Пролог

Лутион, расположенный на берегу Северного залива, никогда не спал. Особенно та его часть, которая прилегала к порту и носила название нижнего города. Конечно, здесь улицы не освещались магическими огнями, как на холмах, где предпочитали селиться честные и добропорядочные жители, но бурной ночной жизни это не мешало, скорее, наоборот, — способствовало. В липком непроглядном мраке переулков и глухих тупиков, безнадежно пропахших тухлым мясом и гнилыми водорослями, творились странные и жуткие дела, и только безумец рискнул бы появиться здесь в темное время суток без надлежащей охраны. Никто из обитателей нижнего Лутиона не знал, кому суждено увидеть утро следующего дня, а кому нет. В этом месте если не ты — то тебя. И так было заведено испокон веков.

Это было мое любимое место. Только здесь я мог расслабиться и стать собой. Пусть на крохотный промежуток времени, но скинуть маску вежливого наивного архивариуса. И доказать прежде всего самому себе, что я все-таки принадлежу к элите этого мира, а не к равнодушной серой массе обывателей, для которой миска наваристого супа на обед да жаркое на ужин является пределом мечтаний.

Я потянулся, разминая затекшие от долгого стояния на одном месте мышцы, и вновь прильнул к стене дома, сливаясь с окружающим мраком. Будем надеяться, в это самое лихое время суток никто не додумается окатить меня помоями с ног до головы. Жители нижнего города научены горьким опытом, что стоит ночью высунуть хоть нос через порог — не заметишь, как тьма поглотит тебя. И лишь рыбы в заливе отпразднуют твою кончину пышным пиршеством. Сейчас улицы этой части города не принадлежали мелкому отребью. Ночь — время охоты крупных хищников.

«Крупный хищник, — презрительно фыркнул невидимый собеседник. — Скажешь тоже. Шени, библиотечная ты крыса, уясни раз и навсегда: то, что ты убиваешь людей, не делает тебя равным богу. Учти, пока твое высокомерное заблуждение забавляет меня, но это не будет длиться вечно».

Я привычно промолчал. Вот и подало голос мое проклятие. Даже удивительно, что бог-отступник так долго хранил молчание, позволив мне насладиться краткими минутами отдыха от его бесконечных замечаний и насмешек. О небо, скорее бы избавиться от этого надоедливого собеседника! Кажется, теперь я готов голыми руками разорвать неведомого мальчишку, который осмелился навлечь на себя гнев моего постоянного спутника. Лишь бы освободиться от чужого присутствия в своих мыслях.

«Твое желание, возможно, скоро исполнится, — пробормотал бог-отступник. — Сдается мне, Рикки уже на полпути к Лутиону. Если уже не здесь».

Я чуть слышно прошипел ругательство. Повезло, ничего не скажешь. Неужели мне придется заниматься сразу двумя делами? Разыскивать дракона-палача, посланного убить моего хозяина, и выслеживать мальчишку, смерть которого должна освободить меня от проклятия? Да, ничего не скажешь, везет мне, как дважды повешенному.

Поднялся ветер, разгоняя тучи, плывущие с океана. В просвете низких грозовых облаков появилась полная луна. Призрачный тусклый свет залил узкие улочки города, и ночная мгла отступила, прячась в глубокие ямы на дороге и чернильные кляксы теней от домов. Стена окружающей меня тьмы стала осязаемее, прильнула к коже, словно верная любовница, лаская и успокаивая. И в этот же миг до моего напряженного до предела слуха донесся звук чьих-то осторожных шагов. Кто-то крался по направлению к среднему городу, воровато перебегая из одного провала мрака в другой.

Я принюхался, пытаясь уловить запах припозднившегося прохожего. Тот ли это, кого мне пришлось так долго ждать? Нет, здесь мое чутье нюхача совершенно бесполезно. В нос ударила лишь удушающая вонь протухшего мяса и омерзительное сочетание запаха разлагающегося мусора в ближайшей канаве.

Неожиданно раздался звонкий лай бродячей собаки, чей сладкий сон потревожили самым бесцеремонным образом — наступив на хвост или лапы. Тут же он сменился жалобным скулежом, когда незнакомец от души пнул несчастное животное.

