ГЛАВА 14
Хельга въехала в ворота Тайной службы и осторожно спешилась, озираясь по сторонам. Вчера произошло невероятное событие, и девушка была уверена, что это как-то отразится на ее судьбе. Торопясь, пока ее не заметили, она мышкой шмыгнула в свой кабинет и села за стол, дрожащими руками перебирая бумаги.
До самого обеда ее никто не побеспокоил. Девушка кое-как сумела справиться с волнением и даже сделала три копии одного из протоколов опроса свидетелей по вчерашнему делу.
После полудня захотелось курить. Да так сильно, что Хельга наплевала на осторожность и вышла на крыльцо, где в тени развесистой груши обычно собирались ее приятели. Тельса, сидевшая на камне, приветственно махнула ей рукой:
— Иди сюда!
— Закурить есть?
— Бери! — Ей сразу с двух сторон протянули сигары. Посмотрев, кто их дает, Хельга с некоторым удивлением заметила, что в кружке нет Веймара.
— А где он?
— Вея с утра никто не видел, — сообщила Тельса. — И вчера — тоже.
— Вчера он прибегал уже вечером, после того, как ты ушла, — проинформировал Торор. — Оставил кипу бумаг для переписи, стрельнул у меня полкоробки сигар и умчался. Я даже толком ничего не успел у него выяснить. Знаю только, что он весь день провел во дворце, вместе с лордом Дарлиссом. И сегодня опять наверняка будет там.
Разговор переключился на происшествие с принцем Кейтором. Здесь его называли просто «наш Кей» и выдвигали столько версий, что король непременно сошел бы с ума, если бы поверил хотя бы вполовину. Хельга в обсуждении не принимала участия — ей вполне хватило позавчерашнего вечера и почти суточного бдения над телом принца. Но слушала она внимательно — все-таки вчера, когда дворец и Тайная служба стояли на ушах, ее здесь не было.
Внезапно над их головами на третьем этаже стукнуло окно.
— Вон она!
Все подняли головы — сверху на них смотрел лорд Дарлисс собственной персоной.
— Письмоводитель Хельга… то есть графиня делль Орш, поднимитесь ко мне, — тоном, не допускающим возражений, приказал он и захлопнул окно.
Девушка посмотрела на недокуренную сигару, которую держала в пальцах.
— Ну все, ребята, — вздохнула она. — Я уволена!
— Не глупи. — Тельса спокойно затягивалась. — Приказа не было. Во всяком случае, я его еще не видела!
— Он может и без приказа. По собственному желанию, дескать, обязанности графини делль Орш не позволяют мне и так далее…
— А если и так, подруга, все равно успокойся! Увольнять сотрудников, как и принимать новых, могут только с первого числа каждого месяца. А сегодня уже четвертое. Сегодняшним числом приказ пройти не сможет, значит, остается только пятое. Учитывая, что шестое — выходной, обнародование приказа переносится на седьмое. То есть ты спокойно можешь работать до конца месяца!
— Спасибо, утешила, — воскликнула Хельга, бросила недокуренную сигару и направилась к заднему крыльцу. По черной лестнице можно было быстрее подняться в кабинет к начальнику Тайной службы, и хотя правду говорят, что перед смертью не надышишься, девушке хотелось поскорее покончить с неприятным делом.
Лорд Дарлисс был не один. Сбоку его стола стояло легкое креслице, которое удобно было таскать туда-сюда. Обычно именно в таких креслах сидели судьи и писцы во время выездных заседаний. Однажды, в самом начале своей карьеры, Хельга побывала на таком выездном заседании. Оно устраивалось за городом, в поместье одного из лордов.
— Присаживайтесь, делла. — Лорд Дарлисс указал ей на стул напротив, прерывая разговор. — И соблаговолите ответить на некоторые вопросы, которые вам задаст коллега Веймар делль Тирс.
Молодой человек улыбнулся и повернул к себе кипу чистых листов.
— Здравствуйте, — сказал он. — Мое имя — Веймар делль Тирс, я — дознаватель по делу, о котором мы хотели бы с вами поговорить. Извольте представиться.
