Глава 3
Странствие Драконэль, матери песчаных ящеров
Риола-а-Тэи, средняя дочь короля эльфов, покинула долину Рэлло, не таясь и не прячась. Она знала: закон требует присутствия в столице правителя или его преемников. И последние – на месте, в трактире.
Не повезло старшей дочери, она вообще слишком эльф – сестричка Ольви. Добрейшая, мягкая, словно из маминого характера взяла лишь домовитость и неумение зло сердиться. В общем-то очевидно, Ольви сбежать и не пыталась, это так на нее похоже. Встала утром и взялась за пирог – она с вечера собиралась печь что-то умопомрачительно вкусное. Помнится, кошечка Ли даже загрустила. Как говорит о младшей мама: «Сметану любит, а про коров и слышать не желает». Риола рассмеялась. Интересно, каков был бы вкус пирога, испеченного Лэйли? И кто способен так задеть малышку, чтобы она взялась выхаживать тесто? Тайна, пока не раскрытая никем.
Зато Ольви печет за всех нерадивых детей королевского рода а-Тэи. Ей очень нравится, что у правителя эльфов не дворец, как у всех глупых ленивых королей, а трактир. Туда зовут не всех, и соседи знают: пока принимают в недостроенных залах замка – вы гость. Но если ведьма Сэльви позвала на ужин домой – уже друг. Дружить с королем эльфов выгодно, это льстит самолюбию и дарует привилегии. Все, кто думает именно так, дальше дворца не продвигаются. Мама молодец, она сразу видит, что у человека за словами спрятано. Ольви тоже видит, но сказать стесняется. Каково ей, бедняжке, сидеть в алмазном венце и переживать за всех и каждого? Риола даже споткнулась. Неловко бросать сестру наедине с послами. Внук королевы Гхросса, великолепной Роны Гррхон, – толковый гном, но куда ему до бабушки!
Принцесса сердито поправила накидку и пошла быстрее. Она ведь скоро вернется, тогда и поможет сестре. Даже тесто месить, вот до чего разбирает жалость! Но – попозже. Пока подгорное величество король Гхросса в отъезде, самое время воспользоваться его тоннелем для большого дела. А потом, если что, извиниться. Еще до папиного возвращения, чтобы не пришлось опять старшим за детей отвечать. Ее замысел – не шалость. Тянуть никак нельзя. Мать ящеров долины Лирро, бесподобная Драконэль, очень стара.
Силы ее не покинули, нет.
Но если не провести Драконэль через именуемый Садом гостей подгорный проход в ближайшие годы – она просто застрянет в тоннеле! Даже теперь будет трудно. Риола свернула накидку и, махнув рукой на приличия, припустила бегом. Если эльф спешит, он может одолеть дорогу от долины Рэлло до северного края вечных, Лирро, через тоннель Гхросса в десять дней – так сказал братец Лильор. Насмешник! За ним способна угнаться только Кошка Ли, вот уродились бешеные… Но если постараться, то в две недели и она, не любительница тренировок следопытов, одолеет гномий тракт до гор.
Строительство дорог – это отдельное, новое и очень прибыльное дело подгорников. Соглашаясь принять тракт в оплату переданных гномам приграничных гор, король Ронига, страны людей, не понимал своей выгоды и наполовину. Тогда и сами гномы не знали, что предлагают. Они учились.
Первый участок перекладывали раз десять, вызывая бурное недоумение людей. Ведь, по их мнению, было отлично и с первой попытки. Что не так? Ах раскиснет за какие-то жалкие полвека… Второй раз гномов не устроила ровность. Третий раз – форма покровных плит. И так далее. Тридцать лет они стучали и шумели, ругались, спорили, ломали, перепроверяли. Снова и снова ревели низким басом лучшие знахари.
Потом дорогу открыли, и был скромный праздник. По слухам, все гости – даже из числа людей – уползли по домам в сознании. То есть и не гуляли толком…
Бесподобный первый король новой страны гномов – подгорного Иллора – любил дорогу, даже включил ее символ в герб своей страны. Подданные удивились, но тому королю они бы и не такое простили. Рртых полагал, что умение строить дороги – это его самый большой вклад в копилку знаний рода.
