Глава 9

Карлант, ярый груссит, один из лидеров победившей партии, при новой политике государя Эрлана Первого остался не у дел. Нет, обиды, конечно, не затаил — пойти против Самого Френома и тени мысли не возникало. Причем не только у него, склонного к Силе, но и у последнего крестьянина, которому разъяснили политику партии, неприятия не наблюдалось. А Эрлан разъяснял. Активно разъяснял. До хрипоты глоток приходских жрецов разъяснял.

Князю Карланту Горивидику не понравились новые порядки. Не таясь, не противясь им, он открыто разругался с бывшими товарищами (в особенности со старым другом, вдруг ставшим царем Этрусии Эрланом Первым), и жил в своем имении, появляясь в столице, где имел некие торговые представительства и большой особняк, лишь по самым неотложным делам наподобие приезда пасынка Френома, приглашения в орден Призывающих либо по чисто семейным причинам.

Рус нисколько не сомневался, что сейчас его первый «воспитатель», который в буквальном смысле сделал из варвара — этруска, находится в имении. Но все же вызвал его «отражение». Больше с целью предупредить о себе, чем убедиться в наличии Карланта дома.

Оставив золото в снегу непроходимого бурелома, куда Руса залез исключительно по незнанию, Карлант немедленно, как только во внутренней вселенной Руса получил координаты, явился к нему лично и, заверив: «Никуда твое богатство с такой глуши не денется!», — затащил пасынка Френома к себе.

Волшебный теремок из русской сказки нисколько не изменился. Так же потянуло лизнуть его, чтобы убедиться, что это не картинка в книжке. Была баня с девахами, которые хлестали, а к ним нельзя было прикоснуться. Только теперь он привык и не стеснялся насмешек дев над его «восставшим достоинством». Потом пил квас, по крепости похожий на невкусное пиво, отдыхал, паря, в прохладном предбаннике и, наконец, в чистом исподнем, в новых штанах, рубахе и жилетке — в подарках хозяина, встретился с ним за столом в одной из горниц. Стол ломился от яств, а комната была ни большой, ни маленькой — как раз на двоих, без прислуги. Русу это напомнило секретные переговоры заговорщиков и он не выдержал, иронично улыбнулся. Усмехнулся и Карлант, поняв двусмысленность ситуации. Однако поправил себя: «А золото? Лишние уши о нем не нужны! Тьфу, Аргост меня раздери! Надо же помещение для него подготовить. Не оставлять же в лесу в самом деле».

Они дважды выпили огневички, голодный Рус жадно закусил и, культурно отрыгнув, поинтересовался:

— Ты где «яму» выучил?

— В ордене, — недовольно ответил пожилой хозяин, — специально для этого позвали. Сначала заявили, что хотели наставником меня уговорить. Но не умеют жрецы лгать.

— А координаты снимать?

— Научили. — Презрительно отмахнулся Карлант, однако продолжил гордо. — А показывают далеко не всем! По заслугам мне. — Рус очень серьезно и уважительно кивнул. Бывший воспитатель вдохновился этим отношением. — Я ведь поначалу думал, что глупости это все. Веками без ордена жили и дальше прожили бы. И прожили бы, конечно, но не так. Вот, хотя бы «яма» эта. Как скоро о ней узнали бы склонные к Силе? Как быстро бы она распространилась? А отношение к Духам? — Карлант перечислял преимущества, указывал недостатки, а осоловевший Рус почти не слушал — боролся со сном. Сильно он устал за трое суток путешествия, каждый день почти пережигая каналы. Сейчас не мог помочь даже Дух жизни, который старался бодрить Большого друга.

Хозяин заметил состояние гостя. Недовольно прервал речь, поняв, что его элементарно не слушают, крякнул и самолично завалил на плечо пасынка. Идя к спальне, той самой, где дважды ночевали Рус и Леон, на ходу раздавал распоряжения. Уснувшего «Четвертичного царя» князь положил на свежую постель со взбитой периной. Окно, в которое ярко светило солнце, было завешено темной тканью. Шла только третья дневная четверть.

Гость проспал до следующего утра. Карлант успел подготовить одно подземелье, очистив его от хлама, от которого давно пора было избавиться; подумал и решил, что Рус не расстроится, если ему помогут перетащить золото. Сказано — сделано. Приступил активно, радостно, замышляя заодно и размяться, но быстро понял, что под грудами снега неправильно оценил груды денег. Пришлось ему приглашать слуг, умеющих создавать «зыбучую яму». Хвала Френому, таковых нашлось целый десяток — склонные к Силе его уезда как раз недавно прошли «дообучение». До поздней ночи удалось перетащить весь груз и тогда люди ошалели, оценив количество перенесенного.

