Прошел год. Если бы не воспоминания о прошлом, то это время можно назвать счастливым. Но оно кончилось внезапно, когда Селена тяжело заболела.

Однажды ночью Милена проснулась оттого, что всей кожей ощутила сильный жар сестры. Тогда она кинулась к Менестрес, впервые ворвавшись в ее покои без стука. Но та заслышала приближение девушки задолго до того, как она открыла дверь спальни. К тому же вампирша еще не ложилась.

— Что-то случилось? — сразу поинтересовалась Менестрес, увидев встревоженное лицо Милены, и услышав, как бешено бьется ее сердце.

— Да. Селена… она вся горит!

— Что? — воскликнула вампирша, уже спеша в покои сестер. — Вечером она чувствовала себя плохо?

— Нет, она ни на что не жаловалась. Я боюсь, что у нее лихорадка.

Селену они нашли в еще более ужасном состоянии, чем ее оставила сестра: она металась в кровати на грани бреда и была горячая, как печка. Мокрые от пота волосы липли к лицу.

В первый миг, когда Менестрес увидела ее такой, то испугалась, не чума ли это. Но ее опасения не оправдались. Просто лихорадка. Хотя термин «просто» был тот не совсем к месту.

— Нужно сбить жар, — хмуро заметила Милена. — Иначе он спалит ее изнутри!

— Ты права. Приготовь отвар. И давай все-таки позовем лекаря.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Милена. Чтобы спасти сестру она была готова к кому угодно обратиться за помощью, хоть к самому дьяволу.

Лекарь, старый грек, покряхтев, предложил сделать кровопускание. Но тут Милена была категорически против. Она считала, что это лишь еще больше ослабит сестру. Менестрес была с ней согласна. Доктор что-то пробурчал, посоветовал настой из трав, о котором Милена и так знала, и удалился.

Оставалось только поить метающуюся в беспамятстве Селену отваром и менять мокрую тряпку у нее на лбу. Милена не отходила от сестры ни на шаг. Она не питала иллюзий и отлично понимала, в каком тяжелом состоянии находится Селена, и чем это может кончиться. Она не плакала, но слезы мерцали в ее глазах.

Когда Менестрес ушла провожать лекаря, оставив их вдвоем, Милена достала свой кинжал и опять вернулась к кровати. Взяв сестру за руку, такую горячую и безвольную, Милена поцеловала ее, жарко проговорив:

— Живи, Сели! Только не умирай, любимая моя! Я на все пойду, лишь бы ты жила! Я не переживу еще одного расставания с тобой! Если ты умрешь, и мне не жить на этом свете! Пусть мне даже придется убить себя, но мы будем вместе.

С этими словами она привесила кинжал к поясу, потом смочила тряпку в холодной воде и вновь водрузила на пылающий лоб сестры. Та лишь тихо простонала в беспамятстве.

Следующие три дня показались Милене настоящим адом. Денно и нощно она была у постели сестры, не смыкая глаз, но лучше Селене не становилось. Она все так же металась в бреду. Жар не спадал. Отчаянье все больше овладевало Миленой. Менестрес, Димьен и Танис тщетно пытались ее подбодрить.

Наконец к концу третьего дня Менестрес с трудом убедила Милену хоть немного отдохнуть, уверив, что лично посидит с Селеной. После долгих уговоров девушка согласилась. На нее саму уже страшно было смотреть: бледная, под глазами темные круги. Ей просто необходим был отдых, иначе она сама заболеет.

Менестрес присела на кровать возле Селены. Болезнь нещадно терзала бедную девушку. И, глядя на это изможденное лицо, вампирша отлично понимала, что если случиться страшное, то она потеряет не только Селену. Она потеряет их обеих. Милена не перенесет такого удара судьбы.

Ей было безумно жаль эту девушку. Менестрес успела полюбить сестер, как родных. Поэтому она решила кое-что предпринять. У Селены не было ран, и вампирша не знала, подействует ли, но все же решилась. Другого выбора не было.

