Часть четвёртая
Море мягко и лениво хлюпало о замшелые камни причала. Отступало на миг, с тем чтобы почти сразу опять плюхнуть краешком огромной, зеленовато-серой глади. Иногда оно словно набиралось сил и шаловливо лизало босые пятки двух гоблинов, которые сидели на краю мола и неспешно роняли слова неторопливой беседы.
- Слышь, бать? А всё ж, эти костяки как-то не тово… - более щуплый и, судя по ещё почти не позеленевшей коже, более молодой боязливо зыркнул в сторону да легонько поёжился.
- Ну костяки, ну подумаешь, невидаль? - его отец, в котором посторонний наблюдатель немедля признал бы старого знакомца - шёлковых дел купца - с хрустом почесал лохматое остроконечное ухо.
Звякнули две серебрянные серьги, из гоблинского тщеславия или лихости продетые сразу на одну сторону, и разговор на некоторое время уснул. Растёкся ленивой пеленой под полуденным солнцем, растопился неистовым жаром над бухтой Ферри-Бэя и притих. Стоит признать, что в другом ухе почтенного гоблина красовались и вовсе три колечка - но в конце-то концов, каждый сходит с ума по-своему.
Чуть в сторонке, куда с таким недоверием пришёлся взгляд взъерошенного сына, шла погрузка на борт чёрной, смолёной и пузатой как старый гном купеческой посудины. Дела у гоблина откровенно пошли на лад, коль он кроме привычного, проверенного веками и прадедами сухопутного пути решился проторить ещё и морской. Да и то сказать - новый маркиз нрав показали сразу. Окрестных лордов за несколько дней кого присмирили, а кого и вовсе… к пиратам причислили.
Вон они, бывшие забияки и убивцы, теперь портовыми грузчиками и строителями работают. Хоть и не по своей воле, да в навевающем подспудную дрожь в потрохах виде.
Скелеты и впрямь проявляли чудеса аккуратности и трудолюбия. В линяло-белых полотняных рубахах и портках (это чтобы не поцарапать товар о свои костяхи), они гуськом шастали по широким дубовым сходням на берег. С тем, чтобы через некоторое время с муравьиной основательностью занести на борт, а потом и в трюм, ящики и тюки, коробы и плетёные из ивняка корзины. А вон сразу четверо облепили резной дубовый шифоньер, заказанный мелким островным лордом у тутошних краснодеревщиков, и тащат его на корабль бережнее, чем небось свою мамашу. Даже рукавицы догадались надеть, чтобы полировку не попортить - хоть черепушки у них и пустые, но видать, соображение имеется. Или то надзирающий за погрузкой суетливый приказчик сообразил? Надо будет жалованья прибавить, неплохой хомо…
Купец отвлёкся от размеренно продолжающейся работы и вернулся к разговору. Хоть он и посматривал придирчивым хозяйским взглядом, а всё же оказалось, что всё идёт как надо и вмешиваться необходимости не было. Ну продирал мороз по первости, когда их сиятельство чуть ли не даром продавал своих подопечных, ну мерещилось порою эльф-его-знает что. Зато эти работнички не бунтуют, не пьют хмельного а потом не болеют, безропотные и работящие. Ночью даже сами себе подсвечивают колдовским огнём из глазниц - гоблин по своей исконной недоверчивости ко всему новому испытал дюжину доставшихся ему скелетов на очистке брюха корабля от налипших ракушек-водорослей.
И что вы думаете? К утру днище сияло первозданной чернотой. Как новенькое. И придирчиво осматривающие работу купец с сыном лишь с ухмылкой переглянулись. А преданно и молчаливо таращащиеся мертвяки безропотно поковыляли исполнять новое задание - подсунуть под вытащенный на пологий берег корабль дубовые валки да спустить его на воду. Потом балласт каменный нагрузить, да снасти обтянуть, до басовитого звона натягивая жалобно поскрипывающие юферсы. И по совету коменданта порта по бухте судёнышко погонять, проверить.
По правде говоря, у купца по зеленоватой коже мороз продирал нешуточный, когда по обеим мачтам проворно разбежалась орава скелетов в развевающихся на костях белоснежных… почти саванах. А один, представьте, оказался знаком с морским делом - и, напялив на сверкающий белизною череп где-то добытую битую молью старинную треуголку, стал к румпелю. Ничё, страшновато было до дрожи в коленках, зато весело.
