Часть четвертая
НОВЫЕ ЗЕМЛИ — СТАРЫЕ БЕДЫ

Передо мной лежало море. Пенистые волны набегали на белоснежный песчаный пляж и ластились к моим ботинкам. Свежий ветерок, напоенный солью и криками чаек, ерошил мои волосы.

Я, словно не веря своим глазам, присела на корточки и потрогала мельчайшую гальку, пытаясь убедить себя, что все происходит в реальности, а не снится мне. Опять выпрямилась и подставила лицо солнцу. Бесконечная синь моря, сливающаяся на горизонте с голубыми небесами, поражала воображение. Я никогда прежде не видела столько воды разом.

Сзади раздался шорох сапог по песку — это подошел Фабион. Встал рядом и в свою очередь устремил взгляд куда-то за горизонт.

— А за морем есть другие страны? — осмелилась я на вопрос. — Или оно бесконечно и простирается до самых пределов земли?

— Конечно есть, — несколько удивленно ответил Фабион. Посмотрел на меня и лукаво спросил: — Что, тин Ималия не любила заниматься с тобой географией?

— Да она вообще считала, что все эти науки не нужны девушке из знатного семейства. — Я виновато пожала плечами. — Мол, чтобы удачно выйти замуж, надо знать лишь правила хорошего тона и основные принципы ведения хозяйства. Ну, еще немного грамоты, чтобы расписывалась не крестиком, а именем рода. И арифметику, чтобы могла уличить нечистого на руку управляющего. А история и география даже вредны, поскольку отнимают время от более полезных занятий.

— Понятно, — пробормотал Фабион. Усмехнулся каким-то своим мыслям. — Впрочем, это поправимо. Теперь тебе никто не будет запрещать читать книги, Катарина. Любые книги, но в моем присутствии.

Я опустила голову, уловив в его последней фразе откровенный намек. Да, я обещала, что не брошу приятеля в беде. Поклялась, что буду вместе с ним изучать литературу и искать темных колдунов, чтобы заставить их снять проклятие. Но он не знает, насколько далеко я готова зайти ради него. Если есть способ сорвать его сделку с Темным близнецом и обмануть демона — то я обязательно найду его. Пусть даже для этого мне придется пожертвовать собственной душой.

Уверена, если Фабион узнает об этом, то возмутится и опять попытается бросить меня, чтобы не подвергать опасности. Он согласился остаться лишь при одном условии: когда демон начнет новое наступление на его душу — я немедленно уезжаю из города. И никогда, ни при каких обстоятельствах я не должна пытаться развить свой темный дар. Что же, пусть он считает, что я смирилась с такими требованиями. Но на самом деле я обязана испробовать все способы, которые только существуют в этом мире. Иначе никогда не сумею себя простить.

— Ладно, пойдем. — Фабион легонько тронул меня за плечо, не спрашивая, в чем причина моей неожиданной грустной задумчивости. Действительно, зачем, если он и без того знает ответ? — До Укардии еще несколько миль по побережью. Хотелось бы успеть до темноты, а то придется ночевать под открытым небом. По здешним скалистым берегам даже я ночью не рискну лазить, а уж тем более не собираюсь этого позволять тебе.

Я кинула последний взгляд на море, безмятежно раскинувшееся передо мной от края земли и до края, и отправилась вслед за Фабионом, который уже принялся взбираться по едва угадывающейся среди каменистого склона тропинке наверх, где пролегала широкая наезженная дорога к городу. Это я упросила приятеля на минутку свернуть с нее, чтобы спуститься на крохотный пляж с чистейшим песком и полюбоваться на окружающий пейзаж.

После стычки с Марко и его людьми прошло около недели. Все это время мы путешествовали пешком, так и не обзаведясь лошадью. Нет, какой-то запас денег у Фабиона еще имелся, да и вряд ли составило бы большого труда в крайнем случае украсть ее, воспользовавшись его магическими способностями, но приятель и слушать об этом не желал. Наверное, боялся разбудить только уснувшего демона видом доступной еды. Ведь как-никак наша несчастная Звездочка уже пала его жертвой.

Впрочем, я не особенно страдала из-за неуступчивости приятеля. Напротив, пешее путешествие приносило мне куда большее удовольствие, чем бесконечная тряска в жестком седле. Тем более нам отныне некуда было торопиться и некого опасаться, поэтому мы позволяли себе долгие привалы и неспешные разговоры при медленной ходьбе.

Люди в Ромалии выглядели намного приветливее, чем в нашей родной Пакасии. По дороге нам в основном встречались телеги торговцев и крестьян, чаще всего даже без охраны. Один добрый человек предложил совершенно бесплатно подвезти нас до самого Ашхана, но мы отказались, поскольку столица Ромалии располагалась намного восточнее того города, который был нам нужен.

Постоялые дворы тоже радовали благопристойностью и чистотой. По крайней мере, лица у здешних обитателей были именно лицами, а не злодейскими рожами, на которых только клейма каторжника не хватает. Поэтому через пару деньков Фабион перестал обновлять заклинание иллюзии, наложенное на меня, и дальше мы продолжили путь уже в наших истинных обликах юноши лет двадцати и его якобы сводной сестры почти шестнадцати лет от роду. Удивительно, но никто из ромалийцев не подумал возмутиться тому факту, что на мне была мужская одежда. Более того, как я заметила, многие случайно встреченные женщины, даже носящие обручальные браслеты, тоже предпочитали штаны и просторные хлопковые рубахи вместо тесных, длинных и крайне неудобных при путешествии платьев. Чудно, право слово! В Пакасии подобная дерзкая отвага была бы совершенно невозможна. Нравится тебе или нет, но там ты обязана была всегда одеваться так, как диктовали обычаи и традиции. Конечно, платья крестьянок, работающих с раннего утра до позднего вечера в поле под палящим солнцем, были непохожи на наряды знатных дам и женщин, принадлежащих к разнообразным гильдиям. Но это заключалось лишь в отсутствии нижней юбки и более дешевой ткани, используемой для пошива. В Ромалии же предпочитали удобство. И это приводило меня в настоящий восторг.

Наверняка различия между двумя странами не ограничивались лишь манерой одеваться и более спокойной обстановкой на дорогах. Но пока Ромалия мне нравилась куда больше родины. Надеюсь, и дальше она меня не разочарует.

Естественно, стоило мне только так подумать, как судьба поспешила показать мне жирную дулю в насмешку. В густых зарослях кустарника вдруг что-то захрустело. Фабион остановился так резко, что я налетела на него. Тоже испуганно замерла, ожидая, что на нас сейчас кинется целая толпа пьяных разбойников. Неужели мы угодили в западню? Верно говорят — не радуйся раньше времени, иначе над тобой посмеется Темный близнец!

Однако хруст стих так же неожиданно, как и раздался. И кто-то жалобно застонал совсем рядом.

— Стой здесь! — почти не разжимая губ, кинул Фабион. Как-то по-собачьи повел носом, принюхиваясь, и нырнул в колючие заросли, удивительным образом не задев ни одного шипа.

Легко сказать — стой здесь! Мне моментально стало не по себе. Мало ли какие злодеи прячутся по обеим сторонам от дороги. Вдруг все это лишь хитрая уловка, чтобы отвлечь Фабиона? А теперь, когда он ушел и оставил меня в одиночестве, неведомые негодяи выжидают только удобного момента, чтобы напасть?

От этой жуткой мысли я приглушенно пискнула. Набрала полную грудь воздуха, словно перед прыжком в холодную воду, и нырнула в заросли вслед за Фабионом, на всякий случай прикрыв голову руками, чтобы не выколоть глаза длинными изогнутыми колючками неизвестного мне кустарника.

Поразительно, но у меня тоже получился тот же трюк, что и у приятеля до этого. Видимо, здесь от дороги отходила очередная незаметная в траве тропинка, поскольку мне без особых проблем удалось преодолеть прежде неприступную на вид колючую стену. После этого я почти сразу же выскочила на небольшую поляну, заросшую пыльными лопухами и крупными голубыми цветами.

Фабиона я обнаружила совсем рядом. Он сидел на корточках всего в паре шагов от меня и что-то самым внимательным образом изучал.

— Я же просил тебя оставаться там, — недовольно пробурчал он, ни на миг не отводя жадного взгляда от того, что еще было скрыто от меня за высокой травой.

— Мне страшно, — извиняющимся тоном протянула я. Шагнула было к нему и замерла на месте, наконец-то увидев, над чем склонился Фабион.

На земле лежала девушка, наверное, всего на пару лет меня старше, а возможно, и моя ровесница. Ее иссиня-черные волосы рассыпались по траве, рядом валялся венок из голубых цветов, которые в изобилии росли на поляне. Видимо, он слетел при падении.

Я опустила взгляд чуть ниже и тут же отвернулась, не в силах смотреть на это. Потому как несчастная в отчаянном жесте прижимала перепачканные в крови руки к животу. На нее явно напали и ударили ножом. Но по какой-то причине не добили, а бросили здесь умирать. Зачем? Или мы вспугнули злодея?

Неожиданно ресницы девушки чуть дрогнули, и она открыла глаза. С трудом сфокусировала мутный от боли взгляд на Фабионе и попыталась что-то сказать. Губы шевельнулись, но раздался все тот же тихий, болезненный стон.

— О небо! — Я поднесла руку ко рту, сдерживая невольную тошноту. — Фабион, помоги ей! Она же умирает!

— Умирает, — холодно подтвердил приятель, продолжая с каким-то напряженным вниманием вглядываться в бледное лицо незнакомки.

— И ты ничего не собираешься делать? — изумилась я, поняв, что Фабион по непонятной причине не спешит прибегнуть к магии. — Почему?

— Потому что это бессмысленно. — Приятель пожал плечами. — Катарина, она уже одной ногой в могиле. Ее душа почти отлетела в нижний мир. Никакой маг, даже самый могущественный и умелый, не в силах что-либо сделать. Единственный возможный выход — это очередная сделка с демоном. А я на это не пойду. Думаю, если бы на ее месте была ты, то попробовал бы рискнуть. И то без малейшей гарантии на успех. Так что это слишком большая цена за спасение той, кого я вижу в первый раз.

Я стыдливо отвела взгляд от распростертой на земле девушки. Да, Фабион прав. Я не имею никакого права требовать от него такой жертвы.

— Я могу лишь облегчить боль. — Фабион ласково провел раскрытой ладонью по лбу девушки, стирая выступившую обильную испарину. — Но это все.

Незнакомка вновь широко распахнула глаза и с нескрываемым удивлением воззрилась на него. Мои пальцы тронула щекотка чужого колдовства, и несчастная слабо улыбнулась, видимо почувствовав облегчение от боли. Опять попыталась что-то сказать, но в этот момент ее глаза остекленели и она обмякла.

— Вот и все, — прошептал Фабион. Посмотрел на свои руки, перепачканные чужой кровью, почему-то скривился, словно от невыносимой боли, сорвал пук травы и принялся яростно их вытирать.

— Кто ее так? — спросила я, растерянно всплеснув руками. — И за что?

Фабион не успел ответить. В следующий миг совсем рядом послышался какой-то шум, и на полянку сквозь тот же неприметный проход между кустарниками вылетела лошадь со всадником. Я стояла у нее на пути и наверняка пострадала бы от ее копыт, но приятель каким-то невероятным образом мгновением раньше сбил меня с ног и откатился вместе со мной в сторону. Это произошло так стремительно, что я не успела даже испугаться. Только что я стояла перед мертвой девушкой, чье тело еще не успело остыть, как вдруг оказалась на земле, придавленная Фабионом.

— Ксана! — Пожилой седовласый мужчина, вряд ли заметивший, что едва не стал причиной новой трагедии, удивительно быстро для его грузной комплекции спешился. Кинулся перед девушкой на колени, принялся трясти ее за плечи, словно пытаясь разбудить. — Ксана, дочка, очнись!

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как мои глаза сами собой наполняются слезами от этой чудовищной сцены. Н-да, хуже ситуации не придумаешь.

— Цела? — спросил меня Фабион, не обращая никакого внимания на крики и стоны отца, потерявшего дочь. Дождался моего утвердительного кивка и встал. Затем подал мне руку, помогая подняться.

— Вы!.. — Незнакомец поднял голову, перестав трясти девушку, и с ненавистью на нас уставился. — Это вы ее убили, сволочи?!

— Нет, что вы! — Фабион возмущенно замотал головой. — Мы шли по дороге к городу, вдруг услышали стоны и решили посмотреть, что происходит. Нашли ее здесь. Видимо, наши шаги вспугнули того, кто на нее напал.

За кустами опять послышался какой-то шум, и на поляну ввалились двое мужчин, правда, на этот раз пеших. Один из них — высокий светловолосый ровесник Фабиона — при виде девушки вскрикнул. Кровь так стремительно отхлынула от его лица, что я всерьез забеспокоилась, не упадет ли он в обморок. Однако он пересилил себя, но не сумел подойти ближе, сразу же отвернувшись от жуткого зрелища.

Второму незнакомцу, на мой взгляд, было около тридцати. Среднего роста — примерно на голову ниже Фабиона, худощавый и на удивление хорошо и изысканно одетый, словно он собирался на званый прием, а не на прогулку в лес. Он отреагировал на страшную находку намного спокойнее, лишь слегка побледнел и ожесточенно принялся лохматить густые огненно-рыжие волосы. При этом на его камзоле блеснул серебром знак в виде двуглавой змеи. Я машинально отшатнулась и едва не ринулась бежать, вспомнив, что это символ принадлежности к магам. Причем к магам, заслужившим право открыть собственную практику.

— Спокойнее, — одними губами прошептал Фабион, перехватив меня за руку и сильно дернув обратно. — Змея — это знак целителей, а не боевых магов. И, Катарина, Ромалия — это не Пакасия. Здесь никто не будет пытать тебя огнем, выбивая признание в связи с Темным близнецом. По крайней мере, пока тебя не поймают на убийстве.

— Что вы там бормочете?! — раздраженно прикрикнул на нас седовласый мужчина. — Поди, сговариваетесь, как сбежать, уличенные на горячем?

