Глава 2
Дождь

Как приятно спится под шум осеннего монотонного дождя!

И как же неприятно выскакивать из нагретой постели при резком звуке колокола.

Готик еще досыпал, а тело уже среагировало само – в конце концов, недавнему оруженосцу не в диковинку были ранние подъемы. Кубарем выкатился из постели, вслепую цапнув лежавшие на сундучке штаны и, распрямляясь, начал их натягивать. Вслед за штанами последовала рубашка.

Он, как и другие ученики, еще возился с одеждой, а дверь в казарму уже распахнулась от мощного пинка.

– Шевелитесь, сонные мухи! – гаркнул знакомый голос старшего наставника, брата Акимира. – Бегом на плац! Опоздавший – без завтрака!

Снаружи шумел осенний нудный дождь. Тепло держалось очень долго, погода испортилась на днях, сразу принеся холод и сырость. Юноши успели только обуться и выскочили на улицу одетыми довольно легко.

В отличие от них, брат Акимир щеголял в кожаной куртке с надвинутым на голову капюшоном. Он прошелся вдоль строя.

– Кажется, кто-то на днях ныл, что пора внести разнообразие в тренировки? – задал он вопрос и тут же сам на него ответил: – Ваши молитвы дошли до Создателя. Посмотрите, какая прекрасная погода! И вас ждет ваша любимая полоса препятствий!

– Опять вымажемся, как сервы, – проворчал Пасак.

– Ничего, найдем, кто все постирает, – ответил Яунист.

– Разговорчики в строю! – прикрикнул брат Акимир. – Бегом! Бегом!

– Когда я говорил о разнообразии тренировок, то имел в виду исключительно эти ежедневные гонки, – буркнул себе под нос недавний рыцарь. – А вовсе не погоду!

Осенние дни короче летних, и юноши выбежали в серый сырой сумрак, прямо под дождь. Невольно втягивая головы в плечи и на бегу выстраиваясь в одну линию, они трусцой направились делать комплекс упражнений – три круга бегом вокруг казарм, потом полоса препятствий, потом гимнастика.

Небольшой перерыв был даден только на завтрак – обильный, но легкий, чтобы попавшая в желудок пища не мешала дальнейшим упражнениям. Дождь к тому времени ослаб, превратившись в мелкую морось.

После теплой духоты трапезной выходить на улицу не слишком хотелось, но брат Акимир, который занимался физической подготовкой новичков, едва ли не силой заставил их выбраться на улицу.

– Хватит без толку махать кулаками, – заявил он после очередной разминки. – Сегодня вы попробуете отработать друг на друге все то, что учили ранее. Один бьет, а другой уворачивается.

– И не отвечать ударом на удар? – воскликнул кто-то.

– Нет. До этого вы пока не доросли. Только уворачиваться, но не сметь поднять руки на своего противника… Разбиться по парам!

Большинство юношей выбрали себе пары из числа тех, кто оказался поблизости. Готику достался Пасак. За минувшие недели новички успели перезнакомиться. Пасак был сыном обедневшего лорда – пятого или шестого сына в весьма многочисленном семействе. У него не хватило денег на выкуп богатой невесты, и пришлось довольствоваться простолюдинкой, чей обеспеченный отец решил, что титул жениха вполне компенсирует отсутствие у него богатства. У Пасака было четыре сестры, которых надо было выдавать замуж, так что для юноши шансов куда-то выбиться практически не оставалось. Приглашение в Школу Драконоборцев было подобно грому среди ясного неба – ведь считалось, что встать в ряды воинов прославленного Ордена могут лишь дети самых богатых и влиятельных лордов. Но вот поди ж ты – его выбрали! И приняли с такой ничтожной платой, что оставалось лишь удивляться. Впрочем, как выяснилось, примерно треть братьев-драконоборцев так или иначе происходила из горожан или вилланов. В последнем наборе такими кроме веснушчатого Садуго были еще трое, а ходивший хвостом за Яунистом Ширд оказался сыном судьи. Самыми знатными оказались Яунист, Готик и еще один юноша, Юрат.

Пасак уворачивался от выпадов Готика виртуозно – сказалась служба у лорда, который частенько поколачивал своих пажей и оруженосцев, справедливо полагая, что за науку надо платить, а быть лордом – значит всячески унижать тех, кто слабее. Готик очень старался, но ни разу не мог зацепить напарника. Тот извивался, пригибался, приседал, прыгал, ускользая в самый последний момент. Ширду в этом смысле приходилось немного хуже – он уже несколько раз «словил» удары Яуниста в живот, плечо и в ухо.

– Поменялись! – прозвучала команда брата Акимира.

Пришло время Готика уворачиваться, пытаясь защититься от кулаков Пасака. Чисто машинально, как бывало на прежних тренировках, он выставил вперед согнутую в локте левую руку, закрываясь ею, как щитом.

– Молодец! – послышался голос наставника. – Сам додумался? Хочешь совет? Вторую руку держи так же. И не прижимай локти к животу. Иначе – смотри…

Отстранив Пасака, брат Акимир сам нанес удар, целясь именно в локти. Не успев опомниться, Готик рухнул в грязь.

– Хорошо, что упал! – Драконоборец встал над ним и протянул руку, помогая подняться. – Если бы попытался устоять, непременно отбил бы живот… А теперь – поменялись партнерами!

Пасак пожал плечами и отошел. Его место занял рослый, прекрасно сложенный рыцарь Юрат, который только что стоял в паре с Авидаром. Тот теперь оказался напротив Ширда, а его место подле Яуниста занял веснушчатый Садуго. Паренек бросил на своего напарника затравленный взгляд – он побаивался молодого рыцаря, и тот пользовался внушаемым страхом. Вот и сейчас он, улучив момент, сунул под нос Садуго кулак:

– Только попробуй до меня дотронуться – узнаешь, где раки зимуют! И сам не вздумай дергаться – хуже будет!

– Начали! – хлопнул в ладоши брат Акимир. – Первые номера!

– Нападай! – широко улыбнулся Юрат. Уже полгода тому назад получивший рыцарские шпоры, он считался опытным бойцом. Готик успел войти во вкус, соревнуясь с напарником в скорости, но не успел разочароваться в его неуязвимости, как послышалось:

– Поменялись!

За тренировкой из-за тяжелой темной портьеры, бордовой с золотым рисунком, наблюдали двое. Вернее, сперва один человек долго стоял у окна, глядя на покрытый лужами плац и два десятка новичков. Второй подошел позже, взглянул через плечо:

– Что вы там высматриваете, брат?

– Наблюдаю за нашей будущей сменой. – Сэр Альдон указал подбородком на юношей.

– Мальчишки не выкладываются по полной программе, – наметанным глазом определил сэр Лаймож. – Думаю поговорить с братьями-наставниками об увеличении нагрузки.

