Глава 13

Говорят, у страха глаза велики. Пока Виктор плелся в свои покои, для него прошла целая вечность. Ему казалось, что каждый шаг на полметра приближал его к неизбежному событию – первой супружеской ночи, в которой он не желал принимать ни малейшего участия. Но время шло, неумолимо тикая настенными часами, каждую четверть часа протяжным «бом-бом» напоминая о скорой встрече с невестой. И всякий такой громкий удар отзывался в ушах ехидным смехом, смехом проказника Лагоша.

– Хоть бы показался среди гостей, что ли, – фыркнул Виктор, поворачивая на очередной развилке. – А то, ишь, затащил в этот мир, практически вынудил жениться, а на свадьбу не пожаловал. Вот же хам!

Бом-бом!

Добравшись до комнаты, Виктор сразу же рухнул на свою кровать и прикрыл глаза, предварительно строго-настрого приказав своему ручному фениксу разбудить его в половине двенадцатого. Но, как назло, сон не приходил довольно долго. Причиной тому служила адская смесь переживаний и страхов, положительных и отрицательных эмоций, угрызений совести и даже некоторой толики гордости за пока что успешно проводимую операцию. Когда же все-таки Виктор провалился в глубокий сон, сознание его мгновенно очистилось, но в состояние отдыха так и не вошло. Виктор, осознав, что он уже спит, понял, что находится во сне не один.

– Это ты там? – спокойно спросил граф в окружавшую его темноту. – Выходи. Наверняка тебе есть что сказать.

Вокруг все было черно. Даже вытянутые вперед руки терялись из видимости уже на уровне предплечий. Все обволакивал темный густой дым, едкий, вызывающий острую резь в глазах, медленно опускающийся к полу. Вскоре марево рассеялось, оставив после себя широкую зеленую поляну посреди безлесых холмов под ясным ночным небом. Где-то на горизонте виднелась луна, и Виктор не сразу осознал, что место, где он находится, – Земля. Родная, знакомая и любимая Земля, путь на которую для иномирца теперь был закрыт навеки.

– Я так полагаю, можно поздравить вас, граф Берк, – раздался знакомый голос за спиной.

Виктор обернулся и увидел Лагоша в шикарном белом костюме с бутоном алой розы в нагрудном кармашке. Унизанными золотыми перстнями руками нежданный гость крепко сжимал зонт-трость, исписанный какими-то незнакомыми иероглифами. Лагош раскрыл зонт и спросил:

– Как тебе? Был вчера в вашем Китае. Купил в безумно дорогом эксклюзивном магазине, где делают уникальные элитные предметы гардероба и прочие нужные лишь богачам безделушки. Представь, потратил на зонтик почти сто тысяч рублей, если на русские деньги переводить. У тебя, кстати, какая пенсия была?

– Шесть с половиной, – буркнул Виктор. – Послушай-ка, друг хороший, ты ведь обещал, что больше никогда в моей жизни не появишься. Не то чтобы я не был рад твоему визиту, но мне просто интересно, так что…

– Ну, во-первых, я не обещал, а прогнозировал. А во-вторых, как же можно пропустить такое событие? Перемещая тебя в этот мир, я и понятия не имел, чем все закончится. Честно-честно, мамой клянусь! Подумать только – землянин становится графом и женится на дочери герцога, чтобы узнать о древнем захоронении всех правителей Авельона, где скорее всего располагается таинственная Книга, которую никому нельзя читать, но необходимо найти Даше, чтобы с нее спала лирическая шарада-печать, после чего она останется в живых и поможет тебе разобраться в твоей печати, чтобы ты, собственно, тоже не откинул коньки. Я ничего не упустил?

– Упустил маленькую деталь под названием «Лагош». Какую роль ты играешь во всем этом спектакле?

– Всему свое время, Дже… прошу прощения, Виктор. Я уже привык. Красиво звучит: граф Джеймс Берк. Хотя, конечно, граф Виктор Богданов звучит куда лучше, верно? Хе-хе.