— Я еще раз повторяю, что мы не убивали вашу дочь, — медленно проговорил Фабион, чуть поморщившись от столь скорого обвинения. — Нам очень жаль. Мы пытались ей помочь, как-то облегчить страдания…

— Он прав, — неожиданно подтвердил его слова рыжеволосый целитель. Отвел взгляд от девушки и с сочувствием посмотрел на мужчину, который все так же стоял около нее на коленях. — Рихард, я чувствую на Ксане остатки обезболивающего заклинания. По всей видимости, они принадлежат этому славному юноше.

— Маг! — с презрением фыркнул блондин. Обжег нас яростным взглядом и опять торопливо отвернулся, опасаясь даже на миг посмотреть в сторону убитой девушки. — А вдруг это он ее зарезал, чтобы провести какой-нибудь мерзкий ритуал?

— Юноша не похож на некроманта или темного колдуна, — позволил себе слабую усмешку незнакомый целитель. — И потом, будь так — он бы точно не стал облегчать страдания жертвы.

Рихард при этой фразе взвыл и уткнулся лбом в траву рядом с дочерью. Зашептал что-то неразборчивое, перебирая ее волосы.

— Отец! — Блондин гулко сглотнул, но все же пересилил свое отвращение. Медленно подошел к Рихарду и положил руку ему на плечо. — Пожалуйста, успокойся. Ну хоть немного, прошу!

Отец? Мои брови сами собой поползли на лоб. Я внимательно посмотрела на темноволосую Ксану, перевела взгляд на юношу, чьи волосы были такие же светлые, как и у меня. Н-да, забавно. Или они от разных матерей? Хотя с другой стороны — оно и лучше. Мы с Фабионом наверняка смотримся так же странно, когда представляемся сводными братом и сестрой. А так будет на кого кивнуть в случае неудобных вопросов.

На дороге, скрытой от нас, послышалось лошадиное ржание, какие-то испуганные восклицания, и целитель удивительно проворно к нам подскочил.

— Предлагаю вам прогуляться, молодые люди, — проговорил он, встревоженно прислушиваясь к этим звукам. — Чую я, спустя пару минут здесь станет слишком людно для разговоров. Еще, чего доброго, опять начнут вас обвинять. Не люблю суматоху. Лучше переждать ее в укромном месте и вернуться, когда все более-менее придет в порядок.

— В порядок? — со злым сарказмом переспросил Фабион. — То бишь, вы думаете, что девушка оживет?

— Ой, да не придирайтесь к словам. — Целитель лишь отмахнулся от его замечания. Невежливо схватил Фабиона за руку, словно не заметив, как тот от подобной наглости поморщился, вряд ли довольный столь бесцеремонным вторжением в свое личное пространство. — Пойдемте, пойдемте. И вы, прекрасная незнакомка, не отставайте. Ксану все равно не вернуть. А эдак мы рискуем потерять кучу времени на пустую болтовню. Да и вам настроение испортят, заставив оправдываться за то, что вы не совершали.

Фабион сомневался лишь миг. Затем кивнул и сделал мне знак, чтобы я не отставала.

Целитель с уверенностью подвел нас к кустарнику — и мы нырнули в еще один незаметный с первого взгляда проход между колючими переплетенными ветвями.

На этот раз тропинка вывела нас к побережью. Точнее — к крутому обрыву скалы, у подножия которой седые волны с грохотом обрушивались на огромные валуны, пытаясь отвоевать у суши еще хоть немного пространства. Я невольно поежилась. Теперь море не казалось мне исполненным спокойствия. Здесь оно было зажато между крутыми пиками скал и бушевало, желая вырваться на свободу.

— Дела, — задумчиво пробормотал целитель, едва мы только выбрались из зеленого лабиринта леса, и опять яростно взъерошил свои волосы.

Мы с Фабионом удивленно переглянулись. Ну и зачем он нас сюда привел?

— Ох, простите. — Целитель виновато улыбнулся, заметив наше недоумение. — Просто все произошедшее так неожиданно. И так, если честно, не вовремя.

— Не вовремя? — со странной гримасой переспросил Фабион. — Смерть никогда не приходит вовремя. И особенно обидно, что ее жертвой стала такая молодая девушка, как Ксана, увы, не знаю, к какому роду она принадлежит.

— Ксана Ортензия, — машинально ответил целитель. — Падчерица Рихарда Ортензия. Бургомистра Укардии.

Я приглушенно охнула. Фабион отреагировал на новость спокойнее, однако было заметно, как он невольно сжал кулаки от волнения. Н-да, везет нам как утопленникам. Собирались прибыть в город и незаметно влиться в число его постоянных обитателей, а вместо этого оказались замешанными в дело об убийстве падчерицы бургомистра. В маленьких городках не любят чужаков, особенно когда их приезд совпадает с такими громкими преступлениями. Не стоит быть провидцем, чтобы понять: на нас обязательно постараются повесить вину за смерть Ксаны. Куда легче заподозрить в этом иноземцев, чем людей, которых ты знаешь всю жизнь. По крайней мере, первую попытку уже сделали. А какой шум поднимется, если узнают, из-за чего нам пришлось бежать из Пакасии! Наверняка решат, что мы продали души Темному близнецу.

— Меня зовут ирон Гаральд Альхан, — дружелюбно улыбаясь, представился наш новый знакомый. — А вас, коллега?

И внимательно посмотрел на Фабиона, ожидая его ответа. Понятное дело, приятель обмолвился, что пытался помочь несчастной Ксане, и Гаральд подтвердил его слова. А еще почувствовал на теле убитой остатки обезболивающего заклинания. Значит, понимает, что имеет дело с магом. Да, но как ему представиться? Назвать истинное имя — значит раскрыть Марко, где нас надлежит искать. Этому Гаральду не составит особого труда отправить запрос в Пакасию и узнать, что Фабион Шаорраш находится в бегах вместе с некой Катариной Валания, обвиняемой в занятиях темным колдовством. А еще что этот самый Фабион убил около десятка человек, прорываясь в Ромалию с боем. Магов не так много, каждый на виду. Да и вообще, сам род Шаоррашей слишком знаменит, чтобы надеяться, что в сопредельной стране о нем ничего не слышали. А тут еще убийство этой Ксаны… Ничего не скажешь, крайне неудачно.

— Саэр Ольен из рода Карионов, — представился Фабион, прежде бросив на меня свирепый взгляд, видимо, чтобы не смела каким-либо образом разоблачить его обман. — И моя сводная сестра — саэрисса Хеана Карион.

— Сводная сестра? — Гаральд удивленно вскинул бровь. — И вы из Пакасии, насколько я понимаю? Чувствую в вашей речи акцент. Полагаю, из южных провинций?

— Да. — Фабион кивнул. — Мы действительно из южной провинции Пакасии под названием Валлония.

— О, замечательное местечко. — Гаральд расплылся в мечтательной улыбке. — Какой там выращивают виноград, а какое делают вино! Терпкое, сладкое, светло-розовое. Эх, где же моя юность, когда я исследовал весь этот благословенный уголок!

— Не думал, что вам так много лет, — холодно удивился Фабион. — Иначе почему вдруг память вас подводит? В Валлонии никогда не делали розового вина. Только красное. И не сказал бы, чтобы она славилась им. Вот соседняя Ольстерия — другое дело.

— Неужели? — Гаральд обескураженно всплеснул руками. — Ну надо же! Казалось, это было только вчера, а умудрился все перепутать.

Губы Фабиона тронула слабая усмешка. Приятель наверняка понял, что целитель всего лишь пытался поймать нас на ошибке или противоречии. Боюсь, это далеко не последняя проверка. Главное — помалкивать, чтобы не навредить приятелю и себе какой-нибудь глупой оплошностью. Игра, которую он затеял, явно не для моего ума.

— А почему же ваша сестра постоянно молчит? — Гаральд живо обернулся ко мне, словно только сейчас вспомнив о моем присутствии.

Ага, надеется, что я окажусь не столь умной и осторожной, как мой якобы брат. В таком случае — обойдется! А целитель тем временем продолжил, покалывая меня острыми стилетами глаз:

— Саэрисса Хеана, вас, должно быть, сильно утомила дорога?

— Немного, — осторожно согласилась я.

— Право слово, я не совсем понимаю, почему ваш брат пошел на столь немыслимый риск. — Гаральд с демонстративным недоумением пожал плечами. — Пускаться в долгий путь вместе с такой красивой сестрой и без должной охраны… Простите, ирон Ольен, но это верх безрассудства! Ладно, наши края достаточно тихие и спокойные по сравнению с Пакасией…

— Как показывает опыт — недостаточно, — оборвал его Фабион, чуть поморщившись. — И я не ирон. Всего лишь ир.

— Вот как… — протянул Гаральд, выжидающе глядя на моего приятеля. Было видно, что он жаждет услышать подробности о том, почему мы решились пуститься в столь дальний путь и что вообще забыли в Укардии.

Фабион неспешно прошелся по крохотному пятачку земли перед отвесным обрывом, то сжимая, то разжимая кулаки. Гаральд не торопил его, лишь следил со все возрастающим недоумением. Наблюдала за метаниями приятеля и я, но только со страхом. Не запутаемся ли мы в паутине лжи? Надо было раньше озаботиться составлением убедительного рассказа о том, с чего вдруг мы так загорелись жаждой к путешествиям, и обсудить малейшие детали, чтобы не выдать себя несоответствием в историях. Но кто же знал, что в очередную передрягу мы угодим так скоро. Даже до Укардии не успели добраться. Словно неудача гонится за нами по пятам.

— Ирон Гаральд, — наконец проговорил Фабион, остановившись напротив целителя и вглядываясь в него со странной смесью надежды и испуга. — Вы кажетесь благородным человеком. Мне было бы очень больно в вас разочароваться… Поймите, то, что я вам расскажу, не для посторонних ушей. Пожалуйста, обещайте сохранить все в тайне!

Я нервно провела по широкому кожаному ремню, перепоясавшему мою просторную рубаху. Что задумал Фабион? Неужели выложит неожиданному знакомому всю правду? Но это безумие! В лучшем случае нас сразу прогонят куда подальше, не дав возможности даже отдохнуть. В худшем… Демоны, не хочется и представлять! Да, надо было сто раз подумать, прежде чем соглашаться на рискованную авантюру приятеля. Подумаешь — пожизненное заключение в монастыре! Это куда лучше, чем смерть на костре.

— Вы меня заинтриговали. — Гаральд с нарочитой безмятежностью улыбнулся, но вот его глаза зажглись злым предвкушающим огнем. А на самом дне зрачков я заметила тревогу. Неужели жалеет, что вытащил нас на разговор в безлюдное место? — Но должен сперва предупредить. Ир Ольен, увы, я не могу обещать вам подобное, не зная, в чем суть вопроса. Если ваше появление в наших краях будет угрожать безопасности горожан — то я не собираюсь хранить молчание. Но уверяю вас, если вы намекаете только на проблемы сердечного или семейного толка, то я буду нем как рыба.

— Вы удивительно проницательный человек, — с невеселым смешком оборвал его Фабион. — Именно о таких проблемах я и собираюсь вам поведать. Видите ли… Ирон Гаральд, я очень надеюсь, что все останется только между нами. Мой отец… Он чрезвычайно строгий, я бы сказал, даже деспотичный человек. Я его сын от первого брака. Хеана — дочь от первого брака моей мачехи. Мы с сестрой встретились, будучи уже достаточно взрослыми. По законам Пакасии мы считаемся родственниками, поэтому ни в каком случае не можем рассчитывать на… Ну вы понимаете…

— О-о-о, — протянул Гаральд, опять вперившись в меня немигающим взглядом. От столь пристального внимания и откровенной лжи приятеля я покраснела, впрочем, целителя мое смущение весьма порадовало. Он довольно заулыбался и проговорил: — То есть в дальний путь вас отправила запретная любовь, верно?

— Да, — тихо признался Фабион, с притворной мукой заломив руки. — Это, наверное, прозвучит чрезвычайно глупо… Но когда я встретил Хеану, то понял, что не могу без нее жить. Что хочу каждый день видеть ее рядом, наслаждаться ее улыбкой и голосом… Если бы я признался отцу в своих чувствах к сводной сестре, то это было бы катастрофой. Никогда, ни за что на свете он не пошел бы на столь небывалый скандал и не позволил бы нам быть вместе. Некоторое время я страдал молча, но, видимо, отец начал о чем-то догадываться. Саэр Альхон Карион всегда славился своей прозорливостью. Он догадался о моих чувствах, взбесился и собирался отправить меня на королевскую службу. Я с раннего детства показывал способности к магии, умудрился к своим двадцати годам заслужить право на приставку «ир», благо мой учитель оказался весьма мягким и понимающим человеком, не требующим беспрекословного подчинения. Но отец желал выбить из меня всю эту «любовную дурь», как он выразился. Поэтому… поэтому…

На этом месте голос Фабиона так искренне дрогнул от сдерживаемых с трудом слез, что на миг я сама поверила в жестокого отца, чинившего нашей любви всевозможные препоны. Правда, по иронии судьбы я до сих пор не была уверена, что мы предназначены друг другу. Нет, Фабион мне нравился, даже очень. Наверное, я ему тоже, раз уж он решился ради меня на такое безумие. Но кто знает, вдруг это всего лишь мимолетная влюбленность, обжигающая, но, увы, крайне быстротечная. Должно быть, я слишком прагматичная особа, чтобы поверить в любовь с первого взгляда и до гроба.

— Успокойтесь, — тем временем покровительственно произнес Гаральд. С симпатией потрепал Фабиона по плечу. — Я все понимаю. Когда-то и я наделал глупостей… Впрочем, речь сейчас не обо мне. Вас выгнали из дома?

