Глава 61
Дедушка Арчибальд, и без того смывший с себя большую часть грима, отклеил брови, снял парик и превратился в прежнего невозмутимого господина Шарля. Ну, может быть, слегка похудевшего.
– Вождь, как ваша здесь?
– Дверь моей квартиры кто-то забил гвоздями и заклеил бумагой с вашей подписью. Должен же я где-то жить. Почему бы и не здесь? Бедолага Франсуа, конечно, погиб…
Господин Шарль искренне вздохнул.
– Но здесь собрались почти все, кого я хотел бы увидеть: и вы, и мастер Арман, и Флоранс, и, к моему некоторому удивлению, маг огня, и даже ваши знакомые шоколадники…
Что?
– А вы не знали? После разгрома их кафе мастер Александр и мой соотечественник перебрались сюда, так как их жилье тоже было сожжено. Как раз сейчас они вместе с Флоранс обсуждают, можно ли ваше… ммм… «Снежное молоко» продавать на улице вместе с яггайскими лепешками Флоранс или оно будет ассоциироваться с дворянством и не будет пользоваться популярностью. Неунывающие ребята…
– Вождь, – Димка вспомнил, что он вообще-то должен найти господина Шарля и сдать «товарищам», – твоя черная друг сейчас работать вождь твоя раньше работа. Его найти моя, его говорить моя быть опять прежняя работа, после твоя моя искать твоя для его вождь…
– И зачем же я понадобился господину Речнику? Или только как способ найти одну кровавую собаку?
– Да. Нет. Твоя друг говорить все думать моя искать твоя найти собака. Правда – моя искать твоя, твоя нужна его вождь, твоя знать, как искать наша враг.
– Речник тоже ищет Хозяина? Неудивительно… Но помочь я ему не смогу, я так и не смог понять, кто же это такой. Хотя некоторые мысли у меня появились…
– Его вождь тоже иметь думать. Твоя друг просить моя говорить твоя слово своя вождь…
– И что же?
Димка задумался. Черт вас побери, товарищ Жозеф, вместе с «ваша вождь»! Как вы думали я смогу передать ваши слова господину Шарлю?
– Его вождь говорить: человек которая хотеть попасть соседняя земля, должна идти конь три день. Потом плыть.
Теперь задумался господин Шарль.
– Нет, – произнес он через пару минут, – то ли Речник знает что-то, чего не знаю я, то ли он уже понял, кто Хозяин, и просто нуждается в подтверждении своих мыслей.
– Твоя идти его?
– Нет, – покачал головой господин Шарль, – господин Речник, конечно, пока никого так нагло не обманывал, но мне вовсе не хочется быть первым. Я сам решу, когда мне поговорить с ним. Навряд ли в его партии все отнесутся с пониманием к человеку, организовавшему оборону дворца. Если уж генерал превратился в кровавую собаку…
– Вождь, – Димка вспомнил вопрос, который и его интересовал, – как твоя выйти наружу дом?
– Как мы с генералом выбрались из дворца? – Господин Шарль почесал за ухом. – Ну слушайте…
Все оказалось просто. Выбраться из дворца до начала штурма было трудно – революционеры перекрыли все возможные выходы, во время штурма и вовсе невозможно. Именно поэтому генерал Юбер никуда прорываться не стал. Зачем пытаться пробиться через танковую шеренгу, если можно залечь на дно окопа и подождать, пока машины пронесутся над твоей головой? Мимо тебя.
Когда взорвали ворота и – этот момент Димка пропустил – во двор ворвались революционные отряды, генерал понял, что сражение проиграно и нужно спасать себя и людей. Приказав гвардейцам сдаваться (тем, кто его мог услышать), генерал неожиданным ударом отключил господина Шарля и затащил того в секретную комнату. Об этом тайнике товарищи революционеры не знали, потому что гвардейцы оборудовали его самостоятельно, не привлекая посторонних мастеров. В этом тайнике (на самом деле довольно обширной комнате, звукоизолированной, с потайной дверью прямо из кабинета генерала) генерал с гвардейцами переоделись в городскую одежду, привели в чувство господина Шарля, выслушали все, что тот о них думал, после чего затаились. Выждав некоторое время, когда горячка боя спала и горожане разбрелись по дворцу, гвардейцы просто-напросто вышли из тайника и, замешавшись в толпе, ушли в город, где и разошлись.
