Глава 12
ВЕТЕР И ЗВЕЗДЫ
Город все больше походил на ад.
В порту что-то горело, не переставая бил колокол, а со всех сторон слышались невразумительные вопли, от которых хотелось зажать уши и бежать вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Что многие и делали. Зря. На бегущих сразу обращали внимание те, кто этой ночью примерил на себя ипостась охотников. Показывать уши больше не требовали. Вообще ничего не требовали. Просто убивали. Казалось, все вокруг сошли с ума. Причем внезапно и одновременно. И не было никого, кто мог бы хоть как-то взять ситуацию под контроль.
На стражников мы не наткнулись ни разу. То ли они все заблаговременно попрятались, то ли просто смылись из Таина, едва узнав о том, что тут намечается. А что знали – это точно. Многие знали. И Понжер наверняка знал. Только всех остальных оставил в блаженном неведении. Чтоб не волновались, надо полагать.
А еще знали многочисленные бродячие проповедники. Но эти из города не сбежали. Напротив, чувствовали себя здесь как крокодилы в зоопарке – сытно и комфортно. Вездесущие типы в рясах кричали на каждом углу, что все происходящее – кара за грехи. Самыми большими грешниками объявлялись, конечно, эльфы и все, кто состоит с ними в родстве или дружбе. А заодно их соседи, соседи их соседей да еще те, кто хоть немного богаче, образованнее да культурнее всех прочих.
Священников слушали с жадным вниманием. А потом, воодушевленные, отправлялись нести «божью кару». Это было легко и понятно. Чего же тут непонятного: кто не с нами, тот против нас! Да здравствует крестовый поход по центральной улице Таина!
Именно поэтому мы старались пробираться безлюдными закоулками, но и там случалось наткнуться на воинствующих идиотов. Нас пока не замечали, зато мы видели все. Не закрывать же глаза, в самом деле. По пути, как назло, попадалось все больше и больше выломанных дверей и разбитых окон, а на мостовой то и дело встречались лужицы крови.
Несколько раз мы натыкались на трупы. А может, они были живы, просто не шевелились. Сначала я все время порывалась проверить и убедиться, но Флай упрямо тянул меня вперед. Мозгами я понимала, что он прав и нам некогда останавливаться возле каждого избитого, но все равно это было бесчеловечно. А еще жестоко, несправедливо, страшно, мерзко… Но каждый раз я с усилием отводила глаза от очередного тела и шла за своим другом.
Хуже было, когда мы точно видели, что человек еще жив. Он стонал, шевелился, звал на помощь… Помочь мы не могли и молча проходили мимо, а я еще долго чувствовала затылком умоляющий взгляд. Он не мог нас видеть, тот бедняга. Заклинание по-прежнему действовало. Так какого черта он так смотрел?
В какой-то подворотне насиловали молоденькую девчонку. Она кричала, вырывалась, брыкалась… а десяток извращенцев любовались на это и хохотали.
– Сволочи!
– Не смей! – Флай до боли сжал мою руку. – Не вздумай туда соваться.
– Ты что, не понимаешь? Так же нельзя! Ее спасать надо!
– Каким образом? У тебя есть оружие? Или собираешься раскидать всех врукопашную? Марго, не дури. Пошли. Ничего ты тут не сделаешь.
– Я могу и без оружия! Я же магичка, я справлюсь! И ты… ты же мне поможешь, да? А вдвоем мы точно справимся, мы же лучшие!
Парень молчал. Сомневался. Или размышлял, как бы потактичнее заткнуть мое разбушевавшееся чувство справедливости. А я стояла и думала о том, что если сейчас даже не попытаюсь что-то сделать, то никогда себе этого не прощу. Потому что есть вещи, мимо которых просто нельзя пройти. Нельзя, потому что если ты закроешь глаза на происходящее, то уподобишься тем самым скотам, которые сейчас упиваются собственной безнаказанностью.
Темноту прорезал очередной вопль, полный боли и отчаяниья. Я разом избавилась от последних остатков здравого смысла и рванулась на помощь… И в тот же момент Глазастый схватил меня в охапку и потащил подальше от места происшествия.
– Ты просто трус! – Я совсем забыла, что нужно вести себя тихо.
– Трус, – спокойно согласился Флай. – Я и не скрываю, что боюсь. Только я же не за себя боюсь, а за тебя. И кроме того, я Вербе обещал, что ты выберешься из города живой и невредимой.
– Про «невредимой» ты ничего не говорил. И вообще… это же бесчестно! И та девчонка… она же ни в чем не виновата. Она же человек! Не эльф ни капельки!
– Человек, – кивнул парень, обходя очередную кровавую лужу. – Они все тут люди.
– Нелюди! – прошипела я.
Глазастый не ответил. Зато из ближайшей арки вдруг раздался восторженный вопль: «Эльфы!» – и наперерез нам бросилась целая толпа. Кажется, заклинание от моих криков все-таки слетело. А капюшон – еще раньше.
Дальнейшее в памяти сохранилось плохо. Вроде бы я поднырнула под чью-то руку, кого-то пнула в самое уязвимое место, другому заехала локтем в нос. Без меча было непривычно – ни ударить как следует, ни блокировать. Плащ, спешно намотанный на руку, помогал мало. От магии тоже никакого толку, в общей свалке можно и себе что-нибудь подпалить, и друга зацепить ненароком. Оставалось только вертеться, как живая рыба на раскаленной сковородке. Впрочем, любой, даже самой живучей рыбе до меня было далеко.
В какой-то момент мы с Флаем сомкнулись спинами – и тут же наступила короткая передышка. Нападающие поняли, что первая атака не прошла, и расступились, образовав вокруг нас злобное, ощерившееся кольцо. На повторную вылазку они пока что не решались. Тем более что Глазастый к этому времени уже отобрал у кого-то крепкий дрын и сейчас демонстративно постукивал им по ладони. Мне с трофейным оружием не повезло. Точнее, мне даже в голову не пришло попытаться вырвать у кого-нибудь дубинку. Слишком занята была спасением собственной шкуры.
Зато теперь на безоружную меня смотрели с гораздо большим интересом, чем на Флая. Оно и понятно – нечто мелкое, ушастое и злорадно ухмыляющееся опасным не выглядело нисколечко. Ухмылку я, понятное дело, тут же спрятала, но в немытых головах злостных человекофилов к тому времени что-то уже щелкнуло. Еще пара секунд отдыха – и на меня, отталкивая друг друга, бросились сразу трое.
Первый получил огненный шар в лицо, второй – в грудь, третий, завидев такое дело, резко развернулся и рванул в обратном направлении. Крики «Держите эльфа!» сразу же сменились на «Хватайте колдуна!». Ага! Значит, с моей половой принадлежностью они пока что не определились. И хорошо, а то участь давешней девчонки из подворотни меня все же смущала!
Ох, лучше бы меня смущала местная охота на ведьм!
Не успела я пригрозить нападающим еще одним пульсаром, как откуда-то выскочил щуплый священник. Размахивая крестом и надрывно вопя что-то пафосное, этот задохлик устремился ко мне… И вот тут-то и началось самое интересное. Мой очередной фаербол испарился, едва коснувшись его драненькой сутаны. Упс!
Мужики восприняли это как знак свыше и накинулись на нас всей кучей. Флай еще как-то удерживал их вокруг себя, а мне пришлось совсем худо. Кажется, я слишком понадеялась на собственную магическую мощь.
Самое обидное, что я точно знала: святость и набожность монаха здесь ни при чем. Скорее всего он с ног до головы в антимагическом порошке. Эта противная субстанция, в моем мире неизвестная, в Предонии пользовалась большой популярностью. Особенно в разных религиозных организациях. И изготавливали эту дрянь как раз с помощью «богопротивной» магии. Так что с этой точки зрения священник был ничуть не меньшим еретиком, чем я.
Но ведь вооруженной банде это не объяснишь!
Я попробовала шарахнуть по толпе еще одним пульсаром, но не успела сконцентрироваться и только без толку подпалила намотанный на руку плащ. Впрочем… Так ли уж и без толку? Я схватила ткань за непострадавший край и махнула в сторону ближайших противников пылающим подолом. И еще раз!
Кому-то перепало по физиономии, еще одному задело руку. Вряд ли дело дошло до ожога, но нападающие снова отпрянули. Я украдкой перевела дух… и едва успела уклониться от прилетевшего из толпы камня. Новая забава нападавшим понравилась, и вскоре на нас обрушился целый град камней. К счастью, эти градины были не слишком крупные. Впрочем, и такого размера мне хватило, чтоб зашипеть от боли, когда одна из них двинула меня по плечу. И почти тут же еще одна чиркнула по лбу. Вроде и несильно, но по виску сразу же потекло что-то мокрое и горячее. Спустя мгновение на мостовую упала первая капля крови.
А потом Флай за моей спиной с глухим стоном осел на землю. И тут же кто-то ушлый выдернул у меня из рук горящий плащ. В ответ я швырнула в наглеца пульсаром и, когда огненный шар уже сорвался с пальцев, отчетливо поняла – это последний. Больше я сегодня ничего не наколдую.
