Часть 2
МИРКАРА
ГЛАВА 1
Воплощение надежд
Они собирались раз в неделю. Поздно вечером. В Среднем городе, в доме патриция Октавия Тидула Невия. Благополучные молодые люди, которых должны были интересовать только роскошь и развлечения.
В глубине души каждый понимал, что ничего не сумеет изменить. Безумие выступать против Высших демонов. Можно сколь угодно долго рассуждать о том, каким станет мир без темных, читать древние книги и пытаться найти в них ответы или хотя бы намеки на пути освобождения от демонических созданий — ничего не переменится.
— Все это бесполезно. — Октавий, посмотрел на каждого из демоноборцев темными глазами. — Ведь вы же сами не верите… ну в то, что у нас может получиться.
Он пришел одним из последних, его еще не затянуло в постоянную борьбу с самим собой, со своим страхом. Он не представлял, как можно чувствовать себя свободным. И его все время одолевали сомнения.
— Разве мы сможем что-то изменить? Нас так мало, и вообще…
Молчаливый Атэр, впервые попавший на рэймское сборище демоноборцев, полулежал за столом и хмуро разглядывал всех присутствующих. Гай с любопытством наблюдал за ним, пытаясь понять, что думает мальчишка о каждом.
Сегодня их собралось шестеро. Язвительный, резкий, высокомерный Марк с вечной полуулыбкой на тонких губах, бледный, как будто никогда не выходил на солнце. Его дом был сожжен во время позапрошлых Больших сенполий вместе с родителями, младшей сестрой и сотней рабов. Теперь он жил у тетки, изо всех сил делая вид, что в его судьбе ничего не изменилось, зло огрызаясь на малейшее проявление сочувствия.
Преторианцы — братья Аристид и Критобул, названные так в честь древних героев. Гай не помнил, когда они появились. Словно не было такого времени, когда за столом не возлежали два атлета, похожие друг на друга как скульптуры атлантов, держащих на плечах портик в Каракалтском храме. Тяжелые серебряные чаши казались слишком хрупкими в руках каждого из этих двоих, а скамьи с изящно выгнутыми ножками явственно поскрипывали, с трудом выдерживая тяжесть их тел.
Тихий, изысканно-болезненный Юлий. Выглядящий гораздо моложе своих двадцати трех. При виде этого гибкого молодого человека невозможно было представить, что он выжил в храме Некроса. Обычно мертвое тело избранного — светлокожего, светловолосого юноши с голубыми глазами — выбрасывали из центральных дверей через сутки. Юлий продержался все три дня, отведенные для принесения искупительной жертвы Высшему демону. Что происходило в храме, знал один Гай. Хотя предпочел бы не знать…
— Он был очень любезен. — Гай прекрасно помнил, как тогда, четыре года назад, Юлий рассматривал свои забинтованные руки и в его спокойном, почти равнодушном голосе начинали слышаться истерические ноты.
— Кто? — Преторианец сидел рядом с его ложем, исполняя роль сиделки и одновременно мечтая оказаться как Можно дальше от друга, источающего запах смерти и свежей крови.
— Некрос. Он был там лично. Знаешь, любезно разговаривает, улыбается, попивает свой черный напиток и заживо снимает с тебя кожу.
— Прекрати. Хватит.
Нет, слушай! Почему я должен терпеть это?! Знать это один! Только потому, что мне посчастливилось родиться светлым?! Идеальная жертва?" Идеальная жертва!! Так он называл меня!
Гай пытался удержать его, не давая метаться по постели и сбивать повязки. Но Юлий в бреду становился очень сильным. И продолжал часами описывать внутренности храма, любимые пытки Высшего и свои видения.
— …Знаешь, о чем я мечтаю? Уснуть и никогда не просыпаться. Не видеть снов и ничего не чувствовать.
…Некрос не убил его. Наверное, решил приберечь на будущее. До следующих жертвенных дней. А может быть, получал дополнительное удовольствие оттого, что в городе есть человек, который каждую минуту помнит причиненную ему боль. Кто поймет Высших демонов?
Юлий выжил, но его уже считали мертвым. Символически похоронили и оплакали. И то, что он вернулся, ничего не меняло. Для родных и друзей юноша остался покойником. Лишь Гай продолжал считать его живым. Хотя смотреть в глаза человеку, который почти умер в когтях демона, было порой тяжело.
