— Мы до сих пор не знаем, правильно ли поступили, — закончил рассказ Вазэо. — Никто не понимал природы воздействия, мы наблюдали явное нарушение законов: убывание энергии без следа, словно у мира есть иные слои и они впитывают силу и жизнь нашего солнца. Некоторые говорили — надо захватить и использовать их корабль и улететь, раз солнце тускнеет. Но это было невозможно. У нас не было достаточно сил и знаний! А кроме того, что гораздо важнее, бросать родной мир страшно и больно. Гигантского паразита удалось ликвидировать в самом начале войны. Как главную угрозу. Четыре сотни циклов назад, когда война иссякла вместе с ресурсами, у нас осталось два малых планетарных катера. Наэ'ро сохранили не больше, поскольку первым же ударом по орбитальным целям планеты Ожез мы сожгли их верфи… Не знаю, где они сейчас, наши бывшие родичи, пережили они затяжные холода или нет. Связь с Ожэз прервана, спутники на орбите нашего мира они уничтожили дистанционно. Началась вторая изоляция. Мы сочли, что больше ничего не можем сделать, и стали готовиться к последней зиме. Надеялись, что раз сами почти научились летать между звездами, есть и другие такие. Очень хотели, чтобы они оказались живыми, как и'наэ, а не призраками с холодной, давно погибшей, механической душой… И нам повезло.

Вазэо снова смолк. Один из самых рослых и массивных гномов прекратил ощупывать плохо причесанную бороду. Нахмурился и сосредоточенно кивнул:

— Солнце оживить мы не можем, это дело для эфритов и эльфов, они в высокой магии покрепче нашего понимают, а голой технологией тут не управишься. Опять же у людей голова тоже на плечах имеется. Пусть думают. А вот тепло — это по нашей части. Ррын сказал, что пещерка нашлась. Ребята уже улетели смотреть. Думаю, ежели поспешить, через десять дней мы ее отопим. Ну, еще столько же добавим на прогрев и заделку трещин. Это пока все. Мы пошли.

И'наэ несколько ошарашено пронаблюдали, как гномы организованно покидают рубку. Алесия их успокоила, дескать, подгорники всегда говорят мало, если их мысли заняты новым делом. Тем более столь спешным.

— Двадцать наших дней, — прикинул капитан, — это двенадцать ваших, по времяисчислению Дзоэ'та. — Вазэо, у вас есть точные координаты входов в другие подземные соцветия городов?

— Все здесь, — отозвался старейшина, двигая по столу аккуратную коробочку с тонкими пластинами. — Это старые карты. Тогда боялись, что сложные системы могут отказать, и сделали их такими вот, совсем простыми. Здесь схемы и ориентиры. Но шестнадцать дней… Немыслимо! Мы строили города десятки циклов.

— Это же гномы, — подмигнула Алесия.

— Карты давайте мне, — кивнул незнакомый рыжеволосый эльф, сидевший возле королевы. — Полагаю, будем работать группами. Пара магов-поисковиков с мазвами, один-два представителя старейшин и'наэ, лекарь и инженер.

Изоэ отнес ящичек, и, пока он шел вдоль стола, Алесия уже подмигивала и'наэ и громким шепотом представляла нового союзника.

— Это директор Ларго, — сообщила она, глядя на говорящего с явным обожанием. — Я ужас как по нему соскучилась! Сорок лет не видела. Все люди спали, как и гномы.

— Людей сложно отличить от эльфов, — пожаловался Изоэ, тоже шепотом.

— Милый комплимент, — усмехнулся Ларго. — Вообще-то, увы, отличия есть. Хотя бы в силе магии и в опыте. Зато нас больше, и поисковики у нас наилучшие. Думаю, один раз мы слетаем пробно. Моя группа, переводчик и вы, уважаемый Вазэо. Глянем на систему подземных городов, ближнюю к вашей… как ее название? Тан'э, да? Здесь очень подробные и удобные указания по поиску, ваши инженеры грамотно и точно все подготовили. Вечером отберем нужные группы, попробуем наспех выучить язык. Благо есть для этого неплохие заклинания, хоть и поболит голова некоторое время. А с утра займемся континентом, пока только вашим.

