Глава 10

Они осмотрелись. Благо на небо выбралась желтолицая луна, почти полная, надо сказать. Под ногами была булыжная мостовая. Не та современная брусчатка, которой сейчас устилают все приличные тротуары, а старая, с округлыми камнями, между которыми пробивалась жесткая трава. За спиной темной стеной стояли высокие дикие кусты. Когда-то их обрезали и подравнивали, но с того момента, как их последний раз касались ножницы садовника, прошло немало времени. Теперь кусты вольно разрослись и нависали над дорожкой, вдоль которой стояли невысокие, в два, иногда в три этажа, дома, сложенные из камня. Окна зияли пустыми проемами, крыши кое-где обвалились. Все дома выглядели старыми дряхлыми стариками. Город был мертв.

– Где мы? – спросила Татьяна. – Вы можете мне хоть что-нибудь объяснить?

– Я думаю, это улица, а там, наверное, парк, – он махнул в сторону кустов, за которыми виднелось множество деревьев, – был когда-то.

– И что это за улица? У нас в городе нет таких улиц. Господи, чепуха какая, я ведь в парке гуляла. В парке Революции!

– В Центральном городском, – поправил ее Макс.

Это когда-то парк был имени Октябрьской революции, а сейчас – Центральный городской. Вот так. Но горожане называли его по старинке.

– Послушайте, – он старался говорить спокойно, – давайте пойдем, а то торчим здесь.

– Куда пойдем? Куда пойдем? – Нервное напряжение, державшее Татьяну, снова дало о себе знать, и ее, что называется, прорвало. Она кричала, требовала все объяснить. Просила. Грозила. Издевалась. Макс терпел и не мешал. Не пытался ее успокоить или остановить. Он стоял и ждал. Он просто не знал, что ему с ней делать. И через какое-то время она успокоилась.

– Послушайте, Татьяна, я действительно не знаю, где мы. Я только знаю, что это не наш город и не наш парк. Я думаю, что это даже… – Он запнулся. Что ей сказать? Как объяснить? Тем более что он и сам ни черта не понимал.

– Что? Что – даже?!

– В общем, нам надо идти и поискать место, где можно дождаться утра.

– Какого утра?! Вы что, не в себе? Я хочу попасть домой, немедленно! Я хочу спать в своей кровати у себя дома!

– Я тоже, – устало сказал он, развернулся и медленно зашагал по улице.

Татьяна постояла немного, еще раз огляделась вокруг и двинулась следом. Догнала его и молча зашагала рядом. Вокруг стояла звенящая тишина. Только их шаги гулко отдавались в этой тиши и эхом раскатывались вокруг. Казалось, будто все эти брошенные невесть когда дома внимательно прислушиваются, ловят каждый звук, подолгу играют с ним, вспоминая наполнявший эти улицы в давние времена гомон большого города. От этого было немного жутковато. Татьяна придвинулась ближе к своему спутнику. Они дошли до перекрестка и остановились. Парк здесь кончался. Дальше тянулось длиннющее одноэтажное здание, выглядевшее донельзя жалко и одиноко. Улица, уходящая вправо, была точно такая же, как и та, на которой они стояли. Но чуть дальше виднелась площадь.

– Может, туда? – спросил Макс.

Она пожала плечами – все равно. Они свернули направо. Дошли до площади. Угловые дома отличались от других. Они были выше. Крыши их венчали шпили с металлическими флажками. Окна были высокими и заострялись кверху. Кое-где еще виднелись остатки цветных витражей. Площадь была небольшой. Посреди ее стояло какое-то строение – не то беседка, не то еще что-то в этом роде. Они подошли ближе. Скорее беседка. Круглая, с несколькими входами и застекленными широкими округлыми окнами. Макс заглянул внутрь.

– Здесь лавочки есть, зайдем? – Он оглянулся.

Татьяна опять промолчала.

– Надо же где-то дождаться утра, – бросил Макс, – пойдемте. – И он шагнул внутрь.

Оставаться одной на улице Татьяне никак не хотелось, и она быстро юркнула за ним. Внутри, на удивление, было чисто и намного теплее, чем на улице. Вдоль стен по кольцу тянулись широкие лавки со спинками. Между ними стояли большие каменные чаши для цветов, в них еще оставалась земля, самих цветов правда не было. На одной из лавок уже устроился Макс. Посередине стояла особенно большая, даже огромная чаша с резными фигурками по бокам.

– Присаживайтесь, – он похлопал рукой рядом с собой, – посидим, отдохнем.

Татьяна подошла, присела. Она вдруг снова вспомнила о разорванной блузке, резким движением прикрылась и уставилась в пол. Ей было неловко.

– Спасибо, – тихо сказала она, – за то, что… ну вы понимаете, там, в парке, – пробубнила она.

– Пожалуйста. Как вы себя чувствуете?

– Да вроде бы ничего. Правда, рука вот болит, и тут, наверное, уже синяк вылез. – Она дотронулась до припухшей скулы. – Коленку ссаднила, как первоклашка. Блузку порвали, скоты, – добавила она.

Макс проснулся оттого, что у него затекла шея. Он сидел все на той же лавке, запрокинув голову на спинку. Татьяна была рядом, она спала, уронив голову ему на плечо. Будить ее не хотелось. Хотя все тело затекло и ему очень хотелось встать. Он попробовал тихо и аккуратно переложить ее на лавку, но она сразу же проснулась. Вскинулась спросонья, удивленно повела вокруг глазами, вспомнила и резко села прямо, снова запахивая злосчастную блузку. Она была растрепана, на скуле образовался кровоподтек, и во всю левую сторону лица расползалась внушительных размеров опухлость, отчего лицо казалось перекошенным.

– Что, страшная я, да? – Она поправила волосы.

Макс рассмеялся. Женщина всегда остается женщиной.

– Да нет, не очень. Так, – он покрутил ладонью, – самую малость.

Татьяна улыбнулась.

– Забавно, – сказал он.

– Что забавно?

– Я бывал в брошенных городах. Но там все равно есть жизнь. Не люди, конечно. Собаки, крысы, шакалы там, пташки всякие. А здесь никого. Совсем. Забавно.

– Максим, и все-таки, где это мы?

Макс вздохнул, прошелся туда-сюда, заложив руки в карманы брюк.

– В Зазеркалье.

– Что?

– Вы сказку про Алису читали?

– Вы издеваетесь надо мной?

– Даже не думал. Я не знаю, как это называется. Но это не Россия. Не Европа. Не Азия. И по-моему, это вообще не Земля. Я назвал это Зазеркальем. Как у Алисы. Знаете, проваливаешься в нору, летишь, летишь, а потом – бах! Зазеркалье. Говорящие кролики и королевы из карточной колоды.

Макс стал рассказывать, и рассказал ей почти все. Про то, как его все достало, как ушел с работы, как начались его видения. Как потом оказался в том самом лесу, как встретился со странными созданиями, рассказал о твари, о больнице. О том, что случилось в парке. Татьяна слушала спокойно, не перебивая.

– Простите, Максим, а где вы живете?

– На Островского, – ответил он.

– Островского, семнадцать, квартира тридцать три, – полушепотом проговорила она.

Он с удивлением уставился на нее:

– А откуда вы… – Макс не договорил, замолчал на полуслове, замер на мгновение, что-то увидев за спиной у Татьяны, рванулся вперед, больно схватил ее за руку и, сдернув с лавки, присел рядом, прикладывая палец к губам: – Тсс… – и кивнул в сторону одного из окон.

Татьяна чуть приподнялась и осторожно выглянула. В это самое время на площадь из переулка выскочила девушка в черной рубашке с длинными рукавами, поверх которой был надет кожаный проклепанный жилет, перетянутый какими-то ремнями. Узкие брюки убраны в короткие, ниже колена, сапоги на невысоком каблучке. Черные волосы были собраны в пучок на затылке. Запястья схватывали шипастые рокеровские браслеты. А в руках у нее было оружие: в левой – небольшая слегка выгнутая сабля или меч, Татьяна плохо в этом разбиралась, в правой – нож. Выскочив на площадь, она замешкалась на минуту и бросилась дальше.