Октавий. Нервный, вздрагивающий от любого резкого звука, имеющий привычку говорить торопливо, взахлеб, глотая окончания, уставившись на собеседника тревожным взглядом огромных гагатовых глаз. Через полгода он должен был стать послушником в одном из черных демонических храмов. Надеть красный передник и поклясться быть верным орудием в руках темных сил. Ожидание этого сводило его с ума. Словно каждый прожитый день отнимал еще немного душевных сил. И можно было ожидать, что к концу срока он превратится в полного калеку.
И наконец, сам Гай. Из его родных никто не погиб мучительной смертью, самого не подвергали пыткам. Зачем ему нужно это сборище? Иногда он сам не понимал.
— Сможем ли мы сделать хоть что-нибудь? — продолжал вопрошать Октавий. Ему нужна была постоянная поддержка, поощрение. Каждый день требовалось убеждать, что он все делает правильно. Утомительная обязанность.
— Не сможем. Но все равно будем делать. — Гай мрачно оглядел присутствующих. Заметил одобрение во взглядах братьев-атлетов, обычную отрешенность Юлия, недоверие Марка.
— Самообман. Иллюзия, — пробормотал будущий черный жрец.
— Хватит ныть! — рявкнул Критобул. — Не знаю, как вы, но я чувствую себя человеком, а не мешком с требухой, когда делаю хоть что-то.
Аристид закивал с видом полного доверия брату:
— Мы, может быть, чего-то и не понимаем в ваших разговорах. Но знаем точно — надо действовать!
— Действовать! — передразнил его Марк. — Хотел бы я знать, как именно. У тебя есть план, мой большой друг? Скажи, что делать, и я пойду за тобой со штандартом в руках.
Аристид угрожающе засопел, но промолчал. Состязания в язвительности с Марком его никогда не прельщали.
— Критобул прав. — Неожиданно вмешался Юлий, глядя в свою чашу с разбавленным вином. — Может быть, мы попусту тратим время, но я тоже чувствую себя человеком во время наших собраний. И потом. Каждый из нас должен бороться хотя бы с самим собой. Со своим страхом и покорностью. За те века, что людьми правят демоны, мы превратились в послушный, тупой скот. Древние боги…
— Не надо мне ничего говорить о Древних! — Октавий задел кувшин, едва не опрокинул его, но успел подхватить. Отодвинул подальше от себя и закончил спокойнее: — Древние тоже были темными тварями.
— Не все. — Юлий, как всегда, избегал смотреть в глаза собеседнику, рассматривая узор на скатерти. — И они давали свободу выбора — кому поклоняться.
— А мне все равно, — заявил Марк, излишне повышая голос — Я не хочу поклоняться никому! Спина болит — всем кланяться!
Гай молчал. Почти не слушал. Споры о богах и демонах стали привычными. Теперь он точно знал, что может сказать каждый из друзей. Ему не давал покоя разговор с Атэром По дороге к этому дому…
— Почему ты стал демоноборцем? — спросил преторианец. Он всегда задавал этот вопрос — Ненавидишь демонов как Арэлл?
Ответ был неожиданным. Меньше всего подходящим для заговорщика.
— Нет. Я их уважаю. Высших, естественно. Интересный мальчишка. Необычный. Но по крайней мере искренний.
— Тогда почему?
Некоторое время Атэр шел молча, на ходу обрывая листья с живой изгороди. Потом сказал как будто нехотя:
— Хочу видеть Эллиду свободной. Тебе не понять этого, рэймлянин. Здесь у вас все сладкое, прокисшее, как корзина заплесневевших фруктов. Воняет благовониями и гнилью. Рэймская империя — дохлая лошадь, валяющаяся под кустом роз. Мерзость, припорошенная душистыми лепестками.
— Богатое у тебя воображение, мальчик, — усмехнулся Гай, провожая взглядом подвыпившую компанию, направляющуюся в Нижний город.
— Я не мальчик. Элланы быстро взрослеют. Мы еще помним, как было раньше. До демонического рабства. Это знание с нами всегда — вот здесь. — Он стукнул себя кулаком в грудь, вызывающе посмотрел на преторианца. — Я хочу свободы.
— Я тоже.
— Нет, Гратх. Ты хочешь жизни. Прожить еще один день, и еще, и еще. А мне все равно, умру я через час или через месяц. Мне нужна свобода. Понимаешь ты?! Я вернулся в этот город, строю из себя малолетнего идиота, терплю насмешки — лишь потому, что хочу свободы! И мне все равно, кто будет стоять у меня на дороге — ты, император, демоны. Я сдохну, но почувствую себя свободным до конца. — Он снова замолчал, стараясь дышать ровно, чтобы успокоиться. — Нам нужно начинать с начала. С самого поганого начала. Это ты правильно сказал. Людям лень мыслить и бороться. Думаешь, демоны смогли бы управлять нами, если бы мы умирали, но не подчинялись им.
