Глава 11

Антана открыла глаза и никак не могла сообразить, где она находится. Белый потолок, свет, струящийся из-за легкой занавески. Только что она была в кошмаре – красивое лицо Юкара с расплывшейся по нему кривой ухмылкой, его глаза, затуманенные сумасшествием. Этот человек не мог быть нормальным, никак не мог. Когда он подошел к Антане и сказал, что его послал отец девушки, чтобы позаботиться о ней, она так обрадовалась, что бросилась ему на шею – родная душа, скоро кончатся ее беды!

Последние недели она жила в непрекращающемся, постоянном страхе. Их магазины уже давно отобрали, забрали лошадей, забрали все более-менее ценное из дома – ее украшения, что покупал отец, украшения покойной матери, красивую посуду – все, что можно было реализовать быстро и без хлопот. Приставы чуть ли не дневали и ночевали в ее доме. Слуги разбежались – у нее практически не осталось денег даже для того, чтобы прокормить саму себя.

Дольше всех продержалась кухарка Горона – она до последнего подкармливала девушку, таская ей нехитрую еду, отрывая от своей семьи. Но и она в конце концов заявила: «Девочка, скорее всего, твой отец не вернется. Извини, я не могу больше тебе помогать. Ищи работу. Сходи в трактир – может, возьмут подавальщицей. Или иди в гувернантки – ты же умеешь писать и читать, будешь обучать детей богатеев. Мне надо заботиться о своей семье». С тем она ушла, и больше Антана ее не видела.

За свои девятнадцать лет она не сделала ничего плохого, за что судьба имела право наказать ее подобным образом. Впрочем, мало ли людей, которых судьба наказывала тем или иным способом, – люди плачут, рыдают и спрашивают у Бога: за что? за что мне это? И нет ответа. Антана тоже спрашивала себя и Бога: за что? Она никого не обижала, радовала своего отца – веселая, легкая, добродушная. Да и с чего ей быть злой? Всегда сытая, всегда хорошо одетая. Отец – успешный купец: несколько магазинов, торгующих тканями и кожей, хороший дом. Девушка и не задумывалась, откуда все берется, и с недоумением встретила сообщение отца, что ему придется выехать в Славию, чтобы найти поставщиков, – дела в столице пошли не очень хорошо, кто-то норовит подмять весь рынок тканей и кож, и потому у него начались проблемы. Какие такие проблемы, что за проблемы – она не задумывалась, порхая по жизни как мотылек. Только потом она узнала, что отец взял крупную ссуду в имперском банке, чтобы покрыть убытки магазинов и попытаться одной ставкой поправить свои дела. Антана лишь расстраивалась, что отец уехал надолго, – она скучала без него.

Шли месяцы, но его все не было и не было. Потом в дом зачастили гонцы от банка – они все время требовали деньги, и ей пришлось расплачиваться драгоценностями. Ранее у них был управляющий, но он исчез, и с ним исчезла крупная сумма денег – после этого дела пошли совсем плохо. Магазины закрылись, и через короткое время их забрали за долги.

В конце концов она осталась в полупустом доме совсем одна. Бродила по гулким комнатам, выглядывала в окна, ожидая, что отец вот-вот приедет, а ночью запиралась на все замки и сидела дрожа, боясь, что кто-нибудь ворвется, зная, что в доме, кроме нее, никого больше нет. Так проходил день за днем, день за днем, пустые, страшные и тоскливые дни. Она все время повторяла себе, что хуже уже быть не может, что хуже уже некуда, и вот сейчас должен настать подъем и все будет хорошо. Как она ошибалась…

Как-то раз к дому подкатил дорогой экипаж со стоящими на запятках слугами в белых перчатках и кучером, одетым богаче, чем иной купец. Антана выглянула в окно – в калитку громко постучали, и она поспешила открыть нежданным визитерам, ожидая известий от отца.

Он представился советником Карлосом – Антана ранее видела его на одном из приемов, устраиваемых магистратом для богатых купцов. Отец в тот раз впервые вывел ее в свет, и она танцевала при свете хрустальных люстр. Советник тогда подошел к ее отцу – они знали друг друга. Когда Антану представили этому человеку, девушка не обратила на него ровно никакого внимания – да и кто он ей? Зачем он ей? Не красавец – небольшой, какой-то квадратный, похожий на мешок с картошкой. Лицо круглое, с курносым носом. И торчащие как лопухи уши.

Отец был подчеркнуто любезен с этим человеком и сказал, что это очень, очень могущественный советник императора и то, что он, аристократ, снисходит до неродовитых купцов, есть его благоволение к ним, «безродным». Конечно, в словах отца были ирония и сарказм, но Антана не обратила никакого внимания ни на них, ни на этого самого высокородного. Меньше, чем на пенек в лесу. Однако, как оказалось, Карлос запомнил девушку. Совпадение или нет, но именно после этой встречи у ее отца начались проблемы. И вот сегодня советник приехал в их дом.

– Приветствую вас, госпожа Антана. – Карлос слегка улыбнулся, испытующе глядя в лицо девушки.

– И я вас приветствую, – недоумевающе ответила Антана и предложила: – Пройдем в дом? Но отца нет, он в отъезде по делам. У вас какое-то дело к нему?

– Нет. У меня дело к тебе. Мы можем поговорить и тут. Я слышал, у твоего отца проблемы? Насколько я вижу, дела у вас совсем плохи… – Карлос обвел рукой двор, на котором не было ни одного человека. – Слуги разбежались, да?

– И что за предложение? – нахмурилась девушка.

– Твой отец никогда не вернется, – без обиняков начал советник, – я слышал, что он погиб в славийской тюрьме. Ты красивая девушка, зачем тебе пропадать в этом пустом доме? Так вот, мое предложение таково: я предлагаю тебе стать моей любовницей. Я обеспечу тебя всем, будешь жить так, как ты привыкла в доме отца. Я заплачу его долги. Но ты будешь моей наложницей…

Удар! Советник не успел договорить. Антана пылала яростью – ее реакция была совершенно непроизвольной. На щеке Карлоса алело красное пятно – отпечаток маленькой ладони.

– Уходите сейчас же! Негодяй! Пошел вон отсюда!

– Наглая девка, – усмехнулся Карлос. – Хочешь по-плохому? Думаешь, ты одна такая на белом свете? Ты сильно пожалеешь. Еще никто не осмеливался напасть на меня без того, чтобы потом горько пожалеть.

Антана потом не раз вспоминала эти слова. Она знала теперь наверняка: источник всех ее бед – этот коротышка с нелепыми ушами-лопухами.

Идти за помощью ей было некуда. Все, кто раньше называл себя другом ее отца, еще много недель назад показали свое истинное отношение – они или холодно принимали девушку, говоря, что ничем не могут ей помочь, или вообще приказывали слуге сказать, что их нет дома. Работать? А кем она могла работать – если только в трактире, правда что… гувернанткой ее тоже бы не взяли.

Она просто кожей чувствовала, как вокруг нее возник пузырь вакуума – как вокруг прокаженной или заболевшей чумой. Антана не была дурой, совсем нет, но отец оградил ее от мира настолько, насколько мог. Она судила о происходящем только по книгам да рассказам отца. Подружек у нее не было, все, что составляло ее жизнь, – огромная библиотека, которую купец составил за долгие годы. Она читала, мечтала и думала, думала…

Действительность оказалась гораздо прозаичнее и ужаснее. Никто не явился в последний момент, чтобы спасти девушку от подонка, запершего ее в плавучем борделе. Не вернулся в последнюю минуту отец, как в добрых книгах, и не разогнал все беды мановением руки. Она в общем-то в глубине души знала, что тот, скорее всего, погиб, но так и не хотела в это поверить. Те сутки, что Антана провела в борделе, были адом. Сутки боли, унижений, страданий и полного отсутствия надежды. Она мечтала умереть, но и этого сделать не могла. Последнее, что запомнила, – обнаженный Юкар, стоящий перед ней с кнутом, и боль во всем теле, раздирающая, шипучая, такая, что из глаз непроизвольно лились слезы и темнел рассудок.

