Слог 17
ПУТЬ В ТЫСЯЧУ ЛИ

Харма ждала его на каменной скамье подле статуи Вельзевула — Первого Подручного Самого.

Вельзевул восседал на громадном рарруге и держал на руке новорожденного уицраора. Он считался праотцем гвинов и иногда, в Дни Всенощных Бдений, являлся им лично. Близкое соседство статуи показалось Зазраку дурным предзнаменованием, и, когда Харма шагнула к нему навстречу, он закрыл ей рот ладонью.

— Отец говорил мне, что в постаментах всех статуй города есть тайные комнаты, в которых круглосуточно дежурят слухачи, — шепнул он, увлекая ее в подворотню стоящего напротив дома.

— Почему ты думаешь, что речь у нас пойдет о чем-то незаконном? — спросила Харма, прижавшись спиной к холодной стене подворотни. — Может быть, я просто играю в таинственность? — Она обхватила себя за плечи и потупилась, закусив губу.

Зазрак, не отвечая, взял ее руки, положил их к себе на грудь и попытался заглянуть ей в глаза. В глаза обиженной, злой на весь свет девчонки, измученной страхом и одиночеством.

Харма глубоко вздохнула и прижалась к нему. А потом заговорила быстро, отрывисто, терзаясь сомнениями и злясь на себя за это:

— Хрон Лу. Я не знаю, что с ним. Из Управления уже дважды звонили… я соврала, что он тяжело болен. Но он… я боюсь, его вообще нет здесь! В смысле в нашем слое. Последнее время он каждый вечер спускался в лабораторию. И каждое утро выглядел очень возбужденным. А теперь он не выходит оттуда. Уже двое суток. И на стук не откликается. Дверь там очень крепкая, закрыта изнутри.

— А другого хода нет?

— В ближней из двух комнат есть окошко с решеткой. Выходит на лестницу, но прутья толстые, как моя рука. Сквозь него почти ничего не видно, только гудит что-то. Противно так, низко. И монотонно. И слабый-слабый сиреневый свет.

— Это уже кое-что. Постой, а кроме тебя, в доме совсем никого нет?

— Угу. Ты просто не знаешь. Моя мать умерла. Давно. Я еще в школу не ходила. А бабка недавно, три цикла назад. Так что в доме пусто. Как в гробу…

— Как же ты, две ночи совсем одна?

— Да ничего. Я привыкла одна. Хрон Лу ведь не отец мне. Отец погиб где-то в Питательном Слое. Работал в Управлении Росы. А Хрон Лу потом взял маму в жены. Облагодетельствовал… Он порядочная сволочь. На работе предупредительный, заискивающий. Но дома — страшный. Ты, наверное, меня не поймешь, но, если бы не звонки из Управления, я бы не стала его разыскивать!

В голосе девушки проступили давно сдерживаемые слезы.

— Когда я была маленькой, он меня порол. «Воспитывал». А когда мама пыталась меня защитить, бил ее. Потом бабка меня защищала. Она — его мать, и он ее худо-бедно слушался. А как она умерла, так совсем озверел. Чуть не каждую ночь под моей дверью ходил. Защелку в первый же день снял. Я клиньями дверь каждую ночь забивала. Потом повадился шлюх на дом выписывать и трахать у меня под дверью… Еще требовал, чтоб стонали погромче, меня увлечь пытался! — Харма уже рыдала. — А потом лабораторию себе устроил — вроде потише стал. Увлекся. Я думала, отдохну немного. Ан нет. Теперь вот не знаю, что делать? Если он вышел Наверх и кто-то про это узнает, не миновать Тайной Канцелярии. А я не хочу, боюсь!

Мысли Зазрака помчались наперегонки.

