До пограничья добрались быстро, за два дня. Оказалось, что земли, лежащие вдоль дороги ведущей на север – густо заселены. По большому счету, столица не кончалась за городскими воротами. Кончался Масун. А дальше начинались мелкие городишки. Это понятно: дорога до границы – людное место. Вдоль нее стояли постоялые двора, караван-сараи, таврены, чайни… Базаров, правда, не встретилось. Рядом столица – что ж затевать торжище на открытом месте, на полпути. Но путешественник, решивший передохнуть по пути к границе, мог найти тут все что угодно.

Друзья пользовались всеми благами обжитых мест: на ночлег останавливались в лучших постоялых домах, заказывали уход за скакунами. Сами ели много и сытно; отдыхали и набирались сил. Вечерами, как повелось, беседовали. Фарах расспрашивал Танвара о Сальстане – хотел, как можно больше узнать о цели путешествия. Северянин надувался от гордости за свою страну и расписывал великолепие родных мест. Воспевал славные обычаи, слагал оды красавицам, травил байки о приключениях друзей. Но Фарах верил едва ли половине того, что слышал. Уж больно все складно получалось у Танвара. По его словам, Сальстан представлялся чудо страной, где все только и делали что веселились. Фарах, подмастерье деревенского кузнеца, за свою недолгую жизнь твердо усвоил, что веселиться все время можно только за чужой счет, пока кто-то работает, тянет за тебя лямку.

Танвар же не унимался. Особое место в его рассказах занимал Таграм – столица Сальстана. В рассказах северянина этот город выглядел едва ли не благими небесами, где всем живется одинаково хорошо.

Но истории о том, как сам северянин и его друзья предаются веселью, безделью и пьянству, не вызывали доверия у подмастерья. Однажды он прямо спросил, откуда Танвар и его веселая компания берут деньги. Северянин замялся и предпочел сменить тему разговора, обмолвившись мимоходом о богатых наследствах, что получили его друзья. Фарах промолчал, но про себя подумал, что сам Танвар вовсе не выглядит человеком, получившим богатое наследство.

На второй день, вернее на вторую ночь, когда друзья остановились на ночлег в очередном постоялом дворе, вечерний разговор не заладился. Оба устали за день и нервничали перед предстоящим прохождением через границу. Поев, легли спать, но долго не могли уснуть.

Балансируя на грани сна и яви, Фарах, вспомнил о Масуне, и рассказал Танвару о весах. О том, как ему почудилось, будто серебряная стрелка – палец бога. Танвар неожиданно серьезно воспринял рассказ друга и посоветовал ему внимательнее поглядывать по сторонам, – дескать, это предупреждение свыше. Фарах возразил: откровения Энканаса обычно посещают Жрецов Огня, да и то не всех. Северянин, заметно нервничая, ответил, что не только Энканас может посылать предупреждения. Что есть и другие силы, помимо двух богов-братьев. Поменьше, правда, рангом, но все же достаточно могущественные. Подмастерье заметил вслух, что подобные речи попахивают ересью. На что получил ответ, что это не ересь, а самая что ни на есть правда. И что даже Жрецы Огня, признают, что на востоке, в диких лесах, живут странные колдуны. И над ними ни Энканас, ни Тайгрен не имеют власти. Правда, жрецов это сильно раздражает, – они предпочли бы, чтобы все восточные обитатели встали как один под знамена Энканаса. Но они не могут ничего поделать, и потому не любят разговоров о востоке.

О тех краях Фарах не знал почти ничего. И в самом деле, о землях, лежавших восточнее Сальстана и Каван-Сара, говорили редко. Считалось, что это край земли, там никто не живет и ничего интересного на востоке не происходит. В Эшмине в основном говорили о севере – и о Башмине и о Масуне. Говорили и о Леаране, но не много, не больше чем о Сальстане. О востоке почти и не вспоминали.

Слова Танвара разбудили любопытство подмастерья, и он попросил друга рассказать ему о востоке. Тот немного поупирался, мол, спать пора, да и тема скользкая, но, в конце концов, все-таки дал себя уговорить. Танвар любил рассказывать истории, и, конечно, не мог упустить прекрасный случай похвастаться своими знаниями.

Фарах слушал рассказ о восточных земля, так же как слушал истории о Таграме, о Леаране и о похождениях северянина. Слушал и – не верил. И на это была причина, – этот рассказ Танвара заметно отличался предыдущих.