– Но они и так тренируются намного больше, чем обычно! Я состою в Ордене уже почти пятьдесят лет и не помню, чтобы когда-либо с новобранцами занимались столь интенсивно. Каждый день, с утра до вечера, без перерывов и выходных! Многие парни засыпают во время вечернего молебна даже сейчас, два месяца спустя.

– Значит, набрали слабаков и придется повторить набор.

– А зачем? – Старый рыцарь внимательно смотрел на учеников, невольно отмечая, кто как двигается. Перспективных ребят в этот раз много, очень много! А тех, кто показывает слабые результаты в овладении боевыми навыками, пожалуй, стоит показать братьям-магикам. Авось в этих слабаках скрыт магический потенциал, который грех не использовать и не начать развивать. – Может быть, стоит просто снизить нагрузки? Хотя бы для некоторых?

– Уже присмотрели себе любимчика? Ждете первого турнира, чтобы можно было выбрать личного ученика?

Старый мистик покачал головой. Обычно большую часть новичков после первого года обучения выставляют на закрытый турнир, где новобранцы показывают, чему обучились под присмотром братьев-наставников. Самых перспективных, занявших на этом турнире первые двадцать мест, разбирают лучшие рыцари-драконоборцы, чтобы воспитать достойную смену. У остальных есть шанс отличиться на следующий год – или распрощаться с мечтой стать драконоборцем навсегда. Некоторые из таких «несчастливчиков» все-таки остаются в Ордене – конюхами, привратниками.

– Опять откажетесь, предоставив эту честь другому? – Сэр Лаймож намекал на привычку своего собрата в последнее время отказываться от любых попыток как-то сделать карьеру или просто выделиться из числа окружающих. В последнюю войну он, например, пошел без молодого спутника-воспитанника, в то время как некоторые повели в бой двух-трех молодых рыцарей. Сам сэр Лаймож сумел воспитать троих, из которых двое сейчас были живы и здоровы. Неплохой результат, если учесть, что примерно для половины новичков первый бой, как правило, становится последним.

– Я думаю. – Старый мистик смотрел на юношей под дождем. – У меня нехорошее предчувствие…

– У меня тоже, – согласился сэр Лаймож.

Сэр Элдон скакал на север. Чем ближе к предгорьям, тем больше встречал он признаков разорения – люди, жившие ближе к горам, настолько привыкли к тому, что их дома разрушают, что не очень-то стремились их восстанавливать. Впрочем, не все. Более светлый раствор, скреплявший камни замков, выдавал места, где были починены разрушенные стены. Рядом со старыми плодовыми деревьями в садах росли молодые. Распахивались пустоши. И животы у некоторых женщин топорщились под передниками. Предыдущий Год Дракона забрал многих мужчин, и следовало как можно скорее нарожать новых людей. В первые годы цикла женщины рожали чуть ли не ежегодно, но сейчас беременных становилось все меньше. И если знатные леди еще могут позволить себе как-то не следовать двенадцатилетнему циклу, то у сервов это что-то вроде закона природы. Чем ближе очередной Год Дракона, тем меньше в деревнях будет новорожденных младенцев. А накануне многие отправят своих домашних подальше на юг, спасая жен и детвору от ужасов войны. Мужчины останутся защищать дома, и рыцари-драконоборцы встанут в первых рядах…

То есть вставали прежде. Ибо, если сэру Элдону и магистру Лайможу удастся задуманное, привычный ход вещей в кои-то веки окажется нарушенным.

Рыцарь-драконоборец верил своему наставнику, ведь именно его когда-то выбрал сэр Лаймож Победитель. Выбрал, несмотря на то, что юноша занял двадцать первое место в турнирной таблице. Шансов тогда было очень мало – предпоследний набор включал почти сотню юношей. И у сэра Лайможа уже был воспитанник – тот, кто в том году стал победителем турнира… Но приор сумел разглядеть что-то в случайно оставшемся за бортом претенденте, и за это Элдон был готов пойти в огонь и воду по первому приказу. Или, применительно к данной ситуации, полезть в горы и спуститься в пещеры.

Его величество король Нерит Айнский нервно мерил шагами переднюю в покоях жены. Он не волновался так все предыдущие четыре раза, когда у королевы начинались роды. И когда порог ее опочивальни переступила повитуха, лишь королевское воспитание и привычка контролировать свои эмоции помешали монарху схватить женщину за грудки и начать трясти ее, как грушу.

– Ну что? – только и смог выдавить он.

Впрочем, по его лицу повитуха сама прочла все обуревавшие короля чувства. Широкая улыбка раздвинула ее губы:

– Поздравляю, ваше величество! Ваша благородная супруга, несомненно, беременна!

– А… кто?

– Увы, я не Создатель. – Женщина развела пухлыми руками. – На таком малом сроке еще сложно что-либо определить. Вот когда младенец через три месяца начнет шевелиться, тогда и можно искать ответ на этот вопрос.

– О Создатель! – Король Нерит упал на колени, простирая руки к потолку. – Умоляю тебя, пусть это будет сын!

Его несдержанность и волнение были вполне понятны: не так давно совет лордов дал ему понять, что это для его величества последний шанс обзавестись ребенком именно в этом браке. Если по истечении года королева не произведет на свет сына, Нериту Айнскому придется выбирать – либо разводиться и жениться второй раз, либо отдать корону младшему брату, у которого, как нарочно, был сын, пятилетний мальчишка. Можно было пойти и третьим путем – объявить своей наследницей единственную дочь, что непременно приведет к смене династии. Ибо в этом случае придется либо искать жениха за границей, либо обручить девушку с сыном кого-то из своих советников. А тут, как назло, вариантов было не так уж много – большинство женихов были либо слишком юны, младше десяти лет, либо уже взрослые и даже женатые. На всем континенте лишь один или два не наследных принца крови в соседних странах достигли подходящего возраста – одному было шестнадцать, другому девятнадцать лет. На наследных принцах, старших сыновьях в семьях, женить наследную принцессу было опасно, ибо в этом случае королевство переставало существовать, входя в состав владений жениха, теряя независимость. По этой же причине отпадали все соседние страны… В общем, выбор был невелик и невероятно сложен. А мысль о том, что женщина в состоянии справиться с чем-то без руководящей и направляющей длани мужчины, даже не приходила в голову никому из советников.

– Мы будем молиться за это всей душой, ваше величество. – Повитуха почтительно склонилась перед королем в поклоне и поспешила вернуться к королеве, дабы известить ее о той радости, которую испытал ее супруг при этом известии.

Сам Нерит Айнский, выпрямившись, обернулся к скромно стоявшей в уголке невысокой девушке.

– У тебя скоро родится брат, – промолвил он дрогнувшим голосом.