Риола побежала по боковой тропинке из светлых плиток, которую создали специально для торопливых эльфов. Она, родившаяся третьей в семье короля, после Лильора и Ольви, помнила стройку. И короля Рртыха помнила. Его невозможно забыть, как невозможно думать о нем в прошедшем времени. Любой гном – это кипение труда, непрерывное действие. Рртых за одну жизнь создал целую страну – Иллор – и, более того, изменил миропорядок гномов. Прежде они презрительно звали жителей поверхности вершинниками и носа не казали из своих пещер. Недолюбливали магов, ссорились с людьми из-за пустяков – просто от непонимания, отсутствия общности. Теперь все иначе. Дети гномов воспитываются, по большей части, в двух долинах эльфов, охотно учат основы магии, приобретают полезный загар и все поголовно начинают знакомство с ремеслами с кузнечного дела. Гном кует сталь, именно она создает гнома – так сказал Рртых, и это нерушимый закон, благодаря которому избыто презрение к «дурным» ремеслам и достигнуто равное уважение для торговцев и рудокопов. Конечно, если те и иные – настоящие гномы: трудолюбивые, лучшие в ремесле, не испорченные жадностью, гостеприимные, чтущие заветы гор…
Когда рыжего гнома не стало, Орильр-а-Тэи сказал: эльфы взрослеют по-настоящему, только потеряв и пережив утрату. Это правда. Уже два десятка лет они, дети королевского рода а-Тэи, не шалят, как прежде. Даже Кошка Ли угомонилась. И пусть кому-то другому рассказывает, что мечтала попасть на восток всю свою жизнь! Просто двадцать лет младшая из принцесс не желает слышать о визитах в любые земли, через которые проложены гномьи дороги. Ей до сих пор больно. А в пустыне каменных троп нет. Пусть отдохнет, глядишь, найдет в себе силы и примет невозвратность. Таков удел эльфа…
Зато Дорога покойного Рртыха, третьего носителя этого великого имени в королевском роду подгорников, воплощенная в гербе Иллора, сегодня в точности такова, как в день открытия. Ни выбоинки, ни скола. Рртых говорил: «Она есть знак нашей готовности искать общий путь с иными расами, и мостить этот путь наилучшими плитами, бесшовно». Так и есть, и гномы ухаживают за дорогой. Зимой вычищают до последней снежинки, посыпают толченым гранитом. Они не любят глупостей вроде гололеда.
На какие только хитрости не пускались соседи королевства Рониг, чтобы уговорить гномов повторить свой «дорожный» подвиг! Причем бесплатно – ведь однажды это удалось! Но стальные упрямцы стояли на своем. То есть на заявленной в тот же самый день открытия цене за версту, обозначенной в красном золоте. Люди упирались, по их представлениям, очень долго – полвека. Пробовали строить своими силами…
Говорят, новый король Иллора, внук Рртыха, готов снизить цену. У него образовалась весьма неожиданная головная боль: куда девать золото? В стране и так имеется богатейший рудник, закрытый за ненадобностью, а тут новая напасть – кладовые переполнены. Еще бы: строится широкий, в два рукава, торговый тракт через весь известный гномам обжитой мир, с севера на юг – от Леснии до самого моря. Очень длинный, но гномы работу любят.
Риола бежала, смотрела по сторонам и вспоминала. Может, потому в две недели девушка и не уложилась, расплатиться за право входа в тоннель удалось только на шестнадцатый день от побега. Одно радовало: ей нужен не длинный старый Сад гостей, превращенный в сплошной торговый город. А новый, короткий тоннель, выводящий прямиком на юг второй долины эльфов, Лирро. Неполные два дня в подгорье – и вот он, застывший по воле архитектора одинокий бархан у древнего дворца.