— Хельга Мисса Исмираль а-делла Йодд… то есть Хельга а-делла Рутт делль Орш, — поправилась она.
— Не буду вам мешать. — Лорд Дарлисс хлопнул дверью, оставив молодых людей наедине.
Веймар тут же бросил писать и разулыбался так широко и открыто, что Хельга тоже улыбнулась в ответ.
— Представляешь, мне поручили это дело! — свистящим шепотом поведал молодой человек. — Я впервые в жизни полностью буду его вести! От начала до конца! Дело о покушении на принца Кейтора! О боги! Правда, здорово?
— Поздравляю, — искренне обрадовалась Хельга. — А при чем тут я?
— Ну как же! Это твой муж его обнаружил, ты была там, и мне надо тебя допросить как свидетеля. Я уже стольких вчера опросил во дворце — и все без толку! Девять из десяти придворных либо ничего не видели, либо ничего не поняли. Остальные… ну с ними разговор особый.
— А почему здесь? В кабинете начальства?
— Информация конфиденциальная, — посерьезнел Веймар. — Вот, прежде чем начать беседу, прочти и подпиши!
Хельга взяла бумагу. Это была обычная подписка о неразглашении государственной тайны, предполагающая, что человек заранее представляет себе, что его ждет в случае, если он решит рассказать кому-либо постороннему о том, что происходит. Поскольку она не первый год работала в Тайной службе, девушка кивнула и решительно поставила подпись.
— Итак, — Веймар убрал документ и придвинулся ближе, — давай рассказывай! Или нет, ты же знаешь мой почерк! На тебе бумагу и перо, пиши сама, а я буду только вопросы подкидывать!
Гвельдис не находила себе места.
Последние дни принесли ей одни огорчения. Сначала их всех буквально заперли во дворце, и какие-то люди допрашивали всех и каждого, не разбирая чинов и званий, не видел ли кто принца Кейтора, не слышал ли что-то, не говорил ли с кем-то. Уже после того, как его нашли и вернули в лоно семьи, допросы начались по второму кругу. К Гвельдис опять приходил какой-то мальчишка с бляхой Тайной службы на плаще и полчаса терзал расспросами. Оказывается, на принца Кейтора напали двое, и труп одного из убийц, умерщвленного с помощью магии, нашли на месте преступления. Судя по показаниям «ящеров» из храма Разрушителя, которых призвали в качестве экспертов, он подвергся заклятию мгновенного старения, которое невозможно снять. И теперь тот мальчишка-дознаватель хотел слышать, все ли слуги герцогини на месте? Может быть, кто-то пропал? А если кого-то сейчас нет на месте, куда он уехал, когда и скоро ли вернется?
Гвельдис стоило огромного труда казаться безразличной. Чье тело нашли на улице недалеко от Мраморного канала? Ее слуги или брата? Она не могла спросить, во что он был одет — этим она выдала бы свой интерес, — а дознаватель, как назло, ни словом не обмолвился. Так что она все отрицала, стараясь, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее. Все слуги на месте. Нет, она никого никуда не посылала… А? Что? Начальник ее охраны? Так он подряжался только довезти ее до столицы, а потом она его отпустила… Когда? Простите, но герцогиня живет тут уже давно, почти полмесяца. И последний раз видела его… дайте подумать… за два дня до исчезновения принца. Нет, она не знает, куда он отправился. Она дала ему отпуск. Как он выглядел? Да уж получше вас!.. Не хамить? При исполнении? О, простите, она имела в виду только внешнюю сторону — у женщин свои критерии того, какого мужчину они считают привлекательным, а какого нет. Описание внешности?.. Ну хорошо, записывайте!
Когда въедливый молодой дознаватель ушел, Гвельдис была как выжатый лимон. Разговор вселил в нее тревогу. С этого мальчишки станет разыскать ее начальника охраны. Надо было срочно действовать. Но что делать, чтобы не вызвать подозрений?
Еще несколько дней спустя Даральда неожиданно пригласили во дворец.
Кейтор в тот день впервые мог сидеть и встретил его на постели, обложенный подушками. Королевская семья в полном составе собралась вокруг отпрыска. Вдоль стен толпились любопытные придворные. Всем было интересно посмотреть на человека, который спас жизнь его высочеству.
