколадок – шоколад Лена с детства любила до безумия, поглощая его при любой возможности в неимоверных количествах. Увы, позволить себе сейчас любимое лакомство она не могла. Ничего, три дня всего осталось, потерпит. Купив бутылку подсолнечного масла и пакет самой дешевой вермишели, Лена отправилась домой.

В рассказ Тайки она поверить так и не смогла – да и кто на ее месте поверил бы? Однако страх за Ирочку не давал ей покоя весь день, она то и дело подходила к колыбельке, проверяя, дышит ли девочка. А что, если и правда кто-то захочет причинить вред ребенку? Не дай, Господи! Магии и прочей чуши, понятно, не существует, но злых и подлых людей в мире предостаточно.

Скрип тормозов заставил Лену вздрогнуть. Рядом остановился роскошный, хоть и заляпанный грязью джип «Чероки». Дверца распахнулась, и оттуда высунулась бритоголовая морда, не отягощенная ни единой каплей интеллекта.

– О, какая цыпа! – пьяно рявкнул бык, выбираясь на мостовую. – Ходь сюда, детка! Гулять будим. Оттрахаем клево, до смерти не забудешь!

Лена сделала вид, что не слышит, и ускорила шаг, с надеждой оглядываясь по сторонам – а вдруг милицейская машина неподалеку? Увы, милиции, как и всегда, когда она нужна, рядом не оказалось.

– А ну стой, сучка! – рявкнул позади бык. – Я те чо сказал: сюды иди! Не поняла? Так я объясню!

– Ты гля, ломается! – присоединился к нему второй голос. – Совсем охренела, курва!

Услышав за спиной тяжелые мужские шаги, Лена испуганно пискнула и рванулась бежать. Вот тебе и вышла в магазин, дуры кусок! Потерпела бы до утра, не померла бы. Так нет же, поперлась. Вот ведь повезло так нарваться! Слышала, что подобные личности творят с попавшими им в руки девушками. Счастье, если живой останешься! Далеко убежать не удалось, вскоре чья-то рука ухватила ее за плечо и швырнула на стену, да так, что дыхание от боли перехватило – затылком приложилась от души. Пакет с маслом и вермишелью улетел из руки куда-то в темноту.

– Те сказано было, сука вонючая, сюда иди?! – проревел бык прямо в лицо Лене, обдавая ее густым сивушным запахом и вонью никогда не чищенных зубов.

– Оставьте девушку в покое, – раздался за его спиной чей-то спокойный голос.

– Чего?! – взревел верзила, оборачиваясь. – Эт чо за козел тут вякает?!

Неподалеку застыл в расслабленной позе какой-то азиат в просторном сером комбинезоне. Щуплый, низенький, полностью лысый человек, лет сорока на вид. То ли китаец, то ли казах. Лена с отчаянной надеждой посмотрела на него, но надежда мгновенно умерла. Куда этому хлюпику против двух здоровых бугаев? А второй уже спешил к приятелю…

– Оставьте девушку в покое, – повторил азиат. – Это ваш последний шанс.

– Чо?! – взревел бык и размахнулся. – Да я тя…

Он не договорил. Азиат мгновенно размазался в почти невидимую тень, что-то мелькнуло, тихо хрустнуло, и боевик рухнул на асфальт. Его голова была вывернута совершенно невозможным для живого человека образом. Однако Лена этого не заметила. Она зачарованно смотрела, как щуплый человечек метнулся ко второму насильнику. Тот тоже не успел ничего сделать, упал, пару раз дернулся и замер.

– Вы в порядке, уважаемая госпожа? – Азиат подошел к Лене. – Прошу прощения за то, что не пришел на помощь раньше.

– В порядке… – ошеломленно пробормотала молодая женщина, которой ни разу в жизни не доводилось попадать в такие ситуации. – Спасибо вам!

– Не за что, это мой долг. – Он улыбнулся, подавая ей пакет с растительным маслом и вермишелью. – Возьмите.

– Спасибо… – повторила Лена, облегченно всхлипывая. Слава тебе, Господи! Какое счастье, что встретился этот мастер боевых искусств. А то… Представив, что сделали бы с ней к утру быки, она вздрогнула.

– Такаси Акутогава, к вашим услугам! – поклонился азиат.

