Глава 38
Лица всех без исключения с этого момента изменились, стали строже и как будто взрослей. Меж палаток уже не раздавался здоровый мужской гогот, никто не травил идиотские байки, никто не позволял себе валяться без дела в палатках. Чистили дула стрельн, снова и снова пересчитывали патроны и пули, ежечасно проверяли порох – не отсырел ли. Я в последний раз вывел шесть тысяч стрелков на учения, тут же, на холме, чтобы показать им сектор, который они должны будут контролировать, собрал всех двести двадцать стрелков-магов… Впрочем, называть так новичков было рановато. Единственный плюс, который отличал их от обычных стрелков, так это то, что Рунг с Ульгаром смогли переубедить их насчет «взрывов», и вроде как они были готовы использовать эти плетения для прямой атаки на врага. Не все, конечно, но большая часть точно.
Через каждый час к нам прибывал вестовой с дальнего разъезда, а вскоре появились и последние восемь стрелков и сообщили, что, перейдя по мосту, армия Мангра, не останавливаясь, двинулась по дороге. Еще три-четыре часа, и…
– Ант, если вдруг что… – Наргар запнулся, махнул рукой. – Не будем об этом. Нам нужна победа.
Я кивнул и уставился на откинувшийся полог. В палатку старшего сэта Тиглима стали входить остальные члены штаба и тысячники. Третьим внутрь шагнул Канург и, судя по лицу, едва не плюнул себе под ноги, увидев, что я уже здесь. И это было понятно. Прежде чем собрать последнее перед боем совещание штаба, Наргар пригласил меня, а не его, и проговорил со мной полчаса.
– Оставайся в благополучии, мудрый и отважный Наргар. Оставайся в благополучии, мудрый и отважный Ант, – сказал последний вошедший и присоединился к уже вставшим вокруг стола, за которым и проводились совещания. Большая карта, не такая красочная, как панорама в Тиглиме, но очень подробная. Я дал последние указания тысячникам, приказав тем, что будут стоять на правом фланге, все же нанести молниеносный удар по середине колонны, после чего немедля ни секунды отступать.
– Бегом. Вы должны отступать бегом. Бежать на исходные позиции так, как никогда в своей жизни не бегали.
– Как можно доверяться такому плану? – не сдержавшись, рявкнул Канург. – Еще день назад было принято решение не атаковать центр колонны.
– Такова ситуация. Враг сильней, и мы должны делать все идеально, – вставил свое слово Наргар. – Ант и я, да и каждый из вас понимает весь риск этой атаки. Но она необходима. Мы не должны дать тем, кто будет на лугу, возможности отступить. Этот удар смешает ряды следующих за ними и помешает им быстро уйти. Им придется принять бой.
– Да, – я подтверждающе кивнул. – Сначала я отбросил эту идею. Слишком большой риск и возможны немалые потери. – Я посмотрел на двух тысячников, которые и будут командовать правым флангом. – Но после совещания с Наргаром мы пришли к выводу, что она необходима. Вы можете отказаться. В резерве есть те, кто готов заменить вас.
– Обижаешь, командир, – тут же буркнул один из них, а второй неприятно ухмыльнулся и медленно покрутил головой.
– Ну что ж, вопросов больше нет, – снова кивнул я. – Только без геройства, мужики. Три залпа и отступление. Укрепитесь на исходных позициях и сразу же вышлете вестового в штаб. Если за вами двинется большая часть колонны, мы кинем вам на подмогу часть резерва. Дальше…
Я еще раз подробно объяснил общую тактику и, пожелав всем удачи, отдал приказ выдвигаться на позиции. Канург был вне себя от бешенства. Ноздри раздуты, глаза, как у быка, увидевшего мулету. Да, я действовал совсем не по рангу. Номинально являясь всего лишь командиром вигларских отрядов, я должен был молчать в тряпочку, но сейчас не было времени ждать, пока Канург переборет свою внутреннюю злость и с холодной головой примет командование на себя. К тому же, зациклившись на доказывании себе и всем, кто он есть, он совсем потерял нить происходящего в последние дни.
