Глава 8

– Сядь сюда! Закрой глаза и расслабься! – Марина провела рукой над головой паренька, и тот упал назад, на постель, впав в транс. – Господин Влад, готово!

Влад вышел из неприметной двери, вделанной в стену, посмотрел на юношу, лежащего на кровати, и спросил:

– Какой по счету?

– Тридцать второй. Устали? Еще немножко осталось. Может, отдохнете?

– Некогда отдыхать. Их срочно нужно ставить в строй.

Влад устало потер руками лицо и закрыл глаза, отдыхая перед началом сеанса. Целый день после того, как они с Мариной и отрядом рекрутов переместились в столичное поместье, лекарь занимался тем, что создавал из парней и девчонок боевых магов, пушкарей.

Работать пришлось в ускоренном порядке, время поджимало, и потому Влад не прерывался и не отвлекался – ну, не считая двадцати минут на обед и туалет. Его голова болела, и это было странно – как может болеть голова у того, чья система регенерации мгновенно устраняет все повреждения организма? Но она все равно болела.

Влад думал над этим и пришел к выводу, что так мозг показывает, что ему надоело беспрерывное выдирание информации и перенос ее в другие объекты. А передавать пришлось многое – знания по магии, знания по воинским искусствам. Надо было переделывать и тела, расширяя как физические возможности организма, так и магические, а главное – прививать способность к регенерации. В общем, он делал из них таких же магов, что и ранее из своих помощников. Конечно, при этом он полностью их подчинял себе.

У Влада не было другого выхода, если он хотел уцелеть сам и сохранить своих друзей и близких.

Лекарь закончил с парнишкой и посмотрел на Марину:

– Готово. Выводи этого и давай следующего.

Влад снова скрылся в комнатке рядом с той, в которой производилась операция, и Марина разбудила пациента. Парень открыл глаза и недоуменно спросил:

– Что, уже все? Ох, демонство! Голова-то как болит!

– Давай выходи – там тебе скажут, куда пройти, и зови следующего.

Марина устало откинулась на спинку кресла и проводила взглядом выходящего из двери юношу. Влад ничего не стал изменять в его внешности – парнишка остался таким, каким и был – внешне. Зато внутренне это был готовый магистр, заточенный под боевую магию.

Марина подумала: «Если бы не ментальное сдерживание, затея была бы очень, очень опасной… Впрочем, не опаснее сорокатысячной армии возле стен Пазина. А что ему остается? Или он сделает из этих юнцов боевых магов, или погибнет сам, и погибнем все мы! Не завидую ему – знать, что ты помимо воли, помимо человеческих понятий о справедливости подчиняешь людей… это должно быть тяжело. Но если разобраться, что мы потеряли в результате переделки? Свою волю? Она у нас есть, если только она не вредит Владу, а Влад в первую очередь думает о нашем же благополучии. Мы вечно здоровы, вечно молоды и красивы, нас почти невозможно убить, мы обеспечены настолько, насколько нам надо, а что еще желать? Если кто-то начнет говорить о всеобщем подчинении злым менталистом, пусть это скажет крестьянам, живущим во владениях графов и баронов, они бы посмеялись над таким моралистом! Вот там и правда отсутствие воли, именно там – полное подчинение. Здесь же партнерство. Все в мире относительно, свобода тоже».

Ее мысли прервала девушка, вошедшая в комнату и с испугом посмотревшая на наставницу.

– Не бойся. Присаживайся на кровать. Закрой глаза…

И работа продолжилась дальше…

Макобер сосредоточился, в его памяти всплыла информация, переданная ему Владом, в воздухе повисло напряжение…

– Есть! Получилось! – Маг радостно схватил черный наконечник и стал внимательно рассматривать то, что у него вышло. На его ладони лежал угольно-черный наконечник стрелы, острый, как шило, небольшой, но достаточный для того, чтобы насадить его на древко.

Он еще раз сосредоточился и стал накачивать Силу в наконечник-артефакт. После десяти минут закачивания маг понял: все, что хотел, он сделал. Это был далеко не первый из множества алмазных наконечников-артефактов, тех, что ему предстояло сотворить. В углу лаборатории стояло десять деревянных кадок, наполненных наконечниками из угля.

Они с Панфиловым нашли всех резчиков, до которых могли дотянуться их длинные руки, и усадили их вытачивать угольные наконечники. Мастера были ошеломлены заказом, но что делать, если за изготовление каждого такого предмета платят деньги, а в случае отказа обещают посадить в темницу? В общем, двадцать резчиков сидели под охраной в скрытом от глаз цеху и точили наконечники.