Кое-что подмастерье и сам знал. Например, что далеко на востоке лежит большое озеро – Озеро Слез. Оно настолько велико, что знающие люди называли его морем. Две реки питали его: одна стекала с северных гор, а вторая с южных. Их звали Близнецами. Так и называли – Северный Близнец и Южный. По их берегам проходила незримая граница, отделяющая серединные земли от восточных диких земель. Озеро окружали непроходимые леса. Правда, с западной стороны деревья росли не так густо, а вот дальше, на восток, шли непроходимые дебри. Знал Фарах и то, что сальстанцы и каван-сарцы, добрались до западного берега Озера Слез и вроде бы успешно его обживали. За пару сотен лет они проредили дикие леса и основали несколько поселений. Но за границы Близнецов не совались. Почему – этого Фарах не знал. Зато знал Танвар.

Люди боялись. Восточные леса, густые и непроходимые, таили много тайн и загадок. Но они вовсе не пустовали, их населяли странные чудовища и таинственные племенами, чьи названия люди никогда и не знали или давно забыли. Когда-то давно, лет двести назад, еще до Великой битвы за Белые Пустоши, и сальстанцы, и каван-сарцы пытались проникнуть в восточные леса. Берега прекрасного озера манили людей запада. Вода, плодородная земля, леса, – что еще нужно для жизни? Хороший климат, чуть влажноват, – но без резких перепадов.

Некоторое время все шло замечательно. Люди, полные энтузиазма, уходили вдоль берегов озера, надеясь основать новые города и поселения. Вот только почти никто из них не вернулся. А те, кто все же вырвался из восточных чащоб, рассказывали настолько ужасные истории, что у остальных пропадало всякое желание идти на восток.

Вернувшиеся рассказывали о чудовищах живущих в восточные лесах: об огромных змеях и о хищных растениях, о пауках великанах, и об орлах с человеческими головами. И что самое главное – они рассказывали о том, что леса населены разумными существами. Как оказалось, в восточных лесах жили остатки Эльдов – древнего племени бессмертных колдунов. С западных земель их давно выжили прапрадеды неудачливых переселенцев, и уцелевшие колдуны ушли на восток. Их оставалось мало, единицы, но они владели магией, загадочной и сильной. Противостоять ей могли лишь Жрецы Огня.

Но этого было мало. Оказалось, что восточные берега озера густо заселены южными оргами – высокими полулюдьми полуобезьянами, жестокими и злобными. Они жили большими семьями, в дикости, и на дух не переносили людей, истребивших их предков на западе. В общем, выходило, что на востоке собралась вся нечисть, давным-давно изгнанная из западных земель.

Кончено, сразу рассказам уцелевших не поверили. В те времена Сальстаном правил король Борг Тератан Саль пятый, суровый и властный человек. Он рассчитывал, что ему удастся присоединить к своему королевству большой кусок восточных земель, богатых лесом и плодородной почвой, и не собирался отказываться от планов из-за каких-то там слухов. Здраво рассудив, что сила это всегда сила, он отправил часть своего войска на восток, повелев им утвердиться на новых землях. До востока солдаты добирались долго, несколько месяцев. Никто не горел особым желанием совать голову в пасть неведомым чудовищам. Потом, три месяца войско провело у западного побережья озера, где уже построили дома самые отчаянные сальстанцы, не желавшие жить под рукой короны. С тех пор, на берегу озера осталось поселение, до сих пор звавшееся Западной Заставой.

Передохнув после пути, солдаты двинулись дальше, за Северного Близнеца. Вел эту небольшую армию маршал Гентер Тератан Саль – младший брат короля. У него в этом деле был свой интерес. Дорога на Сальстанский трон для него была закрыта, – у старшего брата уже родился наследник. Оставалось только огнем и мечом отвоевать себе новое королевство – восточное. Пусть королем формально оставался бы Борг – но Наместник Восточных Земель тоже титул не из последних, он как нельзя лучше подошел бы брату короля.

