Глава 4
– Еще долго?
– Не лезь под руку! – Андрей сам не ожидал, что так рявкнет на друга, и, тут же устыдившись, добавил: – Прости, я очень устал, меня сейчас лучше не трогать.
– Да-да, понимаю, – согласно кивнул Федор и вышел из комнаты.
Уже пятый день Андрей трудился над крыльями Шанти. Задача оказалась очень сложной, гораздо сложнее, чем он по наивности своей предполагал. Каждую косточку, каждую складку кожи приходилось расправлять, кроить и сшивать. Это напоминало составление мозаики. Только вот картинка из кусочков камня неживая, а тут – целый дракон, желающий свободно парить в небесах. Даже если Андрей как следует соберет крылья, мышцы драконицы атрофировались, это все равно как если бы инвалид с переломанными ногами долгие годы сидел в кресле, и вдруг ему собрали ноги и сказали: иди! Он попытался встать… и все. Нечем двигать ноги. Не на что вставать. Обтянутые кожей кости и сухожилия. Мышц нет.
Шанти и бегать-то как следует не может. Если только рвануться на короткую дистанцию и потом задыхаться от трепыхания своего маленького сердца. Андрею предстояло еще придумать систему тренировок для драконицы, что было очень, очень непросто, ведь аналогов не существует ни в одном из миров. А еще сложнее – заставить ее все это делать. Страх, комплексы, нежелание признать себя ущербной и обычная кондовая лень – вот что предстояло преодолеть.
Поздней ночью Андрей закончил работать с правым крылом и зарастил крупную маховую кость. Работать с правым крылом было полегче, и мышц тут сохранилось побольше – драконица кое-как могла им двигать и, когда вскакивала на возвышение, неосознанно размахивала им, как бы помогая себе взбираться.
А вот с левым крылом все было печально – даже левая сторона тела была заметно меньше, чем правая, из-за недоразвития спинных, самых мощных в теле дракона мышц. Хоть драконы и обладают способностью уменьшать свой реальный физический вес – иначе бы просто не смогли поднять свою гигантскую тушу в воздух, – но все равно передвигать такую массу без сильных мышц невозможно.
Андрей устало сел рядом со столом, где лежала в забытьи Шанти, и, коснувшись ее ауры, разбудил подружку. Она вздрогнула, очнулась и, повернув голову с небольшим шипастым гребешком, спросила:
– Ты закончил или еще надо продолжать? Я смогу летать?
– Шанти, – начал Андрей осторожно, – возможно, что ты сможешь летать. Вероятность этого высока. Однако только при достаточных усилиях и…
– Прррррр… – Шанти изобразила звук, похожий на то, как кто-то выпускает газы. – Ты можешь сказать конкретно, без этой нравоучительной болтовни и чуши – я буду летать или нет?
– Ах так? – рассердился Андрей, не особо расположенный к реверансам. – Хочешь конкретики? Будет конкретика! Если ты дура – не будешь летать. А если у тебя есть хоть капля мозгов и ты будешь слушаться, выполнять то, что я тебе говорю, – будешь летать! Пока что предпосылки за то, что не будешь. Потому что ведешь себя как избалованная, тупая кукла!
– И что мне нужно делать? – неожиданно спокойно спросила Шанти. – Я поставлю вопрос по-другому: если я буду выполнять то, что ты мне скажешь, я смогу летать?
– Да. С вероятностью девяносто девять процентов, – отрезал Андрей.
– Почему девяносто девять? Что за один процент? – подозрительно спросила драконица.
– Психологический барьер. Ты подсознательно думаешь о том, что ты не можешь летать. И ты не можешь летать.
– Это как так? – удивленно спросила Шанти. – Или можешь летать, или не можешь летать – как это можешь и не можешь одновременно?
– Физически ты сможешь. Когда накачаем тебе мышцы. А вот психологически… ну, представь, что ты хочешь перепрыгнуть широкую яму. Шириной метров десять. А прыгаешь ты на пять. Ты знаешь, что не сможешь этого сделать, а потому, как бы ни пыталась, бесполезно стараться. Не перепрыгнешь. Ведь ты знаешь, что не перепрыгнешь. Вот такой барьер сейчас образовался и в твоем сознании. И его будем ломать долго и трудно.
– А мне кажется, ты какую-то чушь несешь, – раздраженно заявила Шанти. – Я хочу попробовать полетать. Вынеси меня во двор. Сейчас, наверное, уже темно? Вот и отлично. Там площадки как раз хватит для разгона, я попробую. А лучше, чтобы я стартовала прямо у тебя с плеча – так повыше будет, я сразу и полечу.
– Ты что, не слышала меня? – угрюмо ответил Андрей, перемывая и складывая медицинские инструменты в ящик. – Ты не сможешь летать. Впрочем, сейчас я закончу, и пошли, попробуешь. Только потом не плачь.
– Сам ты плачешь! – ощетинилась драконица. – Я крепкая, как кремень! И буду летать!
– Будешь, будешь, – вздохнул человек и, уложив на место последние инструменты, защелкнул ящик и предложил: – Забирайся. Пошли во двор.
Шанти подпрыгнула, оттолкнувшись задними лапами с острыми коготками, уцепилась передними за рукав Андреевой рубахи и перелезла ему на плечо, где и расселась, горделиво поводя полураспущенными крыльями и посверкивая глазами.
Чтобы выйти из дома, надо было пересечь гостиную, где сидели Алена и Федор. Они явно ждали Андрея – на столе стояли три тарелки, три кружки, лежали нарезанный хлеб и овощи. А еще была большая чашка с нарезанной ломтями печенкой – друзья уже знали вкусы Шанти, – кружка с молоком и плошка с медом.
Обнаружилось, что драконица еще и сластена. Открытие такой штуки, как мед, было для этого существа потрясением. Ведь на самом деле что она видела? Черную дыру пещеры? Мусор на полу, с которым она играла в ожидании матери? Вид от пещеры на холодное море и Драконью гору, когда Шанти решала подышать свежим воздухом?
Конечно, никто не баловал ее особыми вкусностями – мясо, мясо, мясо разной степени свежести и происхождения. И вот – пахучая плошка с тающим во рту веществом, а его можно запить молоком… и приходит мысль – жизнь удалась? Удалась бы, если бы можно было летать… О-о-о… полет! Шанти видела во сне, как планирует над зелеными лугами… рывок, и вот блеющий барашек у нее в когтях… горячее, вкусное мясо! И тут она просыпается – и все по-прежнему, безнадега и тоска.
Андрей вселил в нее жизнь, она поверила в успех – и не хотела поверить в неудачу. Никакие аргументы, никакие разумные доводы не могли убедить ее в том, что, заимев здоровые крылья, она не полетит. И вот… первая проба. Надежда!
– Готово? – встрепенулись Федор и Алена. – Поужинаете? Мы вас тут ждем, наготовили всего. Согласитесь, надо отметить выздоровление нашей красотки! Скорее за стол!
– Нет, – усмехнулся Андрей, – за стол потом. Сейчас оне желают полетать в вышине! Оне не считают нужным тренироваться, а считают, что сейчас воспарят в небе, как горный орел. Вернее, орлица.
– Я тебя не хочу слушать! И не слышу! – заявила Шанти. – Неси меня на улицу, и хватит словоблудия!
– Пусть попробует девочка, ну чего ты, Андрюш? – вмешалась Алена. – Ну не получится – значит, не получится. А вдруг? Она так мечтала… дай ей попробовать.
– Правда, Андрей, ничего плохого же не случится, пусть попробует! – поддержал ее Федор.
– Заговор с драконами? И-э-эх… а еще друзья! – покачал головой Андрей. – Да жалко, что ли? Пусть морду об землю разбивает, если такая дура. Пойдемте посмотрим на полет нашего аэроплана.
– А чего такое аэроплан? – заинтересовался Федор.
– Это так… дракон такой железный. Летает, воняет, громко шумит и время от времени падает на головы прохожим. Точь-в-точь как наша Шанти. Все, пошли!