Макобер и Панфилов не требовали особой красоты от этих изделий – главное, чтобы они были сделаны точно по образцу и их было много. Впрочем, профессиональные резчики по дереву не могли делать плохо, тем более что материал был мягок и легко поддавался обработке. Одно только «но» – уголь хрупок и неоднороден, пронизан прожилками различных минеральных включений, а значит, в брак уходило не менее тридцати процентов. Однако и при всем этом дело продвигалось очень быстро, особенно тогда, когда к производству подключили еще пятьдесят человек, способных держать в руках резец.

Макобер нахмурился, отхлебнул вина из глиняной бутылки, которую захватил с собой, сморщился и буркнул под нос:

– Какого рожна я пью? Все равно не пьянею! Нет, в этой системе регенерации есть что-то неправильное – ну зачем она убирает опьянение? Тьфу!

Щелкнули молнии, и из воздуха вывалился небольшой свиток.

Маг резко встал, поднял его со стола и, прочитав, сунул в карман наконечник из черного алмаза и пошел вниз по лестнице. Из лаборатории на площадь перед академией можно было переместиться, открыв портал и в лаборатории, но сопутствующие эффекты в виде молний могли повредить оборудование и растения, бережно им лелеемые. Как бы ни был старый маг сумасброден, но свои опыты и свою работу он любил превыше всего.

Выйдя из здания, Макобер мгновенно создал портал перемещения, шагнул туда и тут же оказался на площадке в поместье, окруженный собаками. Они почему-то всегда настороженно относились к его персоне и сбегались со всех сторон, чтобы внимательно его обнюхать.

Макобер относил это к тому, что его запах – запах настоящего мудреца и великого ученого – привлекал низших животных, тянущихся ко всему светлому и величественному, поэтому он никак не мог остаться без их внимания.

Амалия же определяла это проще, объясняя повышенное внимание собак его «кобелиным запахом» и наличием пятен застарелого жира от жаркого на его заляпанной одежде.

Старый маг считал это совершеннейшими наветами, подтверждаемыми практикой. Вот, например, в этот раз он появился в новом наряде, форме военного мага, а эти существа все равно жадно нюхают его и таращат глаза, как на миску с собачьим супом.

Отбросив эти гастрономические мысли, Макобер зашагал к дому, с интересом поглядывая по сторонам и обращая внимание на то, что поместье наводнено охранниками еще больше, чем раньше.

С тех пор как они расстались с Владом, изменившим свою внешность, прошло две недели, за это время Макобер ни разу не появлялся здесь, будучи занят то изготовлением наконечников, то мясницами. Трое магиков, присланных Владом в качестве его помощников, вовсю выращивали растительное мясо, поставив это дело на конвейер. Уже через два дня после того, как заработала плантация, растительное мясо пошло на обеспечение солдат, а через две недели им торговали лавки на базарной площади по низкой цене, доступной всем желающим.

Такая торговля чуть не вылилась в массовую драку за право первыми купить мясо, но побоище тут же было пресечено стражей самым жесточайшим образом – виновные избиты до полусмерти и изгнаны с рыночной площади. После этого голодный бунт сошел на нет.

У Макобера завелись деньги, полученные от продажи мяса, и он мог теперь позволить себе все, что хотел, но самое обидное: когда можешь, оно как-то и не хочется… Да и времени не хватает. Производство наконечников, маневры с боевыми командами магов отнимали все. Его радовало хотя бы то, что пушкарей от него забрали, выделив в отдельный род войск, которым теперь командовал Аканфий.

Приведенные Владом рекруты-маги тоже заняли свое место в структуре армии империи – теперь это были пушкари, под командой каждого из них находилось от трех до пяти пушек.

Макобер знал, зачем его вызывает Влад, – пришла пора собраться на последнее совещание и определить, кто и где будет находиться во время штурма, – время его неумолимо приближалось…

У входа в дом стояли двое охранников, которые расступились, поприветствовав мага и с почтением осмотрев его мундир. Макобер гордо проследовал в комнату, ловя восхищенные взгляды солдат. В большой комнате, за столом, уставленным напитками и закусками – Влад ввел моду на бутерброды, показав, как они делаются, – сидела команда бывшего лекаря, а ныне пока что самого могущественного человека в империи.

Влад что-то рассказывал окружающим, но при появлении Макобера замер на полуслове, вытаращив глаза:

– Вот это да! Чего это такое у нас? Сюда кто-нибудь приглашал эту передвижную витрину? Макобер, ты чего на себя напялил?! К твоим халатам я уже привык, но это?!