— Пшла вон! — вполголоса ругнулся он и застыл, напряженно прислушиваясь. Верно, испугался, что обнаружил свое присутствие.

При звуках знакомого голоса я довольно ухмыльнулся. Что же, мой дорогой странник, ты совершенно правильно опасаешься. Честные и порядочные жители нашего города ночами должны спать, а не шататься в одиночестве по злачным местам. Особенно это касается главного архивариуса. Хотелось бы знать, что забыл глубокопочтенный сударь Роммий на улицах нижнего Лутиона? Причем это далеко не единичная вылазка. Когда пару дней назад после позднего возвращения от Лантия, с которым мы обсуждали детали моего самоубийственного задания, я вдруг заметил в переулках до боли знакомую фигуру, по обыкновению укутанную в меховой плащ, то решил, будто мое безумие развивается и к голосу в голове теперь добавились видения. Потом все же решил проследить за галлюцинацией, выглядевшей столь реально. И что же оказалось? Высокомерный старец, не упускающий ни малейшего повода, чтобы отчитать меня или пригрозить выгнать из библиотеки, практически каждый вечер проводил в одном из кабаков нижнего города. Хозяин этого заведения по старому знакомству поведал мне, что Роммий уже пару месяцев приходит к нему каждые понедельник, среду и пятницу. Заказывает кружку самого дешевого пойла, которым иной раз брезгуют даже пропащие забулдыги, залпом выпивает ее и остаток вечера проводит, сиднем сидя в углу. Такое чувство, будто у него назначена здесь встреча, вот только неизвестный гость каждый раз откладывает свой визит. А после закрытия заведения старик крадучись возвращается домой. Верно, Роммий в своем потрепанном плаще выглядит настолько жалко, что его принимают за одного из обитателей этой части города, поэтому еще никто ни разу не сделал попыток напасть на него и ограбить. А быть может, главному архивариусу просто пока везло. Посмотрим, улыбнется ли ему удача сегодня.

Казалось бы, какое мне дело до похождений несчастного старика? Спивается он — ну и пусть спивается дальше. Авось отстанет от меня со своими нравоучениями, и я наконец-то смогу вдосталь отсыпаться на рабочем месте после своих ночных приключений. Но все дело в том, что с недавнего времени я стал улавливать от архивариуса странный запах. Нет, не перегара, как можно было бы подумать. От Роммия слабо, чуть уловимо веяло остатками драконьих чар. Что-то вроде того заклятия, которое было некогда наложено на Лантия. Понятное дело, это весьма заинтересовало меня. И я собирался выяснить подробности как можно скорее. На завтрашний вечер назначен общий сбор гильдии, где мой новый хозяин должен во всеуслышание объявить, кто станет его преемником в теневом совете. Сдается мне, решение уже принято, и малышка Дани совершит головокружительный прыжок в иерархии наемных убийц. По вполне понятным причинам это меня не устраивало, особенно если учесть, что некогда она пыталась убить меня и мою подругу Флоксу. Новый высокий пост дарует Дани много возможностей и много искушений. Да, она присягнула на верность Лантию и поклялась, что оставит нас в покое. Однако чувство тревоги не покидало меня. Как говорится, доверяй, но проверяй. Возможно, если я принесу Лантию хоть какие-нибудь известия о драконе-убийце, то это заставит его изменить свое решение.

Нет, не подумайте дурного, я не претендую на пост члена теневого совета — для этого мне не хватает честолюбия. Да и потом, у меня и так чересчур много проблем, чтобы взваливать на себя новые обязанности.

«Не обманывай себя, — раздался негромкий смешок. — Какие же вы, смертные, забавные. Так усердно делаете вид, будто власть вас не прельщает. Шени, чем выше ты стоишь в иерархии, тем меньше людей смеют тебе приказывать. Разве не так?»

Я печально вздохнул. Ну да, признаюсь, где-то в глубине души жила безумная надежда, что именно меня Лантий выберет в теневой совет. Чего скрывать, чем выше пост я займу в гильдии, тем легче мне будет бороться против своего хозяина, если вдруг он осмелится претендовать на Флоксу. Ее я без боя отдавать не собираюсь ни при каком раскладе сил!