Понятно. Отчим одержим научной жаждой. А попросту гордыней. Он не желает мириться со скромной зарплатой завсектора. Он достоин большего. Что ему неродная дочь? Тем более напоминающая рано умершую жену, из-за которой он уже сотню красных циклов вынужден платить деньги общим женщинам! Тем более посмевшая перечить! Харма права. Если тайнисты узнают об изысканиях без лицензии, дом конфискуют, а преступника и всех домашних заберут. Ситуация…

Что скажет мама, если я приведу Харму к нам? Наверное, ничего не скажет. Она тайнистов терпеть не может. Бросить все как есть и увести малышку домой. Прямо сейчас. А Хрон Лу пусть сам выпутывается!

Решение казалось правильным, но что-то мешало высказать его вслух. Идти домой не хотелось. Отступить стоя на пороге тайны? Уйти, так и не заглянув в неведомое и запретное? Сколько жутких историй рассказывалось про тайные лаборатории магов-отщепенцев! Такого случая может не представиться больше никогда. «В конце концов, Харму я могу забрать к себе и после визита в лабораторию», — решил Зазрак.

— Есть у вас какие-нибудь инструменты? — спросил он немного успокоившуюся подругу.

— Не знаю. Можно поискать, но я не уверена…

— Тогда придется мне сбегать домой.

— Постой! — Харма удержала друга за руку. — Нам понадобятся и другие вещи. Я думаю, придется искать его ТАМ… — она указала пальцем вверх и передернула плечами.

— Я подумаю, Лу! И не вешай носа. Все будет нормально!

Зазрак сразу перешел на легкий, охотничий бег. Сердце тревожно колотилось о ребра, а неприятный ком в горле мешал сглатывать слюну. «Так! Будем исходить из того, что Хрон Лу нашел-таки Путь Наверх и заблудился в непривычном мире. Мечется там под необъятным небом и от страха с ума сходит. Что там мама рассказывала про Питательный Слой? Небо, солнце, ветер, сонмища существ, восторг и ужас… Одни эмоции, никакой полезной информации. Вот отец бы четко разъяснил, как одеться и что с собой взять.

Но к родителям обращаться нельзя. Хорош я буду в глазах Хармы. Хлюпик! Без папочки — никуда! Нужно думать самому!

А может, все волнения зря. Может, этот экспериментатор упал себе в обморок и валяется прямо возле двери. Или нащупал Прямой Сток и ужрался до потери пульса… И нечего гадать о потусторонних опасностях!»

Решив так, Зазрак вдруг ощутил жгучее сожаление. Оказывается, он очень хотел попасть в Верхний Мир. Ненадолго, конечно, а так, посмотреть…

Входная дверь оказалась заперта, и пришлось воспользоваться проверенным ходом по гребню стены до окна комнаты привратника. Добрый старый Журм никогда не закрывал ставни. Стараясь не шуметь, Зазрак прокрался мимо мирно похрапывающего старика и направился в мастерскую. Там он выбрал небольшой, но увесистый ломик с лопаточкой на конце. Теперь нужно было подумать об одежде и снаряжении.

Поднявшись к себе, Зазрак извлек из стенной ниши черный плащ с красной изнанкой — подарок отца. Специально увеличенные плечи создавали ощущение физической мощи, а большой капюшон позволял скрыть верхнюю часть лица.

Два десятка циклов назад у Военного Департамента возникла идея ввести новую униформу для Спецкоманды. Фабрика-изготовитель, надеясь на правительственный заказ, подарила два образца генералу Ондру и его сыну. Потом что-то не заладилось, и Спецкоманда осталась в своих прежних, тоже черных, но не таких шикарных плащах.

«Надо поискать среды старых вещей отца, — решил Зазрак, — вдруг отыщется второй. Тогда свой я отдам Харме. Тем более что мне он уже маловат».