— Аргост меня раздери! — восторженно воскликнул белобрысый детина в неизменной жилетке с национальной вышивкой и простой льняной рубахе красного цвета, которым любило выделяться склонное к Силе простонародье.

— Тихо! — предупредил Карлант, удивленный не меньше слуги. — Князь предупреждал — дело секретное, поэтому… клятв не жду, но обещание — от каждого. Ну, — продолжил с нешуточной угрозой, за которым запросто мог последовать вызов на бой, а князь, несмотря на возраст, оставался самым сильным бойцом в имении.

— …пусть мне из Аргольтских снегов никогда не выйти! — закончил обещание последний, тот самый детина по имени Светлан. — А сколько здесь?!

— Светлан! — Карлант воскликнул вдруг с интересом, замешанном на ворчливой иронии. — Ты же в орденскую школу ходил! Единственный из нас. Вот и расскажи нам: сколько груза мы перетащили? — и двадцать серых глаз плотно уставились на скромного, не привыкшего к излишнему вниманию парня.

— Э-э-э… — на несколько ударов сердца он растерялся, но наука начала расчет самостоятельно; практически подсознательно, без участия воли ученика — надо отдать должное жрецам-наставникам. — Учитывая расстояние — три с половиной стадия, количество ходок, при которых наши Духи выкладывались полностью, а это трижды, э-э-э получается примерно сто шестьдесят — двести талантов. Дохлый Аргост!!! Чистого золота!!! — Светлан задохнулся первым. Вслед за ним — остальные.

— Все, этруски, забыли об этом. — Подвел итог хозяин имения. — Координаты, назовем это подземелье сокровищницей, тоже забыли, а для стимула я здесь Духа-хранителя оставлю. Очень не советую, господа.

Вот так часто происходит в Этрусии: сначала работа, требующая сохранение тайны — потом обещание или клятва. Такая вот обратная секретность. Рисковый народ. Воины, одним словом.

Рус, когда узнал, что все золото перемещено в более надежное место, довольствовался только осмотром «надежного места», его координатами и допуском к Духу-хранителю. Об утечке информации даже не побеспокоился. Он выучил характер этрусков.

— Сколько насчитали? — поинтересовался для порядка.

— Где-то, — Карлант засмущался тем, что не может ответить точно, а потом вдруг обрадовался. — Согласно твоим наставлениям, — сказал, акцентируя слово «твоим», — учитывая количество потраченной Духами Силы, примерно сто пятьдесят — двести талантов чистого золота.

— Карлант, неужели сам посчитал? — искренне удивился Рус.

— Вот еще! Стану я такой ерундой заниматься! Есть у меня молодой — ученый… кстати, орденскую школу закончил. Он и считал. Светланом его зовут. Позвать?

— Не надо. Я сам определил примерно, около ста восьмидесяти талантов. А надо бы поточнее. Деньги все же.

— Понял, князь. — Серьезно ответил Карлант. — Назначу казначея. Он все учтет в точности.

За обедом хозяин не удержался и спросил о нежданном богатстве: откуда, куда и зачем.

— Зачем — уже могу сказать, — быстро ответил Рус. — Предложу Эрлану построить тоннели через Каринские горы. Хороший стабильный путь в основную ойкумену необходим. Наймем магов разных, в основном Хранящих. Подожди, потом возразишь! Не надо высокомерия. Я знаю на что способен магистр-Хранящий — это… это… — на языке вертелось русское слово «комбайн», — прет сквозь гору, как червь сквозь навоз! Одного магистра, разумеется, мало будет и трудно будет добиться согласия ордена, но оно того стоит… А к тебе я пришел потому, что по пути ты ближе всех попался. Извини, если обидел, но ранее именно о твоем участии я не думал. Теперь, как сам понимаешь, у тебя очень важная роль. — Князь Карлант важно кивнул. Рус не менее торжественно кивнул в ответ и продолжил. — А золото это люди приносили сами, купцы да менялы, добровольно. Признаюсь, по большому счету оно обманном получено, — у честного Карланта вытянулось лицо. Рус вздохнул и стал объяснять «что к чему», делая акцент на неправедную блокаду месхитинцами побережья Тира.