– И чего это-то? – ворчливо спросил маг. – Ну чем вам не нравится моя форма? Красиво, и даже очень! Сразу видно – идет командир! А не то что ты – ходишь, как босяк, в какой-то затрапезной одежде! – И Макобер осмотрел себя: великолепный черный костюм, на котором вышиты серебряные узоры в виде спиралей и молний, с плеч свисают многочисленные серебряные и золотые цепи, а грудь украшает огромный орден, или медальон, на толстенной, в палец, цепи, с драгоценными камнями. На голове мага была широкополая шляпа с перьями каких-то экзотических птиц, выкрашенных в яркие синие и красные цвета. Впрочем, возможно, что эти перья были натурального окраса, но наверняка этого не знал даже сам Макобер.

– Интересно, как ты носишь такие цепи, Макобер? Они тебе за ногу не цепляются, когда ты наклоняешься? Или еще за что-нибудь? – поинтересовалась Амалия, с живым любопытством рассматривая Макобера.

– Вы чего тут собрались, – рассердился маг, – меня обсуждать? Если меня, то, Амалия, рыбонька, пошли с тобой в купальню, я предоставлю тебе все мои части тела для обсуждения! Уверен, ты не будешь разочарована!

– И я уверена – смеялась бы целую седмицу! Твои части тела только для смеха и годятся!

– Что-о-о! Ах ты…

– Все, перестаньте! – Влад хлопнул ладонью по столу и прекратил перебранку. – Положение слишком серьезно, чтобы тратить время на эти разговоры. Честно говоря – мне не до смеха. Существует возможность того, что мы потеряем город, потому смеяться мне совсем не хочется.

– Как это – потеряем? – удивился Макобер, глядя на то, как остальные участники совещания потупили головы. – Я не хочу отсюда никуда уезжать!

– Как бы убегать не пришлось, пешком и вприпрыжку, а не то что уезжать, – горько сказала Амалия. – Вот тогда твои побрякушки и пригодятся – еды в трактире купить… если они, конечно, к тому времени будут существовать, трактиры эти.

– Неужто все так плохо? – Макобер сделался серьезен и, сняв шляпу, уселся за стол.

– Еще хуже, – не менее серьезно ответила Амалия. – Мне рассказывать все с самого начала или с того места, где остановилась?

– Давай с начала, – подтвердил Влад. – Кстати, Сигизмунд, ты чего опаздываешь? Я уже третий свиток тебе посылаю, а ты как будто не получал! Что за безобразие?

– У меня уважительная причина. Вот, держи! – Маг достал из кармана и катнул по полированной крышке стола черный блестящий предмет. – Сегодня все закончил. Надо сказать, времени потратил уйму! По одному делал и только потом приспособился – стал кучкой их обрабатывать. Но Силы на них уходит – ужас! Если бы не твоя переделка, я бы и с одним не справился.

Влад взял в руки наконечник и посмотрел на него обычным и магическим зрением. Фактически это был небольшой артефакт, накопитель Силы, и у него в голове забрезжили кое-какие мысли по этому поводу…

– Потом мы с тобой поговорим насчет наконечников, – бросил он Макоберу, – сейчас пока обсудим общее положение дел. А оно отвратительное. Амалия, давай рассказывай.

– Мои разведчики доложили: армия Ламунского на подходе к городу и через пять дней будет уже под стенами. Теперь о том задании, что вы мне давали, господин Влад. Убить Ламунского практически невозможно – если только не пойти на самоубийство, – его охраняют круглосуточно, стрелки в масках. Стрелы у этих телохранителей с наконечниками из макрила, так что истыкают, не успеешь и войти. А войдешь – не выйдешь. Но самое главное не в этом. Смерть Ламунского ничего не даст – командование мятежниками перейдет к кому-то из его компаньонов, а их пять, и охраняют их почти так же, как и его. Можно было бы подкупить или перековать стрелков, но их имена неизвестны, а времени слишком мало, чтобы их узнать. Вот и все. Численность армии Ламунского примерно сорок тысяч. Идут со скоростью пятнадцать верст в день, сжирая все на своем пути, как саранча. Есть ведь что-то им надо, так они разоряют окрестные деревни. Вот это моя плохая новость. Теперь пусть Панфилов расскажет свою.

– Моя плохая новость такова, – начал купец, – часть войска погрузили на корабли, которые плывут сюда – корабли викантийские, крупные, каждый вооружен двумя мощными новейшими катапультами и несет по двести пехотинцев Ламунского, ну и сто пятьдесят человек экипажа викантийцев. Что касается сухопутного войска, то за собой они тащат в разобранном виде катапульты и баллисты такого размера, что, если дать им возможность долбать в стены, они их разобьют за неделю. Инженеры тоже викантийцы. Но это еще не все. По непроверенным данным, от острова-материка Викантия сюда идет флот в пятьдесят кораблей – купец чуть не столкнулся с ними в открытом море, его преследовали, но он успел уйти. В городе разнеслись слухи о скором разгроме, настроение упадническое. Все купцы уже сбежали, остальное население тоже норовит покинуть столицу – куда только бежать-то… Ну вот, вроде и все…