Сразу же за ней выскочило трое мужчин. Одинаково всклокоченные, низкорослые и широкоплечие, в ярких широких штанах и просторных рубахах с широкими, раздувавшимися при беге рукавами. У них тоже было оружие. Девушка резко обернулась и метнула нож. Тот, кто был ближе к ней, нелепо подпрыгнул, словно налетел на препятствие, схватился за грудь и стал заваливаться назад. Оставшиеся двое, не обратив на это внимания, бежали дальше. Один из них прямо на ходу бросил вперед короткую толстую палку. Та полетела, вращаясь, и попала в девушку как раз в ту минуту, когда она разворачивалась. С коротким вскриком она упала на каменную мостовую. Коротыши радостно взвизгнули и прибавили прыти, буквально в два прыжка оказавшись рядом с черноволосой беглянкой. Но та уже успела подняться на ноги и развернулась к ним, чуть расставив и согнув ноги в коленях и выставив перед собой меч, который держала двумя руками. Она радостно оскалилась, показывая маленькие острые зубки. Преследователи остановились и стали медленно обходить ее с разных сторон. Один перекинул из руки в руку полукруглый топор на длинном древке. Второй покрепче сжал дубину с большим железным шаром на конце. «Боже, какой ужас!» – Татьяна чуть не вскрикнула, но тут же сама себе прикрыла рот ладонью, а Макс сильнее стиснул ее руку.

Противники топтались на площади, не решаясь перейти к более активным действиям. Вдруг Макс отпустил Татьяну, подобрал внушительный осколок каменной чаши, валявшийся на полу, и на четвереньках медленно пополз к ближнему выходу. Татьяна хотела удержать его, но он только оттолкнул ее руку. Добравшись до выхода, он встал и ступил за порог. Девушка, стоявшая в это время лицом к беседке, заметила его, и ее оскал стал еще шире.

Макс замахнулся и с силой метнул свой примитивный снаряд. То ли он действительно метко бросал, то ли повезло, только кусок чаши прошелестел в воздухе и впечатался точно в затылок тому, что с топором. Тот боднул головой, словно хотел протаранить свою соперницу, и мешком упал лицом вниз. Второй вздрогнул от неожиданности, чуть развернулся, стараясь увидеть, что там сзади. А девушка, воспользовавшись моментом, резко полоснула его по ногам справа налево, а когда тот с гулким хрипом согнулся, нанесла мощный удар слева вниз, брызнула кровь, и второй ее соперник упал замертво. Не останавливаясь, она быстро подошла к тому, которого подбил Макс, и, опустившись на одно колено, резким движением вогнала клинок ему в спину.

Татьяна до боли сжала пальцами край лавки. Ей было жутко. Девушка тем временем встала и повернулась к Максу, выставив вперед клинок. Так они и стояли, внимательно рассматривая друг друга.

– Ты кто? И откуда здесь взялся? – Она первая нарушила молчание. – Лучше стой на месте! – резко выпалила она, заметив, что он собирается подойти.

– Эй-эй! По-моему, только что я здорово помог одной даме, тебе не кажется?

– А тебя просили?

Что-то в ее речи было не так. Татьяна хорошо ее слышала, понимала каждое слово, но что-то неуловимо резало слух. Слова были какие-то не такие, что ли. Вот она начинает говорить. Странные незнакомые тарабарские звуки. Они резко срываются с ее губ, летят к Максу и будто уже по дороге, скрипя и напрягаясь, складываются в знакомые слова.

– Я Макс, вот гуляю здесь.

– А там кто? Пусть выйдет! – Девушка дернула саблей-мечом.

Макс задумался, но Татьяна опередила его, выпрямилась в полный рост, после чего вышла и встала рядом с Максом. Девушка прищурилась.

– Вы откуда такие интересные, ребятки? – с прищуром оглядывая их, сказала она. – Что, была горячая ночка? – Она пробежалась щупающим взглядом по Татьяне.

– А тебе-то что?

– Мне-то ничего. Ладно, – сказала она, убирая клинок в ножны, которые оказались у нее за спиной. Было видно, что она на что-то решилась. – Я не знаю, кто ты, – продолжила она, подойдя поближе, – но ты помог мне, а значит, ты не из слуг Хаш-ра. Уж это я могу определить, у меня очень мало времени, и, если ты уже один раз помог мне, может, поможешь еще раз? Она замолчала, выжидающе глядя на Макса; Татьяна, судя по всему, ее не интересовала.

– И что…

– Что я хочу? – нетерпеливо перебила она. – Или что ты получишь взамен?

– Ну…

– Там, – она указала за спину Макса и Татьяны, – есть лаз в подвалы, мне нужно туда спуститься – это помощь. А потом мы все выберемся из этого проклятого всеми богами места. Это плата. Идет?

– Не пытайся остаться с теми, кто тебя отвергает. И смело иди к зовущим тебя, – сказал Макс и обернулся: – Показывай, где там твой лаз?

– Я же сказала – там! – Она бодро зашагала в ту самую беседку, в которой Макс с Татьяной ночевали.

– Может, скажешь наконец, как тебя зовут?

– Гроздана, – бросила она через плечо.

Макс с Татьяной зашли за ней. Гроздана стояла, широко расставив ноги около центральной чаши, внимательно рассматривая барельефные фигуры. Макс с Татьяной встали рядом. Посмотреть было на что. Ночью они не обратили внимания, потом было не до этого. По всему боку чаши бежали искусно вырезанные самые разнообразные фигурки зверей – олени, лошади, быки с огромными рогами, что-то вроде мамонтов, вот притаился тигр, а вот распластался в погоне за тонконогой ланью гепард.

– Вот! – воскликнула Гроздана и присела на корточки рядом с одной из фигурок.

– Единорог, – сказала Татьяна.

– Что? – Гроздана обернулась.

– Я сказала – единорог.

– Да? У нас его зовут Индрик-зверь. – Гроздана повернулась обратно, осторожно коснулась зверя, потерла, пощупала, а потом достала откуда-то небольшой предмет. Макс присмотрелся. Это была небольшая неправильная звезда с лучами разной длины. Семь, восемь, нет, все-таки семь лучей. Девушка немного повертела ее в руках, а потом аккуратно приложила к такой же выемке над единорогом. Звезда легла как влитая. Гроздана закрыла глаза и стала что-то шептать, положив ладонь на звезду. Раздался еле слышный щелчок.

– Опа! – Девушка встала, вполне довольная собой. – Давай. – Она уперлась руками в чашу.

Макс навалился на чашу рядом с ней. Татьяна подумала и тоже положила руки на камень.

– Давай, давай.

Они толкнули чашу, та с трудом, но поддалась и отъехала в сторону. Под ней оказалось округлое отверстие и лестница, вертикально уходящая вниз.

– Да! Не обманул старый! Подождите меня здесь. – Она ловко нырнула в дыру.

– Там же совсем темно, – успела сказать Татьяна, но Грозданы уже не было видно. Отсутствовала она минут десять. Наконец появилась, вся в пыли и с оцарапанной рукой.

– Дело сделано, теперь нужно выбираться отсюда.

Они быстро задвинули чашу на место и вышли на улицу. Гроздана уверенно направилась через площадь.

– Послушай, я понимаю, тебе сейчас не до этого, но позволь задать несколько вопросов. – Макс тронул ее за рукав.

– Валяй, – весело бросила она, наклонилась к первому трупу, быстро обыскала его, затем второй. Пошла к третьему. – Ага! – У третьего она выудила из-за пазухи цепочку, на которой висел какой-то мешочек, и быстро накинула его себе на шею, вытащила свой нож, торчавший у того в груди, вытерла об одежду убитого и засунула в небольшие ножны на бедре. – Ну что же ты? Я слушаю тебя! – сказала она.

– Что это за место?

Гроздана внимательно посмотрела на них обоих, даже остановилась.

– Вы правда не знаете? Ну вы даете! Это проклятый город. – Она недоверчиво смотрела на Макса.

