Брайт Клари проследил за тем, как наполняется его стакан, и поднял глаза на карда.

– На ней ожерелье Левины.

– Как видишь.

– Если бы я знал тогда, что все так серьезно, то придумал бы что-нибудь, чтобы ты остался и, может…

– Хочешь внести свое имя в длинный список виновных в его смерти? – поморщился Лайс.

– Я разве еще не в нем?

Выпили. Помолчали.

– Ты потому не появлялся? – нарушил тишину маг. – Боялся, что на тебя сорвусь?

– Боялся, – признался Брайт. – Да и Марега велел тебя до поры не трогать, а ему никак сам герцог приказал. Видно, тэр Катара и себя в тот список определил – как ни крути, но за безопасность посольства он лично отвечал. И маги наши сплоховали, дело до конца не довели, колдуна того не поймали.

– Я и говорю, без тебя виноватых хватает. Так что зря боялся. К тому же мне не до разборок было.

Налили. Выпили. Помолчали.

– А она как?

– Уже лучше.

– Ты знал, что они с Илом?..

– Нет. Все, как ты говорил: в лагере смены долгие, за сестренкой следить некогда.

– Я не про то говорил. А он ей ожерелье отдал. Знаешь, я и не думал, что он его кому-нибудь отдаст. Столько лет эти сказки слушал. Все слушали, и все не верили. Он ведь таким был…

– Каким? – Эн-Ферро сжал кулаки, а в глазах промелькнула угроза.

– Мальчишкой. Вечным мальчишкой, как для меня. Помнишь, как мы впервые столкнулись? Я молодым был, он молодым был, и ты нас, сопляков, всю дорогу уму-разуму учил. А в этот раз встретились? Ты – все такой же умник, я – уже почитай старик, и он – как был мальчишкой, так им и остался, и воспитывать тебе его было еще лет двести, не меньше.

– Все дети когда-нибудь взрослеют, Брайт. К тому же не настолько ты его знал, чтоб так говорить. Где ты с ним пересекался? На Навгасе, когда он в ралли участвовал, а ты на его победу ставки делал, и после вы выигрыш делили? Или на Ино, где вы на пару тот бордель разгромили? А я с ним войну на Раване прошел. Мы на Каэлере сиротский дом после пожара отстраивали и малышню выхаживали. Мы на Леве в Кироти караван из Виссала вели. Я тебе о нем столько рассказать могу, что и длани на этот рассказ не хватит. А ты говоришь, мальчишка!

Налили. Выпили. Помолчали.

– Ты прости, если я в чем неправ, Лайс. Ты его лучше знал – тебе и судить.

– Лучше, да не так хорошо, как хотелось бы, – вздохнул кард. – И в сказки про ожерелье я тоже не верил.

Налили.

– Сынишка у тебя хороший, – решил сменить тему тэр Клари. – Никто в Сопределье и не слышал, что у нашего проводника наследник имеется, иначе мигом бы эту весть по всем мирам разнесли. Где ты его только прятал?

– Я не прятал. Он с матерью на Юули жил, в колонии. А сейчас мир на карантин закрыли, вот я их и вытащил, а то еще лет пять не увидел бы.

Выпили.

– Странная штука этот карантин, – нахмурился Брайт. – На всех станциях шумят. Шесть миров закрыли. А к чему?

– Врата под новых Хранителей перенастраивать будут, – пояснил магистр Пилаг. – Долгий процесс.

– А чем им старые Хранители не угодили?

– Понятия не имею, – солгал, не моргнув, Эн-Ферро. – Пойди Гвейна спроси.

Тарский идущий вдруг рассмеялся.

– Извини, – ответил он на недоумение собеседника. – Наши так говорят, когда послать хотят куда подальше: иди ты к Гвейну. Я старика за все тридцать лет только однажды видел. А некоторые вообще его не встречали. В других мирах, я слышал, Хранители своих идущих больше привечают.

Налили. Выпили. Убрали со стола опустевшую бутылку.

– Ну теперь рассказывай, Брайт, зачем на самом деле приехал. Сказать, что мой отпуск закончился?

– И это тоже. Даже не знаю, как после того раза все это повторять.

– Из охотников Марега не уходят? – криво усмехнулся кард.

– Если бы вы совсем из Марони уехали. Или с Тара ушли. Я, по правде сказать, думал, что ты после пожара так и поступишь.

– Нет. Пока останемся. Нельзя сейчас Галлу с места срывать, здесь у нее хоть школа осталась, приятели.

– Понимаю. Тогда… Тут новый лагерь ставить начали на ближних подступах. Видно, город хотят в кольцо взять. Если решишь, то это не так далеко, дома бывать будешь чаще. А я с Алезом поговорю…

– Посмотрим. Не завтра же заступать. Сколько у меня еще времени?

– Длань. До следующего почина.

– Разберусь. – Эн-Ферро всмотрелся в лицо сидящего перед ним человека. – Только ведь это не все, да?

Идущий кивнул:

– Да. Я на днях из Саела. Не ходил никуда, так – заехал новости послушать, почту проверить.

– И что говорят, что пишут?

– Да есть один слушок. Может, это и не связано никак…

– Не тяни!

– Убийца на Таре. Даже больше, я думаю, он уже в Кармоле.

Мне действительно удалось уснуть. За окном шумело море, кричали чайки, стучал молотком Ласси, сооружая домик для будущего питомца, а я спала и видела сны. В этих снах собирал в кулак штормовые тучи Сэллер Буревестник, метал ножи-молнии Фертран Ридо, зомбировала умерших керов маленькая рыжая целительница, а над всем этим, словно пушкинская русалка, со смехом раскачивалась на ветвях черноволосая лафия…

– Галчонок!

…Мглистое облако выползло из оврага, поднялось над землей, принимая очертания человеческого тела, и потянулось ко мне…

– Что? – Я села на постели, обрывая грозившее обернуться кошмаром видение.

– Прости, не думал, что ты спишь.

– Ничего. Брайт уехал?

– Да.

– Снова тащит тебя ловить лесных разбойников?

– Вроде того.

– Ну и езжай. Развеешься. Заодно и Ласси от тебя отдохнет. А то ты, смотрю, решил за все восемь лет на мальчишку и любовь отцовскую вылить, и наукой своей кошачьей загрузить.

