Нижний город. Трактир «На перекрестке»
Едва переступив порог трактира, Геллан был моментально оглушен волной криков, хриплого смеха, взвизгиваний, стуком тяжелых кружек о каменные столешницы, сливающихся в какую-то безумную какофонию.
Терслей указал коллегам на пару свободных стульев в углу и неспешно направился к стойке, из-за которой ему уже махал короткими ручками краснолицый трактирщик. Геллан осторожно ощупал высокий по гномьим понятиям и низкий, по человеческим меркам, стул и бросил взгляд на черную доску над стойкой.
Угловато начертанные, словно вырубленные, меловые буквы предлагали отведать настойки, о которых он ни разу не слышал. Рассудив, что баловаться экспериментами в Нижнем городе новичку ни к чему, Геллан остановил свой выбор на «лестнице», обозначенной на доске как пивной напиток.
Жекон в ответ на предложение заказать себе что-нибудь только оскорбленно поджал тонкие губы и отвернулся. Геллан с запоздалым раскаянием вспомнил, что еще на пороге трактира Терслей запретил магу употреблять спиртное. И хотя настраивать его против себя Геллан не собирался, выражение лица Жекона не оставляло сомнений в том, что он заметил очередной просчет нового коллеги и затаил на него обиду.
К счастью, здоровенная кружка с шапкой воздушной пены, поставленная подавальщиком перед принцем, загородила собой его виноватое лицо и избавила от натужных извинений. Лизнув пену, Геллан ощутил на губах вкус превосходного хмеля и всецело погрузился в процесс, при этом внимательно оглядывая зал.
Трактир «На перекрестке» оказался прелюбопытнейшим местечком. Здесь были гномы в серых робах и гномы в дорогих костюмах из тонкой шерсти с вышивкой, гномы-старики, лица которых утопали в кустистых седых бородах, и гномы-юноши, ведущие себя шумно и немного вызывающе. Лица и шеи некоторых покрывали странные разноцветные пятна: красные, оранжевые, коричневые, похожие на плесень.
– Что с ними? – не выдержав, шепнул Геллан, на всякий случай прикрыв рот ладонью.
– Восстановленные это, – холодно объяснил маг.– Полвека с лишним в анабиозе пролежали, у них часть плоти заменена живительным катализатором, а он плохо рассасывается.
Рассматривать гостей можно было бесконечно: не было минуты, чтобы дверь не хлопнула, выпуская или впуская очередных посетителей; подолгу никто не задерживался. Правда, мешал все более сгущающийся табачный дым, от которого чесался нос и глаза заволакивала туманная муть. А жаль – гномы вокруг становились все более смешными. Прямо обхохочешься.
Когда Терслей вернулся к оставленной за столом команде ловцов, его встретили Жекон, угрюмо глядящий в пространство, и Геллан, который обнимал ужа, тихо хихикая.
Схватив пустую кружку, Терслей принюхался и схватил мага за воротник.
– Ах ты, пройдоха! Зачем ты позволил ему заказать «лестницу»?
– Позволь, командир! – язвительно ответил Жекон, прищуриваясь.– Если мне не изменяет память, то запрет на спиртное касался только меня. Этому молодому человеку ты разрешил все!
– А додуматься нельзя было? – буркнул Терслей, наклоняясь над Гелланом и легонько похлопывая его по щекам.– Вьюки уже готовы. Сейчас хакни приведут – как он поедет?
– Связанный поперек седла? – не скрывая злорадства, предположил маг.
– Нет уж, избавь от такого позорища, – вздохнул Терслей.– Давай-ка приводить его в чувство подручными средствами. Эй, друг! – Шустро семенящий мимо подавальщик приостановился и выжидательно уставился на них.– Принеси нам порцию слабоострого рагу.
Пусть зрение изменило Геллану, но уши функционировали исправно. При слове «слабоострый» принц приподнял качающуюся голову и возмущенно выпалил:
– Почему это слабоострого? Я вам что – ребенок? Сыпь самую жгучую приправу!