Гентер докладывал о передвижениях войска в Западную Заставу, – слал почтовых птиц каждую неделю пути. Войско у него было многочисленное, по тогдашним меркам: полтысячи пехотинцев. Так что двигалось оно медленно. Все весточки переправлялись из Западной Заставы в Таграм. Когда почтовыми птицами, когда и срочными вестникам. Первый месяц все шло хорошо, – солдаты забирались все глубже в лес и пока серьезных препятствий не встречали. Да, повстречалась парочка больших змей, несколько ящеров размером с быка, – но серьезного сопротивления люди не встретили. В посланиях Гентер стал намекать, что первые поселенцы слишком много врали. Что, дескать, у страха глаза велики, и что он, непобедимый маршал Сальстана, вскоре объявит эти земли частью Сальстанского королевства. Вот только доберется до восточного берега озера – и объявит.

Но все вышло совсем не так. Концу второго месяца, из-за озера прилетела почтовая птица, уставшая и с раненым крылом. Она принесла краткую записку: "Атакую врага. Гентер". Больше вестей от маршала не поступало.

Через месяц, стало ясно, что полу тысячное войско сгинуло в Восточных Дебрях. Самое страшное, что от них не было вестей – ни добрых, ни худых. Слухи бродили от города к городу: говорили, что вся армия погибла в когтях страшных тварей, что Гентер объявил себя владыкой востока и основал новое королевство, что найден огромный клад, из-за которого солдаты поубивали друг друга и прочие глупости. Правды не знал никто.

И лишь несколько месяцев спустя, когда из лесной чащобы к обжитым берегам озера вышли два десятка измученных воинов, люди узнали, что же случилось с войском.

Гентер проиграл битву. Два месяца его воины продирались сквозь чащобы, истребляя попадавшихся по пути зверей: огромных змей, зубастых ящериц, больших кошек и прочую живность. Все шло хорошо. Казалось, слухи об опасности Восточных Дебрей сильно преувеличены. Но, обогнув озеро и выйдя к его восточному берегу, Гентер встретил настоящего врага. Путь на восток охраняли южные орги.

Лесные великаны непохожи на своих северных родичей, встречавшихся в заснеженных лесах Хальгарта. Те волосаты, глупы, и нечистоплотны. Восточные больше походили на людей. Только были выше обычных воинов на две, а то и на три головы. Они носили одежду, сшитую из шкур, но не знали металла. Жили семьями, но не имели правителей. Они оказались разумны, но не хотели разговаривать с пришельцами. Они хотели воевать – и воевали.

Как оказалось, сами по себе орги были не так уж страшны. Сильны – да. Бесстрашны – да. Опасны, – бесспорно. Люди могли победить их, взяли бы числом, если б не колдовство. Уцелевшие воины рассказали, что оргов вели в бой эльды – колдуны востока. Именно они, своим колдовством, и решили исход сражения.

Оргов было мало, едва ли три сотни и казалось, что превосходство на стороне людей. Но бой шел в лесу, местность не позволяла людям развернуть привычный боевой строй, и преимущество сальстанцев было спорным. Пехотинцы, разбившись на отряды, атаковали врага небольшими группами. Орги дрались отчаянно – сильные и выносливые, невероятно живучие, они сражались насмерть. Даже получив две-три стрелы, они продолжали сражаться, размахивали огромными дубинами, сея смерть в рядах людей. Но они проигрывали. Длинные копья людей как нельзя лучше подходили для схватки с великанами. И тогда в дело вступили эльды. Никто из людей их не увидел. Вернее – никто из уцелевших воинов. Наверно поэтому они и уцелели. Но то, что в бой вмешались колдуны, стало ясно стразу.

Природа взбесилась. Ожившие деревья хлестали воинов ветвями, калеча и убивая людей. Огромные стволы выворачивались из земли и падали, давя по десятку людей за раз. Колючий кустарник цеплял солдат ветвями, травы оплетали ноги, не давая двигаться. И люди гибли под ударами лесных великанов, не в силах одолеть саму природу.

А потом, на помощь оргам пришло лесное зверье – сотни лесных кошек, медведей, змей и ящериц. Чудовища, которым никто не успел дать названия, атаковали из-под земли. Даже насекомые, ополчились на людской род.

Но атака зверей не испугала войско. Сальстанцы дрогнули, – но устояли. Рассеялись, зажгли факелы и продолжали битву, пугая зверье огнем. Самое страшное началось потом, когда эльды вышли на поле боя. Их никто не заметил, казалось, они невидимы. Но внезапно, то там то здесь, стали вспыхивать зеленые молнии. Они хлестали плетьми по воинам, обращая их в пепел. Облака удушливого зеленого тумана выплывали из-за деревьев навстречу отрядам пехотинцев и отравляли их. Казалось, сама смерть вступила в битву. И люди не могли сопротивляться ей.

