Снаружи шел снег. Воздух был холодным и свежим, показалось даже, что если глубоко вдохнуть – закружится голова. Но конечно этого не могло быть.

Орнольф поддерживал его за локоть, не то, чтобы помогал идти, но готов был поймать, если вдруг подведут ноги. Альгирдас вышел на крыльцо и остановился, глядя вверх, на кружащиеся в темном небе белые крупные хлопья снега. В первый раз за чертову прорву лет он дышал, чувствовал ветер и землю под ногами.

Вытянув руку, Альгирдас поймал на ладонь несколько снежинок, улыбнулся, разглядывая узоры на острых лучах.

Снежинки не таяли на коже.

Не таяли…

Но раньше, чем сердце укололо болью, Орнольф взял его запястье, поднес руку к губам и легко дохнул. Снежные звездочки превратились в прозрачные капли.

– Я же говорил, что буду твоей тенью, – рыжий грел ладони Альгирдаса в своих теплых руках, – снег тает, Эйни. Снег всегда будет таять, пока я с тобой. А я тебя больше не брошу.

Он совершенно не умел стыдиться своих чувств, не считал нужным их скрывать, прятать любовь, живущую в каждом слове, за какой-нибудь дурацкой шуткой. И в подобных ситуациях Пауку всегда приходилось выкручиваться самому, призывая на помощь самые скверные черты своего характера.

Вот и сейчас он… думал, что сказать. Какую гадость брякнуть, чтобы в теплую волну нежности высыпались камни и колючий песок. Орнольф любил его. Он любил Орнольфа. Оба это знали. Но рыжий умел облечь любовь в слова, а Паук умел превратить слова в ледышки.

Нет. Ничего не придумалось. Альгирдас молча ткнулся лбом в плечо Орнольфа, позволяя обнять себя. Он потом что-нибудь скажет. Какую-нибудь пакость – это уж обязательно. Но можно же хоть когда-то промолчать, просто, без слов, раствориться в теплом объятии родного брата. Единственного на весь мир человека, знавшего об одиночестве столько же, сколько знал он сам.

Несколько десятилетий спустя Альгирдаса спросят: «Почему ты его слушаешься? Ты же лучше во всем!»

А он даже не поймет, о чем его спросили. Лучше Орнольфа? Нет. Не хуже, возможно. Да и это потому лишь, что рыжий слишком добр к нему. И конечно ни тогда и никогда раньше Альгирдас не «слушался» Касура. Просто Молот Данов всегда знал, как сделать лучше. И спорить с ним было глупо. А Паук не любил делать глупости.