Юкар требовал, чтобы она была совершенно покорна и выполняла все, что он требует, все прихоти, самые ужасные и грязные. Он бил ее за малейшее неповиновение, за дерзкие взгляды, за нежелание удовлетворять его всеми доступными методами. Он мог изнасиловать ее множество раз, но хотел, чтобы она сама упрашивала его о насилии как о милости, и вдалбливал ей это в голову в прямом и переносном смысле. Юкар называл это «обламывать необъезженную кобылицу».

За эти сутки она узнала о жизни больше, чем за все свои девятнадцать лет. И эта жизненная правда ее потрясла. От прежней Антаны мало что осталось, кроме яркой, потрясающей красоты да памяти о том, какой она была раньше – наивной и неиспорченной. Она все-таки не сломалась. Может, не успела, а может, природное упрямство не давало ей покориться насильнику. Он мог ее насиловать и избивать, но не смог добиться того, чтобы она пресмыкалась перед ним, превратилась в животное, которое ползает перед хозяином и ласково повизгивает, исполняя его прихоти. Это-то и бесило Юкара, который начал пороть ее так, что чуть не покалечил навсегда – некоторые удары кнута рассекли ее кожу до мяса и неминуемо оставили бы шрамы, если бы не Андрей. Сейчас ее кожа была чистой, как у младенца.

Антана повернула голову в сторону и вздрогнула – рядом, всего в полуметре от нее, лежал незнакомец. Он разметался во сне, одеяло сползло с широкой груди, обнажив выпуклые, сильные мышцы. Его руки, перевитые синими венами, создавали ощущение силы и опасности, такие руки могли ломать подковы, держать меч и гладить возлюбленную – в зависимости от того, что в этот момент хочет их хозяин. Мужчина был красив, но не слащавой красотой Юкара, а мужественной, зрелой красотой воина.

Некоторое время Антана тупо смотрела на «соседа», потом до нее стало доходить – чужая постель, мужчина… Она опустила руку под одеяло и коснулась своего обнаженного тела. Голая! Совсем! Раньше ее залила бы краска стыда, а теперь, после тех испытаний, что прошла в борделе, девушка подумала: «Бежать! Окно открыто! Пока не видит! Я с ним что?.. О нет!» Она аккуратно ощупала себя и заглянула под одеяло, приподняв его, – следов того, что она занималась сексом, не было. И следов истязаний тоже не было. Ни синяков, ни рубцов, ни боли…

Как так могло быть? Повернула голову вправо – на табурете ее сарафан. Откуда? Она была в нем, когда Юкар увез ее. Как он оказался тут, когда сарафан стащили с нее в борделе, заставив ходить весь день голой? От нахлынувших воспоминаний из глаз девушки потекли слезы, и она закусила губу, чтобы унять душевную боль.

Антана тихонько встала с кровати и, взяв сарафан, быстро натянула на себя. Оглядываясь на спящего мужчину, подкралась к двери, приоткрыла ее, с ужасом ожидая скрипа, выглянула наружу и вышла, стараясь не шлепать по полу босыми ногами.

Из гостиной раздался шорох, и в коридор вышел худощавый парнишка чуть помладше ее или одного с ней возраста, к лицу которого будто приклеилась ироничная улыбка искушенного жизнью студента.

– О! Кто же это у нас такой красивый бродит по дому? Дай-ка я догадаюсь… Антана, да? Все-таки наш постоялец умудрился тебя найти. И не зря! Краса-а-авица! И где это таких красоток берут? Выйдешь за меня замуж? Я вон какой красавец – просто картинка! Умею заварить чай. И даже пожарить яичницу. Завидный муж, да? А то мама меня задолбала – говорит, мне надо остепеняться, а то ничего путного из меня не выйдет. Чего ты так на меня таращишься? А! Моя красота тебя поразила? Придется отпаивать тебя чаем. Пошли за стол, завтракать будем.

Антана смотрела на мальчишку и не знала, что сказать. Перемещение из ада в обычный городской дом с улыбчивым мальчишкой было настолько резким, что мозг отказывался воспринимать действительность такой, какова она есть. Девушке казалось, что перед ней стоит не мальчишка, а такой же замаскированный подлец, злодей, монстр, как Юкар, поначалу показавшийся ей милым и славным. Вот сейчас и этот мальчишка улыбается, а через секунду станет злобной тварью с кнутом в руках и начнет ее истязать. Это было что-то вроде посттравматического психоза, наверное, так бы диагностировали это состояние врачи.

Вот только Зоран об этом не знал – он шагнул к Антане и был очень удивлен, когда у него из глаз вдруг вырвался фонтан искр, а земля поплыла под ногами. Антана схватила брусок, запирающий входную дверь, и врезала ему по макушке со всей силой гнева обманутой и униженной девушки. Благо еще, что, как у завзятого интеллектуала, голова у Зорана была самым сильным местом, и проломить череп студиозуса она не смогла.

– А-а-а-а-а-а!

Вопль, исторгнутый Зораном, поднял всех – из своей спальни выскочила Анра, в одной ночной сорочке, почти не прикрывающей ее прелести. Выскочил и Андрей, сопровождаемый подпрыгивающей и фырчащей Шанти. Она ужасно радовалась переполоху и, выскочив вперед, нарочно начала наскакивать на девушку, скаля зубы и изображая атаку – чтобы совсем уже было весело.

Антана, вытаращив глаза, отбивалась от мелкого белого чудовища, пытаясь попасть по нему поленом, но никак не попадала, и все это действо превратилось в веселую игру. Вот только зрители были практически голыми – Арна натягивала кружевную рубашку на полную грудь, Андрей же вообще забыл надеть хоть что-то. Так что внимание обеих женщин тут же привлекли первичные половые признаки, настойчиво указывающие на принадлежность Андрея к мужскому полу. Вот только отношение обеих женщин к этим самым признакам было полярное – Анра рассматривала их с удовольствием и видом знатока, удивленно-восхищенно приподняв брови, Антана же с ужасом – полная воспоминаний о насильнике Юкаре.

Андрей спросонок никак не мог понять причин переполоха и сообразить, что вообще-то сейчас он в привычном домашнем наряде поручика Ржевского – пенсне и тапочки. Впрочем, и тех тоже не было. Когда сообразил, чертыхнулся и бросился в комнату за штанами. Через несколько секунд появился снова если и не совсем одетый, то все-таки прикрывший срам.

– Зоран, чего ты вопишь? – строго спросил он, оглядывая окружающих и отмечая себе, что с девушкой ничего не случилось.

– Да чего, чего?! Вам бы так треснули по башке поленом, вы бы не так завопили? У меня, наверное, мозги потекли… Мама, там у нас нету бутылки вина?.. Мне надо поправить здоровье.

– Ты хочешь спиться? Твой дядя Зуран пил, пока не пропил состояние моей сестры и не сломал себе шею, свалившись в канаву возле трактира! И так заканчивают все безответственные молодые люди, которые вместо того, чтобы…

– Мам, перестань! Я уже выздоровел, не надо мне вина, только не кричи! – взмолился парень и посмотрел на Антану, по-прежнему стоявшую с поленом наперевес. – И за что это я по башке получил? Предложил ей выйти за меня замуж, и все! Ты же сама говорила, что мне пора жениться, я и решил, что нашел себе невесту!

– Кому и кобыла невеста, – непонятно пробурчал себе под нос Андрей и, решительно шагнув вперед, встал перед девушкой, снова поднявшей свое оружие. – Девочка, тебя никто не тронет. Я Андрей, друг твоего отца Марка. Он поручил мне позаботиться о тебе. Положи полено, пойдем со мной!

Если бы Андрей знал! Он почти в точности повторил то, что сказал девушке Юкар, когда увозил ее в бордель. Информацию об отце и бедственном положении Антаны он получил от своего покровителя и партнера – начальника городской стражи. Откуда получил наводку тот – было очевидно.

После слов Андрея девушка, вместо того чтобы успокоиться, возбудилась еще больше и в ярости набросилась на своего спасителя, пытаясь нанести удар импровизированной дубиной. Сделать это ей не удалось – Андрей легко поймал ее за руку, но она тут же вцепилась зубами ему в плечо и прокусила кожу так, что потекла кровь. Он поморщился и, соприкоснувшись с аурой девушки, приказал: «Спать!» Антана тут же обмякла, разжав челюсти, и повисла на руках Андрея. Он поднял ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать и накрыл одеялом.