— Тогда им вообще некем было бы управлять.
— Верно! Я готов умереть за свободу, а ты — нет. И десять тысяч таких, как ты, тоже нет. Поэтому люди носят ярмо.
— Да. Я люблю жить. Привык, знаешь ли.
— От дурных привычек надо избавляться. — В голосе Атэра послышался издевательски-менторский тон. — Я тоже любил жить до тех пор, пока меня не привели в Рэйм с веревкой на шее.
— Ты был рабом?
— Свободного человека нельзя сделать рабом! — прорычал эллан. Проходившая мимо продажная девица, увешанная золотом, шарахнулась в сторону, опасливо покосившись на темпераментного подростка.
— Как ты снова оказался в Эллиде? — Гай поспешил увести разговор в сторону от неприятных для собеседника воспоминаний. Хотя видение Атэра, ведомого на веревке, было не лишено приятного злорадства.
— Сбежал, — коротко ответил тот. Подумал немного, рассматривая дома богатых горожан, вплотную стоящих по обе стороны улицы. — Ты действительно хочешь просить помощи у Друзлта?
— Да. Ради Арэлл.
— Я не знаю, Гай. Друзлт и Некрос ненавидят друг друга. Каждому хочется захапать кусок, принадлежащий другому. Честное слово, самому хочется стать Высшим! Навести порядок. Защитить то, что я люблю.
— Если бы ты стал демоном, то уже никого не смог бы любить.
— Знаю. Зато у меня была бы сила! Дьявол, ну почему мы такие слабые?!
«Нет, он не прав, — думал Гай, выкладывая на своей тарелке узор из маслин. — Мы неслабые. Наша сила другая. В другом. Только мы еще не можем определить в чем».
— Эй, Гратх, проснись! — Марк толкнул сообщника в бок, — Скажешь наконец, кто этот юнец и что он здесь делает?!
— Я уже говорил, его зовут Валерий Октавиан…
— Атэр, — мило улыбаясь, перебил мальчишка. — Все называют меня Атэр. Я из Эллиды.
Он снял медальон и показал всем присутствующим
— Ему можно доверять? — Критобул погладил рукоять меча, с которым не расставался даже за столом. Требовательно посмотрел на Гая.
— Да. Я уже говорил. Я уверен.
— Зачем ты здесь? — Марк рассматривал подростка с брезгливым любопытством.
— Ради лурии Арэлл. Меня отправили в Рэйм для того чтобы я встретился с ней.
— Зачем? — повторил Марк.
— Может быть, вы еще не поняли, но сейчас наступает время, когда все можно начать менять. Арэлл хочет заменить демоническую политику императорского правления на более лояльную к людям.
Гай с удовольствием увидел, как вытянулись лица у всех сидящих за столом. Никто из них, надо полагать, не мог представить, что элланский юнец умеет столь умно и складно выражать свои мысли.
Атэр продолжал, точно не замечая реакции на свои слова.
— Естественно, она не сможет полностью выйти из-под контроля демонов. Но она настроена провести реформы, которые облегчат существование рэймлян.
Первым от удивления очнулся Марк:
— Все это замечательно. Но ни на шаг не приблизит нас к цели. К уничтожению власти демонов.
Эллан нахмурился. Видимо досадуя, что его великолепно продуманную, логичную речь беспардонно прервали.
— Их власть небезгранична. — Атэр посмотрел на Гая, и преторианцу стало немного не по себе. Слишком тяжелый, мрачный взгляд был у семнадцатилетнего мальчишки. Гратх говорил правду. Мы должны что-то делать. Не важно что. Читать, спорить, изобретать самые безумные планы, но только не сидеть без дела. Иначе сдохнем от страха.
— Это я говорил, — буркнул Критобул. Но на недовольного атлета никто не обратил внимания.
— У тебя есть план? — Октавий заерзал на своем месте, нервно поправляя подушки. — Реальный план?
— Да. Представляю! Гениальный план. — Марк поднял пуку и стал демонстративно загибать пальцы. — Пункт первый — убить императора и всю императорскую семью. пункт второй — сделать Арэлл императрицей. Пункт третий — затем поубивать всех демонов. Вернее, стоп, пункт второй и третий стоит поменять местами. Сначала — смерть демонам. Что может быть проще!..
Октавий рассмеялся, но тут же подавился легкомысленным смешком, встретившись с бешеным взглядом рассвирепевшего Атэра.