Тем временем Роммий немного отдышался после стычки с собакой, которая, трусливо поджав хвост, скрылась за ближайшим домом, не рискуя больше подавать голос. Он покрепче перехватил сучковатую клюку и решительно двинулся вперед, стремясь как можно быстрее выбраться из лабиринта пустынных темных улиц.

— Торопитесь?

Роммий подскочил на месте от моего вопроса и испуганно завертел головой, воинственно выставив перед собой посох. Смешно, неужто он собрался им сражаться?

— Кто здесь? — запинающимся от страха голосом спросил архивариус. — Кто бы ты ни был — уходи, добрый человек. Я иду по своим делам, ты — по своим. На этой улице достаточно места, чтобы разминуться, не мешая друг другу.

— Уверены?

Я вышел из тени, стараясь держаться так, чтобы свет луны не падал на лицо. По голосу Роммий теперь меня не узнает — помогло простенькое заклинание, и теперь любой мог позавидовать моему глубокому басу. Я не собирался убивать главного архивариуса, хотя, признаюсь честно, руки у меня давно чешутся прикончить противного старика. Мне всего лишь надо, чтобы он честно ответил на несколько вопросов, после чего пусть спокойно отправляется в свою теплую постельку и надолго забудет дорогу в нижний Лутион.

— Чего тебе надо? — К моему величайшему удивлению архивариус не обратился в постыдное бегство, а остался стоять, еще крепче сжав в руках посох. — Если ты грабитель, то у меня нет денег. Неужто не видно по одежде?

— А если я убийца? — ради интереса спросил я. — Блуждаю по ночным улицам, выискиваю припозднившихся прохожих и без малейшего сожаления отправляю их на земли мертвых. Тогда как?

— Какой смысл убивать старика? — Роммий нервно хихикнул. — Я и так одной ногой на погребальном костре. Лучше найди себе добычу подостойней меня. Какого-нибудь молодого крепкого парня или хрупкую красивую девушку.

Я изумленно вздернул брови. Ого! Не ожидал, если честно, таких разговоров от главного архивариуса. Чем дальше — тем чуднее.

— И что же делает одинокий небогатый старик в столь жутком месте? — полюбопытствовал я, подходя ближе. — По вашей одежде и манерам не скажешь, что вы обитатель нижнего города. Заблудились?

— А по твоей речи не скажешь, что ты душегуб, — огрызнулся Роммий.

«Однако уел он тебя, — довольно заметил внутренний голос. — Молодец, старикашка!»

— Что вы тут делаете? — отбросив любезности, резко спросил я. — Отвечайте, если желаете встретить еще одно утро в добром здравии!

Роммий гулко сглотнул, но промолчал. Его лицо казалось бледной посмертной маской с черными провалами глазниц.

— Я не люблю повторять.

Лунный свет бликами лег на лезвие меча, который я нарочито медленно вытащил из ножен. Смерть Зиргия дала мне великолепнейший повод отныне всегда ходить вооруженным, не вызывая лишних расспросов. Я постарался сделать так, чтобы все мои знакомые узнали слезоточивую историю о подаренном мне полуорком мече. И теперь, мол, расстаться с оружием выше моих сил, поскольку легендарный клинок всегда напоминает мне о бесстрашном Зиргии, павшем от рук неведомых злодеев.

Флокса морщилась, как от нестерпимой зубной боли, когда я вдохновенно нес перед ней эту чушь. Но не возражала, лишь попросила меня быть аккуратнее и не порезаться мечом по неосторожности. Конечно, я обещал ей это. Но в моем обещании ни слова не содержалось о том, что от моих рук не пострадают другие люди.

Роммий сфокусировал взгляд на острие меча. Сдавленно прошептал какое-то ругательство и невольно попятился, едва не упав при этом.

— Не советую, — лениво предупредил я. — Я бегаю намного быстрее вас. Боюсь, незапланированная физическая нагрузка вызовет у меня всплеск неконтролируемой ярости, что очень плохо скажется на вашем здоровье. Ну?