Войско Гентера было уничтожено в двухдневной битве на восточном берегу огромного озера, звавшимся раньше Восточным Морем. Уцелевшие – едва ли полсотни человек, отступили, вернее, просто бежали, спасая свои жизни. Два месяца понадобилось им, чтобы вернуться назад, к западному берегу. Они шли по своим следам, и не заблудились. Но и тут им не повезло. Три десятка из уцелевших воинов погибли по дороге – от лап зверей, от ядовитых плодов, от неизвестных болезней. Вернулись только двадцать человек – простых воинов, рядовых копейщиков, чьи имена история не сохранила. Зато история сохранила их рассказ. Сальстан услышал его и ужаснулся.

Это был месяц слез. Вдовы воинов проливали слезы день и ночь. Кричали дети, оставшиеся сиротами, плакали невесты, лишившиеся бравых женихов… Плакало все королевство. И озеро, на чьих берегах полегло войско Сальстана, назвали Озером Слез.

Борг Тератан, лишившиеся значительной части войска и уважения подданных, проклял себя за жадность. И поклялся никогда более не посылать людей на восток. Отныне это направление стало запретным: король издал указ, что всякий, кто попытается проникнуть на восток, суть есть преступник, и наказывать его надо по всей строгости, дабы никому не повадно было тревожить восточных обитателей. А то они ведь и обидеться могут. И в гости наведаться.

Западная Застава, построенная на берегу Озера Слез, сохранилась. Более того, она даже разрослась, превратившись в небольшой городок. Там расположился пограничный отряд, охранявший порядок на восточных рубежах Сальстана. Воины следили за тем, чтобы никто из сальстанцев не вздумал ходить за Северного Близнеца. Каван-сарцы, видя печальный опыт северных соседей, не рискнули даже отправиться в восточные леса на разведку. Сдержались. А потом… Потом в Хальгарте зашевелилось воинство Тайгрена, и всем стало не до востока. С той поры все внимание Сальстана было обращено на север.

Закончив рассказ, Танвар потянулся к бурдюку с водой, и шумно сопя, высосал его досуха. Фарах, зачарованный рассказом северянина, молча лежал на кровати, а перед его глазами проплывали лесные пейзажи востока. Деревья. Очень много, целые сотни! И все стоят близко друг к другу…. Фарах никогда не видел настоящего леса – только фруктовые сады да маленькие рощицы. Но, слушая рассказ Танвара, он представлял себе чащу – таинственное и страшновато место, где огромные деревья растут так близко друг к другу, что между ними и не протиснуться. Виделись ему и солдаты идущие в атаку, и чудовища, нападающие на солдат.

– Интересно? – спросил Танвар.

Фарах вздрогнул.

– Интересно. – Ответил он. – Так все и было? На самом деле?

– Ну, что там на самом деле случилось, не знает никто. – Отозвался северянин. – А эта легенда популярна у нас, в Сальстане. Правда, старые пердуны, что копаются в древних манускриптах, рассказывают ее немного по иному.

– И как же? – жадно спросил Фарах.

– Да почти также. Только вот, говорят, что половина войска Гентера сбежала из лесов, не вынеся трудностей похода. Они то и вернулись назад, плетя небылицы. Еще говорят, что оставшаяся часть солдат была сильно ослаблена болезнями, и что с ней случилось на самом деле, – не знает никто. Возможно, что колдуны их перебили, а возможно они и сами померли. Это дело нехитрое – в чужих землях-то. А еще говорят – ну это уж шепотом, – что де не все так просто с востоком. Я вот слышал, что часто те, кто не в ладах с законом, бегут на восток. И за двести лет, беглых накопилось там – на цельный город. Но, знаешь ли, ни один еще оттуда не вернулся, чтобы рассказать правду. Иные бродяги метут языком как помелом, – мол, были там да вернулись. И про чудовищ рассказывают, и про колдунов… Да только особой веры им нет.

– И что, – спросил Фарах, – больше на восток никто и не ходил?

– Куда там! Вспомни, что я тебе про войну с севером рассказывал! Сначала, после Гентера, боялись соваться на восток. А потом вовсе не до того стало. И сейчас – не до того.