После долгого рассказа, князь одного из уделов предгорной Этрусии, наконец-то понял пасынка своего Бога:

— Купеческая алчность виновата, жадность Торговых домов, — говорил, неодобрительно качая головой. — Я бы, конечно, все честно объяснил: так и так, последние платят первым — это как выигрыш в рисковых играх, который достается тому, у кого нервы крепче. Но и тебя понимаю. Ты использовал такую же военную хитрость, как мы, грусситы, когда тебя, не проверяя твое настоящее происхождение, на щит подняли. — Рус горячо поддержал это предположение.

— Конечно военная хитрость! Деньги — тоже оружие. Да еще какое! Только остальным знать о происхождении богатства ни к чему. Тебе — надо, потому как у тебя дома храниться. — «Военная хитрость! Молодец, Карлант, придумал!», — и ему стало немного стыдно за то, что заставил верного человека искать причину, которая не поколеблет честь пасынка Френома — бога Духов и Воли, в воинском понимании «силы духа». Сам как-то забыл подумать о легализации такого богатства, а хотя бы однажды, для самых доверенных, происхождение золота надо озвучить. Теперь в случае непредвиденных обстоятельств Карлант прикроет.

«Вот и занятие я ему нашел на старости лет. И он доволен — светится, как начищенный самовар, — Рус уже решил, что всеми финансами займется этот пожилой князь. — Только пришлю ему в подчинение кушинга, так сказать советником. А кого? Черт, ни одно имя на ум не приходит. Но ничего, схожу в Кушинар — выберу».

А на следующий день пасынок Френома узнал, что в землях коренной Этрусии это племя растет и чувствует себя очень даже неплохо.

На торжественным ужин, состоявшийся на следующий вечер после обустройства сокровищницы, Карлант пригласил самых близких родственников, соседей и окрестных жрецов. Рус, воспользовавшись случаем, вызвал Эрлана, Фридланта и Вавилиана, которые прибыли под охраной всего двух гвардейцев и в сопровождении неизменного секретаря — Горелика. Царь с сотоварищами прибыли еще с утра и все важные дела были обсуждены. Первоначальным наймом специалистов для постройки тоннелей займутся посланники в просвещенных странах. Дорога пройдет через Анектию, через её одноименную столицу, где толщина хребтов минимальна. Но это не точно — все можно переиграть, — царь пошлет экспедиции в разные места Каринских гор. Дело намечается долгое, многолетнее. Возможно, Русовского золота не хватит, придется залезать в казну (отчего Эрлан заранее брался за голову), а скорей всего занимать, — князь Кушинара пообещал низкие ставки (Эрлан всего лишь поморщился).

Царь, с подачи пасынка Френома, давно объявил курс на частичное открытие Этрусии остальному миру. С этим, разумеется, согласились. Только практически ничего не изменилось, кроме, разве что, расширения страны и выхода к морю. Много этрусков ушло служить «за горы» наемниками, часть — послана туда вполне официально, царем. А вот притока иностранцев что-то не наблюдалось. Строительство тоннеля обещало в корне изменить ситуацию и Фридлант, как ни странно, против строительства не возражал. За ужином он объяснил свою позицию:

— Чем больше так называемых просвещенных побывает у нас, тем лучше они поймут, кто принес им Силу их Богов. Да я уверен: цари да князья затопят свои страны слухами о том, как у нас ужасно — лишь бы отвадить народ от посещения нашей богоугодной, изначальной земли первых магов, где Бог прожил среди наших предков целую жизнь! — в конце предложения его глаза сверкнули-таки религиозным блеском. Рус поймал этот блеск и одобрительно сжал жрецу руку (они сидели рядом: Фридлант — по левую сторону от пасынка, Эрлан — по правую).

Но сам Рус не соглашался с такой уж «силой правды», которая «откроет глаза». В связи с возникновением Звездных путей, первый послесумрачный век Этрусия была распахнутой остальному миру и ничего, революции в сознании просвещенных народов не случилось. В те времена приглашались маги, иногда разрешали открывать ордена. Нет, это совсем не то же самое, что произойдет после строительства тоннеля. Вполне возможно, что кое в чем Верховный Фрегорский жрец прав. «А еще, хитрец, вырвал у меня обещание посетить через месяц-полтора столицу, причем открыто, через Главный храм, а я этого не люблю», — горестно вздохнул Рус в конце рассуждений.

Вообще-то, «иностранцы» в Этрусии появились, причем в большом количестве: кочевники, сложившие оружие и присягнувшие на верность, и кушинги. Если первые продолжили заниматься привычным скотоводством, то со вторыми оказалось сложнее.

