Глава 4

– Улис. – В свою контору сыщик явился раньше обычного. Его помощник имел комнату в задней части здания, что устраивало обоих мужчин. Эрни получал постоянного сторожа, в порядочности которого можно было не сомневаться, равно как и в способности постоять за себя и контору. Улис же мог не тратиться на жилье: они с Ульрикой давно не жили с родителями. По понятным причинам помощник раньше всех оказывался на рабочем месте. При необходимости можно было просто пройти в задние комнаты и вытащить его из постели. – Понаблюдай сегодня, пожалуйста, за «Полезными чудесами», и если Вивьен будет выходить, то и за ней. У меня вчера сложилось впечатление, что вечером за нами следили.

– Следили? – Улис выглядел удивленным. – Это точно?

– Не знаю. Возможно, показалось. Ощущение было. Но фактов у меня нет. Я даже не увидел хвост. Или у меня разыгралось воображение, или работал профи.

– Ну надо же. Думаете, это за манихинге Леру следили? В связи с делом пропавшего Крауса?

– Понятия не имею. Может, какие наши дела всплыли.

– Сейчас у нас в работе еще два дела. Но там ничего такого вроде…

Эрни пожал плечами: помощник был прав.

– Запросто может быть привет из прошлого. Но за Вивьен надо присмотреть. Она самая уязвимая из нас, и я хочу знать, если за ней кто-то шатается. – Голубые глаза нехорошо сверкнули. – И Ульрику попроси. Она девушка разумная и внимательная. Ее наблюдения будут бесценны. Но Вив не говорите. Не хочу ее волновать.

Уже через пару часов Улис имел возможность убедиться, что манихинге Леру редко отступается от своих слов: как и обещала, она еще до полудня отправилась к Олещерке Лооци, волшебнице, принадлежащей к расе янеев. Эти существа внешне весьма мало отличались от людей или цорков. Разве что глаза слишком большие, да кожа в некоторых местах, вроде локтей или колен, покрыта чем-то напоминающим чешую, хоть ею и не являющуюся. При этой схожести с названными расами янеи весьма сильно отличались от них строением организма и психологией. Тем не менее достаточно легко уживались с соседями. Для большинства же горожан странность янеев заключалась только в том, что те жили в домах с маленькими прудиками вместо заднего двора и проводили в них большую часть времени. Мало кто знал, в чем причина подобной манеры, в лучшем случае говорили, что это как-то помогает их магии. Частично объяснение было верным. Просто неполным.

Янеи могли заговаривать воду для лечения или, наоборот, вреда. Подпитывали свое волшебство ею. Иногда даже получали информацию от воды. Эта способность особенно ценилась всевозможными спецслужбами, ведь механизм такого колдовства был довольно прост. Если секретный разговор или какое-то важное событие происходило около какого-то водоема, даже просто лужи, в беседке, когда за ее пределами шел дождь, янеи легко могли узнать его суть. Правда, имелись ограничения, в том числе и контрмеры, но сама возможность подобного шпионажа существовала.

Что же касается Олещерки Лооци, то ее специализацией была работа с предметами, придание им волшебных свойств. На этой почве они немало взаимодействовали с Вивьен, всегда оставаясь довольными друг другом.

Манихинге Леру поднялась на крыльцо и постучала дверным молоточком. Никто не ответил, но она тут была частым гостем, поэтому просто вошла в дом. Все его комнаты были выдержаны в коричнево-зеленых тонах. Из прихожей посетитель попадал в большую комнату с приглушенным светом. На стенах чья-то умелая рука нарисовала камыши. Тонкие линии устремлялись вверх, создавая иллюзию легкости и покоя. В этом доме всегда царила удивительная гармония.

Вивьен привычно стянула шнурованные полусапожки и влезла в парусиновые гостевые тапочки. Хозяева ходили по дому босиком, но учли, что посетители других рас, как правило, носят чулки или носки, которые легко могут порваться при соприкосновении со стеблями сушеного камыша, устилавшего пол.

– Олещерка! – позвала Вивьен.

Ей вновь не ответили, и хозяйка «Полезных чудес» уверенно направилась в заднюю часть дома. Оная представляла собой крытую галерею, с четырех сторон обступающую маленький прудик. Ступеньки спускались прямо в него. Хозяйка дома нашлась именно здесь. В полуобнаженном виде она сидела у воды, почти полностью погрузив в нее ноги.

– Вижу! Вижу в водной глади неминуемую встречу, мастера дела своего и дело его преважное, – медитативно обезличенным голосом вещала янея. – Вижу, идет он ко мне не по земле, не по небу, а по камышу. Вижу растерянность его… и ноги в тапочках! – Магичка не выдержала и рассмеялась, открывая свои огромные глазища.

– Олещерка! – возмутилась Вивьен. – Ты чего народ пугаешь? Я уже подумала, у тебя пророческий дар проснулся!

– Не, не мой профиль, – отмахнулась чародейка и полностью соскользнула в воду, чтобы в мгновение ока пересечь пруд и оказаться рядом с гостьей. – Раздевайся и спускайся ко мне, – пригласила она. – Давай-давай, – поторопила волшебница, видя недовольство на лице знакомой. – Вы, что люди, что цорки, вечно в делах своих и чувствах так запутываетесь, что только вода эту жуткую энергию смыть и может. С тобой же говорить трудно, такой у тебя клубок из мыслей и эмоций.

Пришлось подчиниться. Вивьен, раздевшись до нижней рубашки, пригрозила:

– Учти, сорочку ты сушить будешь!

