Часть вторая
ПОБЕГ
Я в тысячный, наверное, раз за это утро посмотрелась в зеркало. Нервно разгладила несуществующие складки на светло-голубом платье, немного трясущимися руками поправила ленты, заплетенные в волосы.
У меня были все причины волноваться. Прошла ровно неделя с момента смерти Реаны. Да, в это трудно поверить, но ровно семь дней назад я стояла над бездыханным телом девушки, которая оказалась моей сестрой и которая была убита моими же руками. И сегодня ожидался приезд дяди Фабиона — великого и ужасного Марко Шаорраша, который должен разобраться в столь запутанной и темной истории. Но самое главное, именно ему надлежало решить, какую роль во всем произошедшем сыграла я и насколько виновата в смерти Реаны. А еще саэр Марко обязан был определить, пустило ли зло ростки в моей душе после всего случившегося. Ведь, как ни крути, Реана погибла в чрезвычайно двусмысленной ситуации. Слишком ее смерть напоминала ритуал темной магии, пусть и случайный, но все же по иронии судьбы отвечающий всем негласным правилам.
Всю эту неделю я провела практически под домашним арестом. Только изредка меня отпускали прогуляться вокруг дома, естественно, под строгим присмотром Фабиона и Иргана. Не передать словами, как меня все это злило! Да, я была виновата в смерти Реаны и не собиралась этого отрицать. Но если бы я не вмешалась в происходящее — то погибли бы все! И Ирган, и Ельгия, и сам Фабион, не считая моих родителей. Говорят, если ведьма хоть раз обагрит руки кровью невинных жертв, то уже не сможет остановиться, убивая, убивая и убивая. Слишком притягательна и желанна энергия, получаемая за счет чужих смертей.
Наверное, Фабион боялся именно этого: что я сойду с ума и превращусь в такую же ведьму, как Реана. Тем более что склонность ко злу, по его мнению, передавалась по наследству. Если один из членов семьи удостаивался особого внимания Темного близнеца, то и другие его родственники потенциально рано или поздно могли стать верными служителями бога смерти и разрушения. Однако я не верила в это. Да и не получила я никакой энергии от смерти Реаны! Только приобрела угрызения совести и ночные кошмары. Беда была лишь в том, что, по-моему, мне никто не верил. Даже матушка пару раз устраивала мне настоящие допросы, пытаясь узнать, не собираюсь ли я однажды ночью перебить всю семейку.
Пожалуй, из всех знакомых и родных только Ельгия не изменила ко мне отношения. Напротив, стала относиться намного лучше. Она была в курсе отвратительных замыслов Реаны и испытывала ко мне огромную благодарность за то, что я помогла их разрушить. По крайней мере, Ельгия не доводила меня до бешенства своими осторожными расспросами — не тянет ли меня перерезать кому-нибудь глотку, как это каждый день делал Фабион. Конечно, тянет! Вот именно его я бы с удовольствием придушила собственными руками. Спаситель и великий маг выискался. Так рвался произвести на меня впечатление, разрушив место выхода таинственной темной энергии, что в итоге потратил все силы и оказался почти беззащитен перед Реаной. А потом, вместо того чтобы связать ее освященными веревками, принялся лясы точить. Вот и добился того, что она распутала его чары и напала.
Я зло сощурилась при воспоминании об ежедневных выматывающих разговорах с Фабионом, когда он отчаянно пытался поймать меня на неточности или же заглянуть в мои мысли, от чего потом начинала жутко болеть голова. Вот и вся благодарность за то, что я спасла ему жизнь! Хоть бы спасибо сказал, негодяй!
Словно в ответ на мои слова в дверь негромко постучались. Я хранила угрюмое молчание. Не желаю сейчас никого видеть!
— Можно? — Фабион, не дожидаясь ответа, заглянул через порог.
Я не удостоила его даже взглядом, надеясь, что он поймет мое нежелание общаться и уйдет. Однако приятель после недолгих сомнений вошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь, затем замер, скрестив на груди руки.
Я украдкой оценила его вид через отражение в зеркале, около которого сидела. В честь скорого прибытия дяди Фабион сегодня был особенно торжественно одет. Белоснежную рубаху свободного покроя перепоясывал широкий кожаный ремень. Узкие штаны были заправлены в начищенные до блеска сапоги. Приятель даже постарался пригладить вихры, которые обычно торчали у него во все стороны. Без особого успеха, впрочем.
— Я пришел с тобой поговорить, — произнес Фабион, так и не дождавшись приветствия с моей стороны.
Я оперлась локтями на стол, переплела пальцы и удобно устроила на них подбородок, мечтательно уставившись на пейзаж за окном. Не желаю беседовать с этим предателем!
— Катарина, — совершенно несчастным голосом протянул Фабион, поняв, что я собираюсь его игнорировать и дальше, — ну право слово, почему ты ведешь себя как маленькая капризная девочка? В чем я виноват перед тобой?
— В том, что меня заперли! — все же снизошла я до ответа, аж задохнувшись от гнева на столь вопиющую недогадливость. Принялась перечислять его прегрешения, распаляясь все больше и больше: — Фабион, я считала тебя другом и чем ты мне отплатил? Со мной обращаются как с преступницей, как с ненормальной ведьмой! Даже отец меня боится! Ни разу не зашел и не поговорил со мной за эту неделю! А что я сделала? Всего лишь спасла наши жизни! Я ведь не виновата, что все так получилось! Этот проклятый кинжал должен был упасть в траву. Я видела, что он не долетит до цели.
— Я верю тебе, — мягко оборвал мой крик Фабион. Тяжело вздохнул. — И это пугает меня еще сильнее. Что, если на той полянке присутствовало некое существо, которое хотело, чтобы ты убила сестру? Слишком могущественное, чтобы я смог его почувствовать. Впрочем, в тот момент я бы даже низшего демона не распознал — настолько измотан был. И если это так, то, получается, у Темного близнеца на тебя особые планы.
— Да нет у него на меня никаких планов! — огрызнулась я, невольно передернув плечами от мгновенного укола ужаса. — Не придумывай глупостей!
Фабион несколько минут молчал, кусая губы, но все же благоразумно решил не развивать эту опасную тему.
— Ладно, — сказал он, — забудем. Вообще-то, Катарина, я пришел к тебе по другому поводу. Хочу поговорить с тобой о моем дяде.
Я моментально забыла о своей злости и раздраженности. Что скрывать, предстоящая встреча с великим и ужасным Марко Шаоррашем страшила меня больше всего. Именно от него зависела моя дальнейшая судьба. Боюсь, если он решит, что я поражена спорами зла, — моя жизнь окажется в тот же час окончена самым неприятным из всех имеющихся способом.
— Я тебя слушаю, — осторожно уведомила я. Развернулась на стуле и уставилась во все глаза на приятеля.
Тот лишь слабо улыбнулся при виде столь неприкрытого любопытства. Подтянул к себе свободный стул и сел напротив меня.
— Катарина, — Фабион поймал мои ладони, и я не осмелилась протестовать, напоминая о своей обиде, — ты должна запомнить самое главное: глупо и даже опасно лгать моему дяде. Что бы он у тебя ни спросил — говори правду! Правду и одну только правду. Он моментально разгадает любую твою ложь, поняла?
— Да, — тихо ответила я, в свою очередь усердно соображая, насколько простирается моя сопротивляемость к чужой магии и внушению.
— Нет, не поняла, — догадливо заметил Фабион. С такой силой сжал мои запястья, что я едва удержалась от болезненного вскрика. — Катарина, я не шучу! Никогда — слышишь? — никогда не пытайся обмануть Марко! Уверяю, наказание последует незамедлительно, и куда более жестокое, чем ты бы заслужила. А вот за правду он многое способен простить. Уяснила?
Я молчала, почти не чувствуя своих ладоней, сжатых Фабионом. Что еще, интересно, он мне поведает о своих родственниках?
— Не лги ему, — еще раз попросил он. — Пожалуйста. И не пытайся закрыть свои мысли от него. Это все равно бесполезно. Иначе тебе придется пережить несколько весьма неприятных и болезненных минут.
— Беспокоишься обо мне? — Я позволила себе краткую неприязненную усмешку. — Небо, даже не предполагала, что удостоюсь подобной чести.
— Какая же ты глупышка, — тихо произнес Фабион и неожиданно уставился на меня ярко-зеленым взором. — Да, Катарина, я очень боюсь за тебя. Потому как имею несчастье хорошо знать характер Марко. Прошу — не глупи! Если он почувствует в тебе хоть каплю зла, то моментально безжалостно расправится.
— И что? — Я скривила губы в неприязненной усмешке. — Тебе-то какая беда?
— Дуреха! — в сердцах сплюнул Фабион. И внезапно привлек меня к себе.
Я так и не поняла, как это произошло. Вроде бы только что мы сидели на достаточном расстоянии друг от друга, как вдруг оказалось, что я уже в его объятиях.