— Не совсем, — мрачно произнес Фабион, буравя пристальным взглядом землю у себя под ногами. — Как я уже сказал, отец вздумал отдать меня на королевскую службу. Сделать одним из этих дознавателей, которые в любом проявлении свободолюбия и инакомыслия ищут влияние Темного близнеца. Вы же знаете, как в Пакасии боятся этого культа и порой сильно перегибают палку в охоте на ведьм и колдунов. А Хеану… Хеану он решил срочно выдать замуж. Даже подыскал ей супруга, выбрав его из числа своих приятелей по картежным играм. И ему было плевать, что этот урод старше Хеаны раза в три, страшный и любитель поколотить прислугу. А вы знаете, если человек дает волю рукам, срывая злость на заведомо более слабых, то рано или поздно…

— Рано или поздно он перейдет на родных, — завершил за него Гаральд. Посмотрел на меня, на этот раз более участливо, затем опять перевел испытующий взгляд на Фабиона. — Саэр Ольен, неужели вы не пытались поговорить с отцом, объяснить ему, насколько он не прав в своей затее?

— Еще как пытался. — Фабион грустно хмыкнул. — Но он ничего не желал слышать. Честь семьи всегда была для него на первом месте, а на все остальное — плевать! Он был готов пожертвовать моим счастьем, поставить жизнь Хеаны под угрозу, зная, что она будет несчастлива, лишь бы не позволить нам соединить свои судьбы.

— А ваша мать? — Гаральд обернулся ко мне, и я невольно передернула плечами от его пристального взгляда. Да, кажется, он по-прежнему продолжает сомневаться в рассказанной слезоточивой истории. — Саэрисса Хеана, неужели ваша мать никак не пыталась помешать саэру Альхону поступить столь отвратительным образом? Как-никак вы именно ее дочь и не имеете никакого отношения к ее новому мужу.

Я почувствовала, как меня захлестнула волна мутного страха. В животе поселилось ноющее чувство тревоги. Нет, мне не сравниться с Фабионом в плане плетения убедительной лжи. Теперь бы еще сообразить, что говорить, чтобы не разрушить тщательно продуманную легенду.

— Моя мать очень любит саэра Альхона, — ровно проговорила я и с демонстративным смущением потупилась. — Я не имею права обсуждать ее действия или, напротив, бездействие с посторонними людьми. В конце концов, она дала мне жизнь.

— Но вы не считаете ее правой в сложившейся ситуации, не так ли? — спросил Гаральд.

— На все воля близнецов, — с должным смирением вздохнула я.

Фабион зло сверкнул на меня глазами, и я замолчала, не понимая, в чем мой просчет.

— Побег из родного дома как-то не вписывается в концепцию подчинения воле сильного. — Гаральд аж подался вперед, пристально высматривая на моем лице малейшие признаки смущения или досады. — Не так ли, саэрисса Хеана?

— А я и не хотела бежать, — честно ответила я. — Считала, что мы ввязываемся в недопустимую авантюру. Но Ольен убедил меня. Пообещал, что всегда будет рядом и никогда не предаст.

Говоря это, я смотрела прямо в серые внимательные глаза въедливого целителя. Все равно это было чистой правдой. Да что там, вернись я сейчас в прошлое, то, весьма вероятно, отказалась бы от сумасбродного плана приятеля и покорно отправилась бы в монастырь. Слишком часто за прошедшие с момента побега недели я оказывалась на грани гибели.

По всей видимости, Гаральда убедило мое объяснение. Он кивнул, показывая, что принимает его, и благосклонно посмотрел на Фабиона.

— Что же, могу сказать, вам крупно не повезло и повезло одновременно, — проговорил он. — С одной стороны, вы выбрались из Пакасии, а ее южные провинции, по слухам, совершенно не подходят для путешествия столь молодой девицы без должной охраны. А с другой…

— А с другой, мы тотчас же оказались втянуты в грязную историю с убийством, — завершил за него Фабион. — Быть может, объясните, что тут происходит и почему дочь бургомистра оказалась на этой лесной полянке в роковой для нее час?

— Сперва расскажите мне про то, как ее нашли, — возразил Гаральд.

— Да я уже все сказал. — Фабион пожал плечами. — Мы с Хеаной шли по направлению к городу. Очень устали и уже предвкушали сытный горячий обед. Тут услышали стоны, решили проверить, что произошло. И… и наткнулись на несчастную. Видимо, наши шаги вспугнули преступника, поэтому он не завершил начатого. Хеана убеждала меня использовать целебную магию, но это было бы пустой тратой сил. Ксана слишком удалилась по дороге к нижнему миру. Однако я по мере возможностей облегчил ее страдания. Она пыталась мне что-то сказать… Но увы…

— Понятно, — пробормотал Гаральд и опять яростно зачесал свою шевелюру.

Боги, я уже начинаю думать, что он чрезвычайно редко моет голову или же страдает от вшей.

— Так вы расскажете, что саэрисса Ксана здесь делала? — терпеливо напомнил Фабион. — Почему ее отпустили одну в лес?

— Понимаете ли, Укардия — очень маленький городок, — произнес Гаральд. — Тут все на виду. Честно говоря, последнее убийство, не считая трагического случая с Ксаной, у нас было так давно, что я при всем желании не припомню, из-за чего оно произошло. Правда, воруют у нас частенько. Но в основном по мелочи. Молодежь таким образом развлекается. Зачастую сразу же и возвращают то, что стянули, если хозяин сильно возмущается или переживает. Драки случаются с завидной регулярностью — по пятничным вечерам. А так у нас очень спокойное и тихое местечко.

— Я заметил, — с ядовитым сарказмом вклинился в историю Фабион.

Гаральд кинул на него предупреждающий взгляд, и приятель смущенно затих, после чего целитель продолжил:

— Однако несмотря на все мною рассказанное, саэр Рихард Ортензия чрезвычайно строго относился к своим детям. Ни Ксане, ни Пабло, которые, кстати, тоже являются сводными сестрой и братом, как и вы с Хеаной, не разрешалось гулять без сопровождения взрослых. С Пабло этот запрет сняли всего год назад, так как ему уже исполнилось двадцать к тому моменту. Согласитесь, ир Ольен, просто смешно удерживать юношу в таком возрасте дома. А вот Ксану саэр Рихард, по-моему, твердо вознамерился не выпускать из-под замка до самого замужества. Он не позволял ей даже прогуляться без сопровождения до дома ее закадычной подружки саэриссы Варии Иканий, хотя та жила по соседству — только улицу перейди. Со временем на чудачества Рихарда перестали обращать внимание, хотя сначала он весьма веселил горожан своим строгим отношением к детям.

— Забавно, — задумчиво пробормотал Фабион. — Однако все эти запреты не возымели должного действия. Ксана все равно погибла. Остается вопрос: что она делала в лесу одна и как ей удалось выбраться из дома? Неужели взбунтовалась и сбежала?

— Нет. — Гаральд покачал головой. — Ксана была неспособна на бунт. Она росла тихой, я бы даже сказал, забитой, девочкой. Бедняжка была не родной дочерью Рихарда. Увы, но во втором браке Рихард так и не обзавелся совместными детьми с Литицией, своей новой женой. А что Ксана делала здесь… Сегодня неплохой денек для пикника. Как вы заметили, помимо семейства Ортензия в лесу оказалось достаточное количество народу, приглашенного отдохнуть на свежем воздухе. Саэр Рихард, видимо, решил, что вполне можно взять Ксану с собой, тем более в последнее время у него и Литиции частенько случались ожесточенные споры по этому поводу. Жена считала, что он слишком строг к ее дочери от первого брака. А он оправдывался, что и Пабло позволяет не намного больше. Но на пикнике Рихард, как и следовало ожидать, увлекся разговором, чем и поспешила воспользоваться Ксана. Не думаю, что она пыталась сбежать. Скорее, мимолетная свобода так опьянила ее, что она забыла обо всем на свете. Отправилась гулять по лесу, увлеклась плетением венка…

— И попалась на глаза жестокому, хладнокровному убийце, — закончил за него Фабион. Удивленно покачал головой. — Нет, странная все-таки история. Ирон Гаральд, скажите, у вас не создалось впечатление, что саэр Рихард просто-напросто боялся за жизнь своих детей? Иначе с какой стати ему быть настолько строгим с ними?

— Если и боялся, то, как показало недавнее жуткое происшествие, у него были все основания для этого, — уклончиво ответил Гаральд. Несколько виновато улыбнулся. — Простите, ир Ольен, я вполне понимаю ваше любопытство и недоумение, но вряд ли сумею чем-нибудь помочь. Некоторые семейные тайны лучше не ворошить, не правда ли?

Мы с Фабионом переглянулись. Н-да, вот так ирония судьбы! Можно подумать, мы прокляты постоянно участвовать в разгадке фамильных секретов и доставании всевозможных пыльных скелетов из шкафов знатных родов.

— Проблема только в том, что мы попали под подозрение, — сказал Фабион. — В подобных преступлениях принято винить чужаков. Ведь иначе получается, что убийца в числе прочих был приглашен на пикник, а значит, входит в круг знакомых Рихарда.

— Вы совершенно правы. — Гаральд сочувственно закивал. — Увы, но вас наверняка начнут обвинять в произошедшем. Впрочем, не думаю, что дело зайдет дальше неприятных подозрений.

— Будем надеяться. — Фабион невесело улыбнулся. — Это было бы очень нелепо: сбежать в другую страну из-за несчастной любви и тут же быть обвиненными в убийстве девушки, которую мы вообще впервые увидели.

Гаральд промолчал. Он неспешно прошелся по пятачку земли перед отвесной пропастью, крепко сцепив за спиной руки. Затем самым невежливым образом отвернулся от нас и отсутствующим взглядом уставился на бушующее далеко под нами море, видимо о чем-то глубоко задумавшись.

Ни я, ни Фабион не рисковали прервать затянувшуюся паузу. Я чувствовала себя просто ужасно. В малейшем дуновении ветерка слышался предсмертный стон несчастной девушки, перед мысленным взором постоянно всплывала ее жуткая рана. Но кому бедняжка могла так сильно насолить, чтобы ее не просто убили, но заставили перед смертью мучиться? Или же прав Фабион, и мы просто вспугнули убийцу, поэтому он не завершил дела?

Я закрыла глаза и потрясла головой, отгоняя вихрь вопросов без ответов. Нет, не буду сейчас об этом думать. Я слишком устала для этого. Кажется, отдала бы полжизни за горячую ванну и чистую постель.

— Не переживай. — Фабион тихонько привлек меня к себе, пользуясь тем, что Гаральд все равно не обращал на нас ни малейшего внимания. — Все будет хорошо, Хеана.

— Знаете, у меня есть к вам предложение, — в этот же миг нарушил свое затянувшееся молчание Гаральд, так резко обернувшись к нам, что на миг я испугалась — удержится ли он на обрыве. При этом неожиданном маневре мы с Фабионом отпрянули друг от друга, словно дети, застуканные на чем-то неприличном. Целитель по-чему-то довольно заулыбался, словно ожидая от нас подобной реакции, и продолжил: — Глубокоуважаемый ир, не менее уважаемая саэрисса. А почему бы вам не остановиться на первое время в моем доме?

Я аж поперхнулась от столь внезапного и странного предложения. Чем оно обусловлено? В Пакасии не принято приглашать в дом первых встречных, тем более если знакомство с ними произошло при столь необычных и пугающих обстоятельствах. Одно из двух: или Гаральд настолько проникся нашей историей любви, что расчувствовался и решил приютить на первое время несчастных голубков. Или же он абсолютно не поверил рассказу Фабиона и намеревается держать нас под присмотром, пока не соберет доказательства нашего вранья.

Фабион, по обыкновению, нацепил на себя непроницаемую маску, поэтому я при всем желании не могла уловить, что он думает по поводу столь радушного предложения. Однако судя по тому, что приятель не торопился с ответом, он тоже был немало озадачен неожиданным гостеприимством почти незнакомого человека.

— О, я вижу, вы несколько смущены, — пустился в торопливые объяснения Гаральд, заметив наше недоумение. — Не подумайте ничего дурного. Ольен, Хеана, как было совсем недавно верно замечено, вы угодили в чрезвычайно неприятную ситуацию. Несомненно, найдутся горячие люди, готовые вас обвинить в ужасном происшествии с бедняжкой Ксаной. И, боюсь, некоторые из них могут перейти всяческие границы даже не приличий — элементарного человеколюбия и здравомыслия. В сложившейся непростой ситуации я бы не рекомендовал вам останавливаться на постоялом дворе. Конечно, тиан Акерий, который является его владельцем, достойный человек, но иногда бывает слишком поспешен в решениях и суждениях… В общем…

— Вы намекаете на то, что славные жители не менее славного города могут пойти на самосуд, признав нас виновниками гибели Ксаны? — перебил его витиеватые разглагольствования Фабион. И вовремя. У меня уже голова закружилась от всех этих отступлений и туманных предположений. А приятель продолжил, не отводя пристального взгляда от спокойного целителя, который, казалось, ни капли не смутился неприятным прямым вопросом: — То бишь предлагаете нам по-доброму убраться из города, чтобы не быть вздернутыми ближайшей ночью на первом же попавшемся дереве?

— Вы меня совершенно неправильно поняли! — Гаральд расстроенно всплеснул руками и возмущенно выпрямился. — Напротив, лично я не желаю, чтобы вы уезжали из города. И, говоря откровенно, не советую вам этого. Уж не сочтите за угрозу. Всего лишь за добрый совет. Потому что если вы так поступите — то вопрос о том, кто именно убил Ксану, окажется раз и навсегда закрыт. Как бы вы ни старались в дальнейшем, какие бы усилия ни предпринимали, вам ни за что не удастся оправдаться. Поэтому настоятельно рекомендую вам остаться и по мере сил и возможностей принять участие в расследовании столь жуткого происшествия. Как только вина окажется с вас снятой, езжайте куда пожелаете. Или же ищите себе новый дом в Укардии, как собирались ранее. Но до счастливого момента поимки истинного преступника необходимо дожить. В моем доме вы будете в полнейшей безопасности, гарантирую вам это! Никто не посмеет причинить вам ни малейшего вреда, с вашей головы и с головы вашей прелестной возлюбленной Хеаны не упадет ни волоска. Потому как многие знают, насколько ужасен я могу быть в гневе.