– Ничего не все! Не надо впадать в панику! – резко осадил его Влад. – Они еще не сталкивались с такими, как мы! По крайней мере, нас так просто не взять, даже если им и кажется, что это просто. Конечно, надо заранее продумать пути отступления – столица это еще не вся Истрия. Сегодня мы объявим набор ополчения из числа горожан. Если захватчики войдут в город, его жителям мало не покажется – нужно довести это до их тупых голов. Объявим мобилизацию, раздадим оружие – его хватит тысяч на пятьдесят ополченцев. Сколько-нибудь врагов да убьют перед тем, как умрут, все нам будет полегче! Ну что ты смотришь, Мирон, нам что делать? Будем использовать то, что имеется под рукой. Вот еще что, подготовьте мне несколько кустов мясницы – я отправлю их в клинику и в свой замок, такое чудо не должно погибнуть. Есть еще несколько вопросов, которые нужно четко прояснить…

– О Великая мать! Твой агент Шамасс доносит, что флот Викантии, скорее всего, раскрыт и его передвижение отслеживается кораблями Истрии!

– Пусть отслеживают! А что они думали: пятьдесят здоровенных корыт, передвигающихся со скоростью улитки, останутся незамеченными? Глупо было бы. Напиши ему, пусть вызывает наших бойцов, не дожидаясь команды капитана Сартанола. Сдается мне, что тот совершеннейший болван и может испортить вторжение.

Высокая беловолосая женщина лет двадцати – тридцати на вид отложила золотую брошь с самоцветом, которую вертела в руках, сняв с туники, и добавила:

– Приведите в боевую готовность все звенья, что есть. Пора нам выходить в мир. Мы слишком долго сидели на этих островах – надо явить миру нашу силу. Великой Аштарат нужно много жертв! Она будет рада свежим человеческим сердцам.

Женщина сладострастно облизнула губы, ее глаза увлажнились от возбуждения, и она, глубоко вздохнув, откинулась на спинку высокого кресла, украшенную сценами совокуплений и жертвоприношений.

– Ануана, у нас есть пара рабов для утреннего жертвоприношения. Вы их подготовили должным образом?

– Все готово, Великая мать! Напиток они выпили, тела вымыты и умащены благовониями. – Ей поклонилась молодая женщина в наряде, не скрывающем почти ничего. На ней была лишь короткая юбочка из широких лент и множество золотых украшений, свисающих на обнаженную грудь и разбросанных по всему телу в виде пирсинга и браслетов.

Девушка склонилась еще ниже, когда магиня, над которой сиял свет мощной ауры, прошла мимо нее, взглянув на голую спину коленопреклоненной жрицы, и тотчас вскочила, как только она покинула помещение.

В длинных каменных коридорах-пещерах горели редкие магические светильники, не захватывая своим светом темные углы, и казалось, будто в них копошатся какие-то тени. Но идущие мимо жрицы этого не замечали – они сами были повелительницами теней, чего им их бояться? Богиня Аштарат тоже была тенью, выпивающей души умерших…

Кое-где мелькали скрывающиеся в нишах охранники и охранницы – любой, кто проник бы сюда без разрешения правителей страны-храма, умер бы, но не сразу – многие из жрецов и жриц были менталистами и мгновенно захватывали разум любого, кто появлялся в их зоне действия и кто, по их мнению, был совершенно необходим храму. Эти люди потом пополняли число жертв богине Аштарат.

Государственное устройство Аштарата было совершенно бесчеловечным – все население находилось практически в рабстве и работало на Великую мать и ее приближенных, а кроме того, регулярно совершались тысячи жертвоприношений.

Как мог образоваться, как мог существовать такой строй? История никогда не дает ответов на подобные вопросы… мало ли как, вот на Земле тоже очень долго существовали государства майя и ацтеков, настолько антигуманные, что и вправду верилось, будто их основатели прибыли откуда-то со звезд. Может, и тут так было? Но никто не мог дать ответа…

Коридор привел в огромную комнату, в которой стояли столы с пищей и напитками, окружая бассейн, находящийся в центре. Если бы кто-то заглянул в бассейн, то увидел бы в прозрачной воде, уровень которой находился за метр от бортика, стаи разноцветных рыб беспрерывно и плавно снующих над каменистым дном. Строго говоря, это был не бассейн, это было как бы окно в какой-то другой, огромный водоем, расположенный под полом пещеры-храма. Возможно, это были подземные полости, заполненные водой.

Возле бассейна стояли два каменных алтаря – узкие, трехметровой длины и порядка семидесяти сантиметров в ширину – на них лежали два обнаженных тела – парень и девушка. Они бессмысленно смотрели в потолок, вращали глазами, явно не понимая, что с ними происходит, пытались освободить руки и ноги, время от времени дерая веревки, которыми были привязаны к металлическим штырям, вбитым в алтари.

