4
Книга — кладезь мудрости. Здесь была целая сокровищница.
Полки вдоль стен, полки — стены. Галерея вдоль них. Отдельно стоящие шкафы, конторки, полки для свитков. Целые горы книг, сотни верст исписанного пергамента, тростниковой, рисовой, папирусной бумаги. Языки, о которых забыли, на которых говорили в затерянных уголках ойкумены, о которых доводилось только читать. В том числе велманский и луарский, в том числе полузабытый бараалле — язык древних магов, использующийся сейчас только для заклинаний и наименований.
И целый ряд полок, посвященных истокам и источникам силы. И другой ряд, ряд, где стояли книги, написанные о химерах. А между ними стол на тяжелых дубовых ногах, высокое кресло, подставочка для ног и складная лесенка — лезть к верхним полкам.
На столе подсвечник со свечами, дающими хорошее ровное пламя. В кресле Агний Фарт.
— Я слышал, ты часто здесь бываешь. И почти истратила мои свечи, они, кстати, довольно дорогие. Заметила, не коптят и тают очень медленно? Заказываю в Алак-Луаре.
— Было бы светлее, будь здесь окна.
— Сквозняки вредят книгам. Ты много читаешь, не боишься испортить глаза?
— Они вам дороги?
— И выбор у тебя, мягко сказать, не разнообразный. Что же, сударыня, ты маешься дурью, когда здесь собрана неплохая коллекция эльфийских легенд, исторических хроник, романы, в конце концов. А ты, я вижу, увлеклась истоками и химерами. «Классификация химер», понравилась? Что еще? — Фарт бросил взгляд на полки, подмечая пустые места, и на память начал перечислять: — «История истоков» — Лизетт Фарт, «Страдания мученика Фартея» — Мордес де Бриск, «Бой с демоном» — Лазарт Вестарский. «Грань разума», «Становление беса», «Освоение источников Велмании», «Мантихоры, виды и способы». Ты действительно все это прочитала?
— Не нашла только труда о переделке человеческих детей.
— Он в работе. — Агний любовно провел ладонью по листу пергамента, лежащему на столе. — Хочешь обсудить прочитанное?
— Нет.
— Неужели у тебя нет вопросов?
— Нет.
— Не верю! — рассмеялся маг. — Уж прости, но не верю. Тебя должен был удивить старик Лазарт, ведь он так старательно насиловал ту девицу, которую подобрал в Шарпке. Все надеялся, что она нарожает ему много маленьких истоков. Знаешь, к какому выводу пришел бедняга?
— Он решил, что его семя потеряло былую силу.
— А ведь он настрогал уйму ребятишек от обычных баб. Будь у него время, он догадался бы отдать девку своим стражникам, но, к ее счастью, она довольно быстро сошла с ума.
— Тут любая бы сошла.
— Может быть, но не разнесла бы Вестарский замок по камешку взрывом силы. А луарец де Бриск тебя не поразил? Этот продержал свой исток в разумном состоянии дольше всего, даже подружился с ним. Он так думал. Паренек дождался, пока маг потеряет бдительность, и прирезал его, как свинью. Старина Мордес об этом написать уже не смог. Что глазки заблестели? Стал бы я тебе это говорить, если бы не предусмотрел подобного развития событий. И к твоему сведению, парнишка быстро погиб во время бойни, которую устроили коллеги де Бриска, выясняющие, кому по праву принадлежит наследство мага.
— Я только принесла книги. Чтобы положить на место.
— Клади. Кто ж тебе мешает. Вижу, ты уже и «Грань разума» прочла.
— Тоже расскажете историю? — Книга вернулась на свое место.
— Айрин, хочешь — читай.
— Может, и хочу.
— Но кое-что могу рассказать и я. Разве не интересно? Я изучаю истоки всю жизнь.
Полка отдавила мне плечо, я выпрямилась. Провела пальцем по длинному ряду корешков.
— Истоки стерильны?
— Да.
— Как часто они… мы рождаемся?
— Раз в двадцать, пятнадцать лет. По некоторым предположениям, намного чаще, не каждый исток удается обнаружить.
— В мире?
— Нет, здесь речь идет исключительно о Велмании и Луаре. Хордримские территории нам недоступны.
— Отчего же не все находят?
— Предположим, родился в велманской деревне мальчик, рос, пахал, косил, что там они еще делают? Лет в семнадцать он неожиданно порезал руку, взбесился и начал яростно кидаться на своих же собутыльников в корчме или пахарей на пашне. В первый раз ярость быстро схлынула. Сама знаешь. Второй, третий. Сколько понадобится времени, чтобы он окончательно обезумел? Сколько раз сила будет застилать его разум, пока его же приятель не пронзит его вилами? А когда тот встанет с торчащими вилами из груди? Что сделают селяне?