– Ты, как всегда, в своем репертуаре. Объясняй уж, зачем появился на этот раз. И почему раньше не упоминал про печати? Это ведь обман. Обман чистой воды.

Лагош пожал плечами и неожиданно сменил улыбку на зловещий оскал.

– А мне плевать, – неожиданно резко ответил он. – И будь учтивее с тем, кто может раздавить тебя одним пальцем, дедуля.

Виктор такого ответа не ожидал и несколько опешил, но быстро взял себя в руки:

– Ну так раздави, чего же ты ждешь? Хочешь меня запугать? Не выйдет, проказник. Я уже был на грани смерти, когда ты меня нашел. Думаешь, я боялся умереть? Нет. Я смирился. Причем так давно, что ты и представить себе не можешь, ясно?! Так вот, вздумал мне угрожать? Так катись же ты к дьяволу, сверхъестественный кусок дерьма! Я тебя не боюсь. Если ты такая сволочь и тебе просто приятно наблюдать чужие страдания, то вот, пожалуйста, дави меня! Ну же, не стесняйся, ублюдок!

Виктор сделал несколько шагов вперед, расставив руки. Лагош минуту стоял, размышляя и опираясь на зонтик, после чего снова улыбнулся и поаплодировал разозлившемуся графу:

– Ну-ну, землянин, полегче. Ты меня, честно говоря, самую малость пристыдил. Ну и актер из тебя вышел бы, Богданов. Эх, какой талант пропадает! Кстати, в Авельоне есть театр. Не хочешь устроиться? Будешь пользоваться чертовским успехом.

– Ты снова хочешь вывести меня из себя? – нахмурился Виктор. – Прошу тебя, не тяни. Говори, зачем пришел.

– Я ведь на самом деле добрый, Богданов. Не держи зла на бедного Лагоша. Я же помочь тебе хочу, глупый!

– Да? И чем же ты хочешь мне помочь на сей раз?

– Сведениями. Мне показалось, что тебе это будет интересно. В общем, три часа назад корабль адмирала Николаса Шарпа совершенно случайно наткнулся в открытом море на личное судно некоего Рагнара Черного, которое, ко всему прочему, оказалось его передвижным мобильным штабом. Между двумя командами произошел короткий абордажный бой, в ходе которого люди Рагнара были полностью побеждены, а сам предатель взят в плен. К великому сожалению, опечаленный пропажей своей новой невесты Лары Берк адмирал был вынужден прибегнуть к пыткам, в ходе которых Рагнар самую малость сболтнул лишнего по поводу некой Дарьи Стужневой, ее липового кавалера и их так называемой секретной операции. Сведения эти, сам понимаешь, не предназначены для праздных ушей, а потому «Принципио» на всех парах мчится обратно в Авельон, дабы сэр Шарп лично передал информацию о предательстве века не иначе как самому герцогу Герберту Чариззу. А ветер, кстати, дует счастливчику в паруса, так что…

– Что?! – воскликнул Виктор. – Это катастрофа. Надо немедленно бежать. Не-мед-лен-но!

– Расслабься, герой. Куда ты денешься без Даши? А она пока находится подле невестушки-красавицы. О, кстати! Напомни, я уже успел пошутить над тобой по этому поводу или нет?

– Да иди ты, – обиженно отмахнулся Виктор. – Дай мне проснуться, у меня мало времени. Я должен поскорее отыскать Дашу и бежать отсюда!

Лагош снова злорадно усмехнулся:

– Молодой человек, ничем не могу вам помочь. Все есть тлен и безысходность, итог предрешен, все умрут и превратятся в труху. Ну-ну, довольно депрессии: спи дальше, Богданов, приятных тебе снов. И не забудь наутро вывесить из окна простыню с кровью девственницы. Не забудь, слышишь? А то народ, знаешь ли, расстроится. Еще линчует ненароком за завтраком, хе-хе. Ведь бывало уже такое. Люди здесь очень суеверные, а невыполнение ритуала «первой» ночи якобы сулит тридцать лет неурожая и голода для всего государства. Как связан секс между знатными людьми и аномальная жара – ума не приложу, да и тебе это наверняка кажется явной глупостью. Но люди-то, люди верят, Богданов! Верят!

