Глава 11
Мир драконов
Гвейн нашел Джайлу у пруда рядом с ее пещерой. Драконица лежала на песчаном берегу, вытянувшись под теплыми лучами полуденного солнца, словно ленивая кошка. Когда-то она предпочитала пребывать в человеческом облике, блистая изысканной красотой в самых высоких обществах сопредельных миров. Но молодость прошла, за ней и возраст зрелости, и теперь, когда к ней подобралась неизбежная и затяжная драконья старость, Джайла практически перестала оборачиваться и покидать мир драконов. Моделировать облик она считала ниже своего достоинства, а созерцание в зеркалах и витринах раздавшихся форм и испещренного морщинками лица, еще хранящего следы былой привлекательности, приводило ее в уныние.
— Добрый день, Гвейн, — приветствовала она его, не поднимая век.
Третья в совете была Видящей Суть, и чтобы заметить подошедшего дракона, ей не обязательно было открывать глаза.
— Добрый день, Джайла. Я не слишком тебя отвлеку — хотел бы поговорить.
— Говори, — разрешила она. — Я не так уж и занята.
Гвейн присел рядом, по-стариковски кряхтя, потянулся, разминая ноющие к скорому дождю суставы и топорща колючий гребень.
— Ты помнишь Кира? — спросил он.
— Я помню Кира.
— А ту историю с ребенком, что так возмутила Кадма и Дивера?
Она кивнула.
— А что бы ты сказала, если бы узнала, что девочка жива?
— Девочка? — Драконица открыла глаза лишь для того, чтобы в следующий миг хитро сощуриться. — Если ты наверняка знаешь о том, что это девочка, значит, она наверняка жива.
— И что скажешь?
— Я все уже сказала на том совете, двадцать семь лет назад.
— Я рад, что ты не изменила мнения.
— А я рада, что спустя столько лет ты все же решил рассказать мне правду.
— Я сам узнал обо всем лишь недавно, — признался Гвейн.
Драконица недоверчиво вскинула голову, но после как будто ухватилась за какую-то мысль и улыбнулась своей догадке:
— Рошан?
— Рошан, Эн-Ферро. Все как в старые добрые времена.
— Но ты ведь проверял их, и неоднократно.
— У них хватило ума не держать малышку при себе. Как я понял, она жила в семье, где-то на Земле, и сама об этих двоих не слышала до тех пор, пока в ней не проснулась сила открывающей…
— Открывающая?
— Не только. У девочки мощнейший дар истинной магии. Но, правда, человеческой. Драконья кровь в ней практически не ощущается, если не знать, то сразу и не поймешь. Но это она, точно.
— Постой-ка, Гвейн, — оборвала старика Джайла. — Но ведь Эн-Ферро сейчас у тебя на Таре, и, как я слышала, не один. Значит, девушка, о которой настойчиво расспрашивал Кадм… О небо! А недавно он еще и Иоллара перетащил. Так это твоих лап дело?
— Не понимаю, о чем ты. Да, девочка с Лайсом на Таре, учится в одной из школ. Я же сказал тебе, у нее есть способности. А что до эльфа, то он сам просил Эн-Ферро вывести его с Эльмара: извечные проблемы отцов и детей, ты должна знать…
— Не заговаривай мне зубы, сказочник, — прорычала Видящая Суть. — Ребенок дракона и человека — само по себе немало. А то, что вместе с ней в твоем мире обосновался единственный в Сопределье проводник, да еще и последний из магов Пилаг, и один очень интересный эльф… Или хочешь уверить меня, что тебе безразлично, что Иоллар Т’арэ несет в себе еще и кровь орков? Причем тоже весьма примечательную кровь. Ты собрал в своем мире самую необычную компанию в Сопределье и говоришь, что это случайность?
— И тем не менее это так. Ты вольна думать все, что тебе угодно, Джайла, но никого из них я на Тар не заманивал. И удерживать не собираюсь. Когда девочка выучится, сможет уйти куда угодно. От предназначения все равно не уйдет.
Гвейн тяжело поднялся.
