ГЛАВА 17
Карающее Пламя
Энджи видел то же, что и Гэл. Будущего не существовало. В этом колдун не солгал.
«Рубин нельзя приносить на землю, — думал ангел, чувствуя, как дрожит вокруг него Зеркало времени. — Я должен найти его первым. Прежде, чем он попадет в срединный мир. И уничтожить».
— Гэл! — позвал он. — Слышишь меня?
Оборотень не откликался. Был погружен в видения и собственные переживания слишком глубоко.
Энджи попытался шевельнуться, но плотная серебряная субстанция держала крепко. Тогда он закрыл глаза, сделал глубокий вдох, погружая сознание в другой мир — личное, закрытое пространство каждого ангела, которое всегда рядом и откуда можно попасть в любую вселенную…
…Он стоял на поляне, освещенной солнцем. Густая зеленая трава доставала до колен, между сочных стеблей виднелись цветы луговых васильков. Из рощи доносилось пение малиновки.
Ровное гудение пчел. Запах земляники. Покой. Как всегда во время посещения своего мира, Энджи испытал страстное желание остаться здесь навсегда. Не возвращаться к безумию реальности.
Но, в который уже раз, поборол это чувство.
Медленно повернувшись в сторону запада, он прищурился. Там, на горизонте, клубились багровые тучи. В их клубах сверкали молнии. Мир ангела всегда отражает то, что происходит в его душе. И эта гроза началась уже давно.
Энджи отвернулся. Раскрыв крылья, полетел вверх, сквозь синеву летнего неба. Он знал, кого разыскивать, и был уверен, что сумеет почувствовать даже самый слабый отголосок огня Рубина. Пространство, где тот обитает, должно быть скрытым, чтобы сила Карашэхра не могла выплеснуться и уничтожить все, чего сможет коснуться.
…Он искал долго… Летел из одного пространства в другое. Из слоя, где время несется с бешеной скоростью, туда, где оно застывает. Перелистывал похожие реальности, словно страницы книги. Продирался через тяжелые эманации нижних пределов. Шагал сквозь тонкие светлые нити, пронизывающие сферы, населенные самыми разными существами…
В этом мире шел холодный дождь, и резкий ветер бросал на мокрую землю желтые резные листья. Значит, осень…
Энджи остановился, привыкая к новой реальности. Она была не похожа ни на одну из тех, что он видел прежде. Прошло несколько минут, прежде чем все вокруг перестало казаться ангелу диким, и он принял его так же, как многое иное. Счастливая особенность высшего светлого существа — мгновенно познавать любой вторичный мир, в который оно попадает.
Дорога здесь была абсолютно гладкой, с твердой серой поверхностью. Обрамляя ее, по обочинам стояли гладкие бледные столбы. От одного столба к другому бежали ручейки света. Ангел прислушался к себе, выбирая правильное направление пути, и пошел вдоль ровной, уводящей вдаль ленты.
Энджи позволил этому пространству полностью завладеть своим сознанием, и одежда на нем стала меняться. С каждым шагом рэймский гиматий становился все короче пока, наконец, не превратился в кожаную куртку, напоминающую ту, что носил Гэл. Туника сменилась плотными брюками и рубашкой. Сандалии — тяжелой закрытой обувью на толстой подошве.
Холодные капли дождя оставляли на куртке бесцветные кляксы. В мокром полотне дороги отражались световые дорожки. Из темноты впереди вырос город, и ангел оказался на просторной улице.
Огненные колеса светящихся букв чертили длинные следы на фоне ночного неба. Во многих окнах ярко горел свет — теплые квадратные пятна золотились на черных прямоугольниках высоких домов. Никто не обращал внимания на одинокого пешехода. Для людей, живущих здесь, он, ведущий себя по правилам этого мира, стал одним из них.