– Напугала. – Магичка откинулась назад и отплыла на прежнее место, только на ступеньки забираться не стала, а оперлась о них спиной и раскинула руки в стороны. – Поплавай немного. Время для разговоров потом найдется.

Удивительно, но через некоторое время Вивьен и правда почувствовала себя лучше, а мысли стали ясней. Может, вода помогла, может, Олещерка слегка поколдовала. Это весьма упростило изложение дела, с которым девушка пришла к чародейке.

– Таким образом, я нашла следы магии на этой штуковине и пришла, поскольку, как ты знаешь, я работаю в основном с тобой. Может, ты опознаешь свое изделие.

– Надо посмотреть. – Олещерка пересела на ступеньки и отжала зеленовато-русые волосы. – Давай выпьем по чашечке чая и посмотрим, что за задачку нам подкинули речные силы.

Вивьен последовала за подругой. Уже через десять минут они сидели в плетеных креслах за таким же столиком, завернутые в тонкие махровые халаты, и попивали бледно-зеленого цвета отвар, который Лооци упорно именовала чаем. Впрочем, тонизировал он отлично. Пока хозяйка «Полезных чудес» наслаждалась им и странноватыми на вкус, но вполне съедобными сладостями, Олещерка внимательно разглядывала принесенную Вивьен вещь. Вернее, тот кусок, что от нее остался.

– Знаешь, вроде бы знакомое. Сейчас сверюсь с записями и расскажу тебе. Кажется, я даже припоминаю, что это. – Женщина поднялась и скрылась в святая святых – своем кабинете. Дверь в него тоже, разумеется, выходила на этот прудик. Не прошло и пары минут, как чародейка вернулась с папирусным свитком, в котором вела учет заказов, и несколькими листами обычной бумаги с текстом на янейском языке, который больше напоминал рисунки маленьких детей. – Вот, нашла, – провозгласила она, опускаясь в кресло. Положила свою добычу рядом и, поднеся чашку к губам, сделала пару глотков.

Возможно, ей нужно было собраться с мыслями. Но скорее всего, она просто привыкла к некоторой неторопливости существования. Вивьен не раз думала, что в пределах этого дома время текло как-то иначе, куда медленней и спокойней. Иначе как объяснить то, что Олещерка всегда успевала все, не изменяя своему размеренному ритму жизни, а у нее, Вивьен, никогда ни на что не хватало времени, хотя она действовала намного быстрей.

– Я вспомнила того клиента, – произнесла Лооци, устремляя затуманенный взгляд на воду позади гостьи. – И если ты покажешь мне его изображение, то, возможно, даже узнаю. Несмотря на то что приходил он ко мне только ради одного-единственного заказа. – Она раскрыла свиток и показала какую-то запись Вивьен, будто та могла прочесть янейские пиктограммы. – Три года, четыре месяца и шесть дней тому назад. По эльмигернскому календарю, – уточнила волшебница.

– Что он хотел? – поторопила Вивьен замолчавшую чародейку.

Еще один взгляд в записи.

– Он хотел, чтобы я сделала нечто призванное закрывать определенную вещь от взоров того, кто точно знает, что ищет. Чтобы он не смог обнаружить это как обычным поиском, так и магическим. И чтобы при этом клиент сам мог спокойно видеть свое сокровище.

Вивьен задумалась. Потом покачала головой.

– Контрабанда. За такое могут и из гильдии исключить.

Олещерка кивнула.

– Так я ему и сказала. Подобный магический артефакт слишком удобен для перевозки запрещенного товара. Клиент…

– Кстати, как его звали?

– Он представился как Пит Шульц.

Хозяйка «Полезных чудес» прыснула.

– Не может быть, чтобы это было настоящее имя.

– Больше Шульцев в этом городе можно насчитать только Питов, – отозвалась магичка. – Но мои клиенты часто называют вымышленные имена. Если, конечно, расплачиваются наличными. Другое дело, когда заказ такой специфический. Выполнять его я, разумеется, отказалась. Тогда этот Шульц, будем пока так его называть, начал меня уговаривать, что я все не так поняла. Его версия была следующая. Он собирался жениться. Но его возлюбленная была женщиной ревнивой и, когда увидела у него дома портрет его давней подружки, взбесилась, потребовав мигом от него избавиться. У них вышла ссора, в которой мой клиент потерпел сокрушительное поражение. Он пообещал невесте выбросить картину, но сам этого делать не собирался. Мне он сказал, что этот портрет давно уже перестал быть для него изображением бывшей возлюбленной, а стал очень дорогим предметом убранства, практически единственной вещью, которую он привез из далекого дома…

– Он не говорил, откуда он? – прервала знакомую Вивьен.

– Даже если говорил, то я не помню. Но продолжу. В общем, не хотел Пит выкидывать дорогую ему сердцу картину, но и в супружеской спальне, и вообще в доме его не повесишь. Невеста тогда женой не станет. Говорил, что любит ее, не хочет расстраивать и так далее. Для меня эта история выглядела вполне правдоподобно. Я легко могу себе такое представить. Особенно если эта бывшая была хороша.

– Да уж.

– Короче говоря, он был убедителен, и я решила ему помочь. Но как это сделать, чтобы подстраховаться и не оказаться обведенной вокруг пальца ловким контрабандистом? Я долго размышляла над этим.

– Задачка-то непростая, – вставила мастерица, цепкий ум которой тут же принялся за поиски решения.

– Вот именно. Тогда мне показалось, что я придумала, как вывернуться. К тому же мигом стало бы ясно, врет клиент или правду говорит.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Вивьен.

– Не догадываешься? Все очень просто. Я предложила ему создать что-то вроде покрывала, которое будет закрывать картину от всех, кроме него, но так действовать оно будет только в отношении одной-единственной вещи.