– Я рада, отец, – произнесла та.

Принцессу Нерию Айнскую можно было назвать привлекательной, симпатичной и даже оригинальной, но красавицей ее звали лишь в том случае, если хотели подольститься к венценосным родителям. Ибо всем известно, что принцессы дурнушками не бывают. По сравнению с какими-нибудь дочками сервов она была, несомненно, красива – но это если тех не причесывать, не умывать и не наряжать накануне соревнования. Все в ней было обыкновенное: прямые брови, серые глаза, прямой нос. Даже ее губы не походили ни на «лепестки роз», ни на «две спелые вишенки», как любят выражаться поэты. Просто губы, которые она время от времени кусала, чтобы к ним прилила кровь. Зная, что ей не придется самой искать жениха, принцесса не умела кокетничать. И, хотя она была далеко не глупа и получила прекрасное образование, ей не перед кем было блистать умом и образованностью – кроме нескольких фрейлин, родителей и пажей, она почти ни с кем не общалась. И даже на официальных приемах, куда ее стали приглашать с десяти лет, девушка все больше молчала, стоя или сидя подле отца.

– Когда младенец родится, мы найдем тебе жениха, – сказал Нерит Айнский, желая как-то подбодрить дочь. – Ты ведь хочешь замуж?

– Да, отец. – Принцесса потупила взор, присев в реверансе. – Воля ваша…

– Не слышу радости в голосе! – воскликнул король, уверенный, что каждая женщина создана лишь для того, чтобы украшать, облегчать или дополнять жизнь своего избранника.

– Я радуюсь, – заметила его дочь, – но девице моего происхождения не следует визжать и прыгать на одной ножке, как какой-нибудь простолюдинке, которой пообещали новые бусы.

– Ты умна, – заметил отец. – Твой супруг будет доволен, получив такую рассудительную жену…

Или, наоборот, проклянет свой брак, если вдруг окажется недостаточно умным для принцессы крови. Впрочем, настоящая женщина никогда не даст мужу понять, что он не настолько умен, как должно. Наоборот – скорее она поглупеет, дабы первенство по-прежнему оставалось за мужчиной.

– Впрочем, ступай к себе. – Нерит Айнский взмахом руки отпустил девушку. Принцесса еще раз поклонилась отцу, подставила лоб для отеческого поцелуя и ушла.

Намахавшиеся руками и ногами юноши испустили дружный вздох облегчения, когда незадолго до ужина – тренировка продолжалась почти восемь часов без перерыва – их отпустили немного передохнуть. И не просто передохнуть – им разрешили, натаскав воды, нагреть ее в чанах и искупаться, тем более что каждый как минимум дважды за утро уже падал в грязь, и все были перепачканы с головы до ног.

Баня была устроена в каменной пристройке к кухне – полутемном помещении с низкими сводчатыми потолками и крошечными окошками. Пол был выложен камнем с желобками для стока грязной воды. Вдоль стен на лавках уже были разложены льняные полотенца, куски желтого едко пахнущего мыла, густой травяной настой для мытья волос и смены чистого белья. Тут же стояли корыта, где можно простирнуть грязную одежду. Воду для умаявшихся новичков тоже нагрели заранее, но наполнить ею чаны, чтобы выкупаться, и корыта, чтобы стирать, юноши должны были самостоятельно.

Яунист первым, на ходу стаскивая грязную одежду, прошел к лавке и сел, прислонившись к стене и вытянув ноги.

– Хорошо, – промолвил он. – А вы чего застыли? Живо взялись за ведра и натаскали воды! Первыми моются благородные господа!

Юрат и еще трое молодых лордов присоединились к нему, предоставив остальным таскать воду. Готик заколебался. С одной стороны, он был баронетом и мог с чистой совестью сидеть на лавке в ожидании, пока для его омовения все приготовят. А с другой, юноша уже привык не отлынивать от работы. Тем более что Пасак, который по происхождению тоже не был простолюдином, уже направился за ведрами.

Вообще, несмотря на то, что наставники не делали различий между учениками, в группе само собой сложилось некое разделение на благородных и простолюдинов. Это в первые дни все толпой кидались заправлять постели, подметать плац, стирать, убирать и помогать на кухне. Теперь же все чаще лишь половина юношей занималась делами, а остальные лишь делали вид. И надо сказать, многие братья-драконоборцы, даже если и замечали, смотрели на это сквозь пальцы.

– Готик, иди сюда! – Юрат, приглашая, похлопал по скамье рядом. Возрастом, сложением и, самое главное, имевшимся рыцарским званием он был равен Яунисту, но был не в пример либеральнее.

Отказываться от подобного приглашения было глупо, и юноша направился к скамье, но в это время тот же Юрат прикрикнул:

– А ты чего расселся? Марш за водой!

Веснушчатый Садуго, тяжело дыша, присел на край лавки. Самый маленький, юный и хлипкий, он намного тяжелее остальных переносил ежедневные тренировки. А сегодня, когда отрабатывали удары, он падал едва ли не чаще всех остальных.

– Я сейчас, – прошептал он. – Только немножечко…

– Бегом!

– Можно мне передохнуть? Я устал.

– Можно подумать, мы не устали! А ну, встал живо!

Садуго допекали так или иначе почти все – в каждом мальчишеском коллективе рано или поздно находится такой слабак, жертва, на которой все срываются. Одни всерьез третируют и при случае лупят отщепенца, другие просто не вмешиваются, дабы не оказаться на его месте.

– Что вы к нему пристали? – спокойный голос положил конец разборке. – Я принесу воды!

Авидар взял два ведра, направляясь к чанам.

– Отлично! – не стал спорить Яунист. – Тогда вот тебе еще, держи!

Скомканная грязная рубашка и штаны полетели в спину Авидара.

Тот действовал машинально. Крутой поворот, полуприсед, взмах рук – ведра он так и не выпустил, – и отбитая в полете рубашка упала на пол.

– Воды я принесу, – в повисшей тишине промолвил юноша, – потому что вымыться надо всем. А свои вещи каждый будет стирать сам.

– Что? – Яунист вскочил. – Да кто ты такой, чтобы тут командовать?

– Мое имя – Авидар, если ты еще не удосужился запомнить, – отчеканил тот. – Я – старший сын вождя, и в моем племени принято заботиться о тех, кто меньше и слабее.

– А может, тебе, блондинчик, просто нравятся такие конопатые малыши? Ну, не знал! Я думал, тебе другие мужики по вку…

Он не договорил. Разжав руки, чтобы выпустить дужки ведер, Авидар молча, без принятых у горцев боевых кличей, ринулся на молодого рыцаря.