— Как быстро! — обрадовался Изоэ.

— Мы с Ами закончим расчет и перейдем на самую низкую допустимую орбиту через час, — быстро добавила темноволосая женщина. — Первая часть операции по спасению пройдет быстро. А вот что делать с солнцем… Это куда большая головная боль, чем заучивание языка. Но мы будем искать варианты. У вас сохранились данные наблюдений за светилом?

— Частично, — прикинул Вазэо. — Но в городах, находящихся на самом экваторе, архив более полный. Там прежде располагались наши лучшие обсерватории.

— Вечер близок, — отметил капитан. — Все, кто улетает с Ларго, увы, пропустят начало цветения айа. Гномы уже отбыли. Так что смотреть будем мы, эльфы. Как самые ленивые.

— Вы еще и сладкоежки, — усмехнулся Ларго, заканчивая копировать карты в свой виф. — Алька, рыжее недоразумение, полетели со мной! Я тоже по тебе соскучился.

Эфрити часто закивала, отчего ее волосы рассыпались по плечам и даже, кажется, встали дыбом, подмигнула Изоэ и пошла к двери. Юноша благодарно кивнул, понимая: его оставляют здесь, чтобы смог увидеть цветение.

Сильно ошарашенные темпами проведения совещания, старейшины городов неуверенно осмотрелись: они уже сидят фактически в пустой рубке! За столом остались лишь капитан, королева и мама Алесии.

Тиэса улыбнулась единственному крылатому и'наэ и пересела в кресло рядом с ним.

— Немного времени у нас в запасе найдется, лететь-то совсем недолго. Я хочу понять, что тебе досталось в результате панических и весьма невнятных действий Алесии. Может быть, это магия. Или чуткость к природе огня. Или еще что-то. Давай попробуем разобраться. Прикрой глаза. Мы будем спрашивать — я и папа. А ты постарайся отвечать как можно точнее. Хорошо?

Изоэ согласно прикрыл нижние веки, а затем и верхние. Откинулся на спинку кресла, расслабился и стал отвечать. Вопросы казались ему странными. Впрочем, собственные ответы — тоже.

Знает ли он, где сейчас солнце? Интересно, откуда бы? Он понятия не имеет, где вообще находится сам и на какой орбите кружит Ами. А если не отгораживаться от ощущений доводами рассудка, как и требует королева? Тогда — там! Юноша очень удивился уверенному и не свойственному резковатому движению собственной руки. А еще более — тому, что указал направление не пальцами, а раскрытой ладонью, словно бы согретой лучом. Впрочем, он так и воспринимал светило как дарующий слабое тепло старый очаг.

Представляет ли он, где сейчас Алесия? Опять же, каким образом? Непонятно. Но — представляет. И показать может. Потому что Алези, как назвала ее сестра, настоящее солнышко. Теплое и греет подставленную ладонь куда жарче, чем большое светило.

Ощущает ли он, что в рубке нечто происходит? Опять же — да. Понять, каким образом, Изоэ уже не пытался. Просто излагал наблюдения как умел. Получалось невнятно и сбивчиво, хотя он старался изо всех сил. Покалывания, струи холодные и теплые, головокружение, чувство опасности и сменившая его внезапная радость… Нелепо. Но так и есть.

Может ли он создать маленький огненный шарик? Спорить юноша не стал. Порылся, как советовали, в наиболее смутных и чужеродных воспоминаниях, пробормотал непонятные звуки, трудные для выговаривания. Отдернул обожженную руку и недоверчиво распахнул веки:

— Откуда все это во мне?

— Да, начудила моя Аля по полной, — прищурилась Лэйли. — Можно сказать, вы теперь родственники. В какой-то мере. И нам следует разобраться, в какой. Для нее это опасно, поскольку лишает части способностей. Для тебя — и того хуже. Тело и'наэ не может длительное время без ущерба здоровью вмещать магию духа огня. Но лет пять по счету Ами у нас есть. Это я как эфрити говорю, с полным пониманием.

— А потом что?