Она прокусила себе палец и добавила кровь в отвар, который был приготовлен для Селены. Совсем немного, но и этого должно оказаться достаточно. Слегка перемешав, Менестрес напоила смесью девушку и, затаив дыханье, стала ждать.

Некоторое время никаких изменений не было. Но потом Селена стала легче дышать. А еще спустя минут десять вампирша поняла, что девушка просто спит. Не лежит в беспамятстве, а спит спокойным исцеляющим сном. Менестрес облегченно вздохнула. Похоже, им, наконец, удалось победить болезнь.

Проснувшись на следующий день, Селена окончательно пришла в себя. Когда она открыла глаза, Милена с радостным воплем кинулась ей на шею, чем сразу же оглушила сестру и едва не задушила.

— Как ты себя чувствуешь? — Менестрес тоже подошла к кровати и посмотрела на больную.

— Не очень, — тихо проговорила Селена, так как во рту у нее все пересохло. — Но гораздо лучше, чем было.

— Теперь ты пойдешь на поправку, — уверила ее вампирша. — Но еще несколько дней и думать не смей вставать с постели!

— Я сама за этим прослежу, — сказала Милена.

— Тогда я могу быть спокойна, — улыбнулась Менестрес. — Пойду, обрадую Димьена с Танис, что ты пришла в себя. Мы все очень волновались за тебя, Селена.

— Извините, что причинила столько беспокойства.

— Какая чушь! Главное, чтобы ты поправилась. Ну все, оставляю тебя на попеченье лучшей в мире няньки, — и Менестрес вышла из комнаты.

— Сели, ты меня чертовски сильно напугала! — со слезами на глазах воскликнула Милена, едва за вампиршей закрылась дверь. — Тебе точно лучше?

— Точно, — девушка даже сделала попытку улыбнуться, но она все еще оставалась слишком слаба.

— Ну слава Богу! — Милена поцеловала сестру.

— Думаю, я уже иду на поправку. Дай мне попить.

— Конечно-конечно. Держи, — она едва ли не с ложечки напоила Селену. — А теперь можешь снова спать. Сон — лучшее лекарство. Когда проснешься, я приготовлю тебе бульон.

— Хорошо, — кивнула Селена, устраиваясь поудобнее. — Но ты ведь очень устала, ухаживая за мной. Даже находясь в беспамятстве, я чувствовала, что ты все время радом.

— Пустяки. Мы ведь не можем быть врозь. Мне не нужен этот мир, если в нем нет тебя.

Уже засыпая, Селена успела подумать, что когда-то давно, возможно в прошлой жизни, она уже слышала эти слова. Или сама говорила их? Она заснула, так и не вспомнив.

Теперь болезнь стремительно отступала. Селена набирала силы, у нее появился румянец, исчезла мертвенная бледность. Через четыре дня она впервые, поддерживаемая сестрой, вышла в сад, погреться на солнышке. А еще через неделю Селена и думать забыла о своей болезни.

Но не забыли остальные. Менестрес приходила в ужас от одной только мысли, что могла потерять эту милую девушку, которая уже была ей как дочь. Она и сама не ожидала, что так быстро привяжется к ней, нет, к ним обеим.. Но любовь вселяет и страх потери. Вампирша еле сдерживалась, чтобы не окружить сестер круглосуточной охраной. Это бы им очень не понравилось. Но Менестрес как никто понимала, как хрупко и уязвимо человеческое тело, и порой это приводило ее в отчаянье.

Да, был способ оградить девушек от этого раз и навсегда. Даровать вечную жизнь и молодость. Сделать их детьми ночи, вампирами. Но Менестрес считала, что не вправе навязывать это. Да, при желании, правильно разыграв карту, подобным даром можно соблазнить кого угодно. Но для вампирши это казалось слишком вероломным. Если так случиться, Селена и Милена должны четко осознавать, на что идут. Но первой начать этот разговор — не значит ли оказать давление? Как будет лучше для них?