— Срубят ему голову. Довольно, я поняла. А если он научится контролировать свою злость?
— То, что произошло с тобой? Не у каждого рядом окажется маг, сведущий в истоках.
— Хотите сказать, что попадись вам вместо меня деревенская дурочка, вы бы учили ее держать себя в руках.
— Обязательно. На что мне дикий зверек. Думаю, я учил бы ее тому же, чему учили тебя.
— Уверены? Например, владеть оружием? Бить, чтобы не били тебя? Вы ведь для этого послали того мага? Проверить, на что я способна? Думали, я не догадаюсь?
— Не знаю. Зато теперь знаю, что рядом с тобой лучше держать того, кто сможет…
— Меня вовремя вырубить, припечатав чем-нибудь по макушке? Вы очень необычно изучаете истоки. Впишете в свой труд?
— В свой труд я впишу, что привязал к истоку полтораста химер. И это будет открытием.
— Не боитесь, что я рехнусь раньше времени?
— Боюсь, что доведешь меня до нервного тика. Ладно, иди. Что ты там хотела взять? «Способы химеризации рептилий»? Бери и уходи, мне надо работать.
— Как скажете, милсдарь Агний. Не смею спорить с вашим превосходительством.
— Айрин! — окликнул он меня уже в дверях.
— Что?
— Тот исток был неглупым мальчишкой, у него хватило ума сотрудничать с де Бриском, который начал видеть в нем сына. Из-за этого старик и потерял бдительность.
— Поверьте, если я найду способ вас убить, я постараюсь уничтожить и ваш замок. Просто так, из хороших побуждений. А что до простыней… Заберите их назад, если они вам так дороги, я посплю и на дерюге.
— Приму к сведению. И первое, и второе, и третье.
— Примите.
В коридоре, будто силясь проникнуть в библиотеку, гулял сквозняк. Мой провожатый встрепенулся, сгоняя сон. Второй — новенький — стоял букой.
— Госпожа?
— Что, Дарт?
— Время обеда…
— Я не голодна. Пойдемте на стену.
— Там нынче холодно. Скоро зима.
— Я знаю. Что, никак простыл? — У Дарта покраснел нос, а голос был хриплым. — Ладно. Посижу у себя. Попросишь у Еналле чего-нибудь горячего. И мне принесешь.
— Да что в самом деле! — взвился новенький. — Ты ее охраняешь! Она пленница, а вертит тобой как слугой.
— Замолкни, Щегол. — Дарт угрожающе лязгнул мечом в ножнах. — Спасибо, госпожа.
Я оглянулась на парней. Посмотрела на простуженную мину Дарта.
— Вообще-то он прав, Дарт.
— Нет, госпожа, он ошибается.
— И в чем же? — Сквозняк пробирался и под одежду, пришлось сунуть книгу под мышку и сложить руки в рукава, как в муфту.
— Не знаю точно. Но знаю, что прав.
— Хорошо бы так.
Колдун даже не шелохнулся, когда серая тень мелькнула среди деревьев. Летта села рядом с ним и без спросу зашарила в котомке с едой.
— Выпить нечего? — разочарованно протянула она.
— Нет. Как-то не подумал.
— Жаль.
— Чем закончилась охота на дракона?
— Полным крахом, твои спутники догонят тебя к утру.
— Крахом?
— Дракон улетел, помахав на прощание хвостом. Селяне празднуют труса, эльф с ребятишками гонятся за тобой, боясь оставить тебя наедине с самим собой.
— Именно этого мне чаще всего и не хватает. Хочешь солонины?
— Нет уж. Не буду я есть подобную дрянь.
— Как хочешь. — Майорин взял полоску темного вяленого мяса и лениво зажевал, заедая хлебом и половинкой луковицы. — Только не говори, что опять соскучилась.
— Я боюсь за тебя, колдун. Ты лезешь в пекло, а ты мне дорог.
— Ты тоже мне дорога, Летта. Но не переживай. Сдюжу, не сломаюсь.
— Все тебе смех! — обиделась беловолосая. — Ты зарвался, колдун. И на старуху бывает проруха.
— Ежедень умен не будешь, — равнодушно согласился Майорин.
— Что-то мало в тебе надежды на успех вашего похода, а где горящие глаза и жажда победить всех злодеев?