Я опустила голову, пряча в тени растрепавшихся от ветра волос язвительную усмешку от столь смелого заявления. Я всегда отличалась бурным воображением, но даже оно не могло мне помочь представить вежливого, худощавого целителя грозным. Или он желает сказать, что, разъярившись, превращается в огнедышащего дракона? Ой, сомневаюсь что-то.

— Ну-ну, — пробормотал Фабион, видимо разделяющий мои сомнения, но от каких-либо насмешливых уточнений воздержался.

— Так как? — Гаральд сделал вид, будто не понял причину наших улыбок. — Принимаете мое предложение?

— Боюсь, у нас нет иного выбора. — Фабион пожал плечами. Подумал немного, затем все же нехотя добавил: — Однако мне не хотелось бы долго вам докучать. Поэтому придется принять самое горячее участие в расследовании этого дела.

— Я и не сомневался, что вы так решите. — Гаральд расплылся в широкой торжествующей улыбке. Уставился на моего приятеля с нескрываемым предвкушением. — И потом, сдается мне, вы уже подозреваете, кто убил бедняжку Ксану. Так?

— Так, — спокойно подтвердил Фабион. — Осталось дело за малым: найти доказательства.

— И зачастую доказать вину бывает намного труднее, чем отыскать преступника, — задумчиво добавил Гаральд, а затем с угрюмым вызовом вздернул подбородок. — Ну ничего! Тем интереснее задача.

Я посмотрела на подчеркнуто невозмутимого Фабиона, в глубине зеленых глаз которого блуждали искры возбуждения охотника при виде долгожданной добычи. Перевела взгляд на лучащегося нескрываемым удовольствием Гаральда, словно уже поймавшего преступника, и недовольно покачала головой. Эта парочка стоит друг друга. Не понимаю! Ну ладно, Гаральд всю жизнь прожил в этом городе, поэтому обязан знать, кто мог желать дурного семье Ортензия. Но как Фабион-то догадался? Ух, не люблю загадки! Чую, отдыха мне в ближайшее время не видать.

* * *

Однако мои дурные предположения не сбылись. Всего через час, вряд ли больше, я удобно расположилась в мягком кресле и держала в руках бокал с горячим вином. В воздухе витал аромат давным-давно позабытого домашнего уюта, щедро приправленного запахами корицы и гвоздики.

Я сделала крошечный глоточек вина и зажмурилась от удовольствия. Конечно, я бы могла от жадности осушить весь бокал залпом, но боялась, что столь большая доза алкоголя на голодный желудок сыграет со мной дурную шутку. Нет, вряд ли я напьюсь, но вот говорливой сверх всякой меры вполне могу стать. А там и до ненужной откровенности недалеко.

Я перевела взгляд на Фабиона, который сидел напротив. Приятель тоже задумчиво вертел между пальцев бокал, но пока даже не притронулся к нему. Гаральд оставил нас на некоторое время, отправившись отдать распоряжения слугам по поводу обеда и горячей ванны для уставших, пропыленных путников.

Пользуясь тем, что Фабион пока не горел желанием начинать разговор, видимо обдумывая случившееся, я принялась изучать обстановку гостиной. Стоило признать, у Гаральда точно имелся определенный вкус. И распространялся он не только на умение выбрать себе подходящую одежду и аксессуары к ней, но и на способность продумать изысканный интерьер.

Комната была выдержана в строгих черно-белых тонах. По обе стороны от окна высились огромные — до потолка — книжные шкафы, сделанные из баснословно дорогого северного дуба. Кресла были расположены полукругом около камина, внутри которого сейчас потрескивало простейшее иллюзорное заклинание, создавая эффект горящих дров. Чуть в стороне находился небольшой столик, уставленный разнообразнейшими напитками.

При виде стройной шеренги разноцветных бутылок я помрачнела и отвела взгляд. Нахлынули непрошеные и очень неприятные воспоминания. Точно такой же столик стоял в кабинете моего отца. Помнится, он особенно заинтересовал Марко, когда тот вздумал допросить меня по поводу событий, произошедших в нашем семействе.

На этой мысли мне стало грустно до слез. Надо же, казалось бы, это было так недавно, а словно целая вечность миновала. Интересно, как поживают мои родители? Наверняка им сильно досталось от разъяренного Марко Шаорраша. Но, надеюсь, матушку не отправили в монастырь за то, что она читала запрещенные книги, пытаясь защититься от Реаны. Она точно не выживет в столь унылом и печальном месте, особенно если учесть ее взрывной темперамент и любвеобильность.

— С тобой все в порядке? — Фабион, как и обычно, моментально уловил изменение моего настроения и встревоженно вскинул на меня глаза. — Ката… Хеана, почему грустишь?

Я понятливо хмыкнула, когда Фабион запнулся на моем настоящем имени. Все ясно. Боится, что Гаральд мог оставить подслушивающее заклинание, чтобы узнать, о чем будут говорить неожиданные гости в его отсутствие. Ну что же, пора привыкать к тому, что отныне и навсегда меня зовут не Катарина Валания, а Хеана Карион.

— Так много изменений в нашей жизни, которые происходят так быстро, — уклончиво проговорила я. Украдкой покосилась на закрытую дверь, ведущую в общий коридор, и продолжила тише: — Ольен, тебе не кажется, что нас прокляли?

— Мой отец? — с кривой усмешкой переспросил он, явно подразумевая дядю. — Нет, Хеана, не кажется. А если и так, то мы обязательно справимся со всеми трудностями. Верно?

Я неопределенно пожала плечами. Хотелось бы верить. Только пока мне все страшнее и страшнее смотреть в будущее. Когда я соглашалась на побег… Впрочем, ладно! Что сделано, то сделано. В прошлое все равно не вернуться при всем желании.

— А вот и я! — торжественно провозгласил Гаральд, распахивая дверь. Подошел к столику с напитками и щедро плеснул себе вина, после чего обернулся к нам с заговорщической улыбкой. — Ужин подадут где-то через полчаса. Помимо этого я распорядился, чтобы нашей прелестной саэриссе нагрели целую ванну воды.

— Премного благодарна, — проговорила я, даже не пытаясь скрыть искренней радости в голосе.

— У нас есть немного времени, которое я предлагаю провести с пользой. — Гаральд любезно наклонил голову, показывая, что услышал слова благодарности. Затем вперился немигающим взглядом в Фабиона, продолжив: — Конечно, если вы, глубокоуважаемый ир, не возражаете.

— Ничуть. — Фабион слабо усмехнулся. — Полагаю, вас интересует, кого я заподозрил в гибели Ксаны?

Гаральд кивнул. Поднял свой бокал и посмотрел на Фабиона сквозь алые переливы вина.

— Присядьте, — устало попросил приятель. — Мне тяжело постоянно задирать голову. И потом, боюсь, вы можете потерять равновесие, когда услышите мою версию произошедшего.

Целитель удивленно вскинул бровь, но беспрекословно подчинился. Подвинул кресло, стоящее поодаль, ближе и удобно расположился напротив Фабиона, не сводя с него испытующего взора.

— Я думаю, вы и сами знаете, что Рихард Ортензия повинен в смерти падчерицы, — медленно произнес Фабион, пристально следя за выражением лица Гаральда.

Целитель неплохо владел собой, но все же вздрогнул, когда услышал это. Потянулся было, чтобы, по обыкновению, взъерошить волосы, но в последний момент одумался и обеими руками с такой силой вцепился в хрупкий бокал, что я испугалась, не раздавит ли он хрусталь.

— Вас тоже насторожила та настойчивость, с которой Рихард не выпускал детей из дома, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Гаральд. — Что же, логичное предположение. Но почему убили Ксану, а не Пабло? Как-никак именно сын — плоть от плоти его, кровь от крови, а не девушка.

— Отчего погибла его первая жена? — вопросом на вопрос ответил Фабион. — Полагаю, во время родов или сразу после них?

— Как вы догадались?! — изумленно воскликнул Гаральд. — Все действительно произошло именно так. Бедняжка Агата так и не оправилась от родовой горячки. Некоторое время думали, что и младенец не выживет, уж больно слабеньким получился Пабло. Но, к удивлению многих, он выкарабкался.

— Вот как, — задумчиво произнес Фабион. Несколько раз размеренно ударил пальцами по подлокотнику кресла и задал новый вопрос: — Я заметил, Пабло не переносит вида крови. Его едва не стошнило, когда он увидел сестру. Нет, реакция, с одной стороны, вполне объяснимая, но с другой… Какой-то чрезмерной она мне показалась. Это врожденное или приобретенное?

— Ох, да откуда же мне знать! — Гаральд обескураженно всплеснул руками. — Я ведь не главный хранитель секретов рода Ортензия.

— Да неужели? — ядовито осведомился Фабион, и целитель почему-то густо покраснел, словно уличенный в чем-то непристойном.

— Ладно, — неохотно сказал он. Искоса глянул на меня, затем опять перевел взгляд на Фабиона. — Но это только слухи, учтите! Если Рихард когда-нибудь узнает…

— Не узнает, — заверил Фабион. — Уверяю вас: и я и Хеана умеем хранить секреты.

— В общем-то я и сам не уверен, было ли все это на самом деле, — прежним неуверенным тоном продолжил Гаральд, вполне удовлетворенный обещанием моего приятеля молчать. — Я переехал в Укардию всего лет пять назад, а это происшествие имело место гораздо раньше. О нем мне никогда и никто ничего определенного не говорил. Я слышал лишь намеки, изредка улавливал обрывки слишком громких мыслей. Ну, ир Ольен, вы же понимаете: любой маг способен в определенные моменты к пусть слабой, но телепатии…

— Ближе к делу, — перебил его Фабион, утомившись от столь длинного вступления. — Из Пабло изгоняли демона?

Гаральд как раз отпил из бокала, чтобы смочить губы после долгой тирады, но от неожиданности поперхнулся и закашлялся, безнадежно испортив кровавыми каплями вина белоснежный воротничок шелковой рубашки, выглядывающей из-под темного камзола.

— К-как?.. — наконец с трудом выдавил он. Выудил из кармана платок и принялся оттирать рубашку, тем самым еще сильнее портя ее. — Как, во имя всех богов, вы узнали?

— Соль, — не утерпев, вмешалась я в этот разговор, с жалостью наблюдая за тем, как гибнет дорогая вещь. — Ирон Гаральд, посыпьте пятна солью. Иначе рубашку можно будет выкинуть…

Видимо, мой совет пришелся совершенно не ко времени и не к месту, поскольку в следующее мгновение на мне скрестились два настолько свирепых взгляда, что язык сам собой прилип к нёбу.

— Не забывайте, что я из Пакасии, — с кривой усмешкой проговорил Фабион и украдкой погрозил мне кулаком, запрещая встревать в столь серьезный разговор. — Причем из южной провинции, а именно на этой окраине королевства культ Темного близнеца был особенно развит. Собственно, показательные охоты на ведьм тоже чаще всего проводят именно там. На моей благословенной родине магия и церковь зачастую неотделимы. И чтобы получить разрешение на занятие колдовством, сперва надо доказать, что у тебя нет намерений служить Темному близнецу. Как я уже говорил, мне повезло с наставником, однако каждый год я был обязан проходить обязательное испытание у королевских дознавателей, доказывая, что не начал заниматься некромантией и прочей гадостью. Кроме того, в свое время, еще перед тем как начать мое обучение, меня заставили рассказать все о своей семье. Я ведь тоже, как и Пабло, ребенок от первого брака, и мой отец, как и Рихард, вдовец. Дознавателя, который должен был допустить или не допустить меня до занятий магией, особенно интересовали обстоятельства смерти моей матери. Я, наверное, раз сто ответил, что она погибла в результате несчастного случая, когда мне было десять лет. Лошадь понесла, она запаниковала, попыталась спрыгнуть — и сломала себе шею.

— Кстати, запамятовал, — вдруг вмешался Гаральд. — Как звали вашу матушку?

— Я вообще-то пока не называл ее имени, — холодно сказал Фабион, раздосадованный очередной проверкой. — Но если вам интересно… Саэра Даира Карион.

Я одним глотком почти осушила бокал с уже остывшим вином. Очень интересно! Фабион рассказывает придуманную историю нашей жизни с такой уверенностью, что даже у меня нет повода усомниться в его словах. Когда он успел продумать ее до мельчайших подробностей? И неужели не боится, что Гаральд найдет способ проверить его легенду? Магов не так уж много, а Пакасия не столь далека, как хотелось бы. Тем более что чем подробнее и сложнее ложь — тем легче попасться на каком-нибудь досадном несоответствии. Ладно, поговорю с ним об этом позже.

— Мои соболезнования по поводу столь ранней и трагической смерти вашей матери, — осторожно проговорил Гаральд. — И простите, если я каким-либо образом обидел вас.

— Ничего страшного. — Фабион милостиво отмахнулся от его извинений. — Я понимаю, вы не обязаны все мои слова принимать на веру. Особенно если учесть обстоятельства нашего знакомства. Но мы отвлеклись от темы разговора. Вернемся к семье Ортензия. Как я уже сказал, королевского дознавателя весьма интересовало то, как именно моя мать погибла и был ли я при этом неподалеку. Как потом объяснил мой наставник, ирон Арчибальд Кахесский, это было отнюдь не случайно. Один из самых излюбленных ритуалов новоявленных черных колдунов — вызов демона. Тот с охотой откликается даже на самые неумелые обряды и обязуется выполнить любое желание. Однако платой обычно становится жизнь кого-нибудь из близких. Демон может и отсрочить получение своей награды. Если почует рядом беременную. Любой маг знает, как сильно эти преданные слуги Темного близнеца мечтают получить постоянное пристанище в человеческом теле. Воплотиться для новой жизни, так сказать. Обычный человек вряд ли сумеет принять всю мощь чужого извращенного сознания… — На этом месте Фабион запнулся и замолчал, кусая губы.

Я слушала его, почти не дыша от волнения. Если все так, как он говорит, то каким образом ему удалось заключить сделку с демоном? Почему его разум выдержал соседство со столь могущественным и жутким созданием?