— Не знаю еще, — подмигнула Лэйли. — Разберемся. Разделим вас. Пока же в происходящем есть и хорошее. Твои крылья должны были восстанавливаться долго и трудно, две недели — самое малое. Но процессы регенерации идут гораздо быстрее, если ты немножко эфрит. Так что будешь сегодня летать и собирать нектар. Пошли, пора.

Изоэ тотчас выбросил из головы все тревожные мысли. И ощутил, как возвращается безумное и щемящее состояние Становления. Он скоро раскроет крылья. Полетит. Во второй раз обретет это счастье, невозможное пока для всех остальных. Единственный способный к полету и'наэ — и всего один цветок, полный нектара. Его цветок, фамильный, айа.

Мальт давно ждал на площадке, нетерпеливо подергивая длинным хвостом. Он тоже хотел увидеть цветение и очень обрадовался, что лететь предстоит именно туда, к дому эфритов. Наспех, уже в движении, закрыл брюшные пластины, качнулся с крыла на крыло, поднимаясь повыше, в слой чистого неба над облаками.

— Согласно правилам, здесь разрешены самые быстрые полеты, — пояснила Лэйли.

Место, где готовится распуститься айа, удалось определить издали. Над ним пестрым вихрем кружили мальты самых разных размеров и окрасов. Они гудели, свистели и охали, радуясь необычному зрелищу. Скоро стало очевидно: на поляне собралась целая толпа! Все спасенные из города Зинн'э, кто не занят работой у гномов. Сами гномы — наблюдатели. Люди, эльфы, крупные звери, именуемые (Изоэ знал это из памяти Алесии) жбрыхами. И другие: длинные, гибкие — грызлы. Последние суетились больше прочих собравшихся. Ощупывали ствол цветка, усердно рыхлили почву у его корней, насыпали тропинку и обсаживали ее маленькими цветами, обычными для мира Саймили, своей родины.

Наконец Изоэ смог рассмотреть бутоны айа. Крупные, он и предположить не смел, что они так велики! Старые хроники утверждали, что бутоны айа перед раскрытием могут иметь высоту полного роста и'наэ. Но это в случае, если цветок полностью укоренился и счел место идеальным, климат восхитительным, а уход заботливым.

— Наш цветок счастлив здесь, — гордо отметил один из старейшин. — Надо же, пять бутонов в первом ярусе листьев, исключительно полное цветение! И три во втором.

— Пожалуй, мы зависнем тут, — решительно сообщила Лэйли. — Спускаться все равно некуда. Изоэ, иди ко мне. Буду объяснять, как надо разворачивать крылья. Их удерживает магия. Ты сам — вполне волшебное существо. Сможешь свернуть их снова, когда приземлишься.

— Из-за доброты Алези?

— Полагаю, у вас это было и раньше в крови, — рассмеялась Лэйли. — Ваш мох та, судя по моему первому впечатлению, весьма непрост. Да и цветок содержит магию. Кстати, именно поэтому ты смог принять часть таланта моей Али и не сгорел. Встань здесь, Лисс сформирует выход, широкий и удобный. Так. Плечи чуть вперед, разреши себе раскрыть крылья. Это требует усилия воли и должно ощущаться как волна уверенной радости. Молодец, сразу справился. Ну, лети…

Изоэ удивленно глянул через плечо, правое, затем и левое, пытаясь оценить форму, цвет и рисунок новых крыльев. Ничуть не похожи на прежние! Алези точно их описала: узкие, длинные, огненно-алые с прожилками рыжего, золотого, даже синего тонов. Кажется, ничего такого никогда прежде не было в народе наэ.

Зоэл подошел, торжественно протянул сыну доставленный старейшинами сосуд для сбора нектара и жальце — особый инструмент, позволяющий выкачивать нектар полностью и не повреждая чашечку цветка.

Один шаг вперед — и длинные крылья зашумели со странным сухим треском. Иная форма — новый звук. Изоэ закружился на месте, потом нырнул вниз, сделал петлю и облетел цветок, вернулся к своему мальту. Благо Лисс здесь самый большой из мальтов и потому легко опознаваемый в круговороте прочих.