– Вы японец? – удивилась Лена.

– Да. Позволите проводить вас до дому во избежание подобных инцидентов?

– Конечно… – согласилась она, все еще не придя в себя. – А с этими что?

– Их проблемы, – равнодушно ответил японец, которого ничуть не интересовали ни два трупа, ни что с ними будет дальше. – Идемте.

Бросив последний испуганный взгляд на застывших на тротуаре бандюков, Лена поежилась и пошла по направлению к общежитию. Вежливо улыбающийся японец следовал немного позади, окидывая окрестности цепким, каким-то даже профессиональным взглядом. Если она задавала ему какой-нибудь вопрос, коротко отвечал обтекаемыми фразами, из которых ничего толком нельзя было узнать. Она никак не могла понять, с какой стати этот человек пришел на помощь самой обычной девчонке. Иностранец ведь! Валентина бы в такую возможность вцепилась зубами и когтями, но Лене не нужны были никакие иностранцы. Провожает зачем-то. А вдруг захочет чего-нибудь эдакого? Благодарности особого рода. В гости попытается навязаться. Отказать ведь неудобно, спас…

Однако у входа в общежитие японец поклонился и вежливо распрощался, пожелав уважаемой госпоже приятных снов. Лена облегченно выдохнула, еще раз от души поблагодарила его и скрылась в дверях. Скользнув мимо подремывающей Зинаиды Ильиничны, ночной вахтерши, она вызвала лифт и поднялась на десятый этаж, все еще пытаясь сдержать дрожь. Затылок болел, порядочная шишка будет. Да бог с ней, с шишкой, – главное, что все обошлось. Нет, больше она в магазины по ночам не ходок, пусть кто-нибудь другой этим занимается.

Быстро сварив вермишель, Лена на скорую руку поужинала и еще немного посидела над переводом, но вскоре почувствовала, что больше не может, засыпает прямо перед монитором. Махнув рукой, она посмотрела как там дочь, убедилась, что все в порядке, и легла. Заснула мгновенно, только дотронувшись щекой до подушки.

Она не знала, что на стене десятого этажа всю ночь сторожил ее покой человек в комбезе-хамелеоне, благодаря такой одежде его не могли видеть. Воин Пути готов был ответить на любую угрозу по отношению к его подопечной. Второй висел под потолком в коридоре общежития. Никто почему-то не обращал на него внимания, даже смотря в упор. Еще Лена не знала того, что стены ее комнаты защищены одним невероятно сложным, недоступным никому на Земле заклятием. Полог Адар. Никакая магическая атака не страшна людям, находящимся внутри. Попытавшийся добраться до них агрессор получит на свою голову несколько очень неприятных сюрпризов.

Вечерний Питер удивлял своим многоцветьем, толпами людей, потоками машин, бесчисленными огнями. Эрик неспешно шел по улице. Почему-то захотелось пройтись, своими глазами посмотреть, как здесь живут люди, чем дышат, чего хотят, о чем мечтают. Странное для него желание, но плетущий давно не удивлялся шуткам собственного подсознания. Сколько тысяч личностей там скрыто? Он и сам не знал. Много. Очень много.

Иногда Эрик заходил в какой-нибудь бар, выпивал аперитив или коктейль, одновременно сканируя посетителей на предмет нужных для команды людей. Пока никто еще не попался. Какое-то горькое, непривычное настроение не давало ему покоя. Тоска по давно забытому. Тоска по надежде. По мечте и любви, которых он лишен навсегда. В некоторых заведениях звучали записи русских рок-групп, и плетущий слушал многие с немалым удовольствием. Что-то в них такое было, что-то по-настоящему живое, зовущее в небо. Эрика даже посетили непрошеные воспоминания. Перед глазами стоял давно мертвый друг, с которым когда-то немало сыграли песен. Какой он тогда был молодой. Какой наивный. Какой глупый. Еще верил, что у таких, как он, тоже может быть в жизни что-нибудь доброе и чистое… Дурак. Сразу надо было понять, что к чему. Только лишней боли себе добавил. Привычное равнодушие никак не хотело возвращаться, душа болела, пальцы шевелились, как будто трогали струны. Сколько лет он не держал в руках гитару? Многие тысячи. Проклятое бессмертие. Ничего, теперь появился шанс уйти. Призрачный шанс, но плетущий ухватился за него. Другого-то все равно не представится. Никому не отдаст девочку, от всего защитит. Малышка должна вырасти в любви. Значит, необходимо сохранить и жизнь ее матери. Без матери ребенок вырастет обделенным лаской и душевным теплом. А задача Эрика дать Ирочке все необходимое, научить держать контроль над собственной силой.