Мужики об этом, понятное дело, не подозревали. Никому из них не хотелось стать следующей жертвой моей магии, поэтому нападение в очередной раз застопорилось. Мои противники использовали получившуюся передышку для того, чтоб поймать и выпихнуть вперед упирающегося священника. А я – чтоб подхватить все тот же дрын, выпавший из руки Флая, встать покрепче и…
Нет, вниз не смотреть! Ни в коем случае не смотреть! Чего я там не видела? Да, там лежит мой друг, замечательный человек, который мне очень-очень дорог. И у него пробита голова, и он весь в крови, и бледный, как отбеленная простынка. И больше всего мне сейчас хочется убедиться, что он жив, поймать взглядом малейшее движение, услышать, как он дышит… И именно поэтому туда смотреть нельзя! Чтобы не отвлекаться. Чтобы дать достойный отпор этим скотам, которые посмели покуситься на его жизнь. Потому что если они сейчас задавят меня количеством, то умрем мы оба. Прямо здесь, на этой самой мостовой. Ой, мамочки…
Умирать мне не хотелось. Ни сейчас, ни в ближайшее время. Но что делать, я не представляла совершенно.
Бежать? Даже если прорвусь через кольцо, все равно рано или поздно догонят. Да и Флая я здесь не оставлю. А бежать вместе с ним – тоже не вариант. Это он меня мог бы на плечо взвалить, а я ведь его даже не подниму.
Отбиваться? От… сколько их там? Человек двадцать? Такое, наверное, даже Хозяину не под силу. А мне и подавно. И никакая победа на турнире тут не поможет. И руки уже дрожат. Еще бы им не дрожать, я же выжата полностью. Нападающие об этом не знают, им и не надо. Но легче от этого не становится.
Звать на помощь? Было бы кого! Верба сейчас, наверное, уже в академии. Кьяло – там же. Муллен – в столице. Одни мы тут застряли, как идиоты. Хотя почему «как»? Идиоты и есть. Точнее, я – идиотка. Далась мне эта ночная прогулка по городу!
Если выживем, всегда буду слушаться старших. Правда, всегда! Ведь говорили же, что из замка выходить нельзя, а я… Да что там, теперь вздыхать поздно. Теперь драться надо!
Я судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы и поудобнее перехватила палку.
– Итак, господа, кто из вас первый кандидат на тот свет?
Голос не дрожал. Уже хорошо. Совсем уболтать эту кодлу вряд ли получится, но хоть время потяну. А там будь что будет. Благо камнями кидаться больше никто не собирается. Наверное, собрали все, что под ногами валялось, а новые наколупать неоткуда. Самый чистый город Предонии, чтоб его…
Из толпы все же вытолкнули незадачливого святошу. Он, кажется, уже и сам был не рад, что полез в эту свалку. Но хорошую мину при плохой игре сделать постарался.
– Молодой человек, зачем же так грубо? Убивать – это плохо, это грешно. Давайте вы сейчас положите свое оружие, а потом…
– А потом эти улыбчивые люди, так и быть, возьмут грех на душу и быстренько меня забьют, – с готовностью подхватила я. – А вы, как лицо духовное, их потом простите или даже благословите. Так?
– Не совсем. Видите ли…
– Не вижу.
– Но ведь вы даже объяснить мне ничего не даете!
– А зачем? Ничего принципиально нового я от вас не услышу, а на общеизвестное мне наплевать. Лучше бы рассказали, откуда вы эту антимагическую дрянь достаете? Уже любопытно стало, честное слово.
Священник заметно смутился. Правильно, я бы тоже смутилась, если бы на меня вдруг уставились два десятка немытых, но крайне заинтересованных рож.
А что делать, святой отец? Вы, может, и неплохой человек, но, если вдруг удастся перевести все стрелки на вас, я буду только рада. Такова жизнь!
– Зачем вы упорствуете в грехе, сын мой? Зачем толкуете о несуществующем и вселяете смуту в сердца этих честных горожан? – Ага, решился-таки на ответ. И как красиво загнул. Их что, специально учат так лихо нести благозвучный бред? – Неужели разум ваш настолько замутнен чужеродной ересью, что вы не в состоянии отличить силу истинной веры от богомерзкого колдовства? Неужели не видите вы, что ваше неверие – суть проявление бесовского влияния…
Дальше я не дослушала, потому что краем глаза уловила какое-то движение возле своей ноги. Флай! Жив! Наверное, на моем лице в тот момент отобразилось слишком много эмоций, никак не способствующих дальнейшим богословским беседам, поэтому священник все-таки заткнулся. На мгновение. А потом махнул рукой и устало, даже немного грустно, произнес:
– Да что с него возьмешь, с эльфа. Одно слово, еретик.
Не знаю, что он имел в виду, но горожане восприняли эту фразу как прямое побуждение к действию. И немедленно бросились на меня. Всей толпой.
Какое там отбиваться! Палку у меня из рук выдернули в первые же секунды. А потом я успела только скукожиться на мостовой, заслоняя собой Флая, и прикрыть руками голову. По спине застучали удары. Главное, чтоб не по почкам. Хотя какая теперь разница.
Мне даже больно не было. То есть было, но это была совсем другая боль, не физическая. От ощущения собственного бессилия хотелось выть. Неужели это конец? Неужели можно умереть так глупо и бессмысленно?
Флай снова шевельнулся. А может, просто дернулся от чьего-то пинка.
Его-то за что? Ведь только я во всем виновата! Это из-за меня… Все из-за меня…
Мамочка, папа, простите, я так и не узнала, что с вами случилось и живы ли вы. Ксанка, я так и не смогла тебя найти. Хозяин, я больше никогда не буду вам докучать. Кьяло, ты замечательный парень, и хорошо, что тебя здесь нет. Рисса… Верба… Тьяра…
Имена и образы мелькали перед глазами безумным калейдоскопом. Все, кого я когда-либо знала. Не так уж и мало их было. И ведь не только люди. Мавка, никса, драконы… Драконы! Они же… как же я сразу не сообразила…
Кажется, меня все-таки задели по голове, потому что мысли начало стремительно ускользать. Мир свернулся в тугую спираль и готов был вот-вот распрямиться с безумной, неудержимой силой, разорвав сознание на клочки. Я цеплялась за реальность как могла. Мне нужно было успеть сказать два слова. Всего два слова.
– Лавянки Кимура…
На выдохе, едва слышно.
Помню еще, как где-то на границе сознания промелькнула дурная мысль: а что, если она не услышит, не поймет? Или просто не захочет прийти?
А потом я все-таки отключилась. Показалось, что буквально на мгновение, но за это время ситуация успела кардинальным образом измениться. Когда я пришла в себя, улица была пуста, а надо мной склонялась встревоженная драконица в своем человеческом, но не менее грозном облике.
– Жива, малявка?
– Да, я… – Это мой голос? Вот этот невразумительный хрип – мой голос? Нет, так не пойдет, нужно взять себя в руки, и срочно.
Легко сказать! При попытке вдохнуть поглубже по всему телу пробежала волна такой боли, что из глаз брызнули слезы, и я невольно закусила губу. Мир вопреки всем законам гравитации крутанулся вокруг своей оси и теперь угрожающе покачивался. Паршиво…
– Молчи и не шевелись. Я лечить не умею и понятия не имею, что там у тебя может быть сломано. Или отбито. Или перебито. И что с тобой делать, тоже не знаю. Поэтому ты будешь лежать, а я буду думать. И так до тех пор, пока…
– Надо отсюда убираться… – В этот раз слова получились четче, а усилий на их произнесение было затрачено меньше. Значит, не все так плохо, как мне сперва показалось. – Здесь опасно.
– Конечно, опасно, – подтвердила драконица. – Особенно сейчас, когда здесь нахожусь я. Я вообще-то не самое дружелюбное существо на свете, не находишь?
– Они могут вернуться!
– Этот недоделанный шашлык? Пусть возвращаются! Я с удовольствием ими поужинаю. Или позавтракаю.
– Приятного аппетита.
– Издеваешься? – Кимура смерила меня пронзительным взглядом. – Нет, точно издеваешься! Ты что, видела, как я кусала того типа?
– Ничего я не видела. А которого?
– Да монаха этого плешивенького, чтоб из него на том свете Праматерь подушечку для иголок сделала. Вот ведь скотина первостатейная! Мало того что он грязный, как жук-навозник, так еще и весь в этой пакости неперевариваемой! Слов у меня больше нет, одни эмоции, и те нецензурные! Это же издевательство над всей магической природой!
– А разве на вас этот порошок тоже действует?
– Еще как действует. Иначе бы я с тобой сейчас болтологию не разводила. А приходится тут сидеть и… Кстати, кто тебе разрешал разговаривать? Я же приказала молчать?!
– Но мне уже лучше. Честно слово.
Мне действительно полегчало. Резких движений я делать больше не рисковала, но потихоньку пробовала шевелить руками, ногами, головой… Вроде бы все было на месте и даже относительно цело. А синяки посчитать можно и потом, когда выберусь отсюда. А выбираться надо, и срочно, потому что Флай… Вот черт, как же я могла забыть?! Флай!
Я попыталась сесть и осмотреться, но сил хватило только на то, чтобы чуть приподняться на локтях. Да и то ненадолго. Боль накатила с новой силой, в глазах потемнело, и я постыдно плюхнулась обратно на мостовую.
