ГЛАВА 38
— Очнись, пришлый. Ты уже должен очнуться. Не притворяйся. Эй, Ант.
Я медленно открыл глаза, уставился в полумрак перед собой. Откуда-то издалека лился рассеянный красноватый свет. Надо мной кто-то склонился, закрывая его, лица не разглядеть, лишь силуэт.
— Очнулся?
Я уставился на говорящего, нахмурил лоб, вспомнил. Оказалось, мне и не нужно было видеть его лица, достаточно голоса. Я слышал его уже не раз, и я ненавидел того, кому он принадлежал.
— Ну вот и славно. — Гат-Вул усмехнулся, погладил подбородок. — А то я уже испугался, что так и не удастся поговорить до полного растемнения. Ты же потом метаться начнешь, проклинать себя, весь мир, всех нас… Или как у вас на Земле принято себя вести, когда вдруг понимаешь, что ты полная мразь?
Он засмеялся, прошелся к столику, прислонился, и все это время я пытался встать, броситься на него, придушить голыми руками. Но меня что-то держало. Какое-то заклинание? Я дернулся еще пару раз и понял, что нет. Ремни. Самые обычные кожаные ремни, которые впиваются в запястья, лодыжки и грудь. Наверное, вот так же привязывают буйных в сумасшедших домах. Так, спокойно. Расслабься.
Повернув ладонь так, чтобы она смотрела на демона, попытался сплести «срезни», но магической энергии во мне не было. Ни капли.
— Черт, — прошипел я сквозь зубы и, уже без всякой надежды, дернулся пару раз. А Гат-Вул взял что-то со столика, поднял и, вытянув руку, проговорил с насмешкой:
— Поглотитель. На расстоянии тридцати шагов никакой магии. Удобная штука.
— Где я?
— Замок Чит-Тонг, твои покои, — спокойно ответил Гат-Вул и замолк. Наверное, ждет моего следующего вопроса. Ну что ж, пока нет других вариантов, можно и поговорить.
— И как я сюда попал?
— Тебя ранили. — Он хохотнул. — Хотя должны были убить. Этот парнишка, который тебя позвал, он кто? Впрочем, пока ты еще этого не помнишь. — Гат-Вул снова замолчал и отвернулся к источнику света.
— Ты не объяснил, — прохрипел я, срываясь на кашель. Во рту было сухо, как в пустыне.
— Когда тебя ранили, твой этот Ладдот и остальные вытащили тебя с поля боя. Не подпускали никого. — В его голосе мелькнул гнев, смешанный с презрением. — А Лилианна, подстилка, шлюха позорная, рыдала даже, когда тебя в лагерь привезли. Убивалась тва…
— А где Асгат? — перебил я его зловонное красноречие.
— Кстати… — Силуэт шевельнулся. — Я прикажу его завтра убить. А что? Он ведь тебе больше не понадобится.
— Он здесь?
— До завтрашнего утра. — Гат-Вул мерзко хихикнул. — К обеду он будет в желудках слотов. Ну а вечером, сам понимаешь, эти мерзкие ублюдки испражнятся твоим Асгатом в своих вонючих нужниках.
— Если ты убьешь его, я убью тебя. — Мой взгляд столкнулся с его, лицо демона на секунду нахмурилось, но он тут же притворно зевнул.
— Очень страшно. А тебе ведь тоже недолго осталось, пришлый. Завтра к вечеру власть будет в наших руках, и тебя повесят на площади, в назидание всем тем, кто верит во всяких Сатэнов и прочие глупые мифы.
— Почему я здесь? — снова задал вопрос, слегка переиначив его. Этот чертов старикан так и не ответил, каким макаром я попал в замок.
— Ты был серьезно ранен, подыхал уже почти. Лекари при военном лагере не знали, что с тобой делать, вот Лилианна и отдала приказ, чтобы тебя доставили сюда. Сардог два дня вокруг тебя носился, выхаживал, как родного. Всю магическую силу на тебя потратил, теперь подняться не может. Лежит пластом, бедный.
— А она тоже здесь?
— Шлюха твоя позорная?
Я дернулся, ремни врезались в кожу, зубы заскрипели от жгучей обиды.