Лайс со вздохом опустился на пол у моей кровати:

– Плохой из меня учитель, да?

– Только в фехтовании. – Я сползла с постели и шлепнулась рядом с ним. – Езжай с Брайтом. Ты же не домашний кот, долгого затишья не выдержишь. Заодно и от школы подальше будешь. Я же вижу, как тебя уже гнет этими блоками.

Даже не представляю, чего ему стоило постоянно удерживать защиту в те дни, когда в наш домик наведывался, чтобы справиться о моем здоровье, Медведь, или сам кард мотался в орденскую канцелярию, выжимая из магов и судейских подробности расследования. Да и сейчас он все время начеку: лишь немного ослабил блоки и изредка позволяет себе поволшебствовать.

– Езжай.

– Поеду и буду там круглые сутки за вас переживать.

– А мы здесь – за тебя. Как в самой обычной семье.

– В нашей семье на обычную только Мариза тянет, – заметил братишка. – Да и то не в этом мире – с ее-то хвостом и тремя научными степенями!

В Лайсе на самом деле многое напоминает кота. Особенно ощущение тепла и умиротворенности, когда он рядом. Словно я все еще на своей любимой Земле, в старой тетиной квартире, сижу на диване, а под боком сонно мурлычет Лушка.

– Гал, скажи, Иоллар когда-нибудь говорил тебе о Ромаре?

– Да, немного.

Ил редко рассказывал о своих знакомых. Но о Ромаре, эльмарском орке-идущем и первом мечнике Сумрачного края, я слышала.

– Брайт говорит, что он на Таре. Может, это лишь совпадение, но я прошу тебя быть осторожней. С моей репутацией трудно затеряться в Сопределье: любой открывающий с порога сообщит за умеренную плату, в каком из миров можно найти проводника. Спрятаться внутри мира у меня еще получалось, на Таре мы с тобой особо не прятались. Так что если Ром нас ищет, он найдет.

– Но зачем? Для чего Ромар Меч станет нас искать?

– Ромар Меч? – усмехнулся кард. – Наверное, только Ил звал его так в последнее время. Остальные давно уже не называют его Мечом. Теперь его зовут Ромар Убийца. И если он нас ищет, то найдет.

В тот день, когда наставник показал мне запись с места пожара, он вдруг решил, что мне нужен дополнительный отдых, и отменил все занятия до следующего почина. И теперь я наслаждалась, вернее, пыталась насладиться вынужденным бездельем.

Сначала взялась учить Ласси управляться с кером. Малыш быстро освоился, вошел во вкус, и я стала побаиваться, что теперь мне, чтобы куда-нибудь поехать, придется с боем отбирать у племянничка своего Яшку.

Потом пыталась доказать Маризе, что в ней скрыт кулинарный талант и совсем не обязательно дожидаться меня, чтобы приготовить вкусный и сытный обед. Это мое начинание успехом не увенчалось, ибо если таковой талант у карди и был, то где-то очень-очень глубоко, под обширными медицинскими знаниями и тоской по полуфабрикатам.

С утра я уходила на нашу полянку, топтала траву и высматривала среди листвы нахальную лафию.

После обеда, когда солнце палило уже не так жестоко, мы всей семейкой отправлялись на пляж. Купались, загорали, возводили песочную крепость, ели принесенные с собой бутерброды, разрушали песочную крепость (Эн-Ферро тренировал наследника в создании боевых заклинаний). Но даже на отдыхе Лайс избегал Маризу, Мариза шарахалась от Лайса, а мне приходилось объяснять их сыну, отчего его мама и папа совсем не похожи на родителей рыжих девчонок из Уликов: не держатся за руки, не называют друг друга ласковыми именами и не целуются, когда думают, что их никто не видит.

– Может, они и целуются, – говорила я, наблюдая, как братец украдкой рассматривает хвост фиктивной супруги в том месте, где тот появляется из прорези в коротеньких штанишках-плавках. – Прячутся от нас и целуются.

Зная легкомысленность господина магистра и его тягу к прекрасному полу, даже странно, что он не пытался закрутить интрижку с поселившейся с ним в одном доме молодой красивой женщиной, да еще и матерью его сына. Хотя вполне вероятно, что именно последний факт его останавливал.

– Ничего они не целуются, – бурчал в ответ Ласси. – Я вчера специально полдня дома сидел. Папа на чердаке что-то делал, а мама снова книжки читала.

А может, Лайс и пытался, но Мари его отшила. Вспомнила того своего красивого-знаменитого и ясно дала понять ненужному ухажеру, что он ей неинтересен, а общий ребенок – еще не повод для постели.

– Но потом же ты ушел? Ушел, а они в то время целовались.

Вот так и прошло время до весела.

В выходной, как обычно, пришла Мира из Рыбацкого, забрала в стирку вещи, рассказала последние сплетни.

К обеду нагрянул Брайт, обрадовал Лайса дланью отсрочки, сожрал полкурицы и допил остававшийся квас.

А вечером…

– Здравствуй, открывающая.

– Здравствуй, идущий.

Сидевший на крыльце Эн-Ферро в секунду преодолел десяток гиаров и вырос крепостной стеной между мной и нежданным гостем, только-только ступившим на наше подворье.

– Здравствуй, идущий, – усмехнулся пришедший, даже не вздрогнув, когда разбуженный стремительным броском карда ветерок прошелся по его волосам.

– Здравствуй, идущий.

Я невольно улыбнулась. Официальные приветственные фразы напомнили земной анекдот про вежливого ежика и Али-Бабу с его сорока разбойниками: «Здравствуй, Али-баба!» – «Здравствуй, ежик!», «Здравствуй, первый разбойник!» – «Здравствуй, ежик!» И так еще тридцать девять раз. А потом не менее вежливое прощание.

– Нервный ты стал, Эн-Ферро.

– Жизнь такая.