Дар вошел и остановился на пороге, давая себя рассмотреть. Одетый в темные штаны, черные сапоги и черный камзол с красными и бурыми вставками, он казался старше, чем был на самом деле, король Клеймон даже вздрогнул. На пряжке ремня и броши, закалывающей короткий старомодный плащ, был изображен герб династии. Его величество ущипнул себя за ногу — так этот человек походил на младшего брата его отца, дядю Гайворона, который тридцать один год назад поддержал законных сыновей короля Ройдара Пятого и вместе с ними взошел на эшафот. Король очень хорошо помнил своего дядю-принца. Красавец, как и все мужчины династии, он слыл дамским угодником. Трудно было предположить, что этот с виду такой легкомысленный и быстро влюбляющийся человек способен на сильные поступки. Его портрет до сих пор висел в галерее. Присмотревшись, король заметил, что на госте костюм, который был в моде лет тридцать тому назад, и вздрогнул. Ему показалось, что не просто вернулось прошлое, — оно властно заявляет о своих правах.
— Ну наконец-то! — жизнерадостно воскликнул Кейтор. — Идите скорее сюда!
Дворецкий сделал ему знак и подвел Даральда поближе.
— Его светлость граф Дар делль Орш, — произнес он.
Даральд изобразил короткий поклон.
— Чему я обязан честью видеть вас, ваше величество? — промолвил он спокойным, чуть глуховатым голосом. Некоторые из придворных с любопытством вытянули шеи, прислушиваясь.
— Как — чему? — не дал отцу раскрыть рот Кейтор. — Нужно меня осмотреть. Вы меня начали лечить — вам и заканчивать!
— Мне кажется, — Даральд посмотрел на служителя Белого Быка, который беловатой тучей колыхался сбоку от постели, — тут уже есть кому вас лечить.
— А мне плевать, — заявил Кейтор. — Ой, папа, вот только кулак мне из-за спины не показывайте! И не делайте такое лицо. Я хотел его видеть, чтобы сказать «спасибо»! Он меня, между прочим, с того света вытащил! Я совсем мертвый был, а он меня спас! Ну же, дядя, смотрите! Скоро мне можно вставать?
С этими словами принц откинул одеяло, обнажив тугую повязку поперек живота.
— Может, снимете эти тряпки? Они мне ужасно жмут, — продолжал он доверительным тоном. — Я не понимаю, как женщины носят корсеты! Наверное, это ужасно неудобно и так же жутко больно! Вот если бы я стал королем, первым указом отменил бы все корсеты. Мне бы все только благодарны были!
Среди придворных послышались смешки.
— Вот видите, — всплеснул руками Кейтор. — У моего нововведения уже есть сторонники!
— Да уж, — проворчал принц Клеймон себе под нос, — какая жалость, что ты не станешь королем.
— Ась? — немедленно насторожился тот. — Чего? Я все слышу!
— Ваше высочество, — Даральд стиснул кулаки, — давайте я вас все-таки осмотрю и уйду.
— Чего? Так скоро? — вытянул шею принц Кейтор. — А я думал, что вы останетесь хотя бы на обед…
— Кейтор, — с угрозой в голосе протянул король. — Не забывайся! Делайте свое дело, да поживее.
Даральд не спеша снял плащ и камзол, оставшись в одной темно-синей шелковой рубашке, закатал рукава и склонился над вытянувшимся принцем. Сделав несколько пассов в воздухе, он стал осторожно разматывать полосы прочной ткани.
— Осторожнее! — не выдержала королева-мать.
— Мама, он врач, — отмахнулся Кейтор. — Ему виднее.
— Не только врач, ваше высочество, — пробормотал Даральд, — но медицина — одна из моих профессий.
— Профессий? — ахнул король.
— Да, — Даральд отвлекся и в упор взглянул на него. — Мне приходилось зарабатывать на жизнь разными способами. Правда, у меня ни разу не было возможности осесть на одном месте и выбрать из своих занятий какое-то одно, более прибыльное… Хм. — Он вернулся к ранам на животе Кейтора. — Можно вас поздравить, молодой человек. Все заживает отлично!