Гоблин вспомнил, как при спуске корабля на воду одному скелету растрощило ногу… кажется, та косточка должна называться берцовой. А другой и вовсе попался под корабельное днище. И когда неуклюжая посудина наконец заколыхалась на мелкой волне, осталось от незадачливого мертвяка лишь пятно раздробленной в щепки костяной трухи, да укоризненно посматривал провалами глазниц отлетевший в сторону неповреждённый череп.
Однако, прилагавшаяся к комплекту мертвяков подозрительная и наспех выструганная палочка "для ремонта" и в самом деле оказалась волшебной. Купец прошептал пару непонятных, но врезавшихся в память слов, осторожно и брезгливо коснулся поломанной ноги. Что-то пшикнуло дурно пахнущим дымком - и неповреждённый скелет поклонился да заковылял на помощь своим весело ощерившимся собратьям. Примерно то же получилось и с его куда сильнее пострадавшим приятелем. Гоблин, зажмурив от отвращения глаза, вновь прошептал чародейскую фразу и ни на что не надеясь ткнул палочкой в груду костяной трухи. Однако неведомым здравому смыслу образом костяк вновь соткался из небытия да тут же принялся как ни в чём ни бывало, деловито натирать корабельные медяхи.
- Видишь ли, малыш… После войны мужиков почитай и не осталось, - купец хотел было прикрикнуть в сторону возникшей было заминки при опускании здоровенного ящика с фруктами в тесноватый проём люка, но там справились сами. - Да и посчитал я - бригада портовых грузчиков и рабочих обошлась бы вдвое дороже, ну и валандалась бы почти седмицу.
- Угу, а при погрузке обязательно чего разгрохали бы, - в голосе щуплого гоблина неожиданно прорезались ломко-петушиные нотки, чтобы тут же опять смениться солидным баском. - Как пить дать.
Купец кивнул и кстати отхлебнул из фляги уже начавшего нагреваться пива. Блаженно прищурился и зашевелил в набежавшей волне босыми ногами. Красота! К тому же, мысль о том, что при бережном обращении мертвяки ещё и сыну послужат, да почитай бесплатно, приятно согревала привыкшую считать деньгу душу. Остальные купцы и в свою очередь озаботились новыми работниками, да мастеровые в городе, присмотревшись по первости, тоже стали охотно покупать. Что землю рыть, что в карьере камень пилить или руду какую добывать, что вместо ветряка колесо крутить - вообще, положа лапу на сердце, стоит признать что их светлость дело придумали хоть и дюже непривычное, но полезное…
Сзади раздались шаги, что-то звякнуло, и сидящую на причале парочку заслонила чья-то здоровенная тень. Это оказался сотник Зепп, назначенный их светлостью начальником городской стражи и с тех пор развивший бурную деятельность. На удивление, Зепп оказался под хмельком, задумчивым и даже угрюмым.
- Слышь, малец, сходи погуляй, - хмуро бросил он. - Мне с батей твоим кой-чего перетереть надобно.
Купец с деланно невозмутимым видом поглядел на продолжающуюся работу. Прикинул, что корабль сидит в воде неглубоко - до марки ещё пара ладоней осталась - и неторопливо, степенно кивнул. Сын его понятливо подхватился на ноги и тут же словно испарился. Зато Зепп, погромыхивая железом, сел на его место. Вздохнул, и тоже принялся стаскивать сапоги.
- Слышь, их милость поехали вроде за новым управляющим замка, - неторопливо начал он. - Ламию с собой прихватили, а на хозяйстве пока эльфу оставили.
- И как она? - купец снова отхлебнул пива.
Зепп скривился, словно при нём сказали непристойность или обидели сироту, сплюнул в набежавшую зелёную волну и отобрал у гоблина флягу. С шумом сделал хороший глоток, одобрительно крякнул, и вернул.
- Да что с них, демонов, взять? Правда, их милость объяснили, что в том мире наоборот, гоблинов и ламий демонами называют да пужают вами малых детей. Но хоть и понимаю я, всё одно как-то непривычно.
Он вздохнул, посмотрел на посверкивающую иногда гладь бухты. И вздохнул опять.
- Но я к тебе по другому делу, Ганс, - сотник пожевал губами, и решился. - Я ведь, не хотел служить прежнему… совсем наладился было перейти на службу к соседнему барону. Тот хоть бандюков не привечает, больше у него порядку…
Во взгляде искоса и снизу вверх, которым одарил человека тщедушный гоблин, мелькнуло много чего невысказанного. И про хромого бондаря из предместья, который по пьяни зарезал свою бабу и которого новый маркиз за то прилюдно скормил своему трёхголовому псу. И теснящиеся на рыночной площади виселицы, на коих падающие с устатку палач с подручными трудолюбиво развешивали пиратов, мздоимцев и прочий уголовный народ. И даже осторожно возникшее среди торгового люда мнение всё-таки основать гильдию купцов - да не в соседнем баронстве, а именно в Ферри-Бэй - много чего обозначилось в глазах гоблина.