– Где он?
– Да здесь он, твой герой, здесь. Рядом лежит.
– Он… жив?
– Пока что жив. Без сознания только.
– Его к врачу надо срочно! – Ее безразличное «пока что жив» мне совершенно не понравилось. Драконица могла сколько угодно говорить, что не разбирается в медицине, но отличить раненого от умирающего могла наверняка.
– А я, по-твоему, о чем думаю? Об особенностях изготовления кровяной колбасы из святош? Хотя… и об этом тоже, конечно…
– Но вы же… Вы же можете нас телепортировать куда-нибудь, да? Туда, где ему помогут…
– Не могу, – огрызнулась Кимура. – Если б могла, давно бы уже избавилась от вас двоих.
– Но ведь сюда же вы переместились, когда я вас позвала.
– Переместилась, на свою голову. Любопытно стало, кто такой умный. Как ты вообще догадалась, что меня достаточно просто назвать по имени, чтоб я услышала?
– Когда Фаньё… ну, то есть Ямаити, назвал свое настоящее имя, то вы сразу появились. И я подумала, что если вы на его имя так среагировали, то и на свое должны.
– Никому я ничего не должна. Еще раз позовешь – не явлюсь, так и знай! А то мчишься тут к ним с самыми благими намерениями, а тебя отравленными священниками кормят! Чтоб ему Разящий в истинном облике ночью явился да объяснил, что ноги надо мыть!
– Вы… – До меня наконец-то дошло: – Вы теперь не можете телепортироваться, потому что куснули служителя, который был весь в порошке? А как же тогда… Ну, вы же сперва драконом были, а потом уже превратились в человека. Или это и есть ваш настоящий облик?
– Облик тут ни при чем. Его я и сейчас могу менять сколько заблагорассудится. Это же не колдовство, а врожденная особенность. И, между прочим, их у меня не два, а гораздо больше. А какой из них истинный – это уже дело десятое.
– Но ведь летать вы без магии можете?
– Какие тебе сейчас могут быть полеты? Ты на земле-то усидеть не можешь, а уж на мне…
– Я могу! И на вас смогу! – Главное, побольше уверенности в голосе. Тогда у меня, может быть, и получится ее в этом убедить. А заодно и себя. – Тут же недалеко, полчаса пешком. Вон замок виднеется! Ведь вы же это расстояние за минуту пролетите! А уж это время я как-нибудь продержусь!
– Ты, допустим, продержишься. А он? – Драконица хмуро кивнула на Флая.
Я скосила глаза туда, где лежал парень, и в очередной раз убедилась, что с этой точки видно только его ноги. Пришлось пересилить себя и все-таки сесть. Ме-э-эдленно. Пейзаж сумасшедших кульбитов больше не выделывал, да и организм мой вел себя практически хорошо. Пару раз резануло где-то в груди, но это было вполне терпимо.
На ноги я подниматься пока не стала и несколько метров, отделявших меня от друга, проделала на четвереньках. Довольно бодро и даже без помощи Кимуры. Впрочем, сомневаюсь, что она стала бы мне помогать. В таком белом платье только с замызганными эльфами нянчиться.
Флай лежал на спине с закрытыми глазами. В позе не было ничего страшного. Казалось, что он просто спит. Или притворяется, что спит. А сейчас вскочит, засмеется и сделает какую-нибудь глупость. Будет надо мной подшучивать или дразнить. Или вернется к разговору о свадьбе. И вот как ему, такому замечательному, объяснить, что никакой любви нет и не было. Лишь дружба и привязанность… А все остальное он сам себе выдумал.
Тьфу ты, какая фигня в голову лезет!
Усилием воли я запретила себе думать о всяких глупостях и снова взглянула на парня. Ночь стирала краски и размывала очертания, но я все равно разглядела слипшиеся от крови волосы и алые потеки на бледной щеке.
– Как же ему досталось, бедному.
– Ты еще порыдай тут, – фыркнула драконица. – Решила лететь, так залезай. Или так и будешь сопли по мостовой размазывать?
– Я не… – Только сейчас я заметила, что Кимура уже вернула себе настоящий облик. В этот раз она, видимо, решила обойтись без вспышек света. – А как же он? Вы его в руках понесете? Ну, то есть в лапах?
– В этих, что ли? – Кимура сунула мне под нос верхнюю конечность. Вся она была покрыта крепкими и острыми наростами, а громадные когти напоминали набор столовых ножей. – Тогда он точно не доживет! Да и неудобно будет. Так что придется тебе его держать. Уронишь – сама будешь виновата.
– Не уроню, – заверила я, поднимаясь на ноги. В груди снова резануло, отдало куда-то в позвоночник, спустилось к пояснице и тонкими иголками вонзилось в правую ногу. Ну и пускай, переживу. – Я сильная!
– Упрямая ты, а не сильная, – ворчливо заметила драконица, подставляя спину. – Затаскивай его. И сама залезай.
Как я умудрилась в одиночку взгромоздить парня на нашу спасительницу, ума не приложу. Наверное, будь на его месте Кьяло, тот так и остался бы лежать на мостовой. Но берсерк, к счастью, спокойно спал в академии, а Флай грандиозными габаритами никогда не отличался. Но все равно он был просто неимоверно тяжелым и на голову выше меня. А еще при попытке его поднять он вздрагивал, дергался, стонал, но в себя не приходил. Мне тоже, честно говоря, хотелось постонать, а иногда и поорать. О том, как хотелось упасть и отключиться, вообще молчу. Но нужно было двигаться. И я двигалась.
Кое-как усадила Флая на дракона, залезла сама. С облегчением оперлась спиной о широкий костяной гребень, поставила ноги на основания крыльев, подождала, пока окружающий мир перестанет качаться и двоиться… и удивленно отметила, что сидеть на теплой, широкой спине до неожиданности удобно.
– Взлетаю! – предупредила Кимура.
Я покрепче обхватила Флая и приготовилась к толчку. Как выяснилось, совершенно зря.
Не знаю, как это получилось, но в воздух мы поднялись удивительно плавно. Если бы не ветер, ударивший в лицо, и мостовая, стремительно ушедшая куда-то вниз, я бы в жизни не догадалась, что мы куда-то летим. В общем, верховой дракон оказался намного комфортнее лошади. А уж насколько быстрее!
Кимура сделала несколько кругов, каждый раз поднимаясь все выше и выше, и, наконец удовлетворившись высотой, стремительно понеслась в сторону академии. А под нами, по дороге, в том же направлении шла целая процессия с факелами. Им что, в городе мало эльфов оказалось? Решили в двери замка постучаться? Ага, так им и откроют!
Флай снова застонал. Он полулежал, опершись спиной на меня; запрокинутая голова покоилась на моем плече, и я видела, как дернулась при этом его измазанная кровью щека. А потом он открыл глаза.
– Летим? – Его голос был едва различим за свистом ветра.
– Летим, – подтвердила я, посильнее прижимая парня к себе. Огромный булыжник, все это время лежавший на сердце, с триумфальным ревом рухнул куда-то вниз. Наконец-то! – Сейчас доберемся до академии, и все будет хорошо. Вот увидишь. Ты только сознание больше не теряй, а то я так с ума сойду. Слышишь меня?
– Слышу. Марго?
– Что?
– Прости меня.
– За что?
– Не знаю. За все. За предложение это дурацкое. Не хочешь выходить за меня замуж – и не надо. Я того не стою. А тебя я все равно любить буду. До смерти.
– Дурак! До смерти ты еще пятьдесят раз меня разлюбишь! А то и сто! И вообще, кто тебе сказал, что…
– Сама дура… – Обескровленные губы сложились в знакомую усмешку.
А потом он вдруг весь как-то обмяк и почему-то потяжелел. От неожиданности я чуть было не разжала руки. Потом спохватилась, вцепилась в него так, что свело пальцы… И только тогда поняла, что он не дышит.
– Флай! Флай, ты… А ну прекрати! Не вздумай умирать, слышишь? Флай, ну пожалуйста! Я даже замуж за тебя пойду, я все что угодно сделаю, только живи! Флай!
– Да не ори ты так, – рыкнула драконица. – Ему уже не поможешь, а у меня и без воплей твоих голова болит.
– Но он же… он ведь… – выговорить предложение до конца у меня не получилось. Горло перехватило, и уже родившиеся слова так и не смогли вырваться наружу.
– Умер, – закончила за меня Кимура. – Все смертны.
– Но он же пришел в себя!
– Это нормально, так бывает. Если хочешь, можешь пореветь, станет легче. Только тихо.
Но реветь у меня тоже не получалось. Слезы, как и слова, были накрепко заперты внутри.
Ну почему, почему? Почему все так глупо? Если ему с самого начала суждено было умереть, то лучше бы нас обоих убили там, на темной таинской улочке. Так было бы проще. И правильнее.
Ведь его смерть целиком и полностью на моей совести. Если бы я не решила погулять этой ночью… Если бы он не увязался за мной… И еще миллион «если бы». А виновата во всем я. Одна я! И как мне теперь с этим жить?
