4
Окончание учебы ознаменовалось небольшим отборочным турниром, на котором присутствовали лорд-Наместник Дейтемир Коралловый со своим сыном. Оказывается, Дейтемир-младший был с самого рождения приписан к гвардии. Перед их высокими лицами мы должны были показать все, чему нас научили. Мы стреляли, метали копья, бились на мечах и боролись, демонстрируя силу и ловкость, а тысячник Катиар зорко следил за нами. И те, кто по какой-то причине ему не понравился, сурово отчислялись прямо на плацу.
Как ни странно, среди таковых оказался и Картор.
Мы боролись друг с другом, не разделяясь на юношей и девушек, Картору в качестве противника досталась Шаллорель. Девушки, как и мы, выступали полуобнаженными, и эльф решил воспользоваться моментом, чтобы, проводя прием, немного потискать противницу. Шаллорель не стала краснеть и поднимать скандала — она просто врезала ему в челюсть изо всех сил, после чего добавила удар в живот и, повалив Картора лицом на землю, уселась на него верхом, заломив руку назад с такой силой, что все услышали хруст сустава. После этого у Картора не было шансов остаться в Коралловых Зубах.
После экзамена мы переселились из казарм новичков на новые места. Логар, чьим ножом мне наносили ритуальные шрамы, пошел в Клыки, а Найлор, Шаллорель и мы с Мориль и Лариль стали Коренными. На этом перемены в нашей жизни практически закончились — все по-прежнему вскакивали с первым ударом колокола, по-прежнему бежали на построение и большую часть дня посвящали тренировкам. Разве что теперь мы сами совершенствовали полученные навыки и особое внимание уделяли именно той науке, которую выбрали. Мы по полдня не слезали с коней, отрабатывая работу в строю, рубились друг с другом, сидя в седлах, тренировались запрыгивать на коня и спешиваться на скаку.
В один прекрасный день, вернее, в одно туманное осеннее утро привычный ход жизни был нарушен. К нам явился старый мастер Моррир, решительно отстранивший нового сотника Эльнара, и поднял руку, призывая к вниманию и молчанию.
— Вы все знаете, — начал он, — что уже много лет идет война, которую нам навязали темноволосые. Пять лет назад войска орков атаковали Мраморный Остров и вторглись на его территорию, убивая все живое на своем пути. А сейчас черед дошел до наших соседей. На Янтарном Острове объявлена мобилизация Янтарных Бус. Легионы Серебряного и Обсидианового Островов уже выдвинулись к границе. Через несколько недель мы выступим. Так что шутки и игры окончились, дети мои! Молитесь, чтобы эта война закончилась победой для тех, кто только недавно вступил в наши ряды!
Мы, новички, переглянулись. Так получилось, что из всех победителей недавнего турнира только шестеро вступили в Коренные — большинство предпочли стать Клыками или Резцами. И мы — кроме Найлора, Шаллорель, близняшек и меня Коренным был еще один юноша по имени Пандар — старалась держаться вместе.
— Наконец-то война, — прошептал Пандар. Как и я, он прибыл из далекого захолустья и горел желанием отличиться.
— Да уж, — поддержала его Шаллорель. — Мне надоели бесконечные тренировки. Скорее бы в дело!
Наши переговоры услышал сотник Эльнар и подошел ближе.
— Да, будет просто несправедливо, если вся слава достанется Серебряным Стрелам и Обсидиановым Клинкам, а мы останемся не у дел, — сказал он.
Старшие Коренные согласно заворчали. Между элитой войск каждого Острова издавна существовало соперничество — в условиях почти непрекращающихся войн то с орками, то с людьми это было немудрено. Почти на каждом Острове элита имела свое название — Коралловые Зубы, Серебряные Стрелы, Обсидиановые Клинки, Мраморные Столпы, Янтарные Бусы, Нефритовые Витязи и так далее. Считалось, что, пока жива эта элита, живо и все войско. Мраморные Столпы были практически уничтожены — уцелела одна десятая корпуса, — так что и моральный дух защитников Мраморного Острова был основательно подорван. Усугубляло ситуацию то, что Мраморными Столпами командовал наследник Наместника Мраморного, и в первом же бою он был убит. Произошло это еще в ту пору, когда ваш покорный слуга знать не знал о Коралловых Зубах.