«Интересно, — спросил себя Энджи, — кто придумал эти правила? Кто сделал все вокруг таким унылым, холодным, безрадостным?» Ангел поежился. Не от холода. От серых человеческих чувств. В горожанах, спешащих по проспекту, он чувствовал только равнодушие и усталость. Даже красочные пятна оживления лишь прикрывали все то же уныние.
Шагая по улице, он пытался уловить в сутолоке чужих эмоций единственный нужный след. Знал, что это должно быть нечто яркое, острое, обжигающее. Может быть, даже агрессивное…
Затаившееся. Ждущее.
Утомленное от долгого ожидания…
Он почувствовал и одновременно увидел то, что искал. Над одним из приземистых пятиэтажных зданий, сжатом другими домами, в небо бил алый столб пламени. Люди не видели его. Их органы чувств не воспринимали эманации Огненного мира. Они даже представить не могли, что рядом может существовать такое…
«Ночной клуб», — прочитал ангел. Несколько мгновений смотрел на пылающую колонну, а потом решительно толкнул дверь, подсвеченную разноцветными лампочками.
Внутри оказалась маленькая прихожая, а за ней — просторное помещение, наполненное музыкой, мерцающим светом и сигаретным дымом. Где-то здесь, среди людей, был тот, кого он искал… И, похоже, объект поисков уже понял, что его разыскивают. Ауру Огня не затушить, но Энджи почему то вдруг перестал чувствовать ее.
За ярко освещенной стойкой, отражаясь сразу в нескольких зеркалах, стоял бармен, меланхолично протирая бокалы. Ангел подошел к нему, встретился с профессионально вопросительным взглядом и сказал:
— Я ищу одного… человека. Не знаю, как его зовут. Но если вы его видели, даже мельком, то, наверняка, запомнили. Он очень… необычен. Возможно, бывает здесь часто… и сейчас тоже здесь.
Только светлое существо может подойти к занятому, усталому мужчине, задать бессмысленный вопрос, ждать ответа и добиться полной искренности.
Бармен даже не улыбнулся, рассматривая любопытного посетителя.
— Есть здесь один такой. Необычный. Приходит каждый вечер и сидит до закрытия. Не псих, но со странностями, носит красные контактные линзы и всегда при деньгах. Подходит?
— Может быть.
— Эй, Руби. Тебя спрашивают! — крикнул бармен зычным голосом, перекрывая шум голосов и музыку.
Энджи стремительно обернулся.
Он сидел за третьим столиком слева, и на его коленях удобно устроилась девушка.
Человек. Молодой. В черной кожаной куртке. Серебряная, в палец толщиной, цепь на шее, кожаный браслет на запястье. Из-под прядей взлохмаченных, немытых, серых волос смотрят глаза цвета очень темного рубина. Глядят внимательно. Настороженно. Выжидающе…
Ангел подошел ближе… Тонкие губы, чуть искривленный нос, как будто сломанный в драке, широкие скулы, острый подбородок. Странное лицо. Холодное, умное, лишенное всякого выражения. И даже взгляд скрывает чувства.
С девушкой проще. Лиловое платье на тонких бретельках. Красиво раскрашенная симпатичная мордашка с капризными губами, прическа, напоминающая полураскрывшуюся хризантему.
Энджи сел напротив странной парочки. Отодвинул подальше от себя пепельницу, полную окурков.
— Я ищу Рубин Карашэхра.
Парень щелчком сбил пепел с сигареты и ответил хрипловатым, низким голосом:
— Что дальше?
Девица у него на коленях неожиданно захохотала и, едва не потеряв равновесие, ухватилась за плечо приятеля.
— Чего?! Как он сказал?! Кар… кто?
— Ошибочка, малыш, — ответил тот, не обращая внимания на подружку. — Руб ин Ка-р’а-Шэхр. Для друзей — просто Руби. Если хочешь общаться со мной, научись произносить это имя правильно.