От первого удара Яунист уклонился и даже попытался провести контрприем, но дальше последовал резкий выпад ногой в живот, от которого молодого рыцаря просто смело, размазав по скамье. Несколько секунд он ошеломленно хватал разинутым ртом воздух, а потом заорал что-то нечленораздельное и вскочил, кидаясь в драку.

Авидар не дал до себя дотронуться – развернувшись вполоборота, он перехватил левой рукой запястье правой руки противника и крутанул вокруг себя, попутно «приласкав» затрещиной. От толчка Яунист пробежал несколько шагов, врезавшись в чан и перегнувшись пополам.

– Взять его!

Готик ошеломленно вытаращил глаза. Ширд, хвостом ходивший за молодым рыцарем, тут же последовал прямому приказу, но, брошенный через бедро быстрым отточенным движением, полетел на пол.

– Да ты… – прохрипел он, выпрямляясь, – да я тебя…

Еще несколько человек придвинулись ближе. Пригнувшись, слегка расставив руки, Авидар крутанулся на пятках, оценивая новых противников.

– Все назад! – Яунист сумел выпрямиться и сделал шаг. – Он – мой!

Неизвестно, что заставило Готика вмешаться – то ли воспитание, то ли осознание правоты светловолосого горца, но он вскочил, вставая между противниками:

– Хватит! Отстань от него, Яунист!

– А, все понятно! – севшим от злости голосом рассмеялся тот. – Боишься, как бы я не попортил личико твоему дружку? Ты хоть знаешь, что он тебе изменяет с тем сопляком?

– Что я вижу? – В золотых глазах Авидара заплясали смешинки. – Ты ревнуешь? Должен тебя разочаровать…

Дальше Готик уже не слушал, очертя голову кинувшись в драку. Приемов, которые продемонстрировал Авидар, он не знал и по-простому врезал молодому рыцарю в ухо. Тот не остался в долгу, и противники покатились по полу, задевая чаны, ведра, лавки и угощая друг друга полновесными тумаками.

– Чего стоите? – воскликнул Юрат. – А ну-ка…

Ширд, Пасак и еще несколько юношей, не дослушав, кинулись в драку, и уже через минуту на полу образовалась настоящая куча-мала.

Положение спас – или, наоборот, все испортил – Садуго, из-за которого все и началось. Веснушчатый парнишка кинулся вон из бани, крича во все горло:

– Скорее! Там драка! Драка!

Вбежавшие на крики рыцари не церемонились: кого за шиворот, как нашкодившего кота, кого пинками, как пса, они мигом расшвыряли драчунов по углам. Готику заломил руку назад брат Квактол. Еще двое рыцарей держали Яуниста, который разве что пену изо рта от злости не пускал.

– Из-за чего драка? – поинтересовался брат Акимир.

– Из-за меня, – вперед шагнул Авидар.

– Вот как? Интересно! Ты девица или драконоборец?

Со всех сторон в ответ на это заявление послышались смешки.

– Сэр, этот человек, – в голосе Авидара зазвенел металл, он простер руку в сторону Яуниста, – как раз и обвинил меня в этом. Я ответил ему, ибо не могу допустить, чтобы кто-то марал мою честь.

Молодой рыцарь, у которого на пол-лица наливался синяк, презрительно скривился, пробормотав что-то насчет того, что у некоторых голодранцев чести нет и быть не может.

– А Готик, – как ни в чем не бывало продолжал юноша, – вступился за меня. Он поступил, как настоящий рыцарь, пытаясь остановить ссору, но…

– Он меня первым ударил! – воскликнул Яунист.

– После того как ты сказал, что я… что мы с ним… с этим… – От возмущения Готик не мог внятно говорить. – Сэр, он обвинил меня в мужеложстве!

– И ты из-за этого так его отделал?

– Ему еще мало досталось!

– Достаточно, – негромкий властный голос остановил перепалку. В баню шагнул сам сэр Лаймож, сопровождаемый сэром Альдоном. – Вижу, у вас достаточно сил, чтобы тратить их на глупые ссоры, препирательства и драки. Ничего, это можно исправить. Вы только посмотрите, брат, – обратился он к своему седоголовому спутнику, – а вы еще ратовали за уменьшение нагрузок! Из них энергия так и прет! На них пахать впору!.. Устройте им тренировку, – добавил он, кивнув брату Акимиру.

Руки, державшие противников, разжались, но брат Квактол на всякий случай занял позицию между ними, чтобы не дать драке возобновиться. Сэр Альдон ничего не сказал, но бросил на Готика такой взгляд, от которого юноше сразу захотелось не просто провалиться сквозь пол, но и вообще закопаться в землю ярда на три и не высовываться больше никогда.

– Всем остальным – домываться, – распорядился сэр Лаймож. – У вас осталось не так уж много времени. Потом брат Квактол займется вашими тренировками до ужина. Кто не успеет вымыться, пусть пеняет на себя… И на эту троицу, из-за которой у вас не осталось времени на мытье и отдых. После ужина и молебна – уборка конюшен. Пока не почистите все стойла – никакого отбоя.

С этими словами он покинул баню, сопровождаемый сэром Альдоном и большей частью рыцарей. С учениками остались лишь брат Акимир, брат Квактол и еще трое.

– Хороши, нечего сказать, – процедил их наставник. – Два месяца прошло, а кое-кто заработал уже второе наказание! Видимо, кому-то не хочется стать прославленным рыцарем… Можете быть уверены, Орден сам не заинтересован в том, чтобы такие личности пятнали его репутацию недостойным поведением. Одевайтесь и следуйте за мной!

Яунист, бросая на Готика и Авидара подозрительные взгляды, старался держаться поближе к брату-драконоборцу, стараясь заодно встать так, чтобы его отделяли от парочки как минимум двое рыцарей.

Вся компания – брат Акимир, наказанные ученики и двое из трех «конвоиров» – покинула пределы Ордена, перейдя по перекидному мосту. Впервые за долгое время юноши очутились за пределами замкнутого мира и озирались по сторонам.

Снаружи царила осень. Трава на лугу пожелтела и завяла, роща невдалеке и кроны отдельно стоящих деревьев окрасились в золото и багрянец, и лишь кое-где еще виднелись пятна чудом уцелевшей зелени. На разбитых возле стен обители огородах уже добрая половина урожая была убрана – остались лишь капуста, семенная редька и свекла. На полях было убрано зерно и уже росли озимые. Несколько терновых кустов, росших возле рва, были усыпаны темно-синими ягодами. Воздух был прозрачен и пах как-то по-особенному. В небе среди облаков перекликались летящие к югу птичьи стаи. Дождь перестал совсем, но тучи по-прежнему закрывали небо, и порывистый ветер ничего не мог с ними поделать.

Пока юноши озирались, отставший на полпути третий драконоборец вернулся, ведя в поводу двух лошадей. На одну из них мигом взобрался брат Акимир.