— Прости уж. Воистину сил нет кривляться.
— Помню времена, когда ты рвался защищать слабых и хороших от сильных и плохих.
— Помню времена, когда ты только научилась…
— Помни. Про себя помни, Майорин.
— Тогда и ты не тыкай меня носом. Если хочешь совет, Летта, отправляйся домой. Кажется, тебе раньше нравились окрестности Алак-Луара. Так отчего ты лазаешь по Велмании?
— Я лазаю по Велмании, колдун, — вспылила Летта, — потому что боюсь, как бы кто не подпалил твой пронырливый… нос, который ты везде горазд совать. И выбора у меня нет, мы с тобой повязаны кровью. Если ты не забыл.
— Не забыл. Как можно.
— А ты как ни в чем не бывало воняешь на меня луком и потчуешь солониной. Ты ворошишь осиное гнездо. И твои химеры посыплются со всех сторон.
— Что ты знаешь, Летта? Говори немедленно.
Майорин притянул к себе женщину и вперился взглядом в смуглое лицо, будто стремясь распознать мысль.
— В Алак-Луаре пытались ограбить одного известного мага, который занимается руническими заклятиями. Ничего не взяли, рунические заклятия его конек, и вор остался лежать на полу. Ты знаешь, о ком я говорю, Майорин. И знаешь, что у него можно взять!
Колдун разжал руку. Летта одернула кафтанчик, запахнула серый плащ.
Костер трещал, сжирая хворост. Пахло дымом. Летта подкинула веток, расстегнула пряжку плаща, укладываясь на подстилку из веток.
— Что ты делаешь?
— Ложусь спать.
— Здесь?
— Ты предлагаешь лечь мне на голую землю?
— Делай что хочешь, — проворчал мужчина, вставая.
— Ты куда?
— Отолью и замкну круг. Хочешь со мной? Боишься, химеры полезут прямо из кустов?
— Делай что хочешь, — отозвалась женщина.
Летты не было. Остался только легкий еловый запах с примесью камфары.
Лошадь дожевывала хлеб, растормошив незавязанную вчера котомку. Гнать ее было поздно — лошадь успела обслюнявить всю горбушку. Майорин потянулся, хрустнули суставы.
Он очистил вареное яйцо, съел, не чувствуя вкуса, затоптал тлеющий костер, оседлал лошадь и поехал дальше, особо не торопясь.
Спутники нагнали его уже на восточном тракте. Глаза у всех троих были красные, а челюсти то и дело грозили вывернуться от широких зевков.
— Ты, я вижу, выспался, — сварливо заметил Велор.
— А ты нет, — спокойно парировал колдун. — Но ведь дракон того стоил?
Жарка, на миг прекратив зевать, хихикнула.
— Стоил, — согласился эльф, тоже улыбаясь.
— Но что вообще делал дракон так далеко от гор? — Дворянин пришпорил жеребца, заставляя нагнать колдуна и эльфа.
На тракте было пусто, и четверка конников вполне могла идти бок о бок.
— Кто их знает…
— Я читал про драконов. Существо достаточно вредное, но маги и колдуны не берутся избавлять от их нападок. Отчего?
— Оттого, что дракон существо, как ты вчера заметил, вполне разумное. И пакостит исключительно по велению души.
— Тогда сами боги велели за них взяться. Если уж на то пошло, то всякая нечисть и нежить только добывает себе пропитание. — Велор потянул повод Гайтана, выбившегося было вперед. Его лошадь вяло трюхала позади.
— Если вы внимательно читали, милсдари, любители драконов, дракон никогда не убивает людей, если те на него не идут в поисках сокровищ. Кстати, это сказки.
— Знаю. — Солен снова зевнул. — Все золото и серебро дракон съедает, пополняя чешую необходимыми металлами. Помимо этого ест еще медь и бронзу.
— Начитанный молодой человек, — сообщил коню эльф.
— А драгоценные камни он не ест, но зачем-то собирает. Зачем?
— Откупаться от рыцарей и им подобных, — хмыкнул Майорин.
— Но остается непонятным, для чего он прилетал в Выбеленки.
— Бес его знает. — Колдун взъерошил спутанные волосы. — Мигрирует, наверное. Из Черных гор на Уралакский хребет. Были времена, там жило много драконов.
— И куда они делись? — спросила Жарка, хотя вроде бы дремала, накинув глубокий капюшон зеленого плаща из рыхлого сукна. Такие плащи шили в ордене Белого Меча.
— Когда гномы начали разработки киновари и руды, драконы им отчего-то сильно мешали. Часть гномы перебили, часть выжили.