Он целовал меня так нежно, словно боялся причинить случайную боль. И впервые за долгое время я почувствовала, как тот лед, который сковывал мою душу, треснул, поддаваясь напору чужих эмоций.
Увы, но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Не успели мы нацеловаться вдоволь, как нас прервал чужой холодный голос, прозвучавший от порога:
— Добрый день, саэрисса Катарина. Как я вижу, вы не теряете зря времени. Фабион, мой мальчик, не передать словами, как ты меня разочаровал.
Мы отпрянули друг от друга, словно перепуганные дети, которых застали за каким-нибудь непотребным делом. Да что там — мы и были этими детьми.
Высокий темноволосый мужчина лет сорока, в чьей густой шевелюре уже серебрились первые ниточки седины, отвесил мне небрежный поклон. Яростно сверкнул изумрудными глазищами и обратился к Фабиону:
— Ир Фабион, вы сильно разочаровали меня своим поведением. Надеюсь, вы не станете отрицать проявления неподобающей пристрастности при расследовании этого дела. И для вашего же блага я отстраняю вас от расследования. Отныне только от меня зависит дальнейшая судьба саэриссы Катарины из рода Валания.
Фабион скривился от непреклонного тона незнакомца, но не осмелился возражать. И только в этот момент я поняла, что нас почтил своим визитом его дядя — саэр и признанный ирон Марко Шаорраш.
* * *
Я сидела в обеденном зале и потела от страха. Вроде бы никаких особых причин бояться у меня пока не было. Саэр Марко Шаорраш до сего момента вел себя более чем благопристойно. Умудрился за кратчайший срок очаровать мою матушку, подружился с отцом, рассказав ему глупейшую, на мой взгляд, охотничью историю про медведя, сходящего с ума даже от запаха меда. Лишь со мной он пока не перекинулся ни словечком. Только изредка покалывал меня острыми стилетами своих зрачков, но при этом усердно делал вид, будто моя личность ему совершенно неинтересна. И я видела в этом весьма дурной знак. Вдруг он настолько опасается меня, что предпочитает держаться на значительном расстоянии? Нет, даже не так. Что же настолько сильно насторожило его во мне, раз прославленный маг даже отказался переговорить со мной? Неужели прав Фабион и Темный близнец уже поставил на мне клеймо?
При всей моей вполне объяснимой неприязни к Марко, я не могла не признать, что он был весьма интересным собеседником. За вечер знаменитый маг умудрился влюбить в себя все женское население нашего дома. Я слишком хорошо знала томный с поволокой взгляд моей матери, чтобы ошибаться на этот счет. Саэра Алисандра влюбилась в заезжего гостя. Влюбилась бесповоротно и окончательно. И отчасти я могла ее понять.
Я ожидала, что Марко является обычным солдафоном. Минимум уважения к собеседнику, максимум упоения властью. Но действительность оказалась намного лучше моих самых дурных предположений. Дядя Фабиона вел себя как настоящий дворянин: рассыпался в льстивых комплиментах хозяевам дома по поводу и, намного чаще, без оного, даже тиана Гальвара умудрился рассмешить до слез какой-то бредовой историей. Беда была только в том, что я не верила ему и боялась. Еще бы! Именно ему надлежало определить мою дальнейшую жизнь. Разве могла я отнестись к нему иначе?
В общем, не было ничего удивительного, что я весь вечер сидела как на иголках. Даже не притронулась к приготовленному на ужин запеченному картофелю с жареной рыбой, однако, воспользовавшись оплошностью слуг, выпила целых два бокала вина, поданных мне по ошибке. Глупо, конечно, но я надеялась, что алкоголь поможет мне обрести уверенность в преддверии неминуемого допроса. Так или иначе, но волнение действительно немного улеглось. Я потянулась было за третьим бокалом, но Фабион, сидевший рядом, перехватил мою руку и до опасного хруста сжал мои пальцы.
— Хватит, Катарина, — шепнул он чуть слышно, пристально наблюдая за дядей, который в этот момент заливисто смеялся над очередной своей чрезвычайно остроумной шуткой, не забывая при этом незаметно поглядывать по сторонам, проверяя — все ли ее оценили. — Прошу, достаточно! Иначе и сама опозоришься, и меня заставишь краснеть за тебя.
Я вскинулась было ответить ему что-нибудь резкое, но перехватила взгляд Марко. Дядя Фабиона искоса посмотрел на меня с затаенной иронией, и я вдруг поняла, что он в курсе всего происходящего. Вполне вероятно, даже сам заставил глухого Ацария якобы случайно наполнить мой бокал вином, чтобы потом было легче разговорить меня на опасные темы.
Я отодвинула бокал, и в тот же миг Марко встал, скинув с себя притворную любезность и смешливость.
— Прошу меня простить. — Его губы все еще улыбались, хотя холодный взгляд был прикован ко мне. — Саэр Алоний, саэра Алисандра, если вы не против, я бы переговорил с вашей дочерью. По-моему, незачем больше откладывать этот неприятный момент.
— Да-да. — Отец вскочил со своего места и согнулся перед ним в поклоне, преисполненном раболепия. — Как скажете, ирон Марко. Я сделаю все возможное, чтобы вашей беседе никто не помешал.
— Спасибо, — все так же не отрывая от меня глаз, сухо поблагодарил Марко. С легким вежливым поклоном протянул мне руку, обойдя длинный обеденный стол. — Саэрисса Катарина, надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию?
Я в свою очередь поднялась, порывистым движением едва не опрокинув стул с высокой резной спинкой. Некоторое время с молчаливым вызовом смотрела в прозрачные ледяные глаза Марко, затем с притворной покорностью склонила голову.
— Как скажете, — прошелестел мой нарочито равнодушный голос. — Я вся в вашем распоряжении, ирон Марко.
И вложила свою ладонь в его руку, затянутую в тончайшую кожу перчатки.
Мужчина сжал мои пальцы. Не до боли, но ощутимо, прекрасно чувствуя ту самую грань между простым рукопожатием и пыткой, в которую оно может обратиться. Я не позволила себе и поморщиться, глядя ему в лицо с невинной улыбкой растерянной девочки. Эта роль мне всегда удавалась наилучшим образом.
— Неплохо, Катарина. — Марко широко улыбнулся в ответ на мое представление. — Очень неплохо. Но не забывай, кто ты, а кто я. Я не люблю, когда в играх заходят слишком далеко.
— Не понимаю, о чем вы, — ровно проговорила я, ни на миг не позволяя себе отвести от него взгляда. — Ирон Марко, вы меня пугаете.
— Пока еще и не начинал, моя дорогая, — сказал он так тихо, чтобы только я это услышала. — Но в любой момент могу приняться за тебя всерьез, учти это.
— Дядя… — Со своего места поспешно встал Фабион, видимо почуяв ледяное дуновение ветерка опасности. Кашлянул и поправился: — То есть ирон Марко. С вашего позволения, я бы желал принять участие в разговоре с Катариной Валания. Как-никак я был одним из основных действующих лиц разыгравшейся трагедии. Полагаю, мои показания могли бы оказать неплохую помощь в расследовании.
— Дело уже раскрыто, — лениво отозвался Марко, разглядывая меня с энтузиазмом безумного борца с ведьмами, которые всего несколько десятилетий назад сжигали целые деревни по подозрению в занятиях темной магией. — Но если ты желаешь этого — не буду препятствовать. Все равно мне необходимо переговорить с вами обоими. Насколько понимаю, ты, Фабион, слишком завяз в проблемах рода Валания, позволив себе недопустимую личную заинтересованность.
Фабион зло сверкнул зелеными глазищами, но промолчал, лишь покорно склонил голову, принимая заслуженный упрек.
— Проводите нас, — приказал Марко моему отцу, наконец-то оторвав от меня тяжелый изучающий взгляд, и я позволила себе чуть слышный вздох облегчения, поскольку свинцовый обруч вокруг головы немного разжался. А мужчина тем временем продолжил, все так же сжимая мою руку в своей: — Саэр Алоний, пожалуйста, предоставьте нам комнату, где нас никто не побеспокоит.
— Да, конечно, — проблеял мой отец. — Мой кабинет…
— Показывайте дорогу, — сухо распорядился Марко. И почти насильно выволок меня из обеденного зала, словно не заметив слабого сопротивления.
Последовал за нами и Фабион, странно бледный и расстроенный. Чудно, неужели он настолько переживает за мою судьбу? С чего бы это, спрашивается?
* * *
В кабинете моего отца Марко Шаорраш первым делом подошел к небольшому столику, полностью отведенному для разнообразнейших алкогольных напитков. Неполную минуту любовался на ровный ряд бутылок всех цветов и размеров, затем плеснул себе в стакан загадочной зеленоватой жидкости, от которой исходил сильный запах полыни и меда.