Фабион зло посмотрел на меня, словно прочитал мои мысли, недовольно покачал головой и продолжил:

— Поэтому, собственно, демоны и предпочитают вселяться в еще не рожденных детей. Зародыш намного легче переделать под свои нужды, чем ломать психику уже взрослого человека.

— Не сходится. — Я все-таки не выдержала и подала голос, уже поняв, куда клонит Фабион. С вызовом задрала подбородок, опять почувствовав на себе тяжесть двух взглядов, и мужественно продолжила, стараясь не обращать внимания на явное удивление Гаральда, вряд ли ожидавшего от меня такой наглости: — Ольен, я понимаю, к чему ты клонишь. Мол, демон, живущий в сознании Пабло, наконец-то пробудился и первым делом убил Ксану. Но это глупости! Даже если Рихард когда-то заключил сделку с демоном, то это не объясняет, почему он так настойчиво прятал своих детей. Он ведь должен был понять, откуда надлежит ждать угрозу. Ан нет, Пабло был под таким же домашним арестом, как и Ксана. Получается, Рихард боялся за его жизнь. Но кто может навредить демону? Глупости какие-то!

— Но ведь ирон Гаральд сказал, что над Пабло проводили ритуал изгнания демона, — обиженно проворчал Фабион, не желая так легко отказываться от своей версии.

— Вообще-то это ты сказал, а глубокоуважаемый ирон лишь подтвердил, — въедливо напомнила я. — И то он перед этим полчаса распинался о том, что не знает, достоверны ли данные слухи! В жизни настолько нудного монолога не слышала, если честно.

— Хеана! — Фабион аж вскинулся от моего непочтительного тона, прежде покосившись на Гаральда, который слушал нашу перебранку с нескрываемым любопытством. — Не забывай, что мы в гостях!

Я опомнилась и в свою очередь испуганно посмотрела на целителя. Вечно меня мой язык без костей подводит!

— Да ладно вам! — Гаральд благосклонно улыбнулся нам. — Напротив, мне очень интересно вас слушать. Могу лишь искренне восхититься острым умом саэриссы Хеаны.

— Спасибо, — пробурчала я и отчаянно заерзала в кресле, чувствуя, как меня душит желание высказаться.

Фабион попытался осадить мое рвение мрачным взглядом, но через несколько секунд обреченно вздохнул и махнул рукой.

— Спрашивай, Хеана, — разрешил он. — Я же чувствую, как тебя распирает.

— Ритуал. — Я немедленно повернулась к Гаральду. — Тот ритуал, о котором вы говорили и который посчитали обрядом изгнания демона. Как я понимаю, он был связан с огромным количеством крови, раз Пабло не переносит даже ее вида?

— Верно, — подтвердил целитель, чуть склонив голову набок и изучая меня со все возрастающим интересом. — Ему тогда было около пяти. Ребенка выкупали в лохани, доверху наполненной свиной кровью.

— При этом присутствовали представители церкви или только маги? — Я не удержалась от гримасы отвращения, представив эту картину, но продолжила расспросы.

— Понятия не имею. — Гаральд пожал плечами. — Вроде бы пригласили какую-то заезжую целительницу. Священника же… Право, не знаю. В Укардии, конечно, есть храм Светлого близнеца, но отец Ольтон с крайним презрением относится к любой магии. По моим сведениям, он родом из Пакасии, чем, по всей видимости, и объясняется подобная агрессивность в отношении искусства невидимого. Так или иначе, но он считает, что молитва поможет в болезни куда лучше, чем заговоры целителя. Даже травоведение считает за лженауку.

— И в чем же была суть этого ритуала? — Я поставила пустой бокал на стол и оперлась локтями на подлокотники кресла, удобно устроив на переплетении пальцев подбородок. — Ирон Гаральд, вы маг. В каких обрядах используется окунание в кровь животных?

— Как уже говорилось, в ритуалах изгнания демона, — вместо целителя ответил Фабион. Недовольно покачал головой, видимо молчаливо негодуя от того, как решительно я вмешалась в это дело. — Ката… Хеана. Пока все рассказанное подтверждает мою точку зрения. Пабло одержим. Это стоит принять как данное.

— Подожди! — резко осадила его я. Встала и принялась медленно расхаживать по комнате, глядя себе под ноги.

Целый вихрь мыслей и сомнений роился в моей голове. Если телом Пабло действительно завладел демон, то с какой стати Рихард боялся отпускать его из дома? Нет, бургомистр Укардии опасался не своих детей, напротив, полагал, что их жизни грозит смертельная опасность. И не ошибся, если учесть, каким образом погибла Ксана. Но почему она? Почему падчерица, а не родной сын? Если дело связано лишь с темным колдовством, то с таким же успехом неведомый злодей мог справиться и с пышущим здоровьем и силой юношей. Все-таки магия дает неоспоримое преимущество в схватках один на один. Что же мы имеем в сухом остатке? Охотились именно за Ксаной? А значит, надо обратить взгляд на ее мать?

— Ольен. — Я резко обернулась к приятелю, который наблюдал за моими метаниями с явным неудовольствием, горевшим в его изумрудных глазах. — Купание в чужой крови. Неужели помимо изгнания демонов у данного ритуала нет иных значений?

— Есть, — нехотя ответил он, вряд ли довольный, что я так рьяно ищу опровержения его стройной теории. — Это помогает стереть запах рода.

Мы с Гаральдом с искренним недоумением переглянулись и уставились на Фабиона, требуя продолжения.

— Любой человек знает, что существуют такие понятия, как проклятие или семейный сглаз, — с еще большим нежеланием продолжил он. — Грубо говоря, все люди, живущие вместе достаточно долго, имеют одинаковый аромат. Если захочешь извести их, то куда проще не читать заклинания на уничтожение каждого из них, а просто привязать смертельный заговор к семейному запаху. Однако есть очень легкий и простой способ противодействия. Выкупать проклятого в чужой крови. Неважно — человека или животного. Понятное дело, чаще всего используют именно кровь животного, иначе это грозит огромными неприятностями со стороны властей.

— Хм… — задумчиво протянула я. Остановилась напротив Гаральда и принялась вслух считать, загибая пальцы: — Пабло выкупали в свиной крови, когда ему было пять. Если верить вашим словам, конечно. А сколько ему исполнилось, когда Рихард вторично женился?

— Шесть, — любезно ответил на мой вопрос Гаральд. — Собственно, ритуал был проведен, когда Рихард уже сделал предложение Литиции.

— Ксана на вид моя ровесница, — продолжила я рассуждения. — То есть ей около шестнадцати. А сколько лет Пабло? Вы говорили, что запрет покидать дом с него сняли год назад, когда ему исполнилось двадцать. Получается, ему двадцать один? И когда над Пабло провели этот отвратительный ритуал, Ксана только-только родилась.

— Совершенно верно. — Гаральд кивнул в подтверждение моих слов. — А когда ей исполнился год, Рихард и Литиция поженились. В общем, нет ничего удивительного, что он считал девочку своей родной дочерью, а не падчерицей.

— Но у нее был и родной отец. — Я нервно хрустнула пальцами. — Где же он?

Судя по тому, с каким невольным стыдом Гаральд отвел глаза, я попала в самую цель. И поэтому ничуть не удивилась, когда услышала:

— Никто не знает. Литиция никогда не была замужем до Рихарда. И никто не знает, кто является отцом Ксаны. Поэтому, кстати, семья Ортензия была категорически против этого брака. Особенно мать Рихарда — саэра Яльга.

Я устало опустилась в кресло. Задумчиво принялась грызть ноготь большого пальца. Что же мы имеем в чистом осадке? Паранойя Рихарда насчет угрозы его детям проявилась после женитьбы на Литиции. Но за год до этого, если верить слухам, он провел какой-то странный ритуал над своим сыном. Этот обряд можно толковать двояко. Или это было изгнанием демона, или попыткой защитить единственного сына, смыв с него запах рода Ортензия. Но почему тогда Ксана не прошла через этот же обряд? И, демоны побери этот якобы спокойный городок, кто был ее настоящим отцом?

Я с глухим стоном принялась массировать виски, в которых уже забились горячие молоточки пробуждающейся мигрени. Ненавижу тайны! Ну что нам стоило выбрать другой город для своего проживания? Почему постоянно надлежит вляпываться во всевозможные семейные неурядицы и тайны?

— С прискорбием сообщаю, что моя ненаглядная и любимая сводная сестричка своими вопросами целиком и полностью уничтожила стройную теорию по поводу того, кто убил Ксану Ортензия, — услышала я. Фабион с сожалением хмыкнул и одним глотком допил вино в бокале, который все еще крутил между пальцев. Испытующе глянул на Гаральда, который не сводил с меня глаз. — А вы? Вроде бы, уважаемый ирон, вы говорили, что знаете, кто убийца.

— А вот мне ваша сестра, напротив, чрезвычайно помогла, — медленно протянул Гаральд, и Фабион, как и следовало ожидать, недовольно скривился.

Не любит проигрывать, кто бы сомневался. Особенно с учетом того, что дядя натаскивал его именно на расследование подобных дел.

Однако продолжить нашу чрезвычайно занимательную беседу мы не успели. В следующее мгновение дверь, ведущая из гостиной в общий холл, распахнулась, и служанка — миловидная темноволосая девушка чуть старше меня — торжественно провозгласила:

— Ужин подан!

Я только сейчас вспомнила, как давно не ела. Гулко сглотнула слюну и умоляюще посмотрела на Фабиона, опасаясь, что он проигнорирует это приглашение, увлекшись разговором. Наверное, так бы оно и произошло, если бы Гаральд не перехватил мой взгляд. Понимающе улыбнулся и встал.

— Предлагаю немного отложить нашу чрезвычайно занимательную беседу, — проговорил он, благосклонно взирая на меня сверху вниз. — Ваша сестра голодна, ир Ольен.

— Да-да, конечно, — поспешно согласился с ним приятель. Вскочил и любезно протянул мне руку, помогая встать с кресла, после чего задумчиво протянул: — Все равно у нас впереди целый вечер для рассуждений. Вряд ли в городе случится еще что-нибудь необычное.

Ох, не в добрый час он это сказал! По моей спине пробежали ледяные мурашки дурного предчувствия. Я тяжело вздохнула и незаметно скрестила указательный и средний пальцы на свободной руке. Надеюсь, это убережет нас от сглаза.

* * *

По негласному договору за ужином велась светская беседа, не имеющая никакого отношения к произошедшему с дочерью бургомистра. Действительно, в высшей степени неуместно вспоминать кровавое убийство, когда у тебя глаза разбегаются от множества изысканных блюд. Эдак и несварение желудка можно получить.

Вместо опасной темы Гаральд принялся развлекать нас пересказом местных сплетен. Я слушала вполуха, поскольку понятия не имела, о ком он говорит. Право слово, какое мне дело, что некая Ранальда изменяет мужу с его же собственным братом?

Видимо, Фабиона тоже не особо заинтересовало перемывание косточек совершенно незнакомым людям. Поэтому приятель мягко, но настойчиво перевел разговор на то, как именно живется в Укардии приезжим. Суровы ли зимние шторма, есть ли в окрестностях дикие звери или ядовитые гады. И самое важное — каким образом тут может заработать приезжий ученик мага, обремененный сводной сестрой.

Гаральд, впрочем, не возражал против изменения темы. Он с таким же рвением принялся живописать мягкий климат Укардии и спокойствие городка. Последнее утверждение прозвучало несколько странно из уст целителя, учитывая недавнее убийство, но мы с Фабионом не стали вступать в спор. Мало ли. Ничто в мире не идеально. Как любит говаривать мой батюшка, даже на солнце есть пятна.

После беседа незаметно свернула на политику. Фабион сначала воодушевился, принялся пересказывать последние события в Даритоне — столице Пакасии, но я незаметно двинула его под столом по ноге. Пусть не забывается. Я понимаю, что приятель принадлежит к королевскому роду, поэтому знает многое, что не может знать обычный человек. Уверена, ему хочется похвастаться своей осведомленностью перед Гаральдом. Но это наверняка разоблачит нашу ложь. Ведь Ольен Карион — это не Фабион Шаорраш, а значит, не должен быть в курсе придворных интриг.

Фабион моментально понял мой намек и замолчал, уткнувшись носом в бокал. Гаральд вскинул бровь, явно удивленный резким изменением настроения своего собеседника, посмотрел на меня и понимающе хмыкнул. Ох, сдается мне, не стоило нам все-таки принимать любезное приглашение целителя пожить у него. Да, он не показался опасным человеком, напротив, сумел расположить к себе, но все же. Было что-то странное в его взгляде. Изредка из-под личины вежливого молодого мужчины вдруг проглядывал умный и жесткий человек, изо всех сил пытающийся скрыть свой истинный облик. Интересно, что целитель, заработавший право на приставку «ирон», забыл в здешнем захолустье? Полагаю, он без особых проблем сумел бы открыть практику даже в столице, где несравненно больше богатых клиентов. Конечно, как однажды сказал Фабион, маг всегда сумеет заработать себе на пропитание. Но куда проще это сделать в крупном городе, а не в маленьком провинциальном.

— Расскажите немного о себе, — попросила я, воспользовавшись затянувшейся паузой в разговоре мужчин.

Фабион бросил на меня благодарный взгляд, обрадовавшись, что я помогла ему замять неудобный момент, а вот Гаральд заметно напрягся. Я улыбнулась и кокетливо взмахнула длинными ресницами, после чего негромко продолжила:

— Глубокоуважаемый ирон, вам не кажется, что это несколько несправедливо? Вы знаете о нас с братом практически все. Мы же о вас — вообще ничего, кроме того, что вы переехали в Укардию пять лет назад. Чудно как-то. Магов, заслуживших право на открытие своего дела, не так уж и много. Что вы забыли в этой глухомани?