– То есть накрыл картину, прочитал заклинание – и ее никому, кроме него, не видно. Но если положить это покрывало на что-нибудь другое, то колдуй не колдуй – не сработает. Так?

– Да.

– Гениально! – восхитилась Вивьен.

– Спасибо. Правда, у плана был изъян: если подобная афера заключалась в перевозке какого-то одного невероятно ценного груза, то вся хитроумность затеи рушилась. Первые месяцы после выполнения заказа я искала в газетах заметки о краже такого масштаба или о чем-то похожем.

– Мм… С учетом того что к делу ты подключила меня, дешево это покрывало не стоило. Так что кража должна быть очень крупная.

– Именно. К такого рода кражам готовятся долго, но все-таки не годы, как мне кажется. В то время несколько месяцев ничего похожего в газетах не попадалось, и я решила, что клиент все же говорил правду и нужна была эта вещь исключительно в личных целях. Неужели теперь что-то выплыло?

– Не знаю. Может, это покрывало вообще не связано с происшествием. Это же покрывало, так? Ведь Пит согласился на такие условия?

– Да, покрывало. Это, – женщина подняла оставшийся от изделия небольшой кусок, – явно от него. А клиент согласился весьма охотно. Похоже, его все устраивало.

– М-да, вот так задачка, – покачала головой Вивьен. – А почему ты меня подключила?

– Он хотел, чтобы магией его тайник нельзя было обнаружить. Якобы невеста – начинающая чародейка. А магию магией очень легко обнаружить. А так я вплела чары в твою основу, тем самым спрятав их.

– Кстати, что ты меня попросила сделать?

Олещерка усмехнулась:

– Я попросила пробудить в материале умение скрываться, оставаясь на самом виду.

– Дело становится все интересней! – провозгласил Эрни, выслушав всю историю. Он уже отправил Улиса к Олещерке Лооци с фотографией пропавшего, но, похоже, мало сомневался, что несуществующий Пит Шульц окажется таким же несуществующим Барентоном Краусом. – Значит, наш фигурант неизвестно кто с полностью фальшивыми документами и чем-то достаточно ценным, что нужно прятать от обычного и магического поиска. Я в восторге.

– Думаешь, это не портрет бывшей возлюбленной?

– А Ханна Краус обладает магическими способностями?

– Пожалуй, что нет. Но она могла нам не сказать о них.

– Я проверил ее, еще когда брался за дело.

– Как?

– Есть способы, – не стал распространяться Эрни. – Просто поверь мне.

– Хорошо. – Вивьен помялась. – А что теперь? Надо, наверное, пойти в дознавательскую службу и рассказать нену Стирсону обо всем этом. – При мысли о походе в подобное учреждение у девушки резко падало настроение и руки просто опускались.

– Расскажешь, если придет и спросит. Нечего тебе там делать, – отрезал сыщик.

– А это не будет каким-либо уклонением или чем-то иным противозаконным? – Как же ее пугали все эти официальные процедуры!

– Скажешь, что только узнала и собиралась вот-вот идти к нему. Но ты же тоже работаешь и не можешь отрываться в любое время.

– Э… хорошо. – Вивьен почувствовала несказанное облегчение. – Спасибо.

– Ага… Это же могла быть и не картина, не так ли?

– Что ты имеешь в виду? А, да, в принципе это могло быть что угодно, лишь бы площади покрывала хватило. Где-то вот так. – Вивьен развела руки, показывая ширину изделия. – Как раз на тот столик хватит. – Указанный предмет интерьера не был особо большим, но локтя три в ширину и пять-шесть в длину в нем было.

– М-да, это не упрощает дело, – огорчился Эрни.

– А что-нибудь прояснилось насчет личности этого Крауса?

Не успел сыщик открыть рот для ответа, как в магазинчик ворвался Улис, с ходу поклонился манихинге Леру, будто видел ее первый раз за день, и выпалил:

– Шеф, простите, но там клиентка пришла, в смысле манихинге Краус. Говорит, сегодня утром кто-то шарил у них в доме.

– Бегу! – подскочил Эрни. Испросил прощения у девушек и умчался.

Ханна Краус выглядела куда удрученнее, чем в прошлый раз. Дни в ожидании не притупили остроту чувств, а, наоборот, измотали женщину. Она с надеждой смотрела на Фаргелона, и ему больно было оставлять ее в неведении. Лишь грандиозным усилием воли Эрни удалось сдержаться и не выложить ей все о прошлом пропавшего муженька.

– Я стараюсь сейчас из дома не выходить, – начала Ханна свой рассказ, – вдруг Барентон вернется. Не могу понять, почему этого не происходит… – тут же сорвалась она. – Простите, я все эти дни на нервах. Совсем выдержки не осталось. – Ей удалось быстро восстановить прежний относительно спокойный тон. – Но с утра пришлось пробежаться на рынок за продуктами. Подозреваю, мама специально отговорилась делами, чтобы я хоть куда-то вышла, ну да ладно. Когда я пришла, сразу почувствовала что-то. Сначала бросилась туда, откуда Барентон пропал. Но в кабинете никого не было. Да и во всем доме никого не было, кроме меня, разумеется. Вот только там до моего прихода кто-то чужой побывал, это точно. Я в последние дни безвылазно сижу в кабинете мужа и наизусть выучила, что и как стоит. Порядок книг, трещинки на балках, каким углом лежат вышитые салфетки под вазами… в общем, мелочи всякие. А когда вернулась, притом что родители не возвращались и уж точно не заходили в эту комнату, некоторые предметы оказались сдвинуты. Очень осторожно. Я, может, так и не заметила бы, но… вы понимаете.