– Когда мы вышли из дворца, день клонился к вечеру. – Господин Шарль нахально проигнорировал недоуменный взгляд Димки, который искренне не понимал, почему его хозяин так рвался остаться во дворце, что его пришлось тащить оттуда силой. – Гвардейцы скрылись, мы же вместе с генералом переночевали в одном очень спокойном месте. Оставаться там мне не хотелось, тем более навсегда, хотя Юберу это место приглянулось…
Господин Шарль почему-то изъяснялся исключительно недомолвками.
– Свою квартиру я с неудовольствием обнаружил забитой гвоздями, что, конечно, не позволяло проникнуть туда ворам, но и мне тоже. К счастью, в мою квартиру есть тайный ход из соседней…
– Моя знать это, – кивнул Димка.
– Я провел несколько дней у себя дома, но потом запас продуктов иссяк, к тому же дедушку Арчибальда, в образе которого я теперь перемещаюсь по городу, знали слишком многие…
Неудивительно, дедушка был запоминающейся личностью.
– Тогда я решил перебраться сюда…
– Хыгр, Хыгр! – в кухню ворвалась испуганная Флоранс. – Там… Там пришли!
С момента появления «собрания жильцов нашего ЖЭКа» Флоранс начала бояться всяких незваных гостей и при их появлении привлекала Димку разбираться, кто, зачем и почему. Внешность яггая, рычащий голос и грозная должность пока надежно отпугивали всех представителей собраний, комиссий, комитетов и советов. Хотя нет, слово «совет» здесь было контрреволюционным…
Димка открыл дверь и вышел. На крыльце стояли два человека – гном и тролль – в розовой погребальной одежде. В поддержание похоронной темы у крыльца стоял розовый катафалк. На облучке сидел высокий эльф, тоже в розовом. На глаза надвинута широкополая шляпа. Розовая.
– Нам нужен господин Шарль, – мрачно заявил гном.
Димкина челюсть отпала. Он даже не сразу нашелся, что сказать на такое заявление.
– А… А он еще жив… – ляпнула из-за спины Флоранс.
– Мелкие подробности нам не интересны, – не менее мрачно ответил тролль.
– Это за мной. – Появившийся господин Шарль, опять ничего не объясняя, спустился с крыльца и пошел к катафалку. Гробовщики маршировали следом.
На глазах ничего не понимающего Димки и совершенно ошарашенной Флоранс господин Шарль подошел к повозке и лег в открытый гроб. Гроб закрыли, катафалк развернулся и уехал.
Флоранс смотрела на Димку.
– Моя не понимать, – пожал тот плечами.
Черт его знает, что тут происходит…
Может, господин Шарль рехнулся?
Кстати!
– Сказать, – повернулся Димка к зомбяшке, – здесь жить… хырр… человек оттуда?
Димка махнул рукой в сторону бывшего шоколадного кафе.
– Д-да, – Флоранс еще не пришла в себя, – жить. Они жить здесь. Вдвоем.
Ладно, хоть это правда… А то Димка подумал, что господин Шарль после удара по голове сошел с ума.
– Хыгр! – искренне обрадовался Вожак, приподнимаясь на кровати. – А мне говорили, что ты тоже здесь живешь, да чего-то не показываешься! Проходи!
Взглянув на Александра, Димка понял, почему тот не попадался ему на глаза.
У Вожака была сломана нога.
Из его рассказа стало понятно, что же таки приключилось с ними и их кафе.
Тихим вечером первого термидора дружная компания братьев-моряков сидела в той самой памятной Димке комнате. Никого не трогали, даже примус. В этот момент кто-то из шедшей по улице толпы (не все горожане двигались к дворцу, некоторые просто так шаталась по городу) углядел вензель королевы на вывеске. Раздался визг: «Прислужники!», и толпа пошла на приступ. Зазвенели разбитые стекла, и вот тут братья-шоколадники поняли, что вечер перестал быть тихим.
В процессе рассказа Александр почувствовал внезапную сухость в горле и попросил Димку отнести его на кухню, где, как точно знал Вожак, хранилось несколько бутылок средства от пересохшего горла.
Нападавшие решили, что владельцы кафе не смогут дать им отпор. Наивные… Первых же людей, влетевших в зал, снесло выстрелом из картечницы Старика, а остальных начали отстреливать эльфы, Александр и Ричард. Но шоколадники тоже просчитались. Это были не беспорядки, не городское восстание. Это была революция.