— Спокойствие, — слишком быстро, на мой взгляд, ответил Гаральд. — Милая саэрисса, я приехал сюда за спокойствием. Ну и за морским воздухом, как это ни странно прозвучит. Климат Ашхана слишком суров для меня. Не говоря уж о том, что я около года провел… хм…

На этом месте Гаральд замялся. Скривился в болезненной гримасе и провел пальцем по кромке бокала, затем поднял на меня взгляд. Я невольно вздрогнула. В серых глазах целителя билась такая горячая ненависть, словно он был готов ударить меня за невинный, в сущности, вопрос. Даже Фабион, сидящий напротив, почувствовал неладное. Наверное, его насторожило то, как резко я перестала улыбаться. Приятель медленно отложил столовые приборы в сторону и чуть отодвинул стул, словно готовясь в любой момент вскочить и огреть Гаральда чем-нибудь тяжелым, если тот вздумает обидеть меня.

Удивительно, но целитель не почувствовал ничего дурного. А возможно, просто искусно притворился, что приготовления Фабиона остались незамеченными им. В следующее мгновение Гаральд с усилием моргнул — и наваждение растаяло. Целитель уткнулся тяжелым взглядом в свою тарелку, и я поняла: в этот момент он ненавидел не меня. Он ненавидел кого-то или что-то из прошлого, ту причину, которая заставила его бросить привычное окружение и переехать в чужой город. И что же это может быть?

— Вы были в тюрьме? — не подумав, брякнула я первую пришедшую на ум догадку.

На этот раз вином поперхнулся не Гаральд, а Фабион. Приятель закашлялся, однако каким-то чудом не пролил ни капли. Хоть рубашка не пострадала, как у гостеприимного хозяина недавно. После чего приятель осторожно отставил бокал в сторону и принялся корчить мне угрожающие рожи, показывая, что я перешла всяческие границы хороших манер.

Я боязливо посмотрела на целителя, ожидая, что он придет в настоящую ярость от столь откровенного и некрасивого любопытства. Но тот лишь печально улыбнулся, словно ожидал нечто подобное.

— Саэрисса Хеана, — медленно проговорил он, задумчиво поглаживая чисто выбритый подбородок, — право слово, вы — удивительная девушка.

— Простите мою сестру, — поспешил вмешаться Фабион, напоследок состроив мне столь угрожающую физиономию, что мне все же стало не по себе. Как-то вдруг вспомнилось то кровожадное чудовище, в которое в случае крайней необходимости может превращаться мой приятель. А тот уже продолжил до омерзения приторным, медоточивым тоном, обращаясь в первую очередь к Гаральду: — Глубокоуважаемый ирон! Моя сестра, как и любая представительница слабого пола…

— Не стоит извиняться, — оборвал его Гаральд, чуть поморщившись. — И ваша сестра — далеко не любая представительница слабого пола. Я бы даже сказал, мыслит она по-мужски рационально. — После чего опять взглянул на меня и спросил с нескрываемым интересом: — Так как вы пришли к такой занимательной догадке, саэрисса? Что в моих словах вас натолкнуло на мысль, что я был в заключении?

— Подорванное здоровье, — принялась я перечислять, загибая пальцы. — Упомянутый вами год, проведенный в явно неприятном для вас месте. Горький сарказм при словах о неподходящем для вас климате столицы. Вам около тридцати. Вы приехали в Укардию пять лет назад. Обычно к этому возрасту люди вашего положения уже обзаводятся семьей. Если детьми не успели, то женой-то точно. И потом, когда Ольен рассказал вам нашу историю, вы обмолвились, что ради любви и сами когда-то наделали глупостей. Правда, уточнять не стали, но картина вырисовывается весьма интересная.

— Неужели? — Гаральд положил на стол локти, позабыв про остывшее жаркое, переплел пальцы и удобно устроил на них подбородок, не сводя с меня немигающего взгляда. — И какие же выводы вы сделали, саэрисса Хеана?

— Вы что-то натворили из-за любви. — Я пожала плечами, стараясь не обращать внимания на все усиливающуюся щекотку в кончиках пальцев. Интересно, это Фабион посылает мне предупреждающие знаки при помощи магии или Гаральд пытается прочитать мои мысли? — Видимо, что-то очень серьезное, раз уж положение не исправили деньги и знатное происхождение. Но через год вас отпустили, порекомендовав держаться подальше от столицы. Да вы и сами были рады это исполнить. Все-таки потомственному саэру…

— Я не саэр, — оборвал меня Гаральд. — Уже нет. Был лишен дворянства за свой давнишний поступок.

Мои брови сами собой полезли на лоб. Что же он натворил? Дворянства лишают в исключительных случаях. Неужели убил кого-нибудь? Но тогда наказание точно не ограничилось бы столь коротким заключением. Не понимаю!

Гаральд одним глотком допил вино и, по обыкновению, яростно стал трепать волосы. Я молчала, понимая, что зашла несколько дальше, чем планировала. Не стоило начинать этот разговор, но с другой стороны — надо ведь узнать прошлое человека, который так любезно предложил нам помощь. Вдруг за его гостеприимством скрывается некая корысть?

— Простите, — опять вмешался Фабион. — Ирон Гаральд, моя сестра…

— Как я уже сказал, ваша сестра — удивительная девушка, — вновь завершил за него Гаральд. Грустно улыбнулся. — Не переживайте, ир Ольен, я не в обиде. Просто не ожидал, что меня окажется так легко прочитать. Видимо, отвык в этой глуши от собеседников со столь острым и ясным умом. В Ашхане приходилось следить за каждым словом, но за пять лет немудрено расслабиться и забыть прежние навыки. — Затем несколько раз размеренно ударил пальцами по столу и с неожиданной решимостью произнес: — Хорошо, саэрисса Хеана. Вы и ваш брат заинтриговали меня настолько, что я готов на сделку. Ваша история в обмен на мою.

Я мысленно выругалась. Вот так вляпались, и все по моей вине! Отсюда чувствую, как злится Фабион. И, что самое печальное, он совершенно прав в своем гневе. Ну кто меня за язык тянул? Но как он догадался, что мы его обманываем? Я вроде бы вообще ничего не говорила о нашем прошлом.

— Не понимаю, о чем вы, — осторожно протянул Фабион, прежде сверкнув на меня зелеными глазищами, в которых кипела ярость.

— Все вы прекрасно понимаете. — Гаральд укоризненно покачал головой. — Ир Ольен, вы рассказали мне красивую, очень жалостливую и наверняка безукоризненно продуманную легенду. Но легенду, а не правду. И доказать ваш обман будет всего лишь делом времени и определенного усердия.

— В таком случае — удачи! — ядовито отозвался Фабион, моментально ощетинившись.

— Ольен, — мягко проговорил целитель, пряча в уголках губ усмешку. — Не ершитесь, прошу. Я верю, что у вас были серьезные причины для побега из Пакасии. И я уверен, что вы пошли на ложь не из дурного умысла. Вы боитесь своего прошлого, того, что оставили в Пакасии. Это мне очень знакомо. Поэтому я предлагаю помощь. Но сначала откроем друг перед другом карты. Откровенность за откровенность. Вряд ли ваша история испугает меня больше, чем моя — вас.

Мы с Фабионом переглянулись. Он отрицательно мотнул головой, и я кивнула, соглашаясь с ним. Нет, этого делать совершенно точно не стоит. Мы знаем Гаральда всего несколько часов. Целитель точно не обрадуется, узнав, что уставшие путники, которых он милостиво приютил, на самом деле сбежали из соседней страны не из-за запретной любви, а из-за угрозы оказаться на костре по обвинению в занятиях запрещенным колдовством. А если Фабион к тому же упомянет, какую сделку имел глупость совершить с демоном, то в Укардии нам точно не жить. Благо если удастся выбраться из города, не став жертвами самосуда.

— Я не понимаю, о чем вы, — ровно проговорил Фабион. — Все, что я рассказал вам, чистая правда!

— Только не клянитесь. — Гаральд криво усмехнулся. — Впрочем, ладно. Я не собираюсь настаивать. Надеюсь, придет день, когда вы сами поймете, что я желаю вам обоим только добра. И тогда мы поговорим уже серьезно.

Фабион вскинулся было еще что-то сказать, но не успел. В следующий миг дверь, ведущая в обеденный зал, без предупреждения распахнулась, и на пороге возникла та самая девушка, которая чуть ранее пригласила нас к столу. Правда, сейчас служанка была растрепанной и тяжело дышала, видимо поднявшись по лестнице бегом.

— Господин! — выпалила она, глядя на Гаральда с каким-то первобытным ужасом в глазах. — Господин, вас срочно зовут в дом семейства Ортензия. Рихард… Говорят, он едва не убил своего сына…

Гаральд скомкал салфетку, которая лежала у него на коленях, отбросил ее в сторону и так резко поднялся, что с грохотом опрокинул стул. Однако вряд ли заметил это от волнения. Покачнулся к двери, собираясь бежать за служанкой, но в последний момент остановился и обернулся к нам.

— Пойдемте, — глухо попросил он. — Прошу, составьте мне компанию. Ир Ольен, если дело серьезное, то вы поможете мне справиться с обезумевшим Рихардом. А вы… — Он перевел взгляд на меня. — Саэрисса, мне крайне необходим ваш проницательный ум.

Я уныло вздохнула, но все же поднялась вслед за Фабионом из-за стола. Н-да, а я так мечтала после ужина добраться до ванны с горячей водой! Ну что же, придется еще немного потерпеть. Надо же выяснить, что творится в этом городке.

* * *

Узкие улочки Укардии утопали в зелени. Я шла по деревянному тротуару, спасающему горожан от грязи в непогоду, и только и делала, что восхищенно вертела головой.

По обе стороны от меня простирались бесконечные заборы частных садов. Но они не могли помешать ветвям деревьев, почти ломающихся от тяжести плодов, тянуться ко мне. Чего тут только не было! И сочные абрикосы, настолько спелые, что уже начали опадать. И желтая алыча. И бархатистые на ощупь персики. И даже ярко-алые яблоки, пахнущие медом и корицей.

Фабион, видимо, оценил тот голодный взгляд, которым я смотрела на все это изобилие. Он сорвал для меня совершенно незнакомый мне плод, выглядящий как зеленый шар, покрытый густыми мягкими волосками. Впрочем, кожистая шкурка сразу же сошла, стоило только провести по ней пальцем. И я с некоторой опаской откусила небольшой кусочек, готовая к любой неожиданности.

Кислый пряный сок брызнул мне на подбородок, и я зажмурилась от удовольствия. Запахло огурцами и чем-то хвойным. Чудно! Я таких плодов даже в книгах не видела.

Фабион, пользуясь тем, что я немного отстала, увлеченная поеданием незнакомого фрукта, тоже замедлил шаг. Подхватил меня за локоть и грозно зашипел на ухо:

— Катарина! Во имя всех богов — держи язык за зубами. Я понимаю, как порой тебя тянет поделиться своими наблюдениями и размышлениями, и признаю, что зачастую они весьма оригинальны и точны. Но для подобных разговоров выбирай, пожалуйста, время, когда мы останемся наедине. Ты и так уже насторожила Гаральда сверх всякой меры.

— Прости, — покаянно буркнула я и выплюнула на ладонь черную крупную косточку, оставшуюся от его подарка. — Я увлеклась.

— Ты не просто увлеклась, ты сглупила, — проворчал Фабион. — И сглупила сильно. Теперь вместо того, чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом, нам приходится идти в дом Ортензия. Кстати, ради твоего и моего спокойствия — не отходи от меня ни на шаг, когда мы будем у них. Поняла?

— Думаешь, что убийство Ксаны все-таки связано с запрещенным колдовством? — заинтересованно спросила я, вытирая липкие после сока руки о штаны.

— Вряд ли. — Фабион покачал головой. — В том-то и странность. По всей видимости, ты права и это сделал не Пабло. Хотя что-то меня в нем насторожило. Это явное отвращение при виде крови…

— Если бы тебе пришлось пройти через то же, то ты наверняка был бы более благосклонен к несчастному, — несогласно сказала я и передернула плечами от омерзения, когда вспомнила рассказ Гаральда о купании пятилетнего ребенка в лохани с кровью.

— Поверь, Катарина, на мою долю в свое время выпали куда более серьезные испытания, — сухо произнес Фабион, но развивать тему не стал.

Я едва было не заканючила, умоляя его продолжить, однако в этот самый миг Гаральд остановился напротив очередных ворот. Они были распахнуты, а откуда-то из глубины сада доносились встревоженные крики.

Гаральд машинально поправил воротник рубашки, выглядывающий из-под темного камзола. Он так и не успел переодеться после досадного происшествия с вином, поэтому на ней по-прежнему красовались неаккуратные бурые пятна. После чего поспешил по гравийной дорожке туда, откуда слышались голоса.

Поторопились за ним и мы, пытаясь не потерять его в густой зелени разросшихся кустов, за которыми, по всей видимости, никто толком не ухаживал.

Когда из-за очередного резкого поворота тропинки показался дом семейства Ортензия, я с трудом сдержала завистливый вздох. Всегда мечтала жить в огромном белоснежном здании, более напоминающем замок, нежели прозаическое жилище. Наверное, с задней террасы открывается великолепный вид на море!

Затем я перевела взгляд на собравшихся около крыльца взволнованных людей. Рихарда Ортензия я узнала сразу. Седой грузный мужчина метался по небольшой лужайке перед домом, а остальные упорно не давали ему подняться по ступеням. Точнее, не пускал только один — огромный черноволосый гигант, наверное, выше меня минимум раза в два. Даже Фабион на его фоне смотрелся каким-то заморышем. Каждый раз, когда Рихард пытался вбежать в дом, гигант оказывался на пути бургомистра — и тот покорно отступал, видимо понимая, что не в силах справиться с такой мощью.

Но эта парочка хотя бы не шумела в своем молчаливом противостоянии. Кричали друг на друга две женщины. Одна из них — совсем уже старуха с белоснежной паклей волос и в черном платье. Другая — высокая, статная женщина, такая же черноволосая и красивая, как убитая девушка. Хм… Неужели я вижу перед собой мать и жену несчастного бургомистра? Как там их Гаральд называл? Яльга и Литиция? Но что они не поделили?