Осмотрел плечо – прокус был очень глубоким, как будто его укусила собака. Кровь текла настолько обильно, что залила ему всю руку до запястья. Андрей вышел в кухню и осторожно смыл кровь, обнажив место укуса. Рана уже начала затягиваться, так что ничего страшного не случилось. Первый раз, что ли? После очередного превращения от раны и следа не останется.

Андрей расстроился. В общем-то он догадался, что случилось, но все равно на душе остался осадок. Как-то вышло не так, как-то не по-книжному… Ведь как должно было быть: он объявляет девушке о том, что является посланцем любимого отца, она радостно бросается ему на шею, а потом слушает, заливаясь слезами жалости и умиления, о похождениях и гибели ее отца в чужеземном государстве, неустанно благодаря своего спасителя и лобызая ему руки. Прокусывание плеч и другие террористические действия в отношении благодетеля сценарием не были предусмотрены, так что Андрей пребывал в некой растерянности. Потому обрушил свое негодование на ту, кто была ближе и ниже его ростом:

– Зараза ты! Сонная, обожравшаяся зараза! Просил же последить за девчонкой, а ты? И зачем ты на нее наскакивала, пугала?

– Ой уж и напугала! Я просто веселилась, и все. И не собиралась ее пугать! А то, что я проспала… а сам-то, сам! Хваленый оборотень – девка десять раз башку успела бы отрезать, а ты бы все продолжал спать. Ты-то почему ее проворонил?

– Сам не знаю, – серьезно ответил Андрей. – Похоже, что мой мозг не определил ее как опасность. Если бы тут бродил кто-то чужой, я бы уже вскочил. А она заложена в память как своя, неопасная, наверное, так. Да, я тоже облажался…

– Ладно, мы оба облажались, – милостиво согласилась драконица. – Пошли завтракать, а? Готовься к куче вопросов… сейчас тебя будут выворачивать наизнанку.

В дверь постучали. Андрей ответил, и в комнату заглянула Анра:

– Андрей, нам нужно поговорить. Может, объясните, откуда взялась эта безумная красавица? Что вообще в доме происходит?

– Пойдемте в гостиную. Заодно позавтракаем, хорошо? – предложил Андрей.

Женщина сердито кивнула и прикрыла дверь.

Андрей полностью оделся, выглянул в окно, прикидывая время – солнце еще было низко, до полудня далеко. Вышел в коридор и отправился в гостиную. Там его уже ждали Анра и Зоран, приложивший к шишке на голове медный ковшик. Парень незаметно подмигнул Андрею, скосив глаза на мать, и сделал умильную рожицу, наморщив нос: мол, да нормально все, не беспокойся!

Андрей сел за стол напротив женщины и налил себе чашку чая. Шанти вспрыгнула к приготовленной ей чашечке с медом и стала вылизывать приторную массу, щуря глаза и весело поглядывая на людей.

– Андрей, что это за девушка и откуда она взялась? – холодно спросила Анра. – Эта безумная чуть не вышибла последние мозги моему сыну! Он и так умственно отсталый, а тут еще и поленом по башке! А завтра она что, всех перережет? Объяснитесь.

– Это дочь моего друга, погибшего друга. Я обещал ему позаботиться о дочери. Она меня не знает. Там, откуда я ее вытащил, ее мучили, и у нее немного съехали мозги. Ну что теперь поделать? Она отойдет, скоро этот психоз закончится. Не выгонять же ее на улицу?

– Я бы мог сделать ей массаж ступней, – неожиданно заявил Зоран. – Я слышал, что массаж ног очень благотворно воздействует на организм женщин.

– Я бы тебе не доверила никакого массажа, а уж тем более массажа молоденьких девочек, после твоего массажа как бы не пришлось обращаться к повитухе. Знаю я тебя! Вы не представляете, Андрей, какой он извращенец! Я поймала его в десять лет с соседской девчонкой в сенном сарае. Голых! Видишь ли, они играли в лекарей! Девке одиннадцать лет – она с ним в лекаря играла! И даже не смутилась, между прочим! Вот нынешняя молодежь какая, вот они, плоды просвещения! Начитаются книжонок, насмотрятся картинок – и давай по сенным сараям лазить. Я у него такую книжку нашла – стыд один!

– Это было руководство по женским болезням, – удрученно сказал Зоран, – мне пришлось потом выплачивать за нее в библиотеку университета. Мать ее спалила в печи, потому что решила: это книжка для растления малолетних извращенцев. Теперь видите, как я тут живу? Можно подумать, она никогда не была молодой!

– Я бы не сказал, что она сейчас старая, твоя мама очень симпатичная и очень даже аппетитная женщина! Уж простите, госпожа Анра, что я говорю о вас в третьем лице, я не знаю, как правильно вести себя в обществе женщин, тем более таких красивых, как вы. – Андрей невозмутимо отпил из чашки пахучего травяного отвара, а Шанти ехидно заметила:

– Теперь я знаю, почему на тебе женщины виснут… глянь, она аж раскраснелась, а знаешь, что чувствует к тебе? Благодарность, удовольствие, смущение и… В общем, если ты захочешь, она твоя через тридцать секунд – столько надо, чтобы дойти до спальни.

– Не говори ерунды, я не собираюсь с ней спать!

– Ну конечно, у тебя помоложе есть, ага…

– Да что ты заладила! Отстань! – рассердился Андрей. – Антана мне как дочь! Она дочь друга!

– От этого не перестала быть женщиной, нет? А ты мужчиной… Все-все, молчу, не злись!

– Вы меня просто смутили, – улыбнулась Анра. – И все-таки, что вы собираетесь делать с этой девушкой? Она ваша любовница?

– Нет. Она мне как дочь. Просто некуда было ее поместить, я и положил ее с собой в постель. Но мы не занимались сексом, если вы об этом спросили. Просто спали в одной постели.

– Вообще-то это не мое дело, – успокоилась Анра, – она взрослая девочка, может заниматься чем хочет. Думаю, что под вашим покровительством ей будет хорошо, вы очень воспитанный мужчина.

– Спасибо, – усмехнулся Андрей. – Вообще-то я всегда считал себя неотесанным мужланом.

– Похоже, не видели вы мужланов, – вздохнула женщина. – Вот один из них сидит и ковыряет в носу! Вынь палец-то, негодный! Проковыряешь – вытечет мозг, а у тебя его и так не очень-то много. Весь в своего покойного отца – тот такая же деревенщина был!

– Однако это не мешало тебе жить с ним как у Бога за пазухой, мамочка. Нечего отца поминать дурным словом. Он молодец. Когда он был жив, мы ни в чем недостатка не знали. А ковыряю я в носу потому, что если там засохнет, то это вредно влияет на деятельность мозга – есть трактат такой, «О вредоносном действии козюль на мозговую деятельность студентов», нам профессор его зачитывал. Суть его в том, что от козюль надо освобождаться сразу же, как только почувствуешь неудобство в носу, иначе может развиться раковая опухоль мозга и ягодиц.

– Видали? Только что ведь придумал, стервец! – расхохоталась Анра. – Ягодицы-то каким местом к раку мозга, а? Несоответствие! Непродуманно!

– И ничего подобного, не зря же говорят: у него вместо головы задница! Вот и отношение ягодиц к мозгу, – невозмутимо парировал Зоран. – Мам, дай-ка мне еще плюшку. Вот умеешь ты плюшки печь – ночь пролежала, а как будто только что испекли. Ты бы могла озолотиться на своих плюшках, если бы продавала их аристократам.

– Не могу на него долго сердиться, – улыбнулась Анра. – Отец его тоже такой был – охальник, шустрый такой. Ни одной бабы, бывало, не пропустит, всем норовит подол задрать. Трижды его накрывала с любовницами в супружеской постели. Эх и лупила их… куда там вашей девчонке. Я их оглоблей била – и откуда только силы брались. В ярости была от его поведения. Потом клялся, божился… и опять приходил с запахом чужих женских благовоний. Негодяй! Мне его так не хватает, – неожиданно заключила она и, закрыв глаза рукой, поднялась и ушла на кухню.