И Профессор с Земли, и пожилой магистр с Тара рассказали бы вам, что орки – это очень сильно изменившиеся эльфы. Первый уверял бы, что произошло это по воле темного властелина, второй – что под воздействием тысяч лет параллельного развития в иных природных условиях и в искаженном магическом поле. Магистр Пилаг добавил бы сюда свои измышления на тему возможного вмешательства ученых-генетиков или тайных экспериментов Хранителей. Но как бы то ни было, все они сошлись бы на том, что у этих народов были общие предки.

И эльмарские орки в своем эволюционном отрыве не так уж далеко ушли от эльфов своего мира, думала я, рассматривая поверх братского плеча заявившегося к нам мужчину. Сходства с местными орками в нем не наблюдалось. Разве что такой же высокий и широкоплечий, но без громоздкости. Длинные темные волосы, собранные в хвост, и черные глаза делали его похожим на уроженца южных областей империи. Небольшие, слегка вытянутые назад и заостренные уши наводили на мысль о дальних саатарских предках. А выступающие в улыбке клыки успешно скрывались, стоило ему плотно сомкнуть губы. Вряд ли на Таре в Ромаре признали бы орка – скорее здесь его принимают за человека, у которого в роду, с одной стороны, был как минимум один эльф, а с другой, судя по смуглой коже, – рейланцы или алионцы.

– В дом не пригласишь? – спросил он у Лайса.

– В этом доме тебя не ждали, Ром.

Жаркий летний вечер обещал стать еще жарче.

– Давайте лучше на улице посидим, – предложила я со всем возможным дружелюбием. – В доме душно, да и свет зажигать не хочется – комары налетят.

– Можно и на улице, – сказал Меч, которого теперь зовут Убийцей.

Он говорит на каэрро, а значит, на нем сейчас один из драконьих амулетов, коими снабжают идущих на станциях. И одет он по местной моде: кожаные штаны, свободная серая рубашка с широким отложным воротником, на поясе тощий кошель и обтянутая тканью фляга, а через плечо небрежно переброшена дорожная сумка. Не вписываются в общую картину лишь торчащие по обе стороны от его головы рукояти мечей – на Каэтаре оружие носят на поясе. И не такое оружие.

– Давайте на улице, – смягчился Эн-Ферро. – Кстати, знакомьтесь. Ромар, идущий. Моя сестра Галла, открывающая, как ты понял.

– Рад встрече, Галла – поклонился орк.

– Взаимно, – улыбнулась я во все тридцать два.

Эн-Ферро подозрительно покосился в мою сторону. Я ответила ободряющим подмигиванием: ничего, встречались мы уже с убийцами, потерпим и Убийцу. Нужно же узнать, какие демоны принесли его на Тар?

– Зачем ты пришел, Ром? – без обиняков начал Лайс, едва мы устроились на скамейке.

– А ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Если бы я хотел тебе что-нибудь рассказать, то сам искал бы тебя, а не наоборот.

– Я искал не тебя.

– Работа или личный интерес?

– Работа.

В отличие от меня они понимали, о чем говорят.

– Орки? Окнир?

– Орки. Окнир, – дважды кивнул Ромар. – У каждого были свои причины его найти.

– Ты искал Иоллара? – дошло до меня.

– Да. Знал, что он на Таре, но делал ставку на Западные земли. Потерял два месяца. И опоздал.

Он говорил без эмоций, без сожаления – просто признавал уже свершившееся.

– Ты все равно не вернул бы его на Эльмар без проводника. А Лайс на это не согласился бы.

– Гал, – брат коснулся моей руки, – иди к Маризе.

– Лайс?!

– Да, я не согласился бы возвращать Ила на Эльмар. Довольна? Теперь иди.

Душный вечер. Незваный гость. Мечи за спиной. И сам он Меч. Только зовут его теперь…

– Ты ведь не затем искал его, Убийца, – прошипела я, когда все встало на свои места. – Тебя не вернуть его наняли.

– Не вернуть, – спокойно согласился он. – Я не проводник, открывающая.

– Галла, иди в дом.

– Лайс!

– Иди, прошу тебя. Мы поговорим, и я все тебе объясню.

– Поговоришь? С этим… А давай я его убью, а? Вот возьму и убью – мне раз плюнуть!

– Я знаю, – невозмутимо кивнул орк. – Слышал о тебе в городе, Галла. Но убивать воина магией бесчестно. Ты способна на бесчестные поступки?

– А то, что собирался сделать ты, было бы честно?

– Да. У него был бы шанс.

– У него не было шансов против тебя, Ром, – вздохнул Эн-Ферро. – Он был всего лишь учеником, ты учителем.

– Он был лучшим моим учеником, – возразил Убийца.

– Разве он не проиграл тебе те два боя?

– Проиграл. Но другие мои ученики даже не рискнули бросить мне вызов. А он это сделал дважды. Он был хорошим воином. И я пришел, чтобы ты рассказал мне, как он умер.

– Лучше я расскажу, куда тебе пойти! – вскипела я.

– Галла! Иди в дом, я сказал.

– А не то что?

Лайс устало провел по лицу ладонью.

– Иди в дом, – попросил он на чистом кассаэл, неподвластном переводчикам идущих. – Тебе нельзя волноваться.

– Я не оставлю тебя наедине с этим типом, – ответила я на том же языке.

– Он ничего мне не сделает.

– Лайс, он хотел убить Ила! Он Убийца. Он…

– Да, он Убийца. Но мою смерть ему не заказывали. Он пришел поговорить об Иолларе. Это нормально…

– Нормально для наемного убийцы?

– Нормально для учителя, который хочет узнать о судьбе ученика. Иди к Маризе. Готовьте ужин, накрывайте на стол. Я вернусь и все объясню.

– Хорошо. Но будь осторожен.

– Ром, нам лучше прогуляться. – Кард снова заговорил на каэрро.

– Как скажешь.

Эльмарец поднялся со скамьи и повернулся ко мне:

– Доброй ночи, принцесса. Я так понимаю, сегодня мы уже не увидимся.

– Я надеюсь, мы никогда уже не увидимся, Убийца.

– Твоя сестра знает, что она носит на шее?

– Знает, – поморщился Лайс. – Интересно, хоть кто-нибудь в Сопределье не знает этого?

Они спустились с холма на берег. Здесь было не так душно – от моря веяло прохладой.

– Мальчик разнес семейную легенду по многим мирам, а потом стал ее частью. Расскажи мне, как он погиб.

