Подземка. Запасной выход со станции Тор
Когда обыватель сталкивается с полетом мысли технически более развитой цивилизации, у него есть только один выход: отмочить что-нибудь такое, что существу чересчур разумной расы даже в голову не придет.
Нет, Квайл не стал выковыривать из себя кусок планкита с тем, чтобы попытаться резко бросить его через ворота (хотя такая мысль у него была). По счастью, за его спиной очень вовремя что-то лязгнуло, и пленник подземки вспомнил: в арках ответвлений тоннеля есть рычаги, управляющие тележками. Потянув за такой рычаг, ты заставляешь вагонетку спуститься на рельсы, а дальше… дальше она в твоем распоряжении.
Можно садиться и ехать куда глаза глядят (хотя без факела в тоннеле наверняка ни зги не видно), а можно…
Медленно, словно боясь спугнуть удачу, Квайл двинулся по узким ступенькам к отростку тоннеля, из которого только что выпрыгнул. Еще медленней, чтобы не нарушить что-нибудь в незнакомой и наверняка сложной конструкции гномьего транспорта, он ощупал арку и ухватился за рычаг. С силой потянул его. Сдержал желание отпрыгнуть в сторону, когда с потолка рывками начала спускаться вагонетка. С превеликим трудом отцепил крепеж и начал сдвигать ее с рельсов.
Тележка не сдвигалась. Никаких технических ухищрений– просто она оказалась слишком тяжела. Осознав, что только что лишился последнего шанса на спасение, Квайл яростно укусил собственную руку.
План был так хорош! Оттащить вагонетку к воротам, резко толкнуть и подставить точно под скрытые в своде арки невидимые двери. Вероятно, именно это и имел в виду Вольдар, когда говорил, что знает, как выйти из подземки. Надо было соглашаться, а не бежать. Втроем, да еще и с Макарием, они бы справились на «ура»! Вот дурак!
Обида на себя плавно переросла в ненависть к бездушной подземке, поглотившей Квайла и, кто знает, возможно, именно сейчас высасывающей из него остаток сил. В порыве слепой ярости студент принялся дергать рычаг. Одна за другой вагонетки спускались на рельсы, выстраиваясь цепью. Ровненькие и гладкие. Покореженные неведомой силой и лишившиеся стенок. С потухшими «солнышками» и битыми «ежами». Вовсе без них – только выломанные «с мясом» дуги болтаются на передней стенке.
Осознание последнего шанса пришло только тогда, когда сверху не опустилась, а неловко спрыгнула, почти как живая, самая изломанная тележка.
Страдалица имела всего два колеса из четырех и оттого не удержалась на рельсах и рухнула набок. Дно также отсутствовало. Возможно, кто-то другой счел бы это средство передвижения бракованным, но Квайлу оно показалось подарком, посланным богами в ответ на его немые молитвы.
Вагонетка была легче остальных!
Оттащив помощницу к выходу, Квайл пододвинул ее к самым воротам и осторожненько, шаг за шагом двинулся вперед.
Гномам действительно удалось создать почти совершенную систему защиты своих сокровищ: едва учуяв планкит, гладкое полотно двери мгновенно рухнуло вниз, как бездушная гильотина, отсекающая голову преступника. Если бы на его стремительном пути не попалась лежащая на боку вагонетка, остался бы студент с носом. Или без него, что точнее.
Однако вагонетка тоже была созданием гномьих рук, она устояла под ударом.
В своде арки вспыхнул красный огонек, загудел монотонный сигнал тревоги – в точности, как у предыдущего выхода. Но это было еще не все!
Из боковин проема вдруг выскочили острые лезвия, и повалил дым. Квайл отпрянул, но грозное оружие уперлось в бока вагонетки и застыло.
Давясь дымом, но не в силах задержать дыхание от натуги и волнения, Квайл, проскользнув в щель между стенками покореженной тележки, пробил головой дыру в рыхлой темноте, вывалился через узкую нору-тамбур наружу и огляделся.
Было очень раннее утро. Солнце только начало подниматься, но его лучи уже обрисовали контуры окрестных гор. Студент находился внутри заброшенного дома, над которым отсутствовала крыша. В лишенных стекол оконных проемах были видны часть улицы, церковный крест и ряд одиноких колонн с витыми халлийскими капителями на углу, которые поддерживали пустоту. Среди буйно разросшейся зелени и разбросанного мусора молча сидели, неодобрительно глядя на него, два гладких черных кота и худая полосатая кошка.