Мы шли в наш первый поход в приподнятом настроении. Каждый мечтал о подвигах и славе. Каждый видел себя во главе несметных полчищ, прогоняющих грязных орков обратно в горы. Сотники умело разжигали ярость, на привалах вечером рассказывали о зверствах, чинимых нашими бывшими рабами на захваченных землях. Из уст в уста, обрастая подробностями, передавались рассказы о том, как издевались орки над пленниками, как резали на куски девушек, как жгли на кострах детей и пытали пленных воинов. Говорили даже, что темноволосые поедают тела своих жертв — если кто-то попал в плен раненым, его обязательно зажарят и съедят. Причем иногда жертвы жарят живьем.
Сидевшая у костра рядом со мной Шаллорель при этих словах прижималась ко мне боком.
— Я ничего не боюсь, — шептала девушка. — Ни смерти, ни ран, ни насилия. Но как представлю, что меня будут жарить живьем… Это так мерзко! Данкор, пообещай, что добьешь меня, если я буду тяжело ранена. Я не хочу попасть к темноволосым в плен живой!
Она двумя руками вцепилась в мой локоть, и я накрыл ее ладонь своею.
— Пообещай мне то же самое, — промолвил я.
Девушка быстро закивала.
— Никто не должен попасть к темноволосым в плен живым, — подал голос сотник Эльнар, услышав наш тихий разговор, — поэтому мы все должны следить друг за другом. Участь тех, кто попал в плен к оркам, слишком ужасна. Они не щадят никого.
На шестой день похода, вступив на территорию Мраморного Острова, мы смогли убедиться в правдивости этих слов. Вернее сказать, вступив на территорию бывшего Мраморного Острова, ибо за два дня пути по этим землям мы не встретили никого живого.
Первой ласточкой — вестницей о происшедшем — оказалась небольшая застава, на которую мы наткнулись сразу после того, как наши Видящие (у каждого легиона была своя волшебница, которая колдовала, насылая на врага чары, а после боя лечила раненых) открыли проход между Островами. Некоторые из Островов имели общую границу — таковыми были Нефритовый и Изумрудный, а также Янтарный с Коралловым. Все остальные располагались на некотором отдалении друг от друга — от одного часа до нескольких дней пути. До Мраморного же — ой, простите, бывшего Мраморного Острова — надо было идти целый день на восток.
Застава — небольшой донжон, обнесенный крепостной стеной, — стояла на невысоком холме. Ворота отсутствовали, сквозь проломанные стены было видно, что часть донжона разрушена.
— Гандор, что там? — коротко бросил сотник.
Десятник Гандор, позвав своих, поскакал к заставе. Наш собственный десятник, Тайлор, прикусил губу.
— Что-то там слишком тихо, — промолвил он, не сводя глаз с Гандора и его подчиненных. — Как бы не пришлось драться! А вдруг там засада?
Мы — я, Шаллорель, близняшки и Найлор, — не сговариваясь, потянули из ножен мечи.
— Спокойно, молодежь, — откликнулся Эльнар, — Видящая ничего не чувствует.
Тем временем десятник Гандор доскакал до заставы. Десять всадников один за другим проскользнули в пролом стены и исчезли. Мы замерли, задержали дыхание и синхронно выдохнули, когда из ворот выскочил воин и во весь опор поскакал к нам.
— Ну что? — хором воскликнуло сразу несколько голосов.
На эльфе не было лица. Осадив коня, он провел ладонью по лбу.
— Там… никого живого! — воскликнул товарищ, оглядываясь назад. — Темноволосые убили всех! Защитники заставы… мирные жители… три семьи альфаров-фермеров… даже домашний скот! Они убили всех, кто там находился! Даже кур!