— …я когда судиться с соседом начал… это до чего же дошло, Рус! Понимаю, что неподконтрольные воины тебе, Эрлан, не нужны, осознаю, что благодаря выкупу дружин былая вражда грусситов — гросситов почти забыта… нет, не совсем забыта, но идет как-то вяло, без огонька… ага, — Карлант изрядно выпил, его мысли сбивались.

— Высудить я решил у соседа одну рощицу, — рассказывал Карлант. — Раньше я бы дружиной пошел! Эх, были времена… тем более он гроссит, я точно знаю. — Он был хозяином, поэтому гости, хоть и давно знакомые, но в настоящее время высокопоставленные, терпеливо слушали перескоки с одного на другое. — Земельный суд у нас в этом… в Солигоре. Ну и зашел я туда в первый раз… слово чести, едва за меч не схватился! Мне показалось, уважаемый Фридлант, — князь обратился лично к Верховному и жрец смотрел на него с особым интересом, похоже, зная о чем пойдет речь. — Что это кушинги нас завоевали, а не мы их! Посмотри, Фридлант, что не помощник у жреца-уложенца, так кушинг! Да не один! Хвала Френому, сдержался, не изрубил в фарш. — Князь быстро выпил, быстро закинул что-то в рот и быстро продолжил. Руководство страны слушало с интересом:

— Когда успокоился… а, согласись, уважаемый Фридлант, нелегко видеть в храме Френома чужаков: маленьких, круглолицых; пожилые — с животиками, и все как один перепоясаны алыми кушаками, чтоб их всех Аргост забрал! А некоторые так вовсе имеют наглость не бриться — варвары варварами, тьфу! — В хмельном виде Карлант легко выплескивал наболевшее. Сидевшая рядом родня его всецело поддерживала. Одна пожилая дама сделала суровое лицо и с силой сжала столовый кинжал, украшенный золотой чеканкой. — Поговорил я потом со жрецом. Он объяснил, что все они приняли посвящение Френому и пошли в помощники. Не очень-то охотно в помощники уложенца этруски идут — так он сказал. А я, уважаемый Фридлант, ранее не замечал того. — Князь, хоть и со всей вежливостью, но очень явственно требовал ответа.

Инициативу перехватил по-звериному оскалившийся и даже каким-то образом ощетинившийся Рус. Фридлант его мысленно возблагодарил.

— Позволь, князь, я тебе кое-что объясню. Глава кушингов — я. — Жестко произнес пасынок Френома и в колючей тишине оглядел всех присутствующих на пиршественном застолье в большой горнице усадьбы Карланта, в той самой комнате, где когда-то состоялось историческое заседание верхушки грусситов, на котором «принц Рус» был признан настоящим. Если царь, Верховый жрец столицы, хранитель традиций Вавилиан и хозяин терема, Карлант, привыкли к Русу, видели его, как говорится, всякого, то незадачливые родственники Карланта и даже царские гвардейцы почувствовали себя крайне неудобственно.

— Они, кушинги, точно такие же подданные Эрлана Первого, нашего с вами государя, как и остальные этруски. Они посвятились Френому — это позволяет им заниматься в храмах разными делами, в том числе скучным и неблагодарным — помогать судебным жрецам-уложенцам. Заметьте, этруски: им, незнающим Божественное завещание с детства, гораздо сложнее. А ты, Карлант, раньше обращался в суд? В том-то и дело! Жрецам-уложенцам — главным помощникам судей, всегда не хватало своих помощников. Не шли этруски на эту «буквоедскую» должность. Фридлант? — спросил, резко повернувшись к жрецу.

— Ты прав, князь, — подхватил тот. — Место проблемное было и во многом еще осталось. Надо чаще просить Великого, чтобы он побольше людей выгонял из Кушинара. Кушинги предпочитают торговлю и мореходство, а не скромную должность помощника уложенца, а выше им, по крайней мере в первом поколении, не подняться.

— А зачем же они идут туда, эти хитрецы? — выпивший Карлант посмел перебить Фридланта. Жрец не обиделся.

— Ты взятку им давал, что ли? — по свойски спросил Верховный.

— Не взяли, — отмахнулся удельный князь. — Почти всем краснотряпочным предлагал. И так уважительно отказали! На бой вызвать не за что. Чтоб их Аргост! — последнее произнес так потешно, что обстановка сама собой разрядилась.

— Они надеются на рождение склонных к Силе детей, которые в нашей среде встречаются раз в пять — десять чаще, чем среди других народов и вер. — этими словами Фридлант как бы «подвел черту». — Давайте выпьем, Аргостовы дети! Надоело уже глотку рвать! Даже мне, привычному к этому делу. — Верховному жрецу отказать не посмели.