— Это что…? — Снова влезла девица, хлопая накрашенными ресницами и хихикая. — Твое настоящее имя, это вот… ну, то, что ты сказал?
— Нет. Прозвище. Ка-р’а-Шэхр — означает «карающее пламя».
Девчонка снова прыснула, парень улыбнулся сквозь сигаретный дым.
— Ты выглядишь как человек, — сказал Энджи.
— Ты тоже.
Ангел оценил шутку, хотя и не подал вида.
— Мне нужна твоя помощь.
— Всем нужна моя помощь. Иначе я не сидел бы здесь.
Руб затушил окурок сигареты в пепельнице и зажег новую. Девушка недовольно надула губы.
— Вы оба ведете себя, как идиоты. И ты, и твой дружок. Мне скучно.
Парень вытащил из кармана денежную купюру и засунул ее в вырез лилового платья.
— Иди, детка, поиграй.
Она слезла с колен, вынула деньги и недовольно повела плечами.
— На это много не наиграешь.
Одернула платье и, чуть покачиваясь на длинных тонких каблуках, отправилась к бару. Энджи проводил ее взглядом, потом снова повернулся к Рубину. Именно так его стоило называть, с большой буквы.
— Как ты нашел меня? — В низком хрипловатом голосе прозвучало жадное любопытство. Пальцы нервно крутили зажигалку. — Как тебе удалось найти меня?!
— Хочешь, чтобы я рассказал?
— Нет! — Рубин поспешно отодвинулся вместе со стулом. Но тут же усмехнулся, смягчая резкий ответ. — Пожалуй, не стоит говорить мне об этом.
— Почему?
— Чтобы я случайно не выбрался в большой мир. Ладно, все равно не поймешь… Ловко ты нашел сюда дорогу. За это полагается приз. Чего хочешь?… Нет, погоди. Пойдем ко мне, там поговорим.
Он поднялся, бросил на стол несколько смятых банкнот и направился к выходу. У дверей оглянулся. Девушка сидела на высоком табурете у стойки. Поймав его взгляд, она помахала рукой.
На улице было, по-прежнему, холодно. Дождь пошел сильнее. Руб поднял воротник куртки, огляделся по сторонам, выбросил сигарету. Ярким огоньком та улетела в темноту и погасла. Энджи больше не видел огненной ауры. «Рубин держал ее зажженной, — подумал он, — надеясь, что кто-нибудь придет на свет. А теперь незачем тратить силы на такой мощный маяк. Я уже здесь…».
Ангел вошел следом за хозяином в маленькую квартирку, которая находилась на втором этаже в том же доме, где бар. С любопытством огляделся.
В кухонной мойке свалены грязные чашки и стаканы. На низком столике — гора журналов, наполовину пустая бутылка, пепельница, полная окурков. По полу раскиданы затертые диванные подушки. Пышный букет красных георгинов в большой хрустальной вазе…
Пахло здесь подгоревшим кофе, табачным перегаром и сладкими, приторными духами.
— Извини. Не успел убрать после вчерашнего.
Рубин прошел к окну, расшвыривая по дороге попадающиеся под ноги подушки. Распахнул створки. Холодный воздух, смешанный с дождевой пылью, тонкой струйкой потек в комнату.
— Ну, давай поговорим… Садись. Нет, лучше сюда.
Он разгреб для Энджи место на тахте. Плюхнулся рядом, потянулся за бутылкой:
— Пить будешь?
— Спасибо. Нет.
— Тогда начнем. Ты знаешь, кто я?
— Одно из порождений Огненного мира.
— Я — совершенное оружие. Неповторимое, уникальное, единственное в своем роде. Я — абсолют!
— Почему ты живешь в таком… странном месте?
Рубин нахмурил брови.
— Ну, должен ведь я где-то жить.
— Почему здесь?
— А чем плох этот мир? — Парень раскинул руки, предлагая полюбоваться своим жилищем.
— Его создал ты?
— Нет.