— Ты глуп, — медленно, с отвращением произнес эллан. — Все вы глупы. И к тому же трусы. Сидите без дела, хлещете вино и строите из себя великих заговорщиков.
Аристид по-бычьи наклонил голову, лицо его побагровело.
— Ты кого назвал трусом, сопляк?!
— Вас всех. За свободу надо бороться. А не ждать, когда она свалится вам на голову.
— Нет, ты кого назвал трусом?!
Юлий, сидящий рядом с братьями, поморщился от зычного рева, протянул руку с глубокими рубцами на запястье, удерживая темпераментного атлета на месте. Похоже, тот был готов броситься на мальчишку и раскатать его по столу за смертельное оскорбление.
— И кого ты назвал глупцом? — Марк, также не привыкший глотать обиды, привстал, и на его скулах проявились два красных пятна.
— Хватит! Хватит! Перестаньте! — Октавий побледнел от мысли, что сейчас в его доме начнется потасовка. — Никто никого не хотел оскорбить! Аристид, сядь! Я тебя прошу. Все хорошо! Это просто такая фигура речи! Не правда ли, Атэр?!
— Да… Фигура. — Мрачно отозвался юнец, и глаза его сузились от злости. Гай заметил, что рука мальчишки как будто невзначай скрылась в складках тоги. Полез за кинжалом Оставалось только надеяться, что он не вздумает им воспользоваться.
— Все-все! Друзья мои, перестаньте! Критобул, налить тебе еще вина? Юлий, налей Критобулу еще вина. Маркое дорогой, успокойся.
— Я спокоен, — прорычал тот, усаживаясь на прежнее место. — Я еще никогда не был так спокоен.
«Хорек в курятнике, — усмехнулся про себя Гай, рассматривал рассвирепевших друзей и злого, взъерошенного мальчишку. — Хорошо, что он появился. Растрясет немного это сборище, которое, надо признаться, совершенно расслабилось в бездействии».
— Все! Угомонились! — Гратх хлопнул ладонью по столу и продолжил, заражаясь высоким стилем Атэра: — Сегодня мы хотели обсудить возможность Арэлл стать императрицей.
Но обсудить эту возможность не удалось. Неожиданно во входную дверь застучали. Вернее, заколотили, громко и требовательно. Так, что стук отозвался во всем доме. Заговорщики переглянулись.
— Кто это может быть? — Октавий тревожно оглядел комнату, стол и своих друзей, словно проверяя, нет ли здесь чего подозрительного, на чужой взгляд.
— Ты ждал гостей кроме нас? — сухо осведомился Марк, чистя апельсин.
— Нет. Я… я не знаю, кто это, — пролепетал хозяин.
— Лурий Октавий, — в комнату вбежала испуганная рабыня, — к вам пришли.
— Кто?! Кто там еще?! Скажи, я занят! Никого не принимаю! Я никого не хочу видеть! У меня… у меня гости.
Тонко пискнув, рабыня отскочила в сторону, пропуская посетителей, которые не пожелали дожидаться приема. Братья помрачнели, увидев вошедших, Юлий вздрогнул, Маркое продолжал разделять апельсин на дольки, но пальцы его задрожали, на лице Октавия появилось обиженно-удивленное выражение. Атэр сжался на своей скамье, злобно блестя глазами. Сам Гай почувствовал неприятную горячую волну, скатывающуюся с затылка на шею. Он хорошо знал людей, стоящих на пороге. Пятеро, одетые в красные кожаные туники. Короткие мечи в черных ножнах, черная обувь. Воины из храма. Человеческие орудия Некроса, приданные охранять демонический порядок в империи. Следить за выполнением ритуалов, преследовать граждан, уклоняющихся от их соблюдения, и карать виновных. Их не интересовала чернь — с ней могли справиться и городские когорты. Они охотились на зажиточных, богатых и общественно значимых граждан — на патрициев.
— Кто хозяин? — голосом, лишенным всякого выражения, поинтересовался стоящий впереди бритоголовый человек с золотым шитьем на одежде.
— Я… Да, я! — Октавий попытался придать своей позе величественное спокойствие, но стал еще более жалким. — А в чем дело, уважаемые? У нас здесь частное застолье… собрались с друзьями…
Движением руки храмовник заставил его замолчать. Он по очереди рассматривал всех присутствующих, задержал взгляд на Юлии.
— Как часто вы собираетесь?