— Но дракон много сильнее гнома! — Солен нахмурился, прикидывая размеры первых и следующих.
— Гномы шли хирдами, а дракон существо одинокое, они не умеют биться командой.
К вечеру взвыли все:
— Давай хоть поедим!
— Потом, — упрямо твердил колдун.
— Тогда просто отдохнем.
— Отдыхай.
— Там вода какая-то! Урмала! — радостно подскочила эльфийка. Ее костлявая задница натерла мозоль и себе и лошади. Спокойно сидеть девушка уже не могла, ужом извиваясь в седле.
Паром, который тянула пара пыхтящих воротовых, наворачивая толстый канат на здоровенную бобину, медленно двигался, рассекая реку.
Эльф позеленел, едва шесты оттолкнули паром от берега. Майорин, вздохнув, пошарил в закромах своей сумки и вручил другу склянку. Некоторое время златокосый крепился, но стоило волне чуть качнуть посудину, сдавленно сглотнул и откупорил зелье.
— Вы, ребята, куда направляетесь? — Другой пассажир хлопнул по холке рыжую корову, та недовольно вильнула хвостом и печально замычала. Больно ей не нравилась вихляющая посудина.
— А что? — Полукровка резко повернулась к вопрошающему, почти ткнув ему в лицо метательным ножом. Ножик нехорошо блеснул, будто с трудом удержавшись в узкой ладони.
Майорин опустил эльфийскую конечность.
— В Милрадицы. — Жарка бросила убийственный взгляд, но колдун только головой помотал, оттесняя девушку к скорчившемуся на скамье Велору. — Иди вон лучше помоги умирающему.
— Чем?
— Хотя бы морально. — Но дождаться моральной помощи от полукровки эльфу было не суждено, та отошла за спину колдуна и с интересом навострила острые ушки, выглядывающие из-под неровно остриженных светлых волос. Растрепанная речным ветром прическа девушки напоминала осенний стог сена.
Хозяин коровы оглядел компанию, присвистнул.
— Далеко же вы едете, — сказал он, обращаясь уже только к колдуну.
Зеленый эльф на заднем плане пытался, как мог, сохранить лицо и достоинство эльфийской расы.
В сгущающихся сумерках глаза колдуна начали слабо светиться, селянин сглотнул.
Девушка-полукровка любопытно таращилась из-за отстранившего ее мужчины. Молоденький паренек — ее ровесник — листал растрепанную книгу, явно давясь назревшими вопросами, так что выбора у селянина не было. Оставался только колдун.
— Женка у меня прихворнула, — продолжил он. Прихворнувшая женка с намечающимся животом под одеждой в очередной раз согнулась над бортом. Русая коса так и норовила слететь с плеча, следуя за содержимым желудка. Корова снова печально замычала, очень обреченно и грустно. — Совсем качки не выносит — брюхатая она. А мы к свояку едем. У него в долине энтот — постоялый двор для колдунов. А мы запаздываем уж седмицы на две, весточку бы передать…
— Долина Источников большая. — Майорин с сомнением уставился на корову и женку.
— Да он недалече от города сидит, там замок рядом еще большой господина какого-то, вот в предзамковье свояк и держит постоялый двор.
— Какого господина?
Мужик с удивлением отметил загоревшиеся нехорошим светом белесые глаза, хотя до этого колдун слушал нехотя и с опаской. Майорин оглянулся на своих спутников и под локоток отвел собеседника в сторону, подальше от лишних ушей. Молодежь тут же потянулась за ними, впрочем, одного жеста хватило, чтобы их ветром сдуло в сторону корежащегося на скамье эльфа.
Канат скрипел в пазах, плот плыл. Селянин посвящал колдуна в дела свояка, женка, отошедшая от борта, успокаивающе поглаживала рыжую корову. Велору было плохо. Очень плохо.
Паром подтянули к причалу уже в темноте.
Первым на землю сошел эльф. Он спрыгнул на мостки, не дожидаясь, пока паромщики привяжут судно канатами к лиственничным бревнам, торчащим по обе стороны от причальных досок.
— Солен, лошадь его отвяжи! — скомандовал Майорин, дворянчик послушно распутал повод эльфового коня.