– Что именно вас насторожило? – уточнил Эрни.

– Книги не так стояли. Вы помните, на полках некоторые из них стоят, некоторые лежат сверху, так вот те, что сверху, лежали чуть в другом порядке. У меня одна салфетка под вазой в форевском стиле – длинная, вытканная из нитей различного цвета, бахрома с одной стороны у нее темно-синяя, с другой – почти малахитовая. И я точно помню, что тот ее край, что ближе к столу, был зеленый. А теперь синий! И таких мелочей еще штук шесть.

– То есть был обыск. Быстрый и аккуратный. Торопились, вот и наделали ошибок. Как считаете, манихинге, это не мог быть ваш муж?

Женщина еще больше нахмурилась.

– Я думала об этом. Но даже если он, то… зачем? Допустим, ему надо скрываться, и он не хотел, чтобы я его заметила, однако Барентон знает все в доме. Что он мог искать, если ему известно точное расположение вещей?

– Всякое могло быть. Но вы правы, подобное маловероятно. Вообще этот обыск не в какие теории не укладывается. Скажите, а дверь легко открылась, когда вы вошли?

– Вполне.

– Значит, или кто-то нашел способ проникать в дом, минуя двери, или заполучил дубликат ключей.

– Тайных ходов в нашем доме нет, – хмыкнула манихинге Краус.

– Это, несомненно, радует, – поддержал ее Фаргелон. – Не думаю, что какой-нибудь маг взялся бы за такие дела. За подобное можно из гильдии вылететь. А при нынешнем контроле за чародеями это последнее, что они хотят. Так что начните с замены замков. Не помешает. Но в любом случае это хороший знак. Косвенно произошедшее говорит о том, что ваш муж жив, а его невозвращению есть причины куда менее страшные, чем те, которые, я уверен, вы уже тысячу раз обдумали.

Когда женщина ушла, Эрни надолго погрузился в размышления.

– Не понимаю, – покачал он головой через какое-то время. – Улис, давай порассуждаем, может, так будет проще все это уложить.

– Конечно, шеф, – с готовностью откликнулся помощник.

– Итак, некто, скорее всего с преступным или подмоченным прошлым, берет себе имя Барентона Крауса, делает фальшивые, очень профессиональные документы и женится на манихинге Ханне, обеспечивая себе тем самым вхождение в уважаемую, не особо выделяющуюся семью среднего достатка. Деньги у него есть, и он, судя по всему, решает жить этой жизнью, коль уж вложил их в дело жены.

– Если у него не было припрятано где-нибудь куда больше.

– Да, верно. Но продолжим. Живет он так несколько лет, пока не пропадает при загадочных обстоятельствах. Очевидно, кто-то пробрался в дом, причем, кажется, он хотел сделать это в отсутствие хозяев, но Краус неожиданно остается дома. И опа. Драка, и Барентон уходит с помощью стекла Леру в другой мир. При этом остается кусок покрывала, которое должно было скрывать нечто ценное, что он хотел защитить от взоров и даже магии. Не за этим ли пришел неожиданный посетитель? Знаешь, что мы забыли спросить у Вив? Действует ли это покрывало, если оно пострадало? Там же целый кусок оторвали. А то, может, эта штука так и лежит в доме у манихинге Ханны, а мы ходим мимо с умными лицами и не видим.

– Не люблю магию, – проворчал Улис. – Одна неразбериха с ней.

– Зато с ней интереснее. Учишься мыслить нестандартно. Интересно, как вообще эту штуку можно обнаружить? Например, можно ли руками нащупать? Или нужен какой-то анти… антиартефакт, который нейтрализует тот эффект, что создали Олещерка и наша дорогая подруга? Надо узнать. Может, именно за тем, чтобы это проверить, и пришел сегодняшний скромный гость манихинге Краус? Но как он узнал? Подслушал наш с Вивьен разговор? Нет, где-то в это время он должен был обыскивать дом Ханны. Значит, раньше. Неужели пробрался в дом мага? Или сам догадался? Если он знал, что искать, а после столкновения с Барентоном Краусом понял, как оно спрятано? Могло быть такое? В принципе да. Так, Улис, ты мне до сих пор не сказал, следили ли за Вивьен или нет? Хотя именно с этого должен был начать!

– Не мог же я сразу за манихинге Вивьен войти в нашу контору! – возмутился помощник. – Я довел ее до дверей «Полезных чудес», а сам бросился к задней двери, а это всю улицу обегать. А за это время вы уже к ней ушли. Тут и манихинге Краус пришла.

– Ладно-ладно. Так следили или нет?

– Я не понял, – смущенно признался Улис. Смущение такого гиганта выглядело несколько нереально, но Эрни давно уже не замечал габаритов помощника.

– Поясни.

Улис при всей своей внешней нерасторопности был существом четким и исполнительным. Да и ума ему было не занимать. И если он выбрал именно такую формулировку, значит, что-то его смутило. Но что именно?

– Как вы и приказали, я следовал за манихинге Вивьен от самых дверей «Полезных чудес». Она отправилась к манихинге Лооци, как вы знаете. Оттуда сразу обратно. Я шел за ней на максимальной дистанции. И несколько раз у меня возникло ощущение, что один и тот же человек идет той же дорогой, но через какое-то время он сворачивал, а через какое-то время появлялся другой. И так пару раз. Но манихинге шла людными улицами. Вполне возможно, кому-то просто было по пути. Даже скорее всего.

– Но твое мнение? Следили или нет? По ощущениям, если уж не хватает фактов.