Многие девушки пытались привлечь к себе внимание редкостного беловолосого красавца, но он не обращал на них никакого внимания. Пустые, бездушные куклы. Автоматически, правда, сканировал, но ни одна не имела даже призрачного шанса родить ребенка истинной крови, а раз так, то смысла с ними связываться нет. Когда сюда прибудут японцы и тибетцы, старейшины попросят его, конечно, оплодотворить дочерей общин, чтобы получить воинов крови Повелителя. Так происходило всегда и везде. Так было принято. Это сделать нетрудно, спать с девушками ради оплодотворения вовсе не нужно, достаточно приложить руку к животу. Человеческая плоть чрезвычайно пластична, ее можно перестраивать любым образом, можно даже переслать сперматозоид по нити прямо в матку, вызвав предварительно овуляцию. Люди, правда, о возможностях своего организма ничего не знают, но им и не нужно этого знать.

Остановившись в каком-то баре на Невском, плетущий заказал стакан выпивки покрепче – все равно на него спиртное почти не действует. Он молча сидел, пил водку, как воду, слушал рок и вспоминал то, что полагал давно похороненным на дне души. Вспоминать оказалось на удивление больно. Внезапно внимание привлекли слова песни, зазвучавшей из динамиков. Эрик вслушался и замер.

– «Изгой…», – повторили мгновенно пересохшие губы. – «Изгой…» Как там тебя, парень? Константин Кинчев? Ты талантлив… Кто дал тебе силу видеть это? Кто наказал тебя таким огнем? Кто вообще позволил тебе говорить об этом?! – Да, люди в очередной раз удивили, продолжил Эрик уже про себя. Какой все-таки огонь горит у многих из них в душах… Жаль, что большинство тратит божий дар на то, чтобы урвать побольше добычи любой ценой. Впрочем, их выбор, им дана свобода воли, которой он сам лишен. Залпом допил водку и щелкнул пальцами, требуя еще.

Бармен удивленно покосился на клиента, выпившего уже больше литра, но налил полный стакан – платил беловолосый щедро. Да и выглядел совершенно трезвым. Горе, наверное, какое-то заливает. Когда веселятся – пьют совсем иначе. Но стильный мужик, роскошный просто. Весь в белом, двигается мягко, черные очки почему-то даже в полутьме бара не снял. Девки вон только на него и смотрят, а он ни малейшего внимания. Гомик, что ли? Да нет, непохоже. Скорее всего, ему просто не до баб.

Покинув бар, Эрик шел по Невскому куда глаза глядят. Все, кто знал его в любом из миров, не поверили бы своим глазам – по губам плетущего бродила мечтательная улыбка. Никто еще не видел, чтобы существо, которое в бесчисленных вселенных считали бесстрастным чудовищем, улыбалось. Он зашел в ближайший открытый музыкальный магазин и купил мр3-плейер, потребовав заполнить его память случайным набором песен русских рок-групп. За дополнительные двести долларов продавец с охотой сделал это. Теперь плетущий шел и слушал музыку, заставившую его давно мертвую душу на какое-то время ожить. Его совершенно не беспокоило окружающее. Кто-то попробовал пристать, что-то грубое ляпнув, но тут же поскользнулся и упал, подвернув себе ногу. Вуаль случайной защиты кружилась вокруг Эрика, поджидая любого, кто попытается проявить агрессию.