Андрей решительно зашагал к двери, захватив по дороге куртку, и, толкнув скрипучую массивную дверь, вышел во двор, заросший мелкой травой-подорожником. Сзади шли Федор с Аленой, и женщина выговаривала мужу за то, что он никак не сподобится смазать петли, и они скрипят так, что стыдно перед гостями. Федор вяло отбрехивался, потом прикрикнул:
– Ну что ты насчет этой демонской двери?! Тут такой момент, а ты нудишь – дверь, дверь… тьфу!
Алена затихла, и последние несколько метров они шли в тишине, если не считать сопения и пыхтения – Федор и правда отрастил животик, мешающий ему передвигаться.
– Вот тут, – показал рукой Андрей, – как раз метров двадцать свободного пространства до конюшни… Федь, откати тележку с бочкой, ладно? А то она ее башкой пробьет ненароком. Может, тебя подбросить в воздух, злыдня? Нет? Ну что же, сама так сама. Ребята, зайдите мне за спину – существо маленькое, но вонючее, сейчас еще вас снесет.
– Андрюш, ну чего ты ее так ругаешь? – укоризненно покачала головой Алена. – Девочка такая хорошая…
– Хорошая?! – разъяренно рявкнул Андрей. – Знала бы ты, как она сейчас меня материт! Я сейчас сам отсюда улечу, пусть делает что хочет! Все, лети! Хватит мне тут вопить в башку!
Шанти захлопала крыльями, подпрыгнула с плеча Андрея, поднялась вертикально вверх, как махолет на Земле начала двадцатых годов двадцатого века… и рухнула вниз, перевернувшись и громко хлопнувшись на спину у ног людей. Потом замерла на две секунды, встала на ноги и побежала по траве, разворачивая крылья и маша ими все сильнее, сильнее, сильнее… Люди замерли в ожидании, Алена закусила губу, Андрей сжал кулаки так, что ногти врезались в ладони, Федор вытянул шею, с волнением глядя за попыткой драконицы. Масляный фонарь, принесенный с собой, давал мало света, но и этого было достаточно, чтобы рассмотреть общую картину происходящего.
Шанти подпрыгивала, яростно махала… и тут левое крыло подломилось, ослабев, и она кувыркнулась в траву, как подбитая тетерка.
Поднявшись, сложила крылья и галопом побежала назад, добежав до людей, развернулась и снова побежала, все пытаясь взлететь и не веря, что не сможет. Ее тяга к небу, ее упорство были настолько сильными, настолько истовыми, что это вызывало не то что уважение – восхищение ее упорством.
– Шанти, может, хватит? – негромко спросил Андрей, с грустью глядя на попытки подружки достичь недосягаемого. – Мы потренируемся, и у тебя все получится! Шанти, девочка, хватит, а? Пойдем, ты поешь, отдохнешь, а там мы с тобой решим, какие упражнения нужны, что сделать, чтобы крылья стали работать как следует, чтобы ты смогла летать. Не мучай себя зря.
Драконица молчком поднялась и, пыхтя как паровоз, снова совершила пробежку. Упала, уткнувшись в пыль. И так раз пятнадцать, не меньше. И осталась лежать в пыли, затихнув, несчастная, грязная и безмолвная. Андрей пошел к ней, Федор было двинулся следом, но Алена поймала его за руку:
– Не лезь. Пусть останутся вдвоем. Пошли в дом… – Ее женское чутье подсказывало, что эту парочку лучше сейчас не трогать.
Хозяева дома тихо открыли дверь, даже не скрипнувшую, как будто она тоже чуяла торжественность момента и не хотела нарушить тишину, и ушли со двора.
Андрей подошел к непривычно тихой и молчаливой Шанти, сел рядом с ней. У драконицы из глаз катились слезы, как маленькие жемчужины, оставляя на ее яркой чешуе дорожки, промытые в пыли. Андрей помолчал, потом осторожно поднял драконицу, посадил к себе на колени и прижал к груди, поглаживая по гладкой шее, закрытой плотной, непробиваемой чешуей.
– Ну чего ты… ну не плачь. Все будет хорошо. Я тебе обещаю. У тебя еще и чешуя на крыльях не отросла, и мышцы ты не нарастила – ну как ты могла надеяться, что все получится? Ты же умненькая девочка, ты сама все знаешь. Я тебя понимаю, очень понимаю, и очень жалею тебя и люблю. Ты же мне как сестренка – маленькая, хулиганистая, но любимая. Я тебя не дам в обиду. Ну не плачь…
– А может, я никогда не буду летать? Может, все напрасно? Зачем тогда жить? Зачем я, уродка, буду жить?! К чему?! Кому я нужна такая?!
– Нельзя так говорить! – жестко сказал Андрей. – Ты дорога мне, дорога маме, Никат тебя обожает, Олра любит – пусть и в виде кошки. Федор с Аленой тебя обожают и жалеют, что не могут раскрыть твою истинную сущность Настюшке – она бы тебя целыми днями слюнявила, дай ей волю. Заобнимала бы до смерти. Так что нехорошо так говорить. Случись что с тобой – мы бы все рыдали. У тебя полно друзей, которые любят тебя, ценят тебя, думают о тебе. Вспомни-ка, кому ты была нужна, кроме мамы, когда сидела в пещере? А теперь перед тобой весь мир, ты будешь летать, будешь! Или я ничего не смыслю в этой жизни! Все, давай отряхнемся и пойдем в дом.
Шанти внезапно раскрыла крылья, обняла ими Андрея и прижалась к его груди головой, увенчанной гребешком и украшенной рядами острых, как шила, белых зубов.
– Спасибо тебе, Андрей! Прости, что я была такой вредной и дерьмовой!
– Ладно, чего ты… – Голос мужчины дрогнул. – Взрослеешь, видно. Все, отряхиваемся, и пошли. Поздно уже. Посидим за столом с ребятами? А то неудобно…
– Посидим. Они славные люди. Почти как драконы. Все-таки ты умеешь подбирать друзей. Одна я чего стою, – усмехнулась драконица. – И кстати, не обольщайся, я все та же, и характер у меня все тот же! А то, что я расслабилась и потеряла контроль над чувствами, это ничего не значит.
– Ф-ф-фух… а я-то было и напугался! – ухмыльнулся Андрей. – Значит, все в порядке. Шанти вернулась. Повернись-ка другим боком, я с тебя землю стряхну, иначе не пущу на плечо – ты мне всю куртку уделаешь.
Шанти повернулась одним боком, другим, Андрей сорванным пучком травы обмел ее как мог, заметив, что потребуется хорошая мойка, и потом торжественно водрузил на плечо. Шанти накинула личину кошки, и они пошли в дом.
Сидели недолго – парочка торопилась в трактир. Пара тостов, пара славословий в честь прекрасной драконицы, съеденная второпях печенка и вылизанная плошка с медом, запитым кружкой молока, – пора идти. Андрей лишь заморил червячка, решив поесть как следует уже в трактире.
Выйдя со двора, Андрей разделся под забором, в тени кустов сирени, и перекинулся в Зверя.
На обратном пути обошлось без приключений, как Андрей и надеялся. Сегодня у него не было ни малейшего желания выступать в роли Бэтмена или Супермена, защитника слабых и обделенных. Он устал и физически, и душевно. Все, что ему хотелось, – это забраться под бок к любовнице, на толстую перину, под теплое одеяло и задрыхнуть без задних ног.
Так и получилось. Правда, прежде ему пришлось посетить мойню, да и Шанти нужно было отмыть.
Теперь она спала в комнате Олры, за ширмой, поставленной по настоянию Андрея, который заявил, что ему не нравятся всякие бесстыжие животные, подглядывающие за людьми. На что Шанти огрызнулась, что ей совсем не интересно подглядывать, как они там тискаются, и вообще – это еще надо посмотреть, кто тут животные. Разумные существа спариваются два раза в год, и только животные – каждый день. Однако Андрею время от времени казалось, что он видит темный глаз, выглядывающий в щель ширмы, это его раздражало, а Олра смеялась и говорила, что он какой-то совсем дикий – как можно стесняться своей домашней кошечки? Да еще такой милой.