Следующими сошли селяне с коровой, за ними спустилась команда гномов. Гномы всю дорогу смачно переругивались, чихвостя эльфов, слабых и чахоточных. А когда Велор сиганул с борта, раскатисто заржали, заставляя остроухого удирать еще быстрее. Гномы долго уговаривали лохматых пони, нагруженных поклажей, выйти на ненадежные мостки, дабы, наконец, оказаться на земле-матушке. Лошади от всей суматохи тоже начали нервничать. Гайтан опасно скреб копытом, позволяя висящей на поводе Жарке думать, что это она его держит. Девушка злобно шипела, потирая покрасневшее место на руке, ей уже грезился четкий синий отпечаток конских зубов и красивая вороная голова жеребца над ее кроватью. Ее гнедая переступила с ноги на ногу и по-козьи боднула жеребца Айрин. Жеребец всхрапнул и дернулся с места, волоча за собой эльфийку.
«Нет, пожалуй, эту паршивку над кроватью, — подумала Жарка, — а жеребца напротив!»
Внезапно лошади резко остановились и дисциплинировано встали на местах. Колдун, наблюдавший, как гномы чуть ли не на собственных горбах стаскивают с парома восьмерку упрямых пони, подмигнул.
— Спасибо, — буркнула убийца. — Майорин, ты что? Гнома ни разу не видел?
— Видел! — отмахнулся колдун, не отводя взгляда.
Гномы стянули последнего пони и медленно, вразвалочку пошли по тракту к виднеющемуся впереди трактиру.
Трактир был громадный. Двухэтажный, но благодаря колоссальным размерам казался приземистым, окруженный тяжелым частоколом с внушительными воротами, за которыми располагался двор с просторной конюшней, хлевом и курятником.
На цепи сидел раскормленный пес, при виде въезжающей во двор кавалькады он лениво приоткрыл один глаз.
Ни гномами, ни эльфами, ни колдунами здесь удивить никого было нельзя. Цены были одинаково обдирательскими для всех, а пиво для всех одинаково разбавленным.
Велор сидел на крылечке, по-прежнему бледный и печальный. И презрительно косился на гномов, которые шумно сдавали животину конюху.
— Лучше?
— Вроде. — Он поднялся навстречу спутникам.
В трактире усердно чадили два камина роскошных размеров, корова в них целиком не влезет, но теленок вполне мог уместиться. Майорин оглядел зал, выискивая свободный стол. Дверь за спиной скрипнула, он только успел заметить кисточку золотистой косы, исчезнувшую за миг до того, как створка ударилась о косяк.
Эльф быстро обошел здание в поисках укромного уголка, где расслабил подступивший к горлу желудок и часто задышал. Каким бы общительным и простым для первородного ни казался Велор, делать это при людях он не мог. А аппетитные для остальных запахи сейчас казались ему самой верной отравой. Немного поборовшись с собой, он все же вернулся в зал.
Жарка с Соленом пристроили скотину на конюшню и присоединились к колдуну за широким столом, куда их почтительно пустили гномы, уплотнившись на противоположной скамье. Рядом с колдуном сидел самый старший, седой бородач, о чем-то беседовавший с Майорином. Эльфа снова перекосило.
— На, — протянул дымящуюся кружку другу колдун, из кружки пахло терпкими травами и еще какой-то дрянью, от чего Велора опять затошнило. — Пей-пей, хуже уже не будет.
Эльфы редко кого приближают. И редко когда речь заходит о дружбе. Тем более с людьми — мелочным, склонным к предательству народом. Но если… Велор выдохнул, одним глотком опустошил кружку и крепко зажмурился. Желудок прыгнул и неожиданно встал на место. Тошнота ушла. Глава ордена Белого Меча открыл глаза и еще раз поблагодарил восхваляемое эльфами провидение за то, что его друг не простой человек, а паршивый колдун.
Паршивый колдун уже уплетал за обе щеки заказанный ужин, Велор посмотрел на стол и внезапно понял, что тоже очень хочет есть.
— А вы мне не…
— А мы думали, ты не будешь, — хором ответили спутники. И три пары честных глаз уставилась на чудесно исцелившегося.
— Нашли, у кого учиться, — пробурчал под нос эльф и пошел искать подавальщицу, затерявшуюся среди толпы посетителей.
Вернулся он уже с девкой, зачарованно смотревшей на раскачивающийся сзади маятник золотой косы. Гном подвинулся, освободив край скамьи. Унизительно маленький.
— Садись, хвостатый.
— Подвинься еще… — заскрипел эльф зубами.
— Боишься, косичке места не хватит, или для девки выгадываешь?
— Боюсь, что твоя борода, ни разу не мытая, изгадит мою трапезу. — Гном недоверчиво оглядел бороду и украдкой смахнул с нее капли пива. Остальные молча наблюдали за диалогом. Девка быстро составила с подноса снедь и скрылась из вида.