Крошечный кусочек южной пустыни, вписанный в северный лесистый рельеф. Забавное место. Каждую осень здесь, в старом дворце, шумят балы прощания с летом. А все остальное время в округе живут тихо. Тут осело немало пожилых гномов, выбравшихся из своих пещер погреть на солнышке старые кости. К двумстам годам подгорники неизбежно становятся богаты, чуть подслеповаты и даже, как они сами утверждают, ленивы. То есть работают какие-то жалкие десять часов в сутки и, хуже того, привыкают устраивать дни отдыха раз в месяц. От кузнечного дела в большинстве отходят, сила уже не та. И занимаются мелким промыслом – для души. Точат статуэтки, шлифуют алмазы, чеканят узор по серебряной посуде. Не на продажу, для друзей. То, что создают пожилые гномы, продавать никто не соглашается. Старики обладают удивительным мастерством и трудятся неспешно, вкладывая всю душу в дело. Вещицы получаются – волшебные, в самом замечательном смысле слова. Теплые, родные, памятные.
А разочарованных торговцев, пытающихся прорваться и выкупить у гномов хоть что-то наихудшее и неудачное, целыми стаями ловят в окрестных лесах эльфийские следопыты. Стыдят, штрафуют, самых злостных сдают соседям, гномьим стражам границы – норникам. Подгорники очень уважают своих стариков и нещадно карают жадных надоед, пытающихся отнять время у любимых дедушек и бабушек. То есть отсылают торговцев в угольные шахты на пару недель или даже на целый месяц. Обычно этого людям хватает с лихвой…
Не могут заботливые внуки угомонить одну лишь напасть – великую мать ящеров Драконэль, в которой теперь двадцать две сажени от носа до кончика хвоста. Время от времени той кажется, что выстроенные гномами низенькие дома излишне плотно окружают ее бархан.
Королева Сэльви лет сто назад побеседовала с ящерицей. Риола гордо улыбнулась: мама умеет объяснять важное даже таким огромным и независимым от мира эльфов существам – и мирно договариваться. Драконэль больше не обижает живых соседей. Но иногда приходит, долго смотрит своим неподвижным тяжелым взглядом на огни в окошках. И, выбрав самый подозрительный, спускается в долинку. Подходит, шипит предупредительно и ждет, пока отлично знакомые с сигналом жители покинут постройку. Затем упирается в нее мордой и начинает двигать.
Как шутят эльфы Лирро, гномы умеют строить, а Драконэль научилась их «расстраивать». Обычно ящерица на несколько лет успокаивается, снеся один-два дома. Гномы привыкли и не сердятся на нее. Даже уважают по-своему, они умеют ценить настоящее упорство. И, надо признать, Драконэль в чем-то права. Гномьи бабушки и дедушки давно взирают на ее пески с жадностью, оценивая их выше золота. Вот бы внучатам радость была – такая громадная песочница! Между собой, в разговоре, гномы иначе и не именуют бархан – только «Песочница», и всегда с большой буквы, важно, многозначительно.
Риола выбралась из тоннеля под вечер. Вежливо поблагодарила гнома-норника, дежурившего у ворот в Лирро. Рослый для подгорника часовой бодро поздравил с прибытием домой, сразу опознал эльфа и не взял второй части платы – это условие использования общего тоннеля.
Разговорился, спросил про осенние балы и уточнил, не встречала ли она на Дороге – а гномы именуют дело Рртыха так, с большой буквы, и без пояснений – короля Гхросса со свитой. Уже добрался в Рэлло? Ну молодец, гному не пристало ковылять вполсилы! Риола тоже осторожно поинтересовалась, не будет ли занят тоннель караванами в ближайшую неделю? Норник задумался, обстоятельно перебрал важных купцов, пользующихся проходом регулярно. Пожал плечами, отметил – не сезон, ярмарки будут позже, а весенние дела закончены. Получасом позже принцесса уверенно кивнула и снова поблагодарила гнома. Дорога свободна!
В гномий поселок Риола добралась к ночи. То есть как раз вовремя, чтобы увидеть очередную попытку Драконэль отодвинуть гномов.