— Вам может прийтись не по вкусу, — рискнул предупредить его отец, который все еще нерешительно мялся на пороге, не зная, то ли остаться, то ли удалиться. — Это настойка, сделанная по особому рецепту…
Марко искоса глянул на моего отца — и тот замолчал, моментально потерявшись. А мужчина тем временем осторожно пригубил напиток и закрыл глаза, смакуя послевкусие.
— Неплохо, — наконец вынес Марко свой вердикт, и отец расцвел в улыбке, будто лично готовил настойку. Впрочем, он моментально пожалел об этом, поскольку дядя Фабиона еще раз посмотрел на него и негромко скомандовал: — Прочь! И не вздумайте подслушивать под дверью!
— Но… — растерянно замямлил отец, вряд ли ожидая столь строгой отповеди в собственном доме.
Марко приподнял кустистую бровь, и отца словно корова языком слизнула. Лишь хлопнула, закрываясь, дверь.
Я угрюмо стояла примерно в центре комнаты, ожидая, когда Марко соизволит обратить на меня свое высочайшее внимание. Он, однако, словно совершенно забыл о моем присутствии. Медленно отошел к одному из книжных шкафов и надолго замер около него, придирчиво изучая потрепанные корешки многочисленных фолиантов.
— Ищете книги по темной магии? — не удержалась я от закономерного ядовитого замечания, хотя Фабион, расположившийся в кресле напротив, отчаянно замотал головой, запрещая мне что-нибудь говорить. Но было уже поздно. Я слишком устала от всех этих глупых подозрений, поэтому лишь вскинула подбородок, с вызовом уставившись в спину могущественного гостя. — Зря, в таком случае! Не беспокойтесь, мы неплохо подготовились к вашему приезду и спрятали все, что могло бы навлечь подозрения на наше семейство.
Фабион тихонько ахнул от моего столь смелого заявления и украдкой повертел пальцем у виска, показывая, что я сошла с ума. Но я ответила ему лишь немного нервозной улыбкой. Надоело! Надоело чувствовать себя преступницей и опасаться что-нибудь брякнуть невпопад. Если Марко считает меня ведьмой, заслуживающей костра, то пусть скажет об этом прямо, но больше не мучает меня пустыми выматывающими разговорами, при которых нужно следить за каждой фразой.
Однако реакция Марко на мои безрассудные слова меня несколько обескуражила. Он еще пару минут спокойно изучал названия книг, будто не услышал, что я ему только что сказала. Затем обернулся и прислонился спиной к шкафу, сделав изрядный глоток из бокала.
— Ты смелая девочка, Катарина, — проговорил он, чуть склонив голову и внимательно глядя на меня. В висках пока еще слабо закололо, предупреждая, что он пытается исподволь прочитать мои мысли. Впрочем, неприятное чувство сразу же пропало, будто он не желал делать мне больно. И мужчина продолжил: — Сколько тебе лет? Шестнадцать?
— Скоро будет, — мрачно ответила я. — Через два месяца.
— А ты оптимистка. — Марко улыбнулся, правда, его глаза при этом остались ледяными. — Знаешь ли, эти два месяца еще надо прожить.
После этого замечания я совершенно растерялась и насупилась пуще прежнего. Что он хочет? Напугать меня? Тогда это у него получилось просто великолепно и без особых усилий!
— Дядя, — совершенно убитым голосом произнес Фабион, — ну зачем ты так?
— Будешь вмешиваться в наш разговор — выгоню, — спокойно предупредил его Марко. — Ты и без того чрезмерно отличился. И у меня с тобой будет отдельная серьезная беседа. А пока — сиди и помалкивай. Ясно?
Фабион нехотя кивнул и съежился в кресле, словно став меньше ростом. Я невольно даже посочувствовала ему. Видимо, его дядя не отличается особым тактом, если позволяет себе выговаривать племяннику в присутствии посторонних. Да и вообще, на редкость омерзительный тип.
— Думаешь, насколько я отвратителен? — каким-то невероятным образом угадал мои мысли Марко, сделав еще один глоток зеленоватой полынной настойки.
Я невольно потерла лоб, гадая, как ему удалось залезть мне в голову — виски ведь не ломило. Затем посмотрела ему прямо в глаза.
— Да, вы абсолютно правы, — спокойно призналась я. — Я думала именно об этом. Наверное, при этом выражение моего лица было слишком красноречивым. В таком случае приношу вам свои искренние извинения. Не хотела вас обидеть гримасой отвращения.
Фабион побледнел от моей тирады, вскинулся было что-то сказать, но тут же сник, вспомнив суровое предупреждение дяди. Вместо этого приятель принялся самым неприличным образом грызть ногти, с ужасом уставившись на дядю и ожидая его реакции на столь вопиющее проявление непочтения.
Затихла и я, судорожно соображая, не перешла ли невидимую грань дозволенного и не нанесла ли уважаемому гостю откровенного оскорбления, которое он будет не в силах простить.
«Возьми себя в руки, Катарина, — встревоженно посоветовал внутренний голос. — Ты не в том положении, чтобы дерзить. Успокойся и постарайся быть более любезной. В конце концов, ты милая домашняя девочка. По крайней мере, тебя хотят такой видеть. Вот и будь ею».
Марко тем временем очнулся от секундного ступора, вызванного моей репликой. Одним глотком осушил бокал до дна и неторопливо отправился к барному столику за добавкой.
— Поразительно, — обронил он, поравнявшись со мной, — деточка, ты или слишком глупа, или до безрассудства отважна, что в принципе одно и то же. Ты все больше и больше привлекаешь мое внимание. Только не вздумай загордиться. Это не очень хорошо в твоем положении.
— Простите. — Я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучало достаточно испуга и смирения. — Саэр Марко, извините меня. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, я слишком переживала все эти дни, вот и принялась болтать всякую чепуху. Нервы на пределе. Давайте начнем разговор заново, словно этих глупостей не было! Пожалуйста!
Со своего места я прекрасно видела, как Фабион после этого немного расслабился и перестал сжимать многострадальные подлокотники кресла, которые едва не оторвал от волнения. Марко же сделал вид, будто ничего не услышал. Замер над столиком, выбирая себе напиток и явно не желая возвращаться к полынной настойке. Затем щедро плеснул себе из пузатой ярко-красной бутылки — и по комнате поплыл тягучий сладкий аромат роз.
— Чудесно, — пробормотал он, с нескрываемым подозрением принюхиваясь к бокалу. Правда, я так и не поняла — относилось ли его замечание к моей просьбе или же к оценке аромата нового напитка. После чего посмотрел на меня и благодушно взмахнул свободной рукой. — Ну-с, милая саэрисса, я вас внимательно слушаю.
— А что я должна говорить? — с опаской поинтересовалась я.
— Я не знаю. — Марко пожал плечами. — Все что угодно. Например, расскажи мне, почему у тебя нервы на пределе. Насколько я понял, ты переживала все эти дни. Чувствуешь за собой вину?
— Конечно. — Я грустно улыбнулась. — Так или иначе, но именно я кинула тот проклятый кинжал, который убил Реану. Наверное, я до конца жизни буду обречена видеть этот момент в ночных кошмарах.
— Тебе мешают спать кошмары? — оживился Марко. — Давно они начались?
Я прикусила язык, сдерживаясь от невыносимого желания вспомнить вслух несколько особенно грязных ругательств Иргана. Н-да, дядя Фабиона — чрезвычайно тяжелый собеседник. Катарина, тебе придется быть очень осторожной и следить за каждым словом, поскольку он любую случайную реплику с легкостью обернет против тебя же.
— Я действительно видела неприятные сны, — медленно проговорила я, тщательно подбирая каждое слово. — Сразу после гибели Реаны несколько ночей мне было тяжело засыпать. Я постоянно прокручивала тот момент в голове и гадала — как можно было бы изменить произошедшее, если повезет вернуться в прошлое.
— И как? — Марко глянул на меня сквозь рубиновую жидкость, плескавшуюся в бокале. — По прошествии времени ты нашла другой выход из той ситуации?
— Какая разница? — Я позволила себе огорченную гримасу. — Сделанного не воротишь. Реана мертва, и этого уже не изменить.
Марко пригубил бокал, не отрывая от меня испытующего взгляда. Видимо, новый напиток пришелся ему не по нраву, поскольку он скривился и поставил бокал обратно на столик.
— Гадость какая! — вполголоса посетовал он. Задумчиво прошелся по комнате, сложив за спиной руки.
Я наблюдала за ним со сложной смесью ужаса, раздражения и какого-то непонятного внутреннего возбуждения. И последнее чувство, если честно, сильно удивляло меня. Я прекрасно понимала, что именно от Марко Шаорраша зависит не только моя дальнейшая судьба, но и сама возможность остаться в живых. Однако предстоящий непростой разговор по непонятной причине заставлял меня трепетать от нетерпения. Марко был достойным противником. Куда уж пятнадцатилетней девчонке с ним тягаться. Но почему-то мне было очень весело и безумно страшно.
— Что ты ощутила, когда Реана погибла? — спросил Марко, остановившись напротив окна. Глянул на меня сквозь отражение стекла. — Радость, облегчение, быть может, огорчение?