– Молодой человек не в себе! – сделал попытку урезонить Геллана Терслей.– Делайте, как я сказал.
– Прекратить дискриминацию! – заорал Геллан, с трудом взбираясь на стул с ногами (для этого ему пришлось вцепиться магу в волосы).– Мы с Шушулом требуем острого! Немедленно!
Подавальщик вопросительно глянул на Терслея и, получив вместо ответа многозначительное подмигиванье, умелся на кухню.
Жекон выпростал собственные космы и вялого ужа из мертвой хватки Геллана и довольно ухмыльнулся, явно наслаждаясь происходящим.
Блюдо, оказавшееся минуту спустя перед бывшим принцем, пахло до того ностальгически, что у него моментально заныло сердце – Оттия по праву гордилась своими горькими перчиками. К моменту созревания их острота достигала такой степени, что поля с урожаем браковала даже всеядная саранча и исхудавшие за время долгого перелета голодные птицы. Умильно оглядев деревянное корытце с высокими бортами, в котором и был подан деликатес, Геллан зачерпнул полную ложку и под радостный смех мага отправил в рот.
Оттийские гены оттянули трагическую развязку, но справиться с рагу до конца все же не смогли.
Некоторое время Геллан просто ловил ртом воздух.
Потом молча пучил глаза.
И уже потом, под аплодисменты присутствующих, вскочил с места, опрокинув табурет, и, вытянув руку на немыслимую для человека длину, сцапал кружку с соседнего стола. Сердобольные соседи тут же подвинули следующую.
– Ну и как – полегчало? – ядовито спросил Терслей, сочувственно обмахивая пылающее лицо Геллана ладонью.– Эх, упрямец ты, упрямец!
– Ты прав, – по-собачьи вывалив распухший язык, тихо пожаловался принц.– Вот это горечь! Надо было брать слабоострое.
– Это и было слабоострое, – сказал командир, подвигая к пострадавшему коллеге стакан воды.– Детская дозировка. После настоящего классического рагу ты бы и дышать не смог.
– Как же они сами… – Геллан умолк на середине фразы, но Терслей догадался.
– Маленький народец ведь как скала, непрошибаемый, – прошептал он, наклоняясь к самому уху принца.– Чтобы гном что-то почувствовал, его кувалдой по голове бить нужно. Их национальная кухня – это что-то! Если солененькое, то до отрыжки; сладкое – так губы не расклеишь; кислое – зубы во рту растворяются. Про острое молчу – ты только что сам имел счастье попробовать.
– Да и пиво у них! – продолжил Геллан, с ненавистью и отвращением покосившись на свою пустую кружку.
– Пиво как раз нормальное. Только ты, скорняк, взял не пиво, а кое-что другое.
– Какое еще другое? – возмутился Геллан и обвиняюще ткнул пальцем в доску.– Вот! Белым по черному: пивной напиток!
– Правильно, – согласился Терслей.– Пивной напиток «лестница» состоит из восьми слоев, то бишь ступеней. Построен по принципу: градус понижать нельзя. Сначала пивко, потом настойка на почках жерушника, потом можжевеловка. Чем ниже спускаешься ко дну кружки, тем градус крепче. На самом дне любимое пойло нашего Жекона – «гномья слеза» называется. Вышибает рыдания даже у потомственных шахтеров, а это у гномов самая крепкая каста.
– Да уж, – мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям Жекон.– «Гномья слеза»…
Геллан, не удержавшись, хмыкнул.
– Он ее пил? – шепотом спросил он у командира.– И тоже рыдал?
– Громче белуги, – серьезно подтвердил Терслей, поднимаясь.– От того, что напиток быстро кончился. Ладно, пора нам.
Спрыгнув со стула, Геллан с удивлением заметил, что его совершенно не качает. И хотя стоило ему сглотнуть слюну, рот моментально наполнялся жгучей горечью, рагу стоило пережитых страданий – принц был трезв как стеклышко.