– Да. По ощущениям – да.

– А кто-то побывал в доме манихинге Ханны, – задумчиво протянул Эрни. – Совпадение, или кто-то их все же подслушал?

– Разве можно прослушать разговор, который велся в доме мага?

– Резонный вопрос. Ответ – да. Если уровень подготовки соответствует. Есть специальные устройства, которые блокируют магию. Есть которые ее обходят. Есть просто другая магия. Сдается мне, что если за Вив действительно следили, то это была или группа, или очень серьезный специалист. Знавал я одного парня, который следил за объектом разве что не на глазах у бригады дознавателей. О, это был просто шедевр. – Глаза Эрни аж засияли. – Он какое-то время шел за объектом, потом мгновенно менял внешность: выворачивал куртку наизнанку или накидывал плащ, надевал шляпу или снимал ее. В общем, выполнял множество мелких действий, которые меняли образ весьма значительно. Например, идет он в куртке и штанах, раз – плащ и шляпа с широкими полями. Через какое-то время вывернутая наизнанку куртка, специально сделанная так, чтобы можно было обеими разноцветными или разнофактурными сторонами носить, к шляпе перо добавляется – и уже третий человек. И это самые простые примеры. А еще он великолепно имитировал различные походки, манеры. За счет этого он мог показаться то выше, то ниже, то тоньше, то увальнем таким, то хромым стариком, то юношей, даже женщиной. В общем, цены не было такому специалисту. Но довольно. Мне трудно представить, что кто-то так озаботился слежкой за такой добропорядочной девушкой, как Вивьен. Но на всякий случай походи за ней сегодня, посмотри. Может, еще и завтра. Только сделай это не сам, хотя я знаю, что ты умеешь и при твоей комплекции вести слежку, а все-таки с помощью наших юных друзей. И пусть они сменяют друг друга. Один довел до определенного места, другой пошел. Вдруг что-то прояснится. Хотя, сдается мне, нам все же показалось. Или это дело серьезней, чем я предполагал.

Отправив пару своих людей опрашивать соседей Ханны Краус в надежде, что кто-то из них видел загадочного незваного гостя, сам Эрни взялся за свою картотеку преступных личностей Аногиля. Он сомневался, что поиски свидетелей принесут какие-либо результаты, кроме отрицательных. Фаргелон помнил еще с прошлого раза, что публика там в основном работающая, а значит, дома днем в основном не бывающая. Но и сыщицкую удачу никто не отменял. Кто знает, может, и повезет. Сам же Эрни решил просмотреть дела известных ему криминальных лиц. Картотека у Фаргелона за годы работы образовалась значительная, и, как правило, фотографии преступников в ней имелись. Работы предстояло много. Довольно нудной и пыльной, но она была необходима. Сыщика учили, что любое расследование должно исходить из личности потерпевшего. Увы, как показала практика, это был идеалистический взгляд. Зачастую куда эффективнее было искать мотивы преступления. В случае с Барентоном Краусом Эрни предполагал, что оные завязаны на прошлом пропавшего. Это или месть за былые прегрешения, или шантаж, или какие-то дела хинген Краус не закончил. Неясно было, продолжал ли под новым прикрытием Барентон свою деятельность или нет. Но для разработки этой версии у Фаргелона просто не хватало людей. К тому же он не сомневался, что этим займутся дознаватели. Просто по штатной инструкции положено. Первое, что всегда проверяется, – отношения в семье, второе – дела, и уж если это не выстрелит, то копают дальше. У Эрни имелось несколько версий, что послужило причиной произошедшего, но, пока он не узнает, кто есть на самом деле Барентон Краус, подтвердить или опровергнуть их не удастся.

Сыщик сделал выборку по времени – последние три года решил не просматривать – и по статусу, посчитав, что мелкая сошка не нашла бы такого количества денег, что понадобились для создания новой личности, а также вложения средств в предприятие жены. Оглядел фронт работ, вздохнул и начал просматривать фотографии.

Через полчаса в дверь постучали, и появился Ёки. Счетовод, нанятый когда-то Вивьен по рекомендации знакомого, выглядел сущим мальчишкой, вернее, очень молодым юношей. По меркам их нации он являлся совершеннолетним, но Эрни он казался совсем ребенком. Пусть ему и было «почти восемнадцать», как юноша говорил. «Почти», насколько сыщик знал, составляло месяцев восемь, если не больше. Однако Ёки работал у Вивьен уже несколько лет, и девушка нарадоваться на него не могла. Если существовала хоть малейшая возможность сократить налоги, пошлины или какие-либо еще выплаты, юный счетовод ее находил. Он умел разговаривать с чиновниками всех мастей и рангов, а эта необходимость всегда приводила хозяйку «Полезных чудес» в ужас на пару с отчаянием. В общем, когда речь шла о «цифорках» (произносилось это слово с восторгом и замиранием), Ёки был гением, во всем же остальном наивней существа еще поискать. Выглядело это существо очаровательно: огромные распахнутые глаза, коса по традициям его народа поднята на макушку и оттуда спускается ниже поясницы. Еще совсем не окрепший и не нарастивший мышц, счетовод не производил иного впечатления, кроме как умилительного.

– Хинген Фаргелон, день добрый. – Голос у него тоже совсем юный. Ёки поклонился, как и принято у его народа, очень низко, держа сложенные руки перед собой. – Манихинге Вивьен сказала, что вы желали меня видеть.

– Да, Ёки, мой мальчик, – это премилое существо неизменно вызывало в Эрни отцовские чувства, – у меня к тебе дело. Присаживайся, пожалуйста. Может, тебе чаю?