— Скорее, все сразу, — честно ответила я. — Я думала, что мы обречены. Фабион почти проиграл схватку с Реаной. Она была намного сильнее его. Я понимала, что после того, как она расправится с ним, настанет очередь и остальных. Вряд ли Реана хоть кого-нибудь оставила бы в живых. Ну кроме ее сообщницы Ольгетты, и то не факт. В тот момент я была очень напугана и почти не соображала, что творю. Я понимала, что необходимо помочь Фабиону, но как? Взгляд упал на нож, вот я и кинула его, надеясь, что это даст ему хотя бы секундное преимущество.
— Нет, ты не поняла. — Марко обернулся ко мне и приподнял палец, останавливая мой рассказ. — В тот момент, когда нож вонзился Реане в грудь, что ты почувствовала? Не раньше, когда осознавала, что на грани гибели, не потом, когда опасность миновала. А в тот миг, когда поняла, что убила сестру?
Я нахмурилась, мыслями невольно вернувшись в ту жуткую ночь. Опять услышала свист разрезаемого лезвием воздуха, свое удивление, когда нож около самой земли вдруг взмыл вверх и без особых проблем преодолел защиту Реаны, ее болезненный, тихий вздох, когда он пронзил ей сердце. Что тогда я чувствовала?
— Радость, — чуть слышно призналась я. — Я ощутила радость. Реана была врагом, хотела убить меня и Фабиона. Когда я поняла, что опередила ее, то готова была плясать от счастья.
— Катарина, — испуганно выдохнул Фабион, покоробленный моими слишком опасными откровениями.
— Все в порядке, — заверил его Марко, спрятав понимающую улыбку в уголках губ. — Фабион, мальчик мой, Катарина — умная девочка. Откровенность — это наилучшая тактика при разговоре со мной. Я все равно обо всем узнаю. Рано или поздно, так или иначе. И она это прекрасно понимает. Правда ведь?
Я неопределенно пожала плечами, приняв его последний вопрос на свой счет. Потерла виски, в которых не проходила непонятная изматывающая ломота. Что он делает? Если пытается прочесть мои мысли, то почему сразу же не сломает мою защиту? Вместо этого предпочитает мучить меня, изводя тупой ноющей болью.
— О, болит голова, — с искренним состраданием пробормотал Марко, заметив мое движение. — Сочувствую. Я предполагаю, ты обвиняешь меня в этом. Мол, негодяй и садист пытается втихую сломать твою защиту и в свое удовольствие поковыряться в мыслях. Но могу тебя уверить: это не так. Ты просто реагируешь на мое присутствие. Я ничего не делаю с тобой. Пока, по крайней мере.
— Я не понимаю. — Я рассеянно всплеснула руками. — Фабион сказал, что весь род Шаоррашей обладает своеобразным иммунитетом к запретным чарам. Значит, справедливо и обратное утверждение: любая ведьма или колдун, вступивший на путь служения Темному близнецу, будут чувствовать себя более чем неуютно в присутствии представителя вашего семейства. И что же получается? Я — ведьма?
— Фабион на удивление много рассказал тебе. — Марко укоризненно покачал головой. — Я неприятно поражен, если честно. Раньше он не отличался такой говорливостью.
— Но, дядя… — смущенно пробормотал Фабион, не зная, как оправдаться.
— Потом, все потом, мой мальчик. — Марко чуть повысил голос, оборвав его так и не начавшиеся оправдания. — Это не для посторонних ушей.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, — напомнила я, проигнорировав очередное обидное свидетельство того, что мне не доверяют. — Если мне плохо в вашем присутствии, то, получается, я по определению виновна?
— А ты считаешь себя таковой? — совершенно невежливым образом вопросом на вопрос ответил Марко. Скрестил на груди руки и с насмешкой вскинул бровь, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— У вас очень оригинальная манера вести разговор, — после долгой паузы призналась я. — Я привыкла к иному.
— Милая моя девочка. — Марко показал в широкой улыбке все свои белоснежные зубы. — Уверяю тебя, пока я разговариваю с тобой более чем прилично и вежливо. Наверное, из-за отношения к тебе моего племянника. Не хочу его травмировать. Но учти: обычно я требую ответов, а не спрашиваю их. И это уже второе предупреждение. Третье может оказаться роковым.
Я проглотила его угрозу. Лишь яростно сверкнула глазами на Фабиона. Несчастный юноша втянул голову в плечи, не зная, что сказать в свое оправдание, но скорее — просто не желая вставать на пути своего могущественного дяди.
— Ну? — поторопил меня Марко. — Ты считаешь себя ведьмой?
— Нет, — отчеканила я, глядя ему прямо в глаза. — Не считаю.
— А хочешь ею быть? — вкрадчиво поинтересовался он.
Тут я замялась. Что скрывать, идея всемогущества была очень и очень притягательна для меня. Скорый выход в свет, неминуемое замужество за каким-нибудь нелюбимым толстосумом страшили меня. История Реаны показала, что женщинам тоже открыт путь к искусству невидимого. Я не говорю о запретном колдовстве. Но почему бы не стать целительницей? Ведь моя бабушка была таковой и зарабатывала на своем даре неплохие деньги. Быть может, у меня бы тоже получилось развить способности в нужном направлении и получить возможность самостоятельно распоряжаться своей жизнью.
— Ведьмой я быть не хочу. — Я с вызовом вскинула подбородок. — Но я поняла, что обладаю определенным талантом. Вероятно…
— Нет! — сразу же отрезал Марко, даже не дослушав меня до конца. — Никаких «вероятно». Увы, моя девочка, но твоя мать и твоя же сестра закрыли тебе дорогу к изучению магии. Навсегда. Быть может, когда-нибудь запрет будет смягчен. Но не ранее как сменится несколько поколений.
— Моя мать ничего не сделала! — тоскливо напомнила я.
— Она изучала запретные книги. — Марко покачал головой. — Это уже намерение. И не спорь со мной, пожалуйста.
Суровые нотки, скользнувшие в его голосе на последней фразе, были тем весомее, что при этом тупая ноющая головная боль на миг стала просто невыносимой.
— Я все поняла! — поспешно воскликнула я, с мучительным стоном схватившись за виски. — Хватит!
Фабион вскочил было с кресла, испугавшись, что я могу упасть, но Марко глянул на него — и он опустился обратно. Впрочем, приступ уже прошел, оставив после себя обычную тяжесть, к которой я почти привыкла.
— Мне жаль, что так получилось. — Марко с лживым сочувствием развел руками. — Из тебя получилась бы неплохая целительница, но увы. Забудь об этом. Ради твоего же блага — забудь. Особенно после того, что случилось неделю назад.
— Но ритуал ведь не был проведен, — хмуро заметила я, уже зная, какими будут возражения. Фабион раз сто, наверное, за прошедшие дни высказывал мне их.
— Слишком много деталей заставляют меня подозревать наихудшее, — ожидаемо произнес Марко и принялся загибать пальцы. — Во-первых, нож все же попал в цель, хотя ты сама несколько раз говорила, что он не смог бы долететь до Реаны. Во-вторых, и это намного важнее, оружие пронзило защитную сферу. Каким образом, хотелось бы знать?
Я уставилась в пол, не зная, что ответить ему на закономерный интерес. Что скрывать, меня саму волновали эти вопросы. Но, увы, я не находила ответов. Пока, по крайней мере.
— Ладно, забудем на время про этот проклятый ритуал! — любезно предложил Марко. Отлепился наконец-таки от подоконника и вернулся к столику с напитками, где с некоторым сомнением поднял свой бокал и опять принюхался к густому розовому напитку, после чего спросил меня: — Что ты думаешь насчет Ольгетты?
— Ольгетты? — Я несколько опешила от столь резкой перемены темы разговора. — Ну я даже не знаю. Сволочь она, если честно. Я так и не поняла, почему она вздумала помогать Реане. Подругами они никогда не считались. Говорит, что просто решила развлечься. Чудно, правда?
— Да не сказал бы. Напротив, как раз ее действия более чем обоснованны. — Марко осторожно пригубил напиток. Застыл на несколько секунд, смакуя его вкус, затем расплылся в довольной улыбке. — Надо же, а теперь понравилось! Правда, сахару слишком много, но своеобразно!
— И что же заставило Ольгетту поступить именно так, как она сделала? — терпеливо переспросила я, не позволяя отвлечься на другую тему.
— Любовь. — Марко весело глянул на меня поверх бокала. — По-моему, это очевидно. Копни поглубже любой поступок особи женского пола вне зависимости от возраста — и окажется, что в основе всего лежит именно это чувство.
— Особи? — Я негромко хмыкнула, зацепившись за его пренебрежительное определение. — Звучит достаточно оскорбительно.