– Будь ты обычным смертным, я бы сломал тебе челюсть, – процедил сквозь зубы Виктор, стараясь сохранить самообладание. – Вот за все издевки и черные шутки в мой адрес.

– Так в том-то и кайф, как говорят на твоей родине, ты меня и пальцем тронуть не можешь. Ну, удачи в поисках Книги. И теплый пуховик не забудь. Это не шутка.

С этими словами Лагош мгновенно испарился, и все вокруг снова стремительно потемнело. Дальнейшего сна Виктор не помнил: спалось так крепко, что время пролетело одним мгновением. А когда ответственный Чарли протяжно заголосил прямо над ухом, исполняя волю своего хозяина, Виктор подскочил так резко, что ударился головой о спинку кровати.

– Ну ты и птица, – держась за шишку, пробубнил граф. – В следующий раз увеличивай громкость своего будильника по нарастающей, идет?

Чарли чирикнул и выжидательно уселся на край тумбочки.

– Так-с, а мне, кажется, предстоит интересная ночка. И Дашу найти, и из дворца сбежать, и постараться не вызвать гнев всей знати во главе с брошенной невестой и разъяренным папашей. Блеск, блеск! Да вот только как все это провернуть? Пернатый, ты не хочешь мне помочь?

Феникс лишь сделал поворот головы. Он не понимал, чем он мог помочь.

– Ну да, конечно, – махнул рукой Виктор. – Как мне в голову могло прийти, что птица, пусть и волшебная, придумает за меня план? Пф-ф.

Погрузившись в мысли о предстоящих событиях, граф встал с кровати, подошел к зеркалу и наспех привел себя в порядок. После этого решил, что для побега лучше переодеться в более удобную одежду, а потому с облегчением стянул с себя праздничный наряд и облачился в более скромный костюм, в котором принимал участие в лесной охоте. Закончив с этим и подвесив на пояс Пакемберг, Виктор подмигнул птице и сказал:

– Ну, друг, показывай дорогу в покои герцогской дочки.

Где-то внизу до сих пор играла музыка, пел хор и танцевали до упаду гости. Как говорил Герберт, самые стойкие гуляки не покинут банкет до самого рассвета, да и тогда они уйдут лишь для того, чтобы как следует выспаться перед очередным днем пиршества. У Виктора от одной мысли о бальных танцах, бесконечных столах с яствами и постоянных дамских реверансах к горлу подкатил неприятный тошнотворный комок. Слегка болела голова, но для силы рун эта неприятность была лишь мимолетной преградой. Сконцентрировавшись на голове и щелкнув пальцами, Виктор разом избавился от головной боли и вдобавок приобрел мощный заряд отрезвляющей ясности, для которой ранее приходилось выпить не одну чашку крепкого кофе.

– Знать бы об этой функции раньше, – раздосадованно покачал головой Виктор. – Я мог избежать целой кучи неприятностей. Найти бы какую-нибудь инструкцию ко всей этой рунной системе с описанием опций и настроек…

Чарли без труда отыскал дорогу меж ветвистых коридоров до нужного места. Виктор поднялся на этаж, целиком состоящий лишь из длинной картинной галереи с работами самых известных художников всего Авельонского герцогства и богато украшенной бронзовым орнаментом двустворчатой двери в дальнем конце помещения. Работы на одной стене иллюстрировали какой-либо момент из жизни государства. Все события шли по порядку, начиная с самого основания герцогства. На противоположной стене висели портреты всех мало-мальски значимых для истории личностей. Были здесь и властители древности, и величайшие священнослужители, и прославившиеся военачальники. А в самом конце портретного ряда смотрел с холста облаченный в рыцарский доспех нынешний правитель – Герберт Чаризз.

– Мне, наверное, сюда, – решил Виктор, оглядывая единственную находящуюся здесь дверь. Чарли тем временем вновь уселся на плечо и довольно оповестил хозяина о том, что приказ выполнен. – Умная птичка. Молодчина.