Утром Андрей позволил себе поваляться в постели подольше: не надо было срочно бежать ловить извозчика, чтобы ехать к Федору и снова заниматься операцией, не надо целый день стоять над распоротым крылом драконицы – лежи, сопи и мечтай…
Олра на рассвете тихо выскользнула из постели, оставив на подушке мятный запах волос, забрала из-за ширмы Шанти, топающую по полу как слон, в надежде что о ней вспомнят, выпустят до ветру и поплотнее накормят, и спустилась вниз, заниматься делами.
Андрей замер в полудреме, с наслаждением ощущая телом шелковые простыни и пододеяльник. Если бы все и дальше было так хорошо… но ничего не бывает вечного.
Сквозь перекрытия пола доносился далекий шум трактира – покрикивали возчики, разгружая мясные туши и перетаскивая ящики с фруктами и овощами, гремели бочонки с вином, перекатываемые по гулким полам, – заведение жило своей обычной жизнью. Перекрывая шум, звенел детский голосок. Андрей улыбнулся – Дирта.
Девочка быстро освоилась в трактире. Она была абсолютно приспособляемой к любым условиям и уже через два дня командовала похохатывающими возчиками, требуя, чтобы они лучше делали работу, и вворачивая такие словечки, что окружающие падали со смеху.
Теперь девочка была душой трактира, старалась помочь чем могла, и только до сих пор ее глаза страшно горели, когда видели еду, «плохо лежащую». Дирта старалась отщипнуть кусочек и украдкой сунуть в рот – ей казалось, что все это кончится и еды больше не хватит.
Из полудремы Андрея вырвал стук открывшейся двери.
– Андрей, вставай! Андрей! – Голос Олры был тревожен.
Андрей открыл глаза и увидел озабоченное лицо подруги.
– Что случилось? Ты чего такая хмурая?
– Там пришли… тебя требуют.
– Кто? – Он спрыгнул с кровати, схватил брюки и не спеша, но и не задерживаясь, стал одеваться. – Из-за Халида?
– Да. Сам Черный Абдул.
– Кто такой?
– Второй по значимости босс преступного мира столицы. Конкурент Хасса, которому я плачу за спокойствие. А может, и равный ему. А может, даже выше Хасса статусом. Не знаю.
– А Хасс чего? Обратилась к нему? Что говорит?
– Посылала Никата. Он вернулся, говорит: Хасс передал, что наши разборки с Халидом были разборками из-за бабы, то есть не по воровским канонам. Он вмешиваться не будет. Сами улаживайте.
– Когда уже Никат успел сбегать-то? И Абдул все это время тут сидел?
– Нет. Он позже пришел. С охраной – толпа уродов, каждый размером с Никата. До этого был посыльный, предупредил, что тот придет и зачем. Чтобы готовились.
– Так-так… – Андрей натянул сапоги. – Значит, у тебя ленивая крыша… ясно.
– Что значит ленивая крыша? – не поняла Олра.
– Это выражение такое. «Крыша» – те, кто прикрывает. То есть твой Хасс. А ленивая – они особо в твои дела не лезут, не вмешиваются, не пересчитывают твои доходы, довольствуясь определенной мздой, но и за тебя не впрягаются, если какие-то бандитские разборки. Главное, что тебя не трогают.
– Да, именно так и было, – удивленно приподняла брови Олра. – А слово интересное – крыша. Надо запомнить. Так что делать будем? Надо ведь идти к ним, в комнате не отсидеться. Что-то надо решать.
– И пойдем. Перво-наперво надо послушать, что они скажут. Предъявлять будут мне, а не тебе, я постараюсь свести дело к счетам со мной. Возможно, мне придется уехать.
– Я знала, что ты когда-то все равно уедешь, – грустно усмехнулась Олра, – но не думала, что так быстро. – Она помолчала, глядя в окно, потом обернулась к Андрею и изменившимся голосом сказала: – Знаешь, а у меня ведь задержка.
– Что значит задержка? – недоуменно спросил Андрей, голова которого была занята совсем другими проблемами.
– То и значит. Похоже, залетела я. Сын у тебя будет. Или дочь.
– И ты так спокойно об этом говоришь? Ты же мечтала об этом, хотела этого. Почему же такой трагический тон?
– Мечтала. И сейчас мечтаю, – улыбнулась женщина, – но все как-то… внезапно, что ли. Ты ворвался в мою жизнь, и все стало меняться. Все полетело кувырком, и вот – моя мечта, мой ребенок… а тут навалилось какое-то дерьмо. Никогда не бывает, чтобы все было абсолютно хорошо. Обязательно в противовес большому счастью – большая беда. Это как если бы в одном месте густо, в другом – пусто. Закон такой.
– Угу. Такой закон, – рассеянно поддакнул Андрей. – Все будет нормально. Все, пошли, потом обсудим наши отношения.
Олра печально кивнула и вышла из комнаты. Андрей следом. Они спустились в обеденный зал. Там было тихо: случайных посетителей, извинившись, выпроводили, дверь в трактир закрыли, двери на кухню и на склады – тоже, там командовали кухарки, стараясь не заглядывать в обеденный зал и мышками перемещаясь по подсобкам. Никому не хочется привлечь к себе внимание во время таких «мероприятий».
В одном углу сидел Никат, рядом на столе возлежала Шанти. К вышибале жалась притихшая Дирта, испуганно наблюдавшая за происходящим. В другом углу расположились десять мужчин, среди которых выделялся высокий, худой тип лет пятидесяти, с длинным, слегка крючковатым носом и умными карими глазами. Он был похож на лавочника средней руки, и одет небогато, но добротно – в темных тонов куртку, штаны, короткие мягкие сапоги.
Мужчина негромко беседовал с кем-то из своих подручных, улыбаясь время от времени, отчего тот бледнел, краснел и начинал заикаться. Андрей уловил несколько последних слов, из которых явствовало, что этот человек проштрафился при сборе дани с рыночных торговцев и ему предстояло возместить недостачу круглой суммы из своего кармана, в тройном размере.
Олра спокойно подошла к группе мужчин и с достоинством сказала:
– Абдул, ты хотел видеть моего мужчину? Вот он. – Она кивнула головой на Андрея, вставшего рядом. – Говори, что ты хотел.
– Что я хотел? – усмехнулся Абдул и кивком отпустил сидящего перед ним человека.
Тот отошел в сторонку и сел чуть поодаль, хватая ртом воздух. Андрей взял это себе на заметку – Абдул наводил страх на своих людей, что же тогда говорить о простых гражданах?
– Я хотел говорить с ним. Женщина, отойди. А ты, Андрей – так тебя звать? – присядь сюда. – Он указал на стул, на котором сидел перед этим провинившийся, как бы указывая собеседнику его место в этом мире. Абдул отвел ему роль виноватого, будто сажая на скамью подсудимых.
Андрей все просек и, усмехнувшись, сказал:
– Ничего, я пока постою. Может, вырасту побольше…
– Ну-ну… – неопределенно протянул Абдул. – Хочешь вырасти таким, как я? На недостижимое надеешься? Что же, многие мечтают о несбыточном, хотя надо лишь делать то, что положено, и не допускать в голову беспочвенные фантазии. От этих фантазий голова пухнет, мозг разжижается и теряется разум, уберегающий от необдуманных поступков. Ты со мной не согласен?
– Нет. Или я должен был сказать – да? Вероятно, все твои люди всегда тебе говорят «да»?
– Мои люди всегда говорят мне «да», иначе они никогда больше не смогут говорить. Я вырву им язык. Может быть, вместе с головой. Как и тем, кто становится на моем пути. Или пытается это сделать…
– Абдул, мне еще нужно позавтракать, потом заняться неотложными делами. Ты не мог бы подойти к сути вопроса побыстрее? – Андрей зевнул, прикрыв рот ладонью.