— Возможно, — не стал отнекиваться Марко. — Но факты остаются фактами. Я могу поспорить на любые деньги, да что там — на все свое состояние, утверждая, что Ольгетта начала помогать Реане только по одной причине. Она заметила первую искру чувств, промелькнувшую между вашим конюхом… как его там?.. Ирган, что ли?.. и другой служанкой. Полагаю, Ирган отверг ее, не исключаю, что сделал это на глазах Ельгии, чтобы польстить любимой. А дальше все было как обычно. Жажда мести и чувство оскорбленной любви привели Ольгетту в объятия Реаны. Образно выражаясь, конечно. Что может быть лучше? Убить более удачливую соперницу руками ее же возлюбленного. Да при этом сделать так, чтобы в последний миг оба осознали горькую иронию судьбы.
Я невольно скривилась от слишком жизнерадостного и уверенного тона Марко. Нет, я не испытывала жалости к Ольгетте: если он прав в своих предположениях, то она заслуживает самого сурового наказания. Но все же мне не нравилась та легкость, с которой дядя Фабиона разгадывал мотивы других людей.
— Не злись, моя девочка, — без особых проблем понял причины моего затаенного неудовольствия Марко. — Поверь, я столько лет проработал королевским дознавателем, столько провел процессов по обвинению преступников всевозможных мастей, что вижу людей насквозь. Ольгетта — симпатичная, избалованная мужским вниманием девчонка, привыкшая, что все всегда происходит по ее желанию. Отказ Иргана настолько сильно потряс ее, что она пошла на преступление. Вот и все.
— А я? — негромко поинтересовалась я. — Если вы видите людей насквозь, то что думаете обо мне?
Фабион сжался в своем кресле, видимо предчувствуя суровый ответ дяди. Но он не спешил вынести вердикт. Вместо этого он вновь глотнул ярко-розовой жидкости из своего бокала, пристально разглядывая меня, словно увидев в первый раз.
— Ты забавная, Катарина, — наконец проговорил он. — Даже более того — я вполне понимаю, почему Фабион запал на тебя. Противоположности притягиваются. Все-таки капелька зла и испорченности в тебе присутствуют. Нет, я не обвиняю тебя — Светлый близнец упаси! В каждом из нас присутствует определенная мера тьмы. Но у тебя она смешивается с весьма и весьма немалыми способностями к магии. Легкий флер запрета придает тебе еще большую привлекательность в глазах Фабиона. Ему будет очень и очень непросто забыть тебя, моя девочка.
— То есть вы не считаете меня ведьмой, — по-своему отреагировала я на его откровения и позволила себе легкий вздох облегчения.
— Тебе бы быть королевским дознавателем. — Марко покачал головой. — Ум у тебя острый, да и при беседе ты ведешь себя более чем достойно. Нет, Катарина, я не считаю тебя ведьмой. Пока, по крайней мере. Но кто знает, как все повернется в будущем.
— Думаете, что я могу сорваться? — с кривой усмешкой поинтересовалась я.
— Власть всегда притягивает. — Марко потянулся было еще отпить из бокала, но в последний момент передумал и отставил его в сторону. — А тебе будет очень тяжело. Очень обидно осознавать, что могла бы стать великой целительницей, но, увы, из-за ошибок других не станешь.
— Почему только целительницей? — Я с нарочитым удивлением вскинула бровь. — Разве у девушки всего два пути? Ведь на свете великое множество других видов магии. Боевая, например, поисковая, артефактная.
— Катарина, — почти не разжимая губ, кинул Фабион, — угомонись!
— О, — с нескрываемой иронией выдохнул Марко, не обратив внимания на возглас племянника. — Девочка моя, насколько понимаю, ты все же кинула несколько любопытных взглядов в наследство твоей бабушки. Так?
Я опустила глаза, поняв, что попалась. Да, действительно, неделю я пробыла под домашним арестом, но мне просто запретили покидать комнату, при этом не запирая в ней. Ночами я пробиралась на чердак, где без особых проблем разыскала сундук, о котором говорила Реана. Она забрала себе далеко не все книги, ограничившись только теми, в которых рассказывалось об основных принципах построения заклинания, и оставив при этом ненужные, на ее взгляд, произведения, повествующие об истории развития магической науки и ее основных ветвях. Эти сведения показались мне достаточно невинными и, по моему мнению, не относились к числу запрещенных к изучению, поэтому я и позволила себе забрать несколько фолиантов, чтобы скрасить себе тягостное время заключения.
— Этот вопрос из числа тех, на которые я обязан получить ответ, — со странной усмешкой проговорил Марко через несколько минут, осознав, что я предпочитаю промолчать. — Прости, Катарина.
В голове в следующий миг словно что-то взорвалось. Я вскрикнула от острой боли, раскаленной иголкой вонзившейся мне в виски. Не в силах стоять, рухнула на колени, обхватив ладонями раскалывающийся лоб. Перед глазами плавали обжигающие белые круги, в ушах поселился навязчивый звон.
— Дядя! — с трудом расслышала я между очередными вспышками боли. — Хватит, прошу! Не мучай ее!
Боль усилилась многократно, и я согнулась в сухом рвотном позыве, ничего уже не соображая. Даже той ночью, когда я думала, что мать желает убить меня, приступ был не такой страшный.
Взгляд с трудом сфокусировался на запыленных сапогах Марко, который неспешно подошел ко мне. Тихий шепот змеей вполз в уши:
— Это было третье предупреждение. Я достаточно убедителен?
— Да, — выдохнула я, более всего на свете мечтая выцарапать себе глаза и вытащить наконец-то раскаленные иголки, терзающие мой мозг.
— Теперь ты будешь отвечать на все мои вопросы?
— Да, — еще тише прошептала я.
Сознание мерцало, в любой момент готовясь покинуть меня. Но, увы, благословенное темное небытие все никак не открывало мне свои ласковые объятия, прекращая страдания.
— Отлично.
Боль схлынула так внезапно, что я задохнулась от наслаждения. Несколько минут продолжала стоять на коленях, боясь, что стоит мне только пошевелиться, как пытка возобновится. Затем осмелилась поднять голову и с ненавистью посмотрела в глаза садисту, скрывающемуся под внешностью холеного красавчика и любимца женщин.
Марко Шаорраш все так же стоял рядом, наблюдая за мной с искренним, незамутненным любопытством прирожденного исследователя. Когда он увидел, что я окончательно оправилась после насланных чар, то с легким сочувствием пожал плечами, будто говоря — ничего личного, поднял со столика недопитый бокал и вновь пригубил его.
Я перевела взгляд на Фабиона, уже представляя в мечтах, как расцарапаю ему лицо за то, что не пришел мне на помощь. Но мигом растеряла свою воинственность, заметив легкую голубоватую дымку, окутавшую приятеля наподобие кокона.
— Пришлось прибегнуть к некоторым мерам предосторожности, — ответил Марко на невысказанный вопрос, застывший в моих глазах. — Мой племянник весьма горяч и безрассуден, как оказалось. Я не захотел множить проблемы.
Я промолчала. Марко протянул руку, намереваясь помочь мне встать с пола, но я поднялась сама, проигнорировав его жест. С демонстративной тщательностью отряхнула платье, разгладила несуществующие складки на поясе и замерла, с усиленным вниманием уставившись на противоположную стену.
— Обижаешься? — Марко понимающе хмыкнул. — Ну что же, имеешь право. Надеюсь, мне больше не придется прибегать к столь жестоким, но, что скрывать, действенным урокам. Не люблю причинять людям боль, особенно красивым девушкам.
«Что-то не похоже», — едва не брякнула я, но в последний момент торопливо прикусила излишне дерзкий язык. Спокойнее, Катарина, спокойнее. Этот противник тебе точно не по зубам. Увы, но даже родители не защитят тебя от него.
— На чем мы там закончили? — Марко замер над столиком, явно вознамерившись за сегодняшний вечер перепробовать все напитки отца. — Ах да, я спрашивал тебя, читала ли ты книги бабушки. Так как?
Его рука выхватила из ровного ряда бутылок одну. На этот раз выбранный напиток отличался густым черным цветом с едва заметным фиолетовым отливом. По всей видимости, он пришелся Марко больше по вкусу, чем розовая наливка, поскольку он принюхался к хвойному запаху, довольно кивнул и щедро налил себе чуть ли не полный бокал, после чего уставился на меня с самой милейшей улыбкой.
— Мне было любопытно, — проговорила я, больше всего на свете мечтая оказаться как можно дальше отсюда. — Поэтому я залезла в тот проклятый сундук, оставшийся после бабушки. Но там не было ничего особенного, клянусь! Реана забрала все книги, хоть малейшим образом относящиеся к колдовству. Мне было скучно сидеть взаперти, так что я решила хоть таким образом скрасить себе домашний арест.
При этом я благоразумно утаила тот факт, что уже не раз и не два заглядывала в подобные книги, когда мать куда-нибудь отлучалась из своей комнаты. А в фолиантах, которые она изучала на досуге, про различные заклинания говорилось даже более чем достаточно. Но я понимала, что это признание станет приговором для меня, поэтому собиралась до последнего хранить в тайне свою неуемную тягу к новым знаниям.