– Всю жизнь дрались и всю жизнь любили друг друга, – грустно заметил Зоран. – Нам и правда его не хватает. И не в деньгах дело. Стану лекарем, много буду зарабатывать, я же умный… но отца не вернешь. А девчонка ваша красивая – я аж оторопел! Маленькая такая, она же ниже меня, пигалица, а крепкая – так врезала, аж голова трещит. Наверное, сотрясение мозга мне устроила. Ух, глаза горят, просто полыхают синим пламенем, и это ведь у брюнетки редкая штука. Глянет – аж мороз по коже. Если вы на ней не будете жениться, я ее точно уведу. Запала мне в душу, просто до невозможности.

– Не знаю, что ты имел в виду под «не будете жениться», но в моих планах не было такой графы, как «жениться на дочери друга», – усмехнулся Андрей. – И вообще, осторожнее с девочкой. Я ее вытащил из такого места, что немудрено и рехнуться. Поаккуратнее с ней – лишнего не говори и не наседай. А то я сам тебе шишку набью, учти.

Андрей подмигнул Зорану, но глаза его были серьезными, и тот невольно поежился. Этот человек точно не бросает слов на ветер, а его глаза обещали многое, и такое, что не понравится нарушителю конвенции.

– Она спит и, наверное, проспит весь день. Не трогайте ее и не будите. Сон – лучшее лекарство.

– Верно говорите, Андрей. Зоран, не лезь к девочке, пусть отдыхает. Вечером я приготовлю пироги с ягодой, куплю молока – будем пировать. Вы куда-то пойдете сейчас?

– Да, мне надо на деловую встречу. Моего хорька я оставлю здесь, пусть отдыхает. Вы не могли бы поставить ей блюдечки с молоком и печенкой? Она у меня такая прожорливая.

– Конечно, конечно, – закивала Анра, – идите спокойно, все сделаю. Да! А как звать девочку? Вы так и не сказали!

– Звать? – запнулся Андрей. – Марго ее звать.

Он встретился взглядом с Зораном, тот приподнял левую бровь и легонько кивнул – понял, мол. Андрей тоже благодарно кивнул, а Зоран ухмыльнулся и незаметно для матери сделал жест, как будто что-то подбрасывал на ладони. Этот жест здесь означал то же самое, что на Земле потирание большого пальца об указательный – мол, денежки мне должен!

Андрей укоризненно покачал головой, а Зоран многозначительно кивнул – да-да, должен! «Парень умеет делать деньги, – подумал Андрей и усмехнулся. – Далеко пойдет, если не остановят».

– Ты чего, меня тут оставляешь?! – возмутилась Шанти. – Я не согласна! Я хочу гулять!

– Ну перестань. Ты мне очень нужна здесь. Вдруг девушка очнется? Никто, кроме тебя, не сможет ей помочь. Не забывай, что она не в себе. Закрой двери и за ними твори чего хочешь, если она попытается бежать – хоть вяжи ее. Мне обязательно надо добраться до оружейника, не забывай, нам нужны деньги. Я очень тебя прошу – последи за девочкой. Она беспомощна, растеряна, у нее мозги совсем съехали. В таком виде она может нанести вред и себе, и нам. Сделаешь?

– Да сделаю… останусь, чего уж там. Иди зарабатывай деньги.

– Спасибо, сестренка.

– Да не стоит благодарности. Кстати, ты помнишь, что должен мне желание?

– Помню, помню, ты разве дашь забыть? И какое оно, твое желание?

– Пока не знаю. Но буду знать… позже. Как время придет. Все, шагай, а то я передумаю!

– Вообще-то рано еще – мне к полудню…

– И чего? У них утро, а у тебя уже полдень! Если так хочет купить драконий мусор – он и сейчас тебя радостно примет. Шагай-шагай к оружейнику!

– Маленькая диктаторша! Злая драконица! Я, может, хотел полежать, отдохнуть…

– Рядом с девицей, да? Иди уж…

– Нет, у тебя вправду какой-то развращенный, подозрительный мозг. Ты все видишь не в том свете.

– В том, в том я все вижу. И чувствую… Иди!

Андрей, усмехаясь, закинул объемистый рюкзак за спину и вышел из комнаты. Зоран стоял в прихожей и ухмылялся.

– Куда это вы без меня? Нет уж, раз я консультант, значит, консультирую. Я с вами иду. А то мать уже заспрашивалась – чего это я в присутствие не собираюсь. А я что скажу? Что с вами по городу мотаюсь? Вместо работы. Она щас разорется, как торговка осьминогами. А чего там у вас в рюкзаке? Что-то шуршит такое…

– Есть одна пословица – «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Не слышал такую?

– Нет, не слышал. Интересная пословица. А все-таки – что там, в рюкзаке?

– Если тебя не прибьют, далеко пойдешь, – рассмеялся Андрей. – Более упорного и занудного типа, чем ты, трудно себе представить. Выходи давай. Анра, заприте за нами – мы ушли!

– Приветствую вас. Мастер Надил на месте?

– Да-да, конечно. – Продавец был сама предупредительность. – Он велел, как вы появитесь, в любое время провести вас к нему. Пойдемте, я только дверь запру.

Продавец закрыл входную дверь на брус и повел Андрея в мастерские. Оружейник распекал какого-то мальца, демонстрируя ему плохо вытертый верстак, и не сразу заметил Андрея. Заметив, подхватился и, глядя на рюкзак за спиной мужчины, с волнением спросил:

– Это то, что я думаю? Правда? Они?

– Они, – усмехнулся Андрей. – Где будем пересчитывать? Я решил зайти пораньше – в полдень у меня намечены кое-какие дела, вы не против?

– Нет-нет, не против! Идемте ко мне в кабинет.

Они прошли через мастерские, потом длинным коридором в дом, пристроенный сбоку от магазина, и через несколько минут оказались в добротном кабинете, отделанном дубовыми пластинами. Одна стена была занята книгами и свитками, стол тоже был завален бумагами, на которых угадывались очертания каких-то механизмов, шестерен и зубчатых передач. Надил поймал взгляд гостя и с улыбкой сказал:

– Интересуетесь? Я придумал одну штуку… Видите зубчатый кругляш? Он должен передавать усилие на другой кругляш, цеплять его. Вот только иногда закусывает передачу, и все тут! Голову сломал, как лучше сделать.

– А вы сделайте зубья не прямыми, а косыми, и все будет нормально, – автоматически сказал Андрей, думая о своем: будет ли с головой Антаны… то есть Марго, все в порядке, как пройдет турнир…

Мастер вскинул брови, раздумывая над словами Андрея, потом тряхнул головой и предложил:

– Сейчас я уберу все со стола, мы с вами сядем и будем пересчитывать чешую, хорошо?

Андрей пожал плечами – на столе так на столе, и Надил стал быстро и аккуратно убирать бумагу, бережно расправляя каждый клочок. Бумага в этом мире была довольно дорогой вещью, так что на помойках не валялась.

Завязки рюкзака развязаны, и на стол полился поток пластинок, похожих на яркие елочные игрушки…

Два часа – столько времени занял пересчет чешуи. Они сбивались, пересчитывали заново, снова начинали считать. Андрей уже был готов плюнуть и сказать: да черт с ними, с этими чешуями! Десятком больше – ну и ладно! Но мастер упорно считал и считал. Наконец подсчет был закончен.

Мастер посчитал столбики цифр на листке бумаги и торжественно объявил:

– Три тысячи семьсот тридцать три штуки! Это на полный доспех, да еще и останется! Я счастлив. И должен вам… считаем… восемнадцать тысяч шестьсот шестьдесят пять золотых. Подтверждаете сделку?

– Да, – кивнул Андрей.

Честно говоря, он был слегка удручен. Сумма неплохая, да, но, чтобы выкупить дом Антаны, этих денег точно не хватит. А еще ведь нужно купить дом Федору – они с Аленой скоро прибудут в столицу. Впрочем, у Федора лежала кругленькая сумма, и гораздо больше, чем та, что он выручил за чешую. В фургоне были спрятаны сокровища из тех, что Андрей забрал у исчадий и их прихожан. Там были перстни с драгоценными камнями, кулоны, цепи, броши и всякая такая дребедень. Он не знал их стоимости в этом мире, но не сомневался, что те были очень ценными. Точную оценку мог дать только ювелир.