— Как на собаке, — прокомментировал принц Клеймон.
— Заживляющее заклинание было наложено мастерски. Отличное качество работы, коллега. — Он кивнул «теленку», но священнослужитель Белого Быка только повел носом и задрал голову.
— А скажите, — Кейтор по-детски осторожно подергал его за рукав, — скоро мне можно будет вставать?
Прежде чем ответить, Даральд обновил заживляющее заклинание и снова принялся туго бинтовать повязку.
— Заживляющее заклинание необходимо обновлять через день, — объяснял он между делом. — Судя по вашему цветущему виду, перитонита и нагноения удалось избежать. Значит, если вы сейчас пощадите себя, дней через семь можно снимать повязку…
— Ура!
— Но еще дней десять неплохо бы соблюдать осторожность, — как ни в чем не бывало продолжил Даральд. — Никаких физических нагрузок, никаких рискованных предприятий и вообще…
— Домашний арест, — снова вставил принц Клеймон.
— Вот! Видел? — Кейтор скрутил два кукиша и помахал ими. — Вот вам всем!
— Кейтор! — тихо рыкнул король. — Выпорю!
— Вот повадился, — тихо огрызнулся тот. — Понравилось? Ничего-ничего, дайте отсюда выйти…
— Вот ты у меня выйдешь. — Король все-таки показал ему кулак. — Цепями к постели примотаю!
Пока шла негромкая перебранка, Даральд спокойно надел камзол и плащ и отступил на пару шагов от постели.
— Я могу быть свободен? — тихо спросил он.
— Нет! — тут же подпрыгнул Кейтор. — Я хочу, чтобы вы остались. Ну дядя, ну пожалуйста, — заканючил принц. — Ну можно он останется, папа? Ну можно? Можно? Можно, а? Кстати, я больной, а желания больных — закон! В конце концов, давайте просто пригласим его в гости, по-родственному! А?
— Вот только лишних родственников нам и не хватало, — проворчал принц Клеймон. — Своих не знаем куда складывать, а если еще и всякие приезжие в семью набиваться будут…
Кузен принцессы-невесты, расслышавший эти слова, слегка изменился в лице и поискал глазами Лиану: слышала ли она мнение своего жениха?
Что до Гвельдис, то, едва Даральд переступил порог, она перестала дышать. Стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони, женщина во все глаза смотрела на человека, которого чуть было не довела до костра своим доносом. До того, как он взошел на эшафот, она его ни разу не видела, да и там, на площади Справедливости, ей было не до того. Но сейчас, когда Даральд прошел совсем близко, герцогиня получила возможность разглядеть его как следует. О боги, откуда что берется? Как он хорош! А жена у него — так себе, серая мышка с плоской грудью, соломенными волосами и огромным носом (как всякая нормальная женщина, Гвельдис всего секунду смотрела на ту девушку у эшафота, но сразу все про нее поняла). У этого человека есть все — ум, сила, воля. Что ж, если его не удалось уничтожить, может быть, получится сделать из него союзника?
— Вынужден извиниться перед вами, ваше высочество, — Даральд коротко поклонился, — но я не могу воспользоваться приглашением. Для меня было честью переступить порог этого дома и засвидетельствовать вам свое почтение. С вашего позволения!
Облегчение, написанное на лицах короля и королевы, не говоря уже о принце-наследнике, было столь явным, что даже слепой понял бы правильно.
— Мы вас больше не задерживаем, — властно махнул рукой король.
Еще раз коротко кивнув, Даральд направился к дверям, провожаемый любопытными взглядами.
— Погодите! — вдруг послышался голос королевы-матери. — Мы сможем для вас что-нибудь…
Даральд остановился.
— Да, — произнес он, медленно поворачиваясь обратно, — с вас пять серебряных монет.
— Что?
— За визит я беру пять серебряных монет. Это очень простой случай, мне не пришлось прилагать никаких усилий. В Паннории в ходу, кажется, «подковы»? Так что с вас пять серебряных «подковок».
Королева-мать растерянно оглянулась по сторонам. Она явно не ожидала такого.