Может, и вовсе жить не стоит? От меня же всем одни неприятности. И вообще…
Я почувствовала, как начинают трястись руки. Нет, только не это! Только бы они не разжались. Я ведь должна удержать Флая, должна отвезти его домой и объяснить… Как? Как я все произошедшее объясню? Меня же убьют, не дослушав до конца! И правильно сделают, потому что иного я и не заслуживаю. А если не убьют, то я сама… Да, так даже лучше.
Только как же мне им всем в глаза теперь смотреть?
Допустим, Нермору-старшему я все объясню в письме. Точно, я напишу ему письмо и скажу, что вина за смерть его сына лежит на мне, и поэтому… А Хозяину что сказать? Или тоже написать? Он меня не поймет. Он плюнет на дела и пойдет к Льени напиваться. А ему сейчас нельзя, потому что война.
– Что же мне делать? – Я не собиралась произносить этот вопрос вслух, он сам вырвался.
А Кимура не замедлила откликнуться:
– Откуда мне знать. Лучше скажи, в этой твоей академии как к непрошеным гостям относятся?
– Плохо. А что?
– А то! Я очень не люблю, когда в меня целятся из арбалетов. Слухи о прочности драконьей шкуры сильно преувеличены.
– А они целятся? – Смотреть вниз мне не хотелось. Даже просто шевелиться. Все силы уходили на то, чтобы удержать Флая. Его голова все еще лежала на моем плече. Бледное лицо человека, бывшего моим другом… пустые глаза, глядящие в небо…
– Еще как целятся. Боятся, заразы, до дрожи в коленках, но глаз не спускают. И перед замком приземлиться не получится, там эта злобствующая кавалькада с факелами бродит.
– Ну, оставьте меня где-нибудь еще, я сама доберусь.
– Доберешься ты, как же. Повесишься на ближайшем дереве, лишь бы успокоить совесть.
– Еще чего! Делать мне больше нечего! – Я не на шутку обиделась. И как эта крылатая рептилия разгадала, что у меня на уме?! – Да и веревки у меня нет.
– Мозгов у тебя нет! Говори быстро, куда тебя отнести. А то у меня кончится запас хорошего настроения, и я вас обоих просто сброшу.
– Сбрасывайте. Никто вас ни в чем не обвинит.
– Хотела бы я посмотреть на того бедолагу, который попробует в чем-нибудь меня обвинить. Надеюсь, он будет молодой и не слишком жирный. И чистый! Запомни, малявка, самое отвратительное в еде – это грязные ноги. Запах перебивает все!
У меня просто в голове не укладывалось, как Кимура умудрялась в такой ситуации шутить. Хотя, возможно, она и не шутила вовсе. Просто говорила то, что думала. Кто их, драконов, разберет.
– Ну что? Надумала? Могу сбросить в море, заодно и охладишься. Опять же несколько секунд свободного падения – это ощущение, которое редко кому доводится испытать. Если выживешь, мне будет очень интересно послушать твое мнение о таком виде развлечений.
– В Тангар, – наконец решилась я.
– Куда??? – В реве драконицы явственно послышалось удивление. – А в Лессу тебя не отнести, нет? А в восточные земли Алиев? А на край света?
– Мне не надо на край света. Только в Тангар. Если не можете – то лучше в море.
– Наглая стала, да? Я-то могу… – Кимура завершила очередной круг почета над академией и развернулась к северо-востоку. – Только к концу полета тебя даже сбрасывать не обязательно будет, сама сверзишься.
– И не подумаю! Я…
– Да-да, я помню. Ты сильная, упрямая и вся такая из себя героиня. На что спорим, что сверзишься?
– На что угодно. – Если я свалюсь с дракона, то наверняка разобьюсь. И тогда мне уже будет все равно, что проигрывать. Впрочем, мне и сейчас все равно.
– Тогда так: если упадешь – чтоб я больше тебя никогда не видела и не слышала. А если вдруг выдержишь весь полет, то можешь звать меня на помощь в любое время дня и ночи. Устроит?
Я кивнула, уверенная, что Кимура это мое движение и без слов почувствует. Но потом не выдержала и все же добавила:
– Только не радуйтесь раньше времени. Я падать не собираюсь. Так что придется вам, если что, исправно являться на мой зов.
– Не передергивай! – фыркнула драконица. – Являться я не обещала, хоть ты до посинения ори.
– Но вы же… Вы…
– Я, – довольно хмыкнула Кимура, – существо древнее, непознанное и безответственное. Приятно познакомиться. А теперь держись, малявка. У меня нет никакого желания подлетать к вашей столице при свете дня. Значит, придется поторопиться.
– Было бы за что держаться, – вздохнула я, покрепче сжимая ногами теплые бока драконицы.
– Ну тогда жмурика своего держи.
– Он не жмурик!
– Да ты что? А так похож!
И, не слушая больше моих возражений, Кимура резко рванулась вперед. А я сразу же поняла, что до этого мы тащились с черепашьей скоростью. Былая плавность движений канула в небытие, взмахи крыльев стали частыми и сильными, а алая чешуйчатая спина перестала казаться мягким уютным креслом.
Встречный ветер бил в лицо, путал волосы, проникал под тонкую куртку. Не знаю, от высоты или от ветра, но сразу же стало холодно. Только это был правильный холод. Он успокаивал раны, прочищал мысли, не давал впасть в тупое оцепенение.
Я стремительно неслась вперед, забыв о боли и горечи. Скорость пьянила и будоражила. В глубине души я понимала, что сейчас мне должно быть так же тоскливо, как несколько минут назад, но ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось жить и дышать полной грудью. И лететь, словно я сама была ветром. Ледяным ветром, обдувающим душу.
– Нравится? – пророкотала драконица.
– Не то слово! – созналась я. И, обалдев от собственной наглости, попросила: – А еще быстрее можно?
Кимура не ответила. А может, я просто не расслышала ее слов в безумном реве ветра. Но, как выяснилось, быстрее было очень даже можно.
Скорость, ветер и восторг вдавили меня в спинной гребень драконицы, заставив захлебнуться ощущением свободы и вседозволенности. Я была счастлива, как никогда раньше. И, что самое странное, мне совсем не было за это стыдно.
Я бы подумала, что это какое-то волшебство, если б не знала точно, что после «ужина» антимагическим порошком Кимура не сможет колдовать еще около суток. Или чуть меньше, все же она не человек, а высшее существо…
Нет, то была не магия. По крайней мере, в общепринятом смысле этого слова. Скорее нечто непознанное и неуправляемое, рожденное самой стихией. И эта стихия творила со мной все, что хотела. Она несла меня вперед, уверяя, что все хорошо, и я ей верила. Меня тянуло петь, плясать, смеяться – и все это одновременно. Хотелось заключить в объятия весь мир, признаться ему в любви и рассыпаться звездами в темном безлунном небе. Я сама была этим небом и серебристыми кристаллами звезд, я была ветром и лунным светом, я была вечностью и растворялась в ней…
…А потом я разжала руки.
О том, что стряслось, Кимура, видимо, сообразила раньше меня. Я еще обнимала воздух и дивилась тому, что ничего не давит на колени и плечо, а она уже нырнула вниз, за несущимся к земле Флаем. Все произошло с такой стремительностью, что я, не успев прийти в себя, чуть не слетела со спины драконицы. Кое-как удержалась, прижавшись к ней всем телом и вцепившись пальцами во вздыбившиеся чешуйки, и только тогда поняла, что натворила.
Кимура, сложив крылья, мчалась к земле. От немыслимой скорости гудело в ушах, в теле просыпалась задремавшая было боль. Хваленое ощущение свободного падения на поверку тоже оказалось весьма сомнительным удовольствием. А уж когда я мельком глянула вниз и увидела, как темный массив на глазах рассыпается на отдельные пятна – деревья, мне совсем поплохело. Как морально, так и физически. Обозвать себя последней дурой я не успела только потому, что драконица вдруг резко взмахнула крыльями, ловко спланировала над самыми кронами и начала снова набирать высоту. Я поняла, что она подхватила парня задними лапами, а потом представила, как полуметровые когти впиваются в его тело, и невольно вздрогнула. Да, ему уже не больно, но это же не значит, что можно вот так.
А как можно? Так, как я? Как же это вышло, что я его уронила?
Кажется, последний вопрос я произнесла вслух, потому что драконица невразумительно хмыкнула. А спустя некоторое время и вовсе расхохоталась.
– И ничего смешного, – буркнула я.
– Это тебе ничего, а мне очень даже. Люди вообще необыкновенно смешные существа.
– Почему?
– Ты Посвящение проходила, малявка? – вопросом на вопрос ответила Кимура.
– Да, конечно. Еще в детстве.
– И что тебе определили?
– Огонь. – Я наконец-то нашла в себе силы отлепиться от драконовской спины и усесться нормально. – Там, правда, были какие-то непонятки, но я точно не помню, потому что маленькая была.
– То есть тебя классифицировали как огненную магичку? И учили соответственно? И еще небось долго удивлялись, что у них ничего не получается, и валили все на тебя. Мол, ты бездарность, а они все белые и пушистые?
– Да-а-а, – непонимающе протянула я. – А что? Что-то не так?