Сердце графа застучало в бешеном темпе. Казалось, еще чуть-чуть, и оно вырвется из груди, проломив ребра, плоть и крепкую одежду, и успокоиться при помощи силы рун никак не получалось. Пожав плечами и плотно зажмурив глаза, Виктор три раза постучал.

– Кто бы это мог быть? – раздался с той стороны игривый голос невесты. – Открыто, заходите!

С трудом преодолев огромное желание сбежать прямо сейчас, Виктор набрался смелости и повернул дверную ручку. Но дверь открыл не сразу. Он постоял в таком застывшем положении еще несколько секунд, словно впав в прострацию, и лишь жаждущая встречи с суженым Оливия вывела его из этого странного состояния:

– Ну же, я жду!

Виктор набрал полную грудь воздуха, приказал фениксу полетать где-нибудь подальше от этого адского места и вошел в комнату невесты. В глаза ударил яркий свет – повсюду сияли десятки свечей, отраженные в нескольких дюжинах разномастных зеркал. Посреди обширных покоев, пол которых был застелен густыми меховыми шкурами, стояла невероятных размеров кровать из черного дерева, покрытая шелковым постельным бельем. Разумеется, на краю всего этого великолепия призывно сидела, закинув ногу на ногу, леди Оливия Чаризз. Ее откровенную наготу прикрывали лишь прозрачная шаль и небольшой дамский веерок. Заглядевшись на это эротическое зрелище, Виктор не сразу заметил, что подле кровати стоит целая толпа фрейлин, явно не собирающихся уходить. Среди них находилась и Даша.

– Иди ко мне, муж, – подмигнула герцогская дочка. – Я так долго ждала этого. С того самого момента, как ты сразил на арене последнего врага, я страстно желала тебя. Несомненно, ты мой герой. Ты тот, кто зачнет моих детей. Ты…

– Погоди, погоди, д-дорогая, – замялся Виктор. – Вот так сразу?

– Конечно, глупый, зачем же тянуть?

– Ну я ведь целый день был, так сказать, в боевой готовности. Праздник утомил меня до предела. К тому же я вспотел, и вряд ли ты хочешь, чтобы я, весь такой грязный, полез обниматься, верно?..

Оливия заливисто рассмеялась:

– Ох, ну ты даешь. Вспотел, и что с того? Иди сюда, да поживее!

– А… а как же твои помощницы? Они будут смотреть?

– Конечно. Это одна из обязанностей фрейлин – проследить, чтобы все прошло без единой погрешности и строго по правилам, которые диктуют многовековые традиции. Прошу тебя, не испытывай мое терпение и марш в кровать!

Виктор, ожидая хоть какой-нибудь помощи от неподвижной Даши, стал медленно раздеваться. Оливия его не торопила, хотя и постоянно сверлила своим нетерпеливым взором. Каждый миг длился целую вечность, и множество пар наблюдающих глаз явно не способствовали расслаблению и безмятежности.

– И парик тоже. Не хочу, чтобы ты меня исколол этим веником, – велела Оливия.

Виктор повиновался и стянул с себя столь надоевший заменитель волос.

– И бороду.

Вот тут граф опешил. Если парик действительно являлся лишь предметом украшения и все прекрасно понимали, что он искусственный, то с бородой вышла некоторая заминка, ведь предполагалось, что она будет выглядеть совсем как настоящая. Тем не менее Виктор сорвал с себя все, что наклеил на свое лицо, и с удовольствием размял покрывшиеся раздражением от негигиеничного клея щеки и нижнюю челюсть.

– Вот так-то лучше. Настоящий красавец… какой же шикарный мужчина мне достался! Зрелый!

– Ты даже представить себе не можешь, насколько зрелый, – вспомнил иномирец о своем настоящем возрасте.