– Спасибо большое, но манихинге Вивьен только что угощала меня. – Огромные глаза мальчика преисполнились благодарности. – Я с радостью помогу вам. Надеюсь, у меня получится.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, – тая, ответил Фаргелон и протянул бумаги по предприятию Крауса, которые ему передал Клин. – Посмотри, не увидишь ли ты чего странного в этих документах. Я понимаю, что дело было достаточно давно, но мало ли.

Ёки увидел цифорки, засиял и тут же с упоением погрузился в их изучение. Много времени на это у него не ушло. Уже минут через двадцать он оторвался и провозгласил:

– Подделка. Или отмывание денег. Возможно, и то, и другое, потому что документы за достаточно большой период.

– Поясни, на чем основаны твои выводы.

– Конечно, – с готовностью согласился юноша. – Вот смотрите. Это самые ранние документы. Внешне все нормально. Но вот тут, вот тут, – он переворачивал страницы и показывал на какие-то графы, – и вот здесь указана неверная ставка налога. Она была таковой три года назад, а документ пятилетней давности. Тогда процент был другой. И вот тут не указана пошлина на вывоз тягловых животных, а она в то время еще существовала. По накладной же именно их и везли. Вряд ли бы такой документ могли выписать, забыв эту пошлину или ошибившись в ставке налога.

Эрни не понимал, как мог ребенок двенадцати-тринадцати лет помнить ставки налогов и пошлины, но, с другой стороны, в те далекие времена, когда Фаргелону было лет десять, он тоже знал все отличия одной ковки от другой, типы оружия, предназначение, не говоря уже о датах создания и истории тех или иных выдающихся образцов. Так почему в семье счетоводов не могло быть разговоров о налогах и пошлинах? Или Ёки это изучал уже после?

Сейчас он самозабвенно перечислял более мелкие недочеты в документах. Он так об этом рассказывал, что уже все понявший Эрни не решился его прервать. Наконец юноша перешел к более поздним бумагам.

– Вот эти документы уже более похожи на настоящие. Во всех бумагах этого периода нет ни единой фактической ошибки. Но тут проставлены очень странные цены. Слишком высокие для этих услуг. Нет, будем точны, – поправился он тут же, – цены завышены. Вполне могло сойти за то, что клиент не знает рынка или просто не умеет торговаться. Но таких примеров слишком много. Какие-то нереальные дополнительные услуги прописаны… Зачем грузу овощей трехэтапное многоуровневое вентилирование? Если бы это были какие-то особые овощи, их не везли бы на такой развалюхе. Тут сверху указан тип и возраст судна. Как расходы указаны ремонт и оснастка кораблей, но цены опять же ненастоящие. Три года назад это не могло столько стоить.

В голове Эрни с трудом укладывалось, как можно помнить порядок цен трехлетней и более давности, но с этим юным гением и не такое случалось. Зато он мог забыть поесть или заблудиться в Парке, где на каждом углу стояли указатели.

– Мой вывод – кто-то хотел по-быстрому отмыть деньги. Из-за скорости получилось не очень аккуратно, но с нашими чиновниками вполне могло пройти.

– Спасибо, Ёки, я что-то подобное и подозревал. Ты подтвердил мои выводы. Благодарю тебя, мой мальчик. Вот какой еще вопрос. Я понимаю, зачем отмывали деньги, но зачем делали фальшивки? Не проще ли было создать новую организацию и в ней придавать капиталу законный блеск?

Юноша на миг задумался.

– Новые организации проверяют. Внимательно относятся к поданным документам владельца. Могут прийти с инспекцией. Изучают документы на предмет завышенных расходов, с вычетом которых считают налоги. В отчетах новой фирмы любая странность тут же вызовет соответствующую реакцию проверяющих служб. Тут, как видите, ситуация другая. Тут идет перерегистрация, как я понимаю. Предприятие было открыто, судя по документам, в Гуже одним владельцем. Потом права переданы другому, при третьем оно перерегистрируется на столицу. Вполне обычное дело, кстати. Такие организации почти не проверяют, особенно если разок дать кому надо на лапу – подчеркиваю, один раз, а не постоянно, как в случае с новым предприятием. Как мы видим из этих документов, лишние проверки являлись бы губительными для всей затеи.

– Ёки, ты гений.

– Я просто знаю систему.

– Пол? Что ты тут делаешь? – удивилась Вивьен, когда под конец рабочего дня спустилась из мастерской. – В смысле вы… вы делаете, хинген Курц?

Ульрика многозначительно хмыкнула за стойкой. Хозяйка «Полезных чудес», мигом вспомнив недавний разговор, жутко смутилась. Мужчина только подлил масла в огонь: посмотрел на нее как-то особенно проникновенно и улыбнулся так тепло, что Вивьен покраснела, сама не зная почему. Курц, подняв шляпу, поприветствовал девушку. Она же подумала, что у него на самом деле очень красивые глаза. Пусть внешне он и кажется обычным, но глаза… «Правда, у Эрни красивей. Глянет – и будто в сердце посмотрел, так в книжках про это пишут. Наверное, это из-за профессии».

– Добрый вечер, манихинге Леру. – Пол слегка наклонил голову, по-прежнему смущенно улыбаясь. – Рад вас видеть. Надеюсь, еще не надоел вам. Я, – предыдущую фразу он произнес очень быстро, так что пришлось сделать едва заметную паузу, – ищу подарок для сестры. У нее скоро день рождения. Вернее, уже завтра, ну вы знаете, как это бывает…

Вивьен рассмеялась, чувствуя к этому мужчине неизъяснимую симпатию.