— Что? — растерянно переспросил Роммий. — Как вы сказали? На миг мне показалось, будто…

«Идиот, — весело проговорил внутренний голос— Ты выдал себя с головой. Грабители обычно и двух слов связать не могут».

Я зло выплюнул сквозь зубы проклятие. Если главный архивариус узнал меня — то на свою беду. Значит, мое давнишнее желание по его упокоению сегодня наконец-то исполнится.

Не тратя больше драгоценного времени на пустые разговоры, я размашисто шагнул вперед, поспешно накинув на лицо морок. Пусть видит перед собой одноглазого рябого прохиндея. После чего толкнул старика к ближайшему заброшенному дому, не соизмеряя силы. Роммий с жалобным всхлипом ударился спиной о деревянный сруб, развернулся и истошно забарабанил кулаками в ставни с криками о помощи. Тщетно. При всем своем желании он не мог выдавить из перехваченного спазмом горла ни звука. Вот мне и пригодилось заклинание неслышимости. Со стороны это выглядело даже забавно. Роммий беззвучно бился в прочной паутине чар, словно муха, дожидающаяся прихода своего палача-паука.

Я неспешно подошел к старику, поигрывая лунными бликами на безупречной заточке верного кинжала. Меч пришлось убрать в ножны. Все-таки для того, что я задумал, нож подходит больше, чем боевой клинок. Почувствовав мое приближение, Роммий затравленно оглянулся. Зачем-то рванул застежку плаща, словно прохлада летней ночи обернулась душным пеклом, но так и не снял его, удерживая свой меховой кокон от падения трясущейся рукой.

— Мне нужны ответы, — повторил я. Кончик кинжала сейчас плясал в опасной близости от шеи старика, и тот наверняка кожей чувствовал холод стали. — Или ты говоришь, что забыл в нижнем городе, или я забываю о своей вежливости и начинаю совсем другой разговор. Сначала я отрежу тебе ухо. Продолжишь упорствовать — заставлю съесть его. Уверяю тебя, в человеческом теле великое множество органов, без которых можно прекрасно обойтись. Хочешь убедиться в этом на собственном опыте? Учти, я очень изобретателен. И не советую тебе лгать. Иначе я выколю тебе глаза.

Вообще-то я не собирался творить с несчастным стариком все вышеперечисленные ужасы. Но об этом ему было совсем не обязательно знать. Люди становятся очень сговорчивыми, когда верят, что их жизнь находится полностью в твоих руках.

— Я… Я просто гулял… — заикаясь от волнения и страха, выдавил из себя Роммий.

Я недовольно покачал головой. Неверный ответ. Придется преподать упрямому старику жестокий урок.

Острие ножа с резким свистом разрезало воздух, остановившись в каком-то волоске от глаза Роммия. Тот захрипел, роняя на грудь капли вязкой слюны, и схватился за сердце.

«А ты не настолько пропащий, как мне казалось, — довольно проговорил бог-отступник, с явным интересом следящий за разворачивающимся действием. — Такое поведение мне нравится. До стариков ты уже добрался. Глядишь, скоро очередь до детей и беременных женщин дойдет».

Я огорченно цыкнул сквозь зубы. Да, жалко Роммия, но себя жалко сильнее. И потом, я же пока и пальцем его не тронул. Неужели так тяжело ответить на парочку моих вопросов, после чего мы мирно разойдемся каждый в свою сторону?

— В следующий раз я не остановлюсь, — грозно предупредил я. — Ну?

— Я… Я все расскажу, — простонал Роммий, сгибаясь и жадно хватая открытом ртом воздух. — Сейчас…

Я милостиво убрал кинжал подальше, но отходить не стал. Мало ли. Иногда люди в минуты смертельной опасности способны очень и очень быстро бегать, даже несмотря на преклонный возраст.

Роммий выпрямился. Зло глянул на меня и разжал руку, которой удерживал плащ от падения.