— Когда сидят взаперти, то не шастают по чердакам. — Марко кисло ухмыльнулся, не догадавшись, что ему рассказали лишь часть правды, и глянул на Фабиона, словно это он был виноват в моих ночных прогулках.
Приятель никак не отреагировал на его затаенное неудовольствие, поскольку все так же находился под действием заклинания своего могущественного дяди. Марко прищелкнул пальцами — и дымка чар моментально развеялась, будто ее никогда и не было.
— Катарина!.. — захлебнулся в оборванном крике Фабион. Рванул было с кресла, намереваясь с опозданием прийти мне на помощь, но остановился, осознав, что пропустил огромный кусок произошедшего. С недоверием, граничащим с ужасом, уставился на дядю, молчаливо требуя объяснений такому провалу в памяти.
— Иди в комнату Катарины, — приказал ему Марко, не снисходя до признания в том, что заколдовал собственного племянника. — Найдешь там книги по магическому искусству, которые она стянула с чердака, пока была под твоим присмотром. Принеси их.
— Там не было ничего про магическое искусство! — возразила я, перехватив гневный взгляд Фабиона. — Честное слово! Иначе я бы и не тронула их.
— Да неужели? — Марко недоверчиво покачал головой. — Дорогая моя, и как бы ты узнала, о чем говорится в книге, если бы не прочитала хоть строчки? А запрещенная магия тем и опасна, что самостоятельно от ее изучения невозможно оторваться. Сначала думаешь: что дурного в чтении? Потом — да я просто попробую самое легкое и невинное заклинание. А затем не успеешь оглянуться, как уже стоишь перед жертвой, сжимая в руках кинжал и готовясь нанести смертельный удар.
— Вы говорите настолько уверенно, будто сами однажды прошли этот путь, — заметила я с удивлением, уловив в его голосе какие-то странные нотки стыда и недовольства собой.
— Просто слишком часто был свидетелем этого. — Марко с усилием растянул губы в улыбке и прикрикнул на Фабиона, который все еще был в комнате: — Чего ждешь? Быстро за книгами!
Приятель кинул на меня полный сомнения взгляд, не желая оставлять наедине с дядей, но все же с явной неохотой подчинился.
— Глупый мальчишка, — пробормотал Марко, едва за Фабионом закрылась дверь. — Первое же самостоятельное дело — и такой промах.
— Какой же? — спросила я, обмирая от собственной дерзости и прекрасно понимая, что хожу по самой грани, отделяющей меня от очередного жестокого наказания за неумеренное любопытство. — По-моему, Фабион справился с заданием. С небольшими огрехами, но для первого раза неплохо.
— Не пытайся казаться глупее. — Марко недовольно фыркнул. — С другими, быть может, эта уловка сработает, но только не со мной. Я вижу тебя насквозь. Ты ведь умна не по годам и прекрасно понимаешь, о чем я. Вопиющее нарушение — влюбиться во время проведения расследования. Не говоря уж о том, что он обязан был подозревать тебя наравне с остальными. Но даже не это меня расстроило, а то, что он продолжает сохранять к тебе слишком теплые чувства, несмотря на безвозвратно загубленную репутацию твоей семьи.
— По вашему мнению, так легко вытравить из сердца чувства? — Я с сарказмом ухмыльнулась.
— Это трудно, но возможно, — холодно проговорил Марко. — Однако Фабион даже не сделал попытки. И этим разочаровал меня.
У меня на языке вертелось множество колких замечаний, но я не стала лезть на рожон. Что скрывать — полученный урок пошел мне на пользу, избавив от многих иллюзий. Род Шаоррашей не нравился мне все сильнее и сильнее. Жаль, что Фабион имеет несчастье к нему принадлежать.
— Быстро учишься, — заметил Марко, видимо прочитав по моим глазам все, что я желала высказать ему в лицо, но опасалась. — Это хорошо. Надеюсь, Фабион тоже сделает выводы из своего наказания.
— Наказания? — Я невольно сжала кулаки. — Какого же?
— Тебя не касаются проблемы моего рода. — Марко покачал головой. — Лучше позаботься о себе. — После чего повернулся к закрытой двери и громко позвал: — Фабион, заходи! Хватит подслушивать!
Приятель сейчас же вошел. На щеках юноши горел румянец досады от того, что его поймали на горячем, однако он посмотрел дяде прямо в глаза, сгрузив на письменный стол моего отца кипу книг в потрепанных переплетах.
— Все, что я нашел, — сухо произнес он. — Но, по-моему, Катарина права, и тут…
— Заткнись, — негромко посоветовал ему Марко. Посмотрел на меня и проговорил, взяв на удивление вежливый, официальный тон: — Саэрисса Катарина, вы можете вернуться в свою комнату. Остаток вечера и ночь я проведу за размышлениями. Утром я оглашу свое решение по поводу вашего рода и наказания, которое он заслуживает. Могу сказать уже сейчас: оно будет строгим, но справедливым. Что же касается вас… Я пока в замешательстве. Все будет зависеть от того, что именно я обнаружу в этих книгах. Ясно?
— Да, — тихо проговорила я, смиренно потупившись.
— Отлично. — Марко позволил себе слабую усмешку. — Идите. Фабион проводит вас. И, я надеюсь, мой племянник позаботится о том, чтобы на сей раз двери вашей комнаты оказались на ночь заперты.
Фабион яростно сверкнул глазами в ответ на насмешливое уточнение дяди, но не рискнул оправдываться за свой недавний промах. Лишь чуть склонил голову и любезно взмахнул рукой, предлагая мне следовать за ним.
Я молчала всю недолгую дорогу до своей комнаты. Фабион тоже не торопился начинать разговор, обдумывая произошедшее.
— Прости, — наконец тихо произнес он, когда я уже стояла на пороге.
— За что? — Я с наигранным удивлением вскинула брови.
— Я не думал, что дядя обойдется с тобой настолько сурово, — еще тише сказал приятель, прежде кинув испуганный взгляд по сторонам — не слышит ли нас кто-нибудь. — Обычно он намного более обходителен и любезен. Но тут… Прости. Тебе было очень больно?
— Да. — Я кивнула, вздрогнув при воспоминании о перенесенной пытке. Попыталась улыбнуться, но в итоге лишь жалобно скривилась. — Однако все позади, так?
— Наверное, — с нескрываемым сомнением отозвался Фабион. Сделал небольшую паузу, затем, резко схватив меня за руки, зашептал: — Катарина, прошу, скажи — что в тех книгах? В них действительно нет ничего запрещенного?
— Да откуда я знаю! — так же вполголоса огрызнулась я. — Я только несколько первых глав прочитала. Там рассказывалось про великих колдунов прошлого, об особенностях разделения магии на различные ветви. До темного колдовства я еще не добралась.
Фабион вздрогнул от моей последней фразы. Сжал мои пальцы так сильно, что я с трудом удержалась от жалобного стона.
— То есть там была глава, посвященная запретному искусству? — злым, свистящим шепотом осведомился он.
— Да, — неохотно призналась я. — По крайней мере, в оглавлении было что-то про Темного близнеца. Но, клянусь, я еще не добралась до этих глав! И полагаю, что там ничего особенного. Немного истории этого культа, наверное…
Фабион негромко застонал. Отпустил мои руки и несколько раз размеренно ударился головой о косяк. Я испуганно замолчала, по его реакции поняв, что дело обстоит намного серьезнее, чем мне представлялось. Хотя куда уж хуже, казалось бы.
— Что, все настолько плохо? — с ужасом выдохнула я.
— Не знаю. — Фабион устало потер лоб. Потом с каким-то обреченным весельем улыбнулся. — Ладно, Катарина, не пугайся раньше времени. Я все улажу, обещаю.
Я не поверила его словам. Слишком много тревоги отразилось в его прозрачных зеленых глазах при этом заверении. Но послушно сделала шаг назад, и дверь между нами закрылась. Лязгнул задвигаемый засов, затем по коридору прозвучали быстро удаляющиеся шаги.
Только после этого я обернулась лицом к моей до боли знакомой комнате. Но впервые привычная обстановка не успокоила меня. Хотелось метаться по небольшому помещению, воя от страха и ожидания нечто ужасного. Неужели я угодила в ловушку, из которой нет выхода?
* * *
Я долго не ложилась спать тем вечером. Любая мысль об отдыхе вызывала настоящее бешенство. Как можно сохранять спокойствие, когда моя жизнь висит на волоске? Что же я натворила, сунув любопытный нос в проклятые книги? Неужели обрекла себя тем самым на мучительную казнь в объятиях безжалостного пламени?
В общем, не было ничего удивительного в том, что я весь остаток вечера просидела около окна, наблюдая, как отгорает багровый закат, полыхающий в небе. Вскоре солнце окончательно скрылось за стеной леса, и по комнате заструился лиловый сумрак, густеющий с каждым мигом.