Утром, провожая Фридланта, Вавилиана и Эрлана, Рус вспомнил:

— Да! Совсем забыл. Тебе, Эрлан, наверняка целый отчет о том составляли и ты, Фридлант должен помнить. Примерно год назад в Кушинар прибило судно с другого континента. Военный корабль, патрульный. Их именно прибило: там Текущего не было, а Ревущий при затяжном шторме в откат ушел.

— Да, князь, я помню, — подтвердил Эрлан. — Они были из империи Муль, где правит император Муль и это имя принимает каждый следующий правитель. Империя занимает почти весь континент, сами себя называют «страной тысячи народов». А в чем дело? — Царь прервал свои «воспоминания вслух».

— Эрлан, Фридлант, — Рус заговорил почти заговорщически. — Надеюсь, понятно, что ранее, сразу после Битвы Богов, когда я призывал этрусков идти завоевывать тот континент, я ошибался. — Ухмыльнувшийся Верховный жрец и серьезно кивнувший царь подтвердили, что они и до этого разговора прекрасно понимали: тот призыв пасынка Френома нужен был исключительно для внутренней политики. — Однако! Я велел заложить океанские военные суда, две штуки. Нашли старые чертежи, кое-что подсмотрели у мульцев. Кстати, их купцы давно торгуют с ойкуменой, а в Кушинар почему-то не заходят.

— Так они, князь, в основном единорогов, борков и ингредиенты из пятен скупают, — пояснил Вавилиан. Хранитель традиций, помимо своих прямых обязанностей — толкование спорных положений в запутанной этрусской юриспруденции — активно интересовался торговлей.

— Нет, не в том причина, что у нас пятен нет. Не пойму пока в чем. Империя-то большая и купцы разные — нашли бы себе партнеров и в наших краях. Это, кстати, еще одна причина для глубокой разведки. Сейчас корабли ходовые испытания проходят и от вас, товарищи, я жду самых умелых жрецов и разведчиков, желательно неэтрусской внешности…

— Князь! Я, как царь, давно ждал от тебя этого предложения. — Слово «товарищи» попало в цель — Эрлан растрогался. — Не дело это — военно-разведывательный поход, а в экипаже одни кушинги. Я был уверен, что ты ко мне обратишься и соответствующую сотню давно приказал собрать.

— Сотни много, достаточно по паре десятков на корабль. Эрлан! — восхитился Рус с таким видом, будто только что разгадал страшнейшую тайну. — Почему я не удивлен? Корабли — моя личная инициатива, потрачены исключительно кушинарские деньги, а ты все знаешь. Рад за тебя и жду разведчиков. — Посчитав разговор с царем законченным, повернулся к Фридланту и тот, не дожидаясь слов, спросил:

— Сколько?

— По пятерке на судно. Низкорослых. — Верховный кивнул.

Рус вдруг вспомнил, как его «звонком» вызвал Пирк. Это случилось примерно с год назад…

— Князь, в наш порт пожаловал корабль «с той стороны».

— Купец? — Рус давно ждал ответных визитов.

Несколько кушинарских Торговых домов подготовили суда и отправили их наугад, просто на запад. Больше года прошло — никто не вернулся. Амулетами «эфирного разговора», по причине их тогдашней редкости и дороговизне, суда не снабдили, а бывшие в экипажах Ветровики сливаться с Силой могли на самое короткое время и вскоре график встреч сломался. Последнее, что они сообщили: «Идем по спокойному океану, признаков земли не замечено. Капитаны берут все южнее и южнее, прошли уже половинную параллель. Пытаемся убежать от шторма».

Как ни старались купцы, но в гильдейском архиве не нашлось досумрачных карт, упоминаний о портах того континента, курсов, лоций, списка потребностей. Это вообще-то никого не удивило: и гильдия, и город Кушинар возникли уже в постсумрачные времена. И наоборот, удивило то, что в гильдии Мореходов обнаружились чертежи океанских судов — более дорогих и гораздо более сложных в постройке, чем нынешние, практически каботажные.

— Если их купцы имеют на своих кораблях по четыре скорпиона, да по паре баллист, тогда да — торговец.

— Иду, — предупредил Рус перед тем, как отпустить «отражение» души Пирка. Быстро добурил очередную скважину и перед созданием «ямы» позвал Андрея:

— Я вижу, как тебе надоело напрягаться почем зря.

— Более нудную, скучную, глупую работу, недостойную настоящего мага. — Андрей устало подходил к другу и вдруг остановился. — Так. Куда?

— В Кушинар.