— Я рассказал тебе все, что хотел. А с Аланом поговорю позже. В нем я уверен, но нужно решить, как поступить с Кадмом и Дивером. Боюсь, если не остановить их сейчас, они могут многое испортить.
В этом Джайла была с ним согласна.
— И как ты думаешь от них избавиться? Не морщься, Гвейн, я называю вещи своими именами. Ведь под «остановить» ты подразумевал именно «избавиться». Ребенок жив, и я полагаю, Кадм тебе больше не нужен.
— Да, — признался он. — Но думаю, достаточно будет исключить их из совета.
— Для этого нужны веские основания. И два подходящих кандидата. Места в Совете Великого Круга не должны пустовать.
— Знаю, — кивнул Гвейн. — Причины есть, сейчас я как раз занимаюсь поиском доказательств того, что Дивер продолжает использование устройства, ущемляющего права идущих, открывающих, да и самих Хранителей тоже. А Кадм его покрывает.
— А кандидаты? В последнее время трудно найти дракона, сохранившего в себе осколки Изначальной силы. У тебя есть на примете Хранитель, обладающий Качеством?
— Да. Я еще не уверен, но думаю, он Разрушитель Границ.
— Интересно, — улыбнулась Видящая Суть. — Очень редкое Качество. И я, кажется, догадываюсь, кого ты имеешь в виду. Ты проявляешь удивительную сентиментальность, Гвейн, ставя на него. До сих пор не можешь забыть о Кире?
— Чушь, я просто не вижу других достойных. Расскажи лучше о своем кандидате.
— Кандидатке.
— Еще одна женщина в совете? — ужаснулся Гвейн. — Лучше я спрошу мнение Палача, возможно, и он присмотрел кого-то.
— Алан не станет возражать против моей избранной, — усмехнувшись, оборвала его драконица. — Речь идет о Селасте. Ты же не думаешь, что второй в совете будет иметь что-то против собственной дочери? Селаста — Не имеющая Тени. Не самое плохое Качество для того, что ты задумал, как считаешь?
— Хорошо, — согласился он. — Я поддержу твою кандидатку. Осталось только найти доказательства темных делишек этой парочки.
— И это все? — возмутилась Джайла. — Ты даже не расскажешь мне о дочери Кира?
— Ты же не удовлетворишься рассказом, — хмыкнул Хранящий Слово. — Завтра у тебя будет пять минут, можешь взглянуть на нее. Школа в Марони. Девочку узнаешь сразу. Ее зовут Галла.
Галла
Лайс, наверное, уже уехал. Не так уж я много вчера выпила, чтобы не помнить сказанных кардом слов. Утром уехал. А сейчас полдень. И я давно проснулась. Лежу теперь, глядя в беленый потолок, и думаю, думаю…
Боги пресветлые, что же со мной творится? Еще недавно, кажется, век бы его не видала, а теперь… Даже ночью вставала, чтобы на него посмотреть. Это когда уже наплакалась, когда убедилась, что времени прошло достаточно и он наверняка уже спит, вышла на цыпочках в гостиную. Шторы он не задернул, а ночь была такая ясная, что без труда можно было рассмотреть его лицо. И так хотелось в ту минуту подойти, провести рукой по высокому гладкому лбу, убирая наверх спутавшиеся волосы, и просто поцеловать. В губы, в щеки, в тот же лоб. В слабо пульсирующую на открытой шее жилку…
Сумасшествие какое-то.
Неужели так одичала без мужского внимания, что готова наброситься на первого же симпатичного парня? Или уже на второго, если Сэла считать? Хотя с Сэлом глупая была идея, я это сразу же осознала.