Мы не поверили своим ушам, но это оказалось жестокой правдой. Орки уничтожали на своем пути все. В лесах исчезла дичь, на фермах перерезали скот. Огромная армия требовала огромных запасов пищи, а то, что не могли съесть, враги просто бросали где попало. Остановившись на привал у небольшого озера, на другом берегу которого виднелись развалины замка и двух ферм, мы увидели на траве дохлую рыбу. Видимо, кто-то из орков развлекался тем, что ловил рыбешек и бросал их.
Но хуже всего было то, что обнаружили на противоположном берегу.
На сей раз в дозор послали наш десяток. Тайлор, командир, ворчал всю дорогу:
— Навязали на мою шею детей… А если там что-то ужасное? Кто мне поручится…
Замок и две фермы были пусты. Ни одного тела не нашли ни во дворах, ни в домах, ни в хлевах.
— Посмотрите! — Звонкий голос Мориль дрожал.
Девушка протянула руку и замерла на берегу озера.
— Я решила напоить коня, — промолвила она, старательно отводя взгляд от воды, — подъехала ближе и…
Они были там. Мужчины, женщины, дети. Эльфы и альфары вперемешку. Широко распахнутые глаза, разинутые в последнем крике рты. Мориль так и замерла с протянутой рукой, я взял повод ее коня и отвел в сторону. Помог спешиться, придерживал за плечи, пока ее рвало возле ближайших кустов.
— Это ужасно, — прохрипела девушка, вытирая лицо. — Такая смерть… Я их ненавижу! Детей-то за что?
— Это — орки, — произнес подошедший десятник Тайлор. — Они ненавидят все, что так или иначе связано с нами. Ведь когда-то они были нашими рабами.
— Я буду их убивать. — Мориль выпрямилась. Она еще была бледна, но глаза уже горели огнем. — Я клянусь, что буду убивать их всех. Где ни встречу! До тех пор, пока жива! И либо погибну, либо изведу их проклятое племя под корень!
— Молодец, девочка, — Тайлор похлопал ее по плечу, — правильно мыслишь. А теперь — по коням! Надо рассказать о случившемся остальным!
Гнев и ярость охватили Коралловые Зубы, когда они узнали, какой смерти орки подвергли обитателей замка и двух ферм. Неудивительно, что в свой первый бой мы пошли, горя ненавистью и жаждой мести.
Обычно лучше всего запоминается именно первая битва. Но только не в моем случае. Ибо нас, новичков, задвинули в самый конец строя, где мы и проторчали большую часть сражения. Мы не видели, как навстречу нашим легионам выскочили орки. Не видели, как устремились вперед лучники-Резцы. Не видели их согласованного залпа, от которого все первые ряды орков полегли, как подкошенные. Лишь умозрительно догадались, что потом вперед устремились копейщики-Клыки. А по их следам вперед ринулись мечники-Коренные.
Нас, повторяю, задвинули в самый конец строя, так что доскакали мы до смешавшихся полков темноволосых, когда вовсю шла сеча.
— Вперед! В бой! — кричал десятник, подбадривая нас.
Но для новобранцев бой как таковой завершился, едва начавшись. Ибо старшие сделали всю работу. Нам осталось гнать бегущих и сечь их по головам. Лишь некоторые орки останавливались, чтобы защититься или подороже продать свою жизнь.
— Гони! Гони их! Не останавливайся! — кричал десятник. — Вперед! За мной!
Он гнал нас, заставлял мчаться сломя голову, но я только потом понял, почему он так торопился. Ибо кроме зрелища поверженных врагов, кроме отрубленных тобой рук, отсеченных голов, фонтанов крови и пронзенных животов на войне есть и более жуткое зрелище — убитые соратники.