– Что встали? – поинтересовался он у троицы. – Побежали! Вокруг крепостной стены! Живо!

В воздухе свистнула плеть. Пришлось подчиниться.

К вечеру погода испортилась снова. Холодный пронизывающий ветер пригнал откуда-то тучи, которые с радостью разродились новым проливным дождем. Но ни ветер, ни надвигающаяся темнота, ни ливень, ни грязь, в которую постепенно превращалась земля под ногами, не могли остановить экзекуцию. Нет, юношей не избивали, не нагружали тяжелой работой, которая более приличествует сервам. Просто они вот уже несколько часов трусцой бегали вокруг крепостной стены под зорким присмотром наставников. Рядом с ними на хорошей лошади рысил брат Акимир, следя за тем, чтобы наказанные не переходили на шаг, тем более не присаживались отдохнуть. Когда ближе к вечеру дела призвали его в монастырь, его сменил другой брат-драконоборец, на свежем коне.

– Не спать! Не спать! – покрикивал он, труся чуть позади бегущих юношей. – Как драки устраивать, так все полны сил и энергии, а как потрудиться на благо Ордена, так нет никого!

– Самого б тебя так… – едва не сбив дыхание, проворчал Яунист, – погонять…

– Молчи! – коротко высказался Готик.

Усталость мало-помалу брала свое – все-таки они целый день отнюдь не сидели, сложа руки, – и злость на соученика куда-то подевалась. Хотелось есть, мокрая одежда липла к плечам и спине. Ноги разъезжались в грязи, смешанный с дождем пот заливал глаза. Дышалось с трудом. Более привычный к нагрузкам, Яунист еще держался, а вот Готик с каждым шагом чувствовал, что ему все труднее удерживать взятый темп. И неизвестно, кто кого больше гнал – то ли наказанные с самого начала взяли с места слишком резво и невольно заставляли надсмотрщиков придерживаться прежней скорости, то ли сами братья-драконоборцы нарочно подгоняли наказанных. Во всяком случае, всадник трусил позади бегущих юношей, и тем угрожали еще и копыта рыцарского коня, попасть под которые не хотелось.

В ненастье темнеет быстро. Закат еле-еле виднелся за низкими тучами. Заворачивая за угол, Готик не удержался на ногах и чуть не врезался носом в землю. И врезался бы – если бы не крепкая рука, схватившая его за локоть и удержавшая от падения.

– Держись, – долетел ободряющий шепот.

Юноша оглянулся и встретил мягкий взгляд золотисто-янтарных глаз.

– Спасибо…

– Не спать! Не спать! – загрохотали совсем близко конские копыта. – Это боевой конь, он приучен ходить по трупам!

Жеребец в самом деле уже привстал на дыбы. Пришлось снова пуститься в путь, чувствуя, как ноют натруженные ноги, колет в груди, а сознание начинает предательски меркнуть.

– Держись подле меня. – Оказывается, Авидар так и не отпустил его руку. – Если почувствуешь, что падаешь, хватайся.

– У вас еще есть силы болтать? Вперед! С ускорением! – Надзиравший за ними рыцарь пришпорил коня.

Яунист бросил на светловолосого горца весьма красноречивый взгляд – так смотрят на смертельного врага. Но сейчас молодой рыцарь был утомлен не меньше своих напарников и ограничился только взглядом. Все трое припустили бегом, путаясь в заплетающихся ногах.

В какой-то момент Авидар отцепился от Готика, но уже через пару минут, когда всадник слегка сдержал своего коня, руки юношей сами собой нашли друг друга, переплетя пальцы.

– Держись!

Готик снова споткнулся, и только крепкая рука удержала его от падения.

– Я не дам тебе упасть…

Юноша захотел кивнуть – и едва не завалился носом в грязь.

Цепляясь друг за друга, на заплетающихся ногах, поминутно спотыкаясь, они бежали и бежали. И не поверили своим ушам и глазам, когда, пришпорив коня, брат-драконоборец в три скачка обогнал их и взмахнул рукой:

– Достаточно! Возвращайтесь в казармы!

– А разве нас не отправят на гауптвахту?

Рыцарь расхохотался:

– Хватит с вас и этого! Или так уж понравилось бегать под дождем?

В теплом нутре казармы все уже спали, слышалось только сонное дыхание умаявшихся за день учеников. Из-за ширмы лучился слабый свет – там не спал дежурный. После свежего сырого воздуха аромат конюшни, который принесли с собой юноши, ощущался особенно остро. Впрочем, Готику и его товарищам по несчастью было не до того. Уставшие, они еле нашли силы стащить мокрые, неприятно льнущие к телу тряпки, падая на постели.

Еще минуту назад юноше казалось, что он может заснуть стоя и даже лежа лицом в грязной луже, прямо под крепостной стеной монастыря, но стоило лечь, как сон убежал от его глаз. Его колотил озноб. Закутавшись в одеяло с головой, Готик трясся мелкой противной дрожью и никак не мог согреться, гадая, то ли он просто настолько замерз под осенним дождем, то ли это поднимает голову простуда.

– Эй! Готик!

Юноша поднял голову – за три кровати от него над постелями возвышалась светлая макушка Авидара.

– Ты спишь?

– Нет-т…

– Иди сюда! – Горец пригласительно похлопал ладонью по своей постели.

– Ты с ума сошел? – Забраться в постель к другому парню после того, что было сегодня в бане, было решительно невозможно.

– Ты весь дрожишь, я слышу, как стучат твои зубы. Ты замерз, а я теплый!

– Псих, – категорично высказался Готик. – Еще чего удумал! Согреет он меня…

– Дурень. Спина к спине ляжем! Иди, не бойся!

Какой-то горец осмеливается упрекать в трусости наследника баронов Дольских? Возмущению Готика не было предела. Завернувшись в одеяло, он, стараясь, чтобы за ширмой не услышал дежурный, босиком перебежал к Авидару. Тот уже отвернулся, уступив приятелю половину постели и, когда тот пристроился под боком, великодушно поделился своим одеялом.

Прижавшись к чужой спине, Готик неожиданно впрямь почувствовал тепло. От Авидара исходил настоящий жар, словно вместо юноши была нагретая печь. Он поелозил, устраиваясь поудобнее.

– Только – чур! – не поворачиваться!

– Ага, – долетело с той стороны. – Ты тоже!

– И это… как бы утром не заметили…

– Понятно. Я очень чутко сплю. Растолкаю, если что… Давай спать?

– Давай. – Озноб наконец прошел, уступив место приятной расслабленности. Веки закрывались сами собой, но уже на краю засыпающего сознания вдруг встрепенулась посторонняя мыслишка.

– Авидар? – Кулак тихо пихнул в бок приятеля.

– Ну, чего тебе?