Хорошо бы и сейчас что-нибудь осознать, и пусть все будет, как раньше… А когда он с Лайсом будет уходить вечерами в Марони, в гостеприимный кабачок «У трех хохотушек», я волосы буду на себе рвать и выть, как побитая собака, до слез завидуя грудастой девахе, которой он так радостно махал рукой на рынке…
Встала. Плеснула в лицо водой из стоявшей на столике чашки, утерлась подолом ночной рубахи. Хотелось надеть какое-нибудь платьице, обозвав его домашним, а не появляться перед ним в халате или потертых штанах. Но я сдержала этот порыв, напомнив себе о вчерашней провалившейся попытке произвести впечатление. Надела штаны, выбрала самые новые, из черного бархата, и черную же рубашку с высоким воротником. Волосы заплела в две косы, а чтоб не мешали, подняла их сзади, сколов крест-накрест крупными, украшенными бирюзой заколками. А когда рука потянулась к баночке с помадой, поймала себя на том, что вроде бы и не сознательно, но все же усердно прихорашиваюсь перед выходом.
Губы красить не стала. Но не сдержалась и вынула из коробки флакончик с духами.
Иоллар ждал. Ждал и надеялся. И вся надежда была на то, что выйдет сейчас из комнаты заспанная девчонка, пробурчит что-нибудь угрюмо, держась за раскалывающуюся после выпитого ночью голову, и он, увидев ее такой, забудет про ту, вчерашнюю, рассмеется своим несуразным мыслям, и все снова будет как раньше.
Надежды не оправдались. Едва она открыла дверь, он понял: как раньше уже не будет. И дело не в строгом, подчеркивающем ее фигуру наряде, не в аккуратно убранных волосах, не в легком, едва уловимом запахе духов…
— Доброе утро, — обронила она сухо.
— Добрый день, — уточнил он.
Когда девушка, пройдя через комнату, скрылась в коридоре, он отложил книгу, которую безуспешно пытался читать вот уже второй час, и закрыл лицо ладонями.
Невозможно. Просто невыносимо. А главное — почему, зачем?
Галла
Зачем мне все это?
Я даже мимо пройти теперь спокойно не могу. А ему хоть бы что! Оторвался на миг от чтения, брякнул свое ехидное «добрый день!» в ответ на мое «утро», и снова в книжку уткнулся! А что, разве что-то случилось? Ну помимо того, что я хотела его соблазнить и сдать Лайсу, чтоб избавиться? Он ведь именно так сказал. Хотя вряд ли, чтоб так и подумал. Подумал он, скорее всего, что некоторые девицы в состоянии алкогольного опьянения ведут себя крайне вульгарно, вешаясь на шею мужчинам. Так что, наверное, стоит назвать его сегодняшнее поведение весьма корректным и поблагодарить, что с ходу не стал отпускать по этому поводу едких шуточек.
А мне-то что делать? Разве я смогу говорить с ним как раньше, делая вид, что не было этой ночи, не было глупых мыслей и внезапных страстных желаний? И что все эти мысли и желания не возникают вновь, стоит мне только увидеть его или даже просто вспомнить? Смогу?
Смогу. Потому что надо. И нельзя, чтобы он заподозрил что-нибудь хотя бы на миг, потому что сгорю со стыда от одного только насмешливого, а еще хуже сочувствующего взгляда.
Забыть. Забыть об этой ночи. Вычеркнуть из памяти, словно ее и не было…
А получится ли? Если от одного только взгляда, от звука ее голоса бросает в жар. Если мысли в голову лезут такие, что впору возблагодарить богов за посмертный дар деда, потому что, прочти их ревностно следящий за названой сестрой кард, убил бы однозначно, причем убивал бы долго и мучительно — такие они были, эти мысли.
Но нужно хотя бы попытаться избавиться от ненужных иллюзий. Он же прекрасно понял, что произошло: вчера она просто выпила, сделала и сказала «много чего лишнего», а сегодня, протрезвев и отоспавшись, обо всем пожалела. Хорошо еще, что Лайс оказался дома, а то неизвестно, о чем еще им обоим пришлось бы сожалеть…
Галла
О боги, я и не думала, что это будет так трудно. Но нельзя же все время прятать глаза и молчать.
— Ты Лайса с утра видел? — заставила я себя начать разговор.
— Да. Сказал, что дня на четыре уезжает.
— Опять?