Рубин плеснул из бутылки в стакан. Сразу же запахло горько и свежо, как будто полынь смешали с мятой:
— Не я создавал это место. Хотя мог бы… Но этот мир ничего не значит! — Красные глаза собеседника угрожающе сверкнули. — Существую только я! И только пока я верю в него — он реален. Кстати, мне даже не известно, ты сам — настоящий, или очередная моя фантазия… Впрочем, это можно проверить.
Пространство вокруг внезапно стало трескаться. Стол, стулья, подушки на полу, открытое окно… осыпались, раскалываясь на куски. Падали в пустоту, открывая истинную канву этого мира.
Энджи со всех сторон окружило звездное небо, а под ногами оказалась скала, поднимающаяся из черноты. Но вот и она, задрожав, развалилась. Чтобы не упасть в пропасть, пришлось «сорвать» с себя облик человека. Сильно взмахнув крыльями, ангел взлетел и опустился на устойчивые камни рядом с Рубином.
— Значит, светлый… — Тот аккуратно поставил на землю бутылку, прихваченную из прежнего мира. — Кто бы мог подумать. К сожалению, я лишен способности узнавать подлинную сущность за придуманным образом.
— Почему?
— Это лишнее. Оружие не должно знать, кому оно будет принадлежать. Это его не касается.
— Руб, скажи мне, кто ты на самом деле?
Парень подошел к самому краю скалы. Нереальная человеческая фигура застыла на фоне миллиардов звезд.
— Давно. Очень давно. Когда мир был юн и беспомощен, меня сотворили для того, чтобы создавать пространства.
Карашэхр посмотрел на свою раскрытую ладонь, словно изучая линии судьбы на ней.
— Сила Огненного мира, заключенная во мне, позволяет резать, плавить, уничтожать материю. Но это самое легкое. Труднее создавать, скрепляя одну с другой крохотные частички. Лепить из них вселенные. Для этого нужно богатое воображение. Такое как у тебя, ангел. Но ваши «миры» слишком тонкие, доступные лишь для совершенных существ. Моя задача — творить более грубую реальность. Я лишен свободы выбора, свободы воли. Я буду тем, кем пожелает мой хозяин. Орудием… или оружием.
— Почему же сейчас ты…
— Никому не нужен? Раньше мир был юн. Теперь он старится. Но ты нашел меня. Для того, чтобы… — Он стремительно обернулся. — Для чего ты нашел меня?!
Энджи почувствовал — Карашэхр хочет вернуться. Хочет жить, создавать, чувствовать свою силу…
— Мое терпение безгранично, так же как и мощь Огня во мне. Но эта странная штука — интеллект, которым меня наградили, не дает покоя. Требует действия, движения. Приводит доказательства бессмысленности моего теперешнего существования… Послушай, ангел, хочешь создать свой собственный мир? Не то порождение тебя самого — идеальный и прекрасный. Хочешь реальный мир? С живыми людьми, с законами, которые ты придумаешь для них. С храмами, морями, реками, озерами. Великолепный. Настоящий. Для тебя одного. Хочешь?
Энджи показалось, что черный силуэт Рубина начинает пылать багровым, и колоссальная мощь огня готова выплеснуться, чтобы созидать и разрушать, выполняя желания нового господина.
— Нет! Нет… Я пришел не за этим.
Карашэхр опустил голову, сияние его померкло.
— Значит, опять ждать… Сколько еще нужно прождать, пока обо мне вспомнят?
— Не знаю, — ответил Энджи честно. — Не я буду твоим владельцем. Я здесь лишь для того, чтобы вывести тебя.
— К месту нового ожидания? — Рубин усмехнулся невесело и нагнулся за бутылкой.
— К месту, где ты найдешь покой. Сможешь отдохнуть от чувства вечного ожидания.