– А как ты сегодня Яуниста… того… Нам таких приемов, по-моему, еще не показывали?

– Это наша национальная горская борьба. «Авалар» называется.

– «Авалар»? Похоже на твое имя.

– Ага. Оно как раз и означает «борец».

– А ты меня научишь?

С той стороны раздался странный звук – то ли всхлип, то ли стон.

– Научу.

Глаза, наконец, закрылись.

У трактирщика глаза давно уже слипались, но он упрямо боролся со сном, раз за разом протирая совершенно чистую стойку в поисках новых пятен, переставляя на полке кружки и бутыли. По-хорошему, давно пора пойти спать – трактир уже полчаса как закрылся, – но беда в том, что последний посетитель никак не желал уходить. Он сидел за столиком между окном и камином. Единственная свеча – вторая стояла на столе возле самого трактирщика и мрака отнюдь не разгоняла – озаряла точеное усталое лицо и широкие плечи. И ведь не выставишь за порог! Это не какой-нибудь местный забулдыга, а самый настоящий рыцарь-драконоборец! Трактирщик помнил, как в последний Год Дракона именно эти воины вставали стеной против огнедышащих тварей. Местные жители, многие из которых были отменными охотниками, да и сражаться худо-бедно умели, всем скопом не шли ни в какое сравнение с этими людьми.

Кроме меча они владели еще и магией. Если бы не они, драконы от поселения не оставили бы камня на камне. В юности трактирщик сам мечтал стать драконоборцем. Ему было почти восемнадцать лет, когда пришел очередной Год Дракона. Трактир держали тогда его отец и мать. Мама с малолетними сестрами отправилась на юг, а он остался защищать селение. В трактире, который служил местом сбора и отдыха для ополченцев, часто вечерами сидели два рыцаря – старый и молодой. Старый развлекал сервов песнями собственного сочинения, молодой просто взирал на него влюбленными глазами. Потом молодой погиб. Погиб в бою, первым атаковав прилетевшего дракона и попав под струю его огненного дыхания. Его останки даже не стали отделять от расплавившихся, покореженных доспехов, а просто сложили в ящик и отправили на юг. Трактирщик потом подошел к оставшемуся одиноким рыцарю и, запинаясь и краснея, попросился в ученики… или оруженосцы… или слуги… Он был готов на все, но рыцарь лишь потрепал юношу по плечу и промолвил: «Каждый должен быть на своем месте и заниматься своим делом. Ты не сможешь заменить мне моего ученика – но и тебя никто не заменит за барной стойкой!»

В конце Года Дракона отец погиб, и его сын взял дело в свои руки. Встретил вернувшуюся с юга мать и сестер, помог начать жизнь заново, потом выдал всех девчонок замуж, сейчас растил своих детей, которые благополучно переждали последний Год Дракона в укромном месте. Иногда он вспоминал встреченного два цикла назад старого рыцаря. Где он? Жив ли? Именно благоговение перед братьями-драконоборцами заставляло его сейчас терпеливо ждать.

Склонившись над столом, приезжий читал письмо:

«В поселении, именуемом Козлиный Перевал, надлежит тебе отыскать надежного проводника, который проводит на другую сторону Перевала. Или же отправиться туда самостоятельно, используя следующие ориентиры, а именно: вверх по течению Козьего Ручья до его истока, далее строго на север по тропе до брошенного горского поселения. Оттуда следует взять чуть восточнее, обходя вставшую на пути вершину. Наверняка придется спуститься в долину, но рано или поздно придется опять подняться в горы. Вершина та называется Голова Козла. Проводник наверняка найдет более короткую дорогу, но вряд ли кто-то из горцев отправится в путь в это время года. Впрочем, я что-то слышал о некоем Безухом. Его настоящее имя знает, похоже, только он сам. Он много и часто помогал нашим братьям прежде; никто лучше него не умеет отыскивать тайные тропы в горах. Когда-то, много лет назад, он был рыцарем, но покинул Орден по одному ему ведомым причинам. Скажу лишь, что Безухим он был еще до того, как переступил порог Ордена. В анналах он записан как Иер Безухий. Вряд ли он сейчас в Козлином Перевале, но постарайся, во всяком случае, заодно разузнать что-либо о его нынешнем местонахождении. Если не как проводник, то как связной между тобой и Орденом он наверняка не откажется выступить. Будь с ним осторожнее. Иер Безухий хранит какую-то тайну – в свое время он тоже проглотил снадобье «обещанной смерти», так что не пытайся его разговорить».

– Эй, любезный!

Трактирщик встрепенулся – тишина уже начала на него давить. Оторвавшись от чтения письма, рыцарь смотрел ему прямо в лицо.

– Чего изволите? – В голове мелькнула мысль, что сейчас запоздалый гость спросит о комнате для ночлега. Как назло, после завершения Года Дракона второй этаж трактира решили не восстанавливать, только разобрали сожженные драконом балки и перекрыли крышу. Вместо восьми комнат там сейчас были две каморки с низкими косыми потолками. В одну свалили лишнюю рухлядь. Вторую еще можно использовать для ночлега, но не предложишь же благородному рыцарю соломенный тюфяк, брошенный на низкий топчан?

– Мне нужно найти Безухого. Иера Безухого, – бросив взгляд на письмо, произнес рыцарь. – Ты знаешь такого? Тут сказано, что он иногда бывает в здешних краях.

– Бывает. – Трактирщик постарался не выдать своего разочарования. – Заходил на днях. Скорее всего, сейчас он где-то осел до весны или подался на юг – зимой здесь тихо, в горы редко кто ходит. Торговцы только следующей весной появятся, и он с ними.

– Жаль. Мне он нужен сейчас. А куда ушел Безухий?

– Вы хотите отправиться по его следам? Он никогда не дает отчета, куда и зачем направляется. Все лето так и бродит по предгорьям – ищет, не нужен ли кому проводник. Сидит в трактире день-два, потом уходит дальше. Успеешь перехватить его – он получит работу. А нет – ему что! Пойдет бродить себе дальше…

– И чем же он живет? У него есть деньги, чтобы платить за еду, выпивку и ночлег на постоялых дворах?

– А духи его знают! – отмахнулся трактирщик тряпкой. – Когда есть деньги, он платит щедро, сдачу никогда не требует. Так что, если приходит совсем пустой, стаканчик я ему всегда в долг наливаю. Так сказать, на ту сдачу, которую он не потребовал в прошлый раз. Но про себя он мало что рассказывает. И никогда не скажет: «Иду туда-то и затем-то…» Всегда только про прошлое: «Был там-то и там-то, сделал такое-то дело…»

– Здесь сказано, что Безухий – бывший драконоборец. Вы что-то об этом слышали?