Абдул сверкнул глазами, напрягшись, и монах тоже напрягся, ожидая команды к атаке. Но нет, авторитет снова расслабился и скривился в усмешке.
– Ты наглец. Ты напоминаешь мне Халида. Он тоже был наглецом. Удачливым наглецом, и очень дельным. Он был умным и эффективным убийцей, и я не думал, что его можно так просто убить. Вместе с его людьми. Как погляжу, опасным ты не выглядишь, ничего особенного в тебе – мужчина как мужчина. И как это ты смог побить Халида? Ты им устроил засаду, да? Ты оказался умнее Халида. Это хорошо. Значит, я приобрету себе мастера. Ты будешь работать на меня, пока не отработаешь свой долг. Впрочем, можешь сразу заплатить пятьсот тысяч золотых и идти на все четыре стороны. И тогда я не трону тебя и твою подружку. А также твоих друзей и их дочку. Как их звать? Федор и Алена? И Настя. Видишь, я все знаю. Это же просто – посмотреть, куда ты едешь, расспросить извозчика. Навести справки. Ты что думал, убивать моих людей без моего позволения можно? Ошибаешься. Моих людей могу убивать только я. Вот так! – Откуда-то в руке авторитета появился небольшой метательный нож и, просвистев в воздухе, вонзился в глаз человеку, которого Абдул распекал несколько минут назад.
Мужчина задергался, захрипел и упал на пол. Под ним образовалась лужа крови, пропитывающая скобленый пол, небольшой ручеек стал подкрадываться к сапогам Андрея. Олра побледнела, а монах, брезгливо сморщившись, переступил через ручей и, пожав плечами, спросил:
– У меня есть время на размышление? Может, я соберу пятьсот тысяч? Я еще не решил.
– Ты так богат? – приподнял брови Абдул. – Хм… может, и вправду дать тебе время на размышление? Люди смертны, а пятьсот тысяч есть пятьсот тысяч. Хорошо. Срок тебе до завтрашнего утра. В это же время ты придешь ко мне и дашь ответ. Если не будет пятисот тысяч или же ты откажешься на меня работать – умрут все, кого я перечислил. И те, кто под руку попадется, – надеюсь, ты не хочешь их смертей.
Внезапно раздался визг, отчего все вздрогнули – на бандитов бросилась Дирта и попыталась ударить кулачком Абдула.
– Гад, сука, ты…… не трогай маму Олру! Я тебя убью!
Бандит поймал руки беснующейся девочки и усмехнулся:
– Смелая. Пожалуй, я оставлю ее в живых. Воспитаю как надо. Таких смельчаков надо ценить. Забери ее, женщина!
Олра подхватила сразу затихшую девочку и, успокаивая и поглаживая по голове, увела в подсобные помещения, где передала с рук на руки Мадре, строго-настрого велев никуда не выходить. Затем вернулась в зал, чтобы захватить последний этап переговоров.
Абдул как раз уходил, бросив на ходу:
– Завтра, в это время. Я пришлю посыльного. И не думай, что тебе удастся ускользнуть – твоя женщина остается тут, а если попробуешь сбежать с ней – везде мои глаза и уши. Ты даже не выйдешь из города. Эй, заберите это дерьмо. – Он указал на труп с ножом в глазу.
Бандиты покинули трактир, а Андрей, Олра и Никат остались в пустом зале.
Олра присела к столу, положила на него руки, сжатые в кулаки, и простонала:
– Ну зачем, зачем я связалась тогда с Халидом?.. Ну почему так случилось?..
Андрей сел рядом и успокаивающе погладил ее по плечу:
– Не казни себя. Вообще-то я знаю, как он тебя окрутил. Ты была права – он тебя околдовал, сам признался мне перед смертью. Он же думал, что я не выйду оттуда живым, и, как человек тщеславный и самовлюбленный, похвастался мне, рассказал, как все было сделано. Какие-то специальные капли, заговоренный на любовь – видимо, на тебя лично – амулет, и ты уже только и мечтаешь о нем. Ты для него была кошельком. Ну и удобной повседневной…
– Подстилкой, да? – горько усмехнулась Олра. – Нечего выбирать слова. Подстилка и была. Дура!
– Я что-то подобное и подозревал, – вздохнул Никат и неожиданно ощерился в улыбке. – Ты видал, сколько охраны он с собой взял? И самых отборных! Я их знаю еще по боям на арене. Лучшие бойцы. Видимо, все-таки побаивался за свою жизнь. А покойника они унесли с собой? Ага, унесли. Эрдан был жадным человечишкой и глупым – разве можно воровать деньги у Абдула? Он все просек и специально казнил его на твоих глазах и на глазах своих людей – воспитательный момент.
– Да я понял, – отстраненно сказал Андрей, напряженно о чем-то думая. – Скажи, Никат, кто основной конкурент Абдула?
– Хасс, конечно. Они вечно на ножах, но уже давно заключили соглашение, поделив территории. Абдулу достался рынок – Хасс на него давно зубы точил, но обломался, слишком много крови надо пролить, чтобы его взять, ну а Хассу платят трактиры, лавки в купеческом квартале, еще кое-кто. Ну и все грабители, воры платят им дань, если работают на их территории. Вот так. А почему ты спросил? Думаешь, Хасс за нас заступится? Тебе Олра не сказала?
– Сказала. Есть у меня одна мыслишка… прикидываю, что получится. Где можно найти Хасса? Мне нужно с ним встретиться. Время, ох как нужно время… срок до завтра, это очень, очень мало. Проводишь меня к Хассу, Никат?
– Провожу, конечно, – пожал могучими плечами вышибала, – только смысл какой? Он же уже сказал, что не будет за нас заступаться.
– Знаю, знаю. Пошли к нему. Олра, ни о чем не беспокойся, занимайся своими делами. Шанти, ты со мной пойдешь?
Кошка прыгнула со стола на плечо Андрея, где и пристроилась, задорно глядя на окружающих. Предстояла веселуха, и она не могла остаться в стороне – а как же иначе?
Через двадцать минут Андрей и Никат подошли к длинному, баракообразному строению с множеством входов и выходов. Перед ним стояли группки людей, в основном мужчин, якобы праздношатающихся, но когда чужаки приблизились на расстояние арбалетного выстрела, их тут же окружили и потребовали отчета, куда и зачем они идут. В общем, это была охрана, первая линия обороны.
Андрея это не удивило и навело на мысль о том, что уголовные авторитеты живут тут довольно «весело», каждую минуту опасаясь нападения. Или же он просто попал в такой день, когда отношения между группировками обострились. Впрочем, это ему было на руку.
Под конвоем их отвели в здание, и, пройдя по длинному коридору со скрипучим полом (тоже элемент обороны? что-то вроде сигнализации?), они поднялись на второй этаж, где находился «офис» Хасса. Здесь было всего три двери, и сопровождающий, подойдя к одной из них, осторожно постучал. Дождавшись разрешения, вошел, прикрыв за собой дверь, потом выглянул, поманил рукой – айда, мол.
Андрей вошел следом за Никатом и оказался в большом кабинете, от которого пахнуло чем-то ностальгическим, земным – письменный стол, стулья, диван, кресла, чайный столик, картины на стенах, ковер на полу, – не средневековый уголовный авторитет, а бизнесмен средней руки, вполне успешный и добропорядочный. Впрочем, а что, на Земле уголовные авторитеты бегают с ножами в зубах и размахивают пистолетами, зажатыми в обеих руках? Уголовный бизнес – это тоже бизнес. Времена Ваньки-жигана с кистенем давно прошли. Теперь вместо кистеня дорогие юристы и правоохранительные органы, щедро финансируемые из общаков. Мелкая уличная преступность по большому счету уголовным боссам неинтересна и даже мешает. Куда выгоднее иметь постоянный доход от бизнесменов, то бишь лавочников и купцов, охотно отдающих часть прибыли за то, чтобы их не трогали. Однако и уличной преступностью брезговать не стоит – деньги не пахнут, как сказал один земной император, да и отряды уличных преступников успешно пополняют состав армии авторитетов. Это пушечное мясо, которое можно легко бросить в горнило войны между преступными кланами.