Через двадцать минут они с Надилом выходили из магазина. Мастер надел дорогую одежду, поверх темного камзола золотую цепь с каким-то орденом (потом Андрей узнал, что это был орден официального поставщика двора императора и он был очень, очень важен для определения статуса человека). За Надилом следовал охранник – по статусу положено, а за Андреем – Зоран, как всегда, загадочно улыбаясь и подмигивая проходящим красоткам. Из ворот дома мастера выкатилась пролетка, запряженная сытой, ухоженной лошадью. Надил и Андрей сели, телохранитель пристроился на облучке рядом с кучером, а Зоран позади, болтая ногами и насвистывая какую-то мелодию.

Как должен выглядеть средневековый банк? Эпическое сооружение с гномами за стойкой? Как же еще-то? А вот и нет – скучное серое каменное здание, внутри люди с такими же скучными серыми суконными физиономиями, как и их здание. По сравнению с ним любой земной банк – увеселительное заведение. Нудное оформление документов на имя Андрея Монаха, скучные сухие вопросы… такое впечатление, что это не люди, а тени.

Через час Андрей с облегчением выбрался на белый свет из этого денежного логова, имея в поясе векселя на кругленькую сумму. Он расстался с мастером Надилом, пожав ему руку и заверив, что, как только ощиплет очередного дракона, тут же принесет чешую, не заходя ни к кому – сразу побежит к нему! На том и порешили, расставшись довольными друг другом.

– Куда отправимся теперь? – поинтересовался Зоран. – А вы расскажете мне, откуда у вас эта самая чешуя дракона, о которой говорил старикашка?

– Зоран!

– Да знаю, знаю… я любопытный осел, который сует нос не в свое дело, а людям не нравятся такие любопытные. И я могу получить по башке за свое любопытство, и оно может завести меня туда, откуда не возвращаются, и надо сдерживать свои патологические порывы собирать информацию, и вообще придерживать свой язык. Так?

– Хм… в общем-то да, – усмехнулся Андрей. – Вот сам ведь все понимаешь, тогда за каким демоном опять лезешь и лезешь не в свое дело?

– Не знаю, – уныло ответил парень и ковырнул засохший конский катях ободранным носком башмака. – Это выше меня! Я стараюсь сдержаться – и не могу. Вы останавливайте меня, если что. И не подумайте ничего плохого, я не со зла ведь лезу. Мне хочется помочь, да и любопытно все. Вы не бойтесь, я никому не скажу про Антану… Марго. Пока сами не разрешите. И денег за это не надо. Это я так просто ляпнул… меня как демон толкает – вот скажи, ляпни, спроси! Сам себя потом ругаю, но все равно лезу. Не будете на меня сердиться?

– Буду, – улыбнулся Андрей, – и даже, предупреждаю, тресну по башке не хуже Марго, если тебя занесет куда не надо.

– Ну да, ну да… иногда это необходимо, – вздохнул парень, – я не обижаюсь. Ну что, куда сейчас идем?

– Сейчас мы навестим одного человека… где тут у вас Великий Синод?

– Это через весь город. Видите, во-о-он там – золотой купол? Это главный собор. Рядом с ним здание Синода. А вам кого там? Все-все, молчу!

Ехать пришлось довольно долго – проталкивались через толпы людей у рынка, категорически не желающих пропустить экипаж, потом разъезжались с двумя ломовыми телегами – одна зацепила другую, оторвала колесо, и выпавшие бочки перегородили улицу. Объезжать было еще дольше, потому долго ждали, когда грузчики раскатают завал и сдвинут неудачников. Когда подъехали к Синоду, уже был полдень. В соборе рядом шло богослужение, судя по доносившемуся из открытых дверей хоровому пению. Андрей перекрестился на храм, Зоран тоже – наскоро и небрежно. Затем они пошли к дверям Великого Синода.

Это здание мало чем отличалось от административных зданий города, за исключением того, что над входом, под каменным козырьком, нависающим над каменным же крыльцом, было помещено яркое цветное изображение Бога, грозно посматривающего с высоты на входящих и как будто вопрошающего: «Какого черта ты приперся отвлекать святых отцов от служения Мне?!»

В холле здания пахло благовониями и было прохладно, как будто работал кондиционер. Андрея и Зорана сразу заметил охранник, высокий и могучий, как монах Пересвет, сразивший Челубея в поединке на копьях. Он оценивающе осмотрел обоих посетителей, просветив как рентгеном, не нашел в них угрозы вере, ее служителям и задал банальный вопрос:

– Вы к кому? По какому делу?

– Я хочу видеть секретаря Синода Акодима, – ответил Андрей.

– Отец Акодим сейчас на заседании консистории. Освободится через час. Если хотите подождать, можете посидеть вот тут, на скамейке, или же погулять и подойти позже. Как о вас доложить отцу Акодиму?

– Скажите, что его хочет видеть человек от его друга Никодима. Мы пока погуляем, сходим пообедаем. А через час подойдем.

– Да, доложу, от отца Никодима. Я знаю его, достойный священник, только немного невезучий, – улыбнулся охранник, – и пьет лишнего.

– Уже не пьет. Бросил, – тоже улыбнулся Андрей. – На него снизошла Божья благодать, и он осознал пагубность этого занятия.

– Ну и слава Господу! – искренне порадовался мужчина. – Хорошее известие. Отец Акодим будет ему очень рад. Идите с Богом, я обязательно о вас доложу. Советую зайти в заведение напротив – «Розовый петух». Там подают отличные блинчики с мясом, пряностями и острым соусом, а также много видов сладостей. Ну и супчик тоже хорош – попросите с клецками, они умеют их как-то особенно готовить, а секрет не выдают, демоны. Пока там народу должно быть мало – обед в Синоде еще не начался, посидите там. А как отец Акодим освободится, я пришлю за вами служку.

– Большое спасибо, – искренне поблагодарил Андрей, – мы так и сделаем.

Следующий час они с Зораном провели в чайной, где с удовольствием поглощали все то, что им предлагали. Наелись так, что Зоран испугался, как бы ему не стало плохо, если он съест еще хоть кусочек.

Все было очень вкусно – не зря сюда ходили святые отцы, ведь они всегда знали толк в хорошей еде, во всех мирах. Впрочем, они знали толк и в выпивке тоже. Вино было вполне приличным.

Служки все не было и не было, Андрей начал уже проявлять признаки нетерпения, постукивая пальцами по столешнице и потирая лоб, когда наконец заметил мальчишку лет десяти, бегом спешащего к входу в чайную. Да, это был гонец за ними.

Отец Акодим оказался огромным, кряжистым мужчиной с длинной бородой, слегка тронутой проседью. Этакий Илья Муромец здешнего розлива. Почему-то Андрей ожидал увидеть кого-то более интеллигентного на вид, с маленькой бородкой, худого – настоящую канцелярскую крысу. Но нет – этот человек отличался и телесной, и, как выяснилось в дальнейшем, интеллектуальной мощью.

– Приветствую вас! Проходите, проходите! – Акодим встал из-за стола и пошел навстречу посетителям, сканируя их взглядом, как система безопасности какого-нибудь военного объекта.

– Зоран, посиди в коридорчике, – распорядился Андрей, – нечего тебе тут слушать, неинтересно. Иди, иди… Приветствую вас, отец Акодим, – сказал Андрей, краем глаза следя за недовольным парнишкой, закрывающим за собой дверь. – Зоран, прикрой дверь плотно! – повысил он голос и, улыбнувшись, пояснил святому отцу: – Помощник мой. Излишне любопытен.

– Да-да, молодежь всегда норовит сунуть нос не в свое дело, – добродушно прогудел Акодим. – Так вы, говорите, ко мне от Никодима? И как он там? Мне сказали, бросил пить. Снизошла на него благодать Божья?

– Есть такое дело, – кивнул Андрей. – Его приход поднимается, обустраивается. Скоро, видать, женится снова. На вдове односельчанина.