— Настоящему мужчине борода не мешает, но вы, эльфы, о таком понятии вряд ли слышали.
— Отчего же, слышали. — Велор налил в кружку пива и осторожно отхлебнул, прислушиваясь к собственному нутру. Нутро после колдунова зелья охотно приняло пойло, несмотря на его сомнительный вкус. — Например, что к понятию настоящего не относится клок растительности на лице, а намного важнее личностные качества.
— Например, слабый желудок? — хмыкнул другой гном. — Ваш народ славят как непревзойденных мореходов, но что-то я не вижу в тебе тяги к воде!
Сзади звучно стукнуло. Велор обернулся, давешняя девка поставила в торце стола тяжелый грубо сколоченный стул. Златокосый небрежно расстегнул ворот куртки, и гномы впервые увидели черную татуировку на бледной коже.
— Вот, милсдарь, садитесь.
— Мне редко приходится плавать. — Эльф устроился во главе стола.
— Что ж… Убийца. — Гном закатал рукава рубахи. — Как скажешь, может, ты и прав.
Метку смерти здесь знали все, а спорить с карателем, не имея кристально чистой совести, решался только глупец. Майорин неодобрительно нахмурился, слишком заметная метка и слишком известный орден…
Перепалка закончилась сама собой. Поддеть эльфа у гномов считалось делом чести, а эльфы сколько бы ни супили породистые носы, все одно отвечали. Ввязываясь в унизительный, на взгляд эльфийской расы, извечный спор — у кого длиннее. О длине чего шла речь, и те и другие выразительно молчали. Майорин, убедившись, что друг отвлекся от мучившего его недуга, свернул беседу в другую сторону:
— Дорога на Уралак еще не совсем заросла?
— Дорога как дорога. Не мостовая, конечно, — пробасил гном, сидящий рядом с колдуном. — По ней идти собираетесь?
— Думаю, да. — Майорин утер рукой рот. — Выспимся и поедем.
— Ну, тогда вы нас нагоните, мы по ней пойдем. Только мы на своих двоих.
— Вы же с лошадьми? — удивился эльф.
— Они поклажные. Лошадки наши. Не любим мы на животину эту садиться, еще скинет…
Эльф мстительно хмыкнул:
— А в телеги тоже сами впрягаетесь? Или тут до лошади снизойдете?
— Даже коли и снизойдем… — Гном шумно отхлебнул из кружки, по бороде заскользили две мокрые дорожки, — то намаешься с энтой телегой, как с эльфом на корабле. То увязнет, то колесо отпадет… Нет уж, покедова крайний случай не наступит, лучше во вьюки все грузить.
Эльф брезгливо поморщился, глядя, как гном утирает рот кончиком бороды, заплетенной в несколько толстых косиц.
— Скажите, милсдарь, а есть ли еще на Уралакском хребте драконы? — спросил Солен. Гном некоторое время удивленно на него таращился, будто с ним заговорила, скажем, кружка, силясь понять, откуда идет звук. — Милсдарь?
— Парень… — начал бородач, сидящий напротив дворянина, — с чего ты взял, что они вообще там были?
— Но… — Солен неуверенно покосился на колдуна, но тот и не думал выручать спутника.
— Были. — Рыжий гном смачно рыгнул, запил отрыжку пивом и продолжил: — Лет четыреста назад. Но с тех пор больше нет. Хе-хе, совсем нет.
— Хотите похвастаться, как истребили одну из прекраснейших тварей на земле? — надменно спросил Велор. Ох, не любят эльфы гномов. Впрочем, взаимно не любят.
— Вы, эльфы, только бренькаете на лютнях, да затыкаете маленькие носики в людских городах. Дракон страшная зверюга. Ворует скот, жжет постройки и гадит, мама не горюй. Скажи, эльф, доводилось ли видеть тебе здоровенную кучу дерьма?
— Предположим, — невозмутимо сказал Велор.
Жарка прикрылась ладошкой и тихонько захихикала. Солен улыбался во весь рот.
— Так вот драконья в сто раз больше.
— Что-то народу много. На нас комнат хватит? — резко сменил тему эльф, незнамо чему улыбаясь.
— Пока ты блевал… — Улыбка погасла. Эльф бросил убийственный взгляд в сторону колдуна. Теперь зал заполонил раскатистый гномий хохот. — …Я снял одну. Последнюю.
Уралакский тракт отличался от восточного, как конек для возки хвороста от скаковой лошади. Хоть начинался за здравие, видно, чтобы не пугать иностранных купцов.