— Каждую среду. Почти каждую среду. Беседуем. Отдыхаем…
Хозяин дома продолжал оправдываться, но Гай уже не слышал его жалкий лепет. Теперь наблюдатель смотрел на него. Внимательно, словно пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли. Узнавая. Еще бы, личность телохранителя лурии Арэлл должна быть ему прекрасно знакома. Храмовник продолжал рассматривать преторианца. Гай не отводил взгляда. «А ведь они могут забрать любого из нас. Без объяснений. И никто слова не скажет. Но какой же нужно быть тварью, чтобы идти на службу к Некросу…»
— А что вам угодно? — робко вякнул Октавий. — Мы делаем что-то противозаконное?
— А вы делаете что-то противозаконное? — Храмовник перевел на него немигающий взор.
— Нет! То есть мы просто…
— Огонь под вашим жертвенником гаснет. — Он указал Себе за спину, туда, где в особой палате стоял золотой треножник.
— Это рабы! Нерадивые слуги! Виновные будут наказаны! Его разожгут немедленно!
— Наша цель — следить, чтобы не угасли жертвенники горящие в душах рабов Великого Некроса.
Гая передернуло от пафоса, прозвучавшего во фразе жреца. Он казался бы даже смешным, если бы не твердая уверенность храмовников в том, что не может быть иначе Еще несколько минут храмовники рассматривали всех присутствующих. Потом одновременно повернулись и вышли.
— Какого хрена им было надо? — задал Атэр риторический вопрос.
— Интересно, — задумчиво произнес Марк, выплевывая апельсиновые косточки, которые он все это время держал во рту, — какой гад навел храмовников? Они не могли припереться сами по себе.
— Это не я! — Октавий в ужасе замахал руками. — Вы ведь знаете, что это не я. Я же не сумасшедший! Теперь они все время будут приходить в мой дом. Все соседи поймут, что я на подозрении. О боги, какая неприятность!
Остальные промолчали, бросая друг на друга косые, испытующие взгляды. И больше всего их досталось Атэру. Еще бы, первый раз появился в обществе — и сразу такая «неприятность». Эллан сделал вид, что не замечает тихой антипатии окружающих, или действительно не замечал.
— Ладно, уважаемые. Вы как хотите, а мне пора. — Марк поднялся из-за стола, вытирая руки о край скатерти. — А то тетка взбесится.
Никто даже не улыбнулся. После гибели сестры лурия Поппия тряслась над оставшимся в живых племянником, устраивая скандалы с истерикой и сердечными приступами, если он пропадал больше чем на пару часов. Никому не улыбалось лицезреть эту разгневанную госпожу. Однажды она уже примчалась в дом Октавия в сопровождении десятка вооруженных рабов, требуя выдачи Маркоса. «Похожа на моего Тиберия, — мрачно думал Гай. — Только в женском обличье. Тоже считает нас молодыми идиотами, которые не могут позаботиться о собственной шкуре и сами лезут в пасть демонам».
Расходились тихо, быстро, молча.
— Гай, куда ты сейчас? — Юлий приблизился, как всегда, неслышно.
— Домой. Спать. Но сначала доведу Атэра до дворца.
— Сам дойду. — Мальчишка с мрачным видом заматывался в гиматий. — Я знаю Рэйм получше тебя.
— Ничуть не сомневаюсь.
— Не возражаете, если я пойду с вами? — спросил Юлий.
— Будем рады.
Атэр закатил глаза, изображая полнейшее отвращение к обоим провожатым, и первым вышел из дома.
На улице было темно. Низко висящая над домами луна давала больше тени, чем света. Где-то неподалеку захлебывалась от лая собака. Эллан шумно вдохнул прохладный воздух, потянулся и заявил:
— Октавий — трус и пустозвон, Марк — зануда, братцы преторианцы — глупы. Отличная компания. Я счастлив, что познакомился с ними.
Юлий тихо рассмеялся. Гай промолчал.
Дальше шли не разговаривая. Даже Атэр молчал. Думал о чем-то или вслушивался в ночь. Громкий властный окрик прозвучал за спиной внезапно, они только свернули в переулок Пекарей:
— Эй, смертные!
Сколько раз Гратх давал себе слово не расслабляться и не зевать по сторонам. Особенно на улицах Рэйма и особенно ночью. Обернулись все одновременно. На фоне белого лунного света стоял демон. Не Высший. Но весьма внушительный. Черный зверь-убийца с оскаленной, вытянутой мордой. Мастер разрывать людей на мелкие кусочки.
В виске привычно заныло. Юлий, стоящий рядом, передернул плечами, его рука метнулась к голове — тоже почувствовал боль. Атэр был как будто спокоен. Не дергался.
— Отдайте мертвого и можете спокойно уходить. — Демон качнул широколобой башкой и облизнулся. — Вас не тронут.