Чувствуя легкое головокружение и не веря своему счастью, Квайл откатился от норы, рухнул на колени и прижался лбом к земле. Сзади со злобным щелчком втянулись в свод арки ворот дверные створки. Далекая сирена умолкла. Механическим жестом аккуратиста, привыкшего все убирать на свои места, Квайл развернулся и протянул руку к тележке, чтобы втолкнуть ее внутрь, но вовремя опомнился.
Стоп. Смельчаку, решившемуся вырастить самый дорогой металл мира в пробирке, иметь запасной путь отступления не помешает. Похлопав вагонетку по измятому боку, как всадник одобрительно похлопывает по крупу умницу-лошадь, взявшую трудный барьер, Квайл внимательно осмотрел тамбур. Судя по всему, пока в проеме арки находится посторонний предмет, тамбур не закроется. Заткнув нору полусгоревшим соломенным матрасом и задрапировав наломанными тут же ветками, студент отряхнул перепачканный костюм и, зачем-то пробормотав кошкам «прошу прощения за беспокойство», на ватных ногах направился к выходу, у которого его нижние конечности сами собой затормозили.
Столь трусливая реакция организма была вполне естественной. После пережитого в подземке все дверные проемы казались Квайлу потенциальными врагами. Оглянувшись по сторонам, он подобрал с земли сдутый кожаный мяч, затолкал в него для утяжеления обломок кирпича и, размахнувшись, швырнул полученный снаряд на улицу.
Мяч весело запрыгал по каменным ступеням – раз, два, три… и так до двадцати восьми, пока не окончил свой путь мокрым хлюпом.
Стало спокойнее.
Приосанившись, Квайл гордо вышел из пустого дома и, прихрамывая, бросился бежать вниз по улице, оставляя за собой необычные следы: один от рифленой подошвы старательского ботинка, другой от босой ноги – левая подметка окончательно отклеилась и осталась где-то в глубинах подземки.
Отчаянный крик Имохи, лишившегося вот так запросто главной ценности – последнего кирпича, остался не услышанным.
– Ифиторель! Ифиторель, тревога!
Демон не появился.
Жалко оглянувшись на оставшуюся без присмотра нору, запечный взвыл, но все же не смог себя перебороть. Пока безответственный демон соизволит наведаться в заброшенный дом, Имоха уже развеется по воздуху пустыми мертвыми частицами. Стукнув себя по измазанному сажей лбу корявой ручонкой, запечный меленько засеменил к выходу, суетливо принюхиваясь.
Спустившись по улице, Имоха добрел до того места, на которое указывал его хоботок, и всхлипнул: оправдались самые мрачные предчувствия. Веселый «бульк» в конце кирпичного вояжа был не просто лужей: главная запечная ценность покоилась на дне ливневого канализационного стока, под декоративной решеткой в виде клеверного листа.
С мстительной ненавистью вспоминая лицо рыжеволосого человека, круто перевернувшего и без того горькую судьбину одним движением, Имоха глубоко вздохнул и, набрав в тощую грудь побольше воздуха, нырнул сквозь решетку.
По крайней мере Ифиторель вряд ли станет искать его здесь.
Тем временем Квайл домчался до угла, за которым улица делала резкий поворот, схватился рукой за фонарь и отдышался. Отчаянно хотелось пить, но, кроме фляги с остатками полыняка, у него ничего не было. Пришлось облизнуться впустую и идти дальше.
Фонтанчик попался, когда губы студента окончательно пересохли. Правда, подающая воду ножная педаль не работала, и ему пришлось довольствоваться тем, что осталось на дне круглой каменной чаши, но все равно сразу стало легче.
В сущности, пока дела действительно шли неплохо. Он жив, сумел сохранить вынесенный с прииска планкит, не растерял деньги, добрался до места. Где-то тут был дом Ааруса Густа, «которого каждый в Торе знает».
Вокруг теснились дома и домишки, окна которых были в этот ранний час еще прикрыты ставнями. Ветра не было, и дым из печных труб поднимался вверх вертикальными столбами. Особенно обращала на себя внимание одна из труб: она выпускала в небо ядовито-зеленые облачка. Последний раз подобный оттенок Квайл наблюдал в Университете во время семинара.
Любопытство заставило студента подойти поближе и…
… он был немедленно схвачен за ухо крепкой рукой, пахнущей тошнотворной земляничной отдушкой.
– Вот обманщики! – беззлобно сказали сверху.– Я же просила натурального арапчонка!