Хасс был человеком лет пятидесяти, с густыми волосами, в которых почти не видно седины – настолько они были светлыми. Его глаза настороженно ощупали гостей, за каждым движением которых следили телохранители, стоящие по бокам его кресла.
Андрей обвел глазами стены кабинета и заметил под потолком отдушины, не прикрытые сеткой. Он побился бы об заклад, рупь за сто, что за этими отдушинами стояли стрелки с арбалетами и фиксировали каждый шаг посетителей. Резкое движение или команда босса – и во лбу этих людей расцветут экзотические цветки с металлическим стеблем.
Андрей не обольщался – Хасс был такой же тварью, как и Абдул. Никакой защиты у него он искать не собирался – глупо было бы об этом даже подумать. У Хасса имелось лишь одно неоспоримое достоинство – он был врагом Абдула. И этим все сказано.
– Так-так… вот из-за кого весь этот шум поднялся! – усмехнулся Хасс и, выйдя из-за стола, предложил посетителям присесть в кресла у столика возле стены.
Уселся сам и, дожидаясь, когда гости рассядутся, внимательно рассматривал Андрея, как будто просвечивал его насквозь.
– И зачем вы ко мне пришли? Я же сказал Никату: мы не будем вмешиваться в это дело. Это не по нашим канонам, чтобы вмешиваться в разборки из-за бабы. Хотя Олра – сладкая, очень сладкая штучка! Не правда ли, парень? – Хасс улыбался, но глаза его были холодными, как у змеи. – Ну так что у вас? Давайте выкладывайте, мне скоро обедать, я и так засиделся в кабинете. Тем более что меня ждет бабенка не хуже Олры – впрочем, я же еще Олру не пробовал… может, она гораздо лучше моей бабы. Вот только не хочет меня время от времени ублажать. Хотя я ей и намекал об этом. Может быть, тогда я и подумал бы о том, как ее прикрыть. Ведь попала она в это дерьмо по твоей милости. Как там тебя звать? Андрей? Ага, Андрей. Баба твоя, так что и защищать ее тебе. По моему мнению, ты все сделал по понятиям: тебя вызвали – ты убил. А что там Абдул себе напридумывал – это его дело. Но меня это не касается. Слушаю тебя.
– Мне нужно знать, где живет Абдул, куда ходит, расписание его поездок, наличие и расстановка охраны. Срочно. Чем быстрее, тем лучше.
Хасс молча и немигающе посмотрел на Андрея, потом жестко сказал Никату:
– Выйди в коридор. И вы тоже выйдите! – велел он телохранителям, жадно ловящим ушами каждую фразу.
В комнате остались только трое – Хасс, Андрей и сопровождающий, который привел их в кабинет. Хасс посмотрел на него и приказал:
– Срочно Зирка сюда. Пусть бросит все дела и идет ко мне.
Потом Хасс прикрыл глаза и расслабился, как будто заснул. Андрей не обольщался – стрелки в отдушинах остались, так что авторитет совсем не был безрассудным, отпуская телохранителей. Они были больше для антуража – положено иметь телаков, так почему бы и нет? Авторитета больше. Каждый уважающий себя бизнесмен должен иметь телохранителей – положено по статусу.
Наконец в кабинет вошел плотный, мускулистый мужчина среднего роста, сбитый и крепкий. Он сильно походил на борца своими квадратными плечами, обритой головой и сломанным носом. Скорее всего, он и был бывшим борцом, однако в его маленьких глазках под тяжелыми надбровными дугами светился ум – без светлого разума и холодной головы невозможно стать правой рукой крупного авторитета, начальником его охраны. А еще Зирк был убийцей по призванию.
– Присаживайся, Зирк. Вот он желает знать всю информацию по Абдулу. Где тот бывает, когда, что ест и куда ходит испражняться. Дадим?
– Дадим, – серьезно ответил Зирк. – А в нас рикошетом не ударит?
– А как? Приходил за защитой, мы отказали. Все. А что он там творит на свой страх и риск – это его проблемы. Тебе не кажется, что это решение?
– Да, ты, как всегда, прав, хозяин. Мне можно идти?
– Иди. Его бери с собой. Это все, Андрей? Или есть еще какие-то вопросы?
– Нет. Только к Зирку.
– Ну вот и иди с ним, задай вопросы. Мне уже недосуг. – Хасс демонстративно зевнул и встал с кресла, показывая, что аудиенция закончена.
Андрей коротко кивнул и тоже встал. Больше они не обменялись ни словом. Зирк оглянулся у двери, как бы приглашая Андрея, и тот вышел за ним в коридор.
Андрей отпустил томившегося в ожидании Никата, сказав, что все нормально и пусть он идет и успокоит Олру. Тот с явным облегчением покинул бандитское гнездо, а Андрей проследовал за своим провожатым в комнату на первом этаже, почти что копию кабинета Хасса. За исключением того, что вместо картин по стенам было развешано оружие разных видов, родов и конфигураций.
– Садись. Что тебя интересует по Абдулу конкретно? В первую очередь?
– Где он ночует, где будет в ближайшие сутки, и расположение постов охраны. Также их вооружение и квалификация.
Через час Андрей вышел из штаб-квартиры Хасса вполне удовлетворенным и более спокойным, чем до прихода туда. Все, что ему было нужно, он получил. Его не спрашивали ни о чем, кроме – почему он всегда ходит с кошкой, на что он ответил, что у каждого свои извращения и он не обязан отчитываться в своих ни перед кем. На том вопросы и закончились.
Всем все было ясно. Ясно было, зачем Андрей пришел к Хассу, это совершенно очевидно. Также ясно, почему Хасс отказал в помощи Олре, – какие-то там, к черту, каноны? Они просчитали на раз, что Андрей – квалифицированный убийца и что он обязательно придет к ним, чтобы разобраться с Абдулом, – у него просто не было другого выхода. То, что ему потребуется информация, тоже очевидно, так она была у них с самого начала – группировки усиленно следили друг за другом, отслеживали передвижения лидеров.
То, что между группировками заключены какие-то соглашения, не значило ровным счетом ничего. И даже меньше, чем ничего. Хасс точил зубы на рынок, который был под Абдулом, Абдул спал и видел, как размажет Хасса, – нормальная деловая жизнь столицы. И тут у Хасса появляется великолепная возможность убрать соперника чужими руками, не подставив своих людей, – кто же этим не воспользуется? Совершенное оружие – вот кем был в его глазах Андрей. Умное, умелое, самостоятельное и эффективное оружие. А что делать с ним потом… видно будет. Конечно, лучше убрать. Зачем кому-то знать, что в эту самонаводящуюся торпеду были введены координаты цели именно Хассом – ни к чему знать, лишние неприятности. Да и человек, убравший Абдула, станет слишком влиятельным, слишком самостоятельным – вырастить еще одного Абдула? Нет уж. Абдул тоже когда-то начинал с обычного убийцы и за счет ума, хитрости, изворотливости пробился наверх. Впрочем, Хасс был из той же породы.
Андрей вел свою игру. Честно сказать, в этой пакости, творящейся вокруг, он был как рыба в воде – этим Андрей занимался много лет. Убрать одного человека, ускользнуть от другого, получить информацию и узнать подоплеку всех событий – для него это было привычно и рутинно, если можно так выразиться. Антураж лишь другой, а так – чем эти авторитеты отличались от земных? Ничем. Запросы только поскромнее, масштаб помельче, вот и все. Уголовщина, она и есть уголовщина. Он не сомневался, что уберет Абдула. Вот только потом нужно было уцелеть и не подставить под удар Олру и друзей. Как это сделать? Это и была его главная задача на ближайшие часы.
В трактире его ждали. Олра нервно расхаживала вдоль стойки, а хмурый Никат сидел, постукивая толстыми пальцами по столешнице, на своем обычном месте в углу трактира.