– Когда ты приехал в Марони, Ром?

– Неделю назад.

– Здесь говорят – длань.

– Я знаю, но длань – это пять дней, а я в городе уже семь.

– И семи дней тебе не хватило, чтобы все разузнать?

– Нет. Иначе я не пришел бы к тебе. Расскажи мне о нем.

– Сначала скажи, как ты вообще согласился на эту работу. Ил уважал тебя.

– Я его тоже. Потому и согласился. Я дал бы ему шанс, другой – нет.

– Ты сказал, что наем был двусторонним. Орков я еще понимаю, законный претендент на стальную корону им не нужен. Но как Окнир мог заказать убийство сына?

– Князю больше не нужен сын, вышедший из-под его контроля. Скоро у него будет новый наследник, и вряд ли тебе доверят его воспитание.

– Меня это не расстраивает.

– Как он умер, Эн-Ферро?

– Он собирался на Саатар. В Марони как раз появился Гайли. Помнишь его? Он предложил Илу перебраться в посольство, а какой-то маг-эльфоненавистник решил это посольство взорвать. Все эльфы были на приеме у герцога. О том, что в здании есть кто-то еще, колдун не знал: пришел с тремя сообщниками, наткнулся на Иоллара. Или колдун был слабоват, или Ил оказался быстрее, но мага и его людей он убил. Только выбраться из дома уже не смог. Сгорел.

– Сгорел заживо?

Лайс вздрогнул.

– Я спрашиваю, он сгорел заживо или умер, а после сгорел?

– Не знаю. Да и какая теперь разница?

– Разница есть, Эн-Ферро.

Идущий вынул из сумки небольшой мешочек. Распустил тесемки и высыпал на песок что-то темное.

– Что это? – заинтересовался кард.

– Земля с того места, где он погиб. Ты ведь знаешь наши традиции: прах умершего орка должен быть развеян над Морем Высохших Слез. Я собирался сделать это по возвращении на Эльмар.

– Почему передумал?

– Я видел два таких моря в глазах той, которую ты называешь своей сестрой. Думаю, этого более чем достаточно для достойных похорон.

Несколько минут они молча смотрели на плавающие вдали огни рыбацких судов и зависшие над заливом звезды.

– Когда ты уходишь, Ром?

– Еще не решил. Ты рассказал мне слишком мало, и я должен сам во всем разобраться.

– Ты знаешь, что Эльмар закрыли на карантин? В ближайшие несколько лет ты не сможешь вернуться домой.

– Значит, мне не нужно спешить.

Лайс пришел раньше, чем мое беспокойство переросло в панику. С порога нарочито бодро потребовал хлеба в виде полноценного ужина и зрелищ в виде светового шара от Ласси. Малыш с заданием справился на «отлично». Ужин заслужил звания скудной трапезы отшельника. Хотела бы я взглянуть на отшельника, поедающего запеченных гусей с овощным рагу и запивающего это все сухим каларским.

– Рассказывай, – потребовала я, когда Мариза с сыном ушли с кухни. – С чего это ты любезничаешь с наемником, который собирался убить твоего друга?

– Я говорил не с наемником, а с учителем своего друга, Галчонок. Знаю, что это сложно, но постарайся понять. В каждом мире, в каждой стране этого мира своя уникальная культура, свои традиции и свой образ мышления. Ромар – орк. Эльмарский орк Сумрачного края. Даже когда врата позвали его и он стал ходить в другие миры, он не изменил своим принципам. А его принципы не запрещают убивать, в том числе и за деньги. Для него эта работа ничем не хуже любой другой. Единственное, что отличает его от прочих наемников, – это то, что он никогда не убивает исподтишка. Он Ромар Меч, и меч – его единственное оружие. У каждого, кого он убил, был шанс защитить свою жизнь.

Незначительный шанс, если вспомнить, что рассказывал о нем Иоллар. Но Ил уважал Ромара, восхищался им. Даже завидовал немного, но не как мечнику, а как идущему, тому, чья свобода не ограничена рамками одного мира. Именно из-за Ромара Ил упросил Лайса отвести его на Каэлер, в Школу Огненного Клинка, туда, где учился когда-то молодой эльмарский орк, ставший впоследствии лучшим бойцом Сумрачного края. Из-за Ромара он провел там несколько лет, чтобы стать мастером и в очередной раз бросить вызов учителю. И я верю, что третий бой он бы у него выиграл…

– Наверное, ты прав, Лайс. Лучше сотня таких Убийц, чем один обладающий даром гад, никому не дающий даже призрачного шанса на спасение.

– Но Ил убил его, эльфы не пострадали, договоры на открытие порта подписаны. А значит, и этот бой он выиграл. Верно?

– Верно.

Я обещала, что больше не стану плакать, солнце мое, и я не стану, хоть слезы уже просятся из глаз.

– Хочешь, я посуду вымою? – предложил заметивший мое настроение Эн-Ферро.

– А я?

– А ты спать пойдешь. И так устала за день, как на станции – идущие один за другим шастают: сперва Брайт, потом Ромар. Хорошо хоть Гайли уехал.

– Точно. Если бы еще раз услышала: «Здравствуй, открывающая», не выдержала бы. Анекдот про вежливого ежика и Али-Бабу знаешь?

– Про какую бабу?

– Темнота! Ладно, мой посуду, а я тебе сказку расскажу.

– Сказку? Ты же анекдот обещала!

Утро началось с пронзительного женского визга, топота босых ног и хлопанья дверей. И удивительного открытия: в отличие от кошек карди боятся мышей.

– Ласси, поймай эту тварь! Сыночек, миленький, поймай!

Маленький серый комочек удобно устроился под стулом, и ловить его никто не собирался: перепуганная Мариза висела на заспанном господине магистре, обхватив его руками, ногами и хвостом, а их сын светился улыбкой, видя, что мама и папа в кои-то веки обнимаются.

– Ласси-и-и!

Пришлось нарушить сцену семейного счастья – от ее визга закладывало уши, да и Лайс не выдержал бы долгих «объятий». Мышонок удивленно пискнул, оказавшись в моей руке, племянник разочарованно шмыгнул носом, а карди, повисев на фиктивном супруге еще пару секунд, смущенно сползла на пол.