– Проклятый?

– Да! Во время царствования императора Клида, прадеда нынешнего, это был второй город в империи. Большой, богатый. Самый богатый. Он славился как центр знаний и изучения древности. – Гроздана шагала быстро, не глядя по сторонам. Шли они в ту сторону, откуда она выбежала, спасаясь от погони. – Здесь были собраны почти все мудрецы империи, богатейшая библиотека с древними рукописями и все такое. Они все что-то изучали, изучали, все что-то искали и искали и, по всей видимости, нашли. Короче, что-то там они не поделили, что-то там у них не так пошло, и доигрались!

Гроздана резко остановилась на перекрестке, оглядываясь вокруг, наверное решая, куда пойти. Решила и так же быстро зашагала дальше, свернув налево. Макс с Татьяной поторопились следом.

– Одного из этих самых мудрецов, говорят самого сильного, решили казнить. Ясное дело, что для этого остальным пришлось объединиться. Перед тем как его голова слетела с плеч, говорят, он проклял своих недавних сотоварищей, а вместе с ними и весь город. С этого все и началось. Сначала перессорились и перемолотили друг друга мудрецы. С тех пор в империи, да и вообще по эту сторону гор, считай, серьезных магов и не осталось. А потом пришло время и города. Болезни, неизвестные чудовища и все такое. Люди дохли как мухи, и никто не знал, что было тому причиной. И тогда Клид обратился за помощью к храмовникам.

– Храмовникам?

– Да-а, видно, вы из очень уж дальнего далека, раз спрашиваете меня об этом. – В ее голосе прозвучала легкая издевка. Но все-таки она пояснила: – Храмовники. Борцы с демонами. Служители Единого. Отца-Вседержителя.

– И что, они смогли помочь?

– Смогли. Они всегда могут. Для того и строились их храмы и создавался орден, чтобы они могли. Только теперь на месте богатейшего города империи – вот это. – Гроздана красноречиво описала рукой круг. – Болезней нет. Тварей нет. И людей нет. Никого нет. Вот так-то.

– А здесь не опасно?

– Опасно. Еще как. Только в течение всего нескольких дней накануне полнолуния можно пробраться в проклятый город. И, что самое главное, выбраться из него. – Она бросила на Макса очередной хитрый взгляд. – Сам понимаешь, знают об этом далеко не все, а те, которые знают, не болтают.

Она замедлила шаг. Перед ними была городская стена. Макс окинул взглядом огромную, квадратную башню высотой с девятиэтажку, у подножия которой они остановились. В нее вела небольшая дверка. Гроздана, уже не торопясь, вошла туда, Макс с Татьяной за ней. Они прошли по узким переходам и вскоре оказались у точно такой же небольшой дверцы. Точнее, около проема, где когда-то была такая же дверца. И вышли наружу. Проклятый город остался за спиной. Гроздана постояла, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в темноту, потом уверенно направилась дальше, к зарослям низкорослых деревьев неподалеку. Чем ближе они подходили к деревцам, тем беспокойней выглядела Гроздана. Вдруг она сорвалась с места и быстро побежала вперед.

– Нет! – закричала она на ходу. – Ночка, нет, Ноченька! – Она кричала, скрывшись за ближайшими деревцами.

Макс с Татьяной поспешили туда. Гроздана сидела на коленях рядом с черной лошадью, лежащей на боку, и держала ее голову в руках, поглаживая. Животное еще было живо.

– Ночка, Ноченька, как же так, что же это, зачем я взяла тебя с собой? Зачем?

Лошадь в ответ тяжело приподнимала голову и смотрела на свою хозяйку большими печальными глазами. По щекам Грозданы текли слезы. Макс с Татьяной молча стояли рядом, не зная, что сказать или сделать. Ночка еще раз взглянула на хозяйку и затихла.

Татьяна вцепилась в плечо Макса. Гроздана сидела, невидяще глядя куда-то в землю. Потом осторожно положила голову лошади на землю и встала.

– Надеюсь, это стоит того, старый, – процедила она сквозь зубы. Она залезла в мешок, который валялся рядом. Было видно, что там кто-то порылся.

– Послушай, те, кто это сделал, могут ведь быть где-то рядом, – сказал Макс.

– Не могут. Это сделали те косомордые ублюдки, которые остались лежать на площади. Знала бы я, что они убили мою Ночку, так просто они бы не умерли, твари! – Перебрав мешок, она встала, закинув его за плечи.

– Мешок один, потому нести будем по очереди, – резко сказала она, затем развернулась и зашагала прочь от города. Максу с Татьяной ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

«Итак, я снова оказался незнамо где. Что ж. Буду пока называть это место Зазеркальем, как сказал Татьяне. Интересно, это те же места или другие? Там был лес, здесь то ли лес, то ли степь – не поймешь. Холмы, заросшие высокой жесткой травой и кустарником, группы деревьев между ними. Овраги. Это вообще там или не там? Скорее всего, там. Насколько долго на этот раз я здесь задержусь? И еще. Я чувствую, что со мной что-то не так. В том смысле, такое ощущение, что в организме что-то происходит, что-то меняется. Описать не могу, просто это чувствую. Ладно. Будем разбираться. Съездил, блин, на дачку».

«Нет. Все-таки я сошла с ума. Мы идем через какие-то поля, холмы. Этот Макс непонятный. Что там было в парке? Он их что, убил? Теперь этот город, Гроздана. Снова убийства. Лошадь эта несчастная. Ее-то за что? Я должна искать Сашку, а вместо этого бреду неизвестно с кем неизвестно куда. Что я за дура-то такая. И понесла меня нелегкая в этот парк. Кругом обман, один обман. Стоп. Адрес. Он сказал, что живет на Островского 17, квартира 33. Это адрес, который назвал мне фээсбэшник. Неужели это тот самый Максим Алексеевич?»

«Кто они такие и как здесь оказались? Можно им доверять или нет? Можно или нет? Откуда они все-таки взялись в проклятом городе? Они не здешние, это точно. Одеты непонятно как, говор не местный. На служителей Хаш-ра непохожи. Хотя могли специально все подстроить. Действительно совпадение или они морочат мне голову? Быть в центре проклятого города и не знать ничего об этом месте. Я ведь специально рассказала им всю историю. И ничего. Слушали, разинув рты. Или действительно не знали, или… Очень странные. И одежда, и речь, и поведение. Женщину били. Парень? Непохоже. Надо будет ей помочь. Ха! Тебе бы кто помог. Интересно, ты дотянешь до обители? Или свалишься по дороге? Можно им доверять или нет? Как определить? Говорят, люди Хаш-ра коварны. Они и своего могут убить, если надо. Может, бросить их и уйти самой? Нет. Нельзя. Кто бы они ни были, надо их показать магистру».

– Давайте немного отдохнем, – сказал Гроздана, сбрасывая мешок на землю. Татьяна тут же как подкошенная опустилась в траву. Она так устала, что даже забыла про разорванную блузку.

– Да, одежонка на тебе. – Гроздана, стоя над ней, прищелкнула языком. – Погоди… – Она полезла в свой мешок, достала оттуда небольшой сверточек, перевязанный кожаным шнурком. Развязала, что-то достала и протянула Татьяне. Нитки. И иголка.

– Справишься?

– Конечно. – Татьяна взяла протянутые нитки и оглянулась на Макса.

Гроздана перехватила ее взгляд. Кивнула понимающе.

– Макс, – сказала она, – пойдем хворосту соберем.

– А Татьяна? Мы оставим ее здесь?

– Здесь вполне безопасно, да мы далеко и не будем отходить. – И они ушли.

Татьяна быстро стянула блузку. Нитки были толстыми, какого-то неопределенного цвета, иголка тоже не маленькой. У них такие называли «цыганками». Ну что ж, и на том спасибо. Она быстро подлатала многострадальную блузку и оделась. А через несколько минут вернулись Макс и Гроздана. Макс сложил костерок, Гроздана при помощи какого-то куска камня и куска металла ловко высекла огонь, и костерок весело затрещал, поднимаясь все выше.