– Ой, уморила! Да все не так! Увидишь тех, кто проводил твое Посвящение, передай им мое громкое «фи».
– Так я что, не огненная? Или вообще не магичка? – После всех сегодняшних событий сил удивляться у меня уже не было. Приходилось принимать информацию как данность. – По-моему, вы надо мной прикалываетесь!
– Да чтоб меня Праматерь обратно в яйцо запихала, если вру!
– И кто же я тогда?
– А это уж ты сама должна решить. Не в моей компетенции рассказывать такие вещи. Еще зазнаешься! Опять же меньше знаешь – крепче спишь. Так что не бери в голову. Думай, что злая тетка-драконица глупость сморозила. Вот уж воистину: язык мой – враг мой. Как всегда. Помнится, как-то сперла я одну принцессу… На спор. Ее так назойливо охраняли и ото всех прятали, что грех было не поспорить. А про принцессу эту слухи ходили, что она красавица писаная, рыцари ей стихи посвящали, на турнирах сражались… А она знай сидит себе на скамеечке, лицо вуалькой прикрыла и усмехается. Жениха выбирает. Ну, я ее схватила, к себе притащила, вуальку откинула и обалдела. Страхолюдина несусветная оказалась! Так я ей открытым текстом и говорю: «Что ж ты такая уродина-то!» А она мне в ответ вопит: «Я красавица! Я венец творения!»
А я ничего умнее не придумала, чем ткнуть ее физиономией в зеркало. Кто же знал, что в их замке все зеркала заговоренные были и она действительно в них красотку видела. Короче, перебила она мне в пещере все, в чем отражение свое увидела, наорала на меня такими словами, которых девушкам и знать-то не положено… А потом взяла и в обморок грохнулась. Не выдержала!
И вот лежит она, вся такая из себя обморочная, а тут и рыцарь едет. Весь статный, в броне, на коне таком внушительном и с мечом. Это он против меня, значит, с мечом. Самоубийца!
Встал у входа в пещеру и вещает: «Выходи, чудище, на смертный бой!» Да еще и шлем снял, чтоб удобнее кричать было. А я как его лицо увидела, так и влюбилась. Красавец, блондин и во всех отношениях шикарный мужчина! И вот стою я столбом, смотрю на этот идеал и думаю, что делать. Бить его жалко. Прятаться стыдно. Принцесса эта еще под ногами валяется… И тут меня кто-то за язык дернул. Выхожу я к нему и говорю: «О мой герой! Это я, прекрасная пленница. Забери меня отсюда, пока дракон этот страшный не вернулся. А я за тебя замуж пойду!»
А он и рад, что сражаться не пришлось! В седло подхватил, до замка домчал… А я вуальку принцессочкину нацепила, чтоб никто не узнал. И так несколько дней всем головы морочила: и слугам, и королю… И хоть бы кто догадался!
На третий день и свадьбу сыграли. Торжественная церемония, гости, подарки, все дела… «Объявляю вас мужем и женой». И тут я вуальку откидываю… И все ближайшие родственники, кто принцессу в лицо знал, роняют на пол челюсти. А остальные ничего понять не могут, только недоуменно переглядываются. Дальше, конечно, визги, вопли, истерики…
Я не стала дожидаться, пока они стражу позовут. Превратилась да телепортировалась. А они потом еще долго решали, считать ли брак действительным и стал ли тот рыцарь официально принцем… Потом еще принцесса эта обморочная до родного замка добралась. Тоже масла в огонь подлила. Короче, так я и не знаю, чем оно там все у них кончилось. Иногда только думаю, что надо бы того драконоборца найти да с сыночком познакомить. Ну да, Ямаити мой – отпрыск того красавчика. А в кого, ты думаешь, он такой блондинистый?
– Да, наверное… – Я, честно говоря, о малолетнем дракончике вообще не думала, поэтому и брякнула первое, что в голову пришло. Но Кимура на мой неподходящий ответ внимания не обратила. Своей баечкой она явно пыталась увести разговор в сторону. Но я все же сделала еще одну попытку вернуться к прежней теме: – Послушайте, не хотите объяснять, кто я, и не надо. Скажите лишь, что недавно произошло. Я же не могу чувствовать ветер, это не моя стихия! Так в чем дело? Вы ведь знаете! И знаете, что я была не в себе…
– Не в себе? – переспросила драконица и причмокнула, словно пробуя фразу на вкус. – Нет, пожалуй, как раз в себе. Точнее, в одной из своих ипостасей. А что произошло… Ну, считай, что ты прошла еще одно Посвящение и раскрыла очередную часть себя. Все, больше ничего не скажу. И вообще, хватит болтать. Ты-то сидишь, а я крыльями работаю! А от разговоров дыхание сбивается и все такое…
Я совершенно не замечала, чтоб у нее что-то там сбивалось, но настаивать на продолжении беседы не посмела. В конце концов, кто я такая, чтобы с драконами спорить?! Тем более что из всех ее намеков и туманных объяснений я не поняла ровным счетом ничего. А открытым текстом она говорить не желала. Размышлять же над недомолвками и искать скрытый смысл я была решительно не в состоянии. Осталось только прикрыть глаза, расслабиться и постараться ни о чем не думать. Что я и сделала.
Никакой воздушно-звездной эйфории больше не было. Только свежий ветер, обдувающий лицо, и незнакомое прежде ощущение свободы и легкости. Как будто какая-то часть меня действительно очнулась от долгого сна, выползла на поверхность и по мере сил наслаждается жизнью. Хорошенькое же она выбрала время!
За этими размышлениями я и задремала. А проснулась (или скорее очнулась) от удара. Причем удар этот был настолько неожиданным – я даже не сразу поняла, что случилось. Только когда открыла глаза и обнаружила, что лежу на песке лицом вниз, наконец-то сообразила – приземлились.
– Упала! И проспорила, – злорадно расхохоталась Кимура, уже успевшая принять человеческий облик. – Ну, все! Теперь только попробуй меня позвать – сразу же сожру и не поморщусь.
– Вы сами меня скинули! – возмутилась я, пытаясь подняться. Все тело затекло, рук и ног я почти не чувствовала. Зато очень хорошо чувствовала, как каждый вдох отдается в груди дикой болью.
– Докажи, – осклабилась драконица. – И вообще, нет бы спасибо сказать. Я всю ночь летела, между прочим. И садилась в авральном режиме, потому что у меня крыло свело. И жмурика я твоего дотащила. И тебя доставила в целости и сохранности. Чего тебе еще надо?
– Насчет целости я бы поспорила, – вздохнула я, с трудом разминая руки. Но в остальном Кимура была права: Флай лежал тут же, на песчаном берегу, за небольшим перелеском виднелись белые стены Тангара, а небо на западе медленно розовело. – Спасибо вам огромное. Я не знаю, что бы я без вас делала. Я ведь вас даже за спасение не поблагодарила, а вы меня и сюда донесли, и вообще… Может, вам что-нибудь надо в ответ? Если я смогу это достать или сделать, то…
– Надо, – тряхнула огненной шевелюрой Кимура. – Во– первых, чтоб ты больше не появлялась в моей жизни. А во– вторых, выспаться. Так что забирай своего покойника и катись отсюда на все четыре стороны.
– А… как? То есть он же тяжелый. Я его не подниму! А если стража на воротах увидит, то меня сначала схватят, а только потом будут думать.
– А вот это, малявка, уже твои проблемы. Хочешь жить – умей вертеться. И, кстати, вот тебе еще совет на будущее, пока я добрая. Слушай и запоминай. Когда-нибудь ты встретишь людей… а, возможно, и не людей… Главное, их будет двое. И с каждым из них тебя будет что-то связывать. Что-то, чего ты не сможешь понять и объяснить. Возможно, чувства или обстоятельства. Не суть важно. Вас в любом случае будет тянуть друг к другу. Так вот, если такие люди найдутся, спроси у них, что с ними было в даты твоих Посвящений. Того, первого, огненного, и сегодняшнего, воздушного. Если они те, кто тебе нужен, они вспомнят. Такое не забывается. И если выяснится, что они именно те, не теряй их из виду. Вы должны быть вместе. Запомнила?
– Запомнила, – кивнула я. – Кимура, почему вы не можете сказать все открытым текстом? Обязательно нужны эти недомолвки и загадки?
– Совершенно не нужны. Но мне так больше нравится. Вот такой я забавный зверек. Ну, бывай, малявка! Надеюсь, больше не увидимся!
Драконица вновь сменила ипостась на чешуйчатую, махнула на прощание хвостом и исчезла. Значит, действие антимагического порошка закончилось. Интересно, давно ли? И если давно, то зачем нужно было лететь остаток пути, ведь можно было просто телепортироваться?
Ох уж эти драконы! Воистину древние и непознанные!
Ну а мне-то что теперь делать?
Я присела на корточки рядом с Флаем, зачем-то стряхнула песок с его куртки (как будто это имело какое-то значение) и скользнула взглядом по окрестности. Пейзаж был знакомый: раскидистое дерево, изломанная линия дикого пляжа, мелкая речушка – все точно такое же, как и несколько лет назад. Мне даже показалось, что сейчас из воды должна обязательно появиться красавица-никса…
И она конечно же появилась. Правда, совсем с другой стороны.