Эллан растерянно оглянулся на Гая, ожидая объяснений.
— Это он про меня, — спокойно отозвался Юлий.
— Давай живее, — приказал убийца. — Я тороплюсь.
— Но почему?! Мы же ничего не сделали! Ночь Больших сенполий прошла. — Мальчишка отступил на шаг назад. Казалось, еще мгновение — и он бросится бежать. Но рука его снова медленно потянулась за оружием, спрятанным в складках тоги.
И вдруг совершенно неожиданно Гая тряхнуло изнутри боль в виске не утихла, но словно стала рассеиваться в звенящей дымке, заполняющей голову. Секундная паника всплеснулась в душе, но ее тут же залила красная, горячая ненависть. Как там говорил Атэр: «Я хочу свободы». Прожить свободным хотя бы несколько минут захотелось так страстно, что перехватило дыхание. Однажды он уже поднял оружие против демона. Защищал Арэлл. Теперь попытается спасти друга. Безумие, тихо тлеющее, вспыхнуло в глубине сердца. Стало все равно, что они сейчас умрут. Зато познают полную свободу. Звенящая, злобная радость наполнила тело. С ней пришло ощущение огромной силы, которая словно приподнимала над землей. Рукоять спаты удобно легла в ладонь, лезвие со свистом выскользнуло из ножен. В руках Атэра оказался широкий короткий глациус. А спустя мгновение Юлий, названный мертвым, выхватил свой меч.
Они стояли напротив демона с оружием в руках. Неслыханное кощунство. У черного зверя от удивления отвисла челюсть. На длинных клыках блеснули капельки слюны.
— Ума лишились от страха?! — почти участливо поинтересовался он.
— Убирайся! — Голос Атэра дрожал, но не от испуга. От ярости, — Ты ничего не получишь.
— Самоубийцы. — Темный покачал головой, — Ладно, заберу всех.
И тут Юлий бросился вперед. Не выдержали нервы или понадеялся, что, убив его первым, зверь пощадит остальных. А может быть, тоже захотелось освободиться. С довольным коротким рыком демон присел на задние лапы, оттолкнулся от земли и в один прыжок оказался рядом с тонкой человеческой фигурой. Узкое лезвие задело его щетинистое плечо, брызнула черная кровь, и тут же одним ударом лапы Юлий был отброшен к стене, врезался в нее спиной, медленно сполз на землю и остался лежать неподвижно. Его упавший клинок зазвенел по камням.
Гай отпрыгнул в сторону, пропуская несущуюся навстречу черную махину, и ударил. Спата глубоко вошла в жилистое тело демона. Преторианец не удержался на ногах, рукоять оружия вырвалась из руки. Демон заревел, притормозил, вспарывая когтями землю. Развернулся. Выпрямился во весь гигантский рост, ухмыльнулся, глядя на человека, лежащего у его ног, и медленно вытащил меч, засевший в боку. Кровь черной струей хлынула на дорогу, но тут же остановилась. Рана затянулась сама собой. «Мгновенное заживление», — мелькнуло в голове у Гая. Сейчас он должен был думать о чем-то другом, но в памяти продолжали всплывать никому не нужные сведения о живучести темных. Зверь отшвырнул оружие в сторону, разинул пасть и потянул к человеку руку.
И вдруг Атэр — мальчишка, проходимец, хвастун — отшвырнул свое оружие, прыгнул вперед и с громким отчаянным криком вскинул руки. Через его кисти к пальцам хлынул свет. Два сверкающих шара сорвались с ладоней и врезались в демона, разбрызгивая белый огонь. Это было нереально, неправдоподобно. Темная улица, Юлий, распластавшийся у стены, растрепанный подросток с вытянутыми трясущимися руками и черная тварь, скулящая от боли и пытающаяся стряхнуть с себя пламя. Прежде чем безумие всего происходящего окончательно не замутило рассудок, Гай вскочил, схватил спату, размахнулся и одним ударом снес голову темному. Подпрыгивая на неровностях дороги, разбрызгивая черную кровь из перерубленной шеи, она откатилась в сторону. Тело медленно завалилось на землю.
Жалобно всхлипнув, Атэр сел прямо там, где стоял, не замечая, что тонкий ручеек демонической крови подбирается к подолу его белой щегольской тоги. Преторианец выронил меч и медленно на подгибающихся ногах побрел к Юлию. Тот уже начал приходить в себя, и, естественно, первое, что произнес, увидев мертвого демона, было:
— Это из-за меня.
— Ты при чем? — тонким голосом произнес Атэр, Но тут же откашлялся и повторил уже более мужественно: —При чем здесь ты?