– Нужно вскипятить воды, – сказала Гроздана.

– А как? – Вопрос Макса был просто потрясающим.

Гроздана залезла в свой мешок. Сколько же туда понапихано всего? Достала небольшой котелок, литра на полтора-два. Набрали воды из малюсенького родничка, который можно было заметить, только если в него наступить. Черноволосая куда-то исчезла, приказав сидеть тихо. Вернулась с пучками травы в руках.

– Что это?

– У нас это называют травами, а у вас?

Не дожидаясь ответа, она стала бросать траву в котелок. Некоторые стебли вместе с листьями, прежде чем бросить, тщательно растирала в ладонях. Над их маленьким лагерем повис душистый аромат степных трав. Котелок вскоре забулькал. Она поддела его палкой и поставила чуть в стороне.

– Пусть остынет.

– Угу, – Макс кивнул, – это что, чай травяной?

– Чай? – Гроздана удивленно посмотрела на Макса. – Ты что, пил чай?

– А что, это преступление?

– Да нет, – протянула Гроздана.

Макс мог поклясться, что в ее взгляде скользило удивление. Откуда ему было знать, что чай выращивался только на Темном материке и сюда попадал не иначе как контрабандой. А потому и стоил весьма и весьма дорого.

– Ну что ж, по-моему, остыло. Ну-ка, девица, давай свое личико. – Она подсела к Татьяне, та напряглась:

– Зачем?

– А что, так и будешь щеголять со своими синячищами?

Татьяна с некоторым недоверием, но все же позволила ей заняться своими боевыми ранами. Ничего особенного не происходило. Гроздана промыла пахучей жидкостью ее синяки, после чего взяла голову Татьяны двумя руками, велев ей закрыть глаза. Та послушалась. Гроздана что-то пошептала, поглаживая щеки женщины, и Татьяна вдруг начала клониться, а через минуту мирно спала, немного улыбаясь во сне.

– К утру все будет нормально, – сказала Гроздана.

Макс все это время сидел в стороне, наблюдая за ее манипуляциями.

– Ты что, лекарка?

– Ха! Смешной ты! – Она села рядом. Дальнейшее произошло настолько быстро, что Макс никак не успел отреагировать. Вот он сидел на бревнышке, а вот он уже лежит, и Гроздана восседает на нем сверху, а к его горлу приставлен нож. – Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Быстро и четко.

Макс мог только прохрипеть в ответ.

– Кто вы и откуда взялись в проклятом городе? Вы следили за мной?

– Я же говорил, мы попали туда случайно, я и сам не понимаю, как это произошло.

– Не зли меня, парень. – Она чуть надавила на кожу. Из-под лезвия проступила кровь. – Мне нужна правда, я слегка устала и слегка раздражена. Так что варианта два: или ты рассказываешь мне правду, или я пускаю тебе кровь. А потом займусь и твоей подружкой. – Она слегка повела ножом в сторону. Острое лезвие вспороло кожу, оставляя неглубокую, но обильно кровоточащую ранку.

– Ты можешь зарезать меня, но это ничего не изменит.

– Ты из благородных? – вдруг спросила она. – Думаю, что да. Скучно стало? Решил поразвлечься? Или ты все-таки слуга Хаш-ра? А что, мне говорили, что он прикармливает некоторых из вольного дворянства. Чай! Да за одну чашку этой травы можно жеребца купить! Ты или идиот, или… – Она не договорила. – Ну! Давай выкладывай!

– Убери нож. – Макс с удивлением услышал свой спокойный голос.

– А если не уберу?

– Тогда твои вопросы останутся без ответов. – Он смотрел в ее карие с прозеленью глаза. Спокойно так смотрел. И ждал. К его удивлению, она убрала нож, слезла с него и села рядом.

– Все равно я могу тебя убить быстрее, чем ты что-нибудь выкинешь.

– Хвастался дядька, что на медведя пошел, – буркнул Макс. – Кстати, леди, в следующий раз, когда решишь усесться на меня верхом, поинтересуйся, не против ли я.

– Нарываешься. – Она играла своим ножом.

– Итак, ты хочешь знать правду. Тогда слушай. Да, я не здешний, я вообще понятия не имею, что такое «здесь». Другими словами, я не представляю, где я и как сюда попал.

– Она ведь не твоя женщина, ведь так? – перебила его Гроздана.

– Я впервые увидел ее вчера вечером.

– Вот как? И сразу пригласил ее прогуляться в проклятый город?

– А что, у вас так не принято? Шучу! Знаешь, Гроздана, ты правильно сказала, что мы издалека. Ты когда-нибудь слышала о России?

– Это река?

– Это страна. Огромная страна, одна шестая часть суши, понимаешь ли. Мы оттуда. И вчера вечером мы встретились в одном из городских парков. И у нас все не так, как здесь.

– А как?

– У нас не ходят с мечами за спиной, не скачут на лошадях. Уже давно не скачут. Разве что в каких-нибудь глухих деревнях или в горах. Полиция еще конная.

Гроздана слушала молча.

– У нас давно вместо лошадей машины, самолеты и прочая дребедень.

– Машины? – Она причмокнула. – И как же на них ездят?

– Долго объяснять. Тебе известно слово «механика»?

– Опять нарываешься?

– Да нет, просто… ну так вот. Машина – это такое механическое устройство, на них ездят. Вернее, не только ездят. – Макс замолчал.

Гроздана внимательно смотрела на него, ожидая продолжения.

– Да, оказывается, это нелегко объяснить, – снова повторил он, почесав в затылке. – В общем, у нас все не так, как тут. А тут… Монстры эти еще.

– Какие монстры? – Она явно заинтересовалась.

– Да понимаешь, я второй раз сюда попадаю. Так вот, в первый раз встретился тут с одними. Вернее, не тут. Там лес был. Неважно.

Она вдруг встрепенулась, будто что-то вспомнила, сильнее повернувшись к Максу, и расширенными глазами посмотрела на него.

– Что? – Максу стало неудобно. – У меня что, крылья сзади выросли?

– Ну-ка опиши мне их! – потребовала она.

– Хорошо, хорошо, чего волноваться-то?

Макс постарался вспомнить все детали и подробности. Рассказал и про пещерный город, и про встречу со старейшинами.

– Дворец Ашери? – удивленно протянула она.

Гроздана смотрела на него, что называется, во все глаза.

«Они перевертыши, – лихорадочно думала она, – перевертыши, целых два. Отец-Вседержитель! Она слышала о таких, но никак не думала, что встретит. Но если они попали сюда, значит, древнее искусство проснулось. Но как? Как? Теперь-то она уж точно их никуда не отпустит. К магистру, обязательно к магистру».

Парень смотрел на нее, ожидая чего-то.

– Я знаю, кто вы, – заявила Гроздана.

– Очень хорошо, – буркнул Макс, – и кто же мы?

– Вы перевертыши! – заявила она, думая при этом, что надо бы их привязать к себе, чтобы не сбежали.

– А кто такие перевертыши? – осторожно спросил Макс.

Гроздана посмотрела на него и подняла с земли плоский камень.

– Мир, он словно слоеный пирог. Я живу на одном слое, вы – на другом. Вот и все, понятно?

– Да уж, конечно, чего же тут непонятного.

– Иногда случается, что кто-нибудь из ваших приходит сюда.

– Почему?

– Наверное, у вас плохо, – бросила она. – Я думаю, что сама судьба свела нас.

– В последний раз, когда я слышал такую фразу, дело чуть не закончилось в ЗАГСе.

– Что это значит?

– Да так, ничего. По-моему, Татьяна просыпается.

Они встали, Татьяна действительно проснулась, села, растирая виски.

– Мне снился Сашка, – сказала она.

– Послушайте, ну разве это не забавно? – Макс хлопнул себя по ляжкам.

– И что же забавного ты находишь во всем этом? – Гроздана, видимо, не разделяла его задорного настроя.

– Мы втроем сидим здесь у костерка, там, – он махнул в сторону города, – оставили несколько трупов; лечим друг друга, разговоры ведем и ничего, абсолютно ничего друг о друге не знаем. По-моему, это забавно.