– А сейчас то что? – осторожно спросил Фарах.

– Да все север, трижды ему в бок… Вон, не слыхал, что в масунской таверне говорили?

– Слыхал. Но не понял.

– Ах да… Верно. А говорили то, что в Таграме войско снова собирается. То ли север воевать пойдем, то ли наоборот – Сальстан оборонять. Не ясно пока. Но народец волнуется. Оружие заказывает, доспехи. Запасы делает. Пока так, тихо. Но попомни мои слова – быть крупной заварушке. Вообще у нас так часто бывает – чуть что, так сразу кричат – война. Помнят Белые Пустоши. Обычно покричат, пошумят, да разойдутся, до следующих тревожных вестей из Хальгарта. Но в этот раз… Екает у меня в животе что-то. Прямо тут вот, рядом с пупком. Чую – быть войне. Надо нам с тобой поскорее в Таграм, к ребятам моим. Что б самим все узнать, да решить, что делать дальше.

– Что ж ты раньше молчал!

– А что тут говорить. Пока все это слухи, не больше. А мы с тобой и так торопимся.

– Но, если, в самом деле, будет война…

– Может, будет, может и не будет. Часто слухи распространяют нечистые на руку торговцы оружием, чтобы сбыть лежалый товар. Не модный или с брачком. Три года назад, парочку таких дельцов вздернули, за распространение слухов о скорой войне. Чтобы не баламутили народ. Может и в этот раз тоже самое. Наверно повесят кого-нибудь. Но что-то тревожно мне. Да и тебе вон, мерещится всякое.

– Ну и что. Я не жрец, не провидец.

Танвар поднялся на локтях и смачно сплюнул в угол.

– Не жрец, говоришь? – сказал он. – А у кого огонек в руках мелькал?

Фарах шумно втянул носом воздух, но промолчал. Огонь в руках. Сила Энканаса, дарованная Жрецам верных делу Огня. Откуда она у него, у простого подмастерья из южной деревни?

– Знаю я этот огонек, – продолжал Танвар. – Видал, а как же. Только вот откуда он у тебя? Молод ты еще, для жреца-то. Если б не знал про тебя, да про деда твоего, подумал бы, что ты крыса – подстава, провокатор.

– Я не крыса, – мрачно буркнул Фарах. – Не знаю, как у меня этот огонек получился.

– Верю, – сказал северянин и снова плюнул в угол. – Верю, холера тебя возьми. Но ты парень, не так-то прост. Говорю тебе, – прислушивайся к тому, что сердце подсказывает. Оно не обманет.

– Танвар, а у моего деда ты такого огонька в руках не видел? Может, от него…

– Врать не буду, не видел. Но ты с этим погоди пока. Вот доберемся до Таграма, там разберемся. Есть у меня знакомый Жрец. Мы его обязательно навестим. Напомню ему о старом должке, попрошу совета. Хорошо попрошу, – не откажется помочь. А сейчас давай спать. Завтра вставать рано, а впереди граница. Чую, намучаемся мы завтра.

Подмастерье послушно отвернулся и уткнулся в жесткую кожаную подушку, набитую опилками. Огонек в руках. И в самом деле, – может это от деда? Но ведь Тейрат сказал, что он ему не дед. Не верится… Тейрат был рядом всегда. Кажется – с самого рождения. Фарах не помнил времени, когда рядом не было бы старого Тейрата. Он его дед. И точка, как говорят писари. Фарах внук Тейрата, мятежного Жреца Пламени. А раз он его внук, то вдруг у него получиться разбудить свой внутренний огонь? Но он беглец, на него охотятся и Жрецы Огня, и Жрецы Темного Пламени!

Незаметно Фарах уснул, так и не придумав как ему быть. Ему снилась война. Копейщики выстраивались рядами, упирали пятки копий в землю, ожидая атаки вражеской конницы. А ее все не было. Из тумана, из клубящегося роя белых мух, появились темные силуэты. Враги! Но не всадники, нет – северные великаны. Волосатые злобные орги, в кожаных доспехах. Во сне Фарах ждал появления восточных великанов, но явились – северные. Он беспокойно заворочался во сне, ожидая начала битвы.