– Слава богу… – вздохнул Акодим. – Вот после смерти жены-то он и запил. Сколько раз я прикрывал его от гнева патриаршего, кто бы знал! Его давно хотели выгнать, лишить сана – жалобы шли на его поведение. И я по старой дружбе все покрывал, все улаживал. Сколько мне это стоило труда… Так какое у вас ко мне дело? Как мне вас называть, не знаю вашего имени?

– Андрей меня звать. У меня письмо к вам от Никодима. Вот.

Андрей подал сложенный в несколько раз листок плотной бумаги, священник принял его и, развернув, стал вчитываться в строки. Потом поднял глаза на гостя и с уважением сказал:

– Никодим за плохого человека радеть не будет. Видимо, вы очень неплохой человек, раз он так ходатайствует. И в чем ваша нужда, позвольте спросить? Что вы от меня хотите? И вообще, кто вы? Чем занимаетесь? По вашему виду можно сделать заключение, что вы воин, но руки слишком ухоженные, белые, шрамов нет – на наемника не особенно похожи. Телохранитель? Тоже нет – безоружны, те всегда ходят увешанные оружием. Ну так кто вы такой?

– Сам не знаю, – медленно сказал Андрей и посмотрел в глаза Акодиму. – Я приехал из Славии. И моя цель – уничтожить исчадий.

– Тогда вам не ко мне, – нахмурился священник. – Искоренением ереси и борьбой с исчадиями, явными и скрытыми, занимается инквизитор. Я лишь чиновник на службе у церкви и вряд ли смогу вам помочь. Вы пришли не по адресу.

– Почему-то мне так не кажется, – усмехнулся Андрей. – Судя по тому, что я видел в Славии и в этой стране, ваши инквизиторы мало отличаются от исчадий. Только что сердца не вырывают на алтаре, но зато сжигают на кострах, что тоже недурно.

– Исчадия служат демону, а инквизиторы – вере, – рассеянно сказал Акодим, поглядывая в окно и неосознанно чертя на столешнице какие-то знаки. – Ваши слова попахивают ересью, считайте, что я их не слышал.

Мужчины помолчали, глядя друг на друга, и Андрей уже начал с горечью думать, что пришел совсем не туда и что ему нечего делать в этом скопище чиновников от церкви, когда Акодим неожиданно сказал:

– Смотрю на вас и думаю: неужели Великий инквизитор стал таким умелым и хитрым, что подкупил моего друга Никодима и заставил его написать такое письмо? Или отобрал письмо у настоящего гонца и прислал вместо него своего провокатора? Или же вы в самом деле друг Никодима, и я, закоренелый интриган, обжегшись на молоке, дую на воду! Вот что мне делать, скажите? Может, поведаете, зачем вы приехали в Балрон и чего хотите добиться от меня и вообще в этой несчастной стране? Развейте мои сомнения и подозрения, если сможете!

Андрей помолчал, вздохнул и решился:

– Меня никто не подсылал. Я вообще не из этого мира. Не демон, нет. Бывший воин, оказался в этом мире не знаю как. До этого я уединился в монастыре и молился Богу. Как оказался в Славии – не знаю. Я решил, что моя обязанность – уничтожить исчадий, что они угрожают миру. Для того Господь и перенес меня сюда. Ну и…

Андрей вкратце рассказал историю своих злоключений в Славии, конечно же опустив многие подробности – например, про то, что он стал оборотнем, про драконов тоже. Опустил, само собой, историю с борделем и Антаной.

Акодим слушал не перебивая, и только его глаза расширялись и расширялись, как будто он услышал что-то такое, что потрясло его до глубины души. Потом он откинулся на высокую спинку своего кресла, закрыл глаза. И замер, сложив руки в замок на животе. Так он сидел минуты три, потом вдруг широко раскрыл глаза и сказал:

– «И придет он, и будет наводить порядок по своему разумению, и ополчатся на него и правые, и виноватые, и те, кто идет против Слова Божьего. И пройдет он косой смертоносной по миру, и будет имя ему Ангел Смерти!» Неужели это вы, тот, из пророчества? Ваш приход предсказал святой Ефраим – упоминание о приходе Ангела Смерти имеется в его книге «Заветы», стих восемнадцатый. Великий инквизитор уверен, что Ангел Смерти – это он.

– Не знаю, что там насчет заветов, – пожал плечами Андрей, – и ничего ангельского в себе тоже не вижу. Даже крыльев нет. – Он усмехнулся, наклонился и похлопал себя правой рукой по левому плечу. – Никодим тоже про Ангела Смерти толковал, я так и не понял ничего. Никаких голосов в голове я не слышу, никто не указывает мне, что делать. Я сам решил: надо извести исчадий, потому что такие твари не имеют права на существование. Кстати сказать, то, что я увидел в этой стране, мне тоже не нравится. Борьба с исчадиями, насколько я понял, переросла в какую-то истерию, фанатизм, в стране выжгли всех лекарей, всех ученых, творится безобразие. Это неправильно.

– «И ополчатся на него и правые, и виноватые, и те, кто идет против Слова Божьего…» Никому не говорите то, что мне сейчас сказали. За такие слова угодить на костер – запросто. Даже я могу за такие слова не только лишиться сана, но и… в общем, инквизиция у нас работает на славу. Только кому на славу – Богу ли? Ладно, перейдем к конкретным, насущным делам. Чем я могу вам помочь?

– Мне нужно пробиться на самый верх государственной власти, чтобы суметь уничтожить исчадий и навести порядок в мире, – просто сказал Андрей.

– М-да-а-а… задачи вы себе ставите, достойные Ангела Смерти… Ладно, не хмурьтесь, Андрей так Андрей. И с чего думаете начать? Как решили пробиваться наверх? Ведь какие-то планы у вас уже были?

– Я зарегистрировался на турнир. И собираюсь его выиграть. Затем я хочу, чтобы император меня заметил и взял на службу. На хорошую должность. Ну а там… видно будет. В идеале – возглавить вторжение в Славию и вычистить заразу исчадий из этого мира.

– Хм… планы у вас… Вы уверены, что сможете выиграть турнир?

– Уверен. Главное, чтобы как-то подло не помешали – исподтишка чего-нибудь не вытворили. Турнир вообще-то охраняется? Следят за тем, чтобы не вредили бойцам? Чтобы не строили козней?

– Теоретически – да. Обеспечением порядка на турнире занимается начальник стражи. Теперь вот нужно искать нового, и срочно. Слышали про исчезновение прежнего начальника стражи? Скорее всего, слышали – весь город ведь гудит. В его доме кто-то перебил всех охранников, а сам он исчез. Там странные вещи творились, в этом доме… Великий инквизитор, как всегда, говорит, что это дело исчадий и нужно увеличить финансирование инквизиции, а еще – ужесточить выявление и уничтожение скрытых исчадий. Даже если они находятся в рядах служителей церкви. Грядет большая чистка. Сегодня по этому поводу собирался Синод, а потом было заседание консистории по заявлению инквизиции. Решено в течение года увеличить количество инквизиторов на пятьсот человек. Поднять жалованье инквизиторам и расширить их полномочия. Начальник стражи, честно говоря, был паскудным человеком, но кроме того – двоюродным братом советника Карлоса. А тот фаворит императора. Кто теперь будет начальником стражи, одному Богу известно. Боюсь, как бы не поставили Гортуса, давно ходили слухи, что император к нему благоволит – как же, герой, победитель турнира, неоднократный притом. А то, что он подлец и убийца, кому это интересно? Он сын Карлоса, и этим все сказано.

– А что, император не видит, каков из себя тот же Карлос? Ведь Карлос негодяй, как и его сын. Или император такой же?

– Я обрисую вам ситуацию – несколькими мазками. Там много оттенков, но главный цвет вы увидите. Итак, император. Человек неплохой, но не тот, что нужен стране, – так думают многие, кто в курсе происходящего. Зарт Четвертый застрял в семнадцатилетнем возрасте. Охота, развлечения с девушками и женщинами – он очень до них охоч. Пиры, соревнования, музыка и танцы. Страной управляют несколько группировок: инквизиция, Карлос с его родней, Синод. Держится хрупкое равновесие, сместить которое в пользу одной из сторон может любой случай – например, исчезновение одной из ключевых фигур, такой как начальник стражи. От того, кто займет это место, зависит, куда качнется маятник. Если этот пост займет ставленник инквизиции – это очень, очень плохо. Представитель Карлоса – тоже нехорошо, но не фатально, он просто будет хапать себе в карман, как и хапал. Ставленник Синода – лучший вариант. Мы тогда сможем им управлять. Синод при всей его разнородности – все-таки более прогрессивен, чем инквизиция.