Время шло, центр давно остался позади, открытых баров больше не попадалось, но это особого значения не имело. Достать бутылку виски из бара своей квартиры проблемы не составило, Эрик на ходу прихлебывал из нее. События далекого прошлого текли перед глазами, заставляя сердце сжиматься от боли. Казалось, Лаани стоит рядом, держа в руках свою неизменную серебристую гитару, и заливисто хохочет. А потом на память пришли предсмертные проклятия друга… Проклятия, адресованные ему, чудовищу. Да, тогда была последняя попытка: после случившегося Эрик окончательно понял, что у него есть только долг и ни на что надеяться он права не имеет. Как медленно умирала его душа, превращаясь в кусок льда… Как она не хотела этого… Пришлось. Безжалостное чудовище, говорите? Да, чудовище! Только кто из вас знает, что это чудовище постоянно выходит на бой ради того, чтобы вы жили? Кто? Да никто. Он зло рассмеялся и пошел дальше. В наушниках ревела и грохотала «Ария».

Какая-то темная фигура на лавочке внезапно привлекла внимание. Почему? Эрик остановился и присмотрелся. Молодой парень лет двадцати сидел, низко опустив голову и крепко сжав кулаки. Коротко стриженный, одетый в армейскую форму без погон. Видимо, только демобилизовался. Не понимая причин собственной заинтересованности, плетущий тронул несколько нитей реальности, погрузившись на пару секунд в ментал. Так, перед ним человек, способный по своим моральным качествам войти в команду. Теперь понятно. Но мало того – у мальчишки беда. Большая беда. Мать умирает. Рак с какими-то хитрыми осложнениями. Еще операбельный, но денег на операцию нет, и достать их возможности тоже нет. Двадцать восемь тысяч долларов – для рабочей семьи непредставимая сумма. Что ж, судьба не зря привела Эрика сюда. Надо предложить пареньку работу и помощь.

Плетущий подошел к лавочке и остановился. Парень медленно поднял голову и мрачно уставился на пришельца. Эрик отхлебнул глоток, вытер горлышко рукавом плаща и протянул ему бутылку:

– Будешь?

– Давай, – безразлично кивнул тот, взял бутылку, залпом допил и отшвырнул опустевшую емкость в сторону.

– Дембельнулся? – спросил плетущий.

– Ага, – кивнул парень.

– Зовут как? Меня – Эриком.

– Сашка. Александр то есть.

Плетущий достал еще какую-то выпивку из бара квартиры, на сей раз это оказался марочный французский коньяк пятидесятилетней выдержки. Он отпил немного и передал бутылку новому знакомому. Тот молча выпил пару глотков и кивком поблагодарил.

– Работаешь где-нибудь?

– Пока нет, – вздохнул Сашка.

– Права есть?

– Да.

– Пойдешь ко мне водилой? – спросил Эрик, садясь на лавочку.

– Водилой? – удивился парень – никак не ждал, что к нему подойдут ночью и предложат работу. – Можно. А платить сколько станешь?

– Для начала пять штук в месяц. Докажешь, что стоишь большего, получишь больше.

– Рублей? Маловато…

– Не смеши меня, – скривился плетущий. – Долларов, конечно.

– Пять штук баксов?! – ошеломленно переспросил Сашка, потом нахмурился. – Если в банду, то не пойду. Звали уже.

– Не в банду, – приподнял уголки губ Эрик. – У нас всех будет одна задача. Защитить маленькую девочку, которой сейчас месяц от роду. Не допустить, чтобы ее погубили. Дать ей вырасти. И вырасти человеком, не паскудой.

– Твоя дочь? – поинтересовался парень.

– Нет. Одного моего родственника. Он погиб недавно. Мать ребенка в общежитии живет, с хлеба на воду перебивается. А сегодня на нее уже нападали. Если бы я человека не приставил, то…

– А что ж ты позволил, чтобы она с хлеба на воду перебивалась? – подозрительно прищурился Санек. – Бабки, вижу, у тебя водятся.

– Утром только в Россию приехал. Узнал обо всем и занялся этим вопросом. Только она девчонка гордая, может и отказаться помощь принять. Придется исподтишка помогать. Да и охранять незаметно.

– Да, если гордая, то таки может отказаться… – согласился Сашка. – Встречал я таких.

– Вот и я о том же, – вздохнул Эрик, отхлебнув еще коньяка.

– А ты откуда родом-то будешь?

– Из Штатов. Представительство нашей фирмы в России открываем. Пока здесь только я сам, вице-директор да охрана. Не бойся, злыми делами заниматься не станем. Но если кто малышку обидит, не пощажу…

– И правильно! – резко кивнул Сашка. – Это ж какой сукой надо быть, чтобы ребенка обидеть?