«Берегись! — ударил по ушам отчаянный крик незримого собеседника, слишком поздно заподозрившего неладное. — Шени, он…»

Окончание фразы затерялось в странных булькающих звуках, которыми вдруг оборвалось предупреждающее восклицание. Впрочем, мне сейчас было не до этого. Оцепенев от ужаса, я наблюдал, как в шаге от меня творится непонятное и страшное колдовство. Под меховым плащом, который Роммий не снимал даже в жаркую погоду, не было больше никакой одежды. Не считать же за нее татуировку? Полная луна давала достаточно света для моего ночного зрения, поэтому я видел, как шевелятся на коже старика кольца чешуйчатого тела, безжалостно выжимая из несчастного последние капли жизни. Роммий умирал, отдавая свою кровь созданию, которого я не встречал никогда в жизни даже на страницах старинных книг. Представьте себе огромную — в человеческий рост — ящерицу. Прибавьте к ней угрожающих размеров пасть и шипы, расположенные грядой по позвоночнику. Плюс крепкие когти, на кончиках которых поблескивает черным непонятная вязкая субстанция. И почему-то мне совершенно не улыбалось проверить на собственном опыте, не яд ли это.

— Отступники! — выдохнул я, пятясь. Превращение заняло не больше двух секунд и было настолько неожиданным, что мысль о побеге даже не пришла ко мне в голову. — Что это за дрянь?

«Это дарман, — любезно пояснил мне бог-отступник, наконец-то вновь заговоривший членораздельно. — Проклятие… Хотя нет, не проклятие. Заклятие, которым драконы награждают людей, добровольно поступивших к ним в услужение. После долгих лет трансформации и медленного изменения тела человек, награжденный дарманом, получает возможность стать драконом. Не истинным, конечно, по праву рождения, но названным».

Если честно, меньше всего на свете мне нужна была сейчас лекция о драконьих чарах. Именно в этот момент ящерица разинула пасть и издала тонкий вибрирующий крик, жутко ударивший по ушам. Я с трудом удержался на ногах — настолько сильная боль пронзила все мое тело. Отвратительный звук, казалось, ввинчивался прямо в мозг, превращая все мои внутренности в кровавый студень.

«Беги, — выдохнул бог, каким-то чудом прорвавшись через нескончаемый визг моего противника. — Шени, беги, идиот!»

И я побежал. Помчался сломя голову по грязным пустынным улицах нижнего Лутиона, перепрыгивая через выбоины и ямы на дороге. Заметался в лабиринте нескончаемых переулков и тупиков, пытаясь спрятаться от преследователя. Все вокруг словно вымерло, во всем мире существовали лишь я и луна, издевательски улыбающаяся мне с очистившегося от туч неба. Впервые в жизни она предавала меня, помогая своим светом дарману. Казалось, не было в этом городе места, где я мог бы спрятаться. От усталости закололо в боку, а дыхание преследователя за спиной становилось все громче и громче.

Я остановился перед высокой гладкой стеной, которой закончилась очередная улочка. Тупик. И забраться наверх невозможно — руки скользят по камням, мокрым от ночной росы. Демоны, откуда в нижнем Лутионе такие высокие постройки?

«Успокойся, — шепотом вполз в голову голос моего постоянного спутника. — Шени, успокойся. Вдохни глубоко и не двигайся, пока я не прикажу. Понятно?»

Я едва заметно кивнул. Спина окаменела от чьего-то немигающего тяжелого взгляда. Внутри живота все скрутило в спазме ужаса от предчувствия близкой смерти.

«Только не оборачивайся! — хлестнул меня окрик бога, когда я готов был уже взвыть от неизвестности и кинуть хотя бы один взгляд через плечо на своего преследователя. — Шени, если сейчас ты так глупо погибнешь, то на суд богов можешь даже не являться. Поверь, у меня очень изощренная фантазия в плане наказания».

Я чуть слышно всхлипнул. Вот дела! Меня с секунды на секунду убьют, и тут же угрожают жуткими карами после смерти.

«Держи кинжал крепче, — продолжал давать советы внутренний голос, не обращая внимания на мои душевные переживания. — Надеюсь, ты его не выронил, когда убегал?»

Я скосил глаза на свои руки. Нет, правая все так же судорожно сжимает верный кинжал. Слава всем богам, что я не успел убрать его в потайные ножны!

«Ну хоть что-то ты сделал верно, — пробурчал невидимый собеседник. — А теперь — замри!»