– Нет, – удивленно покачал головой трактирщик, который когда-то сам мечтал быть рыцарем. – Ничего подобного он никогда не рассказывал. Хотя оружие при нем всегда настоящее… В смысле меч на боку носит точь-в-точь, как вы, господин. И обращаться с ним умеет – любо-дорого посмотреть. Где-то учился, это точно, – добавил он с тихой завистью.

– А про его прозвище Безухий… это правда?

– Правда.

Услышав от двери низкий глухой голос – старика или простуженного человека, – и рыцарь и трактирщик чуть не подпрыгнули на месте. Ни скрипа двери, ни шагов слышно не было, но на пороге возник высокий худой тип в длинном плаще и надвинутом на глаза капюшоне.

– На улице опять дождь, – проворчал он. – Развела природа грязь… Плесни чего-нибудь горячего, хозяин. А то просто принеси кувшин, мы тут сами…

С его плаща и сапог текла вода.

Направившись прямо к столу, за которым сидел рыцарь, незнакомец скинул с головы капюшон, и драконоборец почувствовал что-то вроде разочарования. Вошедший был довольно молод, на вид ему было около тридцати. Правда, худое лицо было обветренным, в углах рта залегли складки, но тонкие черты лица кого-то очень сильно напоминали…

– Вот, господа. – Трактирщик приволок большой пузатый кувшин и две кружки, споро метнулся к кухне и вывалил на тарелку несколько кусков холодного мяса. – Уж извините великодушно, что такое скудное угощение, но, сами понимаете…

– Понимаю. – Незнакомец порылся в кошеле на поясе, выудил пару мелких монеток. – Остальное, думаю, за меня заплатят.

– Вы кто такой? – напрягся рыцарь.

– Иер Безухий. Слышали о таком?

В доказательство незнакомец откинул назад пряди волос, обнажая отрезанные уши – вернее, красные сморщенные обрезки на их месте.

– Отморозил, – коротко пояснил он. – В детстве. А вы…

– Сэр Элдон, – представился драконоборец.

– Рад познакомиться, – без тени улыбки кивнул Иер.

– Как вы узнали, что…

– Это очень просто. – Бывший драконоборец потянулся налить себе вина. – Вы сидите тут уже несколько часов. Вас видело человек двадцать. Появление драконоборца в здешней глуши – явление, которое не могло остаться незамеченным. Почти весь Козлиный Перевал сейчас судачит о том, что вы тут делаете. Если бы не непогода и позднее время, сюда бы столько народа набилось на вас посмотреть – яблоку негде упасть!

Трактирщик испустил тихий вздох. Хотелось спать, но, судя по всему, отдохнуть ему этой ночью не придется. Зато есть шанс получить кое-какие интересные новости из первых уст. Завтра с утра сюда действительно примчатся все кому не лень – и начнутся расспросы.

– Так что понадобилось вам в этих местах? – выпив вина, поинтересовался Иер Безухий.

– Вы не поверите, но я искал вас! И вдвойне удивительно, что вы явились вскоре после того, как я прочел письмо…

Оборвав сам себя, сэр Элдон бросил взгляд на бумагу. Там было сказано, что Иер – бывший драконоборец, но на вид вошедший был ровесником самому рыцарю. А сэр Элдон мог поклясться жизнью и бессмертием души, что в его время тот уже не состоял в Ордене. Такую примету, как отмороженные уши, вместо которых голову под волосами украшают какие-то обрубки, запомнили бы надолго. Значит, сэр Иер покинул Орден за несколько лет до того, как в него поступил сам Элдон. Но тогда, выходит, он должен быть намного старше, чем выглядит! Примерно лет на двадцать – тридцать! Такого просто не бывает, чтобы человек настолько хорошо сохранил свою внешность. Если только не… Тонкие черты лица, ярко-зеленые слегка раскосые глаза, отсутствие каких-либо следов щетины на подбородке…

– Какое письмо? – вернул его с небес на землю голос Безухого.

Послание перекочевало из рук в руки. Прищурив ярко-зеленые, цвета весенней травы глаза, Иер внимательно прочел текст под изучающим взглядом рыцаря.

– Что вы так на меня смотрите?

– Думаю…

– О моей внешности? Занятный каприз природы, не более того.

Сэр Элдон покивал, показывая, что принял к сведению более чем прозрачный намек. Хотя, если он озвучил свою догадку вслух, это ведь не будет нарушением условия заклятия?

– Занятно, – промолвил тем временем Иер, наливая себе второй стакан вина. – Значит, вам предлагается нанять меня в проводники до Козлиной Головы и при этом не спрашивать ни о чем?

– Да, у меня…

– Тоже заклятие обещанной смерти. Понимаю. Гроссмейстер решил подстраховаться? Разумно! Вы хоть знаете, зачем вас отправили?

– Все инструкции здесь. – Сэр Элдон похлопал себя по боку куртки, где было зашито остальное. Для пущей конспирации тайники были устроены в разных местах.

– Ясно.

– Вы мне поможете?

Некоторое время Иер Безухий пил вино.

– Посмотрю, что можно сделать, – уклончиво ответил он. – Приходите сюда завтра утром и…

Рыцарь бросил взгляд на трактирщика. Тот правильно понял намек и засуетился:

– Наверху только одна комната, сэр… Если не побрезгуете…

Безухий уже встал, направляясь к двери. Сэр Элдон тоже, бросив на стол пару серебряных монет, поднялся на ноги, прихватывая свои вещи.

Сама каморка ему не слишком понравилась – темно, тесно, неуютно, прохладно, да еще и дождь барабанит над головой, – но, учитывая, с какой легкостью ему удалось найти проводника, это закономерно. Не может же всегда и во всем везти!

– Ну как? Ты готов?

Готик удивленно моргнул. Сегодня прошло ровно два месяца с того дня, как он и другие юноши поступили в Школу Драконоборцев. Как объяснили наставники накануне, время от времени им положен выходной – иногда юношам будет дозволено перевести дух. От неожиданности – все уже привыкли слушать колокол или окрики наставников – ученики слегка растерялись.

– К чему? – удивился Готик.

– Ты просил научить тебя борьбе «авалар», – сказал Авидар. – Если готов – пошли. По-моему, сегодня довольно благоприятный день. Не находишь?

С утра было ясно, солнечно и прохладно – последние дни дожди шли очень часто и смыли все тепло и краски. Ученики слонялись без дела, кто-то дремал в казарме.

– Пошли, – кивнул Готик.

Юноши отошли за конюшню. Она почти вплотную примыкала к крепостной стене. Место, конечно, не было настолько уж уединенным, но другое найти было трудно.

– Сними куртку и башмаки, – распорядился Авидар. – Они будут только мешать двигаться.

Юноша подчинился.