Вместе с несколькими членами сэтаров мы поднялись на холм и расположились в специально сделанном укрытии. Небольшое углубление на самой вершине, свежие ветки кустарника, натянутая маскировочная сеть, сделанная парнями из гурта по моему описанию.
Отсюда было хорошо видно, как шесть тысяч стрелков занимают свои позиции, как пушкари прикрывают ветками дула орудий и лафеты, я даже увидел Рунга, который махал руками и что-то показывал новобранцам из стрелков-магов. На несколько секунд внутри стало нехорошо. Черт! Нужно было оставить его при себе. Что я скажу Лайге, если вдруг…
Я отогнал от себя мрачную мысль и прислушался к пению птиц высоко в небе. Их я приметил еще во время учений, похожи на наших жаворонков, точно так же щебечут свои скороговорки. Красиво и нежно.
Но и хорошие мысли нужно было отгонять. Сейчас вообще в мозгу должен быть только холодный расчет и ни одной эмоции. Вообще ни одной.
Сделав «линзу», я глянул на запад. Не разглядел ничего. Повел чуть вправо и остановил. Вот они, родные. Идут.
Первыми шли пешие колонны, за ними несколько верховых отрядов, потом снова пешие. Длинная, медленно ползущая змея, сверкающая металлическими деталями стрельн.
– Что там? – спросил Наргар, которого на холм подняли на носилках.
– Идут, – кивнул я. Глаза, повинуясь какому-то непонятному чувству, сощурились, рука невольно потянулась к поясу, но я отдернул ее. «Шип» хоть и висел на своем месте, но был сейчас ни к чему.
– Пусть помогут нам боги, – проговорил старший сэт Тиглима, и ему эхом ответило несколько голосов.
Я молча перекрестился, вздохнул пару раз и, став совершенно бесчувственным, начал ждать. Только холодный взгляд и готовый принимать решения мозг.
Вот первые прямоугольники сотен появились среди холмов с той стороны луга, вот уже на лугу не менее двух тысяч. Я попытался представить, сколько их успеет сюда войти до первого залпа из ружей. Четыре дня назад мы провели примерные подсчеты, и получилось что-то около восьми – десяти тысяч. Но мы не знали, насколько плотной будет колонна Мангра в походе, и поэтому сейчас я, практически не моргая, пытался просчитать еще раз.
На лугу было уже примерно около семи тысяч, а до залегших стрелков оставалось как минимум метров семьсот-восемьсот. Еще двести, и взлетят вверх красные флажки.
Я бросил взгляд на ориентиры – два специально посаженных у дороги куста. Как только первый вражеский стрелок пройдет мимо них, начнется бой. И чем он закончится, известно только богам.
Мой взгляд переместился вдаль, потом снова упал на кусты. Всего несколько шагов… внутри все напряглось, левая рука сжалась в кулак, желваки заходили.
Секунда, вторая… шесть красных флажков, выпрыгнувшие из травы, словно какие-то маленькие юркие животные, и почти сразу глубокий, низкий и оглушающий гром залпа из шести тысяч стволов. Оглушающий там, внизу. А здесь он прокатил вибрирующей звуковой волной уже мягче, но все же внутри все вздрогнуло, и тут же кровь запульсировала в висках, а желваки заходили быстрее.
Восточная часть луга моментально окуталась дымом, колонна резко встала, словно уперлась в невидимую стену. Повалились на землю первую убитые, и на секунду все словно застыло. Ни одного движения. Только медленно плывущий вправо дым, уносимый на север легким ветерком.
Потом, после боя, мне часто казалось, что за то остановившееся мгновение я успел провести рукой по лбу, стирая пот, и поправить ножны, хотя верилось в это с трудом.
Второй залп был едва слышен, в сравнении с первым он был похож на щелчок пальцами после мощного раската грома, но именно он вывел весь этот мир из ступора.
Двадцать пуль рванули к врагу, следом, секунды через три, еще двести, а через пять – в сторону врага понеслась тысяча смертоносных конических кусочков железа из новых и переделанных стрельн.
И за это время успело произойти многое.
После выстрела десятков Рунга и Саргара враг словно сошел с ума. Первые три прямоугольника колонны, потерявшие после первого залпа половину своего состава, распались на полторы сотни мечущихся молекул и наглядно показали, что такое броуновское движение. Остальные сотни, которые практически не имели потерь, стали бегом растягиваться по лугу, выстраиваясь в линию.