Тут и там на земле вместе с убитыми орками лежали пронзенные копьями эльфы и лошади. Многие Клыки были убиты или ранены — у темноволосых нет своей конницы, они всегда идут в бой пешими, а против нашей конной лавы у них имеется свое оружие — длинные копья, которыми они загораживаются от эльфийских коней. Нас, новичков, милосердно избавили от кровавого зрелища столкновения двух войск, но ничто не могло избавить от созерцания поля боя, на котором рядом с убитыми стонали раненые.
Темноволосые отступили, скрывшись в лесу, среди деревьев за ними трудно было гнаться верхом; и вынудили нас вернуться на место битвы.
Видящие уже бродили по полю, время от времени останавливаясь и наклоняясь над телами. Следовавшие за ними по пятам эльфы поднимали тех, на кого указали волшебницы, и уносили в лагерь. Эльфов, мимо которых Видящие проходили молча, уносили в другую сторону.
Как ни странно, Шаллорель, за которую я волновался, повела себя прекрасно. Она ни разу не дрогнула, пока мы проезжали мимо наших раненых и убитых, а когда один из орков пошевелился и тихо застонал, проворно спешилась, вскинула меч и пригвоздила его к земле.
— Никакой пощады! — воскликнула девушка. — Как они к нам, так и мы к ним!
— Неужели ты стала бы убивать их женщин и детей? — удивился я.
— Их самок и детенышей! — с нажимом поправила Шаллорель, деловито направляясь к еще одному орку, неосторожно подавшему признаки жизни. — Они — животные! Одичавшие, взбесившиеся животные! И относиться к ним надо, как к зверям, для которых нет ничего святого и светлого. Темноволосые недостойны иного отношения!
Я промолчал, но, вспомнив мать и представив ее на месте тех утопленников, подумал, что тоже вряд ли смогу сдержаться.
Лил дождь, настроение у нас было далеко не праздничное.
Война продолжалась уже три года. Все это время мы не вылезали из седел, ночевали зачастую на голой земле, подложив свернутый потник под голову и укрывшись плащом. За это время я несколько раз ловил себя на мысли, что вовсе не это — моя судьба. Как прежде мне не хотелось посвящать всего себя турнирам, так и сейчас чувствовалось, что служба рядовым — это не тот высокий жребий, который предсказала при рождении Видящая.
Мы сидели в распадке на склоне горы. Нависшая скала защищала от дождя и ветра маленький костерок, возле которого сгрудился наш десяток. Было довольно поздно, но никто не смыкал глаз.
Из темноты вынырнула стройная фигура, кутающаяся в плащ.
— Почему не спите? — поинтересовалась Шаллорель, останавливаясь на границе светлого пятна и темноты. — Завтра бой!
— Неохота, — негромко откликнулся Найлор.
— Завтра бой, — с нажимом повторила девушка. — Интересно, как ты будешь воевать с темноволосыми?
— Не беспокойся, Шалли, — улыбнулся Найлор. — Нам случалось не спать по двое-трое суток. И ничего!
— И все равно дисциплина должна быть! — стояла на своем Шаллорель. — Этот огонь нас демаскирует. Тушите костер и ложитесь! Да не забудьте выставить охрану! Я через час пройду еще раз, и смотрите у меня!..
Погрозив пальцем, девушка скрылась в темноте.
— С нею стало совершенно невозможно разговаривать после того, как она получила нашивки десятницы! — проворчал Найлор. — Власть ее испортила!
Я не мог не согласиться с приятелем. В одном из недавних боев десятник Тайлор получил тяжелую рану, что не позволило ему продолжить военную карьеру. Он вернулся домой, а его место заняла Шаллорель — одна из самых отважных мечниц. Девушка впрямь прославилась неукротимостью и даже какой-то жестокостью — во всяком случае, она не гнушалась собственноручно добивать раненых орков. Нам часто ставили ее в пример, как идеал воительницы, но в обычной жизни она здорово переменилась. И с каждым днем все меньше и меньше вспоминала о том, что когда-то мы были друзьями.
— Вообще-то она права, — помолчав, сказал я. — Перед боем надо отдохнуть.