Оставшись в одних трусах, Виктор опасливо приблизился к кровати. Как только он оказался рядом с Оливией, та вцепилась в него крепчайшим хватом и повалила на пуховую перину. Прижав графа всем весом, она страстно впилась в его губы, стараясь засунуть язык в рот Виктору до самого кадыка. Приговаривая что-то вроде «мой рыцарь, возьми меня!» и «я плохая девочка, накажи меня!», Оливия протянула руку к трусам суженого и уже намеревалась их сорвать, как очень вовремя подоспела Даша с подносом в руках.

– Моя госпожа, вы забыли про нектар любви.

Оливия, с жуткой неохотой оторвавшись от законного мужа, одобрительно кивнула и взяла протянутый ей бокал с жидкостью персикового цвета. Второй бокал, почему-то с желтым содержимым, перекочевал в руки Виктора.

– За нас, дорогой мой. Допиваем до дна и продолжаем!

Герцогская дочка разом опрокинула свою порцию напитка и приготовилась продолжать. Виктор с надеждой посмотрел на Дашу, и та одобрительно кивнула, указав кивком головы на нектар. Пожав плечами и полностью доверившись своей сообщнице, граф маленькими глотками растянул удовольствие и приготовился к худшему. Даша, забрав у любовников бокалы, отошла в сторонку.

– Продолжаем! – радостно воскликнула Оливия, вновь набрасываясь на Виктора, словно дикий волк на беззащитного ягненка. Она терзала его длинными ногтями, не рассчитывая силы, отчего все тело графа покрылось красными царапинами, кое-где даже самую малость кровоточащими. Но вся эта боль казалась лишь легкой щекоткой по сравнению со скорым гневом Герберта и всей остальной знати, когда двое иномирцев сбегут из дворца далеко на север.

Трусы слетели с бедер Виктора и упали на пол. И в самый последний момент перед точкой невозврата Оливия, нависнув над графом, вдруг остановилась. Она посмотрела на Виктора каким-то странным, затуманенным взглядом. Проведя таким образом почти минуту, невеста медленно раскрыла рот, из которого вывалился обездвиженный язык. Глаза герцогской дочки закатились, и девушка рухнула прямо на Виктора, потеряв сознание.

Засуетились обеспокоенные фрейлины. Они окружили кровать и, предварительно освободив абсолютно голого графа из-под живого груза, стали всячески будить Оливию. Но ни пощечины, ни стакан холодной воды в лицо, ни резкий едкий запах специального медицинского препарата не привели бедолагу в чувство. И лишь одна из фрейлин осталась в стороне, когда Оливии требовалась помощь: Даша, пользуясь тем, что все отвлеклись, закрыла входную дверь на два засова и вооружилась заранее спрятанными под платьем пистолями.

– Уважаемые дамы, будьте любезны отойти от постели вон к той стене, – откашлявшись, попросила она. Стволы пистолей грозно глядели на толпу ничего не понимающих фрейлин. – Ну же, бегом, курицы, иначе я нашпигую вас отменным свинцом. И чтоб ни звука!

– Ты просто спецагент какой-то, – усмехнулся Виктор, поспешно натягивая на себя трусы и прочую одежду.

– Еще бы, я крутая, – хмыкнула Даша, а затем снова обратилась к фрейлинам: – Так, дамочки, а ну-ка все быстренько взяли со столика бутылку с нектаром и сделали по паре глотков. Живо! Не волнуйтесь, останетесь живы, просто крепко проспите до завтрашнего обеда.

Испуганные прислужницы трусливо переглянулись и нехотя стали выполнять требование Даши. Уже через несколько минут одна за другой они попадали на пол – прямо на кучу мягких меховых шкур.

– Я так рад тебя видеть, – искренне улыбнулся Виктор, застегивая последние пуговицы и подвешивая на пояс Пакемберг. – Только вот жалко мне, что герцога подвожу. Стыдно очень.

– Стыдно когда видно, – парировала Даша. – А нас никто заметить не успеет, потому что мы скроемся еще до рассвета. Я все продумала: мы подождем, пока не закончится банкет, а затем спустимся на кухню и спрячемся среди ящиков с костями и субпродуктами, которые повезут в бедные кварталы Авельона. Скрытно заберемся в телегу и уедем. Потом уйдем по канализации. Следом проникаем через местный фейс-контроль и смываемся лесами.