Через пять минут пыльных поисков руки юноши нащупали нужную ткань. Разницу Зазрак почувствовал сразу. Его плащ был простой имитацией, а отцовский содержал массу незаменимых в бою элементов. Во-первых, на груди и животе ощущалась некая прочная вставка, скорее всего из металлической сетки. Во-вторых, в плотном поясе прятались метательные ножи, маленькие, но великолепно сбалансированные. В специальном кармане помешались черные перчатки, закрывающие предплечья почти до локтя. Стальные стержни, вшитые вдоль локтевой кости, позволяли при крайней нужде блокировать режущее оружие, а уплотнения на костяшках пальцев превращали кулак в тяжелый и прочный кастет. Самым приятным сюрпризом стал широкий нож черной стали, размещенный проектировщиками на левом боку. Плащ, что и говорить, был тяжеловат, но для вылазки в незнакомый мир лучшего пожелать было трудно.

Когда перед Хармой предстал боец Спецкоманды в надвинутом на глаза капюшоне, с ножом в одной руке и ломиком в другой, она вскрикнула и попыталась закрыть дверь. Зазрак открыл лицо и несколько секунд наслаждался произведенным впечатлением. Широко раскрытые глаза и чуть раздвинутые губы девушки были очень красноречивы.

— Нравится? Вот твой, почти такой же! — сказал он, довольно улыбаясь. — В лаборатории без изменений?

Харма кивнула и потянула друга за собой. Прутья в окошке держались крепко, и Зазрак порядком вымотался, прежде чем вытащил один из них.

— Умные гвины на нашем месте запаслись бы светильником, но идти наверх и искать его — лень, — провозгласил он и полез в окно ногами вперед.

— Осторожнее, прошу тебя. — Харма присела на корточки и вдруг чмокнула друга в щеку. — Это чтобы тебе было не так страшно, — пояснила она.

Зазрак как раз лежал на животе, свесив ноги внутрь темной комнаты.

— Исключительно удобная позиция для осторожных леди, — прокомментировал он. — Если партнер позволяет себе лишнее, его просто сталкивают вниз.

— Ползи уж, философ! — подтолкнула его девушка и порывисто вздохнула. Ей было не по себе.

Зазрак сполз глубже и повис на руках.

— Не бойся, с ним все будет хорошо, — проговорил он, пытаясь нащупать опору.

— А с нами?

— С нами тоже. Ну, я полетел! — Зазрак подсогнул ноги и отпустил край окна. До пола оказалось совсем близко.

— Ты подожди, Лу, я гляну, что тут и как, — сказал он и направился к дверному проему, чуть подсвеченному сиреневым.

— Верхний светильник включается кнопкой справа от двери, — вслед ему проговорила Харма.

Зазрак кивнул и скрылся в лаборатории. Его шаги, и так-то почти неслышные, теперь и вовсе растворились в неведомом гудении.

Минуты текли вязкой серой массой, а юноша не возвращался. Что с ним? Вдруг в лаборатории обосновались Верхние Твари и Зазрак уже у них в лапах?

Сзади, с лестничного проема, слышались какие-то звуки. То ли сквозняк ворошил недельный мусор, то ли потусторонние существа подкрадывались к оставшейся в одиночестве девчонке. Мало ли кого впустил в Гвинбург свихнувшийся Хрон Лу! Говорят, Питательный Слой переполнен монстрами. Во времена Творения фантазия Его Самости и Подручных разгулялась до крайних пределов, и населили они Верхний Мир невообразимой жутью. Тысячи тысяч видов, мириады форм, триллионы существ, полчища нежити… И Зазрак не возвращается! Ну где же он? Сам, спаси и помилуй рабу твою! Что же он светильник не включает?

В то мгновение, когда Харма была уже готова закричать, Зазрак наконец появился перед окном.

— Никого нет, — как ни в чем не бывало проговорил он. — Но посмотреть есть на что. Давай плащи, а потом прыгай сама, я поймаю!

Натерпевшаяся страху девушка буквально свалилась на руки друга. Она обхватила его за шею и явно не хотела отпускать.

— Там что, восстание порчей? — косясь на окно, вопросил юноша. — Проем достаточно мал, и они сюда не пролезут.

— Издеваешься? Я чуть с ума не сошла! Ты ушел и пропал, а на лестнице кто-то ходит… Думаешь, легко третью ночь бояться?