Хозяйка страны подошла к лежащим и задумчиво провела пальцем по груди парня, оставив кровавую полосу заостренным как бритва и укрепленным специальной магией ногтем.

Эти ногти были секретным оружием жриц храма – при желании они почище какого-нибудь зверя могли располосовать любого противника, ногти укреплялись при помощи магии до твердости стали и затачивались, как кинжалы.

Парень дико закричал, его лицо исказилось от боли – жрица, найдя глазами помощницу, удовлетворенно кивнула. Этим жертвам заранее дали напиток, лишавший их рассудка, но обострявший все ощущения, и если в обычной ситуации от царапины на груди парень бы лишь поморщился, то теперь она воспринималась так, как будто его резали ножом.

Царапина на глазах исчезала, и скоро на теле осталось лишь пятнышко крови – жертвами были два мага низшего ранга, обладающие невысокими магическими способностями, но достаточными для того, чтобы их магический узел и амулет в виде кольца в ухе замкнуть на систему регенерации.

Парень и девушка являлись рабами, одними из тех, кого воспитывали храмы для своих нужд – они могли стать жрецами, а могли и пойти на жертвенный камень, как сейчас. Это зависело и от их магической силы, и просто от удачливости – оказались не в то время не в том месте, и все, вот они на алтарях.

Впрочем, религия Аштарат преподносила данное действо не как убийство ради убийства, а как почетную смерть во имя богини, после чего жертвы ну конечно же должны оказаться в ее чертогах, где им окажут всевозможные почести.

Земная история, сказал бы Влад, знала немало таких примеров, когда религия переворачивала с ног на голову все понятия о гуманизме и человечности, одурманивая головы темным людям, которые с радостью шли на алтарь. Пример опять же – история ацтеков.

Пленника привязывали длинной веревкой к тяжелому камню и давали ему в руки щит и палицу настолько миниатюрных размеров, что трудно было ими что-либо сделать. На бой с ним выходил нормально вооруженный воин. Привязанный и почти безоружный пленник не имел никаких шансов выйти из поединка победителем, но если ему все-таки удавалось одолеть одного за другим шестерых противников, а сам он не получал ни единой царапины, то ему дарили свободу.

Такой необыкновенный случай произошел с одним из тласкаланских королей, который славился своей нечеловеческой силой, но все же был пленен ацтеками. Победив по очереди шестерых противников, он получил право на свободу, однако предпочел умереть, так как согласно индейским верованиям воины, побежденные в таком поединке, попадали в особый рай.

Да что там ацтеки – исламские террористы, совершая свой очередной теракт, тоже надеются попасть в рай за свои якобы угодные Аллаху деяния. Ну как же, ведь шахид взял на тот свет аж трех евреев – старушку семидесяти лет, девчонку, шедшую за хлебом, и велосипедиста. Надо отдать должное англичанам – они еще в начале прошлого века научились лихо бороться с такими террористами-камикадзе, желающими попасть в рай. Они начали хоронить их останки в свиной шкуре, ведь известно, что мусульманин, коснувшийся нечистого животного, не может попасть в райские чертоги к гуриям и шербету. Когда террористы об этом узнали, поток желающих отправиться к Аллаху, прихватив с собой мирных людей, заметно иссяк.

Двое лежащих на алтаре были из той самой группы воспитанных для жертвенности и полностью уверенных в правоте своей веры людей. Стоит отметить, что эти двое магов были взяты для совершения ритуального жертвоприношения не просто так – такое событие, как вторжение в Истрию, не могло остаться без крупных жертвоприношений, а венцом их являлись убийства магов.

Богине Аштарат были особенно угодны души магов – чем больше она получала этих душ, тем сильнее становилась. Но богиня любила и множество других душ – простых рабов, которых покупали у викантийцев, по большей части в Вентрии – городе на побережье, где когда-то был крупнейший рынок рабов.

Увы, этот источник рабов исчез с лица планеты, стертый до основания. Викантийцы рассказывали, что уничтожил город некий Влад, теперешний фактический правитель Истрии, но Великая мать не верила их словам. Во-первых, викантийцы всегда были лживы, а во-вторых, она не могла допустить в своих мыслях существование настолько могучего мага, чтобы он смог разрушить целый город.

Лучшие, самые сильные и умелые маги жили в стране Аштарат, воспитывались с детства, – что там какие-то жалкие северные магики!

Можно было бы задуматься, почему жители островного государства, адепты Аштарат, до сих пор не захватили Истрию, главной защитой которой являлись магики, впрочем, и армия, ранее, сто – двести лет назад слывшая мощной и передовой?