Я разрушил старую «линзу» и быстро сделал новую. Повел ее, остановил на одном из их командиров. Рот разинут до предела, лицо перекошено то ли от злости, то ли от страха. Потом взглянул на первую батарею, и пушки показались мне замершими перед решающим прыжком хищниками.
До слуха донесся крик, приглушенный расстоянием, снова сухой щелчок двадцати стрельн, потом раскатистый второй залп из старых.
Враг уже практически стоял в линию. За их спинами бегом выстраивалась вторая, четыре сотни рванули на холм справа, наверное, пытаясь обойти невидимого врага с фланга, а заодно и рассмотреть поле боя. Молодцы у них командиры, соображают.
Первый выстрел с их стороны, просто вперед, бессмысленно, отчаянно. Интересно, что они сейчас чувствуют, никого не видя перед собой?
Я заметил, как засуетились пушкари, отбрасывая лишние ветки сейкон и кустарника в сторону, потом они принялись подправлять некоторые орудия, вверх взлетели два оранжевых флажка, вспыхнули двадцать четыре фитиля – огня на солнце не видно, только коптящий дым.
Противник снова выстрелил, вторая линия уже выстроилась, зашагала следом за первой, которую на какое-то время стало не видно из-за пелены дыма.
И в этот момент, сотрясая внутренности, ухнули пушки. Раскатистый гром прокатился по ущельям, достиг вершин холмов и растворился где-то за спиной. Не мешкая, пушкари снова засуетились: метнулись к ящикам, полусогнувшись, побежали назад с мешочками пороха и ядрами.
Первый залп из орудий разломал фланги первой линии, как карточные домики. Ядра врезались в строй врага, проделывая глубокие просеки, и после разбрасывали в стороны идущих рядом. Срабатывали «взрывы» третьего круга.
Снова грянули стрельны, следом второй залп из орудий. Луг все больше и больше окутывался дымом, враг шел вперед все быстрее и быстрее, оставляя на траве раненых и убитых.
Но я уже не смотрел на первые линии. Мой взгляд застыл на их верховых. Как-то незаметно те, что уже вошли на луг, переместились с дороги в центр того края, а на дороге появились еще с полтысячи стрелков на айсалах. Черт! Что там наши две тысячи? Ударили по колонне или не смогли?
За спиной раздались окрики, я обернулся. По выстроенной от подножия до вершины холма цепочке что-то передавали. Я мимолетом взглянул на встревоженное лицо Наргара. Повернулся к бегущему адъютанту.
– Спрашивают, вводить резервы или нет? – торопливо проговорил он, вытягиваясь в струнку.
– Какие к чертям резервы?! – рявкнул я. – Мне срочно нужны сведения с правого фланга. Срочно! Пусть отправляют туда вестовых!
Адъютант бросился прочь, а я обвел взглядом сэтов. Многие смотрели на меня, лица напряжены.
– Думаешь, там не смогли? – на удивление спокойно спросил Наргар, и я просто кивнул, потому что в этот самый момент снова ухнули пушки, смешиваясь с залпом со стороны противника, и услышать даже крик было нереально.
Я развернулся и пробежался взглядом по полю боя. Верховые врага уже выстроились в нечто наподобие клина, первая линия заметно поредела, но все же хорошо сократила расстояние.
Вновь обернулся:
– Адъютанта ко мне!
Ко мне подскочили сразу двое, переглянулись меж собой.
– Первую батарею отводить за холм! – проорал я, пытаясь перекрыть гул стрельбы. Несколько сэтов недоуменно переглянулись, кто-то попытался что-то кричать мне, но я не обращал внимания.
– Первую батарею за холм! Живо!
Оба адъютанта дернулись, но один, сообразив, остался.
Правильно. Молодец.
Я вновь вперился в поле боя. Вторая линия уже раздвигалась от центра к флангам, давая место клину, первая… этой в общем-то и не нужно было расступаться. Ее уже практически не существовало. Жалкая цепочка из пятисот-шестисот стрелков.