Танвар не спал. Смотрел в дощатый потолок, едва различимый во тьме, и наслаждался ночною тишиной. Он думал о том, что парень, сладко сопящий во сне на соседней кровати, вовсе не так прост, как кажется на первый взгляд. Крепкий парень. Умный. Понятливый. И огонек у него в руках, и дед – жрец Темного Пламени… Непрост парень, не прост. Все бы хорошо, если бы не дурацкая история с наемником, охотником за головами. Не вовремя, ох не вовремя кто-то выследил старого Тейрата. Ведь сначала казалось, что все просто: в назначенное время приехать в деревеньку, проводить старика и мальца на север, в Таграм. Довести – и все.

Северянин перевернулся на другой бок и уставился в стену. Плохо все вышло. Совсем не так, как задумывалось. И зачем он поперся в это южное захолустье?

"Потому что обещал, – напомнил Танвар сам себе. – Слово дал".

Слово… оно должно быть крепче стали, тверже кремня. Но – бывало по-разному. Иногда это сотрясение воздуха, не больше. Его в карман не положишь. Старый Тейрат знал об этом, и, конечно, не надеялся только на обещание молодого искателя приключений. Награда – вот что заставило Танвара бросить все дела и отправиться на юг. Мешок золотых марок. Именно столько посулил ему Тейрат за работу проводником. Мешок! Состояние, по нынешним меркам. Конечно, его можно промотать за пару дней, спустить все в тавернах, в борделях, в игорных домах. Но если распорядиться им с умом, например, заплатить вступительный взнос в профессиональную гильдию наемников, то можно неплохо устроиться. Став гильдийцем, можно наняться в охрану купца. Или на службу к знатному господину. Тогда можно будет завязать с этими ночными разборками, с резней в подворотнях и с волчьим братством. Оставить ремесло наемного бойца, зажить как все. Не мальчик уж.

Танвар почесал бок, перевернулся, подсунул под голову кулак. Мешок золота! Да, старый хрыч знал, чем его приманить. И что самое обидное —не обманывал. Да, именно тогда в Хазире, Тейрат и открылся Танвару. Темный Жрец. У них большие возможности. Богатое братство. Золото, конечно не праведное, проклятое. Но мешок! Да. Тейрат точно рассказал северянину, за что он его получит. За то, что доставит деда и внука в Таграм, где есть ухоронка Темных Жрецов, и к ней лишь Тейрат знает дорогу. Пустые слова? Ну что ж, пустые слова Жреца Темного Пламени, против обещания молодого обормота, обязанного старику жизнью. И кроме того, Тейрат доверил ему тайну – кто он таков на самом деле. А ведь Танвар мог его продать. Сто раз. Получить награду. Немного, но достаточно, чтобы пожить полгодика, не заботясь о заработке. Но мешок золотых марок! Вот почему Танвар влез в это дело. Пять лет мечтаний о звонкой монете, способной перевернуть жизнь.

И вот, мечта разбилась, как разбивается дорогой стеклянный бокал, если швырнуть его в стену. Нет Тейрата. Нет золота. Пацан, конечно, ничего не знает. Бесполезно спрашивать. Простак. Он даже не знал, кто его дед. Золота нет, и не будет. Проклятый охотник за головами. Что б его душу Тайгрен сожрал!

Зачем он тащит паренька в Таграм? Надо было бросить его там, у тела Тейрата, и сбежать, вернуться на родину, к обычной серой жизни, уже не освещаемой блеском золота. Но слово дано. Оно должно быть прочнее стали и тверже кремня. Так, только так можно жить.

Танвар понимал: связавшись с этим пареньком, он мог нажить себе большие неприятности. Но могло выйти и так, что у него появится новый друг. Не приятель, – но друг. И этот друг, честный и преданный, однажды прикроет его спину, поможет в бою. А, судя по тому, что пареньку открылся внутренний огонь, боец из него может получиться что надо. Вот и будет толк. Перемены, большие перемены в жизни. Шанс оставить позади всю ту серость и мерзость, что наполняла жизнь Танвара последние пять лет.

Верный друг, на которого можно положиться, это по нынешним временам немало. А друг сильный и умелый – это даже много. Надо только все правильно сделать. Но – потом. Когда они доберутся до Таграма. До веселого Таграма, столицы Сальстана, до города великих возможностей, города верности и города предательства.

Засыпал Танвар долго: ворочался с боку на бок, почесывал искусанную вшами макушку и шептал проклятия Тайгрену, богу Тьмы. И только через час, не раньше, забылся тяжелым сном.