– Мы еще успеем познакомиться, – серьезно сказала Гроздана.

– Угу, ты еще будешь умолять меня остановиться и не рассказывать больше о том, какие блины печет моя мама, – добавила Татьяна и улыбнулась.

Гроздана внимательно смотрела на них обоих, на ее лице отражалась некая растерянность. Она лихорадочно что-то соображала.

– Послушайте, вам нужна моя помощь, – сказала она наконец, – а мне нужна ваша.

Она присела на ствол старого поваленного дерева.

– Волею случая вы оказались заброшенными в наши края. Это, может, и не самое лучшее место среди земель Тайамы, но и не самое худшее. И мы нужны друг другу. Я выведу вас к людям, которые помогут вам обустроиться. Но для того чтобы мы добрались, мне нужно помочь. Вы мне поможете? – Она замолчала, оглядывая Макса и Татьяну.

– Конечно, если это в наших силах.

– В ваших! – перебила она. Потом показала свою поцарапанную руку. – Доставая… – Она снова замолчала, что-то решая про себя. – Неважно, в общем, я поцарапалась. И ко мне в кровь попал яд. Он действует медленно, но неотвратимо. Если срочно ничего не предпринять, то уже завтра к вечеру я свалюсь.

– А ты уверена, что…

– Макс, не перебивай меня. Я приготовлю эликсир, он поможет мне продержаться столько, сколько нужно, и мы с вами доберемся до храма, там нам помогут.

– А от нас-то что нужно? – спросила Татьяна.

– Эликсир нужно принимать в три этапа. Первый раз я выпью, но потом. Я… со мной… В общем, сама я не смогу выпить его еще два раза. Вы привяжите меня к чему-нибудь крепкому. Я буду стараться вырваться, кричать и тому подобное. Через какое-то время я должна буду потерять сознание, тогда вы вольете эликсир еще раз. А потом еще. Между вторым и третьим разом должно пройти часа три, не меньше, вы сумеете определить время?

– Сложно, конечно, но, учитывая то, что у меня есть часы, я попробую. – Макс продемонстрировал наручные часы.

Гроздана непонимающе взглянула на них, но махнула рукой:

– Хорошо. И еще. Нужно быть очень осторожными. Если я кого-нибудь укушу, то в вашу кровь тоже попадет яд.

– Это как у вампиров? – Татьяна постаралась придать своему лицу серьезное выражение.

– Последнего вампира убили лет триста назад, – ответила Гроздана, и было совсем не похоже, что она шутит. – Времени мало, начнем.

И они начали. Вернее, начала Гроздана. Она снова вскипятила воду, достала тот самый мешочек, который срезала с тела убитого. Высыпала примерно половину, дала остыть и снова вскипятила. Жидкость приобрела буроватый оттенок и пахла не очень приятно. Гроздана добавила туда каких-то трав, вскипятила все в третий раз, понюхала, немного попробовала на язык и довольно кивнула:

– Готово.

Потом, уже с помощью Макса, очистила тот самый поваленный ствол. Показала Максу, как ее надо привязывать. Вырезала из обрубленной ветки два коротких черенка, каждый из которых удобно ложился ей в ладонь.

– Я возьму их в руки, а ты крепко привяжешь ремнями. Тогда я тебя точно не поцарапаю, ну а насчет укуса – уж сам как-нибудь. Запомни: укушу – и яд вместе со слюной попадет в твою кровь. И тогда придется спасать уже тебя. Но ты перевертыш, и только Создателю известно, чем для тебя это закончится.

Наконец все было готово. Гроздана перелила свое варево в небольшую флягу.

– Сейчас я выпью треть. Потом, когда я потеряю сознание, разожмешь ножом мне зубы, это будет нетрудно, а ты, – она обратилась к Татьяне, – вольешь мне три ложки эликсира. – Она показала узкую, треугольной формы деревянную ложку на длинной ручке.

– А потом все остальное. Постарайтесь поменьше разлить. Вам все понятно?

Оба кивнули.

– Ну тогда давайте.

– Вы не волнуйтесь, Гроздана, – Татьяна подошла к ней ближе и положила руки на плечо девушке, – мы все сделаем. – Она впервые назвала ее по имени.

Гроздана постояла, будто собираясь с силами, потом уверенно открыла флягу и сделала несколько больших глотков, после чего широко открыла рот, хватая воздух, из глаз брызнули слезы. Некоторое время она стояла, беспомощно моргая и хватая ртом воздух, словно рыба, которую выбросили на песок.

– Отец-Вседержитель, – с трудом выдохнула она, – какая же это гадость. Давай, времени немного. – Она взяла в руки деревянные черенки и присела рядом с бревном.

Макс с помощью Татьяны стал привязывать ее.

– Затягивай туже, давай, тебе же лучше будет.

Они успели. Макс только поднялся с колен, бормоча, что всю жизнь мечтал привязывать женщин к бревнам в лесу, как это началось. Гроздана вдруг напряглась, ее и без того темные глаза налились какой-то уж совершенно непостижимой чернотой, лицо стало красновато-синюшным, ее вдруг выгнуло со страшной силой, так что веревки врезались в ее тело. Она рванулась раз, другой. Татьяна вскрикнула, закусив кулак, а второй рукой вцепившись в Макса. Гроздана, подергавшись, вдруг замерла, а потом медленно подняла глаза на своих новых знакомых. Татьяна тихо заскулила. На них смотрел не человек. Черты лица заострились, губы вытянулись тонкой ниточкой в хищный звериный оскал. Глаза сузились, превратившись в тонкие черные щели, по подбородку из прокушенной губы стекала тонкая струйка крови вперемешку с желтоватой слюной. Мышцы ее взбугрились, веревки напряглись, казалось, они вот-вот порвутся. А потом Гроздана заговорила. Макс и Татьяна не понимали ни слова. Звуки были резкими, гортанными, она зло выплевывала слова, пытаясь освободиться от веревок. Волосы ее растрепались и клубились вокруг искаженного лица черно-ядовитой копной. Пальцы до крови врезались в деревянные черенки.

– Я не могу на это смотреть, я хочу домой. Это сон, сон, сон, – бубнила Татьяна, все так же больно вцепляясь руками в плечо Макса.

– Погоди, смотри, что-то меняется!

Действительно, Гроздана стала дергаться меньше, попытки становились слабее, да и поток странных звуков прекратился. Через пару минут она затихла совсем, уронив голову на грудь.

– Это все? – спросила Татьяна. – Сейчас, да? Надо дать ей это?

Макс посмотрел на нее. У нее были красные, воспаленные от слез глаза.

– Это я так. – Она виновато пожала плечами.

Макс взял нож, Татьяне в руки дал флягу и ложку. Подошел к Гроздане, аккуратно потрогал ее. Та никак не отреагировала.

– По-моему, она без сознания.

Он запрокинул ей голову и, удерживая подбородок, медленно просунул лезвие ножа между зубами. Те разжались легко. Макс отложил нож, продолжая держать рот Грозданы открытым.

– Давай! – громким шепотом сказал он.

Татьяна плеснула из фляги в ложку, немного разлив.

– Осторожней!

Она кивнула. Аккуратно влила содержимое ложки, потом еще. И еще.

– Все, отпускай!

Макс отпустил и отступил на шаг. Гроздана снова уронила голову на грудь, не подавая признаков жизни. Но это продолжалось недолго. Второй раз было еще хуже, чем первый. Раздался жуткий дикий крик, так что птицы в панике рванулись, ломая ветки и роняя перья. Где-то далеко завыл непонятный зверь. А Гроздана снова стала рваться, пытаясь освободиться от пут. При этом она смеялась. Уж лучше бы она снова кричала на непонятном языке, чем этот смех. Было в нем что-то дьявольское. Правда, в этот раз все продолжалось совсем недолго, и вскоре Гроздана снова впала в забытье. Они стали ждать. Через три часа повторили процедуру. Уже имея опыт, Макс с Татьяной быстро влили ей остаток жидкости. Они ждали третьего приступа, а Макс покрутил головой, потрогав веревки.