Возможно, Менестрес удивилась бы, если бы узнала, что сами сестры думают примерно о том же. С того дня, как выздоровела Селена, они, оставаясь наедине, не раз говорили об этом. Вот и сегодня, сидя в саду под своим любимым деревом, отдыхая после урока, Милена как-то отстраненно спросила:

— Что же с нами будет дальше, Сели?

— В каком смысле?

— Какое нас ждет будущее? Сейчас нам двадцать, и мы многому научились, но…

— Достанет ли у нас сил осуществить задуманное, и быть всегда вместе? — закончила Селена, мимолетным движением поймав падающий лист.

— Да. Все эти странные сны…

— Они предвещают перемену. Но я не хочу, чтобы наяву с нами случилось нечто подобное. Это меня пугает.

— И меня, — Милена теснее прижалась к сестре. — Я хочу, чтобы мы вечно были вместе.

— Думаешь, Менестрес согласиться?

— Не знаю. Думаю да. Иногда она так странно смотрит на нас.

— Так же бывает, смотрят Димьен и Танис, — согласилась Селена. — Словно мы взрослеем слишком быстро.

— Может и так.

— Наверное, нам лучше самим поговорить об этом с Менестрес.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась Милена.

Они не стали откладывать разговор в долгий ящик, и этим же вечером сказали Менестрес, что долго размышляли и хотели бы стать вампирами.

Сердце вампирши возликовало от этих слов, но она сдержала чувства, скрыв их за непроницаемой маской легкого интереса, и спросила:

— Знаете ли вы, мои дорогие, о чем просите?

— Это не спонтанное решение.

— Вы хотите стать вампирами, но осознаете ли, что это значит? Вам будет уготован ночной образ жизни. Лет сто, наверное, вам не видеть солнечного света. Да, вы не состаритесь больше ни на день, станете невероятно сильны, но не неуязвимы. Вас можно будет убить, отрубив голову или предав огню. Люди вокруг вас будут рождаться, умирать, а вы будете жить. И единственной вашей пищей станет кровь. Человеческая кровь, — рассказывая обо всем об этом, Менестрес даже постаралась намеренно сгустить краски, но, похоже, получалось у нее не очень, так как сестры выслушали ее с совершенно невозмутимым видом, а потом Селена сказала:

— Мы знаем. Ты рассказывала обо всем этом раньше. Ничего в жизни не дается просто так. И мы готовы принести ту жертву, что от нас потребуется.

— И по какой именно причине вы решились на это? — вампирше не хотелось их отговаривать, но она должна была. Ради них же. Такое решение должно быть взвешенным и разумным, а не принятым в порыве чувств.

— Мы хотим, чтобы никакая сила в мире не смогла нас разлучить, — твердо отчеканила Милена.

Ее слова звучали искренне, Менестрес это знала. И в то же время за всем этим чувствовалась какая-то недосказанность. Но было видно, что Селена и Милена уже все для себя решили. Их решительности и самообладанию могли бы позавидовать многие. Поэтому вампирша сказала:

— Что ж… Дайте мне неделю, чтобы сделать необходимые приготовления. Потом, если вы будете все также тверды в своем решении, я вас обращу. Или вы хотите, чтобы это был Димьен или, может быть, Танис?

— Лучше ты, — ответила Селена. — Ты стала для нас второй матерью, пусть это и вправду будет так.

— Что ж, хорошо.

Менестрес и правда почти всю неделю занималась приготовлениями. Если все свершиться, девушкам придется переселиться в защищенные от солнца комнаты либо спать в гробах, а они из воздуха не появятся.

Танис и Димьен охотно помогали своей госпоже, особенно Димьен. Он не скрывал своего ликования и одобрения решения сестер. Правда им самим старался этого не показывать, памятуя советы Менестрес.