Четыре дня! Значит, еще четыре дня Эн-Ферро не будет дома, и Ил никуда не уедет, а будет здесь, со мной…
Даже не знаю, хорошо ли это — видеть его каждый день, говорить с ним. А может, лучше было бы, если б он уехал? И не как собирался, на день-два, а хотя бы на длань. И за это время все как-нибудь улеглось бы, забылось. Я, наверное, слишком долго была одна, а он такой… Вот и лезет в голову всякое…
— На полянку пойдем? — спросил он, тактично опуская вопрос о моем самочувствии после вчерашнего.
— Пойдем.
Это в смысле, все со мной в порядке и не вижу причин отменять тренировки. Только сразу после еды заниматься нежелательно, а поэтому пусть он идет и читает свою книгу, а я запрусь на кухне, вымою посуду, начищу на вечер картошки и сделаю еще что-нибудь общественно полезное, чтоб убить как-то эти пару часов. А уже там, в лесочке, под все эти «парируй удар» и «короче замах» не останется места для ненужных мыслей…
И почти так оно и получилось. Не было только обычных шуточек и язвительных замечаний, а так, можно сказать, жизнь вернулась в привычное русло.
А после ужина он вдруг сам, безо всяких просьб с моей стороны, предложил:
— Хочешь, я тебе что-нибудь сыграю?
Неподалеку от Саела, в стороне от главного тракта располагалось маленькое и не очень популярное в здешней местности керсо. Желавшие сменить или приобрести тягача или подседельную ящерку ехали в город: там и выбор больше, и условия лучше. Но бывали и такие, что сворачивали именно сюда. И часто случалось, что, войдя в широкие деревянные ворота, путник из них больше не появлялся, ни верхом, ни пешим, навсегда исчезая в домике управляющего.
Выехав поутру, Лайс добрался сюда к вечеру следующего дня. Привязав во дворе кера, поднялся на невысокое крылечко, миновал первую комнату, вежливо поздоровавшись с сидящим за конторкой усачом, и прошел в неприметную маленькую дверку.
— Тэр Эн-Ферро! — обрадовался ему находившийся там мужчина. — Знал, что вы на Таре, но на такую скорую встречу не рассчитывал.
— Здравствуйте, Трим. Простите, что сразу к делу, но поговорим, если будет время. Земля, Пантэ или Вилиль.
— Увы, — искренне огорчился открывающий, — видимо, поговорить не удастся. Прямо сейчас есть окно на Пантэ.
— Замечательно. Сколько оно продержится?
— Около часа.
— Тогда еще пообщаемся, — улыбнулся идущий. — Заваривайте чай, а я постараюсь уложиться по времени.
Золотоволосый эльф на Пантэ приветствовал его менее эмоционально, но весьма велеречиво, в лучших традициях своего народа.
— Отставь эту чепуху, Майл, — раздраженно махнул на него кард. — Я тоже рад тебя видеть, но мне нужен Рошан.
— Сожалею, но Хранитель находится за пределами этого мира…
— Так позови его, — разозлился Лайс. — Или у тебя нет инструкций на мой счет?
— Есть у него инструкции, — усмехнулся материализовавшийся в углу комнаты дракон. — И он их выполнил, едва тебя заметил. Спасибо, Майл. Пошли уже, нетерпеливый ты мой.
Когда они уединились в отдельном кабинете, Рошан отбросил шутливый тон:
— Почему пришел? Почему не позвали меня из Паленки? Что-то с Галлой?
— Нормально с ней все, — поспешил успокоить его Лайс. — Но говорить с тобой она отказывается. Боится, что решишь забрать ее с Тара.
— А у меня есть для этого причины? — нахмурился дракон.
— Да полно! — Кард вынул из сумки помятую тетрадь. — Здесь подробно, прочтешь потом, а я тебе сейчас на словах все обрисую, чтоб ты понял, во что мы там вляпались. Только кофе сделай, если не трудно, — восемь месяцев уже его не пил, скоро и вкус забуду.
— Не забудешь, у тебя абсолютная память.
— И развитое логическое мышление. Так что слушай, что я запомнил и какие выводы сделал.
Эн-Ферро коротко пересказал дракону историю нападения на полукровок и с наслаждением принялся за кофе.