Неожиданным образом инцидент напомнил Геллану об оставшемся в дураках семейном маге Муальде. Интересно, как там старик? Не растерзали ли его допросами о пропавшем сыне безутешные родители?
– Минутку! – придушенно крикнул он и рванулся к задней двери.
– Куда? – гаркнул Терслей.
– Э-э-э… туда!
Руки, разворачивающие раковину, дрожали, как у паралитика. Забившись в самую дальнюю кабинку, принц выкрутил пробку, прижал драгоценное переговорное средство к уху, и шум далекого моря тут же влился в голову, вызывая странную противоречивую смесь воспоминаний. Он словно опять сидел на родном оттийском берегу и в то же время тонул, беспомощно встряхивая руками.
– Муальд! – тихо позвал Геллан и чуть не оглох от внезапно ударившего по барабанным перепонкам крика.– Муальд! – испугался принц.– Тебе больно? Тебя пытают?
– А-а-а-а!!! Да нет, Алес, не совсем. Ты удивительно вовремя, мальчик. Как раз сейчас ее величество королева изволят одной рукой расцарапывать мне лицо ногтями, а другой подносят к бороде зажигало. Как ты? Мы отправили на твои поиски чертову прорву народу, но никто не обнаружил никого, на тебя похожего.
– Я очень далеко, Муальд, пусть не ищут. По совету отца самостоятельно зарабатываю себе на жизнь и заодно набираюсь ума-разума.
Внутри ракушки повисла тишина, потом маг коротко вскрикнул, и его перебил холодный голос матери:
– Алессандр! То, что ты говоришь, похоже на бред. Когда собираешься вернуться?
– Я и сам уже скучаю без вас, мама, но не могу бросить работу.
– На что только не идут некоторые люди, лишь бы не учиться и не жениться! Ты же ни черта не умеешь! Какой идиот тебя нанял? – присоединился к супруге король.– Бросай свои медяки – и пулей домой!
Геллан скрипнул зубами.
– Мама, отец… словом, до свидания.
– А-а-а-а-а!!!
– И прекратите бить Муальда!
Когда принц выходил из своей кабинки, от него испуганно шарахнулись двое гномов, разноцветные лица которых не оставляли сомнений в том, что они тоже «восстановленные».
Проводив человека тяжелыми взглядами, оба украдкой покрутили короткими кривыми пальчиками у виска, на что Геллан отреагировал неожиданно для себя самого. Он скосил глаза и скривил рот, изобразив такую рожу, что гномы бросились врассыпную, спотыкаясь на мокром полу.
– Однако ты долго, – подозрительно сказал командир вернувшемуся снайперу.– Никак прослабило от новой пищи?
– Бодр и здоров! – сияя, сообщил принц.
– Ну-ну…
– Раз здоров, то нечего прохлаждаться, дуся! – требовательно начал Жекон, любовно поглаживая свои узлы и сумки.
Смирившийся с ролью носильщика Геллан безропотно подставил руки. Незаметно заползший на плечо Шушул обнял его за шею, цапнул зубами завиток волос и расслабленно обмяк.
Обещанные хакни уже стояли оседланные и со всей поклажей, которую путники оставили у входных ворот. Они оказались ниже, чем предполагал Геллан (холка на уровне его ребер), а мордами напоминали гибрид свиньи и зайца – длинные уши, круглый пятачок, щетина. Попытавшись подсунуть руку под примитивное, не имеющее луки седло, принц убедился, что оно сидит чересчур плотно, но попытка ослабить ремни вызвала у хакни громкий протест. Он визгливо залопотал, перебирая копытами и норовя лягнуть Геллана ногой в бедро.
– Не трогай, – посоветовал Терслей.– Как гномы оседлали, так и оставь. Уверяю тебя, все продумано.
Пожав плечами, Геллан запрыгнул на упрямого скакуна, и спереди и сзади от седла тут же выпятились мягкие бугры жира. Хмыкнув, принц сунул ноги в стремена, располагающиеся непривычно высоко, погладил короткую гриву, и хакни недовольно замахал коротким жестким хвостом.