Снова грянул залп орудий, потом рассыпчатый треск выстрелов из стрельн. Ни враг, ни наши уже не могли стрелять одновременно. Каждый работал в своем ритме, торопливо насыпал порох на полку, взводил курок, прижимал приклад к плечу.
Мои глаза невольно задержались на небольшой группе наших стрелков, рванувшей вверх по склону наперерез тем четырем сотням, что спешно, пригибаясь к земле, пытались приблизиться к первой батарее. Гадать, кто это, было глупо. Рунг со своим десятком и еще примерно сотней новобранцев. Против четырех сотен врага…
Я развернулся, собираясь отдать приказ о выдвижении на поле боя верховых, но тут до моего слуха донесся отчетливый барабанный стук. Тело машинально дернулось назад, и моя челюсть поползла вниз. Из-за холмов на луг выходил наш резерв.
Какого хрена?!
Привязка к «линзе», резкое движение рукой. Сука! Сука ты, Канург!
Старый полководец ехал следом за первой сотней выходящей тысячи на своем вороном айсале.
По телу снизу вверх пробежала горячая волна, в висках застучала кровь, и я, отбросив «линзу», рванул к склону. Наргар что-то крикнул вслед, но я не расслышал. Отпихнул адъютанта, вытянувшегося передо мной, и почти не притормаживая, побежал вниз. Стоявшие в цепи провожали меня удивленными взглядами, отшатывались, когда я проносился мимо. А я, не отрываясь, глядел вниз.
Фух! Вроде не все так хреново. Этот старый козел повел только две тысячи. Тиглимские. Наверное, сука, тысячники кореша его. Или пообещал им что после победы.
Решил, тварь, героем этого сражения стать?! И ради этого нарушить весь план сражения?! Ублюдок!
Последние метров пятьдесят я буквально пролетел, рискуя каждую секунду упасть и дальше уже покатиться кувырком. Заорал на ходу, требуя привести мне Асгата, и уже спустя полминуты был в седле. Пришпорил верного лога и галопом преодолел разделявшие меня с нашей тысячей верховых триста метров.
– Слушай приказ! – остановив разгоряченного Асгата и приподнявшись в стременах, закричал я. – Наша задача остановить всадников врага! Все ясно?!
Не дожидаясь ответов, я резко потянул левый повод, едва не поставив Асгата на дыбы, и, трижды стукнув его по ребрам голенями, сорвался с места в галоп.
Еще метров за сто до расселины, по которой и проходила дорога между холмами, в глаза въелся едкий пороховой дым, горло свело от горечи. Едва сдерживая кашель, я обернулся, показал знак «рысь» скачущим следом и сам перевел Асгата в этот аллюр. Перед грудью вспыхнул «щиток», машинально попробовал, как выходит «шип». Из стрельны да еще на ходу… нет уж, увольте. Меч и магия, а вернее – магия и меч. И последний – это уже потом, если меня не пристрелят до того, как мы сблизимся с врагом.
Мы выехали на луг, уткнулись в хвост выходившей колонне. Всадники начали выстраиваться таким же клином, как у врага, а я стал искать глазами Канурга. Вон он, гад.
Но не успел я даже пришпорить лога, чтобы прорваться сквозь ряды стрелков и, схватив эту тварь за шиворот, заставить отступить, как заметил краем глаза движение на холме. Странное движение, какое-то незначительное для происходящего вокруг и потому подозрительное.
Голова повернулась сама, и мое лицо в одну секунду вытянулось.
Рунг?
Оставив свой десяток и новобранцев, которые продолжали уходить вперед и уже начали перестреливаться с врагом, он во весь опор несся назад, к дороге. Что за…
Но не успел я даже предположить, что происходит, как Рунг на ходу повалился на одно колено и приставил приклад стрельны к плечу.
«Рунг! Не надо! Не делай этого!» – пронеслось в мозгу, и я едва не заорал, но вовремя понял, что так привлеку к нему внимание. Да и бесполезно. Он не видел меня, а что-то услышать при таком грохоте было невозможно.
То, что он выстрелил, я понял по облачку дыма, которое на миг окутало дуло его стрельны. Глаза сами скользнули куда надо и увидели падающего с айсала Канурга.