Прекрасные крылья! Держат не хуже старых. Даже, пожалуй, лучше! Полет более стремительный и уверенный. К тому же можно висеть на месте, не покачиваясь и не смещаясь в сторону. Изоэ сделал еще два круга возле цветка, привыкая к движению. Улыбнулся Дали, сосредоточенно устроившейся на спине собственного мальта, прямо возле самой крупной почки, обращенной к закату и оттого удивительно яркой. Обычно именно она раскрывается прежде других. Чаще всего в тот момент, когда солнце касается кромки леса или поля. Цветок хочет задержать закат, привлекая взор светила к своей необычной и все возрастающей красоте, — так утверждает древняя семейная легенда.

Изоэ аккуратно опустился на широкий надежный лист нижнего яруса кроны, шагнул к самому стволу и сел там, удобно сложив крылья за спиной в единую плоскость. Стал смотреть на бутон. Оттенки золота текли по его глянцевой поверхности, как вода, изменяясь каждое мгновение. Бутон чуть похрустывал и вздыхал, шевелился, менял форму, раздуваясь в своей верхней части. Светлые бледные тона уходили, уступая место более насыщенным. Появились оттенки рыжего, блики закатной красноты.

Один из них не скатился вниз, задержался, сформировал постоянную часть узора — тонкую линию. Рядом возникла вторая, и третья, четвертая… На самой верхушке бутона появилась крошечная звездочка расходящихся золотых лучей. Со звонким шелестом верхние пленки порвались и вывернулись, создали корону из девяти фрагментов. А бутон над ней уже был белоснежным, даже сияюще-серебряным. И быстро впитывал краски заката, розовел, укрупнялся. Затем лепестки стали расправляться, разворачиваться из плотного кокона. Бутон удлинился еще более. Возникло странное чувство головокружения — белое платье цветка айа взвихрилось, разворачиваясь и танцуя, уронило вниз юбку из великолепных узорных лепестков — широких и ровных у окончания, более узких, отделанных прихотливым узором тонких и мягких игл, ближе к сердцевине. А там, в самом его центре, уже качались длинные тычинки. Сухие, серебряные, шелестящие…

Расправились верхние лепестки.

Изоэ прикрыл веки и вздохнул со странным облегчением: все прошло просто идеально. Классическое раскрытие, безупречное. Смешно признаться себе, но он так боялся, что на новом месте айа окажется иным, изменившимся. И менее прекрасным, чем виделся в снах. Глупости! Он гораздо лучше, чем любые картинки и фильмы! Настолько хорош, что поглотил все внимание, без остатка. Только теперь юноша смог отвлечься и расслышал, как внизу радостно шумит толпа. Гудят мальты, басовито обсуждают необычное зрелище гномы, смеются люди и эльфы. Между прочим, хором советуют ему, единственному сборщику нектара, заняться делом. Откуда им знать, что еще не время? Айа должен проводить закат и наполниться соком. Вот когда упадет роса и станут видны звезды — тычинки небесных цветков, тогда…

Хотя здесь, в корпусе Ами, звезд, наверное, не рассмотреть. Местное солнце, ставшее на закате особенно близким и крупным, уже нырнуло за скальную гряду, сияющую багровым огнем. Не алую, а медленно остывающую. Теперь блики света пляшут на плотном своде панциря Ами возле жерла заката. Лиловые, сиреневые, фиолетовые. Тени густеют, прожилки огня бледнеют. Пора? Изоэ с сомнением посмотрел вверх. Небо этого мира ограничено каменной броней, невидимой, но близкой. Хотя магию никто не отменял! Вот они, звезды. И не просто нарисованные, чужие и незнакомые, а те самые, что он учил с детства. Яркая серебряная поросль небесного мха та. Кажется, в мире Алези ее зовут Млечный Путь. Соцветие Ими — два нераскрытых бутона и сам цветок, он виден в профиль — таким он был на старинных изображениях. Яркая звезда на кончике самой длинной тычинки уже наметилась. Еще немного — и придет время сбора нектара.

Вот теперь — пора!

Крылья зашуршали, поднимая легкое тело в полет. Цветок айа хрупкий, нельзя его повредить, наступая на лепестки и грубо раздвигая мягкие иголочки их кромок. Приходится все делать на лету. Заводить носик жальца поочередно во все крупные нектарные полости и выкачивать прозрачную жидкость. С непривычки тяжело. Крылья болят! То есть не сами крылья, конечно, а мышцы. Но какое это имеет значение! Он еще успеет отдохнуть, позже.