– Хуже, – скривился плетущий. – Ее убить пытаются. Считают наследницей отца. А он, бедняга, и не знал перед смертью, что его девчонка забеременела. Она аборт делать не стала, чтобы от любимого человека что-то в мире осталось.

– Крепко, знать, любила… – покивал парень, завистливо вздохнув. – А моя двух месяцев не вытерпела, нового хахаля себе завела.

– Встретишь еще настоящую. – Эрик передал ему бутылку. – Не переживай.

– Да хрен с ней, с курвой. – Сашка выпил, занюхав рукавом. – Не до нее как-то. Сидел вот, думал чего делать, когда ты подошел. Мамка у меня помирает…

– А что с ней?

– Рак… и еще там чего-то паршивое. Денег на операцию нет.

– Всего-то? – пожал плечами Эрик. – Раз ты на меня работать будешь, то не проблема. Своих людей я никогда не обижу и без помощи не оставлю. Завтра же в лучшую клинику поместим. За счет фирмы. Уж чего-чего, а этого дерьма, денег, хватает. Дружбы и любви ты за них не купишь. Может, операция и не понадобится – есть у меня пара знакомых целителей, безнадежных на ноги травами подымали.

Сашка непонимающе смотрел на него широко распахнутыми глазами и не верил своим ушам. Это что? Это он издевается? Или нет? Разве так бывает? Сидишь в отчаянии, в голове одна мысль: где денег достать? Мама ведь умирает… Страшные деньги, двадцать восемь тысяч баксов, не шутки. Откуда двадцатилетнему пацану их взять? Тут подходит к тебе какой-то мужик, выпивкой угощает. Случается. Обычное дело, выпить человеку не с кем. А потом вдруг работу предлагает. И зарплату по питерским меркам дикую. Чудо? Да. Но иногда бывает. Везет. А вот того, что фирма готова оплатить лечение матери только что принятого работника, уже не бывает. Это уже сказки.

– Не бойся, обманывать не стану, – улыбнулся Эрик, поняв его сомнения. – На вот десять штук, с собой больше нет, завтра наличку сниму со счета. Или прямо с клиникой договорюсь.

Растерянно вертя в руках запечатанную банковскую упаковку с долларами, Сашка поглядывал на беловолосого незнакомца и ничего не понимал. Никогда не слышал, чтобы в руки без расписки, да вообще без ничего такую сумму давали. Очень хотелось поверить, но парень боялся. Не бывает, чтобы такие деньги сами в карман шли, обычно их цена оказывается потом очень большой. Ценой души и совести.

– Иди лучше спать, – посоветовал плетущий. – А к девяти утра приходи ко мне. Васильевский остров, Большой проспект, сто тридцать восемь, корпус два, квартира восемнадцать. Кататься нам завтра придется много, весь город объездим. Мне некогда самому за рулем сидеть. Договорились?

– Договорились… – все еще пребывая в сомнениях, ответил Сашка.

Эрик улыбнулся, хлопнул его по плечу и ушел, оставив парня с пачкой долларов в руках. Он не боялся, что Сашка обманет, – не тот человек, иначе плетущий к нему и не подошел бы.

Снова мимо мелькали бесчисленные питерские улицы и переулки. В наушниках бесновался русский рок. Душа рвалась наружу вслед за голосами певцов. Порой на удивление безголосых, но поющих с искренним чувством. Странно, почему эта музыка так на него подействовала? Думал, что ничего уже не способно заставить выйти из привычного состояния безразличия. Ошибся. Жива еще душа, оказывается. Но лучше бы ей умереть, снова переживать всю пережитую раньше боль Эрик не хотел. Слишком это – даже для него. Создатель, которого здесь зовут Господом, жесток. Он ничего не делает просто так. За все заставляет платить страшную цену. За каждую мелочь. Губы плетущего шептали вслед за «Смысловыми галлюцинациями»:

Следующей композицией оказалась песня «Кукрыниксов» «Падающая звезда». У Эрика мороз по коже прошел. Откуда им известно? Как они могли все это понять? Какую цену пришлось заплатить ребятам за это страшное понимание? Плетущий шагал, ничего не видя вокруг, и повторял слова:

Будь оно все проклято! Почему этот странный мир так на него действует? Почему заставляет вспоминать то, чего вспоминать вовсе не хочется? Давно считал себя мертвым, безразличным ко всему. Приходил, делал свое дело, наказывал виновных и уходил, оставляя по себе страшную память. Потом люди поколениями пугали детей именем белого палача. И вот н? тебе. Получите и распишитесь, господин плетущий. Вы-то были уверены, что вам давно все безразлично, ан нет. Снова боль. Что ж, свою задачу он все равно выполнит. А его боль? Кого и когда она интересовала?.. Он один. Всегда был и всегда будет. Иначе невозможно.