Виктор, выслушав план подруги, сперва протяжно вздохнул, затем собрался с мыслями и сказал:

– Лучше сядь. Я серьезно, присядь.

Даша вопросительно изогнула бровь, но вслух ничего не спросила. Небрежно оттолкнув тело герцогской дочки в сторону, она уселась на край кровати и широко развела руками:

– Внимательно тебя слушаю.

– В общем, во сне ко мне опять приходил Лагош. Я, конечно, надеюсь, что он мне солгал, но чует мое сердце, что это не так. Итак, по его словам, некоторое время назад твой дружок Николас Шарп наткнулся в море на корабль Рагнара Черного и взял его в плен. И тот раскололся, рассказал все про тебя и меня, про то, что мы с тобой как бы ненастоящие на этом празднике. Вот. И адмирал мчится в Авельон, чтобы предать нас анафеме.

– Вот с-скотина, – прошипела Даша. – Ублюдок! Сволочь! Ну я ему… нет, стоп, я ничего ему не сделаю. Пока что. Надо бежать. Но план меняется – мы уходим немедленно!

С этими словами девушка подскочила с перины и бросилась к шкафу герцогской дочки. Разворотив его до дна, она все-таки отыскала себе приличный наряд для путешествий, состоящий из брюк с сапогами и рубашки с камзолом, и, не стесняясь соотечественника, переоделась. Закончив с этим, Даша все-таки не удержалась и провела лишние две минуты у зеркала, сетуя на чересчур влажный воздух, из-за которого у нее повыскакивали на носу прыщи, и на то, что пудра Оливии жутко пахнет сухим кормом для рыб.

– Может, мы уже пойдем? – с нетерпением спросил Виктор. – Я переживу, если мы сбежим незамеченными. Но если я хоть раз пересекусь с герцогом взглядами, то совершу самоубийство за ближайшим углом из-за угрызений совести.

– Ой, да ладно тебе, совесть у него. Если б не наша дерзость, то я бы так смиренно и ожидала своей участи. У меня ведь сроки заканчиваются, ты знаешь. Если в течение нескольких дней, точную цифру не могу назвать, я не исполню предначертание моей печати, то все, каюк. Кранты. Баста. Адьос. Аривидерчи.

– Я понял тебя, не продолжай. Ладно, давай просто покинем замок. Местоположение герцогского склепа я знаю, но для этого нам надо сперва выбраться из города.

Даша все продумала сама. Раскрыв нараспашку окно, она оглядела окрестности и угрюмо покачала головой: с десятого этажа слезть, не оступившись, казалось задачей непосильной даже для такой профессиональной скалолазки. К тому же окно выходило прямо на главную аллею перед дворцом, где туда-сюда сновали десятки зорких и прекрасно обученных гвардейцев. А потому пришлось покидать помещение по обычному для нормального человека проходу – через дверь, после чего крепко-накрепко закрыв ее на ключ с входной стороны.

Дальше шли самыми безлюдными коридорами. Несколько раз приходилось делать здоровенные крюки как в горизонтальной плоскости, так и маневрируя между этажами, порой перескакивая сразу по два-три пролета. Но в итоге этот лабиринт все же привел беглецов на первый этаж – практически к главному залу, где все еще продолжалось веселье, пили вино и играла музыка. Иногда им навстречу попадались небольшие гуляющие компании, но без парика и бороды они не узнавали в Викторе виновника сегодняшнего торжества, хотя присматривались пристально, старательно сощуривая взгляд. Но пока что все обходилось без каких-либо заминок, и побег шел гладко.

– Может, расскажешь, что с тобой произошло после того, как я тебя «проиграл» в поединке? – усмехнулся Виктор. – А то я до сих пор остаюсь в блаженном неведении.