– Даже не знаю, выдержат ли.

Но ничего не произошло. Гроздана пришла в себя, обвела вокруг невидящим усталым взглядом, посмотрела на людей, стоявших в сторонке, что-то пробормотала, а потом стала петь, откинув голову и рассматривая облака.

– Максим, так и должно быть? – спросила Татьяна.

– Не знаю, она ничего не говорила про песни, подождем.

Гроздана попела еще немного, а потом тихо заснула, именно заснула, а не потеряла сознание, как в предыдущие разы.

– Наверное, все, давайте отвяжем ее. – Татьяна уже кинулась к Гроздане, но Макс остановил ее:

– Не надо! Она сказала ждать до утра.

– Но ведь все уже закончилось, посмотрите, ей же очень больно!

– Она сказала ждать до утра! – четко повторил Макс, держа Татьяну за руки.

Та не стала больше возражать.

– Все будет хорошо, – успокаивающе произнес он.

Они присели у костра. Оба понимали, что вряд ли заснут в эту ночь. Посидели, помолчали. Вдруг Макс встрепенулся, будто что-то вспомнив.

– Послушайте, Татьяна, тогда, еще в городе, когда ты… черт, вы… Слушай, давай на «ты». – Татьяна согласно кивнула. – Так вот, тогда, когда ты спросила меня, где я живу, а я сказал на Островского, ты назвала номер дома и квартиры, откуда ты узнала?

– Я не узнала, это он сказал.

– Кто?

– Князьев. Константин Арсеньевич Князьев, – растягивая слова, сказала она.

– Не понял.

– Видишь ли, Максим, у меня пропал сын. Недавно. Потом появился один человек по имени Никита и сказал, что он адвокат и ищет этого, Всевида, что и Сашка мой тоже где-то с ним. Я, дура, поверила ему. Господи! Ну почему я всем верю? Ну когда же я научусь? А потом пришел второй. А рожа точь-в-точь, понимаешь? Как две капли воды! И он сказал, что есть человек, который сможет мне помочь, и оставил бумажку, а там этот адрес. И имя. Максим Алексеевич. Фамилия еще такая… на «ша».

– Шелепин.

– Да! Так это ты?! – В ее голосе почти не было эмоций, только усталость, огромная усталость.

– И чем же я могу помочь? Постой! Постой, постой! – Макс пытался выудить из бессвязного рассказа Татьяны хоть каплю информации. – Ты сказала – пропал… Может, он тоже сюда попал? А этот Князьев знал, что я могу… в общем, ты понимаешь.

Татьяна внимательно посмотрела на него. Взгляд ее был спокоен и чист.

– А мы с тобой мастера излагать, да?

– Да, это точно! – Он рассмеялся. – Просто мастера слова. Прямо-таки краснобаи мы с тобой, Татьяна, э-э, как по батюшке?

– Анатольевна.

– Татьяна Анатольевна.

Сон сморил их уже под утро. Они сидели, вяло подбрасывая ветки в костер и так же вяло разговаривая. То вспоминали студенчество, то Союз, великий и могучий, то еще что-то. Оказалось, что жили практически рядом, удивились, что никогда не встречались. Потом удивились: а почему, собственно, должны были? В городе-миллионнике? Еще раз договорились называть друг друга на «ты.» Макс попросил не называть его Максимом, а просто Максом. Как заснули, не заметили. Разбудил их голос Грозданы:

– Э-эй! Перевертыши! Макс! Татьяна! Да проснитесь же вы!

Макс с трудом открыл глаза. Гроздана смотрела на него вполне осознанно.

– Утро доброе! – весело прохрипел он, откашлялся и встал.

– Развяжи меня наконец, уже все тело затекло.

– Да-да, сейчас.

Он как мог быстрее развязал ее. В это время проснулась Татьяна.

– Спасибо, – устало проговорила Гроздана. Села, разминая руки и ноги.

– Как вы себя чувствуете? – подошла Татьяна.

– Нормально, вы как?

– Нам-то что? У нас все хорошо., – Татьяна улыбалась.

– Вот мучает меня один вопрос, – начал Макс, дождавшись, когда Татьяна отошла по интимным делам, как она выразилась.

– Какой?

– Ведь пока ты была связана, мы могли тебя пристукнуть, да и все. Или просто уйти, а ты бы болталась в веревках.

– Пристукнуть – это вряд ли, а вот уйти могли. – В голосе Грозданы не было и тени волнения.

– Н-да, – протянул Макс. – Слушай, амазонка, а куда ты нас ведешь?

– Я же говорила, есть люди, которые вам помогут. Как ты меня назвал?

– Амазонка.

– Это что?

– Это кто. Жили когда-то – у нас жили, как ты сама понимаешь, – девы-воительницы. Племя – одни бабы, простите, женщины. Воинственные до жути. Как увидят мужика, так давай его резать.

– Дуры, – бросила Гроздана, копаясь в своем замечательном мешке. – Не знали, видать, бедняжки, что мужикам и другое применение найти можно. Например, мешки таскать. – И она бросила Максу их общую поклажу. Макс мешок поймал.

– И все-таки. Куда ты нас ведешь?

– Это один из храмов Единого. Вернее, не сам храм, а одна из обителей. Монахи строят их в разных местах. Сам храм далеко на севере. Я обещала вам помочь, это единственный способ, который я знаю. Я приведу вас туда. Братья помогут вам. Они всегда помогают нуждающимся. Тем, которые до них добираются.

В путь они вышли уже после полудня, перед этим обув Татьяну. Гроздана осмотрела ее скулу, на которой уже почти не осталось следов, удовлетворенно хмыкнула, а потом вдруг заявила:

– Ты не дойдешь!

– Не поняла.

– В такой обуви не дойдешь; разве нормально носить это. – Она указала на ее туфли-лодочки.

– Ну, в общем, да.

Гроздана фыркнула и стала разуваться.

– На, должны подойти. – Она бросила ей свои сапожки.

– Что ты, Гроздана, не надо, я так!

– Не спорь, ты сотрешь ноги, и нам останется либо бросить тебя, либо остаться с тобой. В первом случае это смерть для тебя, во втором – для всех.

– А ты?

– А я привычная, до схрона доберемся, а там уж обуемся.

– До какого схрона?

Гроздана отвечать не стала, просто встала и пошла, напомнив Максу про мешок.

Татьяна обулась, и вскоре они с Максом догнали Гроздану. Идти было скучно. Пейзаж тянулся довольно однообразный, ничего странного с ними не происходило. Останавливались два раза. Первый – набрать воды, второй – передохнуть. Очень хотелось есть. Когда было уже совсем невмоготу, Гроздана снова залезла в свой волшебный мешок, выудила оттуда несколько сухарей, бросила Максу и Татьяне, взяла себе. Ели на ходу. На следующий день они пришли к схрону. Макс еще издали заметил группу больших валунов, разбросанных среди холмов. Под одним из них и находился схрон. Гроздана убрала в сторону целый пласт дерна, под которым оказался небольшой люк. Отодвинула и его. Спрыгнула. Ей там было по пояс. Присела, шаря руками. Выбросила несколько кожаных мешков, в одном что-то звякнуло. Из первого мешка были извлечены короткие сапоги, такие же, как у Грозданы, она отдала их Татьяне, сама надела свои старые. Какие-то маленькие мешочки неизвестно с чем. Из другого был извлечен небольшой изящный арбалет, три пучка коротких стрел – болтов.

– Умеешь с этим обращаться? – Она смотрела на Макса.

– Да как тебе сказать, я вообще с оружием не очень, стрелял в молодости из мелкашки, но это когда было.

– Ладно, посмотрим.

Оттуда же было извлечено несколько ножей.

– Выбирай, – бросила она Татьяне.

– Я? Зачем? Мне не надо, я и так как-нибудь.

– Вот именно что как-нибудь. И откуда вы взялись на мою голову, – беззлобно сказала она, сама выбрала небольшой по сравнению с остальными, прямой обоюдоострый кинжал с костяной рукоятью и буквально заставила Татьяну взять его.