— Они меня чувствуют… Демоны меня чувствуют. — Юлий ухватился за руку Гая и со второй попытки поднялся Прикоснулся кончиками пальцев к затылку, поморщился. — Я для них открытый канал. Проводник энергии. Чувства которые я испытываю, доступны им.
— Он выжил в храме Некроса, — пояснил преторианец, подобрав спату.
— Отлично. Октавий — трус, Марк — зануда, Юлий — приманка для демонов. — Атэр саркастически засмеялся, а потом вдруг побелел, схватился за грудь, застонал. Ткнулся головой в землю, подтянул колени к подбородку и заскулил, словно побитый щенок:
— Больно… Больно! Как больно! Как же мне больно!! Горит! Все внутри горит!!
Гай забыл о своем нервно трясущемся теле, подбежал к эллану, попытался перевернуть его. Распахнул тогу на груди. Но не нашел раны, даже царапин не было.
— Что с ним?
— Не знаю. Наверное, это из-за того, что он сделал.
— А что он сделал?
— Убил демона.
— Убил демона?!
— Остановил его.
— Как?!
— Не знаю. Это была магия, но я не знаю, как он это сделал!
Атэр оттолкнул руки Гая и тут же снова схватился за него:
— Домой! Мне нужно домой! Там Энджи, он поможет. Он знает.
Юлий с тревогой посмотрел на преторианца. Любое мучение, исключая свое собственное, заставляло его страдать очень сильно.
— Его нужно унести отсюда.
— А труп? Представляешь, что будет, если завтра здесь найдут труп демона?
Юлий нервно сглотнул, явно борясь с дурнотой:
— Я пойду к Октавию. Мы что-нибудь придумаем.
— Хорошо.
Если бы не стонущий на земле Атэр, Гай предпочел бы придумать «что-нибудь» сам. Но теперь приходилось рассчитывать только на этих двоих. Интересно, что скажет Октавий, когда ему предложат закопать обезглавленное демоническое тело в собственном саду. Нет, все. Пусть сделают хоть что-то другие. Он устал один решать, успокаивать и убеждать. Они хотели реальной жизни, действия — вот пусть и получают.
Преторианец наклонился, поднял мальчишку, перекинул через плечо и пошел вниз по улице. Тот больше не стонал, дышал часто и резко. Значит, у них теперь нет ничего дороже этого малолетнего эллана, который умеет убивать демонов. Это нереально, невозможно. Привычный мир готов был рухнуть, и Гай чувствовал себя так, словно стоял на обломках прежде нерушимой демонической империи. Кружилась голова, и захватывало дух. Но недоставало смелости думать о том, как будет дальше.
Атэр все время намекал, будто знает нечто большее, чем простые смертные, чем все демоноборцы, вместе взятые. Выходит, это не было обычной похвальбой.
Но где он мог научиться магии? Кто его научил?! Нет, Думать о пользе и возможностях нового сообщника надо не сейчас. Главное, чтобы он не умер по дороге от перенапряжения.
Площадь Целия, которую назвал Атэр, была пустынна. Фонарь наемного дома отсвечивал оранжевым.
Гай поднялся по скрипучей лестнице, постучал. Открыли сразу, как будто хозяин стоял за дверью и ждал гостей. На пороге оказался светловолосый юноша из той же проклятой, любимой демонами породы, что и Юлий. Он не удивился, увидев Гая с бесчувственным Атэром на плече.
Как будто мальчишку периодически приносили домой не-вменяемым.
— Добрый вечер. — Преторианец постарался придать голосу ироничное равнодушие. — Это ваш?
— Мой, — прозвучало в ответ спокойно. — Проходи.
Комната была тесной, темной, заставленной обшарпанной мебелью. Домовладелец стащил сюда все, что уже не было нужно ему самому. Старый обеденный стол, стулья, место которым только на женской половине, одна более-менее приличная скамья, но с отвратительной глубокой царапиной вдоль спинки.
Ложе, на которое уложили Атэра, из той же коллекции рухляди. С ободранным пологом и сколами на деревянных ножках. Если бы Гаю пришлось принимать гостей в такой обстановке, он бы до конца своих дней чувствовал себя опозоренным. А светловолосый юноша держался абсолютно спокойно. Холодно, отстраненно.
— Это вы Энджи?
— Да, — кивнул хозяин, наклонился над мальчишкой, внимательно его рассматривая.
— Атэр говорил о вас. Говорил, что вы можете помочь. Еще один кивок.
— Может быть, позвать лекаря? — Гай начал нервничать, подозревая, что приятель Атэра не в состоянии излечить его.