– Да ничего особо интересного-то и не произошло. Шарп, конечно, кавалер неплохой, то и дело дарит дорогие подарки, кормит самыми изысканными блюдами и совершает якобы романтические поступки вроде прогулки под лунами или прочтения стихов. Но вскоре после нашего с тобой «развода» он заявил, что хочет забрать меня с собой в плавание, да там и пожениться. Причем он вроде как даже выбора не давал, а просто поставил перед фактом – мол, собирайся, через час отчаливаем. В общем, я взошла на борт, и мы отправились в открытое море, и вскоре я сделала вид, что мне стало плохо. Ну морская болезнь, и все такое. Он отвел меня к судовому врачу, а сам вернулся в свою каюту. Врача мне пришлось вырубить, а затем бежать оттуда через… самую неприятную часть корабля.

– И что же это за часть?

– Через гальюн. Там, где туалет, понимаешь? На носу корабля.

Виктор сочувственно сморщился и решил, что Даша – настоящий герой.

– И что же, как скоро адмирал заметил твое отсутствие? Или ты не в курсе?

– Да откуда ж мне знать-то? Думаю, что еще часа три он смело полагал, что сейчас надо мной шаманит доктор, а потом наткнулся в море на Рагнара, и ему стало не совсем до этого. Что случилось дальше – я понятия не имею.

Беглецам все же пришлось пройти через главный зал. Приняв максимально расслабленный вид и взявшись за руки как пара, они аккуратно, стараясь не привлекать ничьего внимания, проскользнули мимо сотен подвыпивших гостей, и с огромным облегчением вздохнули, когда впереди замаячила дверь центрального входа. Как ни странно, но конспирация в виде парика и накладных волос, ныне находящихся в покоях Оливии, сработали на отлично – без них Виктора никто не узнавал. Хотя оставалась большая вероятность того, что появятся представители церкви, знающие настоящее лицо иномирца, и тогда начнутся очень серьезные проблемы. Но такая вероятность, по словам Даши, была крайне мала, так что Виктор постарался не нагружать себя скверными мыслями о возможном печальном будущем.

Друзья покинули дворец и с превеликим удовольствием вдохнули ночной прохладный воздух, подпитанный высоким уровнем озона, что говорило о недавно прошедшем в этих местах дожде. Да и затянувшие все небо тучи явно указывали на этот факт. Несильный, но стабильный, непрекращающийся ветер сперва освежал, а затем заставил съежиться и задрожать от холода. Виктор, вспомнив о правилах этикета, стянул с себя кафтан и накинул его на плечи спутницы.

Неожиданно вернулся до этого времени улетевший Чарли. Призывно чирикнув, он уже собрался сесть на плечо Виктора, но иномирец лишь отмахнулся:

– Лети-ка ты, пташка, куда глаза глядят. Там, куда мы направляемся, может быть очень небезопасно. Знаю, знаю, ты очень полезная животина, но взять тебя с собой не могу. Давай-давай, порхай, чего ждешь?

Феникс сперва уставился на хозяина непонимающим взглядом, затем все понял и грустно засвистел. Хотел было проигнорировать приказ и снова попытался приземлиться на плечо Виктора, но тот с твердым намерением не брать с собой крылатого питомца лишь отмахнулся.

– Ладно, сделаем иначе. Когда все закончится – найди меня, хорошо? – сказал иномирец и тут же понял всю нелепость сказанной фразы. Откуда птица могла знать, когда приключение землян подойдет к концу?..

Чарли послушно склонил свою маленькую головку, на прощанье подлетел к лицу Виктора, нежно клюнул его в щеку и стремительно улетел прочь.

Ни один стражник в их сторону даже не посмотрел, что не могло не радовать. Это означало, что Николас Шарп все еще не вернулся из плавания и никто в столице до сих пор не знал о чудовищной махинации двоих иномирцев. Решив не испытывать судьбу, беглецы поспешили и прибавили шаг. Перед уходом они заглянули в конюшню и забрали тех самых коней, на которых сюда прибыли. Скакуны оказались несколько сонными и ленивыми – ведь их плотно кормили и держали в тепле, а теперь какие-то люди заставляют их работать в такую скверную погоду, но пара ударов пятками по бокам привела конный «транспорт» в чувство и боевую готовность, отчего кони, хоть и недовольно фырча, но все же бросились в стремительный галоп.