Я не зажигала свечей. Мрак успокаивал, давал ложную иллюзию защищенности. Беда была в том, что я осознавала: это затишье лишь краткий миг перед грядущей бурей. Увы, но от будущего я не ждала ничего хорошего.
Вскоре дом погрузился в благословенную тишину полуночи. Я скрестила на столе руки и положила на них голову, даже сейчас не желая идти в кровать. Наверное, так себя ведет приговоренный к смертной казни, знающий, что ему осталась лишь одна ночь на этой земле. Пытается продлить время, не замечая, как драгоценные секунды золотым песком уходят между пальцев, и в любой момент страшится услышать шаги палачей за дверью.
Стоило мне только так подумать, как в коридоре действительно послышался какой-то непонятный шум. Я заинтересованно прислушалась, пытаясь понять, что происходит. А в следующий миг раздался лязг отодвигаемого наружного засова — и дверь открылась.
— Катарина? — На пороге моей комнаты возник Фабион, странно бледный и решительный. В руке у него чадил тоненький свечной огарок, который он оберегал от сквозняка ладонью. Увидев меня сидящей около стола, приятель сухо приказал: — Идем!
— Куда? — шепотом поинтересовалась я, немало заинтригованная полуночным визитом.
— Потом объясню. — Фабион поправил лямку на плече, повернулся боком, и я с удивлением заметила за его спиной туго набитую котомку. — Катарина, во имя всех богов — не спорь! Иначе перебудим весь дом.
Я приберегла вопросы, которые огнем жгли мой язык, до более удачного момента. Встала и послушно вышла за ним из комнаты.
Мы быстро миновали залитые темнотой коридоры дома. К моему изумлению, Фабион повел меня не к парадной лестнице, а на кухню, где был запасной выход на задний двор с его многочисленными хозяйственными пристройками. Приятель больше ничего не говорил мне, лишь с таким красноречивым страданием кривил губы, когда раздавался случайный скрип старых, рассохшихся половиц, что я волей-неволей старалась двигаться как можно тише.
Когда мы выбрались на свежий воздух, Фабион позволил себе краткий вздох облегчения. Задул свечу, видимо не желая привлечь к нам внимание, если кто-нибудь в доме сейчас страдал бессонницей и сидел у окна. Благо, что серп луны, идущей на убыль, давал достаточно света.
— Идем, — подтолкнул он меня в спину, когда я замешкалась на пороге, думая, что пришла пора объяснений. — Потом, Катарина, все потом!
Я опять проглотила замечание, так и крутящееся на языке. Происходящее приводило меня все в большее недоумение. Что происходит? Если Фабион хотел со мной переговорить наедине и боялся, что в моей комнате нас могут застукать, то почему бы не побеседовать здесь? Зачем вести меня в лес?
Однако вопреки ожиданиям наша поздняя прогулка затянулась. Фабион тащил меня за руку, словно опасался, что я в любой момент ускользну от него или же остановлюсь и потребую объяснений. Почти бегом мы промчались по заднему двору и углубились в лес. Здесь Фабион, ни на миг не сбавляя шага, прищелкнул пальцами — и перед нами заплясал крошечный огонек, освещая тропинку. Одно радует — хоть не упаду теперь и не разобью в очередной раз только зажившие колени и локти.
Когда мы миновали низину, откуда можно было попасть к расколотому камню, я заволновалась. Куда меня ведет Фабион? Я думала, он желает опять побывать на поляне, где Реана проводила свои ритуалы, но получается, у него совсем другие планы?
Вскоре до моего слуха донесся приглушенный плеск. Повеяло свежим ветерком, и комары оживились многократно, назойливым писком предупреждая о том, что мы приближаемся к воде.
Но и тут Фабион не остановился, таща меня куда-то прочь.
— Да что происходит?! — воскликнула я, уже не опасаясь, что меня может кто-нибудь услышать, — слишком далеко мы сейчас находились от дома. Вырвала руку из твердой хватки приятеля и остановилась. — Фабион, что все это значит? Куда ты меня ведешь?
Приятель в свою очередь затормозил. Обернулся ко мне с каким-то очень виноватым выражением лица, будто что-то натворил, и негромко признался:
— Катарина, только не злись. Я тебя похищаю. Мы едем в Ромалию.
— Что? — Я недоверчиво заулыбалась, решив, что это неудачная шутка. Однако приятель глядел на меня так серьезно, что улыбка сама собой сползла с моих губ, и я продолжила уже испуганнее: — Фабион, что за чушь ты мелешь? Твой дядя…
— Вот именно из-за него я это и делаю. — Фабион чуть повысил голос, оборвав меня. — У меня был с ним разговор вечером. Уже после того, как ты вернулась к себе. Катарина… Меня не волнует наказание, которое он приготовил для меня. Мне на это плевать, если честно. Но то, что ожидает тебя… Я не смог с этим согласиться.
— Костер? — чуть слышно пискнула я, почувствовав, как горло перехлестнул спазм ужаса. — Он собирается отправить меня на костер?
— Нет, хвала небу, до этого он не дошел. — Фабион покачал головой. — Всего лишь монастырь. До самой твоей смерти.
— Но почему? — аж задохнулась я от возмущения. — Почему монастырь? Получается, Ольгетту ждет такое же наказание, но она помогала Реане, зная, что та задумала несколько убийств. Я-то чем провинилась?
— Ну вообще-то ты убила сестру, — с горькой иронией напомнил Фабион. — Но даже не это главное. Гораздо сильнее дядю взволновали обстоятельства, при которых произошел несчастный случай. И это не считая твоего интереса к колдовству и весьма необычной устойчивости к магии. А еще… — Тут он замялся, покраснел, однако все же выдавил из себя, продолжая глядеть мне прямо в глаза: — А еще ему очень не нравится, что я влюбился в тебя. Дядя предпочитает видеть в этом проявление злого умысла Темного близнеца.
— А ты в меня влюбился? — Признание приятеля неожиданно сильно польстило мне.
— Пока не знаю. — Тот раздраженно повел плечами. — Но я не хочу, чтобы из-за моей оплошности и чрезмерной бравады пострадала ты. Ведь если бы я не стал красоваться перед тобой и не потратил слишком много сил, непонятно зачем расколов тот камень, то ничего не случилось бы. Это моя вина. И я ее искуплю.
— Но что мы будем делать в чужой стране? — Я с испугом заломила руки. — Без денег, без связей…
— Придумаем. — Фабион нервно оглянулся в ту сторону, откуда мы пришли. — Давай обсудим все позже, Катарина. Я бы предпочел, чтобы к тому моменту, когда мой дядя очнется от сонного отвара, мы были уже на границе с Ромалией.
— Ты опоил дядю? — выдохнула я с еще большим ужасом.
— Любое заклинание он бы почувствовал и нейтрализовал. — Приятель поморщился, недовольный моими непрекращающимися вопросами. — Отвар показался более надежным способом. Благо, что в вещах твоей бабушки я нашел достаточный запас снадобий на любые случаи жизни.
Я вскинулась было еще что-нибудь у него спросить, но Фабион приложил пальцы к моим губам, заставляя замолчать.
— Потом, — обронил он, и его глаза вспыхнули зеленым хищным пламенем, как у дикого зверя, вышедшего на охоту. — Все потом, Катарина. Нет времени.
После чего развернулся, крепко взяв меня за руку, и опять зашагал по тропинке, которая вот-вот должна была вывести нас к ближайшей деревне.
Я удивленно морщила лоб, обдумывая все сказанное приятелем, и машинально двигалась за ним. Неужели он в самом деле решил бежать со мной в Ромалию? Но почему? Он должен осознавать, что таким образом превратится в настоящего изгнанника. Предположим, мне-то терять больше нечего. Или голодная, но свободная жизнь, или же вечное скучное заточение в одном из монастырей. Право слово, уж лучше первый вариант, чем похоронить себя в буквальном смысле заживо. Но ему-то зачем идти на все эти лишения? Его наверняка ожидает блестящее, славное будущее при дворе, тем более что семейство Шаорраш относится к одной из ветвей королевского рода. Да, дядя сейчас злится на него за произошедшее, но опала вряд ли продлится долго. Все рано или поздно придет в норму, тем более что в его случае речь не идет о столь суровом наказании. Не понимаю! Или Фабион действительно влюбился в меня? Да нет, чушь. Он обязан понимать, что мы знакомы слишком короткое время, да и не настолько у меня потрясающая внешность, чтобы сводить с ума. Помнится, матушка всегда сетовала, что лишь неплохое приданое обеспечит мне замужество. Не уродка, конечно, но и до признанной красотки далеко. Как-то глупо из-за белобрысой девчонки, которую впервые увидел лишь неделю назад, отказываться от привычной жизни и бросаться в какую-то невообразимую авантюру.