— Прости, Лу, по правде говоря, мне и самому не по себе!

— Ладно, опускай меня, нечего таскать, как маленькую! — проворчала Харма, становясь на ноги.

— Постой, так это ты со страху вчера во Двор Зрелищ сбежала?

— Ну да. Ты только не подумай чего, ты мне давно нравишься. Просто, так совпало…

— Совпадение, значит. Ну-ну. Пошли, посмотришь, от чего бегала.

Зазрак за руку ввел подругу в лабораторию. Там, за нагромождением сосудов из мутного стекла, возле громадного, мерзкого на вид сооружения, увешанного какими-то костями и каменными амулетами, на массивной металлической подставке еле заметно светился крупный красный кристалл. Гудение издавал он. Над черной плитой пола курился сиреневым дымом непонятный светящийся знак. Линии рисунка явственно подрагивали в такт с напряженным гудением, наполнявшим комнату.

— Вчера гудело по-другому! — прошептала Харма, глядя на знак как на личного врага.

Дым имел неприятный запах и рождался прямо внутри световой линии. Как будто проникал из другого пространства. «Как в щель под дверью», — подумалось Зазраку.

— Будешь должна мне сотню поцелуев за то, что вчера позволила проводить себя только до дверей, а сегодня весь день не могла позвонить! — бросил он, надевая плащ. — Одевайся! Нужно спешить! Эйнджел его знает, как эта штука работает, но, думаю, со временем Проход станет неустойчивым. Если уже не стал.

— Заз, может, не пойдем? — Харма вцепилась ему в руку холодными, как ночь, пальцами.

— И всю жизнь будем клясть себя последними словами? Отступить сейчас — значит струсить. Контракт подписан, как любит повторять мой отец!

— Почему ты не уговариваешь меня остаться? В подобной ситуации большинство мужчин не упустили бы случая выпятить свою мужественность и подчеркнуть женскую слабость!

— Ну, вдвоем совать голову в пасть колоссеусу как-то приятнее. Тем более нам не повредят еще несколько совместных переживаний. Будет что вспомнить в беззубой старости! Короче, входишь в Проход вместе со мной. Ноги проноси поверху, чтобы не задеть линий. Дальше стараешься не оглушить меня визгом и не забыть, где верх, где низ. И вообще — не делай ничего без моего приказа!

— А падать в обморок без приказа можно?

— В уставе об этом ясно сказано! Несанкционированная потеря сознания расценивается как дезертирство и карается дополнительной сотней поцелуев. Еще вопросы имеются?

— Последний вопрос. Как к вам обращаться, господин офицер?

— Ага, тебе полегчало? Я жутко рад! Если мы протопчемся здесь еще минуту, мне придется в голос проорать Марш Спецкоманды!

— Тебе так страшно?

— Нет, я просто испытываю боевое возбуждение.

— Испытание проходит успешно?

— Вполне! Если серьезно, то я почему-то уверен, что все будет в порядке.

— А я уверена, что вчерашняя роса встанет нам поперек горла…

— Ладно, не плачь. Сколько мы там съели за семнадцать кредиток? А сегодня я питался только маминой зеленой преснятиной.

— А я от страха и вовсе ничего не ела. Ну как бы там ни было, а идти надо. В армии шагают с левой ноги?

— Ага, по команде «марш!». Но у меня появилась идея Получше. Мы применим испытанный боевой прием!

Зазрак подхватил подругу на руки и шагнул через линию.

Гудение кристалла сразу изменилось. На потолке лаборатории возникло отражение светящегося рисунка. Вдоль линий забегали лиловые сполохи. Дым повалил густыми клубами, резко усилился неприятный запах. Перед глазами промелькнуло видение двух обугленных трупов в обрывках черных плащей, и руки непроизвольно выпустили ставшее невыносимо тяжелым тело Хармы. Потом сквозь жгучую боль в желудке и страшную горечь во рту проступила ясная мысль: «Вот она, Золотая Роса! Сдохнем, а трупы выбросит в Питательный Слой!»