Улицы пустовали. Еще бы – мало кто желал слоняться без дела под открытым небом дождливой холодной ночью, а потому движению беглецов никто не мешал. Даша, хоть и хорошо помнила дорогу, но пару раз сбивалась с пути, и друзьям приходилось возвращаться. Побег из города со всеми заездами не в те переулки занял почти полчаса. А когда друзья прибыли к восточным городским воротам, с небес обрушился сильный проливной дождь.

– Все-таки хорошо, что мы не стали уходить канализацией, – сказала Даша. – В такие дни уровень воды поднимается там до полутора-двух метров, и идти вброд становится просто невозможно. Нас бы затопило – и поминай как звали. Нелепая смерть, наверное.

– Смерть есть смерть, – ответил Виктор. – Нелепой она станет для тех, кто о тебе потом узнает. Это все равно, что разговаривать о «геройской» смерти, которая ничем не отличается от любой иной. Думается мне, что нелепо или геройски можно жить, и судить тебя будут именно по прожитой жизни, а смерть – это просто конец пути.

– А вдруг не конец? Я не говорю о рае или чем-то подобном, я просто говорю, что ты не можешь знать, что будет потом. Ты в состоянии увидеть, что происходит с телом после смерти мозга, но само твое сознание куда-то должно деваться, верно? Не испаряется же оно бесследно.

– Вот видишь, и ты тоже не можешь знать этого наверняка. Но…

Беседу прервал появившийся у ворот стражник. Укрываясь своим щитом как зонтом, он лениво подошел к путникам, протяжно зевнул и спросил:

– Куда это вы так поздно ночью собрались? Проход до рассвета закрыт!

– Уважаемый, нам очень надо выйти, – взмолилась Даша. – Личные дела не терпят отлагательств. Если вы не пропустите нас, то с нами может случиться страшная, смертельно страшная беда.

Страж пожал плечами:

– Ничем не могу вам помочь, господа хорошие. Мы тут на посту, знаете ли, люди честные и службу несем исправно, так что отправляйтесь-ка вы восвояси да возвращайтесь ближе к утру.

Даша закатила глаза и бросила стражнику мешочек с монетами.

– Эй, за кого вы меня принимаете? За взяточника? – возмутился тот.

– Именно так, – подтвердил Виктор, протягивая латнику еще один бряцающий металлом кошелек.

– Ну если вы так настаиваете, – широко улыбнулся стражник, бросившись открывать для покидающих город гостей ворота. – Будьте осторожны на дорогах, господа!

– Благодарим сердечно, – кивнула Даша, пришпоривая коня. – Удачной службы!

Беглецы, не веря своей удаче, выскочили за стены Авельона и, не оборачиваясь, бросились вперед как можно быстрее. Сперва им предстояло закрепить свой успех и сбежать так далеко, чтобы замести и запутать собственные следы. Тут и дождь оказался кстати – некогда ровная дорога превратилась в грязное месиво, и узнать, кто по ней прошел, уже никогда не удастся.

– Ну и куда мы движемся теперь? – спросила Даша, приводя в норму свое дыхание и стуча от холода зубами. – Было бы неплохо где-нибудь остановиться, чтобы поспать и отогреться.

– На отдых пока нет времени. Мы идем на север, но не по тракту – нам придется пробираться сквозь лесную чащу. Не знаю, выдержат ли лошадки такую усеянную препятствиями дорогу.

– Не выдержат – бросим их и пойдем пешком. И, Виктор, я… я…

– Что? – спросил граф.

– Ну… Спасибо тебе за все, что ты сделал. Если я выживу, то только благодаря тебе. Эх, если бы не ты…

– Не спеши благодарить, – подмигнул Виктор. – Нам предстоит еще долгий путь.