– Мне его что, в руках нести? – смирившись, сказала та.

– Зачем же?

Гроздана быстро соорудила из веревок перевязь, нацепила ее Татьяне через плечо.

– А вам не кажется, что я выгляжу слегка нелепо? – спросила Татьяна, рассматривая себя.

– Не кажется, – сказал Макс, – ты действительно смотришься нелепо.

Он стоял, держа в руках арбалет, который в сочетании с джинсами и рубашкой тоже смотрелся не очень гармонично. Правда, в отличие от Татьяны у Макса был ремень, из-за которого в настоящее время торчала рукоять кривого ножа. Саму Гроздану украсила перевязь с семью метательными ножами.

– Да, – протянула черноволосая, оглядывая их, – если бы в гвардии императора были такие молодцы, он бы покорил вселенную.

Они снова шли целый день. Уже ближе к вечеру Гроздана отобрала у Макса арбалет и ловко подстрелила какую-то птицу, похожую на большущую куропатку. Вечером они запекли ее в глине, устроив королевский ужин.

– Послушай, вот ты говоришь, что это был один из крупнейших городов империи, а мы идем, идем, и никого. Я понимаю – город бросили, но вокруг даже следов селений не видно, и дорог тоже.

– С тех пор прошло больше ста лет, хотя говорят, что и тогда здесь было не особенно людно, обжитые места там, в той стороне. – Она неопределенно махнула рукой.

– А почему мы не пошли туда, где люди? – спросила Татьяна, старательно пережевывая мясо.

– Нельзя нам к людям, вот и весь сказ; нам к храмовникам надо. А дорога? Что ж, будет вам дорога. – Сказав это, Гроздана улеглась, закинув руки за голову и закрыла глаза. Спрашивать ее о чем-то дальше было бесполезно. Это они уже поняли.

На следующее утро Макс пытался стрелять из арбалета, получалось так себе. Гроздана только хмыкала, Татьяна наблюдала молча.

– Не дергай, чего ты дергаешь, – скрипела зубами Гроздана. – Ладно, пойдем, по дороге поупражняешься.

Деревьев становилось все больше. Они уже не стояли одиночками или отдельными группками, а сливались в большие зеленые озера с островками открытого пространства. А вскоре безлесные участки и вовсе исчезли.

– Опять лес, – пробурчал Макс.

– Уже близко, – успокоила его Гроздана, – скоро будем на месте, там отдохнем и… – Она не договорила.

Вдруг со всех сторон раздались жуткие крики, свист, отовсюду стали прыгать какие-то люди. На Макса, стоявшего чуть в стороне, у самого края давно заросшего оврага, кто-то упал сверху, и он, потеряв равновесие, покатился по склону вместе с нападавшим. Закричала Татьяна, Гроздана кувыркнулась куда-то вперед, вскочила на ноги, резко выбросила руку. Блеснуло лезвие ножа, и один из нападавших захлебнулся своим криком. Макс этого не видел. Он катился по склону оврага вместе со своим противником. Ему повезло. Прыгавший немного не рассчитал, и нож лишь слегка оцарапал плечо. Теперь они барахтались на дне оврага, пытаясь достать один другого. Лохматый бородач, потерявший где-то свой нож, боевого пыла не растерял. Он навалился на Макса сзади, не давая ему подняться, и теперь пытался душить его. Макс отбивался, как мог. Он извивался ужом, удивляясь, откуда только силы взялись, а потом резко откинулся назад, пытаясь освободиться. Ему снова повезло. Нападавший ударился спиной о какую-то корягу, вскрикнул и разжал руки. Воспользовавшись моментом, Макс вскочил, отпрыгнул в сторону и кинулся, спотыкаясь и падая, к арбалету, валявшемуся всего в трех шагах от места свалки. Подняв его, он резко перевернулся на спину и сразу нажал на спуск. Вовремя. Бородач снова был уже рядом. Уже замахивался толстенной суковатой палкой. Короткая стрела-болт угодила ему в грудь, бородач коротко хрюкнул и опрокинулся на спину. Макс вскочил на четвереньки и стоял, лихорадочно пытаясь вставить новый болт, и никак не мог попасть. Наконец ему это удалось. Он с радостным безумием вскинул арбалет, готовясь встретить новых врагов. Но вокруг никого не было. Он крутнулся на месте, еще раз, еще, пытаясь увидеть между деревьями кого-нибудь, и никого не видел. Тогда он стал карабкаться обратно вверх по склону.

…Второй нож Гроздана метнуть не успела. Сразу двое оказались рядом с ней. Не раздумывая, она сунула одному руку с зажатым в ней ножом в лицо, попала, отпустила рукоятку и резко присела. Дубина второго просвистела у нее над головой, сбив первого с ног. Гроздана пырнула его снизу выхваченным клинком и услышала, как тот захрипел.

– Оставьте меня, гады, что вы делаете, сволочи! – Татьяна яростно колотила подскочивших к ней руками. Без толку. Ее грубо схватили и потащили в заросли. Гроздана бросилась следом, по дороге сбив еще одного противника.

Макс выбрался наверх и остановился. Вокруг была тишина. Он увидел несколько валявшихся тел, подумал: «Гроздана поработала. Но где же она и Татьяна?» Вдруг он услышал какие-то звуки в стороне, подпрыгнул на месте и помчался туда, выставив перед собой арбалет.

Он ломился через кусты, пытаясь отыскать своих. Безрезультатно. Он кричал, забыв об осторожности, звал их. Ничего. Если бы он хоть немного мог подняться над деревьями, он бы увидел, что мчится совсем в другую сторону от Татьяны и Грозданы. Он все дальше и дальше углублялся в лес.

Смотреть на солнце было больно. Он вовсе не разглядывал его специально. Зачем? Просто, когда он поворачивался лицом к местному огненному светилу, в глазах появлялась неприятная резь, они начинали слезиться, и Никите хотелось зажмуриться или вовсе развернуться так, чтобы солнце светило в затылок. Но это значило поменять направление, а этого он не мог. С того момента, как он прошел через врата, пошел второй день. Сейчас было утро, не так чтобы раннее, но и до полудня достаточно далеко. Он шел по дну довольно большого и широкого оврага, который по прихоти матушки-природы вытянулся с запада на восток, а ему как раз таки нужно на восток. Огромный диск цвета спелого апельсина уже оторвался от горизонта и начал свое величественное шествие по небосклону. В овраге, как нарочно, практически не росло деревьев, и солнечные лучи беспрепятственно пронизывали его насквозь, словно свет огромного фонаря, которым светили в туннель. Ну что было оврагу чуть повернуться, к северу или к югу, и солнце не слепило бы глаза, а так… А так приходилось болезненно жмуриться, смахивать выступающие слезы и идти, наклонив голову, глядя себе под ноги. Никите нужно было на восток. Те, кого он искал, прошли именно здесь и именно в этом направлении, значит, и ему туда же.

Проход через врата не принес никаких непривычных ощущений. Он просто шагнул в них, преодолевая вполне понятный липкий страх, провалился в полнейшую темень, а через несколько мгновений оказался в другом зале. Несмотря на то что этот был круглым, он был очень похож на предыдущий. Те же колонны, та же роспись на стенах, вот только ворот как таковых здесь не было. Просто в том месте, откуда он шагнул сюда, на стене был другой рисунок, вот и все. Два крылатых создания, одно из которых держало в руках чашу и выливало из нее воду. Второе ловило струю ладонями, стоя на одном колене. А кругом уже знакомые сцены битв и сражений. Непонятно зачем Никита коснулся рукой рисунка. И рука его плавно ушла прямо сквозь стену, не встретив никакого сопротивления. Он так же плавно вытащил ее и непонятно почему стал разглядывать. Ничего не изменилось и не произошло. Рука как рука. И чувствовал он себя вполне прилично. Единственное, что пошло не так, – это то, что во время перехода исчез рюкзак со всем снаряжением. Куда – непонятно. Даже ножа не осталось. «Черт, еще думал нож и флягу к поясу прикрепить. Хорошо хоть спички в карман сунул».