— Меня невозможно уничтожить, — пробормотал собеседник, рассматривая содержимое своего стакана. — Поэтому я и заперт здесь. Совершенное оружие, которое опасно приносить в реальный мир… Впрочем, хоть какое-то разнообразие… Я пойду с тобой, ангел. Я хочу пойти с тобой…
Тонкий мост, висящий в пустоте между звезд, уводил в бесконечность. Одинокая черная скала осталась далеко позади. Ангел предпочел бы лететь, но спутник не признавал такого способа передвижения. «Когда мир был юн…» — снова и снова повторял про себя Энджи. Когда это было? Сколько тысячелетий существу, которое идет рядом?
— Скажи, это ты создавал срединный мир?
— Я не помню, — отозвался Рубин беспечно.
Он шагал по мосту, возникающему под ногами, глубоко засунув руки в карманы. Не спрашивал, куда его ведут, не смотрел по сторонам. Хотя посмотреть было на что. Тонкий мир расцветал вокруг прозрачными арками и колоннадами. Потоки воздуха приносили тонкие ароматы цветов, горячей земли и металла. Сиреневое мерцание расплывалось над головами идущих, застывая картинами изумительной красоты. Но когда Энджи поворачивался, чтобы разглядеть их подробнее, они таяли. И лишь одно, вспыхнув впереди, осталось реальным.
В темноте возникло белое свечение. Сначала похожее на яркую звезду — с каждым шагом оно все шире растекалось в стороны горячими волнами. Казалось, пространство, которого они касаются, начинает дрожать, словно воздух в пустыне, и рождать собственные миражи. Деревья с кронами из пламени, стаи фениксов, водопады… От них веяло жаром и мощью Огня.
Светящийся тоннель закончился титаническими вратами. В две стороны от них тянулись пылающие стены.
Это и был Храм. Преддверье Огненного мира. Огромный сверкающий дворец, из сводчатых окон которого вырывалось белое пламя. Энджи шагал по плитам, лежащим на полу, чувствуя, как его тело дрожит от высокочастотных вибраций. Колонны, сплетенные из тонких пульсирующих струек огня, и живые барельефы на сияющих стенах переливались расплавленным золотом. Огненные картины на стенах из огня…
Тело Рубина стало меняться. Человеческий образ растворился, исчез. Теперь перед ангелом двигался пылающий силуэт.
Впереди показалась высокая арка, открывающая выход в самый высший слой пространства. За ней, в ослепительно белом сиянии двигались расплывающиеся белоснежные тени… Путь сюда был доступен лишь существам, порожденным Огненным миром.
— Оставь его здесь, — услышал вдруг Энджи тихий голос. От горящей стены отделилось высокое светящееся создание. — Откажись от своих помыслов.
— Я хотел, чтобы он ушел в мир, из которого был создан, — сказал ангел. — Чтобы никто не мог воспользоваться его разрушительной силой…
Тетраим поднял руку:
— Он должен остаться в преддверии Храма. Его заберут. Когда придет время.
Энджи знал, что высшим творениям даровано не просто видеть будущее. Для них вообще не существует времени.
— Если он останется здесь, срединный мир погибнет, — возразил ангел.
— Это орудие должно ждать своего владельца здесь! — Тетраим обратил пылающий взгляд на младшего брата. — Замкни круг. Не сомневайся. Тем, что сделаешь, ты спасешь свой мир.
Энджи должен был испытать сомнение… И не испытал его. Он почувствовал — огненное сознание видит гораздо дальше, чем дано представить целителю. Быть может, сейчас перед сверкающими глазами проносятся картины всех мыслимых грядущих событий…
— Останься здесь, — мысленно произнес ангел, обращаясь к Рубину. — За тобой придут.
— Ты уверен? — тревожно прозвучало в ответ.
— Да. Я знаю…
Когда он уходил, у подножия статуи Тетраима пульсировала огненная сфера. Руб ин Ка-р’а-Шэхр принял свой истинный облик.