Прозрачная емкость в виде шара наполнилась, а нектара в цветке осталось еще очень много. Неужели ему, пришельцу из иного мира, здесь так уютно?

Изоэ обогнул длинные перья листьев и стал спускаться к земле. Там уже горели разноцветные огни. Отец беспокойно расставлял крошечные чашечки на небольшом столе. Рядом суетилась Дали: держала на ладошке виф и старательно выбирала наилучшие ракурсы. А мальт, привыкший за день к своей новой приятельнице, зажег на хвосте яркий огонь и подсвечивал для нее то, что следует. Изоэ отдал емкость отцу, дождался, пока нектар перельют, принял сосуд снова и улыбнулся сестре. После чего забрал у Дали живой теплый шарик, запоминающий важное событие во всех подробностях, и отдал емкость для нектара.

— Я очень устал, а там еще четыре цветка. Помоги собрать, ладно? Тебя будет хвостом держать твой мальт, вы справитесь. А я прослежу, чтобы виф не упустил важного.

— Какой ты хитрый, — обрадовалась Дали. — Спасибо.

Зоэл между тем торжественно выпил содержимое первой чашечки: он старший в роду Айа, ему полагается пробовать. Кивнул, блаженно прикрыл веки — нектар безупречен. И стал наливать крошечные порции для угощения. Королеве, капитану, маме Алесии. Затем, по общему настоянию, старейшинам и вообще всем и'наэ, собравшимся возле цветка. Ведь для них это столь долгожданное и счастливое событие! Эльфы, гномы и люди успеют еще попробовать. Айа цветет долго. Полную долю года, двадцать семь дней, его нектар каждый вечер заполняет чашу белого закатного соцветия.

Вперед, к столу, кое-как вытащили двоих гномов. Общими усилиями уговорили выпить нектар. Им в ночь улетать на Дзоэ'та, другого случая уже не будет. Подгорники с важным видом приняли чашечки, опрокинули, задумчиво прищурились друг на друга.

— Странная штука, — зычно отметил массивный рыжий гном. — Без перцу совершенно, а все ж не противная.

— И в сон с нее не клонит, — поддержал второй, темнобородый. — Сорок лет мы, как последние трутни, дрыхли. До сих пор позорная зевота донимала. А выпил — вроде отпустило. Подходящий напиток. Молодец, мотылек, усердно собирал. Полезное дело.

Изоэ довольно быстро сообразил, что мотылек — именно он. Не обиделся, кивнул и даже обрадовался. Оказывается, странным широченным существам нравятся его крылья. И нектар им по вкусу. И цветок айа тоже приглянулся!

Мальт опустил у самого стола Дали, бережно и многократно обмотанную его хвостом. Емкость снова полна, а сестра сияет от счастья, прямо светится. Потому что нектара много. Наверное, хватит на всех. Главное — собирать его бережно и внимательно.

Обитатели Ами уже расставили новые столы и сноровисто заполняли их разнообразными кушаньями. И'наэ косились на Дали и переговаривались: может, получится и у них взлететь, пусть даже так, на хвосте мальта?

Бессонная ночь, счастливая, напоенная запахом цветения и радостью восприятия живого мира. Когда нектар все же закончился, Изоэ сел в сторонке, под деревом. Прикрыл глаза и стал искать раскрытой ладонью тепло далекой и родной Алези. Получилось, хотя рядом не было ни одного эльфа, помогающего советами и магией.

Рыжее Солнышко там, внизу, в недрах зимы. Ледяной ветер наваливается бешеными порывами, пытается опрокинуть огромного Арраса, плотно закрепившегося над самым входом в соцветие городов. Нашли, вот молодцы! Изоэ неуверенно улыбнулся и испуганно дрогнул бровями. Нет внизу радости. И праздника там нет. Вход не просто завален снегом, образовалась целая ледяная пробка…

А за ней — ничего хорошего. Верхний город пуст. И второй, под ним, тоже.