Но через пару верст широкая отсыпанная и укатанная дорога в три раза сузилась, ужавшись до ширины телеги.
— Специально, что ли, ее наезжают? — фыркнул эльф.
Лес подступил к самому краю тракта, елово-сосновой стеной возвышаясь по обе стороны.
— Уралак же большой город, — удивился дворянин. — Что же тракт будто в деревню ведет?
— Уралак город горный, наполовину населен гномами, а подъездами к городу больше пользуются со стороны Милрадиц и вдоль хребта, дорога на Гаарский перевал на север ушла. Хотя вот пример, — колдун махнул рукой назад, где остались отставшие гномы. И хоть уехали спутники уже достаточно далеко, то и дело была слышна скабрезная песня о горных старателях. — Идут.
— Но и в Милрадицы она ведет, — удивленно протянул парень, вспоминая карту, на которой восточный, южный и западный тракты были отмечены как самые оживленные, а остальные — просто линии.
— На Милрадицы все направляются сплавом. — Все дружно повернули головы к Велору, но промолчали. — А зимой санным путем прямо по Урмале. И там через Роканку. Там и мост есть, уже после того как в Водицу впадает Рябушка.
Солен нахмурил брови, усваивая услышанное.
«А из мальчишки будет толк, — подумал колдун, — видел он для своего возраста маловато, но мысли выдает дельные и образован хорошо».
После развилки путники остановились на ночлег, упав тюками на одеяла. Только Майорин долго сидел у огня, помешивая угли. В холодных глазах колдуна плясало пламя, отражаясь как в зеркале.
Утром пошел снег. До земли он не долетал на ладонь. Майорин достал теплую рубашку и уже было начал одеваться, как заметил дрожащего Солена, замерзшими пальцами поднимающего ворот легкомысленной городской курточки, слишком узкой, короткой и легкой. Мужчина обреченно вздохнул и молча кинул дворянину рубашку.
— Но…
— Если ты заболеешь, я оставлю тебя в ближайшем селении, а оно будет через пару верст. — Солен подавился гордым отказом.
Куртка у колдуна была добротная, кожаная, подбитая тонким сукном, он вполне мог обойтись без верхницы. Убийцы облачились в одинаковые зеленые плащи с прорезями для рук, перепоясались форменными ремнями и теперь сверкали глазами из-под капюшонов, на которые тут же начал оседать первый снежок. Майорин пошарил в сумке и достал вязаную шапку, больше напоминающую обрезанный подшлемник, коим он раньше и был. Солен с сомнением оглядел очередной дар судьбы и попытался украдкой сунуть в карман.
— Слушай, а как болезнь та называется? — Жарка затянула ремни седла.
— Какая? — Эльф смотрел, как девушка легко взлетела на кобылу, не глядя поправила чересседельные сумки.
— От которой умом слабыми делаются. Ме… мя… гит?
— Менингит, — поправил Майорин. — Это на бараалле. Если голову застудить, мозги опухают, и всё — пиши пропало.
— А! Точно, точно! — Жарка тронула гнедую каблуками, за ней потянулись колдунова Потеха и жеребец Айрин, а там и Велор на своей кобыле. — Солен, ты чего застрял?
— Сейчас догоню, — крикнул парень, судорожно натягивая шапку.
На дороге Майорин пропустил вперед Велора и Жарку, а сам, спрятавшись в капюшон, досыпал. Сны выходили короткими, обрывистыми и больше напоминали похмельный бред. Да и чувствовал он себя как с перепоя.
К полудню солнышко разгорячилось, избавив землю от редкого снежка, опомнились птицы, снуя меж голых ветвей ограждающих поле деревьев. Поле чернело взрытой землей, готовой уйти под снег.
Лошади рысили по тракту.
Поле закончилось как-то неожиданно бестолково. Будто встретился селянам свободный луг и они решили его засеять, не мучая деревья вырубкой. Сначала среди голой земли показался островок берез и сосен, потом еще один, а потом и сам лес вырос плотной синей стеной сосен и елей, между которыми изредка белели гладкие стволы белых красавиц, чьи семена занес сюда человек.
— Скукотища, — бурчал эльф под нос. — Жарка, иди, что ли, зайчика добудь или белочку.
— Хрен тебе, а не белочка, — неразборчиво ответил колдун.
— Ты Жарка?
— Я — Жарка. Тебе надо, ты и добывай.
— Легко. Вот только…
Жарка махнула рукой на ворчание наставника, спрыгнула на землю и перебросила эльфу поводья. Она отстегнула притороченные к седлу лук и колчан. И сорвалась в лес, бесшумно скользя меж деревьев.