– Наконец-то! – подбежала к Андрею Олра. – О чем ты разговаривал с Хассом? Никат ничего не говорит, отмалчивается! Что вы от меня скрываете?
– И я не скажу. Есть такие вещи, которые лучше не знать. Спать спокойнее будешь. Обещаю, что до завтрашнего утра все наши проблемы будут разрешены. Будь уверена. Лучше дай-ка нам с Шанти поесть. Ты не забыла – я ничего еще сегодня не ел, и у меня уже живот поет песни. Не хочешь же ты заморить меня голодом?
– Да-да, сейчас! – заторопилась женщина и убежала на кухню отдавать распоряжения.
Шанти соскочила на стол к Никату, Андрей присел рядом с вышибалой. Тот поднял на него внимательные глаза и тихо, весомо сказал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Если понимаешь… Тебе не кажется, что после того, как ты уберешь Абдула, весь удар будет направлен на Олру? Ты-то рядом с ней, все события произошли из-за нее, так что у нее точно будут неприятности.
Андрей помолчал и, не отвечая на вопрос, задумчиво спросил:
– Скажи, местные авторитеты, когда они кого-то казнят, подбрасывают, к примеру, какой-то отличительный знак? Мол, убили не просто так, а по приговору босса. Есть что-нибудь такое?
Глава Никата расширились, и он с удивлением посмотрел на Андрея. Его лицо просветлело.
– Вот оно как… хм… интересно. Да, может прокатить. Абдул любит убивать собственноручно, он мастерски владеет метательными ножами – ну ты видел. Хасс предпочитает клинок держать в руках, когда убивает, а не метать его в кого-либо. Хотя и прекрасно владеет этим искусством. Что касается каких-то отличительных знаков – не припомню такого. Это из разряда каких-то романтических рассказок, мне кажется. Придется тебе напрячь мозги, как перевести направление удара туда, куда нужно. Когда хочешь начать? Помощь нужна?
– Нет, – помотал головой Андрей. – Сегодня ночью. Только я… и моя подружка. – Он кивнул на Шанти, прислушивающуюся к разговору.
– Оставил бы ты ее здесь. Она тебя затормозит, сидя на плече, да и вдруг ее зашибут – жалко кошатину. Я присмотрю за ней, не бойся, ничего с ней не случится.
– Она мне этого не простит, – усмехнулся Андрей. – Куда я, туда и она. Мы с ней неразлучны, как небо и звезды. Правда, моя дорогая?
– Правда, дорогой, – в тон другу поддакнула драконица. – Куда же ты без меня? Еще подстрелит кто-нибудь. Кстати, мы когда займемся упражнениями?
– Скоро. Сейчас поедим и займемся, – ответил Андрей мысленно, а вслух сказал: – Говорит, что не отпустит меня одного. Вдруг кто обидит!
– Шутник ты, – хмыкнул Никат. – Хотя, глядя на вас с кошкой, я иногда думаю, что она и правда понимает человеческую речь и тебе отвечает. Вы с ней настолько спелись, что уже как одно целое. Я уж и не представляю тебя без этой черной бестии на плече. Будто вторая голова у тебя выросла!
– И надо заметить – самая умная и красивая! – хихикнула Шанти.
– Кстати, мы прокалываемся, – серьезно сказал Андрей. – Если Никат заметил, то и другие могут заметить. Нужно быть осторожнее. Учти это.
Андрею и Шанти принесли обед, и они с полчаса наслаждались вкусной едой – готовили в трактире отменно, видимо, потому тут всегда было много посетителей. Олра запрещала готовить из плохих продуктов, справедливо считая, что нарабатывается авторитет заведения годами, потерять же его можно вмиг – стоит кому-то отравиться несвежей рыбой или мясом.
Закончив обед, Андрей поднялся и поманил Шанти:
– Пошли прогуляемся?
– Куда прогуляемся?
– Куда-куда… увидишь. Запрыгивай.
Кошка взлетела на плечо, и Андрей пошел разыскивать Олру.
Она на заднем дворе распекала возчиков, перегородивших проезд и сцепившихся колесами. Они никак не могли разъехаться – одна телега, почти доверху груженная мукой, вторая с бочками вина, уложенными рядами и весящими вместе не менее тонны. «Как несчастная лошадь-то тянет?» – удивился Андрей.
– Ты посмотри, посмотри, какие идиоты! – увидев Андрея, яростно крикнула раскрасневшаяся Олра. – Нет бы пропустить – один идиот заезжает, и другому надо! И все одновременно! И теперь чего делать? Теперь из-за двух дебилов надо разгрузить телеги, поднять их, расцепить и потом уже снова загрузить! До склада далеко, грузчики отказываются тащить на такое расстояние, бочки катить по земле – все вымажутся и побьются, а за разгрузку кто будет платить? Вы, идиоты, вы зачем так сделали вообще-то? Ты вот – с какой стати одновременно с ним полез? – Олра обратила свой разгневанный взгляд на бородатого возчика, похожего на Льва Толстого.
– А чего… моя очередь становиться под разгрузку, а он вперед лезет! Я и поехал, я что, знал, что он рванет вперед меня? – вяло защищался возчик.
– Моя очередь! Я отходил по нужде, а ты приперся! Я должен был въехать! Вот он пусть и оплачивает разгрузку! – протестовал второй, молодой парень с прыщавым лицом и реденькой порослью над верхней губой. – Я вообще ни при чем! Он наглец, старый пердун! Раз молодой, значит, можно на хрен посылать?! Пошел ты сам на хрен!
– Да я тебя!.. – Бородатый кинулся к истошно заверещавшему, напуганному молодому возчику, схватил его за грудки и занес корявый кулак.
– Тихо, все! – не очень громко, но резко сказал Андрей. – Отпусти его. В сторону!
Возчики ошеломленно и опасливо посмотрели на худощавого человека с черной кошкой на плече, и молодой шепнул старому:
– Это Андрей с Черной Смертью! Говорят, эта кошка по его команде сразу глотку перегрызает – только брызги летят! Страшный человек.
Андрей усмехнулся – ему все было слышно. Он подошел к телегам – задние колеса торчащими в стороны втулками попали друг другу в деревянные спицы и намертво заклинили проход. Телеги крепкие, и взмыленные лошади, как ни старались, не могли ни сдвинуть, ни сломать колеса и только тяжело дышали – видимо, возчики хлестали их кнутами, требуя исправить плоды человеческой глупости.
Андрей терпеть не мог, когда на слабых вымещали свою злобу и глупость. Посмотрел на провинившихся возчиков, попятившихся под его холодным взглядом, потом на группку их коллег, чьи телеги скопились перед заблокированным въездом, и спросил:
– А чего эта толпа стоит? Взялись бы да приподняли – вон сколько мужиков! Кишка тонка, что ли?
– А мы чего, нанимались, что ли? – крикнул кто-то. – Чего мы пузо рвать будем из-за двух дураков? Да и не подлезть там – один или два встанут, а всей толпе не встать! Пусть они и разгружают.
– Придется и вправду разгружать, – всплеснула руками Олра, – а время идет! Скоро народ пойдет, а у меня на складах закончилось все. Сегодня завезти хотела, и вот! Ладно, чего теперь, пойду грузчиков потереблю. А ты чего приходил, что-то спросить хотел?
– Попросить хотел одну вещь… только не знаю, как сказать…
– Ну говори, говори, – нетерпеливо бросила Олра, – мне еще этих олухов из подсобки вытаскивать да за разгрузкой следить. Не уследишь – все кое-как вывалят и в грязи вывозят. Говори же!
– Мне комната нужна – для Шанти. Чтобы она там жила и ночевала. Можно такое устроить?
– Хм… не хочешь, чтобы она из-за ширмы подглядывала? – усмехнулась женщина. – Будет ей комната. Скажи Урквару, чтоб дал тебе ключ от угловой комнаты. И пусть проследит, куда грузчики сложат мешки с мукой – прошлый раз они в сырой угол плюхнули, хотя я им говорила, не надо туда класть! Там угол отсыревает – крышу надо уже делать, где-то черепица отстала. Ну все, побежала я!