— Идем. Давно моря не видел. Силы на двоих хватит? — Хватило. Иначе бы Рус товарища не позвал.

Вышли в привычно месте — в спальне дворца, где их уже поджидал Пирк — невозмутимый, как спящий удав.

Поприветствовав князя и его друга, давно знакомого мага-Водника… то есть, Текущего, райгойд доложил:

— Гости встали на входе в бухту. Разумно предположить, что щиты, выставленные вдоль бортов — приглашение лоцмана. Наши спорят между собой — кому ехать. Всем хочется подняться первым.

— А какого Тартара все решили, что они из-за океана?

— Во-первых, государь, штандарт абсолютно никому неизвестен, во-вторых, поднят он на грот-мачте, которая привязана к обломку собственного основания, а остальные две потеряны безвозвратно. Гребная палуба имеется, однако она закрыта заглушками, часть из которых.

— Короче, судно неизвестной конструкции, изрядно побитое — заставило предположить давно ожидаемое. Так?

Пирк не преминул нагло польстить:

— Именно, князь! Я завидую твоему точному изъяснению. И корабль действительно изрядно потрепало.

— Все, Пирк, достаточно. Идешь с нами в порт? Кстати, в какое место?

— Береговой форт и да, я хотел бы сходить с тобой, государь.

Хвала богам, из-за спора лоцманов, иноземный корабль по-прежнему стоял на месте. То ли не могли сами просчитать фарватер, то ли справедливо опасались быть неправильно понятыми. И так на чужака всеми своими двумя скорпионами нацелилась единственная военная галера гроппонтского производства. Ну и форты (Береговой и Скалистый, расположенный на гряде — волноломе, образующим Кушинарскую губу) ощетинились горшками с горючей смесью; нетерпеливо подпрыгивающих в корзинах баллист, гудящих от жажды выстрела.

Рус, выслушав доклад военного начальства и поприветствовав всех присутствующих, прекратил препирания:

— Вы кушинги или кто?! Что за споры, как у варваров, не поделивших бусы?

Он использовал Силу исключительно из «астрального колодца», поэтому был обнаружен только благодаря внимательности заряжающего дальней баллисты, который заметил и успел предупредить командира о появлении «зыбучей ямы».

— Князь! — ответил самый смелый, одновременно и самый молодой лоцман. — На такие варварские посудины мы ходим вместе с толмачами, а они не могут определиться. — Он говорил, широко улыбаясь, показывая сверкающие золотые коронки на верхних клыках — писк моды среди юных мореходов. — А среди лоцманов — моя очередь. Я — везунчик, — сказал, специально сверкнув коронками.

— Не гневи богиню удачи, — недовольно проворчал его более пожилой сменщик.

— А я не боюсь! Я у неё любимчик. Чему быть — того не миновать! — сказав эту вполне земную присказку, швыркнул блеснувшим правым клыком и демонстративно отвернулся от коллеги.

— Князь! — наконец-то опомнился дежурный офицер Берегового форта, командир ближней баллисты. — Причина не в толмаче — все равно их языка никто не разумеет, задержка вызвана тем, что я послал за магом-Исцеляющим. Гостям наверняка нужна лекарская помощь и мыслеречью лекари владеют лучше других магов.

— Гостям, говоришь. — Рус на несколько мгновений опешил: из уст военного, пусть и кушинарского, он ожидал услышать другое обозначение неизвестного судна, не в точности такое же, какое используют купцы. — Отставить лекаря! Отправляй обычного толмача, любого. Нуждались бы в медике — попросили бы, нашли способ. Открою небольшой секрет: на той стороне океана нет пятен, а следовательно не было альганов, от которых орден Родящих перенял мыслеречь. Посылай, наконец, лоцмана. Очередного, — последнее Рус произнес с усмешкой, поворачиваясь к молодому «клыкастику». Тот, ухмыляющийся, расслабленно стоящий вразвалочку, мгновенно посерьезнел. — Веди их сразу в док, им нужен ремонт. Я, Пирк и мой друг Андрей поднимемся на судно в качестве таможенника, коменданта и… райгойда. Пирк, сделаешь вид, что ты самый главный.

— Судя по тому, что ты, Великий князь, появляешься в своей вотчине лишь время от времени, я и есть самый главный. — Не моргнув глазом ответил Пирк.