– Пап, а можно я его оставлю? – запрыгал вокруг Ласси. – Теть Галла?

Мнения матери он, естественно, не спрашивал.

– Да, – выдал рассеянно Эн-Ферро.

– Нет, – твердо ответила я. – У тебя же скоро котенок будет. Пойди во дворе его выпусти.

Хвост Маризе определенно шел. Как и ажурное белье, даже с большой натяжкой не претендовавшее на звание пижамы. Неудивительно, что из ее спальни впечатленного братца пришлось выводить чуть ли не за руку.

Школа началась с магистра Келая, вновь встречавшего меня удивленным взглядом. Кажется, все уже свыклись с мыслью о том, что тэсс Галла Эн-Ферро не собирается ни умирать, ни бросать это славное учебное заведение, а он все еще сомневается.

– Доброе утро, магистр! – Я одарила его лучезарнейшей из своих улыбок.

– Доброе утро, тэсс Галла, – кивнул он, переводя взгляд мне за спину, где из портала уже появлялись первые лишенные заслуженных каникул ученики.

Странный он.

– Здравствуй, Галла, – пропела летящая вниз по лестнице Гейнра. – Наставник еще занят.

– Здра… Чем?

Вы пытались когда-нибудь разговаривать с ветром? И не пробуйте. Мне это не удалось – ураган по имени Гейнра уже хлопнул входной дверью.

А чем был занят наставник, я поняла, как только вломилась в его кабинет.

– А, тэсс Галла, – кивнул, отвлекшись от каких-то бумаг, магистр Салзар. – В вашем доме, должно быть, не принято стучать в двери?

– В ее доме, наверное, вообще нет дверей! – гневно проревел Медведь.

И только Триар приветствовал меня доброй старческой улыбкой:

– Мы немного заняты, Галла. Прости.

Тэр Марко поглядел, как я растерянно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, уйти мне или набраться еще большей наглости и спросить, что они делают, и насупился еще больше:

– Галла!

– Поняла. Испаряюсь.

И испарилась.

– Как она это делает? – удивленно приподнял брови Ворон.

Такой скоростной телепортации азгарец в жизни не видел: только была, и уже нет.

– Догоните и спросите, – хихикнул Триар.

– Не вздумайте, – серьезно предостерег старший наставник. – Галла использует рассеянный след. Неизвестно, куда по такому вынесет.

– Мастер телепортации?

– Возможно.

– Марко имеет в виду, что, возможно, и телепортации тоже, – с довольной улыбкой вставил старик. – Телепортации, телекинеза, мысленного воздействия… Чему еще ты ее учишь?

– Не правилам хорошего тона, это точно, – усмехнулся Салзар. – Да я и не думаю, что вы чему-либо ее учите, магистр.

– Вы тоже заметили? – нахмурился Медведь.

– Заметил. Наверняка стоит вам перейти к новой теме, объяснить основы, как ваша ученица принимается самостоятельно плести заклинания, не вписывающиеся в классические каноны.

– О чем он, Марко? – встрепенулся Триар.

– Я о том, что не всем требуются наставники.

– Ерунда! На самостоятельное овладение даром уходят десятки лет.

– Не всегда. Вы же преподаете историю, должны помнить легенду о Велерине. Она выучилась всему сама уже к двадцати годам. Поэтому-то маги Каэтара ее невзлюбили, и она ушла к эльфам. Вероятно, вашу Галлу ждет та же судьба. Не зря же принц Кэллиан ее обхаживал?

– Для нее найдется работа и в Марони, – отрезал Медведь.

– Даже так? – что-то поняв, посерьезнел некромант. – Тогда срочно начинайте учить ее хорошим манерам.

– Сегодня же приступлю. А пока давайте вернемся к столбам. Вы полагаете, магистр Феаст мог…

С тех пор как не стало моего ясноглазого солнца, я еще ни разу так не смеялась.

Выпроводив азгарского некроманта и старичка-историка, наставник позвал меня в кабинет и заявил, что не станет обучать волшебству до тех пор, пока я не прекращу вести себя как неотесанная деревенская девка. Обещание никогда больше не входить без стука его не удовлетворило, и мне всучили для изучения аж три книженции, в которых описывались всевозможные расшаркивания.

Одна из книг называлась «Воспитание учтивости у девиц» и начиналась словами: «Каждая юная тэсс, желающая иметь успех в обществе и со временем удачно выйти замуж…»

Вот здесь-то я и расхохоталась. Смеялась я громко и долго, почти до слез…

– «…а вырез на платье должен быть не слишком глубок…» – лафия оторвалась от книги. – У меня не слишком глубокий вырез, чародейка?

– Да у тебя все платье – сплошной вырез!

– Так и задумано. Дальше читать?

– Нет. Не могу заниматься и одновременно слушать, как правильно держать веер. Уже пару раз пыталась обмахнуться мечом. Лучше расскажи, кто тебя грамоте научил.

– А, – тряхнула она головой, – был один. Говорил, что человека из меня сделает, а после женится. В город забрал, читать учил, писать учил, еду настоящую есть учил… А потом умер.

– До дна выпила? – скривилась я.

– Нет, я с ним аккуратненько. Нравился он мне. – Майла улыбнулась, мечтательно прикрыв глаза. – И замуж хотелось. Интересно же, когда замуж… Убили его. Тогда всех убивали. Мужчин убивали, женщин убивали, детей убивали. Война называется. И к нам пришли. Его убили. Меня убили.

– А потом? – Я присела на траву рядом с ней.

– А потом я встала и в лес ушла. И его забрала. Возле родничка похоронила, здесь рядышком. Прихожу иногда, когда вспомню.

– Странная ты, лафия.

– Обычная, – пожала она голыми плечиками. – А вот ты странная, чародейка. Со мной разговариваешь. Книжки смешные читаешь. Железкой своей машешь. Нашла бы себе нормального мужчину…

– Нормальные мужчины на дороге не валяются, чтобы их находить.

– А тот, что в кустах сидит, тебе не нравится? – прошептала она мне как подружке.

– В каких кустах? – так же тихо спросила я, подтягивая к себе меч.