И, подавая пример, снял плащ, собираясь расстелить его на земле.
— Ты что? — тут же ощетинился Найлор. — Подлизываешься к ней?
— Она права. И к тому же она десятник, кто бы что ни говорил!
— Скажи уж, что ты в нее влюблен, — фыркнул Найлор.
Я промолчал, не желая давать приятелям пищу для размышлений. Сказать честно, Шаллорель мне действительно нравилась, но не настолько, чтобы влюбиться всерьез. Для меня она была в первую очередь подругой. Я чувствовал — где-то есть та единственная, которой я отдам свое сердце. Она ждет меня. Просто я пока еще ее не встретил.
…И не встречу никогда, если завтра у меня будут чугунная голова и ватные ноги.
На мое счастье, только Найлор относился к Шаллорель без должного почтения. Остальные сослуживцы уважали девушку, не прошло и минуты после того, как она отошла от костра, — огонь был затоптан, а мы устраивались на ночлег.
Нас подняли до рассвета. Двигаться пришлось медленно и осторожно, сдерживая коней, выслав вперед дозоры. Как объяснила разбудившая нас десятница, разведчики обнаружили стан темноволосых на противоположном склоне горы, за долиной. Теперь многое зависело от того, сумеем ли мы подобраться к ним незамеченными.
— Их там целая орда, — шепотом сказала девушка. Ее глаза сверкали в ночной мгле, она трепетала от предвкушения битвы. — Говорят также, что там может быть сам Верховный Паладайн! Если это так, то… О-о! Это значит, конец войне!
— А тебе бы хотелось, чтобы она длилась вечно? — подначил ее один из рыцарей.
— Я женщина, — с достоинством ответила Шаллорель, — и не должна желать войны, потому что на поле боя гибнет слишком много народа. Эта война разорила Мраморный Остров. От него не осталось ничего!
Она была права. Армия темноволосых вдоль и поперек прошлась по Мраморному и практически его уничтожила. Девять из десяти обитателей были убиты. Спаслись лишь те, кто волей случая оказались в то страшное время на соседних Островах и у кого хватило ума не возвращаться, чтобы узнать, что стало с родными и близкими. На Мраморном не осталось ни одного неразрушенного здания, ни одного невырубленного сада. Многие колодцы были отравлены — в них орки сбрасывали трупы. Мраморный Остров перестал существовать. Сейчас сражения переместились в горы к северу от него, какое-то время все наши легионы гонялись за армией орков, чтобы не дать ей обрушиться на соседние Обсидиановый и Серебряный Острова. Несколько раз нам казалось, что конец войне вот-вот настанет, но Паладайн каким-то образом всякий раз ухитрялся ускользать от наших легионов.
Мы шли долго и такими запутанными тропами, что лагерь темноволосых, раскинувшийся в низине, появившись перед глазами, стал для нас полной неожиданностью. Шаллорель ненадолго исчезла, а вернулась с сияющими глазами.
— Мы атакуем в лоб, — прошептала она. — Левый фланг берут Серебряные Стрелы, справа идут Обсидиановые Клинки, а Янтарные Бусы рассыплются во-он там по склону, чтобы не дать темноволосым удрать. Мы должны окружить их и уничтожить. Будьте готовы. Как только в небо взовьется феникс…
Привстав на стременах, я во все глаза смотрел вперед. Мы остановились чуть выше на склоне, так что хорошо видели орочий лагерь. Он казался просто беспорядочным нагромождением шатров. Не то что наши лагеря, всегда огороженные, с особым местом, отведенным для каждой сотни. Потомки рабов! Что с них взять?
— Что это там? — Шаллорель поднялась на стременах. — О нет! Покровители, только не это!
На противоположном склоне, там, где должны были находиться Янтарные Бусы, замелькали огни. Словно в ответ, в орочьем лагере послышался звук рога, и вслед за этим быстро пробудившийся вражий стан пришел в движение.