— Но я… я думала, что…
— Что с меня будет достаточно приглашения на обед? — Даральд горько усмехнулся. — Простите, ваше величество, но у меня после ареста конфисковали абсолютно все, оставив мне только имя и жизнь. У меня не осталось ни книг, ни инструментов, ни личных вещей. Даже вот это, — он дернул подол своего короткого старомодного плаща, — с чужого плеча. Я живу у чужих людей, ем с чужого стола чужой хлеб, а у меня еще есть жена, которую я должен обеспечить всем необходимым. Я могу рассчитывать хотя бы на эти деньги?
Король и королева переглянулись. Придворные затаили дыхание. Гвельдис тихонько застонала — если сейчас этого наглеца не схватят и не прикажут обезглавить за оскорбление короны, значит, мир сошел с ума!
Королева не успела возмутиться. Король не успел открыть рта, чтобы отдать соответствующий приказ. Вперед, краснея и смущаясь, протиснулась принцесса-невеста. Девушка судорожно ломала пальцы, крутила их так и эдак.
— Паннория должна стать моей новой родиной, — смущаясь и глядя больше на свои руки, чем по сторонам, промолвила она, — я приехала сюда, чтобы любить эту страну и уважать ее обычаи. Но иногда мне хочется, чтобы Паннория напоминала бы мой родной Кришталл. А у нас в Кришталле считают, что всякий труд должен быть оплачен… Вы, милорд, — она впервые подняла глаза на Даральда, — спасли жизнь принцу Кейтору. Мне кажется, что это стоит больше пяти монет. Вот, возьмите. Может быть, вы сумеете обратить это в деньги…
Она наконец разжала руки, и стало понятно, почему она так их стискивала, — девушка пыталась стянуть с пальцев перстни. Сразу несколько перстней с разноцветными камнями, напоследок сверкнув гранями, легли в подставленную ладонь.
Даральд опустился на колено и, взяв руку принцессы, коснулся губами ее пальцев.
— Я заранее благословляю тот миг, когда вы станете королевой Великой Паннории, — промолвил он.
Девушка оглянулась на членов королевской семьи, столпившихся возле постели Кейтора. Выражение их лиц не поддавалось описанию, но для принцессы Лианы важнее было то, что в одной паре глаз читалось неприкрытое восхищение.
Гвельдис злилась на себя так, что, ворвавшись в свои покои, немедленно надавала по щекам горничной и пнула ногой любимую кошку. Эта девчонка умыла их всех! «Ну почему, — металась по покою герцогиня, — почему я сама не додумалась до этого? Почему она меня опередила? Что мне стоило хотя бы привлечь внимание королевы? Мол, мы слишком высокого полета птицы, но вот наша дама от нашего имени желает…»
Стоп! А почему бы и нет? Что ей мешает сейчас отправиться по следам лорда Даральда якобы от имени королевы, которая глубоко сожалеет о своем поступке и подсылает к нему самую знатную из своих дам? Немного денег, немного женских чар, чуть-чуть лести, самую капельку — и все! А если он обижен на королевскую семью, что ей мешает использовать обиду в своих целях? Что мешает ей сказать правду — мол, она по собственной инициативе решилась на этот поступок? Тогда герцогиня обретает ценного союзника! И, возможно, не только союзника.
— Нет-нет, — прошептала Гвельдис, останавливаясь перед зеркалом и прижимаясь пылающим лицом к стеклу, — об этом думать пока рано! Но и не поздно!
Отняв лицо от зеркала, она пытливо вгляделась в свое отражение. Она еще очень даже ничего! Немного косметики, немного женских уловок… хм… интересно, сможет ли этот надменный лорд устоять там, где потерпел поражение король?
Немного поразмыслив, герцогиня открыла тайник и достала тот камень, который ей привез несколько дней назад Гайрен. Пришла пора проверить, какова его сила.
Перстень принцессы стоил пятьдесят золотых «подковок» — немногим меньше той суммы, которую Даральд мог заработать за полгода. Еще два перстня и колечко оставались в кошеле, но он не спешил расставаться с ними. Дар терпеть не мог принимать в качестве оплаты женские украшения именно потому, что понимал — для женщин эти камешки и полоски металла значат иной раз очень много. Маг дал себе зарок вернуть хотя бы часть.