– Погоди, – остановил ее Андрей. – Сейчас посмотрим, что можно сделать.
Он обошел телеги, пролез между ними, прикинул еще раз – да, если приподнять и толкнуть, втулка выскочит из зацепа. И стоять можно было только одному. Прикинул вес – тонна-полторы, может, и больше. Вздохнул: ну выйдет, значит, выйдет, не выйдет – попытка не пытка.
Взялся за колесо, напрягся, пробуя, держат ли мышцы. Вроде ничего. Сухожилия тоже не трещат. Напрягся… еще… еще… телега с мукой качнулась, дерево ее основы, пошедшее наперекос, затрещало, но выдержало. Колесо пошло вверх – толчок! И телега уже катится по двору. Возчики зашумели, заговорили разом, а Олра, вытаращив глаза, посмотрела на любовника и восхищенно сказала:
– В жизни бы не поверила! Я только в детстве видала, как ярмарочный силач приподнимал телегу, но он был раза в три шире тебя и выше на голову, а вес телеги был раза в два меньше! Что я еще о тебе не знаю, а? Может, ты и по воздуху летать умеешь?
– Увы… если только на драконах, – невозмутимо ответил Андрей, а Олра радостно рассмеялась:
– У тебя и чувство юмора на высоте. Ты клад, а не мужик! Дай я тебя поцелую – заслужил.
Женщина чмокнула Андрея в губы под одобрительный гул толпы зевак и шутки возчиков, показала возчикам кулак и сказала, что оштрафует этих двух идиотов на два серебреника каждого. И вообще, их надо было оштрафовать на десять каждого, но в честь благополучного завершения дела она их прощает. Андрей же отправился на поиски Урквара.
Маленькая комнатка, кровать, стол, два стула. Стол деревянный, тяжелый – то, что нужно. Андрей аккуратно запер дверь на засов и снял со стола тонкую скатерть. Стол был раздвижным – конструкция вечная, крепкая и актуальная во всех мирах, где есть маленькие квартирки. Он ссадил с плеча Шанти, устроив ее на столе, и приказал:
– Прими образ дракона. Не полного размера, конечно. Ага, хорошо. Теперь делаем так: я раздвигаю половинки стола… ты становись в центре… нет, головой туда, ага. Цепляйся лапами за края! Ну крепче, крепче! И лети!
– Как лети? Издеваешься? – обиделась Шанти.
– Да нет! – досадливо поморщился Андрей. – Раскрывай крылья и маши ими, как будто ты летишь. Маши, пока не устанешь, пока не выбьешься из сил! Ну! Хочешь отрастить себе плевательные железы? Хочешь летать в вышине? Тренируйся. Стол не даст тебе сорваться с места и улететь, а нагрузка на крылья будет такая, что мало не покажется. Давай-давай, не ленись.
Драконица распустила крылья, довольно большие по размаху – правое крыло чертило по стене, и пришлось отодвинуть стол. Теперь ничто не мешало.
Шанти раскрыла крылья и начала ими махать, пытаясь поднять себя в воздух. Стол стоял крепко, не делая никаких попыток взлететь, и Андрей успокоился – все шло отлично. Шанти работала вентилятором, перемалывая воздух крыльями, а он уселся на кровать, наблюдая за ее тренировкой. Минут через пятнадцать драконица выдохлась и, тяжело дыша, пробормотала:
– Никогда не думала, что полеты такая тяжелая штука! У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди!
– Это только начало. Потом легче будет. Вот так надо каждый день, каждый день – по многу раз. Сумеешь себя заставить – будешь летать. Для организма ты сейчас летала – значит, у тебя наращивались мышцы, значит, развивались все органы, и сердце в том числе. Скоро ты с этим столом в лапах летать будешь! Главное – у тебя крылья сейчас работают четко, точно, все раскрывается хорошо. Я поглядел – у тебя уже чешуйки новые начали вылезать, скоро покроешься новой чешуей, блестящей, красивой. Давай-давай, детка, еще разок, ну?
И Шанти послушно заработала крыльями.
Андрей, лежа на кровати, смотрел, как драконица усиленно машет крыльями, и думал: останется ли она с ним, когда научится летать? Зачем ей одинокий человек, непонятно для чего оказавшийся в этом мире? Пока он ей нужен – лечение, питание. А потом? Улетит, скорее всего. Но это естественно. Все дети, отрастив крылья, улетают. Их не удержать подле себя. Их зовет небо…
Ему стало слегка грустно – привык уже к чертовке. Но он многое был готов отдать за то, чтобы Шанти стала нормальным, здоровым драконом.
– Молодец. Хорошо получается. Вот так день за днем, и через месяц мышцы окрепнут настолько, что ты сможешь летать. Обещаю. А на сегодня хватит, наверное, и так все будет болеть.
– Я не чувствую спины, – созналась Шанти. – Мышцы как ватные. Уже не могу поднять крылья. Никогда так не уставала!
– Знаешь, мы вот как сделаем: я не буду запирать дверь, так что ты, когда сможешь, будешь приходить сюда тренироваться. И спать будешь тут – и тебе удобно, и нам. А каждую свободную минуту тренируйся. Ты умненькая и сама понимаешь, насколько это тебе надо. Ведь понимаешь же?
– Понимаю, – согласилась драконица. – Буду тренироваться. Знаешь, а я сейчас первый раз поверила на сто процентов, что полечу! Раньше как-то не очень верила, хотела, но не верила. А теперь верю. Почему? Сама не знаю. Наверное, потому, что это не колдовство, а труд, тренировка, и это зависит от меня. А раз зависит от меня, я все сделаю, чтобы это получилось. Спасибо тебе.
– Умничка. Иди ко мне! – Андрей привлек к себе драконицу, она прижалась к его груди головой, потом отстранилась и медленно, неуклюже полезла на плечо. Было видно, что Шанти и вправду так устала, что еле двигается.
– Может, поваляешься здесь? Или пойдешь поешь? – предложил Андрей.
– Поесть надо. Потом отдохну. Сегодня тренироваться больше не буду. Как я поняла, сегодня ты намерен устроить знатное веселье, с плясками и игрищами. Так что мне нужно быть в форме. Без меня тебе будет труднее. Что я буду делать, если тебе голову оторвут? Придется уничтожать этот город – а мои соплеменники этого не поймут. – Шанти хмыкнула и прижалась к Андрею.
– Ну что же, пойдем, уничтожительница. – Он ласково похлопал драконицу по спине, она ойкнула и попросила его быть поосторожнее – спина болит, как будто по ней били палками. Андрей задумался, потом хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну-ка, ну-ка, сядь-ка на стол! Сейчас кое-что попробуем. – Он усадил Шанти на столешницу, оставленную раздвинутой, посмотрел на ее ауру внимательно и увидел красные сполохи. – Вот я болван, – пробормотал он. – Ну и осел же я! Похоже, что мы сможем тебя натренировать гораздо быстрее! Сиди-ка…
Андрей коснулся ауры драконицы рукой и стал убирать ее боль. Сполохи бледнели, бледнели и исчезли совсем. Он сосредоточился на том, чтобы увеличить регенерацию тех мест, где Шанти испытывала боль, и вскоре ее аура засветилась ровным изумрудно-голубым светом, как и всегда. Она встрепенулась, расправила крылья и помахала ими в воздухе:
– Не болят! Они не болят! А-а-а! Не болят! Я могу еще потренироваться!
– Давай. Без проблем. Теперь мы тебя быстро поднимем в небо, уверен!
Шанти уцепилась за стол и снова истово замахала крыльями, поднимая ураганный ветер. Колыхались занавески, приподнималось покрывало, а Андрей сидел счастливый, будто выиграл миллион долларов в лотерею, – получилось!