— О нет! Только не это! — Шаллорель едва не плакала. — Где же наш феникс? Куда смотрели Видящие Янтарных Бус?
Что-то в продуманном плане пошло не так, но, прежде чем орки окончательно проснулись и успели построиться для обороны, в небо все-таки взлетели фениксы, да не один, а целых три. Птицы взмыли в ночное небо с трех сторон, озарив магическим светом склоны и дно долины. На несколько долгих секунд стало видно как днем.
— Вперед! — закричали сотники. — Резцы, в бой!
Нам, Коренным, пришлось задержаться — в соответствии с порядком, нужно было ждать, пока на суетящихся внизу орков лавиной сойдут сначала конные лучники, осыпая врагов градом стрел, выпустят по три-четыре на скаку — на большее у них просто не хватит времени, — рассыпятся в стороны, давая дорогу Клыкам. Те ощетинятся копьями, ринутся за ними, как на конном ристалище, пронзая орков и погибая и вновь напарываясь на строй орочьей пехоты. Все-таки они пробивали бреши в обороне врага, и туда устремлялись мы, Коренные, конные мечники, рубящие орков с седел.
— Вперед! В бой! — закричали вокруг меня. — В бой!
Ощетинившись мечами, наш строй ринулся вниз по склону.
Фениксы погасли, но рассветное небо озарилось, освещая нам путь.
Мы ворвались в лагерь врага, рубя всех без разбора. Управляя конем с помощью коленей, я рубил направо и налево, еле успевая ловить и принимать на щит ответные удары. Ворвавшись в лагерь, по которому метались орки, наш строй рассыпался, каждый был сам за себя, я потерял своих, но продолжал сражаться. Рядом рубились такие же одиночки. Нас было много — достаточно много для того, чтобы говорить о грядущей победе.
Внезапно впереди мелькнула знакомая фигура. Кто-то из наших! Прорвавшись к высокому шатру, один из Коренных нападал на нескольких орков, но к ним со всех сторон спешило подкрепление, так что вскоре эльф начал обороняться.
— Найлор! — узнал я приятеля. — Держись, Найлор!
Он не слышал моего крика, отчаянно орудовал мечом и щитом. Конь под воином вертелся как юла, но вынужден был остановиться, когда сразу две смуглые руки схватили его за уздечку.
— Найлор! — завопил я, спеша добраться до эльфа, окруженного орками.
Один из темноволосых обернулся. Я успел заметить оскаленную морду, грубой работы шлем с рогами. Орк был почти полностью обнажен, разве что вокруг бедер была намотана какая-то шкура, а на груди болтался массивный медальон.
Мы смотрели друг на друга краткий миг, настолько краткий, что я больше ничего не успел рассмотреть. Но зато прекрасно увидел взлетевший над головой топор на длинной рукояти.
И Найлора, покачнувшегося в седле, когда лезвие тяжело врубилось ему в ногу выше колена.
— Не-эт!
Не помня себя, я рванулся вперед. Кто-то из темноволосых попытался меня остановить, но покатился по земле с разрубленным черепом. Не думая о том, что и меня могут убить, дотянулся и опустил свой меч на плечи орка в рогатом шлеме.
Выдернув топор из глубокой раны на бедре Найлора, тот начал разворачиваться…
Мой второй удар пришелся ему прямо в шею.
Сразу две стрелы впились в лицо ближайшего к нему орка. Выронив меч, из последних сил цепляясь за гриву коня непослушными пальцами, Найлор сполз с седла, но, прежде чем он исчез под ногами темноволосых, еще один враг с двумя стрелами в груди упал на землю, а потом подскочивший к нам незнакомый рыцарь срубил третьего. Оставшиеся в живых брызнули врассыпную.
Тот орк, которого я ударил в шею, был еще жив. Кровь хлестала из двух глубоких ран — на спине и на горле, — но он шевелился и пытался доползти до упавшего рядом Найлора. Однако его желаниям не суждено было сбыться. Спешившись, я наступил ему на грудь и одним ударом отделил голову от мощного тела.