Все просто: а зачем? До сих пор собственные рудники и шахты поставляли хозяевам Аштарата достаточно средств для того, чтобы они могли спокойно покупать и разводить рабов столько, сколько им нужно. Но рудники со временем истощились, покупать живой товар становилось все труднее и труднее.

А что делали ацтеки, чтобы добыть жертвы для своих обрядов? Начинали войну. Ацтекскому государству приходилось постоянно беспокоиться о том, чтобы обеспечивать ненасытных богов жертвами.

Особая группа воинов только тем и занималась, что захватывала пленников и доставляла их в храмы. Не одну войну ацтеки начинали лишь затем, чтобы добыть пленников. Мерилом доблести, а следовательно, и заслуг воинов было количество их пленников, поэтому ацтеки, вместо того чтобы убивать противников и наносить им раны, старались во что бы то ни стало брать их в плен. В этом странном обычае, наверно, и следует искать объяснение тому, что среди конкистадоров оказалось поразительно мало убитых и раненых.

Монтесуму, правителя ацтеков, как-то спросили, почему он терпел в столь близком соседстве независимое государство тласкаланцев. Он ответил, не задумываясь: «Чтобы оно поставляло нам людей для жертв богам».

Разведка донесла о ситуации, сложившейся в Истрии, о том, что мятежный герцог обратился за помощью к Викантии. Через агентов влияния королю Викантии было внушено, что настал самый выгодный момент для вторжения в Истрию – викантийцы собирались обмануть истрийцев, столкнув их лбами, истощить и захватить страну, не зная, что и сами были орудием хитроумного плана жрецов храма Аштарат.

После того как все участники конфликта хорошенько помесят друг друга, в дело вступит Аштарат, сотнями, тысячами лет накапливавший силы и исподволь готовившийся к захвату мирового господства.

Никто из участников конфликта этого не подозревал, и в том числе и Влад. Храм Аштарат был невероятно законспирированной и замкнутой на себя организацией, а государство общалось с остальным миром как бы легкими касаниями, вроде покупки рабов и кое-каких продуктов и вещей, которых не было на островах. Внутрь храмов не допускался никто, и только какими-то окольными путями до внешнего мира доходили крупицы информации, выцеженной из местного населения теми немногими купцами, что допускались на территорию островов. Никто из людей не понимал, насколько страшна и антигуманна цивилизация Аштарат, сохранившаяся с древнейших времен. Поговаривали, что аштарийцы пришли из иного мира, но скорее всего это были досужие вымыслы. Никто не знал, откуда они взялись, и даже сами аштарийцы.

Иногда аштарийцы приторговывали и своими рабами, продавая их через доверенных купцов во всех странах мира. Эти рабы были очень красивы и славились сексуальными умениями и неутомимостью, а также малой чувствительностью к боли. Они даже как будто наслаждались теми извращениями и муками, которым их подвергали хозяева, и быстро восстанавливались после нанесенных им побоев и увечий, даже отращивали утраченные конечности, как ящерицы.

Люди внешнего мира объясняли это тем, что аштарийцы вывели специальную расу рабов, не зная, что под видом обычных постельных игрушек им продавали жестоких и умелых убийц-магов, наводняя мир своими ниндзя.

Эти ниндзя поддерживали связь с особой службой храма и в любой момент могли получить приказ об уничтожении любого человека в любой стране. Влад уже однажды столкнулся с таким ниндзя – девушкой, служившей массажисткой у Панфилова. Тогда купца пытались устранить с ее помощью, и только лекарь смог его спасти, вычислив киллера и устранив последствия магического воздействия на организм Мирона.

Эти рабы-киллеры находились под полным ментальным контролем, по типу того контроля, который Влад устанавливал над своими подчиненными, вот только с одной поправкой – его действия служили благому делу, а целью Аштарата было подчинить себе весь мир и сделать из него что-то вроде загона при бойне.

– Все готово, Великая мать! – Служитель, красивый молодой человек, подошел к женщине и на прекрасном золотом подносе подал небольшой кривой кинжал, усыпанный драгоценностями. Затем он опустился на колени, наклонил голову и поставил на нее поднос, как на стол. Парень был совершенно обнажен, как и все служители и служительницы, находившиеся в жертвенном зале.

Мать взяла кинжальчик, потом, подхватив парня за руку, легко вздернула его вверх, как будто он ничего не весил. Она осмотрела парня, потупившего глаза, снизу доверху, легко провела мягкой рукой по низу его живота и сказала глубоким, грудным голосом:

– Сегодня ты придешь ко мне после полуночи и будешь ласкать меня, во славу великой Аштарат. Ты доволен, Угран?

– Конечно, Великая мать! – Обрадованный парень бросился на колени и стал целовать ее ноги, украшенные браслетами и цепочками из золота с самоцветами.