Выбравшись наружу, он установил, что находится в горах, довольно старых, судя по всему, невысоких и покрытых густым лесом. Никита вздохнул с облегчением. Места были безлюдными, и это радовало. Больше всего он боялся оказаться в людном месте, что вызвало бы определенные неудобства, а так – есть время освоиться. Там, дома, перед уходом его больше всего волновало, как он будет искать этого самого Всевида и мальчишку. Обещания Константина Николаевича, что все будет тип-топ, уверенности не прибавляли. Никита прекрасно понимал, что для всех это впервые, а следовательно, никто не может быть уверенным в результате до конца. Но опасения оказались напрасными. Ощущения были, словно ты идешь по хорошо знакомому городу к дому, в котором часто бывал. Идешь, не задумываясь, где свернуть и через какой двор пройти. Идешь, словно на автопилоте, и можешь спокойно думать о постороннем. Вот Никита шел и думал. И думал он об обряде, который так его поразил. Ему сказали, что он изменится: обострится зрение, станет быстрее реакция, он окрепнет физически, и так далее. Пока он ничего такого в себе не ощущал. Больше того, к нему прицепилась эта резь в глазах и какая-то необъяснимая скованность в мышцах. У него ничего не болело, руки-ноги слушались, но чувствовал он себя некомфортно. Тем не менее он упорно продвигался вперед, преодолевая километр за километром. Есть не хотелось. Совершенно. Как и пить. Это могло показаться странным, если бы Никита задумался, но он не обратил на это никакого внимания, поглощенный мыслями о возможных изменениях организма. Когда солнце начало устало заваливаться за горы, Никита решил остановиться отдохнуть. Он не стал утруждать себя сооружением даже подобия лагеря и костра не развел. Бессильно опустившись прямо на землю, лег навзничь, закрыв глаза. Все тело ныло. Никита полежал так немного, потом перевернулся на бок и свернулся калачиком, поджимая ноги к подбородку. Его бил озноб…

Татьяна сидела, обхватив колени руками, и дрожала. Ее буквально трясло. Нет, ей не было холодно, но унять дрожь она никак не могла. Слишком много неожиданных событий свалилось на нее за последнее время. Гроздана суетилась над ней. Отбив Татьяну у бандитов, она притащила ее на то место, где на них напали. Быстро отыскала свой мешок, и они побежали. «Не стоит нам, подруга, никого дожидаться», – бросила она на ходу. Татьяна, находясь в состоянии легкого шока, молча последовала за ней.

Остановились они, когда Татьяна, лишившись сил, просто рухнула на землю. Тогда Гроздана разожгла костер и усадила ее поближе к огню, греться. Сама крутилась вокруг, ругая себя последними словами. Как? Как она могла проморгать нападение этих уродов. Да, разбойного люда в этих лесах было предостаточно, и они были не дураки подраться, она это знала, но они не могли сравниться с ней! Это она тоже знала. И не льстила себе. Это была правда. Макс исчез. Искать его сейчас было невозможно. Что с ним? Захватили? Убили? Или он спасся? Что-то подсказывало Гроздане, что парень жив и они еще свидятся. Откуда эти двое свалились на ее голову? Хотя если бы не они, то сейчас Гроздана наверняка бы беседовала с предками. Она посмотрела на Татьяну. Уставшая перепуганная женщина. Нужно скорее добраться до обители. Магистр ждет ее отчета. А еще он ждет талисман. Гроздана нащупала его сквозь одежду. Через час он подняла Татьяну и повела ее дальше, заверив, что с Максом наверняка все хорошо и они обязательно его найдут. Татьяне было плохо. Болела голова, все тело ныло. Хотелось улечься и заснуть. Но Гроздана упорно тянула ее вперед, поддерживая под руку.

– Вот дойдем, а там и отдохнем, и подлечимся, – говорила она ей, словно ребенку.

Они почти дошли и уже выбрались на старую дорогу, оставалось пройти по ней пару лиг, когда это случилось. Гроздану скрутило так, что она не удержалась на ногах и рухнула на землю.

– Что? Что с тобой? Гроздана. – Татьяна присела рядом, сжимая руки на груди и заглядывая ей в лицо. – Что? Что сделать?

– Д-дойди, – Гроздана указала слабеющей рукой вперед, на дорогу, – туда, совсем немного, дойди, – слова давались ей с трудом, – воды… дай…

– Конечно, конечно. – Татьяна засуетилась, схватила флягу, открыла и вернулась к Гроздане. Она с трудом подтянула девушку, уложив ее голову себе на колени, и поднесла флягу к ее губам. Вода проливалась мимо, но немного попадало и в рот. Сделав несколько глотков, Гроздана закрыла глаза. Ей стало немного лучше. – Что с тобой, что случилось? – продолжала твердить Татьяна.

– Яд.

– Но мы же влили тебе эликсир!

– Это только задержка, не противоядие, черный порошок заставляет тебя бегать, но не лечит. – Она говорила медленно, тщательно выговаривая каждое слово. – Я думала, этого хватит, чтобы дойти, должно было хватить, ошиблась. – Она вымученно улыбнулась.

– У меня на груди… возьмешь, дойди до обители, это рядом, п-просто по дороге, там знают, – она сделала большую паузу, – и тебе помогут. – Она закрыла глаза.

– Гроздана, – тихо позвала Татьяна.

Девушка не отвечала.

Татьяна сидела, уронив руки. Одна. Она осталась одна. Голова гудела, хотелось пить. Она взяла флягу, выцедила последний глоток, отбросила ее в сторону. Что говорила Гроздана? Да, у нее на груди. Татьяна распустила шнуровку на жилете, запустила руку под рубаху, нащупала шнурок, потянула. На шнурке болтался диск из красноватого металла в виде солнца. Вдруг Татьяна напряглась и прислушалась. Потом склонилась над Грозданой, приложив голову к груди девушки. Та еще дышала, слабо, но дышала.

– Недалеко, говоришь? Вот и хорошо. Вот и хорошо, – забормотала она.

Отбросила в сторону мешок, подцепила Гроздану под мышки и потащила волоком, двигаясь спиной вперед. Пройдя шагов тридцать, остановилась, уронив девушку. Сама села рядом.

– Нет уж, ты мне это брось! – твердила она. – Мне еще Сашку искать надо, а твои эти храмовники, глядишь, и помогут несчастной матери. Я знаю, он где-то здесь. Вот найду, я ему задам, на подвиги его потянуло! А о матери кто подумает?

Татьяна несла всю эту чушь, пытаясь поднять Гроздану. Наконец ей это удалось, и она взвалила ее себе на спину. Чуть постояла, привыкая, а потом двинулась вперед по дороге. Идти оказалось дальше, чем она думала. То ли Гроздана ошиблась с расстоянием, то ли их лиги куда длиннее, чем привычные километры.

– И что это за лиги такие, это ж сколько в них метров, километров, а?

Она все время бормотала вполголоса: так она не чувствовала себя одинокой и ей было не так страшно. Очередной поворот, и опять проселочная дорога ползет между деревьями. Татьяна упала, уронив свою ношу. Полежала, тяжело дыша, поднялась на локтях, припала ухом к груди девушки – дышит. Значит, дальше, значит, вперед. Она уже не помнила, сколько поворотов прошла, сколько раз падала в придорожную траву. Казалось – все, больше не встанет, больше ни шагу не пройдет. Но, повалявшись в траве, она снова вставала, взваливая на себя девушку, и снова тащилась вперед.

– Давай, родная, уже немножко осталось, а мне еще Сашку искать, – бубнила она. Повторяя как заклинание имя сына, она двигалась и двигалась вперед. Шаг. Шажок. Еще. Еще один. Еще полшага. Все. Сил больше нет. Она подняла отяжелевшую голову и увидела, что лес расступился, а дорога, выныривая из леса, поднимается к большим открытым воротам, за которыми были видны разнообразные строения. Метров сто, не больше.

«Дошли», – подумала Татьяна и потеряла сознание.