К нападавшим подтянулось подкрепление, и моряки поняли, что кафе не отстоять. Уже горели стены, уже погибли эльфы Жером и Николя, выстрел из ружья убил оставшегося для Димки безымянным гнома…
Ребята бросились к заднему выходу, но там их уже встречали. Открыв дверь, погиб бухгалтер, правда, его убийцы долго не прожили, ребята-моряки порубили их саблями, но выбраться из переулка не удалось.
Пришлось возвращаться назад, в уже горящее кафе, и уходить по крышам. Вот там-то, неудачно сорвавшись, Александр и сломал ногу.
– Нет, Хыгр, ты представляешь, пройти столько сражений без единой раны, выбраться из такой передряги, и тут неудачно наступить на кусок мха!
Александр со злостью ударил кружкой по столу и облился вином.
– Где есть твоя другая друг? – вставил вопрос Димка, который запутался в арифметике. Из сражения за оборону кафе вырвались трое, а в особняке поселилось двое. Куда потерялся Старик?
– Жан? Этого тррррр понесло куда-то в сторону! Хоть бы сказал куда! Хоть бы знак какой потом оставил!
Александр еще раз ударил кружкой, но вино в ней уже закончилось.
– Какая знак?
– Да у нас есть свои знаки тайные, чтобы оставлять их, если прийти не можешь.
Знаки? Димка припомнил странные корявки, нарисованные на стене сгоревшего кафе. Он тогда решил, что это оставили революционеры – ему, неграмотному, что тайные знаки, что поэма в стихах. Но если подумать… Кафе уже сгорело, а краска, которой написали знаки, была еще свежей…
– Такая знак? – Димка изобразил вином на столешнице знаки со стены кафе, как вспомнил.
Вожак присмотрелся…
– Где ты их видел? – быстро спросил он.
– Стена ваша дом.
– Трр трррр трррр! Вот гаденыш! В свободный поиск он отправился! А Ричард второй день по городу слоняется, его, дурака, ищет! И Ричард хорош, не мог увидеть… А хотя он же знаков не знает… Ну Жан! Придет – сам убью! Нюх у него, видите ли!
– Какая нюх?
– Да, какая нюх? – В кухню вошел господин Шарль, спокойный, с газетами в руках. Мол, просто за свежей прессой выезжал.
– Так… – немного смутился Александр, – ну вы же знаете магическую особенность хумансов?
– Знаю, – кивнул господин Шарль, откладывая газеты и присаживаясь.
А правда, подумал Димка, особенность хумансов – предвидение. Что же такое Жан увидел в будущем?
– Ну вот, – продолжил Александр, попытавшись отпить из пустой кружки, – работает она не у всех, вернее, у всех, но не каждый знает как. Вот вы свои знаете?
– Да, – кивнул Шарль, – вещие сны.
– Вот. Я, к примеру, так и не знаю, как у меня проявляется этот дар. А вот этому раздолбаю – поймаю, убью! – повезло. Он просто чувствует. Правда, не все, а только те вещи, которые могут деньги принести. Вон он нас тогда затащил в тот дом, где старик помирал. Тот, который нам рецепт шоколада оставил. Ругались мы на Жана тогда, ругались, а ведь не ошибся. И Хыгра он, как только увидел, сразу заговорил, что этот парень большие деньги может принести, если его с собой взять. И ведь не ошибся, чертяка! На твоем «Снежном молоке» мы неплохо заработали, чуть меньше, чем на шоколаде… Кстати, Хыгр, держи, твоя доля.
Александр бросил Димке тяжелый позвякивающий мешочек.
– Держи, держи, все по-честному. Так вот, про Жана. Видно, он и сейчас что-то почуял, раз в свободный поиск отправился. Он же всегда деньги чует. Правда, не всегда соображает, когда их можно спокойно взять. Вон когда мы были… этими…
Александр сбился.
– Да продолжайте, – спокойно заявил господин Шарль, – пиратами вы были, я уже давно понял. Кого ваши подвиги сейчас интересуют?
– Ну в общем, когда мы еще ходили в… рейды, то Жан навел нас на корабль с золотом. Золота-то там было много, вот только охраны не меньше, еле ноги унесли. Тогда и решили на землю перебираться…
Александр отставил кружку, из которой безуспешно пытался отхлебнуть, и припал к горлышку бутылки.