Сначала я услышала стук копыт и тихое поскрипывание. Потом мягкие шаги. А затем за моей спиной зашелестели кусты, и сразу же наступила полнейшая тишина.
– Доброе утро, – не оборачиваясь бросила я в пространство.
– Уже не доброе! – Голос у речной ведьмы совсем не изменился. Так и остался высоким и противным. – Как ты сюда попала? От дороги следов нет… Опять рекой принесло?
– На драконе прилетела.
– Врешь! В нашем мире нет драконов! – убежденно взвизгнула никса.
– Значит, этот был из другого мира. Можете сами убедиться. – Я кивнула на разворошенный песок, на котором виднелись четкие отпечатки когтистых лап.
Речная ведьма немедленно подошла к следам, внимательно их изучила и с неохотой выдавила:
– Все-таки не врешь. Надо же! А это кто? – Носок зеленой туфельки указал на Флая.
– Сами посмотрите, – огрызнулась я. – Вы ведь говорили, что вхожи во все влиятельные дома столицы. Значит, должны узнать.
– Мало ли куда я вхожа. – Никса наклонилась над моим другом, вгляделась в его лицо… и тут же отшатнулась словно ужаленная. Брови удивленно поползли вверх, в каштановых волосах проявились изумрудные прядки. – Сайон знает?
– Никто пока что не знает. А я ума не приложу, как протащить его в город и где искать Нермора.
– Можно провезти в моей карете, – после минутного раздумья решила зеленоволосая. – А вот где искать, не скажу. Его сейчас где угодно можно застать, даже дома. Хотя дома, наверное, в последнюю очередь. Только я не представляю, как он это переживет. Потерять сначала жену, потом старшего сына, а теперь и младшего… Бедняга.
– Старший, кажется, как пропал, так и не вернулся? – вспомнила я. С Флаем мы на эту тему старались не разговаривать. Иначе сразу всплывали обстоятельства нашего знакомства, сопровождаемые далеко не лучшими воспоминаниями с обеих сторон. Но три года назад старший братец Глазастого совершенно точно был жив. А вот его дальнейшей судьбой я никогда не интересовалась.
– Нет, не вернулся, – кивнула никса. А затем распахнула глаза во всю их нечеловеческую ширь, подняла лицо к небу и издала странный переливчатый звук.
Пахнуло магией. И сразу же за моей спиной вновь что-то заскрипело, застучали копыта, и на берег, с трудом продравшись сквозь густые кусты, выехал экипаж, запряженный парой лошадей.
Бледный возница без лишних слов спрыгнул на землю, распахнул резную дверцу, подхватил на руки Флая и положил на сиденье внутри кареты. А потом, продолжая хранить траурное молчание, вернулся на свое место.
Я невольно поймала себя на том, что с интересом разглядываю безмолвного слугу. Лицо у него было странное – одутловатое, с бесцветными, водянистыми глазами. Казалось, оно в принципе не способно выражать какие-либо эмоции.
– Жаба, – пояснила никса, видя мой интерес. – Эх, не догадалась что-нибудь подстелить. Прощай теперь, новый обивочный бархат. Только на той неделе поменяла!
– Как вам не стыдно? Человек умер, а вы о бархате!
– А почему мне должно быть стыдно? Особенно если обивка действительно новая! Ты хоть знаешь, сколько я за нее отдала? Тебе такие деньги и не снились!
– Если вы так меркантильно ко всему относитесь, почему решили мне помочь?
– Разве тебе? Своим поступком я оказываю услугу Нермору. И, думается, Муллену. А это такие люди, с которыми выгоднее иметь хорошие отношения. Так что не строй из себя самую умную и полезай в карету.
– А вы?
– А я сначала переоденусь! Не может же девушка появиться на людях в одном и том же платье два дня подряд. Это дурной тон и, кроме того, означает, что она не ночевала дома.
– Вы и не ночевали, – вполголоса пробормотала я, наблюдая, как одежда никсы на глазах меняет цвет и фасон. Рукава удлинились, декольте сменилось на аккуратный воротник-стоечку… Хочет выглядеть серьезной и деловой, а не вернувшейся со свидания. Или откуда еще можно возвращаться домой под утро? А вот интересно, где же она живет по официальной версии? Ведь если она вся такая из себя светская дама, то должна принимать гостей, устраивать званые вечера. Не на дне же речном обхаживать предонское дворянство!
– Ну как? – Речная ведьма закончила приводить себя в порядок. – Достаточно прилично для официального визита к сильным мира сего?
– Волосы перекрасьте, – подсказала я.
– Ах, да! Спасибо, что напомнила. – Изумрудные кудри вновь превратились в каштановые, став при этом заметно короче. – Ты представляешь, некоторые уже бились об заклад, сколько у меня париков – десяток или больше. Вот наивные! Кстати, почему ты еще не в карете?
– Там Флай.
– И что? Не думала, что такие, как ты, боятся трупов.
– Я не боюсь. Просто… не хочу, чтоб он остался в памяти таким, – неожиданно для самой себя созналась я.
– Так и не запоминай его таким, глупая. Твоя же память, а не чья-то посторонняя. Как хочешь, так ею и вертишь.
– Я не умею.
– Придется научиться. Если не научишься забывать, сведешь себя в могилу. Да и для кожи лишние волнения вредны. Все, залезай. Поехали. Кстати, куда едем-то?
Я задумалась. От мысли, что придется как-то объясняться с Сайоном айр Нермором, сердце начинало колотиться как бешеное. А если его еще и дома нет… Как втолковать слугам, зачем он мне нужен? Да и кто меня, такую остроухую, вообще слушать будет?
– К Муллену, – выдавила я. Хозяин выслушает и поймет. Главное, чтобы он оказался на месте.
И мы поехали.
Видимо, стражники на воротах карету никсы знали, поэтому пропустили без вопросов. Даже не соблаговолили заглянуть в окошко, предусмотрительно занавешенное плотной шторкой. «Дядюшки» на них нету! Он бы за такую халатность… Впрочем, сейчас разгильдяйство стражи было мне только на руку.
Людей на улицах ранним утром было немного, добрались быстро. Я так и не придумала, что говорить, с чего начать. И как объяснить, что еще вчера вечером я была в Таине, а сегодня оказалась в столице. Придется вываливать на Хозяина всю правду, а не хотелось бы. Впрочем, кого сейчас интересуют мои желания?
Я вздохнула, посмотрела на Флая… и решительно вылезла из кареты. Никса сказала, что подождет внутри, дабы не попасть под горячую руку. И я прекрасно понимала ее осторожность. Да и сама я пыталась оттянуть момент объяснения.
О смерти всегда говорить неприятно и даже страшно. О смерти близких и родных еще страшнее. А о смерти, которую мог бы предотвратить? Черт! Почему я опять стою и философствую, когда нужно что-то делать?
К воротам я подошла быстрым шагом, стремясь не растерять по дороге остатки мужества. Решительно тряхнула кованую решетку. Открыли мне сразу же. Значит, узнали. Даже попытались поздороваться и выразить свою радость, что госпожа вернулась… Но осеклись, заметив выражение моего лица, потеки крови на лице и куртке, драную штанину.
В ухоженном, цветущем дворике я, наверное, смотрелась дико и чужеродно. А уж когда вошла в прихожую, грохоча каблуками по мраморному полу, слуги просто прыснули кто куда, справедливо стремясь не попадаться мне на глаза. Причину такой расторопности я понимала очень хорошо. Точно так же они себя вели, когда мрачный и не всегда трезвый Хозяин вваливался в дом после какого-нибудь совещания, или заседания Восточного совета, или иного официального мероприятия. Подобные сборища он откровенно ненавидел и, возвращаясь, частенько срывался на тех, кто имел неосторожность попасться ему на глаза.
Я тоже была бы рада сорваться, но, заметив в углу недостаточно расторопную девчонку, односложно спросила:
– Где?
О ком речь, уточнять не требовалось. Не Тьяра же мне могла понадобиться с утра пораньше.
– В кабинете, – пискнула служанка, вжавшись лопатками в стену. По общей бледности физиономии она вполне могла с этой стеной соперничать. Неужели я так страшно выгляжу?!
Лестницу на второй этаж я одолела бегом, перепрыгивая через три ступеньки. Потом, не сбавляя скорости, промчалась по коридору. В кабинете, значит. Интересно, уже встал или еще не ложился? Зная Муллена – скорее второе, хотя все возможно.
Незапертая дверь легко распахнулась внутрь. На то, чтоб отдышаться и дисциплинированно постучать, моего здравомыслия уже не хватило.
– Хозяин, я…
«Дядюшка» сидел за столом, с унылым видом изучая какую-то бумагу, но при моем появлении сразу же про нее забыл. На его лице немедленно отобразилась немаленькая гамма эмоций, самой понятной из которых было удивление. Еще бы! Ведь я сейчас должна быть на другом конце страны. А еще он сразу понял, что со мной что-то не то. Не увидел (это-то было как раз несложно), а словно почувствовал. Даже не стал ругать меня за «некняжеское» обращение. Кажется, он вообще не заметил оговорки. Просто резко встал, подошел и положил руки мне на плечи, будто не решаясь обнять.