Пожилой мастер – то есть управляющий, если на человечий лад, – Зеленого города страны Гхросс, ныне переименованного в Малахитовый узор, стоял в паре саженей от морды старой ящерицы, мужественно загораживая ей дорогу к стене. И шумел, перекрывая возмущенное шипение:
– Совести у тебя нет! Третий раз меня сносишь! Ну ладно, я не в обиде, только дом толкай, а мастерскую мою не тронь! Вон правее прими и упирайся, раз бессонница донимает.
Драконэль зашипела еще более ядовито и щелкнула хвостом, демонстрируя серьезность намерений. Гул прокатился по земле, попавшая под удар небольшая ель, высаженная лет сорок назад, охнула и легла, вывернув плоский круг корней. Жена мастера выбежала из дома, задыхаясь от поспешности, и с надрывным «о-о-ох» выволокла пару крупных копченых поросят. Ящерица прекратила дергать хвостом и сочла переговоры успешными, а доводы страдающей стороны – вескими и вкусными. Длинный язык, у основания почти в тело гнома толщиной, вытянулся и обмотал трижды первого поросенка. Полуминутой позже Драконэль отправила в широкую пасть и второго. Проглотила, задумчиво прикрыла глаза и замерла. Вздохнула и переступила лапами, нацеливая морду в стену дома.
Мастер заулыбался с явным облегчением. Осмотрелся, приметил Риолу.
– Добрый вечер, родная. Заходи, видишь, отстоял я мастерскую. Ты как, по делам или в гости?
– По делам, дядюшка Моффр. – Девушка поклонилась и прошла в дверь, следом юркнул хозяин. – Как раз к вам. Насчет Песочницы.
– Неужто? – всплеснул руками гном и бухнул большой медный чайник прямо в угли рабочего горна. – А соседку мою куда? Она хоть и шумновата, а гномам родня по упорству-то. Вишь, копчения наши ей по вкусу пришлись, вот и норовит выпросить, что ни год. Я тоже полагаю, хозяйка моя лучше всех свининку-то делает. Перец пяти сортов, вино для маринада – исключительно имперское, наилучшее, из имения Гистер, оно в тридцать золотых за бутыль ныне идет. А еще травы восточные, сеструха твоя нам присоветовала кое-чего весьма удачно, спасибо ей. Непростой рецепт. И знаешь, как не угощу ящерку к сроку, так и бредет, сердешная, шипит, ломает. Намекает, что соседей обижать негоже.
– Ящеров я собираюсь вывести через тоннель в Рэлло, на юг. Там они будут счастливы, там их исконный дом. Но, увы, в древнюю войну все родичи Драконэль вымерли. И пустыня – действительно пуста.
– Ага, понятно, – кивнул Моффр. – Завтра за день всех ящерок-то соберешь, их тут как-никак двадцать душ?
– Соберу.
– Тогда хозяйничай сама. Я побежал, надо тоннели перекрыть заранее. Король наш вроде в отъезде? А то молод он, в дела только входит, пока все обскажешь да уломаешь – язык замозолишь.
– Именно в отъезде.
– Вот и ладно, без него я внуков да иную родню к делу налажу. Будет тебе свободный коридор, пусть купцы хоть лопнут от злости. И наши, и человечьи.
Беды рода Драконэль давно беспокоили Риолу.
Великие ящеры могучи, живут почти вечно и не знают соперников – кроме магов и людей, само собой. Но север губит их. Ящеры очень редко создают кладки – всего-то из пары яиц, усердно закапываемых в песок на южном склоне, оберегаемых всей группой. И гибнущих раз за разом от недостатка тепла.
Поэтому младшему из подданных Драконэль – уже за двести. Тогда был очень жаркий год. И он успел, вылупился и окреп, перенес первую зиму. Именно морозы – второй ужасающий враг ящеров. Холода отнимают подвижность и сковывают тело сном. В заповедных лесах южного Лирро есть волки, здесь водится крупный черный медведь и гуляет рысь. Каждый для взрослого ящера не опасен. Но зимой, когда самые могучие броненосцы племени Драконэль не могут и шевельнуться, когда спят, по возможности зарывшись в песок… тогда все решают толщина и прочность чешуи.