– Ну встань, встань, помоги мне разоблачиться! – поморщилась женщина и повернулась спиной к коленопреклоненному рабу.

Она подняла вытянутые руки вверх. Раб тут же вскочил и, взявшись за подол ее туники, стал аккуратно ее поднимать, легонько касаясь бедер обнажаемой женщины.

Хозяйка храма Аштарат слегка поежилась от его прикосновений, и в ее животе разгорелся небольшой пожар желания. Она подумала: «Жаль, конечно, убивать такой экземпляр мужчины – вон он как возбудился от одного моего прикосновения, да и жезл у него впечатляющий… Впрочем, его жезл займет почетное место в моей коллекции… пожалуй, на втором месте. Первое место все-таки у того раба из Истрии – он десять раз довел меня до экстаза. А уж какой у него был жезл! Чуть не вывернул меня наизнанку… Так хотелось его оставить в живых, но… никто не может овладеть Великой матерью и остаться жить на этом свете. Да и Аштарат нужны такие сильные и умелые любовники! Славься, Аштарат, дарующая нам силу!»

Даранисса огладила обнаженные бедра руками, посмотрела на свою безупречную кожу и усмехнулась: «Волей Аштарат, время не властно над нами! Две тысячи лет, и я выгляжу как двадцатилетняя красотка, заботящаяся о своей фигуре! Кровь, все кровь! И воля Аштарат…»

И правда, выглядела она потрясающе – длинные крепкие ноги несли безупречного сложения тело с торчащей вперед упругой грудью с коричневыми сосками.

Ее крепкая грудь торчала вызывающе, как будто опровергая закон притяжения. На первый взгляд казалось, что грудь начинена какими-нибудь имплантатами, но это было не так – магия и только магия участвовала в создании этого совершенства. Неестественно белая кожа, копна снежно-белых волос и сверкающие голубые глаза дополняли облик этого странного существа.

Интересно, что все те, кто находился на верхушке власти в Аштарате, являлись родственниками Дараниссы и обладали именно такой кожей и глазами. Они резко отличались от остальных жителей юга, смуглых и довольно низкорослых, за редким исключением.

Никто, кроме белокожих и голубоглазых, не мог взойти на вершину пирамиды власти. Впрочем, Даранисса не особенно приветствовала приближение к ее трону кого-либо из горячо любимых родственников. Уже не один десяток их поплатился за несбыточные надежды гибелью. Конечно, не на жертвенном камне – это удел черни и рабов, – родственники умирали от удушения шелковой удавкой. Не может же Даранисса допустить, чтобы пролилась хоть капля ее родственной крови? Это может дурно воздействовать на умы подданных, эдак они начнут думать, что их божественные правители тоже имеют плоть и кровь, которую можно и выпустить…

Убийцы ее родичей тут же убивались другими убийцами или кончали с собой по ее приказу, а официальной версией гибели троюродного внучатого племянника или четвероюродной сестры племянника становилась смерть во время сна: «Аштарат прибрала! Радуйтесь, люди!»

Даранисса улыбнулась и рукой сделала жест в сторону распростертых на камнях жертв. Непонятно откуда – видимо, они дожидались своего времени в темных стенных нишах – выскочили с десяток младших жрецов и жриц, которые разделились на пары и, бросившись к приговоренным, стали ублажать их всеми доступными способами.

Оттого, что чувства лежащих на алтарях были обострены до предела, они получали невероятное наслаждение, поддерживаемое умелыми ласками служителей храма, и бесконечно извивались в череде оргазмов, оглашая огромный зал криками и стонами. Так продолжалось минут десять, пока Великая мать не сказала:

– Наступило время кровавых игр! – Подойдя к лежащей девушке, она отработанным движением перерезала ей сонную артерию, из которой брызнула струя горячей вкусной крови.

Жрица впилась в ее горло, с наслаждением глотая эту красную живительную влагу и ощущая, как бодрость наполняет ее тело. Регенерационная система девушки тут же зарастила порез, но в желудке жрицы оказалось не менее полулитра крови.

Кровь, густо насыщенная возбуждающими и обладающими наркотическим свойством средствами, постепенно разливалась в желудке Дараниссы, впитываясь в ткани ее организма. Так ей нравилось больше, чем если бы она просто выпила малую толику того же напитка. Так она чувствовала лишь мощный прилив возбуждения, но ее чувства не обострялись до такой степени, как у жертв.

Жрица подошла к распростертому парню, легко на него вскочила, приняла в себя и задергалась в экстазе, возбуждаясь с каждым движением.