Как только мы подошли ближе, крики словно по волшебству смолкли. Яльга Ортензия моментально перестала шипеть на свою сноху и натянула на лицо притворную улыбку. Это произошло так быстро и незаметно, что я искренне восхитилась. Только что старуха брызгала слюной и беспорядочно размахивала перед лицом Литиции скрюченными пальцами, будто пытаясь выцарапать ей глаза. А уже через секунду она смотрела на нас ясным, безмятежным взглядом и приветливо улыбалась.

Сама Литиция оторопела от столь резкого прекращения ссоры. С некоторой растерянностью обернулась к нам и в свою очередь прекратила кричать. Провела рукой по растрепанным волосам, шикнула на мужа, как раз отправившегося на очередной штурм крыльца, и расплылась в широкой лживой улыбке.

Я опешила от этой картины. Менее всего саэра Литиция Ортензия сейчас напоминала мать, которая буквально пару часов назад навсегда потеряла дочь. Не понимаю. Получается, смерть Ксаны ее совершенно не волнует?

— Однако, — пробормотал Фабион, должно быть подумав о том же самом.

Гаральд посмотрел на нас и приподнял палец, видимо предостерегая от каких-либо вопросов или скоропалительных выводов. Еще раз одернул камзол и громко провозгласил:

— Рихард, друг мой! Что у тебя происходит?

Бургомистр не ответил на приветствие. Вместо этого он прочувственно выругался и опустился прямо на ступени крыльца, устав бороться с черноволосым гигантом за право пройти в дом.

Я почувствовала, как мои уши начинают полыхать от стыда. Ого! Стоило признать: по части знания грязных выражений саэр Рихард мог дать фору даже акрийцам.

— Дорогой, не забывайся! — возмущенно воскликнула Литиция, тоже покоробленная неучтивостью супруга. Затем кокетливо взбила волосы и улыбнулась нам еще шире, хотя это казалось невозможным: — Простите моего мужа, ирон Гаральд. Он вне себя от горя. Вот и не ведает, что говорит.

Я прикусила губу, удерживаясь от закономерного удивленного вопроса. Нет, Литиция ведет себя очень и очень странно. Такое впечатление, что ей абсолютно безразлична страшная гибель единственной дочери. Даже Рихард выглядит куда более удрученным и расстроенным.

— Приношу свои искренние соболезнования по поводу смерти Ксаны, — с сочувствием сказал Гаральд. — Саэра Литиция, страшусь представить, как вам сейчас больно…

— Кому больно? Ей больно? — визгливо перебила его старуха, стоящая рядом и внимательно прислушивающаяся к разговору. — Гаральд, мальчик мой, да ты посмотри на эту распутницу! Она чуть ли не плясать готова от радости, что бедная девочка умерла!

— Я просто умею контролировать свои чувства, — с достоинством возразила Литиция, но вот в ее синих глазах действительно промелькнул затаенный восторг. Женщина помолчала немного, видимо подыскивая оправдание своему странному поведению, и негромко продолжила: — Зачем горевать? Все люди смертны, как любит говорить отец Ольтон. Мы обязательно встретимся с Ксаной на дорогах нижнего мира. А пока надо наслаждаться жизнью.

— Чудовище, — неожиданно подал голос Рихард. Поднял голову и с обжигающей ненавистью взглянул на жену. — Небо, какое же ты чудовище! И почему раньше я этого не замечал? Убили твою дочь, а ты смеешь говорить о развлечениях! Как ты можешь?..

— Да, я не схожу с ума от горя и не устраиваю слезливых истерик. Но это не значит, что я не переживаю гибель дочери, — спокойно подтвердила Литиция. — Во всяком случае, лучше держать себя в руках и горевать молча, чем кидаться с кулаками на родных.

— Пабло заслужил хорошей взбучки, — не согласился с ней Рихард. Замялся на какой-то неуловимый миг, но все же процедил сквозь зубы вдогонку: — Это из-за него погибла Ксана! Но твое равнодушие заставляет меня подозревать еще более страшное…

— Не говори глупостей! — торопливо перебила его Литиция, чуть поморщившись от таких откровений. — Прекрасно знаешь, что я весь день пролежала дома со страшной мигренью. Поэтому, кстати, и не поехала на этот проклятый пикник. Это подтвердит и Драйк, и твоя мать, хоть она терпеть меня не может.

Старуха при этом скривилась так сильно, будто отведала незрелого яблока, но все же кивнула в знак согласия. Ага, значит, я была права в своих предположениях: передо мной стоит саэра Яльга Ортензия. А кто такой Драйк?

— Саэра Литиция говорит чистую правду, — вдруг сказал черноволосый гигант, и я обмерла от его глубокого хрипловатого баритона. Мужчина посмотрел на меня и слабо усмехнулся, наверняка прекрасно зная, какое впечатление на женский пол производит его голос, после чего проникновенно добавил, словно обращаясь только ко мне: — Я заходил к ней несколько раз проверить, все ли в порядке. Служанки приготовили для саэры успокаивающий отвар, и она спала как младенец.

Приятные мурашки пробежали у меня по коже. Воображение само нарисовало волнующую картину: беззащитная женщина крепко спит, окутанная облаком кружевного белья, а над ней склонился красивый мускулистый мужчина.

— Странные отношения в этой семейке, — проворчал мне на ухо Фабион, своим голосом вырвав из плена наваждения. — Право слово, я бы ни за что не оставил свою супругу наедине с таким… хм… самцом.

Рихард словно в ответ на его слова с такой же ненавистью взглянул на неожиданного защитника своей супруги.

— Кто бы сомневался, Драйк, что ты не упустишь удобного момента побыть рядом с Литицией, — фыркнул он с нескрываемым возмущением. — Выставили меня рогатым идиотом перед всем городом.

По полным, чувственным губам Драйка скользнула даже не улыбка, а всего лишь намек на нее. Он искоса глянул на Литицию, и та аж подалась вперед, будто услышав его мысленный призыв. Я изумленно вскинула бровь. А ведь Рихард прав: эти двое действительно любовники. Причем не считают нужным это скрывать. Любопытно, почему Рихард в таком случае терпит подобное безобразие? В Ромалии, конечно, нравы не столь строгие, как в моей родной Пакасии, но сильно сомневаюсь, что супружеская измена тут в порядке вещей.

— Развратница! — сгоряча сплюнула саэра Яльга. Исступленно заломила руки. — Позор на мою седую голову! Сын, как мог ты впустить в дом эту ядовитую гадюку?!

Меня тоже весьма интересовал этот вопрос. А еще причина, по которой Литиция чувствовала свою полнейшую безнаказанность, не делая ни малейшей попытки хотя бы ради приличия скрыть любовную связь с Драйком. Об этом наверняка в курсе весь город, раз даже перед нами, совершенно посторонними людьми, они не стесняются демонстрировать свои чувства друг к другу.

— Я думаю, ирон Гаральд, вы пришли осмотреть Пабло, — произнес Драйк, воспользовавшись тем, что Рихард и не думал отвечать на вопрос своей матери. — Он в своей спальне. Вряд ли с ним что-нибудь серьезное. Несколько синяков да разбитый нос. Я успел вовремя, чтобы прекратить драку.

— А почему она вообще произошла? — спросил Гаральд и недовольно качнул головой.

Ну да, понимаю, сама бы с радостью послушала семейный скандал и дальше. Именно при таких ссорах порой узнаешь самые страшные секреты и фамильные тайны.

— Я погорячился, — пробормотал Рихард. — Мне не стоило, но… Я тогда не контролировал себя.

Несчастный мужчина все так же сидел на ступеньках крыльца и угрюмо рассматривал разбитые костяшки на своих руках. И неожиданно мне стало его очень жалко. Стоит только вспомнить его горе, когда он увидел убитую падчерицу. Но почему-то создается такое ощущение, что остальных его домочадцев страшная смерть Ксаны совершенно не тронула.

Затем бургомистр перевел взгляд на нас с Фабионом, стоящих чуть позади от Гаральда, и поморщился.

— А эти-то что тут делают? — глухо поинтересовался он. — Гаральд, друг мой, при всем уважении, но притаскивать в дом тех, кто может быть замешан в убийстве?

— Ты ведь отлично понимаешь, что они ни в чем не виноваты, — со вздохом перебил его целитель. — Рихард, не стоит валить с больной головы на здоровую. Убийца Ксаны прекрасно ее знал. Не удивлюсь, если с бедняжкой расправился кто-нибудь из твоих приятелей.

Рихард внезапно сжал кулаки и исподлобья взглянул на Гаральда. Тот моментально замолчал и даже попятился. Ничего удивительного. Даже мне стало страшно, хотя мгновением раньше Фабион шагнул вперед, готовясь прикрыть меня в случае чего.

— Хватит, Гаральд, — с глухой угрозой попросил Рихард. — Иди и делай свое дело. Проверь, все ли в порядке с Пабло. А поиском убийцы пусть займутся королевские дознаватели. Я уже отправил запрос по кристаллу связи в столицу.

Я невольно нахмурилась. Да, Укардия — небольшой городок, но все же. Разве здесь не должна быть какая-нибудь стража и капитан во главе ее, занимающийся в случае чего наведением порядка и расследованием преступлений? Или же Рихард не доверяет этому человеку?

— А как же капитан Ниарий? — поспешил подтвердить мое недоумение Гаральд. — Чем тебя его помощь в расследовании не устраивает?

— Я хочу, чтобы этим занялся совершенно беспристрастный человек, — твердо отчеканил Рихард и с какой-то кривой усмешкой уставился на Литицию. Его жена чуть вздрогнула, но все же сохранила спокойствие, а бургомистр продолжил злым свистящим шепотом: — И сделаю все, чтобы присланный человек не попал под влияние… некоторых особ.

Я негромко цокнула языком. Вот оно как. Значит, Драйк — далеко не первое и, уверена, не единственное увлечение Литиции. Но почему Рихард терпит все эти измены? Не похоже, что он настолько любит свою жену, чтобы безропотно принять от нее великолепные ветвистые рога. Скорее, между ними уже давно царит глухая вражда, периодически переходящая во вспышки ярости. И все же Рихард не уходит от нее. Да, в Ромалии не приняты разводы, как, впрочем, и в Пакасии. Но оставить нежеланную супругу, выделив ей лишь минимально приемлемое содержание, он вполне может. Стать эдаким вдовцом при еще живой жене.

— Ну что же, — проговорил Гаральд, — в таком случае тебе как раз и не стоит гнать моих гостей прочь. Они абсолютно новые люди в Укардии. Случайно стали свидетелями последних минут жизни Ксаны. А саэр Ольен к тому же уже заслужил право на приставку «ир». Думаю, они окажутся полезными.

— Делай что хочешь, — устало отмахнулся Рихард, видимо поняв, что выпроводить нас не получится. — Только оставь меня в покое, прошу. — И опять замер, печально понурив плечи.

— Сынок… — К Рихарду подошла его мать. Присела рядом и прильнула к нему всем телом, бережно перебирая его седые волосы скрюченными от старости пальцами.

Эта картина так и стояла у меня перед глазами, когда я шла по темным коридорам в комнату Пабло. Пожилой мужчина и его старенькая мать, обнявшись, плачут перед домом.

* * *

Как и сказал Драйк, с Пабло не было ничего серьезного. Юноша сидел у себя в комнате и методично напивался, изредка шмыгая разбитым носом. Под глазом у него расцветал великолепнейший синяк, радующий всеми оттенками фиолетового, нижняя губа тоже кровила, однако я ожидала увидеть нечто куда более серьезное. Все-таки люди любят преувеличить. Служанка Гаральда кричала, что Пабло чуть ли не покалечили, а в итоге дело наверняка ограничилось лишь парочкой ударов или слишком сильных пощечин. Впрочем, оно и к лучшему. Только второго трупа нам не хватало.

Судя по двум пустым бутылкам и початой третьей, Пабло уже давно начал топить свое горе от побоев отца и смерти сводной сестры в вине. И делал это вполне успешно. Когда мы вошли, юноша уже лыка не вязал, как обычно выражался Ирган в адрес нашего управляющего тиана Гальвара, когда тот в очередной раз прихватывал бутылку из запасов моего отца и успевал ее употребить по прямому назначению до того, как об этом становилось известно моей матушке. Говоря проще, Пабло был пьян.

— Приветствую вас! — проорал он, когда мы вошли. С трудом сфокусировал мутный взгляд на Гаральде и закричал еще громче, словно тот был глухим: — Какими судьбами, приятель?!

— Слышал, тебе сильно досталось от отца. — Гаральд сочувственно улыбнулся приятелю и подошел ближе. Потрепал его по плечу. — Но вижу, в действительности все лучше, чем представлялось. Мне уж наплели, что Рихард тебя едва ли не прибил.

— Пытался. — Пабло моментально помрачнел и хлебнул прямо из бутылки, не утруждая себя поисками бокала. — Если бы Драйк не подоспел вовремя, мне бы досталось сильнее.

— Дай-ка я взгляну на твой глаз, — попросил Гаральд. Не дожидаясь разрешения, развернул Пабло лицом к свету и осторожно погладил подушечками пальцев угрожающих размеров синяк. Чуть коснулся горячей вспухшей скулы и провел ногтем по разбитой губе.

Я опустила глаза. Почему-то возникло такое чувство, будто это я сейчас касалась невесомыми движениями избитого юноши. Кожа привычно принялась зудеть от колдовства, творимого совсем рядом. Так всегда бывало, когда к искусству невидимого прибегал Фабион. Но теперь ощущения были иными. Более… более мягкими и приятными, что ли?..

— Жить будешь, — наконец констатировал Гаральд и сделал шаг назад, любуясь делом рук своих.

Я приглушенно охнула от восхищения. Следы побоев исчезали на глазах. Синяк поблек и вот-вот должен был пропасть полностью, ранка на прикушенной губе уже затянулась, даже опухоль с разбитого носа спала.