Он уже прекрасно выучил пределы безграничного чувства юмора Руса и охотно, с удовольствием, можно сказать с типично кушинарским шиком пользовался этими знаниями. Бывшему землянину это нравилось. Восхищало это и кушинарский народ, обладающий высоким самомнением — честно говоря, не всегда оправданным, — и отличным чувством юмора: высказывание Пирка заставило улыбнуться всех присутствующих, а Андрей, неожиданно для не знающих его кушингов, хохотнул открыто; чем вызвал у них удивление, приправленное изрядной дозой одобрительной зависти.

Если корабельный маг-Дующий — пожилой измотанный человек и удивился тому факту, что таможенник и какой-то средней руки чиновник были склонными к Силе, то никто не заметил его изумления. Улыбчивый варвар с пошлыми золотыми зубами, видимо, поняв крики и жестикуляцию капитана о течи в одном из трюмов, привел их корабль в сухой док. А то маг уже сильно устал заниматься однообразным занятием — поддержанием «воздушной пробки» с постоянным подкачкой в неё Силы. Иначе они давно, с самого рассвета отправились бы кормить крабов: риф попался совершенно неожиданно; в том месте, где они обычно не встречаются — за сотни миль от берега в, казалось бы, глубоководном месте.

Рус не был на земле мореманом, но успел нахвататься от кушингов общих сведений. Заокеанский корабль — крупный трехмачтовик длиной около сорока шагов; относительно узкий, с одним гребным ярусом — явно военная галера, только почему-то без тарана. Хотя, с четырьмя большими скорпионами (на носу, корме и по бортам) и двумя баллистами, расположенными на специальных возвышениях перед фок-мачтой (ближней к носу) и позади бизань-мачты (ближе к корме. Центральная — грот-мачта) делали корабль очень грозным. И в то же время, он вызывал жалось, как потерявшийся сторожевой пес случайно сорвавшийся с привязи. Типичный береговой охранник. Только большой. Рус невольно восхитился выучкой экипажа сумевшим сохранить крупное вооружение. То есть, сначала убрать его и надежно спрятать, а по выходе из полосы штормов — установить орудия чуть ли не раньше, чем починить подобие грот-мачты и соорудить парусное оснащение — одно большое косое полотнище.

Рус, как склонный к Силе Геи, играл роль таможенника. Андрей — начальника порта. Пирк объяснил, что иначе выйдет еще подозрительней:

— С таможенником, который использует Силу Земли, моряки еще готовы мириться, но с командиром — никогда. Поэтому, дежурным чиновником Кушинарского порта я назначаю тебя, господин Андрей. И честно скажу: я бы удивился, увидев магов на таких неуважаемых должностях, вынужденных самим посещать разные суда.

— А кое-кто говорил о коменданте. — делано обиделся Андрей.

— Увы, князь ошибался. Сей уважаемый господин не любит лично подниматься на приблудные корабли. Но я — не гордый, я — поднимусь. Тем более чего мне, коменданту большого порта, да в сопровождении двух склонных к Силе — бояться? А на пирсе еще будут охранники стоять… штук двадцать. — Пирк ловко исправил еще одну ошибку любимого всеми кушингами, но не очень хорошо знающего их жизнь князя.

— Ты прав, Пирк, — нахмурился Рус, чувствуя досаду, — я еще этрусков вызову. Не переживай, они будут исключительно скрытно наблюдать. Может заметят то, что мы упустим. Да и царю надо отчет писать — не нам же этим заниматься?

Кушинг-толмач, с круглившимися от удивленного ужаса глазами, быстро, практически бегом, почему-то молча, повел начальство в трюм. Их неотлучно сопровождали четверо матросов вооруженных абордажными саблями, пожалуй, мало чем отличных от кушинарских аналогов и… арбалетами. Рус с Андреем сразу заметили перегрев каналов у корабельного Ревущего, виною которого была долгая непрерывная работа с Силой.

— Вот… — хрипло вымолвил, наконец, толмач, показывая на освещенную масляными светильниками дыру.

Доски обшивки, пакля, ребра шпангоутов частью отсутствовали, а частью были вдавлены внутрь, образуя пробоину локтя два в диаметре. Стало понятно огромное удивление пожилого толмача, видимо, бывшего уверенным, что с такими пробоинами корабли не ходят. За всю свою шестидесятилетнюю жизнь он не встречался с борьбой мага за живучесть. Зато подобные повреждения видел и все они заканчивались исключительно затоплением. Сейчас же дыру, за которой стояла по портовому мутная, местами словно пробитая солнечными бирюзовыми кинжалами морская вода, закрывала структура из Силы Эола. Она выглядела как медуза, пустившая щупальца в каждую щель, в мельчайшие проломы. Удивительно, но на полу трюма, очищенного от каких-то тюков, было сухо. Старый кушинг не замечал структуру, для него забортная вода стояла прямо перед глазами. Пытаясь ощупать преграду, он сунул руку в дыру, попал в воду и, перепугавшись отсутствием какой-либо перегородки, резко выдернул ладонь, которая, к его ужасу, оказалась сухой. Больше толмач не экспериментировал, а с огромным нетерпением ждал князя, о магической мощи которого ходили легенды.