– Что случилось?
Произнес он это неожиданно мягко, успокаивающе, но я стояла и молчала. Казалось, чего бы проще – сказать несколько слов. Но горло вдруг перехватила чья-то невидимая рука, а ладони Муллена на плечах нисколько не прибавляли уверенности, лишь пригибали к земле.
Я несколько раз открывала рот, потом снова закрывала его и все никак не могла решиться произнести вслух одну-единственную фразу. Губы дрожали, перед глазами все плыло, сердце билось о ребра, как безумное. И я молчала.
В углу за моей спиной скрипнуло кресло, и я вздрогнула, запоздало сообразив, что в комнате есть еще кто-то. Но обернуться и посмотреть почему-то не смогла. А этот кто-то тактично кашлянул и спросил:
– Может, мне выйти?
Голос я узнала. Тот голос, который меньше всего хотела бы сейчас услышать. Сайон айр Нермор, глава Восточного совета. Отец Флая.
– Да, наверное, – пробормотал Хозяин.
– Нет, – тут же выкрикнула я, не давая ему договорить. – Это и вас тоже касается… Я объясню… Мы… Мы с вашим сыном…
Снова скрипнуло кресло. Нермор встал и подошел поближе, а я так и не нашла в себе сил обернуться.
– Мы сбежали из академии. Не навсегда. Просто погулять. Но… так получилось… на нас напали, и… в общем…
Это было так странно – обращаться к человеку, который у тебя за спиной, и при этом разглядывать расстегнутый воротник хозяйской рубашки. Я уже запомнила каждый стежок, все переплетения нитей, досконально изучила едва заметное чернильное пятнышко…
– Ну, говори же, Марготта. И не волнуйся, никто не будет наказывать вас за побег. Просто это удивительно, как вы сумели добраться сюда, когда в стране такое творится, что представить страшно. Так что главное – вы живы, и…
– Нет, – с усилием вытолкнула я, наконец-то переведя взгляд со злополучного воротника на мужчину. – Я жива, а он… нет…
Лицо главы Восточного совета не дрогнуло. И за сердце он не схватился. И вообще мне на какое-то время показалось, что он просто не понял, что я сказала.
– Нет? – наконец шепотом переспросил Нермор. – Нет?
– Внизу… там, в карете… Я… понимаете, так получилось… – Как же глупо это все звучит! Почему я даже объяснить не могу толком?!
В глазах мужчины что-то блеснуло. И он сразу же метнулся прочь из комнаты, а Хозяин, словно решившись, прижал меня к себе. Я уткнулась лицом в его грудь, в этот проклятый воротник и все-таки разревелась. Слезы, копившиеся всю ночь, лились сплошным потоком и кончаться никак не желали. Впрочем, я не больно-то старалась их остановить.
– Ну что ты, эльфеныш? – прошептал Муллен, рассеянно поглаживая меня по спине. – Ведь главное, что ты жива!
– Ничего вы не поняли! – сквозь слезы прорычала я. – Вы опять ничего не поняли!
– Все я понял, – вздохнул он. – Я вообще понятливый. Но для меня… понимаешь, для меня… Так вот, для меня важнее всего, чтоб с тобой ничего не случилось. С тобой и с Тьярой! И плевать на остальных, понимаешь? Вы мне важнее всего остального мира! И даже важнее всех миров!
– Так вы меня все-таки любите? – всхлипнула я.
– Конечно, я люблю тебя, доченька. У меня же есть сердце… что бы там по этому поводу некоторые ни говорили.
* * *
Пока Кьяло внимательно осматривал опустевшую комнату эльфы, Рисса стояла в дверях, демонстративно скрестив руки на груди. Она так и не поняла, что берсерк стремился найти, и только глубокомысленно фыркнула, когда он полез под кровать. И крайне удивилась, услышав оттуда радостный вскрик:
– Так я и знал!
– Что? – не выдержала мавка.
– Сейчас покажу! Будь другом, кинь мне какую-нибудь плотненькую тряпочку.
Тряпочек в обозримой близости не наблюдалось, пришлось сдернуть со стола скатерть. Снежно-белую и явно недавно стиранную. Рисса поморщилась, представив, во что она превратится, побывав под кроватью, но если уж так надо…
После непродолжительного сеанса шорохов и шуршания, Кьяло выполз наружу, сжимая в руке нечто замотанное в ткань, назвать которую чистой теперь не смог бы даже портовый нищий. Берсерк тоже был в серо-бурой пыли, с ушей свисали густые лохмотья паутины, но на лице сияла улыбка.
– Значит, она точно скоро вернется. Без этого надолго не ушла бы.
– Без чего? Ну не томи, показывай уже, что нашел?
– Любуйся! – Парень отогнул край материи, и мавка увидела приметную «крылатую» гарду.
О боги, какой же растяпой надо быть, чтоб хранить боевой клинок под кроватью! Тем более такой клинок! И ножны она к нему так и не подобрала.
Только вот если меч валяется здесь, а его владелица где-то бродит, то получается…
– Так она что, без оружия убежала?
– Выходит, что так. – Улыбка разом сползла с лица Кьяло. Берсерк настороженно покосился в сторону окна и нервно сглотнул. – Если еще и этот конь недоделанный с собой ничего не взял, то я их обоих поубиваю, как только вернутся. Пошли!
– Куда?
– К Флаю! Убеждаться, что он болван!
Убедиться оказалось несложно. Дверь была незаперта, меч обнаружился висящим на стене, а кинжал красовался в оконной раме. Причем засел он там так крепко, что вытаскиваться упрямо не пожелал.
Следующей точкой спонтанного ночного марш-броска послужила конюшня. Точнее, Глюк, мирно дремавший в стойле. Ему, кажется, было совершенно наплевать на шум и беготню во дворе. Он и на друзей-то отреагировал только тогда, когда Кьяло бесцеремонно дернул его за ухо и сурово вопросил: «Где Марго?» Но о местонахождении хозяйки конь тоже ничего не знал.
– Значит, она еще и пешком туда потащилась! – вздохнул берсерк, тактично не уточняя, где находится это самое «туда».
Риссе оставалось только сочувственно кивнуть.
На самом деле она не испытывала совершенно никакого восторга от всей этой суеты и беготни. Ну пропала эльфа, и ладно. Вернется, никуда не денется. Пропала вместе с младшим Нермором? И пусть их погуляют на пару. Может, хоть разберутся в своих отношениях. А то он только на нее и смотрит, а этой остроухой недотепе лишь бы подраться и желудок набить. Воистину, некоторым девушкам нужно было бы рождаться парнями!
Однако Кьяло отсутствие остроухой беспокоило. Настолько, что он теперь стоял посреди двора и отчетливо не знал, куда себя приткнуть. Впрочем, не он один. Всем ученикам уже не раз недвусмысленно намекнули, что выходить из своих комнат не рекомендуется, но большинство все равно толпилось на улице, стремясь не упустить ничего интересного. Мавка считала такое поведение совершеннейшей глупостью, потому что из окон видно и слышно было гораздо лучше. А уж с балконов тем более.
Еще ей не нравилось торчать у всех на виду. В первую очередь потому, что на людях нужно было изображать болтливую простушку. Делать это в последнее время почему-то становилось все труднее. Хотелось молчать и думать. А еще привстать на цыпочки, ухватить великовозрастного подопечного за ухо и не отпускать, пока не пообещает сейчас же собрать вещи и вернуться в Лессу. В ту самую далекую, неисследованную, дикую Лессу, где просто живут и знать не знают о межрасовых конфликтах, о запрете на использование магии, о здешнем культе единого Бога и о прочих тому подобных глупостях. Хотелось пообщаться с сестрами, побегать босиком по весеннему лугу, затянуть веселую песню, сидя у ночного костра.
А приходилось встревоженной квочкой прыгать вокруг Кьяло и нести чушь!
– Ой, а это ведь не опасно, да? То есть если они там, в городе, всех поубивают, то к нам потом не пойдут, нет? А то я где-то слышала, что такие погромы иногда очень далеко заходят, а мы ведь не далеко, мы очень даже близко. Но ты представляешь, что если мне даже тут страшно, то каково тем, кто там? Они, наверное, завтра все будут такие злые и невыспавшиеся! И мы тоже не выспимся. А ведь завтра еще и занятия! Или их теперь должны отменить? Кьяло, солнышко, ты не слышал, про отмену занятий ничего не говорили? А то ведь должны бы, если совсем что-то серьезное случится. Вот то, что сейчас происходит, это же серьезно? Или нет? Ну, это, конечно, не так страшно, как стихийное бедствие, но…
– Рис! – глухо зарычал берсерк. – Если ты не уймешься, то я сам тебе сейчас устрою стихийное бедствие.
– Серьезно? – Мавка распахнула зеленые глазищи. – А как? Я имею в виду, это же только природное явление, разве нет? А если ты спровоцируешь бедствие, то оно будет какое угодно, только не стихийное.
Блондинка прекрасно осознавала, что нарывается. Но ругаться с ней при всех парень не посмеет. Значит, потащит в какой-нибудь укромный закуток, чтоб выяснить отношения там. И уж тогда она ему выскажет все, что думает.