– Я был у генерала Юбера, – сообщил господин Шарль Димке. – Он не желает успокаиваться и готовит подпольную группу сопротивления. Я тоже пока не очень хочу видеться с господином Речником. Даже с Жозефом…
Разговор подувял. Господин Шарль погрузился в чтение прессы, Димка машинально потянулся к газете, увидел ровные строчки незнакомых букв, мысленно чертыхнулся и попросил Александра почитать ему. Тот, видимо для успокоения, согласился.
Газета была уже революционная (быстро товарищ Речник все организовал) и называлась по-революционному – «Наше дело».
Что ж, послушаем, что в этой коза ностре пишут.
Газетка была маленькая, формата средней современной книги, рассказывалось в ней, говоря суконным языком, об обстановке в государстве.
На первой полосе шел длинный перечень изменений, которые партия вносила в повседневную жизнь общества. С седьмого термидора отменялись дворянские, придворные, полицейские, гвардейские, морские и военные звания, обращения и титулы. Хоть время дали привыкнуть к тому, что скоро появятся «начопероштабармы» и «замкомпоморделамы»…
Отменяются также обращения «господин» и «сеньор», вводится единое «гражданин». Ну это тоже понятно…
Все гвардейцы, солдаты, моряки, жандармы, полицейские и иные граждане, оказавшие сопротивление революции после второго термидора, объявляются виновными в контрреволюции и подлежат суду. Слава богу, хоть не сразу расстрелу. Товарищ Речник не торопится устраивать «зеленый террор»… Пока.
Вводится единый вид смертной казни – с помощью трррррр. Что это за «трррррр», не знал ни Александр, ни господин Шарль, это слово даже они не слышали. Черт его знает…
С того же седьмого термидора создаются новые органы: революционная полиция, которая будет следить за порядком, Зеленая гвардия – ну надо же! – которая будет ловить контру, и Зеленая армия. С ума сойти…
Последним пунктом в списке стояло: перекрасить дворец в зеленый цвет. На кой – непонятно…
Дальше шло описание ситуации в стране.
Надвигался голод. В преддверии грядущего неурожая крестьяне прятали зерно. Спецотряды еще не существующей Зеленой армии должны были с седьмого термидора объяснить непонятливым земледельцам, что нужно делиться. Похоже, революция здесь была не рабоче-крестьянская, а чисто городская. Требования об отмене феодальных повинностей, похоже, включили в проект обращения к королю только для пущего эффекта…
Третьего термидора на значительной части страны к югу от столицы поднялось крестьянское восстание, возглавляемое неким хрюном по имени Жак. Крестьяне под его руководством уже перебили всех дворян на своей территории, чувствительно наподдали явившимся было их подавлять солдатам и теперь сформировали свою Белую армию. Так, вот и батька Махно завелся… Батька Жак, так сказать…
Пятого термидора окончательно определилась армия, стоявшая гарнизонами по стране. Первый мушкетерский, Второй мушкетерский, Третий мушкетерский, Первый драгунский, Второй кирасирский (длинный перечень полков) подняли красное знамя контрреволюции и объявили о создании Красной армии. Трех Красных армий, так как к единому мнению они не пришли.
Димка понял, что запутался. Так… Красные здесь – это белые, а зеленые – красные. Соответственно, здешние белые – это зеленые. Вот как-то так. Главное, не пытаться это понять…
Второго термидора на территорию Этой страны вторглись войска Той страны, высадив десант на правом берегу. Правильно. Как только в стране смута, обязательно кто-нибудь захочет отхватить кусочек…
Четвертого термидора также определились остальные войска. Многие полки перешли на сторону революции и формируют основу Зеленой армии. И только Семнадцатый мушкетерский ушел к батьке Жаку в Белую армию…
Гвардейские полки – все три – остаются в казармах. Видимо, выжидают, убьют короля революционеры или нет.
Вчера поступили новости о том, что одна из провинций, та самая, в которой правителем был возможный кандидат на роль короля, впоследствии убитый, объявила о своей независимости. То ли один из трех сыновей сумел перебить братьев, то ли три брата на время объединились…
С Острова черных эльфов перестали поступать новости: оттуда никто не приплывает и туда никого не пускают. Что там творится – неизвестно…
Господин Шарль, который не слушал чтение Александра, а углубленно искал что-то свое в прессе, выругался по-черноэльфийски и бросил газету на стол.
Димка испугался, настолько лицо господина Шарля было бледным и напряженным.
– Господин Хыгр, мне нужно срочно увидеть Речника. Нас всех обманули. Никакого Хозяина нет.