– Я слышал, что император любит набирать на службу победителей турнира. Это так?

– Так. Он обожает соревнования любого рода – даже если это плевание дохлым жуком. Да-да, и такое было. На его ночных развлечениях-пирах. Победителю заплатили тысячу золотых. Победителей турнира обычно берут в элитную гвардию императора или же в телохранители. Впрочем, задача этих самых телохранителей в основном заключается в том, чтобы выпивать вместе с императором, развратничать, принимать участие во всех его безумствах. Поэтому, если вы задумали таким способом вылезть наверх, это практически нереально. Никто не воспримет всерьез человека, который был лишь игрушкой в руках императора.

– Это как поставить себя, – усмехнулся Андрей. – А кого прочит в начальники стражи Синод?

– Пока не пришли ни к какому решению. – Акодим с любопытством посмотрел в лицо странному гостю. – А почему спросили? Что, думаете… хм… нет, исключено. Вас никто не знает. Не получится.

– А когда планируется назначение?

– После турнира. Теперь все вертится вокруг турнира. Пока что эту должность занимает заместитель начальника стражи, временно.

– А если я выиграю турнир, возможно ли как-то воздействовать на императора, чтобы он принял нужное нам решение?

– Вряд ли. Вы должны выиграть так, чтобы он был в восторге. Чтобы это было красиво. Кстати сказать, я слышал, что снова подняли вопрос о том, чтобы участники выступали с острыми саблями. Император был против, но Карлос настоял, что это красиво и соответствует древним традициям. Видимо, сынок его подсуетился, хочет крови. Он и тупым клинком поубивал несколько человек, а если дать ему острый… многие, похоже, вообще откажутся от участия в турнире. Но даже если вы красиво выиграете, останется тот, кто никогда не пропустит вас на выгодную должность. Карлос. Пока жив – не пропустит.

– Пока жив, не пропустит… – задумчиво повторил Андрей. – И все-таки попробуйте выдвинуть мою кандидатуру на пост начальника стражи. Звучит дико, да? Пришел неизвестный человек и желает стать главным стражником. Но все-таки попробуйте. Пророчество, говорите? Забавно… Вот еще какой вопрос у меня, совсем простой, хозяйственный: мне нужно купить приличный дом. Без изысков и роскошеств, просто хороший дом. Может, посоветуете посредника, занимающегося продажей домов?

– Дома в столице дорогие. Сумеете купить что-то приличное? Денег хватит?

– У меня есть около девятнадцати тысяч золотых. Мне кажется, хватит. Или нет?

– Более чем хватит, – удивленно приподнял брови священник. – На очень хороший дом без изысков хватает десяти тысяч. Вы же не элитный дом ищете, в два-три этажа, так что все нормально. Посредник? Сходите к Лердону, он возле рынка живет. Мне иногда приходилось к нему обращаться за помощью в продаже церковных объектов собственности. Он довольно приличный человек, если так можно сказать о посредниках. Ухо с ним тоже надо держать востро, но, по крайней мере, он внаглую не надувает. И еще он мне обязан, побоится вас обмануть – иначе потеряет кормушку при Синоде. Так что скажите ему, что пришли от моего имени, и он с вас возьмет по-честному.

– Спасибо. – Андрей встал. – Пойду к вашему Лердону.

Акодим снова вышел из-за стола и протянул руку для прощания.

– У меня появилась надежда, что все не так уж и плохо закончится. – Священник улыбнулся в бороду и добавил: – Хорошо, что Он вас прислал. Все по пророчеству, все.

– А что там говорится, в пророчестве? Выиграет Ангел Смерти битву или нет?

– А вот об этом ничего не говорится, – с улыбкой сказал Акодим. – Пророчества частенько мутны, и толковать их сущее наказание. Вы оставьте адрес, где вас найти. И приходите дня через два, я скажу, чтобы вас сразу пропускали ко мне. Если что-то совсем срочное – меня вызовут даже с заседания. Я предупрежу. Что касается вашей кандидатуры на начальника стражи – фантастично, конечно, но… кто знает? Если выиграете турнир… попробуем. Надо будет разработать легенду – откуда вы взялись, сделать документы. Обязательно появитесь через два дня, да, обязательно. Лучше в это же время.

Андрей кивнул и вышел из кабинета секретаря Синода, а священник долго сидел неподвижно, потом негромко, нараспев сказал:

– «И будет гром, и будет молния. Погибнут тысячи, и тысячи восстанут. И падет Ангел Смерти, выполнив свой долг». Прости, Господи, за ложь мою! Прости!

– Спасибо, уважаемый. Возьми себе за труды. Вот этот дом?

– Да-да, с синими ставнями, за зеленым забором, он! У меня свояк продавал дом, так через него продал всего за два дня. Умелый господин!

Андрей сошел с пролетки и попросил извозчика подождать, если у того есть время. Тот радостно согласился. Пассажир был не конфликтным, довольно щедрым – даже не торговался за проезд, так почему бы и не подождать?

Через минуту Андрей со своим спутником уже стучал в ворота дома. А еще через полтора часа стал владельцем особнячка в купеческом квартале – одноэтажного, с пятью комнатами, кухней, гостиной, большим двором с конюшней и сараем, водопроводом от виадука – как в доме Анры, с вполне приличным туалетом и душем. Даже обстановка имелась – кровати, кушетки, столы, занавеси, – осталась от прежних хозяев. Куда делись прежние хозяева, Андрея интересовало меньше, чем никак. Главное – дом ему понравился, деньги у него были, так что он со спокойной совестью отдал их посреднику, с которым они съездили в магистрат и за считаные минуты оформили договор купли-продажи, зарегистрировав в отделе недвижимости. Сделка по меркам Земли была совершена просто молниеносно, и это при отсутствии телефона, Интернета, компьютеров и факсов. Деньги и связи важнее технических новшеств.

Теперь оставалось лишь купить белье, посуду, все те мелочи, без которых нельзя существовать в любом из миров. Это заняло еще полтора часа, благо рынок был не очень далеко от дома. Громыхающий, бренчащий экипаж, заваленный тюками, узлами и корзинами, подкатил к новоприобретенному дому, и через двадцать минут содержимое пролетки перекочевало в большую гостиную. Разбирать покупки Андрей решил попозже – нужно было навестить Антану, узнать, что с ней происходит. Так-то он был спокоен – если бы что-то срочное, серьезное, Шанти давно уже нашла бы его. А раз не нашла, то все в порядке.

Андрей ошибался.

– Шанти, как вы тут? Как девчонка? Я домишко прикупил, так что можем скоро переселиться! – Андрей, довольный сегодняшним днем, вошел в свою комнату и приветственно махнул рукой подруге, сидящей на кровати возле девушки.

– Плохо дело, Андрей, – серьезно ответила Шанти. – Я уже хотела за тобой бежать, но решила дождаться. У нее лихорадка. То ли от того, что с ней произошло в борделе, то ли еще из-за чего. Она горячая, красная, прямо-таки жаром пышет. Лечи давай. Чувствую, плохо ей, совсем плохо. Так, что и меня корежит.

Андрей сел рядом с Антаной, посмотрел на ее ауру – и чуть не вздрогнул. Та не была похожа на человеческую. Это была аура оборотня.

– Кровь! Она хлебнула моей крови! Я не знаю, что делать, – удрученно сказал Андрей. – Если сейчас начать ее лечить – результат будет непредсказуемым. Механизм мутации запущен. Теперь она или умрет, или станет оборотнем. Все, что я могу сделать, – это подкачать ее жизненную силу. И еще надо быстро валить отсюда. Когда очнется, может начаться большой барабум. Два оборотня в одной комнате – мебель этого может не перенести. Ведь она и так находится в иллюзорном мире, где перед ней враги и все хотят ее мучить, пытать! Ты представляешь, что будет, когда она очнется и автоматически перейдет в тело оборотня?