– Начнем со стойки, – принялся объяснять ему горец. – Это – главное. Ноги поставь на ширину плеч, колени чуть согни, а стопы немного разверни наружу. Слегка покачайся на полусогнутых ногах, привыкни… Так… Руки тоже слегка согни в локтях и чуть-чуть расставь. Плечи опусти, но спину держи прямо. Расслабь мышцы… Хорошо. А теперь смотри внимательно на мои ноги и повторяй все движения. Я буду действовать медленно, чтобы ты успел…

Скопировав стойку Готика, Авидар начал медленно переступать с ноги на ногу, менять их положение. Юноша старательно повторял все движения, не сводя глаз с ног приятеля. Показав несколько самых простых движений, горец начал постепенно ускорять темп.

– Да это какой-то танец! – не выдержал наконец Готик.

– Ага! И не просто танец, а боевой. Давай, двигайся! У тебя прекрасно получается. И включай остальное тело – плечи, руки. Смотри, показываю!

Некоторое время юноши увлеченно танцевали, забыв про все, пока Авидар не махнул рукой, останавливаясь:

– Ну, все!

– И только-то, – не смог скрыть разочарования Готик. – А я думал, ты мне покажешь какие-нибудь хитрые приемы…

– Борьба «авилар» основана на умении владеть своим телом. Танец – это один из способов научиться правильно двигаться. Но, если хочешь, могу кое-что все-таки показать. Горцы редко пользуются мечами – мы мирное племя, нам важно защитить свои земли, а не завоевать чужие. Я, например, никогда не держал в руках меча. И, сказать по правде, немного боюсь того момента, когда нам дадут в руки оружие.

– А я думал, раз ты сын вождя, то должен уметь сражаться, – удивился Готик.

– Трудно научиться владеть тем, чего у тебя нет! В нашем селении нет ни одного меча. Я их впервые увидел только тут, на равнине, у братьев-рыцарей.

– Ничего, когда нас начнут учить сражаться, встанешь в пару со мной – я помогу и подскажу, если что… А что там насчет кое-каких приемчиков?

– Могу для начала показать самый простой – «брык». У нас оружием становится все тело. В том числе и ноги. Они нужны не только для того, чтобы стоять на земле или танцевать. Встань в стойку. Руки перед собой, чуть присядь, левую ногу назад. Перенеси вес на правую… А теперь – резко выброси вперед левую ногу!

Готик постарался повторить движение.

– Не так! – последовал категоричный ответ. – Движение начинай бедром, довершай всем корпусом. Показываю медленно… Смотри!

На сей раз получилось лучше.

– Делаешь успехи! – Горец похлопал его по плечу. – Хватит на первый раз!

– А когда будет второй? Через месяц?

– Ну, можно что-нибудь придумать… А ты хочешь заниматься дальше? Учиться драться, как простолюдин?

– В жизни все может пригодиться, – уклончиво ответил Готик. Сказать по правде, он и сам не мог точно сказать, что именно его так заинтересовало в светловолосом горце. Может быть, его необычность? Или то, что оба они не сдружились близко ни с кем из их группы и так и держались поодиночке? Или все-таки дело было в странном тепле, которое исходило от Авидара – не только тепло его тела, которое он запомнил с той дождливой ночи, но и тепло его взгляда, голоса, души… Просто удивительно, как этого не замечали другие!

Старый совсем не удивился, увидев возле своей пещеры Хуррака. Удивление вызывало другое – почему вождь не пришел к нему со своими сомнениями раньше.

«Ты здесь? Я ждал тебя», – произнес он, выползая на поверхность. Далеко не все имели право навещать Старого в его обиталище, и вождь входил в число избранных.

«Да, Старый. – Хуррак нервно переминался, озираясь по сторонам. Его аура полыхала такими яркими красками, что любой бы почувствовал терзавшие его сомнения, даже не обладай он магическими силами. – Я хотел посоветоваться…»

«Ты пришел из-за сына?» – Старый удобно устроился на скальном выступе, повел затекшими плечами, подставляя спину нежаркому осеннему солнцу.

«Да. Старый, я не знаю…»

«Правильно ли мы поступили? Но ведь есть же Договор. И он должен был… Ты должен был знать заранее, когда брал власть, что она предполагает ответственность и готовность жертвовать другими…»

«Другими – но не своей плотью и кровью!»

«Ты говоришь, как обычный отец, а не как вождь племени».

«Но я и есть отец! В отличие от тебя».

Старый покачал головой. Да, отсутствие у него сыновей и было одной из причин того, что он в свое время отказался от борьбы за власть. А у Хуррака тогда только-только появился на свет маленький Авест… которым можно было пожертвовать годы спустя.

Запрокинув голову, Старый смотрел вверх. В вышине, над вершинами скал, парили, описывая постепенно сужающиеся круги, два дракона. Интересно, кто это? Зрение с годами отказывалось служить старику, но ему казалось, что он узнает их. Хм… подбирается новая пара? Или кто-то из взрослых решил вспомнить молодость? Ах, как жаль, что осенью ноют старые кости… Да и не с кем ему что-либо «вспоминать». Подруги давно уже нет.

«Старый, – напомнил о себе Хуррак, – я беспокоюсь».

«Я тоже».

«Как ты думаешь, Авест… он справится?»

«Он не уронит возложенной на него чести, – уклончиво ответил старик. – Твой сын – одаренный мальчик. Родись он в другой семье, я бы готовил его в свои преемники. Но ты знаешь…»

«Ответственность! Да! – Вождь племени раздраженно дернул плечом. – И проклятый Договор… Скажи, его можно как-нибудь…»

«Отменить? Нет. Только нарушить».

«Сейчас? Когда мы еще не залечили раны?»

«А кто сказал, что нарушать его будем мы?»

«Значит, ты тоже это чувствуешь?» – Сердце Хуррака замерло.

«Чувствую, – кивнул шаман. – Не забывай, кто я! И твой сын тоже чувствовал, когда уходил».

«Но если мальчик погибнет…»

«Он и шел, чтобы погибнуть. Ты это знаешь. И сейчас пытаешься изменить предначертанное».

«Мне кажется, что-то уже изменилось, Старый! У меня дурное предчувствие. Боюсь, Авест не готов к тому, что ждет его».

«Будем надеяться, – произнес шаман с уверенностью, которую на самом деле не ощущал. – А теперь оставь меня. Я должен подумать».

Хуррак кивнул и стал осторожно карабкаться вверх по склону горы. Старый проводил его взглядом, после чего пополз в свою пещеру.

Там, устроившись в середине, он принял позу для медитаций и смежил веки, привычно отпуская в полет свой дух. Где-то там, далеко-далеко, один в мире двуногих, был его любимец, его почти ученик, надежда всего племени, сын вождя. И, если что-то случится, ни учитель, ни отец, ни все их племя не сможет ему помочь – только надеяться и верить, что все идет, как надо.