Но ссоре так и не суждено было состояться.
За воротами раздался стук копыт, потом какой-то невразумительный гомон, и наконец все заглушил звонкий крик:
– Если мне сейчас не откроют, то всем потом будет очень стыдно. А некоторым даже больно!
– Верба, – облегченно выдохнул парень.
Рисса тоже невольно улыбнулась. У воительницы был какой-то совершенно непонятный талант поднимать всем настроение самим фактом своего существования.
Ворота, конечно, тут же открыли. Кто-то быстроногий помчался искать Понжера, а женщина тем временем въехала во двор, но спешиваться не стала. Наоборот, приподнялась на стременах, выглядывая кого-то в толпе. Нашла глазами высокую фигуру Кьяло и направила коня прямо к нему.
– Ну что? Тебя сейчас отругать, что не уследил за подружкой, или подождать, когда все закончится?
– А что с ней? Что-то случилось? – сразу же забеспокоился берсерк.
– Надеюсь, что нет. Если у нее хватило ума меня послушать, то сейчас эта сладкая парочка уже выбралась из города и направляется в Тангар.
– Какой еще Тангар? – Подошедший ректор успел ухватить обрывок разговора. – Ведь они же должны быть в замке! Я приказывал никого не выпускать.
– А никого не впускать тоже приказывали? Однако я перед вами! Ладно, забудьте. У меня к вам совсем другое дело. – Воительница легко спрыгнула на землю и перехватила коня под уздцы. Потом, будто что-то вспомнив, обернулась к Кьяло и Риссе: – Вы еще здесь? А ну брысь. Тут деловые разговоры ведутся!
– Может, в кабинет? – услужливо предложил Понжер.
– Ради одной фразы? Не смешите меня. Лучше примите к сведению, что вся эта мразь, которая сейчас развлекается в Таине, вскоре пойдет к замку. Намерения у них, как вы понимаете, весьма далеки от дружелюбных. Отбить сумеете?
– Они вооружены?
– Разве что энтузиазмом! Некоторые для разнообразия вилами.
– Тогда точно сумеем. Мы все же военная академия, а не пансионат для благородных девиц.
– По поводу девиц я бы поспорила, но не буду. Идите лучше командовать. А я тут боевым духом займусь. Заодно и прослежу, чтоб ваши подопечные под ногами не путались. А то любопытные они у вас – сил нет! Открытым текстом их посылаешь, а они все равно стоят и слушают.
Последняя фраза явно относилась к Риссе и Кьяло. Мавка, смутившись, отступила назад, чтоб в случае чего спрятаться за берсерка, но вдруг обнаружила, что тот куда-то пропал. Пока она оглядывалась, пытаясь определить, куда делся этот великовозрастный охламон, парень вновь появился. И не один.
Кьяло тащил за узду упирающегося Глюка. Конь был оседлан, но едва перебирал ногами, двигался непонятным зигзагом и, кажется, вообще спал на ходу. Изредка он открывал глаза, недоумевающе вертел головой и решительно старался повернуть обратно к конюшне. Парня это не устраивало, он тянул животное за собой, а так как силы были примерно равны, борьба проходила с переменным успехом.
– Далеко собрался? – со смешком спросила Верба, наблюдая это представление.
– Спасать! – многозначительно объявил берсерк, в очередной раз дергая повод.
– Не пущу! – категорично объявила мавка. – Потому что даже если ты уговоришь эту скотину дойти до ворот, если тебя выпустят наружу, если ты доедешь до города и найдешь там Марго, если ее вдруг действительно понадобится спасать и если ты даже сумеешь это сделать, то… то…
– Что?
– Не знаю, – потупилась Рисса, которая к концу предложения уже забыла, о чем хотела сказать. – Но одного точно не пущу!
– Так все равно же другой лошади нет! А этот доходяга нас двоих не довезет.
Глюк, услышав про доходягу, обиженно всхрапнул. Чрезмерная худоба к его недостаткам точно не относилась. Скорее уж наоборот – покушать конь любил, и на его фигуре это сказывалось вполне ожидаемым образом.
Верба, до этого с вежливым интересом слушавшая дружескую перепалку, вдруг вздрогнула и безо всяких видимых причин посмотрела вверх. И невольно присвистнула. Мавка тут же проследила ее взгляд и поняла, что спор окончен. Потому что в ночном небе летел дракон, а на его спине смутно угадывались два силуэта. Впрочем, если для Риссы это было «смутно», то для человеческих глаз, наверное, и вовсе не различимо.
– Кажется, спасать уже никого не надо. – Рисса дернула парня за рукав и жестом заставила посмотреть вверх. – Вон они, оба.
Где-то совсем рядом раздалось восторженное: «Ух ты, какая птичка!» – и вскоре весь двор заполнили разноголосые охи и вздохи. Студенты стояли, задрав головы к небу, и не сводили глаз с дракона. Кто-то жалел, что не может рассмотреть как следует; другие уверяли, что это просто крупная птица или летучая мышь; третьи с опаской вопрошали, а не может ли крылатый ящер спалить весь замок. К сожалению, последних было большинство. Кто-то даже притащил лук и выпустил по едва заметной цели пробную стрелу. Стражники, подумав, решили поддержать одинокого стрелка и тоже вскинули свои арбалеты.
– Идиоты, – сквозь зубы прошипела Верба.
– Вы их не остановите? – спросил Кьяло.
– Уже не послушаются. Да и права не имею, если уж на то пошло. А заставлять силой и прибавлять к обширной коллекции своих грехов еще и спасение нечисти от доблестной стражи очень не хочется.
– Дракон не нечисть! – вскинулась мавка.
– Это ты служителям культа объясни при случае!
Темная крылатая тень тем временем поднялась повыше, чтобы не задело шальным выстрелом, сделала еще пару кругов над замком, а потом свернула к северо-востоку.
– Куда это они? – недоуменно спросила Рисса.
– Видимо, в столицу. Значит, малышка все же иногда слушает, что ей советуют.
– Ну в столицу – так в столицу! – Кьяло бодро вскочил на Глюка.
Разом проснувшийся конь от неожиданности прянул в сторону, а потом и вовсе встал на свечку. Однако сбросить берсерка не сумел и быстро успокоился. А потом повод перехватила мавка.
– Не пущу!
– А кто тебя спрашивать будет? Приказы здесь отдаю я!
– Все равно не пущу! Свяжу и запру в комнате! Никуда ты без меня не поедешь.
– Поеду!
– Не поедешь!
– Поеду!
На их крики начали оборачиваться, но спорщикам было уже все равно.
– Не поедешь!
– А чего бы вам обоим не поехать, если уж совсем неймется? – сощурилась Верба.
– Конь один, – дружно вздохнули оба.
– Тоже мне, нашли проблему. Можете мою Злючку взять.
– Эту? – Мавка с подозрением покосилась на огромного зверя, который при ближайшем рассмотрении действительно оказался кобылой.
– Ну да. Как прибудете на место, оставьте ее в «Тарелке», а там уж Льени сам разберется. Заодно и привет передадите.
– Вы что, серьезно? – Рисса упорно не понимала, как можно вот так, не раздумывая, отдать лошадь. Пусть на время, да и не первому встречному, но все же…
– Серьезней некуда. Чую, я здесь надолго застряну, а она свободу любит. Так что забирайте, пока я не передумала, и марш отсюда.
Мавка не заставила себя долго упрашивать и влезла в седло. Глюк, видя такое дело, понял, что отвертеться от похода уже не удастся, и обреченно двинулся к воротам, которые сразу же загородили бдительные стражи.
– Без особого разрешения никого из замка выпускать не велено! Учеников особенно.
– А если у нас есть разрешение? – не растерялся Кьяло.
– Так ведь нет же! – парировал пожилой стражник.
– Рис, покажи им.
– А без этого никак? – Мавка угрюмо посмотрела на товарища. – А то, может, здесь останемся?
– Рис, я приказываю!
– Слушаюсь, ваше высочество, – вздохнула блондинка. И запела.
Это была песня без слов. Но все, кто ее слышал, вдруг поняли, что это самое совершенное, что только может быть в жизни. Музыка лилась из ниоткуда, очаровывала, затмевала сознание, заставляла беспрекословно повиноваться. И стражники повиновались.
Спустя всего несколько секунд ворота были открыты, а граница замка преодолена.
– Вот обязательно было про высочество говорить? – буркнул Кьяло, как только они выехали на дорогу.
– Так все равно забудут, – беспечно отмахнулась мавка. – И про наш отъезд забудут, и про разговор, если слышали.
– А Верба?
– Верба не забудет, я на нее маячков не ставила. Но это не проблема. Она, мне кажется, и так все знает. Я другого не пойму: вот ты бы свою лошадь мне отдал?
– Никогда в жизни. Жалко было бы бедную животинку. Разве что она изначально глухая была бы, потому что любую другую ты насмерть заболтаешь!
– Ах так? – нахмурилась Рисса. – Хочешь, чтоб я молчала? Хорошо, буду молчать! Долго и упорно, до самого Тангара.
– Не выдержишь! – хмыкнул парень.
– Выдержу!
– На что спорим, что не выдержишь?
Но мавка не ответила. Она уже начала молчать.