— Фабион? — робко окликнула его я, когда где-то за деревьями яростно забрехали собаки. Значит, деревня совсем близко. — Ты уверен в своем решении? Еще не поздно вернуться — и никто никогда не узнает о том, что ты собирался сделать. Клянусь, я ничего не скажу!
— Ты желаешь посвятить свою жизнь служению Светлому близнецу? — даже не притормозив, вполголоса осведомился Фабион. — Мечтаешь надеть белоснежную рясу и остаток жизни провести в молитвах и размышлениях о бренном?
— Нет, конечно же нет! — Я возмущенно фыркнула, на миг с ужасом представив, какая скучная участь меня ждет. Но все же отважно продолжила: — Фабион, я просто не хочу, чтобы из-за меня пострадал ты. Твое будущее…
— Не беспокойся за меня. — В голосе приятеля послышалась грустная усмешка. — Поверь, я более чем внимательно обдумал все плюсы и минусы своего положения и осознаю, на что иду. Если боишься, что когда-нибудь я раскаюсь и начну винить тебя в упущенных возможностях, то зря. И потом, ты же не знаешь, какое наказание придумал мне дядя. Вдруг оно стократ хуже, чем твое?
— И какое же? — спросила я, немало заинтригованная его словами.
— Женитьба, — после недолгой паузы с искренним отвращением выплюнул Фабион. — На Ильзе из рода Арьянов.
— Она настолько страшная? — поинтересовалась я.
— Да не в том дело! — Фабион раздраженно махнул свободной рукой. — Просто я не желаю, чтобы кто-нибудь распоряжался моей жизнью. Вот и все. И потом, я еще не готов к такому шагу.
— Не готов? — Я опять вырвала руку из его хватки и остановилась. — Фабион, по-моему, этот момент стоит прояснить прямо сейчас. Он слишком серьезный, чтобы оставить его на потом. А как ты представляешь нашу с тобой жизнь?
— Катарина. — Фабион обернулся ко мне и тяжело вздохнул. — Тебе нет и шестнадцати. Я надеюсь, ты согласишься со мной: пока и речи не может идти о свадьбе. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать и, небо упаси, каким-либо образом порочить твою честь! У окружающих людей обязательно возникнет вопрос, какие отношения нас связывают. Поэтому почему бы не представляться всем как брат и сестра?
— Но мы же не похожи! — воскликнула я и тут же прикусила язык, поскольку на мой неосторожный выкрик из-за ближайшего забора звонко залаяла какая-то собачонка.
— Сводные брат и сестра, — уточнил Фабион. Поймал мою руку и опять потащил меня вниз по деревенской улице, видимо опасаясь, что кто-нибудь может выглянуть, заинтересовавшись непонятным оживлением собак. При этом приятель продолжал разъяснять свою задумку свистящим шепотом: — У наших родителей это был второй брак. Мой отец рано овдовел, и в память о первой супруге у него остался лишь я. Точно так же с твоей матерью. Кстати, поскольку кровные узы нас не связывают, то никто не станет возражать, если в конце концов мы сами решим пожениться. В Ромалии с этим не так строго, как у нас.
— А мы решим? — робко поинтересовалась я, несколько опешив от такого потока информации. По всей видимости, Фабион действительно продумал все последствия своего шага.
— Посмотрим, Катарина. — Он негромко рассмеялся. — Посмотрим. Но в любом случае тебе волноваться не о чем. Приставать к тебе я не буду и никому не позволю, пока тебе не исполнится восемнадцать. Если наши чувства не пройдут проверку временем, то я все равно не брошу тебя. Клянусь! На правах старшего сводного брата помогу тебе найти достойного жениха и проверю, чтобы он не обижал тебя. А там, глядишь, и сам остепенюсь.
— И ты все равно собираешься со мной сбежать, хотя прекрасно осознаешь, что у нас может ничего не получиться в плане каких-нибудь отношений? — не выдержав, еще раз уточнила я. Слишком странным мне представлялось сейчас поведение Фабиона.
— По-моему, я достаточно ясно выразился, — с улыбкой отозвался он. — И вообще, еще неизвестно, кого именно я спасаю: тебя или себя. Видела бы ты эту Ильзу!
Спящая деревенька тем временем осталась позади. Однако Фабион не свернул в сторону тракта, ведущего из столицы к южным границам Пакасии. Вместо этого он поспешно зашагал по тропинке, едва угадывающейся в свете крохотного магического светлячка, который все так же плыл перед нами. Едва я открыла рот, намереваясь спросить его, куда он направляется, как из темноты послышалось ржание лошади.
— Ты собираешься стать конокрадом? — испуганно зашептала я.
— Вообще-то лошадь, которая нас ждет, из конюшни твоего отца, — ответил Фабион. — Будем считать это твоим приданым.
— Но откуда? — потрясенно выдохнула я. — Ты заколдовал Иргана, чтобы тот привел сюда ее?
— А ты планировала преодолеть весь путь до Ромалии пешком? — Фабион негромко рассмеялся. — В действительности Ирган и сам был чрезвычайно рад помочь тебе бежать. Он очень благодарен тебе за спасение Ельгии. И плевать при этом хотел, к каким силам ты прибегла. Но все-таки я использовал внушение. С тем чтобы потом у Иргана не было проблем с моим дядей. Марко скор на расправу. Даже страшно представить, в каком он будет бешенстве, когда все откроется.
— Да уж, — пробормотала я, думая о матери. Интересно, насколько сильно пострадают мои родители от гнева Марко Шаорраша?
— Не беспокойся о семье, — без особых проблем понял причину моей неожиданной грусти Фабион. — Да, денежный штраф окажется больше, чем планировалось изначально. Но подумай, как они сэкономят на том, что не придется выводить тебя в свет!
— Слабое утешение. — Я тяжело вздохнула. — Вдруг месть твоего дяди окажется намного серьезнее?
— Вряд ли, — лаконично отозвался Фабион. — Любое ментальное сканирование покажет, что они были не в курсе побега, более того, сурово осуждают твое необдуманное, поспешное решение. Кроме того, твоя мама очень красивая женщина и, уверен, сумеет растопить ледяное сердце моего дяди.
Я грозно нахмурилась, уловив в словах приятеля недостойный намек. Что скрывать, меня саму неприятно поразила история, рассказанная Реаной. Тяжело осознавать, что твоя мать позволяла себе настолько позорные вещи в прошлом. Если это раскроется — то репутация нашего рода окажется безвозвратно погубленной. Впрочем, какая разница? Не стоит превращаться в ханжу и закрывать глаза на очевидные вещи. Ведь, как ни крути, истинной первопричиной произошедшего несчастья стало именно чрезвычайно свободное поведение моей матушки.
Тем временем магический огонек взмыл выше и отразился в флегматичных глазах оседланной гнедой лошади, привязанной к ограде.
— Ну не чистокровный скакун, конечно, но и не деревенская кляча, — пробормотал Фабион, окинув ее придирчивым взглядом. Ласково погладил по шее, от чего животное довольно всхрапнуло. — Зато тебе будет спокойнее.
— Да уж, — с сомнением произнесла я, гадая, как же мне в длинном платье залезть на лошадь. Представляю, как это будет забавно смотреться со стороны. Как бы шею при таких кульбитах не сломать.
— Не беспокойся, Катарина, доверься мне. — Фабион задорно мне подмигнул. Потрепал лошадь еще раз по спутанной гриве и без особых проблем оседлал ее, после чего протянул мне руку. — Держись. Поедешь передо мной.
Однако сперва нам пришлось найти более-менее высокий пенек, на который я залезла и уже потом приняла помощь Фабиона в процессе покорения лошадиной спины. Хорошо, что изгородь ветряной мельницы, у которой мы обнаружили подарок Иргана, была достаточно далеко от деревни, поэтому мои приглушенные ругательства и смех Фабиона никого не потревожили.
Худо ли, бедно, но в конце концов я оказалась наконец-таки верхом, усевшись боком, иначе платье бы точно задралось до ушей. И так в процессе моего взгромождения оно измялось и даже, по-моему, немного порвалось. Фабион осторожно обнял меня одной рукой, а другой взялся за поводья.
— Вперед, Катарина, — прошептал он мне на ухо. — К новым странам и приключениям.
Я в ответ лишь глубоко вздохнула и горестно поджала губы. Увы, но я не чувствовала никакой радости по поводу своего побега. Даже не представляю, что нас ждет в будущем. И родители. Я ведь буду сильно по ним скучать. Хотя, возможно, со временем нам удастся купить какой-нибудь кристалл связи для разговоров с родиной. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что мы сумеем обжиться на новом месте и не погибнем там с голоду.
— Все будет хорошо. — Фабион без особых проблем угадал, какие сомнения меня терзают. Что-то легонько коснулось моих волос, и я поняла, что он поцеловал меня в затылок. — Не бойся, Катарина, я всегда буду рядом.
Лошадь тихонько всхрапнула и неспешно зашагала по направлению к южному тракту, следуя за магическим огоньком. А за моей спиной остался родной дом и спокойная, беззаботная жизнь.