Рядом в траву села Лэйли, обняла за плечи, погладила по голове:

— Ты с ней общаешься? Чувствуешь отклик?

— Нет живых, — жалобно отозвался Изоэ. — Совсем нет.

— Не отчаивайся, — уверенно ободрила его мама Алези. — Подумай сам: мертвых тоже нет. Значит, их спасли. Увели вниз. Вот увидишь, все будет удачно. Просто ты устал, ведь выдался такой длинный день. Сверни крылья и спи.

В мягком голосе звучала непререкаемая властность. Для Алези это — самое дорогое существо в мире. Изоэ осторожно обнял руку женщины и пристроил голову на сгибе ее локтя. Приятно быть здесь, дома. Ощущать невозможное, но весьма полное родство. В полусне Изоэ воспринимал высокую зеленоглазую эльфу не как пришельца из иного мира. А как маму, почти забытую. Ту, утраченную в раннем детстве. Ализу'айа, точно так же гладившую по голове, едва касаясь пальцами пуха. Прикосновение и тепло — единственное, что он уверенно и точно помнил о маме.

— Спи, малыш, — улыбнулась Лэйли, вставая и бережно поднимая затихшего мотылька. — Может, моя Аля и натворила глупостей, спасая тебя, но я ее понимаю. Разве мы можем вас бросить? Вас даже гномы уже крепко и всерьез любят, уважают. А просто так очаровать подгорников никакая магия не в силах. Вы замечательные, и цветы ваши — прелесть. Все будет хорошо, так полагает сама королева.

Далеко внизу, в метели застывшего мира Дзоэ'та, по-прежнему крепко и уверенно обнимал скалу Аррас. Старшему сыну Ами было забавно наблюдать бессмысленное и жестокое усердие ветра — оторвать мальта от камня невозможно. Конечно, пройдет немало лет и даже, пожалуй, веков, прежде чем он станет взрослым. Обретет свой мир и экипаж, получит право странствовать в черной пустоте. Но даже теперь он могуч и умен, способен найти в сплошной копошащейся черной мгле ночного бурана узкое жерло входа в холодный старый город. Спуститься и точно состыковаться, презрительно игнорируя ветер. Очистить длинными рабочими щупальцами пещеру от последствий давнего обвала, разрушить ледяную пробку. Создать герметичный канал входа и гнать в недра теплый воздух. А прочее сделают люди, эльфы, гномы… Они справятся. Иначе зачем ему вообще экипаж?

Алези — новое имя приросло и стало родным — вошла в пещеру с первой же поисковой группой. Она эфрити, а значит, способна лучше других создавать и поддерживать необходимые ее спутникам тепло и свет. Рядом шагал Ларго, самый родной человек с того времени, как не стало няни и тезки, Алесии. Маг, прошедший обучение в долине эльфов. Повзрослевший рядом с ней, вечно юной капризной эфрити. Сохранивший способность улыбаться с такой неподражаемой детской теплотой. Научившийся принимать самые сложные решения. И излучать не только доброту, но и удивительное, уверенное и надежное спокойствие.

Даже сейчас, когда они спускаются все ниже по замерзшим коридорам, не встречая ни единого живого и'наэ. И надежда увядает и сжимается, как прихваченный заморозками зеленый росток. Но Ларго идет, и рядом с ним не может быть отчаяния.

— Рыся, ты все такая же егоза, — подмигнул маг. — Когда начинаешь нервничать, напрочь забываешь о своих способностях.

— Я теперь Алези. А что ты сказал о способностях? Каких?

— Ты дух огня. Ты ощутила это соцветие городов, как его именуют местные жители. Аррас лишь принял твою наводку, совместил с данными карты и выполнил точную посадку. Внизу есть тепло и жизнь. Вот увидишь. Это экватор. Здесь прежде селились их ученые. Никто не погиб, они просто вовремя догадались законсервировать выходы, чтобы сберечь тепло.

— Правда?

— Я тебя когда-нибудь обманывал иначе, нежели по пустякам и в шутку?

— Нет.

— Полагаю, нам топать вниз по холодку еще ярусов пять, а то и глубже. Так что немедленно прекрати огорчаться, из-за этого свет слабеет и я мерзну.