– В тех. Давно уже сидит. Сразу на меня смотрел, а когда ты танцевать начала – на тебя.

В кустах, значит? Ну-ну, сейчас поглядим, что это за тайный поклонник вооруженных чародеек и образованной нечисти.

– Мужчина! – позвала я игривым голоском, предварительно выставив щит. – Выходите, мы вас заметили!

– Благоразумная юная тэсс не должна начинать знакомство с мужчиной первой, – тихо процитировала начитанная майла.

– Где ты тут нашла благоразумных? Мужчи-ина!

М-да. Так только портовые шлюхи орут, подзывая потенциальных клиентов. Не удивлюсь, если засевший в густой растительности наблюдатель, выбравшись, с ходу предложит мне горсть красненьких.

– Мое почтение, принцесса, – приподнялась над зеленью голова.

Ромар Убийца. Остатки хорошего настроения моментально улетучились.

– Засунь свое почтение себе в…

– Фи, – скривилась лафия. – Тебе никакие книжки не помогут. Такой вежливый тэр, а ты ему грубишь.

При виде вероятного источника питания в майле проснулись охотничьи инстинкты.

– Идите к нам, добрый тэр, – улыбнулась она призывно, – и не обращайте внимания на эту невоспитанную особу.

Такой сложной дилеммы передо мной еще не стояло: я уже сплела одно миленькое заклинаньице, но использовать его на выслеживавшего меня орка или же на развязную нежить – решить не могла.

– Благодарю вас, милая тэсс, – как по книжке раскланялся идущий. – Простите мое поведение, но, наблюдая за вами, я и в мыслях не имел ничего постыдного.

Майла с сожалением вздохнула.

– Я увидел, как ваша подруга упражняется с мечом…

– Задолбать меня решили своим этикетом?! – Я с дасадой рассеяла неиспользованное плетение. – Я ей не подруга! Она никакая не милая тэсс! А ты говори, что тебе от меня надо, и проваливай!

Невозмутимости идущего могли позавидовать скалы. Я еще вчера заметила, что он абсолютно непробиваемый, а сегодня, когда орк как ни в чем не бывало выбрался из окружающего поляну кустарника, чтобы галантно припасть к ручке лесной соблазнительницы, лишний раз в этом убедилась.

– Досточтимый тэр Ромар, – решила я сменить тактику, – не соблаговолите ли объяснить, почему вы проводите этот замечательный день, лежа в кустах, вместо того чтобы раз и навсегда убраться из моей жизни?

– Уже лучше, – прокомментировала наглая майла.

– Я не следил за тобой, открывающая, если ты это имела в виду. Сюда меня привели другие дела.

– И эти дела так тебя измотали, что ты решил вздремнуть в этих чудных колючих кустиках?

– Нет. Я услышал голоса и решил посмотреть. А когда увидел, чем ты занята, меня это заинтересовало. Профессиональное любопытство.

– Надеюсь, твое любопытство удовлетворено в полной мере. Эй, майла, напомни мне, как вежливо прощаться, покуда я снова не послала многоуважаемого тэра.

Лафия за моей спиной промолчала.

– Не стоит, принцесса. Я уйду и без прощания. Но если позволишь…

– Не позволю!

– Я лишь хотел спросить, сколько лет ты обучалась искусству меча и кто был твоим учителем.

– Сколько лет? – Боги пресветлые, как бы я была вам благодарна, если бы мое счастье, как и наши занятия, длилось хотя бы год. – О каких годах ты говоришь, Убийца? У меня было всего три месяца. Три коротких месяца. Потому что тот, кто был моим учителем…

Я обещала больше не плакать, солнце мое, но как же это бывает трудно.

– Не спрашивайте ее об этом, тэр, – вдруг вступилась за меня лафия. – Люди не любят рассказывать про такое. Это грустно.

– Не стану, милая тэсс, – кивнул орк. – Это действительно грустно.

Лицемер!

– Жалеешь, что не ты убил его?

– Нет, принцесса. Мне жаль, что он умер так. Он заслуживал лучшей смерти. – В ровном голосе в самом деле прорезалась печаль.

– Ты странный, Убийца. И он был странный. Все вы, с Эльмара, ненормальные.

– Что есть норма, принцесса? – спросил он спокойно. – Ты считаешь, что я ненормальный, потому что дарую никчемным тварям достойную смерть. А я считаю, что ты ненормальная, потому что у тебя хорошая техника, но меч, который не подходит ни к руке, ни к шагу.

– Ты псих, Убийца, – вздохнула я, рассматривая свой меч. – Тебя нужно с Гайли познакомить.

– Я уже знаком с доктором Миалланом. И смею заметить, он ответственно подходит к выбору оружия.

– Все вы ненормальные. Чокнутые эльфы, чокнутые орки. И я в вашу компанию не хочу.

– Ты уже в нашей компании, открывающая. И все мы, приобщившиеся к тайне врат, – ненормальные. Ибо один мир – одна норма, другой мир – другая. Если в каждом новом мире ты будешь пытаться жить по его нормам, на самом деле сойдешь с ума. Поэтому мы никогда не меняем имен и не отказываемся от привычного образа жизни. Свой мир и свои нормы мы носим с собой, как улитка тащит за собой свою раковину. Разве это не так, принцесса?

В чем-то он был прав. Мои нормы, к примеру, не позволяли мне терпеть фривольных обращений, вроде «цыпа», «крошка» или «милашка». Слово «принцесса» тоже было в этом списке.

– Еще раз назовешь меня так, и я тебя убью. – Над моей ладонью завис огненный шар. – И мне безразлично, что это будет смерть, недостойная прославленного воина.

– Назову тебя как? – с непониманием нахмурился орк.

– Принцессой.

– А мне нравится, – напомнила о себе устроившаяся под деревом лафия.

– Вот, – ткнула я пальцем в смазливую нежить. – Ее и называй так сколько угодно.

В глазах, таких черных, что зрачок был неотделим от радужки, отразилось искреннее удивление.

– Не понимаю тебя. Зачем мне так звать ее? Разве на ней сейчас ожерелье владетельницы? Разве она была избранницей моего принца?