— Нет. — Гат-Вул развел руками. — А зачем ей? Наши войска практически полностью разбили легион, бежать удалось немногим, и теперь Лилианна хочет захватить Алькорд. Она всегда была такой, пришлый. Ты не знаешь ее. Думаешь, развлекся с ней, и она твоя? Да, возможно, она переживает за тебя, но победы и репутация для этой грязной подстилки намного важнее. На пути у нее теперь только подоспевшая с севера половина легиона и бежавшие после твоей удачной кампании. Вот за это, кстати, я тебя уважаю. Грамотную тактику применил.
— Плевать мне на твое уважение, — процедил я сквозь зубы.
— Вот так вот. — Гат-Вул наигранно вздохнул. — Похвалишь кого-то, а он в тебя плюнуть хочет. Несправедлива жизнь.
— Может, хватит сарказма?
— Ты прав. Давай серьезно. Практически все время своего пребывания в Чит-Тонге твоя аура была затемнена, что не давало тебе помнить очень многие моменты прошлой жизни. Я бы назвал это именно так — прошлая жизнь. Потому что она была совсем другой. Другие мотивации, другие планы, другие чувства, другие враги. В последнем случае — мы. Вот поэтому Лилианна и решила применить затемнение, ведь иначе ты бы не стал играть на ее стороне. Да-да, — кивнул он, увидев, как я снова дернулся. — Именно она, эта номанова шлюха, которая легла в постель с человеком.
— Ты лжешь.
— Ни в одном слове. Все чистая правда. Повторяю, пришлый, именно Лилианна приказала сделать затемнение. Сначала Лурготу, потом, когда тот не справился, доверила провести эту тончайшую магическую процедуру мне. И я сделал все куда лучше этого неудачника и бездаря. Поверь мне, пришлый. Ты слушаешь меня? Ах, извини, кажется, началось. Или ты от боли стонешь? Эй, пришлый, что там у тебя? Ремни давят? Нет? У-у, понятно. Ладно, не буду тебе мешать наслаждаться полной картиной своего бытия.
Я приподнял голову, посмотрел вслед уходящему Гат-Вулу, закрыл глаза. Но так стало еще хуже. Туманные образы, какие-то яркие вспышки, бьющие прямо в мозг, лица, незнакомые и вроде знакомые, голоса. Хлопнула дверь.
Задышав быстрее, словно пытаясь выдохнуть это из себя, я уставился на непогашенный магический фонарик, лежащий на одном из стульев. Красноватый свет успокоил, но ненадолго. Картинки замелькали быстрей, уже и так, с поднятыми веками. Лица, десятки лиц. Я вдруг узнал одно.
— Гурт, к бо-ою!
— Да, мин лег-аржант, — прошептал я и вновь попытался встать.
Ремень на груди сдавил, мешая дышать, но я не обращал внимания. В мозгу бушевал ураган, который разметал все остальное, как жалкие песчинки. И боль от ремней, и жажду, и красный свет фонарика.
— Ты изгой. Тебя вытолкнули из твоего мира, потому что ты был там лишним…
— Ант, нужно смириться. Не скрипи зубами. Если бы ты молчал, он бы не приказал тебя бить.
— Я не собираюсь терпеть.
— Зря, Ант. Он забьет тебя до смерти.
— Пусть.
Мои кулаки сжались. Передо мной стоял Вирон. Он смотрел на меня и скалился в презрительной усмешке.
— Я убью тебя. Ты слышишь?
Но Вирон не ответил. Он заколыхался, расстворился в воздухе, спрятался за другими образами.
— Ант, мы сделали это. Риттер, Золотая ветвь, вдобавок жант.
Я вздрогнул, повернул голову. Голос донесся из темного угла справа, я прищурился, там вроде кто-то стоял.
— Линк? Ты? Но тебя ведь… убили.
Темный угол молчал.
И Лостада тоже… И Сервия… Там, на том поле. Их на том поле, а тебя…
— Линк, кто это был? Кто он?
Темный угол молчал.
— Тва-а-ари! — обессиленно выдохнул я.
Угол ответил голосом Линка. Пьяным, неразборчивым.
А мы вернемся с поля боя
И заживем как прежде, брат.
А что калеки мы с тобою,
Ни бог, ни чревл не виноват.
— Да, я помню, дружище. — Губы растянулись в мучительной улыбке. — Это твоя любимая. Ты ее постоянно напевал.