Но пока он взял деньги и не смог отказать себе в удовольствии проехать по Торговому кварталу — той части Старого города, где располагалось больше лавок, чем во всем остальном Альмраале. Поездка увенчалась успехом — у двух перекупщиков он смог купить несколько старинных книг, причем одну из них такую же, какая была конфискована при аресте. У аптекаря удалось разжиться несколькими эликсирами и целым мешком сушеных трав и прочих снадобий, а в лавчонке гадателя приобрести кое-какие инструменты. Конечно, врачеватель обошел не все лавки и потратил не все деньги, но это было уже кое-что.
Возвращаясь в замок вдовствующей принцессы, он не смог отказать себе в смутном желании проехать мимо замка графов делль Орш. Тот стоял пустой и одинокий, большое объявление гласило, что в последний день Осенней ярмарки дом будет продан на торгах. Называлась и начальная цена — десять тысяч золотых подков. Даральд прочел объявление и вздохнул. До начала Осенней ярмарки оставалось чуть больше месяца. За оставшееся время он не сможет собрать и десятой части нужной суммы.
Мельком подумалось о слуге. Калиша не стали задерживать, когда арестовали его хозяина. Во всяком случае, пока сидел в тюрьме Тайной службы, Даральд ничего о нем не слышал и на площади Справедливости его тоже не заметил. Не было сомнений, Калиш либо погиб, либо пропал, растворившись в толпе бродяг и прочего отребья. Он был выходцем из Жихартана, а там время от времени кого-нибудь арестовывали, казнили или высылали по приказу таршаха. Слуги при этом совершенно спокойно собирали вещи и разбредались кто куда, не заботясь о судьбе хозяев. Так что — и Калиш сейчас махнул на лорда рукой и старается выжить в новом мире.
Вернувшись в замок, Даральд ненадолго заглянул к леди Дисане и тут же поспешил в отведенные ему покои. Книги, снадобья и инструменты надлежало разобрать и рассмотреть получше. Но едва он принялся за работу, вошедший лакей доложил, что его хочет видеть знатная дама, не пожелавшая заранее назвать свое имя.
Это могла быть королева или принцесса-невеста, и Даральд ответил согласием. Но женщина, переступившая порог комнаты, была ему совершенно не знакома.
Она была чудо, просто изумительно как хороша. Темно-бордовое верхнее платье создавало с нижним светло-желтым приятный контраст. Тонкая нить вышивки заставляла ткань переливаться в свете свечей. На высокой красивой шее матово поблескивала нить янтарных бус с кулоном. Волосы были убраны в замысловатую прическу, прикрытую вуалью, — признак замужества. А ее лицо… Бледная кожа, четко очерченные линии бровей, темные глаза в ореоле густых ресниц, маленькие яркие губы и еле заметные усики над верхней губой — все вместе настолько притягивало взгляд, что Даральд поймал себя на мысли, что просто стоит столбом и пялится на красавицу, забыв об обязанностях хозяина.
— Мое имя — Гвельдис Ярника Лорена а-делла Марс герцогиня делль Ирни, — глубоким бархатным голосом представилась незнакомка. — Я видела вас сегодня во дворце. И, скажу сразу, вы там произвели впечатление!
Воспоминание о неприятной встрече вернуло Даральду способность трезво мыслить, и он, чуть отступив, изобразил короткий поклон:
— Я весь внимание, сиятельная делла! Что вам угодно?
Гвельдис прошла в комнату, осмотрелась, как домашняя кошечка.
Комната была просторной и казалась огромной из-за малого количества вещей. Два стола в центре, кресло у окна, пустые полки вдоль стен, жаровня для углей, походный треножник, несколько лавок и скамеек разного размера — от крохотной, только чтобы поставить ножку знатной даме, до большой, на которой можно прилечь и отдохнуть; зияющий пустым нутром сундук — вот и все. На столе были стопкой сложены толстые книги, валялись какие-то полотняные мешочки, стояло три кубка разного размера — медный, деревянный и стеклянный, — имелся также еще один мешок с туго завязанной горловиной. Поверх него лежали те самые камзол и плащ, в которых Даральд был при дворе. Сейчас он остался в одной темно-синей рубашке, и Гвельдис некстати вспомнила, как он закатал рукава. Какие у него руки!