— И она собиралась от меня это скрыть? — рассердился Рошан.
— И скрыла бы, не сомневайся. В последнее время она такое творит в своей голове, что готов спорить, и ты не разобрался бы.
— Я заметил, — вздохнул Хранитель. — Она давно уже не все мне показывает. У девочки появились секреты.
— Яйца выеденного ее секреты не стоят, — отмахнулся кард. — Прячет свои гульки с друзьями и те скандалы, что дома устраивает. Пока. А что дальше будет, не знаю. Колдуна этого так и не нашли, а надеяться на то, что он сам откажется от своих планов, глупо. Как и на то, что он действует один. В империи назревает смена власти, и если инцидент в Марони каким-то образом связан с этим, то он был далеко не последним.
Рошан с минуту молчал, обдумывая его слова, а затем спросил:
— Чему она успела научиться?
— Многому, если учесть, что всего три месяца Марко ее гоняет. Он составил для нее интересную программу, посмотришь в записях. На первый взгляд никакой системы: работа со стихиями перемежается то с целительством, то с основами ментального воздействия, потом они вдруг приступают к магии крови или созданию иллюзий… Полная чехарда, но как ни странно, такой метод дает хорошие результаты. С нагрузками тоже непонятно. Я помню, как учили меня, подбирали задания в соответствии с уровнем силы, а Марко грузит Галчонка, пока она не начинает с ног валиться, и держит такой темп до тех пор, пока он не становится для нее нормальным, а еще через пару дней нагрузки снова возрастают.
— Он ее подстегивает. Заставляет контролировать и восстанавливать резерв, каждый раз давая толчок к увеличению накапливаемой силы.
— Палку бы не перегнул, — пробурчал кард. — Иногда чуть ли не до слез ее жалко. Сейчас хоть выглядеть стала нормально, а за первый месяц такой учебы от нее только кожа и кости остались.
— А на встречи с друзьями и ночные гуляния силы у нее остаются? — улыбнулся Хранитель. — Может, наоборот, недогружает ее наставник?
— Иди ты, — хмуро отмахнулся Лайс. — Я б на тебя посмотрел, как бы ты вокруг нее бегал, когда она еле живая из школы приезжает. Небось не выдержало б любящее сердце…
— Ты не язви, — оборвал его дракон. — Я за нее тоже волнуюсь. Потому и тебя с ней отправил, знаю, что присмотришь. Только не переусердствуй с этим. Судя по тому что девочка мне показывала, ты с роли старшего брата уже давно переключился на образ строгого папаши! То не делай, туда не ходи! А она ведь уже не маленькая — двадцать семь лет через неделю. Кстати, у меня для нее подарок. Возьми, в день рождения отдашь, с наилучшими пожеланиями.
Дракон вынул из пустоты небольшой сверток. Лайс ощупал его, прикидывая содержимое, и улыбнулся:
— Дописал все-таки.
— Дописал. Скомканно вышло, голова, сам понимаешь, другим забита. Но хотелось девочку порадовать.
— Конец хоть счастливый?
— Как положено, — усмехнулся Рошан. — Зло повержено, добро торжествует, все женятся и живут долго и счастливо.
— Нам бы так, — вздохнул Лайс. — Так что мы с Галчонком решим, разумно ли оставлять ее на Таре?
— Неразумно, — согласился дракон. — Но других вариантов нет. Гвейн прозрачно намекнул, что у Дивера имеется какой-то способ следить за переходами, и я не хотел бы, чтоб Галла мелькала в его поле зрения до тех пор, пока не войдет в полную силу. Обучение нужно заканчивать. Только поговори с ней серьезно, пусть будет осторожнее и не вздумает ничего скрывать ни от тебя, ни от меня. Но общаться из-за того же Дивера следует пореже. Договоримся так: если все в порядке, выходите на связь не чаще чем раз в месяц, а то и в два. А если что пойдет не так — сразу к вратам, и я вас вывожу. Хотя бы и сюда, на Пантэ. Понятно?
— Понятно. Записи все же почитай.