– Ой! Я чего-то даже боюсь, – созналась Шанти. – Она с поленом-то полдома перебила и перекусала, а оборотнем… ой-ой-ой!

– Собираемся. Переезжаем в свой дом. Там запремся в комнате и будем сидеть, пока она не сформируется. А потом… потом видно будет.

– А тебе не кажется, что девушка может не вернуться в человеческий облик? Что она так и останется безумной, только еще и безумным оборотнем?

– Все может быть, – хмуро кивнул Андрей. – Тогда мы убьем ее. Безумный оборотень в городе нам ни к чему.

– И это после того, как мы перебили массу людей, рисковали своей жизнью?

– Да, это после того, как мы перебили массу людей и рисковали своей жизнью. Еще вопросы? Нет? Тогда лучше помалкивай. Если безумный оборотень вырвется из дома, он уничтожит столько людей, что это будет сравнимо с вражеским нашествием. Я не готов отвечать за смерти сотен и тысяч людей. При том что это поставит под удар мою миссию, все то, за что я боролся. Хватит болтовни! Пора действовать.

Андрей отправился на кухню. Анра и Зоран о чем-то весело болтали, но прервали разговор, когда появился постоялец.

– Андрей, присядьте, попейте с нами чаю. – Улыбка Анры была искренней и широкой. Женщина явно благоволила к Андрею.

– Извините, нам нужно срочно съезжать. Спасибо вам за гостеприимство. Зоран, можно тебя ненадолго? Извините, Анра, что все так скоротечно, мне было у вас хорошо.

– Как жаль, – расстроилась женщина, – а я хотела с вами поболтать… Вы очень положительно воздействуете на моего сына, как настоящий отец. Я даже хотела попросить вас пожить у нас просто так, без денег… лишь бы помогали в воспитании моего оболтуса.

– Извините… мне надо уйти, – виновато развел руками Андрей и добавил: – Я как-нибудь зайду к вам в гости, хорошо?

– Замечательно! – обрадовалась Анра. – Только обязательно зайдите, обязательно! А то я сама вас найду и отругаю, что не выполняете обещаний.

– Хорошо, – натужно улыбнулся Андрей. – Зоран, иди сюда.

Они вышли в коридор, и он тихонько шепнул:

– Немедленно отправляйся за извозчиком. Девушка заболела, у нее лихорадка. Это не заразно, но мне нужно увезти ее отсюда. Она может кричать и беспокоить соседей, а в доме, который я купил, закрыть ее будет проще.

– Сейчас сделаем!

Зоран с готовностью бросился к дверям, Андрей же подумал о том, что неплохо иметь такого расторопного секретаря. Любопытный излишне, конечно, но умный пацан и дельный…

Андрей замотал девушку в простыню, взял на руки, и через десять минут они уже тряслись в пролетке. Сквозь простыню чувствовался жар тела Антаны, и Андрей, когда заглядывал ей в лицо, видел изменения – ее глаза из голубых вдруг становились желтыми, с вертикальными зрачками. Зоран смотрел с интересом и тревогой, но ни о чем не спрашивал и вообще молчал, чем удивил Андрея.

Он поблагодарил парнишку и попросил прийти завтра утром – вдруг что-то понадобится, а он не может оставить больную. Потом, положив Антану на кровать, постарался побыстрее выпроводить Зорана, боясь, что в любую минуту начнутся настоящие превращения и тот увидит, кем становится девушка. Зоран был слегка обижен явным желанием старшего товарища от него отделаться, но пообещал прийти с утра, как проснется.

Так началась ужасная ночь, о которой потом долго не мог забыть Андрей. Они с Шанти договорились, что будут спать по очереди, чтобы не проморгать момент, когда Антана превратится в Зверя, или, вернее, в Зверицу.

Это случилось под утро, когда Шанти спала, а Андрей, усталый, утомленный ночным бдением и беспрерывной подкачкой ауры девушки, прилег и закрыл глаза. Он не спал, но пребывал в какой-то полудреме, когда организм находится в пограничном состоянии и не поймешь, то ли сон вокруг, то ли реальность. Когда над ним склонилась морда Зверя с горящими глазами и пастью со щелкающими огромными зубами, вначале на долю секунды он решил, что это сон, и лишь потом понял – началось! А понял он это после того, как пасть Зверя рванула матрас, промахнувшись по человеку, и в комнате поднялся буран из разлетевшегося пуха. Андрей был раздет – он готовился к такому событию, и, когда Зверица напала на него, намереваясь оторвать голову, он встретил ее грудью, грудью Зверя.

Слившись в один когтистый и зубастый комок, они ревели, хрипели, боролись – у Зверицы было преимущество, она хотела лишь убить, тогда как Зверь не хотел ее убивать и старался зажать ее и не дать передвигаться. Дверь в комнату он запер и забаррикадировал шкафом, так что ее даже не было видно, а комната была подобрана такая, в которой не было окон. Это была не жилая комната, а кладовая для хранения припасов. Андрей притащил сюда кровать, шкаф и устроил импровизированную спальню.

Зверица была невероятно ловкой и сильной – Андрей, несмотря на то что был сильнее, никак не мог прижать, скрутить ее, лишить возможности двигаться. Он пытался ей что-то сказать, но она ничего не слушала и лишь ревела, хрипела, нечленораздельно мычала и рычала, как настоящий зверь. Андрей изловчился и швырнул ее через комнату так, что она ударилась о стену и на секунду застыла, оглушенная ударом. Тогда он вскричал:

– Шанти, дракона! Полный размер! Зажми ее в углу, только осторожно, она может порвать чешую, у тебя и так бока побиты. Нет, стой, не подходи к ней – дай огня, слегка и прямо по ней! Подпали ей морду и не давай выйти из угла – огненный барьер!

В воздухе полыхнуло, противно завоняло жженой шерстью, а Зверица завизжала от боли. Как только она пыталась выскочить из угла, в пол била струя огня, и она, боясь его, оставалась на месте, рыча и поводя желтыми сияющими глазами.

Андрей превратился в человека, сдернул с кровати простыни и сделал что-то вроде импровизированного килта, обернув ткань вокруг бедер. Потом вышел вперед и сказал спокойным голосом:

– Антана, девочка, я друг твоего отца. Мы были с ним в тюрьме, и он просил меня помочь тебе. Пойми, тут нет врагов! Видишь – это дракон, а драконы не работают в борделе. Это Шанти, она очень хорошая, она убила всех, кто тебя обижал. И я убил их. Они наказаны, и теперь тебя никто не обидит. Мы всех убьем, всех, кто попытается тебя тронуть! Превращайся в человека, возвращайся, девочка! Тебя зовут Антана, ты хорошая девочка, тебя очень любил папа, просил тебе передать – он очень сильно тебя любил. Я шел к тебе за тысячи верст. Прости, что не успел вовремя тебя найти. Антана, вернись, ты нам нужна!

Зверица на глазах стала меняться – шерсть становилась короче и короче, челюсть как будто втягивалась внутрь головы, а ноги удлинялись, становясь стройными, гладкими, девичьими.

Через минуту на месте загнанного в угол зверя стояла красивая девушка с черными как смоль волосами и неожиданно синими, ясными глазами. Она дрожала и недоуменно смотрела на странную парочку – полуголого мужчину и дракона, смутно сияющего в темноте своей чешуей. Антана оперлась на стену, стараясь не упасть, и, повернувшись к мужчине голым боком, смущенно спросила:

– Вы кто такие? Вы от папы? Я в такую беду попала… или это был сон? А где я сейчас? Дракон? Откуда дракон? Как такое может быть? Ничего не понимаю…

– Слава богу! Она вернулась, – облегченно сказал Андрей и, обращаясь к девушке, добавил: – Все тебе расскажу, объясню. Мне так много придется тебе объяснить! Но теперь все будет хорошо и просто замечательно. Ведь не может быть иначе, правда, Шанти, сестренка моя? – И радостно засмеялся.

Драконица вторила ему, ухая и помахивая радужными крыльями, а Антана, открыв рот, смотрела на эту странную парочку – дракона и мужчину. Она еще не понимала, не осознавала, что в ее жизни началась совершенно новая полоса. Впрочем, как и у ее новых друзей.