Он был ужасно рад за свою упрямую подружку. И сердит на себя, что не разглядел короткий путь к цели. Ведь всего-то надо было активировать регенерацию порванных от нагрузки волокон мышц, чтобы организм понял это как команду к наращиванию мышечной массы и начал срочно ее восстанавливать в том объеме, который должен был быть изначально выращен, если бы драконица развивалась как положено. Теперь они и вправду могли ее поднять на крыло за считаные дни. Хм… скорее не поднять на крыло, а восстановить форму, нужную для поднятия на крыло, а уж сможет ли она преодолеть психологический барьер – это зависело только от нее.
Через два часа полностью выдохнувшаяся, но ужасно довольная Шанти была оторвана от столешницы и насильно посажена на плечо.
– Хватит. Твой организм больше не выдержит. Ты понимаешь, что он уже истратил все запасы, чтобы мышцы набрали объем? Чувствуешь, как тебе хочется есть? Мы сегодня уже семь попыток делали.
– Да, – призналась подружка, – честно говоря, я бы сейчас просто быка съела! Аж трясется все от голода.
– Теперь тебе пару дней отъедаться придется. Будешь есть, есть, есть, пока не наберешь массу. Потом продолжим. Думаю, что дня через три ты будешь полностью готова. У тебя уже левая сторона спины стала толстой, мускулистой и почти сравнялась с правой. Заметила, что тебя уже не тянет влево и что левое крыло не так устает?
– Ага, заметила! – счастливо рассмеялась Шанти. – Я буду летать! Я буду летать! Я буду летать! А-а-а!
– Все-все, тихо, оглушила. Кстати, а ты можешь говорить по-человечески? Не мыслеречью, а глоткой?
– А зачем? Мне и так хорошо. Я ваши слова понимаю, а с кем мне, кроме тебя и Федора, говорить?
– Ну так, к примеру – идет мужик какой-нибудь, а ты ему по-человечески: «Стоять! Бояться!» Он и обделался от страху. Забавно?
– Забавно, – хмыкнула Шанти. – Надо потренироваться. Так-то мы можем говорить, как вы, но не любим. Вообще-то это считается ниже достоинства дракона – говорить по-человечески. Ну как если бы вы учили речь собак и тявкали с ними. Или блеяли с баранами. Но то, что ты сказал, интересно. Я подумаю.
– Подумай, – усмехнулся Андрей.
Вообще-то он хотел научить Шанти человеческой речи не для того, чтобы пугать случайных прохожих, это и ежу понятно. Ему хотелось иногда говорить с ней на обычном языке, плюс ко всему, и это основная причина, чтобы она могла разговаривать с обычными людьми, которым недоступна мыслеречь. Мало ли что с ним случится… хоть его и трудно убить, но он тоже не вечен. Пара стрел в голову… отрубленная голова… и нет оборотня. Голова – вот его слабое место, его ахиллесова пята. «Как, кстати, и у большинства людей, – с усмешкой подумал он, – голова – слабое место. Если бы люди могли как следует продумывать свои действия, могли тщательно планировать их, скольких неприятностей и бед можно было бы избежать…»
День медленно, но верно подходил к концу. Они с Шанти крепко подзаправились, потом Андрей попросил у Олры бумаги, чернил и принялся сосредоточенно выводить что-то на листках, нарезанных на четвертинки. На ее вопрос, что он делает, Андрей пошутил, что пишет ей любовные послания. Потом будет зачитывать – под настроение. Раздосадованная Олра ушла на кухню, где выместила раздражение на несчастной Жугре, отчитав за плохо вымытый котел и бросив в нее половником. Потом Олра отправилась в мойню, забрав с собой Дирту – та умудрилась перемазаться соусом, свалившись в котел, со стенок которого пыталась собрать остатки кусочком хлеба. Как ни бились Олра и остальные женщины, доказывая, что еды хватит и что Дирта получит все, что захочет – и пирожки, и мясо, и бульон с лепешками, – та только виновато хлопала синими глазами и опять бралась за свое. Барьер. Психологический барьер. Еды мало – надо беречь.
Когда стало темнеть, в трактир набился народ – на улице было холодно, осенний ветер завывал меж домов, разгоняясь в тесных улицах, как в аэродинамической трубе. В трактире горел камин, потрескивали дрова, и посетители наслаждались теплом, горячими пирогами с бульоном, горячим вином и холодным пивом. Никат, как всегда, был на страже – поле обеда он сходил домой, навестил свою семью, жену и теперь был благодушен и спокоен, как танк, стоящий на постаменте памятника танкистам.
Андрей потихоньку поднялся, собираясь выйти из зала, Никат заметил это и сделал ему знак: подожди. Подошел, посмотрел в глаза и тихо шепнул:
– Удачи. Вернитесь живыми.
Андрей усмехнулся – Никат не добавил «здоровыми». Знал, что предстоит сделать, и был уверен, что это не то что не просто, а самоубийственно. Но что делать?
Он кивнул вышибале и вышел из зала. Олра была в своей комнате, сидела на кровати и молчала, глядя в пространство. Когда Андрей вошел, она подняла глаза и сказала:
– А может, уедем? Давай уедем, а? Бросим все – деньги у меня есть, пристроимся где-нибудь и начнем жизнь сначала? Я беременна от тебя, мы будем жить семьей, и никто не будет знать, кто мы. Я не хочу, чтобы тебя убили! Я готова бросить все и уехать. Поехали?
– А Федор? Алена с Настей? А Дирта? А те люди, которые на тебя работают, имеют кусок хлеба и крышу над головой? С ними как? Нет, милая моя. Один умный человек сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили». И вообще, чего ты меня раньше времени хоронишь? Поверь, все будет нормально. Я и не из таких передряг выходил целым и невредимым. Какой-то придурок-бандит – тьфу! Размажем, как плевок по мостовой!
– Размажем! – вдруг граммофонным голосом сказала Шанти, и Олра вздрогнула:
– Она умеет говорить! У тебя говорящая кошка! Вот это да!
– У нее много талантов, – усмехнулся Андрей, – но вот длинный язык, распускаемый не вовремя, не входит в ее достоинства. Ага. Ну все, мне пора.
– Дай я тебя поцелую. – Олра тут же забыла о говорящей кошке, порывисто вскочила и обняла Андрея за шею, впившись в губы горячим, крепким поцелуем. – Вернись живым, пожалуйста! Я тебя буду ждать.
– Ну как я могу не вернуться, если ты меня ждешь? – улыбнулся Андрей. – Вернусь, конечно.
Он прошел в комнату, которую выделили для Шанти, потушил светильник и осмотрелся: окно выходило во внутренний двор, а под ним была крыша мучного склада, крытая черепицей.
Андрей осторожно открыл створки окна и протиснулся в узкий проем. Опустил ноги на черепицу, попробовал – крыша держит. Прошел к ее краю, внимательно оглядываясь по сторонам, – во дворе никого не было. Очень хорошо, пусть соглядатаи Абдула, наблюдающие за трактиром, думают, что он так и сидит в зале. Да и вообще ни к чему, чтобы кто-то знал, что он покидал трактир в этот вечер. Никто не сможет связать его с будущими событиями. Ну – почти никто.
Андрей спустился с крыши, отметив для себя, что черепица в углу и вправду повреждена и ее надо менять, не зря угол протекал. Усмехнулся – какие мысли лезут в голову непосредственно перед акцией. Совсем одомашнился.
Прыжок с забора, и вот он уже между домами, на темной улице, не освещаемой фонарями. До нужного места нужно было идти часа полтора – логово Абдула находилось на противоположном конце города, возле городского рынка. Но это – идти, а он идти не собирался.
Раздевшись, Андрей сложил одежду в приготовленную заранее сумку, спрятал под дерево и засыпал ее осенней листвой, оставив лишь пояс из-под денег. В него он напихал исписанные листки бумаги.
Перекинувшись в Зверя, минут десять, урча как трактор, раздраженно прилаживал на поясницу этот пояс и в конце концов повесил на шею. Шанти вспрыгнула ему на спину, как заправская наездница, и странная парочка понеслась сквозь ночь, распугивая заливавшихся лаем бродячих собак и шипящих, как спущенная шина, кошек.