Двух молодых ящериц буквально съели сто семьдесят лет назад. Весной Драконэль стонала и шипела, руша ни в чем не повинных гномов, только-только начавших строить свои первые дома. Те молчали и вздыхали сочувственно. Еще бы, такое горе – убыль в семье!
Принцессу эльфов ящерица знала давно и хорошо. Уважала, даже по-своему любила. Она приняла из молодых вечных лишь Сэльви, которой, наверное, вообще отказать невозможно, да и ее дочь Риолу. Потому что ощущала в них и настоящее уважение к роду древних ящеров, и то, иное, – равенство. Она мать рода. И королева эльфов – тоже мать своего рода, как можно не принять и не осознать этого? И как можно обижать глупого, мелкого, но доброго детеныша матери?
– Нэль, мы пойдем на юг, домой, – сказала Риола, вплотную подходя к большой ящерице. – Там тепло, твои дети будут выживать. Там нет длительной ледяной зимы, понимаешь? Но сперва надо миновать глубокую опасную нору. Я пойду с тобой, мы справимся. И Моффр пойдет. Собирай свой народ.
Драконэль прикрыла глаза и надолго замерла. Когда-то давно королева обещала не трогать ящеров. Теперь ее дочь твердит на своем невнятном языке о солнце и тепле. Королева не обманула. А тепло требуется куда сильнее, чем покой. Ящерица тихонько свистнула, и ее племя стало сползаться со всех сторон на восточный склон бархана. Двадцать великанов – самый молодой более пяти саженей в длину – по команде вытянулись в цепочку, последней пристроилась старшая дочь, уступающая матери всего-то тройку саженей в размере.
До входа в подгорный мир ящеры шли два дня, почти безостановочно. Деятельный Моффр завалил несколько полян кормом, заботясь о пропитании племени. Он отлично знал – ящеры всеядны, охотно кушают зелень. Но иногда и им хочется разнообразия – например, копченой свининки.
Сытые и вполне довольные странным и непривычным походом, ящеры добрались до ворот Гхросса. Тоннель привел Драконэль в смятение. Черный, бессветный и холодный, словно в нем живет зима – самый злой враг ее рода. Весь день Риола говорила и убеждала, напевала заклинания покоя. Мать слушала и недоверчиво шипела, оббивая хвостом кору и ветки с могучей старой сосны.
Ночь добавила ей решительности, почти сровняв мрак и холод двух миров, привычного и того, шумящего эхом голосов – в норе. Драконэль тяжело вздохнула и недоверчиво сунула голову в зев ворот. Легла на брюхо и поползла, жалобно посвистывая. Стара она для таких затей! Но если там тепло? Если действительно там – жизнь? Эльфы не обманывали никогда, а последние десятилетия охраняли от диких зверей в зиму. Да и гномы – не враги, охотно делятся вкусным.
Моффр нервно выдохнул и стал смотреть, как скрывается хвост матери ящеров, как два самых мелких и любопытных отпрыска разом нырнули в щель, и за ними пошли остальные. Уже перед рассветом горы поглотили последний хвост. И старый мастер двинулся следом. Он уже выслал родню, потребовал обеспечить ящеров кормом и в Гхроссе, и на Дороге, проложенной через Рониг. Тысяча с лишним верст! «Только эльфа могла додуматься так далеко утащить зверушек ради их же блага», – уважительно прикинул Моффр. Не просто додуматься, но и убедить упрямую старую ящерицу!
Худшим местом в подгорном мире оказался поворот тоннеля у слияния его со старым Садом гостей. Драконэль стонала и скребла лапами, ей было узко и неуютно. Гномы торопливо и без сожаления срубали острые уступы настенных украшений, убирали скамейки харчевен и уносили боковые прилавки первых торговых рядов. Ящерица с интересом смотрела на усердие мелкого народа и понемногу успокаивалась. Семь мучительно долгих дней она ползла под горами. Семь дней не видела обожаемого солнца и не знала, целы ли дети, оставшиеся без помощи в жерле тоннеля, позади.