— Спасибо, дружище! — воскликнул Пабло, но вдруг запечалился. Обнял бутылку и уставился отсутствующим взглядом в окно, негромко обронив: — Жаль, как же жаль, что тебя не было рядом, когда напали на Ксану. Уверен, ты бы вытащил ее даже из нижнего мира.

Фабион скептически хмыкнул, но удержался от каких-либо замечаний. Я скосила глаза на приятеля. С начала нашего визита в дом Рихарда он еще не промолвил ни слова и, по всей видимости, собирался молчать и дальше. Хотя уверена, что Фабион более чем внимательно наблюдает за происходящим. Интересно, к каким выводам он уже пришел? И совпадают ли они с моими?

— Что случилось? — Гаральд подтянул ближе стул и сел на него верхом, расположив спинкой к себе. Чуть нагнулся, вглядываясь в пьяного товарища. — Пабло, почему Рихард тебя избил? Ты его оскорбил?

— Нет, — неохотно признался тот. — Я проговорился, что Ксана делала на той полянке. Это ведь из-за меня она погибла. Это я попросил ее туда прийти.

После этого признания Пабло жалобно всхлипнул. Из его глаз покатились крупные прозрачные слезы, и юноша высморкался прямо в рукав рубахи.

Я отвела взгляд. Значит, я была права, когда предположила, что история Пабло и Ксаны до опасных мелочей напоминает нашу с Фабионом легенду. Они тоже собирались сбежать из родительского дома, влюбившись друг в друга. В принципе ничего удивительного в этом нет. Пабло — симпатичный молодой человек, Ксана была вообще красавицей. Они друг подле друга много лет, более того, из-за строгого отца практически не знались со сверстниками. А молодость — такая пора, когда можно влюбиться в первого встречного. В общем, нет ничего странного в столь закономерном итоге.

— И куда ты собирался везти ее после побега? — спросил Гаральд, без особых проблем выстроив ту же логическую цепочку в уме. — В столицу?

— Нет, что ты! — Пабло отчаянно замотал головой. — Ксана ни за что не соглашалась уехать из Укардии. Говорила, что такой поступок убьет наших родителей. Поэтому я договорился с отцом Ольтоном, чтобы он втайне провел брачный обряд. Я думал, что тогда отец смирится. То, что благословлено Светлым близнецом, людям не под силу разорвать.

— Значит, отец Ольтон знал о планируемом побеге? — не выдержав, выпалила я и затаила дыхание в ожидании ответа.

Пабло удивленно вскинул голову, словно не ожидая, что в комнате кто-то еще есть. Уставился на меня и грозно нахмурился.

— А ты еще кто такая? — выдохнул он, и меня даже на расстоянии накрыло волной неприятного алкогольного запаха из его рта.

— Пожалуй, мне пора вмешаться, — неожиданно вступил в разговор Фабион и аккуратно оттеснил меня в сторону. — Иначе мы точно до ночи здесь застрянем, а мы с Хеаной сильно устали.

Гаральд изумленно вскинул бровь, явно не понимая, что тот затеял, но не успел ничего спросить или возразить. В следующий миг приятель прищелкнул пальцами — и мое лицо окатило жаром от его заклинания. Гаральд с приглушенным восклицанием отклонился, едва не упав при этом со стула, однако Фабион метил чарами не в него. Пабло наверняка даже не понял, что именно произошло. Но через мгновение он оказался плотно спеленат прозрачной зеленоватой сферой, слабо искрящейся при каждом движении воздуха.

— Чары подчинения? — удивленно выдохнул Гаральд. Не выдержав, встал и подошел ближе к плененному товарищу, внимательно приглядываясь к заклинанию Фабиона. — Однако. И вы до сих пор являетесь лишь учеником, мой глубокоуважаемый ир?

— В Пакасии свои законы и требования к магическим знаниям, — уклончиво проговорил Фабион. — Давайте не будем отвлекаться. Я действительно зверски устал после дороги и более всего мечтаю о мягкой кровати. Если на пути к ней мне придется подвергнуть подобному допросу все население Укардии, чтобы отыскать убийцу падчерицы бургомистра, — то пусть будет так.

— А сил хватит? — с откровенной насмешкой поинтересовался Гаральд, но тут же осекся и замолчал, когда Фабион медленно повернулся к нему и смерил внимательным, немигающим взглядом.

— Понятно, — пробормотал целитель и нервно взъерошил огненно-рыжую шевелюру. — Видимо, хватит.

— Вот именно, — с нехорошей усмешкой подтвердил Фабион, и мне стало откровенно не по себе от его холодного тона. Чую, приятеля на самом деле достала вся эта затянувшаяся история с семейными тайнами, раз он отважился на столь серьезные меры.

— Приступайте. — Гаральд пожал плечами и отступил в сторону, давая ему полную свободу действий.

Фабион поблагодарил его учтивым кивком. Потянулся было засучить рукава просторной рубахи, но в последний момент одумался, вспомнив про свои татуировки, которые наверняка заинтересовали бы Гаральда. От мрачного, сосредоточенного выражения лица Фабиона мне стало еще страшнее. Н-да, если бы я не знала его уже достаточное количество времени, то решила бы, что он готовится пытать несчастного Пабло. Впрочем, вряд ли в этом есть резон. Юноша пьян, а следовательно, при всем желании не сможет сопротивляться допросу. Выложит все как на духу и вряд ли потом вспомнит о своей необычной откровенности.

— Итак, отец Ольтон был в курсе твоей затеи с побегом и последующим брачным обрядом? — сухо спросил Фабион, сделав шаг к застывшему на стуле Пабло.

— Да, — неожиданно громко и внятно ответил он. — Он и подсказал мне этот выход. Я исповедовался ему несколько раз. Думал, что его советы помогут мне справиться с чувствами к сводной сестре. В последний мой визит отец Ольтон пообещал, что освятит наш союз, и тогда моему отцу ничего не останется, как смириться с ним. Тогда же мы назначили дату. Специально подгадали ее к этому пикнику, о котором уже давно было объявлено.

— Кто-нибудь еще знал о твоем плане жениться на Ксане? — Фабион нервно хрустнул длинными тонкими пальцами.

— Моя бабушка, — с готовностью отозвался Пабло. — Она пару раз заставала нас в весьма двусмысленных ситуациях. Нет, не подумайте дурного, я бы никогда и ни за что не опозорил бы Ксану… Мы просто целовались. В первый раз бабушка сильно отругала нас. Сказала, что отец будет в ярости, если узнает. Однако не рассказала ему. Более того — начала помогать нам. Пару раз даже соглашалась уступить нам свою комнату для встреч, где нас точно никто не стал бы искать. И она искренне обрадовалась, когда услышала, что отец Ольтон согласился провести брачный обряд. Правда, умоляла ничего не рассказывать отцу. Боялась, что он придет в ярость и не позволит нам этого. Но с уже свершенным ритуалом ему пришлось бы смириться.

— А мать Ксаны? — Фабион задумчиво потер подбородок. — Она догадывалась? Обычно девушки делятся своими сердечными переживаниями именно с матерями.

— Ксана и саэра Литиция никогда не были особенно близки. — Пабло замотал головой. — Ксана точно ничего не рассказывала матери. Она… Она не одобряла ее образ жизни. Считала, что замужней женщине не пристало себя так вести, что мать позорит все семейство. Наверное, мой отец действительно сильно любит Литицию, раз позволяет ей такое…

— А подруге она что-нибудь говорила? — Фабион нахмурился, припоминая имя, ранее упомянутое Гаральдом. — Как там ее…

— Вария, — с готовностью подсказал Гаральд, но тут же смолк, когда Фабион метнул на него гневный взгляд.

— Вария? — переспросил Пабло и с каким-то смешным недоумением наморщил лоб, словно припоминая это имя. Наконец медленно проговорил: — Я бы не сказал, что Ксана была близка с ней. Да, раз в неделю отец позволял ей провести час-другой в доме семейства Иканий. Но, я думаю, делал это, чтобы в городе не сочли его совсем уж чудовищем по отношению к падчерице. Ксана всегда жаловалась на жуткую скуку, когда возвращалась с этих посиделок. Они в основном вышивали под строгим присмотром Драйка, который отводил Ксану в гости и приводил обратно. Тяжко в такой обстановке вести разговоры по душам.

Я недоуменно хмыкнула. Ничего не скажешь, интересный выбор сделал Рихард. Почему Драйк? Бургомистр ведь явно недолюбливает этого черноволосого могучего красавца. Да и крайне тяжело питать теплые чувства к любовнику жены.

— Под присмотром Драйка? — вопросительно протянул Фабион, которого это откровение Пабло тоже застало врасплох. — А разве воспитательницы у Ксаны не было?

— Нет. — Пабло покачал головой. — Отец очень не любит чужих людей в доме. За Ксаной в основном присматривала бабушка. Учила ее грамоте, этикету. А из дома она выходила исключительно в сопровождении Драйка.

— А кто он вообще такой? — Фабион неторопливо прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Судя по тому, что у него есть только имя, — акриец. Да и внешность соответствующая. Но какую роль он играет в вашем доме? Конюх? Управляющий?

— Он любовник саэры Литиции, — с болезненной улыбкой, в которой явственно читалось отвращение, ответил Пабло. — Она привела его в наш дом сразу после свадьбы. И с тех пор они практически не расстаются. Да, у моей мачехи были и другие любовники. Она никогда не скрывала своих связей. Но Драйк всегда оставался при ней.

— И как на поведение супруги реагирует твой отец? — бесстрастно поинтересовался Фабион.

— Да никак. — Пабло зло сплюнул прямо на дорогой ковер. — Ему все равно. Над ним смеется весь город, а он покупает Литиции дорогие подарки! Исполняет все ее прихоти! Как так можно?!

— Н-да, я тоже не понимаю, — чуть слышно согласился с ним Фабион и украдкой покосился на меня.

Я почувствовала, как меня бросило в жар от слегка насмешливого взгляда приятеля. Он ведь знает все грязные секреты моего семейства, в курсе, что моя мать тоже изменяла моему отцу, более того — даже родила ребенка от любовника, такого же безродного акрийца, как и Драйк. И наверное, считает, что я могла получить эту порочность по наследству.

«Однако это не помешало ему заступиться за тебя перед дядей, — мудро возразил внутренний голос. — Более того, Фабион ради тебя бросил все и отправился в бега, лишь бы защитить от несправедливых обвинений. Не говоря уж о том, какую сделку он заключил, чтобы спасти тебя от костра».

— Остался последний, и самый главный вопрос, — вмешался в допрос Гаральд, воспользовавшись затянувшейся паузой. — Пабло, друг мой, это ты убил Ксану?

— Нет! — Чары подчинения вокруг юноши пошли рябью от его возмущенного вскрика. — Нет, что ты! Я любил Ксану. Лучше бы убили меня, чем ее. Если бы я только знал, как поменяться с нею местами…

— Достаточно, — мягко оборвал его Фабион. Взмахнул рукой — и прозрачная сфера вокруг юноши замерцала приятными зеленоватыми бликами. Глаза Пабло остекленели, потеряв всяческое выражение, и приятель вкрадчиво продолжил: — Ложись спать. Когда ты проснешься — то боль потери притупится. Она останется, конечно, но ты уже сможешь с нею жить. Веришь мне?

— Да, — тихо выдохнул Пабло.

— Спи! — негромко приказал Фабион. — И забудь о нашем визите.

Пабло покорно кивнул. Широко зевнул и встал, отправившись прямиком к кровати.

Гаральд тронул меня за локоть, предлагая выйти. Я подчинилась, продолжая в уме перебирать полученные сведения. Не знаю, согласятся ли со мной остальные, но, по-моему, сейчас самое время серьезно переговорить с Литицией и Драйком. Хотелось бы знать, какие тайны скрывает эта парочка.

Назад: Часть третья СДЕЛКА

На главную: Предисловие

Mopsulhtf

Решиться на банкротство было непросто. И не только потому, что при этом нужно окончательно признаться себе и другим в финансовой несостоятельности. Но еще и потому, что сбор даже простейшей информации о процедуре банкротства оказался нелегок. Статьи в интернете противоречили сами себе, а чтение текста закона приводило лишь к новым вопросам. Осознав, что справиться в одиночку мне не по силам, я приступил к поиску опытных специалистов. Тех, которые не бросят мое дело на полпути и не станут вымогать свыше оговоренной в договоре суммы. Я понимал, что предстоящий выбор – одно из самых важных решений в моей жизни. В поисках нужной мне фирмы я сутками напролет обзванивал сотни компаний и записывался на десятки консультаций. Я делал это неделями, тратил большую часть своего времени, но квалифицированных юристов, способных дать уверенные и четкие ответы на поставленные мной вопросы, так и не находилось. И все это продолжалось до того дня, пока я не переступил порог офиса "Femida". Именно там мне впервые смогли дать компетентные ответы, попутно рассказав случаи из их собственной практики и подробно разобрав конкретно мой случай. Но окончательное решение я принял после того, как консультирующий меня Дмитрий, ответил на входящий звонок, и уже по телефону отказал одному из их потенциальных клиентов. До сих пор помню, как он извинился и вежливо объяснил, почему "Femida" не могут взяться за изначально безнадежное дело звонившего. Такое я видел впервые. В тот момент я своими глазами увидел, что не все стремятся заработать деньги любыми путями. Что есть, оказывается, и те, кто свою работу и репутацию ценят выше полученных денег. В тот же день я подписал с ними договор, и, как оказалось впоследствии, сделал правильный выбор. И хотя в моем процессе были определенные сложности, а сроки завершения процедуры сдвигались судом дважды, они сдержали свое слово и выиграли мое дело. Сегодня, когда я наконец-то могу ходить по улицам со снова поднятой вверх головой и строить светлые планы на будущее, я хочу выразить им благодарность. Благодарность за то, что вернули мне радость и смысл жизни. статья 330 ук рф самоуправство @=43245sa

Часть четвертая НОВЫЕ ЗЕМЛИ — СТАРЫЕ БЕДЫ

* * *

* * *

* * *

* * *

Часть четвертая
НОВЫЕ ЗЕМЛИ — СТАРЫЕ БЕДЫ