У Эрика вырвался горький смешок. Музыка заставила его плакать, хоть слезные железы и атрофировались тысячи лет назад. Видимо, звук этого горького смеха и привлек внимание небольшой группы парней, что-то горячо обсуждавших в небольшом скверике, мимо которого проходил плетущий. Двое из них преградили ночному прохожему дорогу. Один что-то спросил. Плетущий остановился и снял наушники.

– Что?

– Чо слушаешь, мужик? – повторил вопрос парень с длинными черными волосами.

– Рок. «Кукрыниксы».

– Классная группа! – расплылся в улыбке длинноволосый. – На концерт пришел?

– Да нет, – покачал головой Эрик. – Случайно мимо проходил. А что за концерт?

– «Гадкие лебеди». Новая группа, неплохо пацаны лабают. Необычно.

– С удовольствием послушаю. А где?

– Да вон, в клубе, – парень показал на покосившееся здание, похожее, скорее, на древний склад, чем на клуб. – Народу мало, свои токо. Альбом записать у пацанов не выходит, бабок нет. Продюсеры, суки, токо на попсу клюют. Вот мы и решили им концерт устроить, да скинуться по скоко каждый сможет.

– Поучаствую, – улыбнулся Эрик – молодым музыкантам грех не помочь, сам когда-то был таким. – Лабал я. Было дело по молодости.

– А на чем? – загорелись глаза длинноволосого.

– Гитара. Соло и бас. Потом не до того стало. Друг погиб, а мне после его смерти играть расхотелось…

Эрик и сам не знал, почему рассказал незнакомому человеку о смерти Лаани. Впрочем, понятно – чем-то он напоминал погибшего почти миллион лет назад человека. Тоже, наверное, музыкант.

– А-а… – сочувственно протянул длинноволосый. – Это бывает… На, выпей за светлую память.

Эрик взял из его рук пластиковый стаканчик с водкой и залпом проглотил, не почувствовав крепости напитка. Потом достал по нити еще пару бутылок из домашнего бара.

– У меня тоже выпивка найдется, – сказал он.

– Ого, – удивился кто-то. – Виски! Ни хрена себе!

– Пустяки, – отмахнулся Эрик. – Тошно мне сегодня что-то, пил, пил, а ни в одном глазу. Иду вот куда попало, музыку слушаю.

– Случается, – кивнул длинноволосый и протянул руку. – Игорь.

– Эрик, – пожал протянутую руку плетущий.

Внезапно его коснулся слабый, неуверенный ментальный импульс. Один из парней смотрел на человека в белом плаще с откровенным ужасом. Надо же, темный маг. Из начинающих, совсем еще ничего не может, зато самомнения – море. Идиот. Зачем ты полез в это? Силы и власти возжелал? Что ж, твой собственный выбор. Учти только, что плата окажется страшной. Стоило бы прибить, но не хочется портить себе вечер. Когда еще такой выдастся? Так что пес с ним. Пусть пока живет, если гадить не станет.

«Не бойся, не трону, – передал Эрик. – Сегодня. В обычное время на дороге не попадайся».

«Благодарю, Повелитель…» – в посыле темного не было ничего, кроме угодливости и страха, он прекрасно понял, кого встретил, и мечтал об одном – сбежать подальше и побыстрее. Да и кто на его месте не захотел бы? Встретиться с самим палачом? Дураков нет, жить еще хочется.

Темный быстро попрощался с приятелями, сославшись на срочные дела, и едва ли не бегом рванулся прочь. Он принял решение немедленно уезжать из Питера. Раз в городе появился палач и никто не предупредил о его появлении, то предстоит что-то страшное. Лучше да и безопаснее переждать события где-нибудь в глуши. Бабушку вон два года в деревне не навещал, как раз случай на руку.