— Вот так, — сказал охрипшим голосом, — будет с каждым.
— Молодец. — Тот рыцарь, который пришел ко мне на помощь, остался в седле и внимательно озирался по сторонам. — Но у нас еще много дел!
— Вы правы, — выпрямился я. — Но нельзя оставлять тут моего товарища.
Найлор с трудом приподнял голову. Он был бледен и еле дышал.
— Мне уже ничем не поможешь, — прохрипел друг, — прощай, Данкор.
— Погоди. — Я упал перед ним на колени. — Потерпи…
Но было поздно.
Над моей головой хором всхлипнули подъехавшие близняшки. Я медленно закрыл Найлору глаза и выпрямился, поднимая меч. Кругом еще шел бой, останавливаться было нельзя. Сейчас я, потерявший товарища, шел убивать. И горе было тем оркам, которые пытались меня остановить.
Победа оказалась полной. Бой завершился разгромом орочьих орд. Уцелевшие бежали под покровом утреннего тумана, спешили укрыться в расщелинах скал, а наши конники догоняли и рубили бегущих. Некоторые, спасаясь от эльфийских мечей, прыгали с обрывов, ныряли в воды горной речки. Уйти удалось немногим.
Держа наготове меч, я бродил по полю боя и выискивал недобитых раненых. Вместе со мной шли еще несколько эльфов — одни искали своих друзей, другие добивали темноволосых. Шаллорель держалась рядом со мной — Найлор был из ее десятка, и она чувствовала ответственность за то, что не уберегла его. Пускай среди наших было трое раненых, никто из них не вызывал у девушки такого сочувствия, как погибший Найлор, хотя при жизни они постоянно цапались, к тому же павший юноша, пожалуй, единственный не воспринимал ее власть всерьез.
Недалеко от конусовидных палаток, рядом с которыми все случилось, столпились высокопоставленные эльфы. Я заметил тысячника Коралловых Зубов, лорда Катиара, нашего сотника Эльнара, кое-кого из начальства. Шаллорель вдруг прислушалась к их голосам и потянула меня за локоть.
Десятка полтора высших лордов-командующих, причем не только с нашего Острова, судя по всему представители Серебряных Стрел и Обсидиановых Клинков, столпились над несколькими телами. Рядом стояли две Видящие. Третья опустилась на колени и водила руками над обезглавленным трупом «моего» орка.
— Я не знаю, — когда мы подошли, промолвила волшебница, вставая с колен. — В смысле, я не имела чести знать его при жизни, но похоже, что это он. Во всяком случае, это отнюдь не рядовой орк. Скорее всего, кто-то из командиров.
— А теперь он мертв, — произнес знакомый голос. — Благодаря отважному рыцарю, пожертвовавшему собой.
— Нет, — промолвила одна из Видящих, — смертельный удар нанесен не этим мечом. — Она указала на клинок Найлора, лежащий рядом с телом моего приятеля. — Если мне позволят потратить немного времени, я отыщу воина, который убил этого орка.
— Да, — кивнул обладатель знакомого голоса, и я с некоторым удивлением узнал Наместника Дейтемира. — Я должен видеть героя, принесшего нам победу.
Вот оно! Мой шанс! Отстранив Шаллорель, я шагнул вперед:
— Это сделал я.
На меня уставились все — и командующие, и волшебницы, и Шаллорель.
— С ума сойти, — прошептала девушка. — Ты что, Данкор?
— Он говорит правду. — Одна из Видящих подошла вплотную и коснулась рукой моего лба. Я тотчас преклонил перед волшебницей колено. — В его душе смешались боль от потери друга и усталость…
— Хм, — промолвил Наместник Дейтемир, — странное сочетание чувств для того, кто своей рукой срубил самого Верховного Паладайна! Погоди, — он вдруг подошел ближе, — а ведь я тебя помню. Как твое имя?
— Данкор из Дома Дармира, — представился я, и Наместник улыбнулся, кивнув своим мыслям.