— Я приехала к вам от имени королевы-матери, — заговорила она, продолжая осматривать комнату. В глубине обнаружились два пыльных окна. Оба подоконника были чем-то завалены. — Ваше поведение… как бы это сказать… возмутило их величества.
— Передайте им мои извинения и…
— Вы не так меня поняли. Вот тут, — Гвельдис достала из сумочки на боку мешочек и положила его на стол. Мешочек глухо звякнул. — Тут сотня золотых «подков». Еще сотню вы получите, если…
— Если уберусь из города куда подальше? — хмыкнул Даральд. — Этого мало. Добавьте еще тысячу — и можете считать, что я ничего не буду помнить.
— Вы нахал!
— Просто мне нечего терять, — пожал плечами мужчина.
— Как — нечего? А ваша жена? Вы, кажется, женаты?
— А вам какое до этого дело?
— Мне — никакого. Но вы подумали, что будет с вашей женой, если вас опять арестуют? Вы публично оскорбили короля и королеву, а такое не прощается!
— Да уж, — опять хмыкнул Даральд. — Вместо этого подсылается знатная дама с подачкой. Между прочим, я…
— Вы — принц крови. Я все про вас знаю, — перебила Гвельдис. — Я знаю, что с вами обошлись несправедливо, унизили и едва не убили. Они не оставят вас в покое. Если не сейчас, то потом, если не из-за этого случая, то по другому поводу, но они в вас вцепятся и уничтожат. Вы обречены. Есть только один способ спасти свою жизнь и защитить свою семью. И я готова подсказать этот способ!
Даральд встал перед герцогиней и смерил ее взглядом сверху донизу.
— Госпожа, — с кривой ухмылкой промолвил он, — вы предлагаете мятеж?
— Это же очень просто, — улыбнулась она. — Вы — некромант и маг. Вам доступны тайные знания. Вы можете воскрешать мертвых и исцелять прикосновением рук. Подумайте сами! Неужели вам не захочется отомстить за всю боль, за унижение, за смерть вашего отца и изгнание вашей матери? За то, что вы, принц крови, вынуждены зарабатывать на жизнь, беря ничтожную плату в какие-то пять серебрушек за визит и принимать подачки из рук знатных дам? Вас лишили дома, имени, чести. Неужели ваша душа не жаждет мести?
— А что потом? — холодно спросил Даральд. — После того, как месть свершится?
— А вы не догадываетесь сами? — Гвельдис подошла вплотную, запрокинула голову. От нее пахло чем-то нежным и сладким, как цветочный нектар. — Вы — принц крови. У вас те же права на престол, что и у любого из сыновей короля Клеймона.
— У незаконнорожденного?
— Да кому это интересно? Народу? — махнула рукой в сторону двери герцогиня. — Людям по большому счету все равно, кто сидит на троне, — лишь бы не было войны и налоги не повышались. Кроме того, все уже привыкли, что время от времени в династии происходит смена власти. Каждые тридцать — сорок лет совершается попытка переворота. Сейчас самый подходящий момент. Король Клеймон спит и видит заговоры и мятежи. Его сыновья — его главная головная боль. Старший, будущий Клеймон Третий, глуп и завистлив. Он ленив, как все, кому не приходилось ни разу чего-то добиваться самому, — все жизненные блага свалились на него по праву рождения. Младший, Кейтор, мастер попадать в истории. С ним вечно что-то случается. По большому счету ни один из них не достоин трона. Так что настоящего наследника у Клеймона Второго нет.
— Кроме меня?
«Есть еще мой брат, принц Гайрен, и его новорожденный сын Ройдар!» — подумала герцогиня, но промолчала. Как бы то ни было, сейчас она уже не так хотела отдавать трон брату. Ведь это она все делает! Ей и пожинать плоды своих трудов.
— Кроме вас.
— Нет.