Плетущий с иронией посмотрел ему вслед. Беги, дурак, только не поможет, ауру твою узнать нетрудно, никуда ты в случае чего не денешься.

– Идем? – спросил Игорь. – Пацаны уже начинают.

– Ладно, – согласился Эрик, надеясь, что не пожалеет.

Так называемый клуб действительно оказался бывшим складом. Возле импровизированной сцены, представляющей собой дощатый помост, возились с древней аппаратурой несколько молодых людей. Самые обычные ребята, тысячи подобных им ходят по улицам. Этих отличало одно – отдающий безумием огонек в глазах. Эрик сразу отметил его и удовлетворенно кивнул. Да, однозначно барды, огонь еще тот! Он внимательно осмотрел каждого. Молодые совсем, но на многое способны, отмечены Божьим прикосновением. Пару из них он даже взял бы в команду, но не стоит портить мальчишкам жизнь. Пусть поют, их песни многих заставят задуматься, заставят тосковать по небу. Возле входа стоял футляр от гитары, куда входящие бросали деньги. Кто сколько мог. Кое-кто не бросал, видимо было нечего. Плетущий незаметно опустил туда оставшиеся наличные, несколько тысяч долларов.

– Здравствуйте, друзья! – заговорил, выходя вперед, светловолосый паренек лет восемнадцати на вид, худой и нескладный, но было в нем что-то такое, что взгляд от одухотворенного лица отрывать не хотелось. – «Гадкие лебеди» рады видеть вас здесь. Сегодня мы впервые исполняем альбом «Одиночество»!

Он взял первый аккорд. Старая, дешевая, разбитая соло-гитара застонала. Следом вступил барабанщик на древней, как мир, «Super Amati». Потом басист. Последним был клавишник на синтезаторе неизвестной фирмы. По крайней мере, бедный синтезатор выглядел настолько истертым, что никаких надписей на нем разобрать было невозможно. Усилители давали явно заметный фон, ребята порой фальшивили, срывались, но постепенно музыка набирала силу. Довольно жесткий, но одновременно мелодичный хард-рок. Непривычный, странный, зовущий. И печальный.

Эрик заслушался, не обращая внимания на дребезжание струн плохой гитары. Молодцы, мальчишки. Отдают свой огонь без жалости, не боясь ничего и никого. Душу вкладывают. А потом светловолосый паренек запел ломким, полудетским еще голосом. Плетущий побледнел, хотя сильнее бледнеть, казалось, было уже некуда.

– «Одиночество – вера изгоев… – повторил Эрик, закусив губу. – Что ты знаешь об одиночестве, мальчик? Почему ты о нем поешь? Почему ты поешь так?

Он слушал песню за песней, понимая уже, что столкнулся с чем-то донельзя редким. Перед ним стояли молодые гении. И эти ребята не могут записать альбом? Почему? Из-за того, что местным продюсерам нужна псевдомузыка для убогих разумом? Придется помочь, помогать таким – долг каждого, кто хоть что-нибудь понимает в устройстве мира.

Внезапно раздался резкий, хрипящий звук, и музыка стихла. Светловолосый гитарист растерянно смотрел на дымящуюся гитару в своих руках, в его глазах медленно набухали слезы. Старый инструмент не выдержал напряжения и умер. А ведь у паренька нет другой гитары – Эрик понял это сразу. И денег на покупку тоже нет, даже за это старье мальчишки, похоже, отдали все, что у них было.

Плетущий мгновенно принял решение. Несколько его фангов скользнули по нити в Штаты, нашли довольно известный магазин музыкальных инструментов и приобрели там две самых лучших и самых дорогих соло-гитары фирмы «Gibbson», бас-гитару «Fender», синтезатор «Roland», ударную установку и усилители. Затем вернулись в Россию, оказавшись перед входом в клуб-склад. Эрику пришлось изменить внешность фангов, сделав их похожими на одетых в одинаковые спецовки рабочих, чтобы не вызвать ненужных расспросов.

– Простите, друзья… – сквозь слезы выдавил светловолосый. – Но вы сами видите…

– Минуту! – выступил вперед Эрик. – Я тут подумал, что грех таким музыкантам играть на старье. Вы чудо, ребятки! Ваши песни заставляют плакать. Потому хочу сделать вам небольшой подарок.