Горел костер. Путники доедали зайца.
— Ты мог бы быть очень богатым человеком.
— Ну и?
— Мог бы принести большую пользу, занимаясь исследованиями и изучениями, — продолжил Солен, старательно отводя глаза от насмешливого лица колдуна.
— Да что ты говоришь? А он мог бы поднять свой клан, увязший в грязи междоусобных дрязг.
— Мог бы, — согласился Велор. — Но, признай, я отказался от этого не ради брожения из деревни в деревню и забоя скота.
— Хочешь упрекнуть меня, что я не тем занимаюсь? — К кому обращался колдун — было неясно, поскольку смотрел он в костер. — Сказать, что я мечу бисер перед свиньями?
— Хочу. С этой работой справится и юный колдун, только прошедший обучение, — ответил Солен.
— Может, ты и прав, но сидеть в пыльной башне, ожидая, пока на мир не свалится очередная напасть, и не потребуется мое величественное вмешательство, неохота.
— Напасть уже свалилась. — Эльф вонзил зубы в заячью ногу.
— Я не берусь тебя осуждать, только не понимаю, почему ты выбрал такую жизнь.
— Она ни к чему не обязывает.
— Особенно ни к чему не обязывает обучать исток, который по совместительству приходится дочкой Владычице Инессы, — ехидно добавил Велор.
— Так получилось, — буркнул Майорин.
— Понимаешь, мальчик… — лукаво выговорил эльф, сгрызая мясо с кости, отчего речь стала невнятной, — наш колдун — колдун необычный. Полный жизненных принципов и благородных порывов. Он даже готов поступиться своим убеждением, что учителем быть неспособен, за-ради благой цели. Что молчишь? Не стремишься отрицать?
— Ты говори. — Майорин поболтал в кружке взвар, резко пахнущий мятой. — Мне интересно, что ты еще нагородишь.
Жарка, сидевшая молча, подняла голову и очень грустно взглянула на колдуна.
— Айрин говорит, что ты никогда не проходишь мимо.
— Мимо чего? — Колдун подмигнул полукровке.
— Ну, уж юбки ты ни одной не пропускаешь! — согласился Велор.
Жарка слегка покраснела, а потом зло фыркнула:
— Какое счастье, что я в штанах.
Лошади топтались у моста, Потеха обнюхивалась с Фиником, хозяин жеребца увлеченно спорил с девушкой. Эльф тряс друга за плечо.
— Чего себе всю ночь нервы трепал.
— Что ж не потрепать. — Майорин с трудом перекинул затекшую ногу и слез с коня, поморщившись от боли в пояснице. — Старость, мать ее, ни черта не гнется!
— Что надумал? — проигнорировал жалобу друг.
— Да ничего, — махнул рукой Майорин.
И эльф отстал.
Подхватив коней под узды, путники по одному перешли подвесной мост. Больно хлипким он казался на вид, угрожающе скрипел и раскачивался при каждом шаге. Жарке пришлось бегать два раза, Гайтан отказывался идти один, встав черной тенью перед дощатым настилом. Водица шумела под ногами. Берега у речки были высокие и крутые. К полудню снег прекратился, и выглянуло колючее осеннее солнце. Солен звучно хлюпал носом. Майорин с досадой подумал, что проспал обещанное парню селение и не избавился от дворянской обузы. Шапка криво сидела на светлых волосах, сползая на глаза, курточка здорово поистрепалась и испачкалась, приобретя вместо красного грязно-коричневый оттенок. Городские ботинки, дорогие штаны — все потеряло вид. Парень скорее походил на огородное пугало с торчащей из-под куртки серой рубашкой. Колдун догнал дворянина.
— Простыл все-таки?
— Это от холода.
— Насморк или простуда?
— Насморк. — Солен осторожно поднял глаза на Майорина, но вместо ехидной усмешки увидел лишь умеренное беспокойство. — Не переживай, не заболею!
— Я-то переживу. Держи. — Майорин протянул парню темную бутылочку.
— Что это?
— Стимулятор иммунной системы. В просторечье снадобье. Пей маленькими глотками перед едой. И не злоупотребляй. — Ругнулся на кобылу: — Что встала, сдам на живодерню! — и резко ушел вперед.
Солен повертел лекарство в руках и убрал в седельную сумку, смотря вслед колдуну. Мужчина сказал что-то скабрезное эльфу, и оба теперь хохотали, покрасневшая Жарка послала кобылу в галоп.