— Почитаю, — пообещал дракон. — А ты, пока время есть, обрисуй мне политическую ситуацию в Кармоле и в империи. Из Гвейна и слова не вытянешь, тот еще конспиратор!
С удовольствием выпив еще одну чашку кофе, Эн-Ферро рассказал дракону все, что сумел узнать о состоянии дел на Каэтаре, и поглядел на висящие на стене часы.
— Пора.
Когда уже шел к вратам, небрежным тоном поинтересовался у Хранителя:
— На Юули в последнее время не заглядывал?
— Нет. Не горю желанием встречаться с Кадмом.
Дракон выдержал паузу:
— А если сам решишь сходить, Лайс, иди. Только Галлу к этому делу не привлекай, через действующие врата иди, официально. Будет хоть какая-то гарантия, что Хранящий Кровь тебя не остановит.
Эн-Ферро хотел сказать, что никуда не собирается, но вместо этого кивнул.
Галла
Несмотря на то что Кармол расположен на севере материка, климат тут достаточно мягкий. Хребты Северных гор преграждают путь холодным ветрам, а теплое течение даже в морозную зиму не дает заливу замерзнуть. Видимо, по тем же причинам так уверенно и стремительно вступила в свои права весна. И кто знает, не ее ли вина в том, что случилось теперь со мной…
— Как ты удар парируешь? Ты ж все лезвие зазубрила уже, скоро править придется! На плоскость удар принимай, на плоскость! О чем ты вообще думаешь?
Знал бы ты, о чем. О том, что, когда ты сердишься, у тебя глаза сверкают зелеными молниями, о том, что вот уже как полчаса я хочу подойти и вынуть из твоих волос запутавшуюся в них сосновую иголочку, о том, что тебе безумно идет эта светлая рубашка с широким воротником…
— Ранняя здесь весна, — проговорила я, пропуская мимо ушей его упреки. — И быстрая. Еще месяц назад снег лежал, а теперь трава растет, деревья зеленые. У птиц, по-моему, уже и птенцы вылупились.
— Ты без куртки ходишь, — в том же тоне продолжил Ил. — Лайс вернется — убьет.
Лайс. Я о нем и забыла.
— Он когда приедет: сегодня или завтра?
Иоллар пожал плечами:
— Сегодня или завтра.
— И ты сразу же уедешь?
Видно, не так как-то спросила, выдала себя, а иначе с чего бы еще он так странно взглянул?
— Не дождешься?
Не понял. Ничего он, дурак, не понял. Да если бы он сразу уехал после той ночи…
— Нет, — ответила я на его усмешку. — Просто думаю, успеешь ли ты вернуться до седьмого.
— А что у нас седьмого? — заинтересовался он.
— Да так, маленький семейный праздник.
Мог бы и догадаться.
— День рождения у меня! Двадцать семь лет. В смысле — восемнадцать.
— А, — протянул он. — И я приглашен? В качестве менестреля на банкете в вашу честь?
О, боги! Пусть уезжает! Уезжает и никогда не возвращается!
Но он не уехал.
Лайс вернулся на следующее утро, а Ил, казалось, напрочь забыл о том, что куда-то собирался. Может быть, просто передумал и отменил намеченную от нечего делать поездку. А может быть — и мне нравилось так думать — остался из-за меня, из-за того, что я сказала ему о приближающемся дне рождения. Конечно, не было никаких оснований считать именно так… Но мечтать ведь не запретишь?
К демонам Дивера! Столько времени уже прошло, что, может, Хранители и сами уже отказались от своих нелепых подозрений или давным-давно решили все между собой. С Рошаном тем же поговорили. Лайс, между прочим, как-то обмолвился, что на Таре они с официального разрешения Гвейна, так что вполне вероятно, что вопрос уже улажен. Да и если бы была такая срочность, разве не нашел бы дракон способа напомнить ему о поручении? Нет, он, конечно, его выполнит, нельзя же просто проигнорировать просьбу Хранителя своего мира. К тому же не на словах обещал, Сумраком клялся, а от такой клятвы не откажешься. Так что будет дракону и кровь, и информация. Но попозже. После седьмого…