Я повиновался. Что еще мне оставалось делать? Застыл, напряженно кусая губы и всей кожей чувствуя, как нарочито медленно приближается ко мне жуткое создание. На стене передо мной вырастала тень ящерицы. И от ее неуклонно увеличивающихся размеров мне хотелось завыть в голос от ужаса. Казалось, что вот-вот — и дарман за моей спиной положит когтистую лапу мне на плечо.

«Бей, Шени! — отчаянно взвизгнул внутренний голос. — Бей в стену!»

Признаюсь честно — я промедлил. Просто не понял смысла странного приказа. Зачем бить в стену, когда враг — вот он, за спиной, уже щекочет горячим дыханием мою шею. А в следующий миг чья-то невидимая воля перехватила контроль над моим телом. Пальцы до боли в костяшках сжали рукоять кинжала и с силой, почти без замаха, вонзили его в стену. Прямо в то место, где у тени должно было находиться сердце. Я ждал, что лезвие сломается от жестокого удара, но этого не произошло. Острие прошло сквозь камни, как горячий нож проходит через масло, и мне на руки брызнула горячая почти черная жидкость. В нос ударил запах крови и смерти. Чужой, благодарение небесам.

Тень на стене не исчезла. Она на глазах таяла и уменьшалась в размерах, пока наконец не приняла подобие человеческой фигуры. Затем она пропала, а за спиной послышался стук упавшего тела.

«Можешь обернуться», — добродушно позволил мне бог-отступник.

Я повиновался. Около моих ног лежал обнаженный Роммий, на груди у которого расплывалась кляксой смертельная рана. С тихим шорохом татуировка на его коже исчезала и вскоре пропала вовсе. На морщинистом лице старика застыло выражение изумления и какой-то детской обиды, а в мертвых глазах отразилась полная луна.

Я присел и зачем-то проверил пульс на шее недавнего противника. Нет, мертв. Мертв окончательно и бесповоротно.

— Шени, он собирался убить тебя, — прошептал я сам себе, словно пытаясь оправдаться. Почему-то мне было нестерпимо стыдно и больно видеть главного архивариуса, лежащего ничком в грязи нижнего города. Да, в свое время мы не раз и не два с ним ругались. Да, иногда мне до безумия хотелось подстеречь вредного старикашку в темной подворотне и самолично свернуть ему шею. Да, только что он едва не убил меня, обернувшись какой-то жуткой зубастой гадостью. Но почему, почему мне так тошно в душе?

«Какие мы нежные, — презрительно фыркнул бог-отступник. — Шени, как ты думаешь, он бы переживал из-за твоей смерти, когда увидел бы, какая добыча попала в его когтистые лапы?»

Я промолчал. Роммий имел полное право защищаться. Я первым напал на него в переулках нижнего города. Я запугал его до полусмерти предполагаемыми пытками и зверствами. Велика доблесть — довести старика практически до сердечного приступа.

— Почему ты не предупредил меня сразу, какую татуировку носит на себе Роммий? — глухо спросил я.

«Шени, я не имел права. — Интересно, мне почудилось или в голосе бога-отступника в самом деле послышались оправдывающиеся нотки? — Мое могущество в поднебесном мире ограничено возможностями твоего тела. Я не должен вмешиваться в дела остальных смертных. Только если что-нибудь или кто-нибудь угрожает твоему существованию. Пока дарман не напал — я при всем желании не мог предупредить тебя или как-нибудь помешать ему».

Я тяжело вздохнул, брезгливо оттер кинжал от крови полой собственного плаща и, повинуясь секундному порыву, укрыл им Роммия, легким мановением руки стерев с ткани все мои запахи. Главный архивариус заслужил хотя бы эту малость. Все лучше, чем позволить толпе глазеть на его мертвое обнаженное тело. Было в этом что-то… постыдное.

«Можешь переживать дальше, — жестокосердно продолжил мой невидимый собеседник. — Но учти, у тебя теперь должок передо мной. Я только что спас твою жизнь».

Я развернулся и медленно побрел прочь. Ничего нового бог-отступник мне не сообщил. Я должен слишком много самым разным людям и не совсем людям. Одним больше, одним меньше — какая разница! Кажется, моя жизнь и так мне уже не принадлежит.