Алесия благодарно кивнула, послушно прижалась к боку мага, чтобы греться под его рукой. Так гораздо легче верить в хорошее. И вообще беспокойство — не ее мысль. Оно внешнее, наверняка таково настроение Изоэ. Устал за день, вот и нервничает. К тому же именно он не любит узкие подземные коридоры. Тесные, совершенно неподходящие для крылатого.

Крупный поисковый жбрых выбрался из бокового ответвления, фыркнул и умчался вперед. Ему, пусть дальнему и магическому, но все же родичу гномьей крысы, здесь нравится. Темно, тихо, полно неизученных ходов. Если обжиться, можно устроить славное логово и дюжину кладовых. Помнится, Бафрых, приятель детства, как-то решил показать ей, любимой подружке, свои запасы. Чего только не обнаружилось в логове! Обрывки использованных ленточек-заклинаний, сухие куколки от прошедших изменение обновившихся вифов, ботинок самой Алесии, шнурок с кофты королевы Сэльви… Жбрых сопел, трогал свои драгоценности и жмурился от радости. В каждой вещи — воспоминание. Запах дорогого человека, гнома или эльфа, след прикосновения их рук. Жбрыхи, оказывается, сентиментальны. И гораздо более разумны, чем полагают многие люди… Особенно высшие, вроде рыжего Бафрыха.

А еще мазвы высшего уровня уходят, оставив часть себя — отпечаток личности — в потомках. Этот вот, бегущий впереди, — Барн. Потомок Бафрыха. Мех у него чернее ночи, нет и тени сходства с ярко-рыжим предком. Но в памяти хранится привязанность к Алесии. Прежняя, теплая и покровительственная. Словно ребенком Аля играла на спине у этого зверя, а не у того, песочно-золотого.

Эхо принесло издали радостный рык Барна, переходящий в победное верещание. Несколькими минутам позже примчался и сам он, возбужденный, гордый собой. Нашел! Нет, пока не вход. Просто отчетливый след близкого присутствия. Действующий воздуховод. Ларго погладил нос любимца и довольно кивнул.

— Надо было с тобой поспорить, Рыся… то есть Алези. Вот только на что?

— Поздно, — самым решительным тоном заверила Алесия.

Вывернулась из-под широкой теплой руки и побежала следом за Барном. Иногда очень удобно оставаться ребенком и сохранять за собой право вот так оборвать разговор и убежать, выплескивая свою радость в движении.

Одним часом позже и тремя ярусами ниже Алесия уже самозабвенно верещала и стучала кулачками в массивную, надежно утепленную герметичную дверь. Шуметь пришлось довольно долго. В городах так давно утратили надежду получить весть сверху, из внешнего мира, что проверяли вход нерегулярно. Зато разобрались в происходящем быстро и обрадовались от всей души.

Отвели вниз, в теплый просторный зал, угостили обедом. И охотно рассказали: да, это соцветие городов особенное. Строилось в числе последних. Успели учесть ошибки прошлых попыток. Поэтому до сих пор есть тепло для каждого жителя. Да, тесно и очень трудно, но отнюдь не столь безысходно, как в родном поселении Изоэ.

Маленькие бескрылые и'наэ рассказывали о своей жизни, то и дело восхищенно поглядывая на Барна. Жбрых потряс их воображение. Огромный, добрейший и меховой!

Сведения о возможностях гномов-строителей еще больше вдохновили вынужденных обитателей подземелья. Еще бы! Все устали от тусклого света и низких потолков. И смущенно уточняли, неужели можно жить и здесь иначе? И даже находить прелесть в пещерах, полагая их родным домом? Алесия охотно кивала, расхваливала талант гномов и их трудолюбие. Опять плотно прижималась к плечу Ларго. На сей раз — благодарно. Он снова прав! Все живы и здоровы. Правда, надо найти еще немало городов и не везде ситуация такая же благополучная. Но главное уже сделано. Они знают: народ и'наэ выжил. И сохранил свои сокровища — осколки вечного и прекрасного лета Дзоэ'та. Надо «всего лишь» собрать их и вернуть жизнь солнышку.