Заметив и опознав теплый золотой свет далеко впереди, Драконэль отчаянно рванулась к нему, как умеют только огромные ящеры Рэлло. Она выпрыгнула на волю в облаке пыли и каменного крошева и засвистела, радуясь долгожданной победе. Втянула носом воздух, удивленно рассмотрела уходящую вниз тропу. Маленькая дочь матери эльфов говорила, что новый дом очень далеко. Но теперь будет проще, предстоит двигаться по поверхности и идти только к теплу, к солнцу. Простой прямой дорогой, где есть еда.
Драконэль довольно прикрыла веки. Когда живешь так долго, особенно приятно не быть обманутой и осознать еще раз свою мудрость. Однажды она сохранила жизнь старому приятелю-эльфу, когда его подстерегла беда – злые сородичи гнали больного, как дичь, – и теперь добро возвращается.
Мать ступила на плиты Дороги и уверенно пошла по ним, не пытаясь свернуть в сторону, не отвлекаясь на изучение окрестностей – все равно тут нет песка для кладки! Она ловко обвила языком Риолу и забросила себе на спину. Катать друзей – приятно. Это очень старая и совсем забытая забава.
Десять дней спустя ящеры вступили в обжитые земли Ронига. И это была процессия, достойная королевы ящеров! Норники шли впереди и по бокам – четыре отборных десятка. Гномы следили, чтобы зеваки не донимали мать ящеров. Своевременно убирали с дороги возы и кареты. И крестьяне уступали путь столь же охотно, как самая высокородная знать: вид королевы ящеров потрясал воображение. Огромная, гордая, неторопливая и неутомимая. Дети двигались следом, выстроившись в цепочку. Самцы расправили свои великолепные воротники из цветных костяных пластин, радуясь жаркому солнцу и простору. Если бы барханов было хотя бы два, старшая дочь великой матери давно жила бы своей семьей. А они, младшие из взрослых, устраивали бои за право сопровождать ее.
От кормежки к кормежке, безостановочно, ящеры уходили все дальше на юго-восток по теплым плитам Дороги гномов.
Два месяца труда и непрестанного удивления огромности и красоте незнакомого мира. Они сошли с Дороги в полусотне верст от границы Рэлло и двинулись на юг проселками. К реке, вдоль которой можно спуститься к огромному пресному озеру, ограничивающему владения эльфов с юга. Все дальше и дальше, вычерчивая следы шипастыми хвостами.
Пока наконец однажды, тихим утром, когда солнышко только прогревает шкуру и наполняет тело жизнью, Драконэль не увидела свой новый, а точнее, давно покинутый древний и исконный край. Счастье наполнило ее душу. Там, за неширокой полоской воды, начинались пески. Сперва вкусные – покрытые зеленью, а потом и самые важные – барханы. Настоящие, живые и горячие!
Мать перевела племя через речушку и величественно зашагала к новому дому. Просторному и жаркому – настоящему.
Риола стояла на холме и всхлипывала. Моффр сморкался в огромный платок, время от времени смущенно намекая на насморк и стесняясь сентиментальности. А потом рассмеялся.
– Знаешь, родная, теперь ни один скотокрад не обеспокоит Рониг! Твоя мама Сэльви не учила нашу агромадную упрямицу беречь скотокрадов, они вкусные… а про коров да баранов ты ей расскажи толком, чтоб бед не приключилось.
– Уже сказала.
– Вот и ладно. Пошли, доведу и тебя до дома, чтоб в покое двигаться к Гхроссу. Эх, хороша у нас будет Песочница! А ящеров я навещу, как жена к зиме новых копчений наделает.
– Это правильно.
– Ну идем, не время бездельничать попусту. Наши гномы вроде войну затевают, тебе надо бы сестре помогать, трудно ей одной, без мамки с папой, образумить буянов. Да и сеструха твоя на востоке что-то затеяла, слухи ползут… Я раньше-то и говорить не хотел, дело нельзя бросить.
– Войну? – испуганно охнула Риола и отвернулась от песков. – Тогда я уж одна, бегом, дядюшка Моффр. Я быстрая.