Меня потянуло куда-то вверх, перехватило дыхание, я задергался. А перед глазами вспышками стали проноситься морды тварей. Сотен тварей. Я шел сквозь них, рубил и колол, клинок был черным от крови, она текла по рукам, пропитывала мой жантский плащ. Но я шел, продолжая яростно уничтожать всех, кто оказывался на моем пути. Но вдруг остановился, застыл взглядом на клинке, потом посмотрел на руки. Красная. Кровь была красная.
— Ант?!
Я поднял глаза, улыбнулся своему соратнику.
— Ниго?
— Я же Ниго! Ант! Ты что, не помни…
— Я знаю, что ты Ниго. Я помню тебя…
— Я же Ниго! Ант! Ты что, не помни…
— Ниго, я помню! Я помню тебя…
— Я же Ниго! Ант! Ты что, не помни…
— Ты что, не слышишь, что я тебе говорю?! Черт, Ниго, ты послушай, что-я-те-бе-го-во-рю!
И вдруг снова голос Линка оттуда, из черного, как кровь тварей, угла. Криком, с бешеной злостью.
— Ты предал нас, Ант! Ты предал весь тринадцатый легион!
Насколько позволяли ремни, насколько хватало сил, я приподнялся, тело задрожало от напряжения, глаза вперились в черную глубину.
— Ты не говорил мне этого, Линк! Ты не мог мне этого сказать! Ты не знаешь об этом!
Пересохшее горло сорвалось в долгий удушливый кашель, от которого на глазах выступили слезы, но я продолжал, вывернув голову, смотреть в чертов угол.
— Линк? — спросил осторожно, когда кашель прошел. От этого вопроса спина похолодела, в висках запульсировало с новой силой. — Линк, ты там? Ответь мне, черт тебя дери!
— Ир Ант! Прекратите!
Я вздрогнул, вывернул голову, увидел приближающийся силуэт, снова нашел в себе силы. Ремни натянулись до предела.
— Убей меня, тварь! Слышишь?
— Ир Ант. Тише. Прошу вас.
— Лита. Прости меня, — зашептал я, увидев сидящую на краю кровати девушку с короткой прической и грустными глазами. — Я должен был вернуться. Я должен был…
— В моем видении в самом конце мы были мертвы. Все, Ант.
— Лита, не говори так.
Кто-то стал хлестать меня по щекам, я снова вывернул голову.
— А, это ты, — прошипел, уже в который раз пытаясь освободить руки и придушить этого чертова Гат-Вула, и псевдо-Руну, и Вирона…
— Ир Ант, это я, Караг. — Удары по щекам на время прекратились. — Попытайтесь сосредоточиться, это всего лишь действие отвара. Для растемнения используется тот же настой, что и при затемнении, а от него всякое может привидеться.
— Кто?
— Караг. Штудийник. И советник ваш. Вы, ир Ант, просто не поддавайтесь действию отвара.
— Дай воды, — прохрипел я.
— Вы узнали меня?
— Узнал. Воды дай.
— Сейчас, сейчас. Тут вот есть кувшин под кроватью. Я припрятал. Там что-то целебное, этим вас Сардог поил. Вернее, вливал вам в рот. Вы ни разу после ранения в себя не приходили.
— Караг, я убивал своих братьев. Я убивал своих. Дай воды.
— Сейчас, ир Ант. — Голос донесся снизу, и я уже в который раз вывернул голову, пытаясь хоть что-то разглядеть. — Сейчас. Вот он. Как бы вам…
— Есть чем ремни разрезать?
— Да, ир Ант, но…
— Что «но»?
— Я боюсь, вы накинетесь на меня и прибьете.
— Не прибью. Я помню тебя, Караг. Все нормально. Ты ни в чем не виноват.
Демон помешкал какое-то время, наконец достал из-за пояса небольшой нож и принялся резать ремень на груди.
— Вы говорите что-нибудь, ир Ант, — забубнил он при этом. — Или меня слушайте. Нет, лучше говорите. Если говорить, действие отвара не так заметно будет. Вот. Все.
Я приподнялся, и Караг поднес мне ко рту горлышко кувшина, поддерживая другой рукой за плечо.
— Руки пока не буду вам освобождать. Боязно мне. Вдруг все же убьете.
Но я уже не думал об этом. Я глотал и глотал прохладную влагу, чувствуя, как она целительно разливается по всему телу, как будто проникая в каждую клетку и растворяя проклятое зелье. И пока я пил, меня не покидала надежда, что вот сейчас она проникнет и в мозг, растворит память, освобождая от терзаний. Но туда не проникло ни капли.