Квайл поднял голову и натолкнулся на веселый взгляд круглых карих глаз, принадлежащих дородной немолодой пани в сером платье и накрахмаленном фартуке, заляпанном сургучом.
– Простите? – пробормотал Квайл.
Красные шершавые руки ущипнули его за щеку.
– О! – изумилась пани, разглядывая свои пальцы, перемазанные черным.– Никак, смола? Да, дружок, на арапа ты вовсе не тянешь. Какого черта тебя прислали?
– Никто меня не присылал! Мне нужен… э-э-э… – От неожиданности Квайл забыл имя старика-алхимика.
– Хочешь торговать мылом? – догадалась пани.– Вот уж не ожидала. Только ты мне, дружок, не слишком подходишь. Чересчур мелок и обычен. Я ведь уже говорила в агентстве по найму: нужен кто-то такой, чтобы прохожие оборачивались. И мыло покупали. Мыло у меня особое, дорогое, абы кому не по карману. С добавочками. Потому и плачу продавцу соответственно.
В общем-то, самое умное, что сделал бы любой другой в этой ситуации, это вежливо поклонился и ушел восвояси. Или достал из кармана записку с именем алхимика и подробно расспросил пани о местонахождении его дома. Но слова «плачу продавцу» произвели на Квайла поистине чудесное действие. Судя по цвету дыма, пани не брезговала алхимией, и таинственные «добавочки», скорее всего, служили не совсем законным целям – омолодить, приворожить, а то и еще хлеще. Такой товар стоил немало, а значит, и продавец не станет бедствовать.
В поясном кошеле Квайла жались друг к другу целых пятнадцать паундов, но упускать случай заиметь временную крышу над головой и кусок хлеба показалось студенту глупым. Тем более что в Университете его заранее предупредили: мало кто из алхимиков сравнится с Аарусом в таланте и скупости. Старик не только ни сентаво не платит своим ученикам, но и сам частенько прихватывает из их карманов.
Чересчур мелок и обычен? Студент лукаво улыбнулся, стряхнул с волос землю и сделал шаг в сторону. Лучи солнца, добравшись до разноцветной рыжей шевелюры, пробудили к жизни яркие огненные краски. Узрев «костер», вспыхнувший на голове паренька, мыловарка всплеснула руками.
– Вот это да! Да, такого рыжика трудно не заметить! Впору кричать: «Караул! Пожар!»
– Или покупать мыло,– хохотнул Квайл.– С добавочками.
– А ну-ка пошли в дом, примеришься.– Мыловарка впихнула коротышку в сырой тамбур (пропахший вовсе не мылом, как можно было ожидать, а кошками) и потащила вверх по лестнице.
– Суешь голову в эту выемку и обязательно придерживаешь рукой. Лучше даже двумя руками, пока привыкнешь. Вполне удобно.
Квайл скептически скривился.
Перспектива с утра до обеда таскать на себе громоздкую конструкцию – деревянный наплечный прилавок с бороздками для укладки мыльных брусков – его не слишком порадовала. К тому же в голову студента только что пришла страшная мысль: а что, если Подземка завезла его вовсе не в Тор? Квайл никогда раньше не был в этой части страны, но со слов бывалых путешественников знал, что располагающиеся недалеко друг от друга по побережью Тор, Ситана, Крабст, Лагас похожи как родные братья. Одинаковый камень для домов, почти одинаковые соборы на площади, спутанные клубки улиц и переулков.
Взгромоздив на плечи своему новому работнику наплечник, пани скептически хмыкнула – низковат продавец, как бы не зашибли, но все же кивнула:
– Беру. В переулках двигайся боком, иначе застрянешь. Спать можешь наверху, завтраком накормлю, остальное – за твой счет. Жалованье… Надеюсь, пятерка в месяц тебя устроит. Все же ты не арап, сам понимаешь. Вопросы есть?
– Один. Как называется город?
Оценив шутку, мыловарка весело расхохоталась и выкатилась из комнаты, но Квайлу уже не требовался ответ.
Сняв с себя «хомут», он подошел к притулившемуся в углу ящику, даже сквозь упаковку распространяющему вокруг душистые запахи. Очевидно, что посылка предназначалась для продажи вне города, потому что поверх небеленого льна кто-то прилепил яркую лоскутную рекламку: «Эксклюзивный поставщик мыла на все случаи жизни пани Нова. Город Тор. Улица Первого причастия».