– Подарок? – недоуменно спросил гитарист, уставившись на странного парня с белыми волосами.

– Да, новые инструменты. – По губам плетущего скользнула почти незаметная улыбка, затем он повернулся к дверям. – Заносите!

В клуб вошли несущие ящики с инструментами фанги в одинаковых спецовках. Они сноровисто распаковали все необходимое, попросили музыкантов на время уступить место и принялись монтировать усилители с колонками, сразу подключая их к электросети. Не прошло и десяти минут, как на помосте высились огромные динамики, горящая яркими красками ударная установка, синтезатор, пульт оператора и прочие нужные уважающей себя рок-группе принадлежности.

Светловолосый гитарист дрожащими руками принял протянутую ему Эриком гитару, попытался вдохнуть, но горло перехватило. «Gibbson»?! Господи, настоящий «Gibbson»! Дорогущий… Это что на белом свете-то деется? Это как? Пришел какой-то незнакомый тип в белом плаще и подарил все вот это? Остальные музыканты и зрители тоже застыли в остолбенении, тупо взирая на помост.

– Сыграем? – улыбнулся плетущий, окончательно перестав понимать, что с ним такое сегодня происходит. – Все настроено. Я подыграю, если ты не против.

– А сумеешь? – прищурился несколько пришедший в себя гитарист.

Эрик рассмеялся, ткнул штекер гитары в усилитель и на секунду замер. А действительно, сумеет ли? Не забыл еще, как это делается? Столько лет ведь прошло… Однако перед глазами вдруг появился Лаани. Давно умерший друг подбадривающе улыбался ему, как бы говоря: «Давай, зараза старая! Не посрами „Безумцев“!» Плетущий наклонил голову, положил пальцы левой руки на лады, пальцами правой коснулся струн. Что бы сыграть? Вот это, пожалуй. Первая нота прозвучала пронзительным диссонансом, но мелодия уже вздымалась в небо, гитара закричала, зарыдала, затрепетала, почувствовав руку мастера. Музыка ширилась, затягивая слушателей в глубь себя, заставляя каждого видеть что-то близкое только ему.

– Ох, твою же мать… – тихо пробормотал басист.

– Ты таких гитаристов видал когда-нибудь? – дрожащим голосом спросил у него светловолосый.

– Не… – глухо ответил тот. – Откуда? Виртуоз. Он же, блин, пальцами лабает, не медиатором.

– Точно, – помотал головой гитарист, растерянно смотря на Эрика. – Пальцы ведь в кровь парень собьет…

Первым сориентировался барабанщик. Поднявшись на помост, он сел за незнакомую ударную установку и задохнулся от восторга, поняв, что перед ним. Затем взял палочки, поставил ногу на педаль и вслушался в мелодию. Поймав рисунок, вступил, начав постепенно наращивать ритм. За ним то же самое сделал басист, нежно касаясь своего «Fender’a» – и подумать не мог, что когда-нибудь доведется играть на таком чуде.

Эрик закончил финальный проигрыш и замер, едва сдерживая слезы. Ничего не забыл, будь он проклят! Впрочем, давно проклят. Навсегда. Если бы только не помнить ничего… Увы, такой милости Создатель ему не дал. Даже эта мелодия осталась в памяти. Лаани перед глазами улыбался как живой. Удовлетворенно улыбался.

«Опомнись, палач! – жерновами заскрежетало в голове. – Ты не имеешь права на это. Не имеешь! У тебя есть долг. Только долг. Исполни его любой ценой – твоя жизнь и твои чувства не имеют никакого значения. Уходи, сволочь. Не затягивай мальчишек в свою яму, им там не место. Ты мертв, так оставайся с мертвыми…»

С трудом взяв себя в руки, Эрик положил гитару на усилитель. Никто, кроме светловолосого гитариста, не заметил, что из-под его узких черных очков тянутся вниз дорожки слез. Затем плетущий отступил в сторону и исчез в темном углу. Сперва никто ничего не понял, только после долгих безуспешных поисков музыкантам со зрителями стало ясно, что неизвестный меценат ушел по-английски, предпочтя не раскрывать инкогнито.