– Вы пришли по адресу. Мы обязательно ей что-нибудь подберем. Что она любит?

– Да она обычная девушка в общем-то, – пробормотал Пол. – Любит… да что все любят. Гулять с друзьями, игры всякие, на спектакли ходит иногда. Музыку очень любит.

– Может, вы хотели что-то конкретное для нее?

– Да нет. Просто пусть это что-то красивое будет. Она у меня эстет. Может, даже украшение какое-нибудь. Или для дома какая-нибудь интерьерная вещица.

– У нас есть статуэтка воина клана сагоев, – подала голос из-за стойки Ульрика. Телохранители из названного ею клана считались одними из лучших представителей своей профессии. – Красивая и призвана охранять от мелких духов.

Все трое повернулись в указанную помощницей сторону. Мужчина оглядел грозного воина из темного, похожего на металл камня.

– И правда красивая вещь, – признал Пол. – Но я бы ее скорее себе взял, чем молодой девушке.

– Сколько вашей сестре лет? – поинтересовалась Вивьен, наконец сообразив, что забыла уточнить.

– Семнадцать, – скривился мужчина. Видимо, этот возраст доставлял ему немало неприятностей.

– Понимаю, – сочувственно ответила Вивьен. – Тогда могу предложить вам две вещи. Первая – это вот эти часы. – Девушка подошла к одной из стен и указала на висящие на ней часы, циферблат которых был вмонтирован в башню искусно выполненного, почти кукольного замка с множеством деталей, характерных для своего куда более крупного прототипа.

Она нажала на одну из выступающих частей, передвинула стрелки на двенадцать и завела часы фигурным маленьким ключиком, до этого лежащим на одном из миниатюрных балкончиков. Раздалась тихая мелодичная музыка, и в «замке» отрылась крохотная дверка. Из нее выехала фигурка девушки в длинном платье и закружилась в танце. Потом появился юноша, столь же маленького роста и столь же нарядный. История в жестах и музыке продолжалась свиданием, появлением строгих родителей, каких-то иных лиц – подружек и недоброжелателей. Поразительным было даже не то, как искусно они выполнены, такие технологии в столице давно освоили, сколько то, что спектакль вполне удался и без слов.

– Как видите, это очень красивая вещь. Многим девочкам нравится. Но в принципе чего-то подобного по городу полно, – начала пояснения Вивьен, втайне гордясь задумкой. – Изюминкой именно этих часов является следующее. – Она сделала паузу, нажимая на какие-то части. Фигурки вновь задвигались, но уже несколько иначе. – С помощью нехитрого управления можно менять действующих лиц. Например, возлюбленным главной героини, ее тоже, кстати, можно выбирать, может стать вот этот юноша, в первой истории друг ее жениха, или вот этот грозный советник в черном. Я ввела это усовершенствование, столкнувшись с тем фактом, что зачастую людям нравятся не главные герои, а второстепенные, или, скажем, выбор именно этого жениха вызывает изрядное изумление. Меня вот, к примеру, всегда удивляло, почему прекрасная Бригелла из «Семи колдовских озер», – назвала Вивьен известную сказку, – выбрала бедного, хоть и доброго охотника, когда ее любви добивался такой харизматичный волшебник с пристрастием к темным цветам в одежде.

Они посмеялись, и Курц предложил свою версию:

– Может, потому, что Бригелла на поверку оказалась нехилой такой волшебницей и смогла обеспечить своему возлюбленному и богатство, и воинскую доблесть с удачей. Но поскольку всем этим он был обязан именно ей, то управлять им не составило бы труда. С волшебником такой фокус мог не получиться.

– И правда, – хмыкнула Леру.

– Может, она и вовсе была страшна как монтигормон с похмелья, только под чародейской личиной, – подхватила Ульрика. – Волшебник это мог просечь, а то и ненароком увидеть истинный облик.

Веселье продолжилось.

– В любом случае, – наконец вернулась к предыдущему разговору Вивьен, – зачастую главного героя или героиню хочется поменять. Эти часы помогут осуществить давнюю мечту. Сюжет не особо меняется, признаться, но поскольку слов нет, то можно додумывать, создавать свою историю. Очень хорошо фантазию развивает. Если ваша сестра любит помечтать, ей понравится. Что же касается личностного качества, которое, как вам известно, я стараюсь вкладывать во все свои творения, то про него сестренке можно и не говорить.

– Заинтригован, – улыбнулся Пол, вопросительно глядя на Леру.

Девушки переглянулись как заговорщицы.

– Дело в том, – таинственным голосом начала Вивьен, – что эти часы, скажем так, подспудно стимулируют желание остаться дома.

Курц расхохотался:

– Да, моей сестре это не повредит.

– Только хочу сразу предупредить во избежание обвинений в незаконном воздействии: это качество не слишком хорошо развито.

– Да-да, я понимаю, – согласился мужчина. – Должен сказать, я поражен. И инженерной задумкой, и выполнением. Вы невероятно искусный мастер. – Пол склонился к руке Леру и поцеловал ее пальчики, не отрывая взгляда от лица девушки. – Я восхищен.

Вивьен зарделась, будто ей в первый раз говорили комплименты. Скомканно поблагодарила и продолжила рассказ.

– Второй же полезной вещью для столь юной особы стал бы вот этот браслет. – Она указала на одну из витрин. – Как видите, при его создании я использовала несколько видов камней, таких как агат, флюорит и даже изумруд. Все вместе они предохраняют юные души от ошибок и случайных бед и придают спокойствие, рассудительность. Браслет помогает укрепить эти качества, несмотря на то что в нем нет магии как таковой. Кроме того, при его создании я учла все модные в этом году тенденции. – Улыбка мастерицы несколько рассеяла серьезность ее предыдущих слов.