— Нет.
— Я могу оплатить лечение, если вы… — Преторианец замолчал, сообразив, что сейчас сморозит бестактность. Пристальный, холодный взгляд остановил его вовремя.
— Спасибо. Я позабочусь о нем.
Юноша помолчал, а потом вдруг что-то в нем изменилось. Как будто из глубины затемненных зрачков медленно, с усилием поднялось нечто светящееся, завораживающее, волшебное. И осветило утомленное, бледное лицо, сделав его прекрасным.
— Спасибо, — повторил Энджи. И Гай почувствовал такое счастье, нахлынувшее от простого вежливого слова! Почти материальное безграничное, истинное счастье, которое не омрачала ни капля печали.
Улыбаясь, он спустился по лестнице. Не ощутил назойливого беспокойства за себя и друзей, вспомнив об убитом демоне. Не вступил в обычную перебранку с компанией солдат из городской когорты, болтающейся без дела по предрассветной улице, хотя никогда не упускал удовольствия задеть вечных недоброжелателей. Ночь, начавшаяся с раздражения, страха и убийства, заканчивалась покоем и счастьем.
Энджи сидел возле спящего Атэра, слушая тишину за окном. Несколько часов покоя до того, как откроются термы. Душная рэймская ночь, пахнущая серой амброй, подгоревшей рыбой, пряностями, розовым маслом и тлением, медленно вползала в открытое окно. Черный, густой мрак, размазанный по узким улицам, дышал, вспыхивая время от времени искрами факелов, лениво шевелился, потревоженный человеческими шагами или стуком копыт.
Ангел крепко, до боли, стиснул руки, переплел пальцы! Закрыл глаза, чтобы не видеть темноты за окном, темноты в комнате. «Я бреду во мраке. Без цели, без смысла. Я теряю себя, растворяюсь в пустоте. Я привязан к этому мальчику. Он сам привязал меня к себе давным-давно обещанием, что я помогу ему. Я целитель, я не должен чувствовать свою усталость, боль, тоску. Но когда сам болен, как можно лечить других?!»
Он опустил руки на стол, голову на руки. Крошечный огонек светильника помаргивал рядом. Фитилёк, опущенный в масло, чуть потрескивал, и ангел не мигая смотрел на пламя.
— Энджи, — прозвучал тихий голос Атэра, — ты спишь?
— Нет.
— Знаешь, я сегодня убил демона. Почти убил. Бросил в него огненный шар, и тот загорелся… Эй, ты меня слышишь?
— Гэл будет рад.
— А ты?
Энджи поднял голову, лицо мальчишки светилось, сияло от восторга, гордости, нетерпения. Он желал восхищения , и похвал, расспросов.
— Ты рад? Я овладеваю магией. У меня получается. Прав, да, это больно. Наверное, человеческое тело не очень приспособлено для колдовства. Но я могу защищаться. Теперь смогу!
Как это говорил Гэл? Хочется завыть от тоски и бессилья?
Вот он и научился убивать. Понял, что это легко. Ангел навалился грудью на край стола, пристально вглядываясь в расширенные зрачки Атэра, пытаясь понять его истинные чувства. Что там, в глубине души, за этой детской радостью? Но не смог. Тонкая ниточка эмоций, едва только потянувшаяся из глубины, тут же оборвалась. Неужели не хватает сил? Даже на это?!
— Тебе нравится убивать?
— Мне нравится защищаться! — Атэр произнес это жестко и резко. — Ты очень милосерден, но вполне в состоянии дать по морде тем, кто хочет тебя убить. Я тоже не желаю быть беспомощным бараном. Хватит! Мне надоело, слышишь?! И вообще, отвалите от меня! Я буду делать что хочу!
Мальчишка хотел вскочить, но вынужден был опуститься на прежнее место. Сердито засопел.
— Почему так больно?
— Ты учишься магии рывками. Перепрыгиваешь со ступени на ступень. Не успевая подготовиться к следующему этапу. Это болезненно.
Атэр помолчал. А Энджи вдруг почувствовал тонкую струйку вины, перерастающей в жалость. Целый поток жалости, который внезапно стал таким сильным, что, казалось, еще немного — сметет, смоет, задушит.
— Извини, Энджи. Я не хотел на тебя орать. Прости. Ничего не отвечая, ангел поднялся, подошел к окну.
Если взяться рукой за косяк, перегнуться через подоконник, можно увидеть императорский дворец. Белую громаду на фоне неба, до самой крыши налитую чернотой. Как она живет там? Девушка Арэлл, рядом с которой хочет быть Атэр?
