Шли долго. Всю ночь. Фарах нисколько не устал, ему было не привыкать к долгим прогулкам по горным тропам. А вот Танвар выдыхался. Северянин шел все медленнее, бормоча под нос ругательства, да такие, что подмастерье порой вздрагивал.

Они не разговаривали, берегли дыхание. Но Фараху и не хотелось говорить. Он испытывал странное ощущение: казалось из него выпили жизнь. Подмастерье чувствовал себя пустой оболочкой, тупо переставляющей ноги и не желавшей ничего знать о конечной цели путешествия. Он шел словно во сне.

Когда до восхода осталось не больше часа, они остановились.

– Хватит, – выдохнул Танвар. – Пора отдохнуть. Эти холмы меня доконают.

Он опустился на землю, скинул с плеча мешок и улегся на него как на подушку.

– Ложись, – велел северянин Фараху. – Надо немного поспать.

Подмастерье послушно опустился рядом и лег, устроившись так же как Танвар. Мешок повернулся неудачно, под головой оказался кусок хлеба и подмастерье завозился, устраиваясь удобнее.

– Дела… – протянул Танвар. – Надо же, как все обернулось. Никогда не думал, что Тейрат умрет так – от разрыва сердца…

– Ты знал деда? – тихо спросил Фарах.

– Немного. Мы встречались в Хазире. Я даже видел тебя, ты тогда был совсем пацан.

– Я тебя не помню.

– А нас и не знакомили. Я заходил к Тейрату в гости. Один раз.

– Вы были друзьями?

– Нет. Просто знакомыми.

– Расскажи мне про деда. Что вы делали в Хазире?

– Потом. Сейчас надо спать…

– Расскажи!

– Вот так всегда, пока жив никому не интересен, как помер, так сразу – расскажи…

– Танвар!

– Ладно, ладно. Только не хнычь. Твоего деда я знал плохо. Однажды я попал в знатную переделку, был на волосок от гибели. Тейрат помог, спас мне жизнь. Потом мы виделись еще несколько раз, но мне никак не удавалось вернуть ему должок. В конце концов, он взял с меня обещание, что в день твоего восемнадцатилетия я разыщу вас и проведу в Таграм, столицу Сальстана. Это долгий путь. Не то чтобы он был слишком опасный, но Тейрат плохо знал север, а я хорошо. Так что моя помощь оказалась бы кстати. А еще я был обязан ему жизнью и твой дед мог на меня положиться. Обговорив детали, мы расстались. Как я понял, именно после этой нашей встречи, вы отправились в Эшмин. Вот и все. Я человек обязательный, долги помню. Так что по прошествии пяти лет я пришел за вами, как мы с Тейратом и договаривались. Жаль только, что я не пришел раньше. Быть может я успел бы ему помочь.

Фарах закусил губу. Нет. Нельзя плакать. Нельзя. Надо мстить. Но кому? Кому мог понадобиться старик, живущий в маленькой деревне затерявшейся на юге Каван-Сара?

– Танвар, – позвал он, – а от кого мы прятались? Дед никогда не рассказывал мне об этом. Ты знаешь?

– Не очень много. Знаю, только, что твой дед всегда опасался Темных Жрецов.

– А кто это?

– Это? Еретики. Жрецы Темного Пламени. Они извращают учение нашего светлого бога Огня Энканаса. Говорят, они приносят в жертву людей во время ритуалов. Я мало о них знаю, у нас, на севере такой заразы нет. Это здесь, в Каван-Саре, их пруд пруди.

– Жрецы Темного Пламени. – Повторил Фарах. – Значит, это они виноваты в смерти деда.

– Скорее всего. Но тот мертвец не был жрецом. Это воин. Наверно – следопыт, охотник за наградой. Выследил вас и решил либо убить, либо захватить. Очень надеюсь, что он был так же жаден, как и все следопыты и пришел один, чтобы ни с кем не делиться наградой. Понадеялся на то, что справится со стариком и подростком. Но Тейрат преподнес ему сюрприз. Твой дед всегда оставался бойцом. Не знаю, кем он был в молодости, но дрался он как солдат.

– Мой дед был самым лучшим. И учителем и воином.

– Это точно. И врага завалил и тебя, вон как выучил на Северном болтать. На мою голову. А теперь давай спать. Нам завтра целый день идти. Мы должны догнать караван, идущий до Башмина. Я пришел вместе с ним, но они свернули в Альташ. Еще три дня назад. Сейчас то они уже на обратном пути, так что нам нужно их догнать. С караваном не пропадем.

– А потом, – спросил Фарах, – что потом?

– Потом я отведу тебя в Башмин. Оттуда в Масун. А оттуда уж в Таграм.

– А потом?

– Ну, не знаю. Мы с Тейратом договаривались, что я отведу вас в Таграм. Наверно он знал, что делать дальше. А теперь… В Таграме у меня много друзей. Пристрою тебя к какому-нибудь делу. А потом, извини, расстанемся. Должок я, считай, верну и, наконец, займусь своими делами.

– А я?

– А что ты. Здоровый парень. Думаю, проживешь. Если что надо будет, – помогу. Ты ремеслом то владеешь?

– Я подмастерье кузнеца!

– Ну, тем более не пропадешь. В Таграме любят кузнецов. Доспехи, оружие – это добро всегда у нас в почете. Да и обычной работы, не военной, хватает.

– А как же Жрецы? А как же месть?

– Разберешься потом, что к чему. Главное – не действуй сгоряча. Знаю я вас, южан. Кровь горячая, чуть что сразу за нож. Ты норов то попридержи. Целее будешь.

– Я отомщу!

– Отомстишь, отомстишь. Только сейчас – спать. Быстро заканчивай трепотню и закрывай глаза.

Фарах замолчал, послушно закрыл глаза, но тотчас же их открыл. Перед глазами стоял дед. Живой, улыбающийся дед с глиняными табличками в руках.

– Танвар, – позвал подмастерье.

– Вот суета! Спи!

– Ты знаешь что-нибудь про моих родителей?

– Нет. Зато я знаю, что если кто-то сейчас не заснет, то получит по шее. Благой Энканас! Что я так разболтался сегодня? Старею наверно. Спи давай!

Фарах уставился в звездное небо. Закрывать глаза не хотелось. Это было слишком тяжело – вновь видеть деда, живого и здорового, зная, что это всего лишь видение. Подмастерье смотрел в темные небеса, разглядывая жемчужные огоньки звезд. Дед говорил, что это капли огненной крови Энканаса, оставшиеся на небе после битвы с Тайгреном. Дед… Фарах шумно сглотнул. Конечно, он придет в Таграм, станет кузнецом, скует себе самые лучшие северные доспехи, найдет Жрецов Темного Пламени и всех их убьет. Да будет так.