– Подтверждаю, – откликнулась Ульрика.

– Тогда решено, – произнес Пол. – Браслет возьму сейчас, а часы будут отличным сказочным подарком к Началу года.

На том и порешили. Вивьен, весьма довольная окончанием рабочего дня, согласилась на то, чтобы Пол проводил ее до дома. Неодобрения Ульрики она не заметила.

– Я вот только опасаюсь, – поделился Курц, – а вдруг какая-то деталь сломается. Оторвется или еще что. Все-таки браслет на руке носят, да и часы… мало ли что – упадут или наткнется кто впотьмах.

– Лучше, конечно, не ронять их, – покачала головой Вивьен, но потом добавила: – Но в принципе починить всегда можно.

– А ваши изделия, если они повреждены, вот, к примеру, если из браслета какой-нибудь камешек выпадет, теряют свою силу? То самое свойство, ну личностное качество.

– Зависит от вещи, – пояснила Леру. – Браслет, если один из камней выпадет, хотя я стараюсь всегда максимально их закрепить, не потеряет своих свойств. Там работа шла над каждым из камней. С часами – иное. Во-первых, может сломаться сам механизм. Это просто приведет к их остановке. А во-вторых, если лишить их ряда деталей или испортить как-то, то личностное свойство потеряется. Это сложно объяснить. Мм… вот каждый камень из браслета, он в принципе сам по себе красив и совершенен. Но может быть и частью чего-то другого. Каждый из них обладает своей своеобразной индивидуальной силой, но она в разы меньше, чем у браслета. Когда камни вместе, эффект усиливается – не возникает, не появляется, а именно усиливается. Я, скажем так, «будила» каждый из камней. А вот в часах каждая деталь сама по себе ни для чего не нужна. Зачем кому-то часть стены игрушечного замка или фигурка с креплением снизу? В них нет силы камней. Дерево, глина и металл, из которых они состоят, материалы не такие самостоятельные. По крайней мере, в этой обработке. Каждая деталь этого механизма создавалась именно как часть целого. И нужный эффект появляется, лишь когда они вместе. Поэтому по отдельности или без каких-то элементов его не будет. Мой дар воздействовал на все изделие, не на детали.

– Кажется, я понял, – кивнул Пол. – То есть при поломке сложного сборного предмета эффект пропадает? Скажите, а не было курьезных случаев с предметами, которые при поломке теряли свои качества?

– Были, конечно. Половина претензий именно из-за подобного. Но сейчас я стала умнее и при продаже выдаю под расписку инструкцию по использованию.

– Разумно-разумно. И все же… расскажите что-нибудь.

Они шли не торопясь, часто останавливались то у лотка с мороженым, то на мостике через канал, то просто у красивого дерева, не замечая, как за ними неотступно следует чья-то тень.

– Как ты мог ее упустить?! – возмущался Улис спустя какое-то время.

Перед ним стоял один из студентов дознавательского училища. Эрни часто пользовался их помощью. Основам слежки они были обучены, отчаянно жаждали применить эти новые умения в реальном деле. За небольшую плату можно было нанять несколько человек, чтобы у объекта не возникло подозрений. Но порой случались и промахи.

– Так получилось, – оправдывался несчастный юноша, весь красный от разноса. – Я довел объект до Старорыночной площади, а сами знаете, какая там толпа. И вроде они постоянно были на виду. А потом раз… и пропали. Куда делись, до сих пор не могу понять. Я пометался по площади. Проверил ближайшие переулки, но вы же знаете, их там шесть! Не могли они так быстро идти! Если только по последнему… И предпоследнему… Но все равно не понимаю. Я уже хотел к вам идти отчитываться… Но потом сообразил и направился к дому объекта, вы же указали адрес. Я дошел до дома и увидел манихинге. Судя по всему, она была одна. Я оставил одного из наших ждать, на случай если женщина куда-то все-таки выйдет, а сам отправился к вам, вдруг вот этот пробел в слежке важен.

– Скорее всего важен, – пробурчал Улис, не будучи так уж в этом убежден. – Ты уверен, что в доме была именно эта женщина?

– Совершенно. Я же знаю ее. С вашего позволения, это же манихинге Леру. Я не раз бывал в «Полезных чудесах Вивьен» и хорошо ее запомнил. Да и с хингеном Фаргелоном ее не раз видел.

Парень решил не усугублять свое положение расспросами, зачем понадобилось за ней следить, хотя ему было жутко любопытно. «Наверное, как и говорят, Эрни Фаргелон влюблен во Вивьен Леру. А она изменяет ему с этим типом, который вчера вокруг нее вился».

– Сколько было времени, когда ты ее потерял?

– Дайте подумать… Я вступил в игру где-то после восьми с половиной. Нет, чуть позже. Потому что я вел их совсем недолго, когда они оказались на Старорыночной площади, а на подходе к ней я слышал перезвон часов на башне, значит, было восемь. На площади они провели не меньше десяти минут. Потом я их потерял. Пока искал, пока бежал до дома манихинге, уже начало темнеть. Где-то без пятнадцати десять манихинге Леру была у себя. Но когда она пришла, этого я не знаю.

– Понятно, – пробурчал Улис. Крайне недовольный, помощник Эрни отпустил паренька, размышляя, по неопытности ли студента упустили «объект» или это явилось результатом действий спутника Вивьен. – Надеюсь, все обойдется, – пробормотал он, оставшись один.

Какое-то нехорошее предчувствие скреблось на душе.