Я обещала больше не плакать, любовь моя, и я не стану. Лишь опустилась на траву и обхватила руками голову, чтобы она не разорвалась от убийственного стука в висках.

– Она теперь всегда такая, – донесся издалека голос майлы. – Грустная. И совсем не светится. Это потому, что ее эльфа больше нет и ей не с кем теперь танцевать.

– Прости, если обидел тебя, при… Галла. – Ромар опустился на корточки рядом со мной. – Я не желал тебе зла.

– С ума сойти! – Я сильнее сдавила пульсирующие виски. – Ты явился на Тар, чтобы убить его, а теперь говоришь, что не желал мне зла, а его зовешь своим принцем. Это тоже твоя норма?

– Я был меченосцем владетеля Стиара и принес роду Т’арэ клятву верности. И в той клятве были такие слова: «Если я не смогу спасти своего господина от смерти, я спасу его от позора». Спасти его от смерти я не мог. Если бы я не принял заказ, они нашли бы другого наемника, и последний из древнего рода принял бы смерть от пущенной из укрытия стрелы или яда. Плохая смерть для настоящего воина. Если бы я его убил, это был бы честный бой и славная смерть.

– А если бы он убил тебя?

– Это тоже была бы хорошая смерть. Для меня. А он был бы предупрежден, и тот, кого послали бы вслед за мной, не смог бы застать его врасплох.

– Разве нельзя было предупредить его иначе? Зачем кому-то из вас было умирать? Кому нужен был этот честный бой?

– Я знал, что ты не поймешь. Я не мог предупредить его, не обесчестив свое имя. Если бы я сделал это, никто больше не стал бы искать помощи Ромара Убийцы.

– Ил никогда не называл тебя так.

– Я знаю. Это был наш молчаливый уговор: он никогда не звал меня Убийцей, а для меня не существовало имени Ваол.

Он терпеть не мог это имя, так же как своего подонка отца, докатившегося до того, чтобы подослать к родному сыну убийцу. И, наверное, если сравнивать беспринципного князя Окнира и повернутого на своих нелепых принципах орка, Ромар покажется не так уж плох.

– Я планирую задержаться в этих краях, принцесса, но постараюсь ходить по дорогам, на которых нет твоих следов. – Он поднялся и развернулся к майле: – До свидания, милая тэсс. С вами я надеюсь еще встретиться.

– Буду рада, любезный тэр, – промурчала она. – Я живу здесь неподалеку, и если вы станете прогуливаться у Серебряного родничка…

– Потанцуй со мной, Ромар.

– Что?

– Потанцуй со мной. Даже это странное создание видит, как тяжело танцевать этот танец без партнера.

И я тоже ненормальная. Но разве существует понятие какой-либо нормы, когда ты – человек-дракон-маг-открывающая с ожерельем эльмарской принцессы на шее, а рядом с книгой хороших манер сидит обворожительная лафия и уже вынимает свой меч честный наемный убийца?..

– Ты сказала, он учил тебя три месяца.

– Да.

– Не верю. За этот срок ты не освоила бы и сотой части того, что только что показала.

– Зачем мне лгать? Я использовала кое-какие магические уловки, чтобы запомнить все эти приемы и стойки. Есть такая руна концентрации – можно трехтомник самых нудных сочинений заучить от корки до корки.

– А твое тело? То, как ты движешься, – тоже работа магии?

– Ну я тренировалась. У меня неплохая растяжка, подвижные суставы… И наследственность хорошая.

«Ты не учишься, малыш, – говорил отец в последнем нашем сне. – Ты вспоминаешь. Помнишь, как было с кассаэл? В тебе знания драконов и сила магов-людей. Твой разум и твое тело откликаются на зов памяти…»

– Наследственность? Твой отец был мечником?

– Нет. Но мама обожала фильмы про Зорро. – Я со свистом вычертила в воздухе символ героя Мексики.

– Фильмы? – растерялся орк. – А их что, несколько? Я видел только один.

– Бывал в моем мире?

– Нечасто. Но шутку про наследственность понял.

Хвала богам! У невозмутимого сгустка непостижимых принципов имеются зачатки чувства юмора.

– Только все, что ты сказала, не объясняет, как ты за три месяца достигла того, на что у меня самого ушло больше года.

– Значит, я способная.

– Я был бы рад такой ученице, принцесса.

Ясный день вдруг померк, и на полянку легла тень моей памяти.

– Нет. Прости, Ром. Ты лучший в своем деле, но… Мне не нужны больше учителя.

– Ты становишься похож на ее эльфа, когда танцуешь с мечами. – Я вздрогнула, услышав из уст майлы то, о чем не хотела сказать сама. – Она смотрит на тебя, а видит его. Это грустно.

– В воспоминаниях нет ничего постыдного, принцесса. И если они приносят боль, нужно радоваться – это означает, что сердце твое еще живо. Только раненый чувствует боль, убитому она безразлична.

– Наверное, моя рана еще слишком свежа. И с такой болью доктора не разрешают мне брать уроки фехтования. Может быть, однажды я найду тебя на одной из дорог Сопределья и попрошу научить тому, чему ты учил его. Но не сейчас. Сейчас мне нужно домой, я и так задержалась.

Я пристегнула к поясу ножны.

– Тебе нужен другой меч, принцесса. Этот немного тяжел для твоей руки.

– Может быть. Но это…

– Память? Не память станет защищать тебя от врагов. Носи свою память в сердце, а на поясе носи нормальное оружие. Это мой профессиональный совет.

– Я подумаю над твоими словами, Ромар Меч. И если ты решил тут задержаться, будь осторожен. Эта прелестная девушка, что сейчас постигает премудрости хорошего тона, не что иное, как немного странный суккуб. И она способна вытянуть из тебя сил больше, чем сотня поединков. Это мой профессиональный совет.

…Что за сны мне приснятся сегодня, любимый? Будут ли в них манерные лафии, убийцы-философы и неправильные мечи, рассекающие падающие сквозь листву солнечные лучи, или вновь появится мрачное облако-силуэт и протянет ко мне холодные руки?..

Ни Маризы, ни Ласси дома не оказалось. Отправились на пляж или в Улики за очередной порцией меда. Но воспользоваться отсутствием племянника и насладиться тишиной не удалось – у Лайса был гость.