Рус с интересом поизучал новую структуру и прямо поверху «воздушной заплатки», тянущей из бедного Ревущего Силу непрерывным потоком, налепил собственную заглушку, созданную на основе мягкой и липкой «каменной сети» с частой, микронных размеров ячейкой.

Андрей, наблюдавший за действиями друга с огромным интересом, — поразился и позавидовал легкости создания новой (он в этом не сомневался) структуры. Уставший Ревущий не приглядывался так тщательно, как Андрей, он удивился самому факту: ремонтом корабля занимается служитель Геи, а не мощный, судя по растянутости каналов, служитель Гидроса.

— Эй, Ревущий, все! Можешь прекращать, — сказал таможенник, сопровождая свои слова жестами.

Имперский маг, наконец, пригляделся к структуре из Силы Земли и с облегчением развеял собственное создание. Когда Ревущий падал, то первый, кто подставил ему руки, оказался этот же ловкий таможенник — служитель Геи. Хвала богам, успел — не дал разбить голову о торчащий шпангоут.

— Андрюша, ты видел оружие, которым вооружены почти все матросы? — спросил почему-то страшно довольный Рус, когда они, тщательно осмотрев грузы, покинули судно.

Там остался распоряжаться Пирк, по сути арестовав корабль. Команда, прекрасно понимая свое положение, не сопротивлялась и выполняла все команды жестов. Если, конечно, капитан подтверждал. Иначе — моряки делали вид, что страшно тупые.

— Ага, я тоже удивился. Странные луки. Неудобные и страшные — ужас! А стрелы какие короткие? Меня от омерзения в пот бросает. Куда это годится? А заметил, что они о Знаках понятия не имеют?

— Заметил. У них пятен не было, а с ними и нужных ингредиентов. Зря ты так о тех луках. Короткие стрелы, между прочим, запросто любую кольчугу пробивают и пластинчатые вставки. Если без Знаков. А может и… надо попробовать.

— Ха! Да если бы все было так, как ты мне говоришь, то наши кузнецы давно бы. Там же делать нечего! Только противные эти железяки до одури, фух. — Говоря эту фразу, Андрей долго морщился, будто собрался чихнуть. Обошлось.

— Ха! Это тебе кажется! — Рус внезапно посерьезнел, вспомнив причину отсутствия арбалетов. — Знаешь, почему их нет на всей ойкумене? Потому что Френом запретил, лично. В Божественном завещании об этом есть. Точно не помню, но суть такая: Ему принесли древний арбалет из пещеры гноллов. Дерево сгнило, а железо они хорошо закаляли — не ржавело. Так Он, мой Отчим, сказал, что это нечестное оружие, недостойное воинов. Мол, учишься всю жизнь воинским наукам, а любой крестьянин, мальчишка, а то и вовсе баба — стрельнет и нет тебя. И доспехи старинные, видел, как меня во Фрегорском дворце изображают? Сплошные пластинчатые латы. Так арбалетный болт — так называется маленькая стрела для него — те латы как пергамент прошивает. — Рус говорил согласно «завещанию», в котором Френом немного преувеличил убойность легкого агрегата, найденного в пещере гноллов. — И учиться пользоваться этим мерзким оружием легко — день-два и все, честному воину конец. Не добавляет арбалет воинской доблести, поэтому запретил Френом делать похожее оружие. А запрет Бога о чем говорит?

— А они? — Резко спросил Андрей, имея в виду чужих моряков.

— Они? Жители империи? Значит, Френом на тот континент не ходил и магия у них развивалась полностью самостоятельно, а не как в ойкумене: от этрусков — археев.

— Ты хочешь сказать, что у нас этот арбалет, пусть его Тартар сгрызет, сделать невозможно?

Рус надолго задумался. Потом вдруг широко заулыбался:

— А знаешь что, Андрюшенька, я уверен, что кушинарские мастера попробуют его скопировать. Там и посмотрим. Идем, чего застыл? — Сказал в привычной для себя манере, будто забывая о том, что сам останавливал друга. — От таверны запах чуешь? Лично у меня в животе урчит.

Рус, будучи в Кушинаре, любил питаться в «общепите».