В тот момент, когда она достигла верхней точки наслаждения, Даранисса вонзила свои стальные когти парню в подреберье и разодрала ему живот, обнажив фиолетовые витки кишок. Он дико закричал – его боль была многократно усилена напитком – от болевого шока у него чуть было не пошла пена изо рта, но система регенерации не дала ему умереть, хотя кровь брызгала во все стороны, заливая сидящую на нем наездницу.

Даранисса подцепила его ребра, рванула вверх и в стороны – они с хрустом лопнули, оставив открытыми сокращающееся сердце и поднимающееся-опускающееся легкое.

Парень как будто очнулся, переборов действие напитка, и с ужасом смотрел на свои внутренности, расположившиеся будто на прозекторском столе. Но он все еще был жив, к удовольствию жрицы.

Она с гордостью художника посмотрела на открывшуюся картину – сработано было чисто и хорошо, с человека была как будто снята скорлупа, а он все еще жил и страдал.

Наклонившись вперед, она нежно поцеловала парня прямо в залитые кровью сочные губы, лизнула его щеку, смахнув потек крови, сразу начавшей сворачиваться на воздухе, и стала целовать его все ниже и ниже, пока не дошла до открытого сокращающегося сгустка мышц, именуемого сердцем.

Нежно поцеловав и лизнув его плотный пульсирующий бок, Даранисса протянула обе руки и вырвала сердце из грудной клетки, подняв его вверх и ловя ртом струю крови, выброшенную из отверстий.

Кровь залила все вокруг и стала скапливаться в том месте, где до сего момента находился этот мотор, толкающий ее по жилам.

Жрица опустила голову в углубление и подняла ее, размазывая обеими руками этот красный напиток по лицу, по всему телу – деловито, как будто наносила крем где-нибудь в ванной комнате своей квартиры.

Она зачерпывала ладонями и плескала кровь на себя, скоро став совершенно красной, будто ее выкрасили.

Парень был еще жив – без сердца, с разорванной грудиной и животом, – магия не давала ему умереть.

Даранисса с сожалением слезла с него, успокаивая себя тем, что вечером она восполнит недобранное наслаждение с молодым рабом – да и все равно уже кровь отхлынула от чресл жертвы и удовлетворять ее ему было нечем.

По знаку жрицы жертв отвязали от алтарей и на длинных веревках, закинутых на крюки в потолке, стали медленно опускать в бассейн с цветными рыбками.

Рыбы заволновались, закружились возле опущенных в воду ступней, и вот уже первая бросилась и рванула человека за палец, тут же откусив его по фалангу.

Жертвы извивались, кричали, и все никак не могли умереть, поддерживаемые магическими силами.

Через минуту у них не было ни кусочка плоти ниже пояса – торчали лишь кости скелета со следами многочисленных укусов.

Веревки спускали их все ниже, ниже, и вот уже только головы остались на обглоданных скелетах, а бассейн стал мутным и непрозрачным.

Даранисса сделала знак остановить движение вниз – скелетированные жертвы были подняты на площадку рядом с бассейном. Неожиданно одна из рыб, не желая упускать добычу, бросилась за обглоданными трупами и выскочила к ногам жрицы, бессильно разевая пасть, украшенную пилообразными зубами в два ряда, и пытаясь укусить хозяйку Аштарата за обнаженную ступню.

Женщина подняла рыбу, посмотрела в ее полные жадной ненависти глаза и внезапно молниеносным движением переломила ей хребет, затем подбросила в воздух и фаерболом сожгла на лету.

Потом она засмеялась, мелодично и красиво, как будто звенели колокольчики, и покинула зал, не обременяя себя одеждой. За ней потянулась свита из шести парней и девушек, готовых помочь хозяйке смыть с себя кровь и привести тело в порядок.

Даранисса довольно улыбалась – жертвы попались очень живучие, хорошо кричали, стонали, да и парень, перед тем как умереть, доставил ей приятные минуты наслаждения – день прожит не зря, а Аштарат получила еще две хорошие души для услуг.

Теперь было бы неплохо, чтобы задуманная операция по захвату Истрии осуществилась, тогда она получит много, очень много рабов, а особенно ей хотелось заполучить того самого Влада, о котором так много говорят в этом мире. Ей хотелось знать, сколько он проживет, прежде чем накормит священных рыб Аштарат, а еще пуще – как много он сумеет доставить ей наслаждения перед своей мучительной смертью. Она была уверена, что этот человек не сможет сопротивляться воле ее менталистов, и скоро он будет ползать возле ее ног рабом, удовлетворяющим все ее прихоти.

«Нет, я не пущу его на жертвенный стол сразу – вначале он должен хорошенько позаботиться о моем удовлетворении… ну а там посмотрим на его поведение».

С этими мыслями Даранисса вступила в пещеру, где бурлили и парили горячие источники, приготовившись омыть свое тело в целебных минеральных водах.