– Здравствуй, Брайт.

Надоели мне эти официальные приветствия! В конце концов, тут не станция.

– Здравствуй, Галла. Я ненадолго.

– Отчего же? Можешь на ужин остаться, если других планов нет.

– Оставайся, – поддержал меня Эн-Ферро.

Обычно тэра Клари упрашивать не приходилось: поесть и выпить он никогда не отказывался.

– Спасибо, но я поеду, – удивил он нас. – Завтра в лагерь, а мне еще к оружейнику успеть надо. С последней вылазки пару трофейных ножей прихватил. Думал продать, если выйдет. Да и наконечники для стрел Алез просил заказать.

– Трофеи! – хлопнул себя по лбу Лайс. – Забыл совсем!

– Ты о чем? – удивилась я. Обычно он ничего не забывает.

– Меч. Помнишь, тот, с пустошей? Я тут тоже успел трофейным оружием разжиться, – похвастался он Брайту. – Еще прошлым летом, по дороге сюда. Мы с обозом через Рваные пустоши шли, на разбойничью засаду нарвались – насилу отбились.

– Ты не рассказывал.

– Так я ж и говорю, совсем из головы вылетело. А меч хороший.

– Продать думаешь?

– Не знаю. Я бы оставил, но, во-первых, к своему уже привык, а во-вторых, у трофейного ножен нет.

– Так заказать не проблема! – махнул рукой полусотенный. – Хочешь, поехали сейчас со мной. Или давай я сам отвезу. Сделают, какие хочешь! Можно попроще, недорого выйдет.

– Нет, брат, – усмехнулся Эн-Ферро, – к такому попроще не подойдут! Сейчас достану, оценишь!

Извечные темы мужских бесед: оружие, машины (лошади, керы) и женщины. Возможно, стоило оставить их наедине, но о керах и женщинах речи пока не шло, а разговоры об оружии с некоторых пор стали интересны и мне.

Из своей комнаты Лайс вынес перетянутый бечевкой сверток и бережно сгрузил его на стол в гостиной.

– За шкаф сунул и забыл. Самому странно – ведь этот клинок чуть было не забрал мою жизнь.

– А вместо этого ты забрал меч, – усмехнулся Брайт, глядя, как кард разворачивает трофей.

– Вот именно. Гляди. Красавец, правда?

Красавец. Даже моих скудных познаний в этом вопросе хватало, чтобы понять, что оружие не из дешевых и сделано на совесть. Наверняка идеальный баланс, нетяжелый, судя по узкому клинку с широким долом, а рукоять так и просилась в ладонь…

– Хорош, – севшим вдруг голосом выговорил Брайт. – Слишком хорош для простого разбойника.

– Я тогда тоже так подумал. – Лайс медленно поднял меч и повертел, любуясь. – Но тот мальчишка был не так уж прост. Опытный мечник. Хорошо обученный. А ведь совсем сопляк был, лет двадцать – не больше.

Лайс-Лайс, как же придавило тебя этими блоками! Ничего не видишь, не чувствуешь. А может, и не в блоках дело. Может, это я после того, как не стало Ила, после того, как душу наполнила собственная боль, стала так резко слышать чужую. Сначала Миласа, застывшая в нерешительности на пороге нашего дома, теперь Брайт. И мне, с трудом освоившей простейшие приемы ментального воздействия, не нужно даже напрягаться, чтобы впитать горечь чужих мыслей…

– Девятнадцать. – Полусотенный тяжело опустился на стул. – Тем летом ему было всего девятнадцать.

Он как будто постарел в один миг лет на десять. Заметнее стала седина, обозначились четче морщины.

– Не вини Лайса, Брайт, – сказала я, пока кард растерянно глядел на старого приятеля. – Он защищал свою жизнь, выхода у него не было. И твоей вины в этом тоже нет. Твой сын сам выбрал свою судьбу.

Мужчина обхватил голову руками, а Эн-Ферро, до которого дошел смысл моих слов, брезгливо отложил злополучное оружие.

– Брайт?

На Лайса он даже не глянул. Сухие, но неестественно тусклые глаза недавнего весельчака смотрели на меня.

– Ты неправа, открывающая, – покачал он головой. – Лайс – да, не было у него вариантов. А вот я… Трудно усидеть в одном мире, когда врата зовут. И с матерью его у нас не сложилось. Я… не бросил – так думал. Деньгами помогал, домик им прикупил в Орешниках – недалеко здесь, полдня на восток… И меч ему этот я подарил. Хороший меч, в Западных землях его ковали, на Гребне. И учил, чему мог… Только вышло, что ничему, кроме как мечом владеть, и не научил. Три года назад вернулся на Тар, в гости зашел, как обычно, а Зарна… мать его, говорит, пропал… Сбежал. Кера забрал, сбережения все подчистую выгреб… Поэтому ты не говори, что я не виноват. Виноват…

Брайт встал и, покачиваясь, словно пьяный, направился к двери.

– Я виноват, – остановился он напротив Лайса. – Меня не было рядом, когда мальчишке был нужен отец. Каждому мальчишке нужен отец, Эн-Ферро. Так что ты… своего не бросай больше…

– Не брошу, – пообещал кард, сглотнув.

– А меч… И меч ему отдай…

Наверное, он уйдет теперь с Тара. Ведь все эти годы, живя в Кармоле, он надеялся отыскать сына и в охотники Марега пошел, рассчитывая на помощь капитана Алеза. А сейчас его ничего уже не держит в этом мире. И встречаться с Эн-Ферро после всего вряд ли будет ему в радость.

– Странная штука – судьба, да? – подошла я к Лайсу, с ненавистью глядящему на трофей.

– Безумно.

– А меч неплох. – Я сжала обтянутую кожей рукоять и без усилий подняла оружие. – Оставишь для Ласси?

– Нет. Продам… Или даже выброшу.

– Отдай мне.

– Это плохое оружие, Галчонок.

– Неужели? Не думала, что ты такой суеверный. Я возьму его, Лайс, и плевать я хотела на все приметы Сопределья. Закажу новые ножны и очищу клинок огнем.

И даже дам ему имя, как это принято у настоящих мечников.

Убийца, например…