- В конце-то концов, Зепп, - маленький купец всё-таки решился. Воровато оглянулся - не слышит ли кто - и придвинулся поближе. - В зомбей нас никто не превращает, упыри и нежить по городу не шастают. Вроде их светлость и молодой, но насчёт торгового и работного люда с понятием.
Мало того, сообщил доверительно гоблин, Панька с соседнего переулка, что повадился шастать в заросли у подножья господского замка и лакомиться там ягодами, говорит что и в замке чистота, порядок, и мертвяки по стенам да башням вовсе не стоят. Огненные посматривают, да остроухая эльфа иной раз покажется. А главное, дух хороший. Опять же, новый лорд солнышко полюбляют, вона какие погоды нынче славные…
- Угу, - Зепп хохотнул, отчего в его тусклой кольчуге что-то глухо звякнуло. - А помнишь, как мы в ту ночь тряслись?
Да уж, Ганс надолго запомнил ночь, когда пришлый волшебник отправился воевать колдовское гнездо. Моланьи с неба сыпались что твой дождь - да всё по крышам и шпилям замка лупили. А на тех голубые да зелёные огни бесовские пляшут, да привидения в ужасе завывают что твои мартовские коты… ухоронившийся в погребе купец с перепугу так прижимался к трясущейся от ужаса и тоже вцепившейся в него гоблинской служанке, что как бы с того потом ещё одного наследника не вышло… впрочем, на этот раз расторговался удачно, да и маркиз новый не лютуют, подати берут по-божески. Если дела так и дальше пойдут, варум бы и нихт? Дети это хорошо, когда все накормленными и одетыми будут.
- Значит, ты тоже считаешь, что хучь и чёрные наш новый маркиз, но служить у такого сотником для чести не зазорно? - Зепп от волнения затаил вдох. Уж плутоватого купца Ганса он гонял как пресловутую гоблинову козу, но ни разу на особо запретном из чёрного списка не ловил, а потому сверх разумного и не забижал. Оттого оба старых знакомых испытывали друг к другу нечто сродни извращённого уважения.
Гоблин привычным искать в словах и текстах договоров второе дно ухом, разумеется, тотчас же вычленил это "тоже". Потому отхлебнул пива, храбро кивнул, и протянул флягу давнему заклятому другу.
- Знаешь, жизнь потихоньку меняется. Что-то новое постепенно приходит, и коль ты к переменам приспособиться не сумеешь, то схарчит она тебя без зазрения совести…
- Ну ты и философ, курва-мать, - беззлобно ругнулся сотник, утирая губы. - У кого пиво брал, у Гарри? Хорошее…
- У него, а что? - купец печёнкой, или чем там у гоблинов, чуял в словах сотника подвох. Но в чём он заключался, сообразить так и не сумел.
- Он же, паразит, на той седмице подати платил, а за свежее пиво даже не заикнулся. Плутует, выходит? - сотник сыто рыгнул и приложился к фляге опять. Сощурился блаженно на заливающее город и порт солнышко, пробормотал что-то вроде "никак после хмурости нашей не привыкну", и вздохнул. - Ладно… Гарри вроде у их светлости в чести. На виселицу не потащу, но кишки на забор помотаю вволю.
Уж в последнем гоблин ничуть не сомневался. Скривившись от того, что так примитивно купился на дешёвые сыскарские штучки и таким образом подвёл под эльфийский монастырь своего соплеменника, Ганс всё же нехотя признал, что хоть какой-то порядок таки должен быть. Потому он вновь сокрушённо почесал уже начинающее лысеть на том месте ухо и только молча покивал. Уж он-то ни разу не опускался до того, чтобы приторговывать рабами или дурманной травкой. Хоть и прибылей там куда побольше, а всё ж совесть тоже иметь надо.
И спереди её иметь, и сзади, и в алы губки тоже… - убрать? Оригинально, однако пошло.
Медленно, незаметно глазу и всё же неудержимо пробиралась вода подземными порами. Неторопливая, тёмная и холодная, она тем не менее находила свой путь. Здесь же, наверху, она вобрала в себя ручейки да студёные ключи - да прикинулась сонной и равнодушной речушкой. Течёт себе и течёт, наплевать ей на всё. А если задрать голову вверх, то бегущие по небу пушистые и отсюда такие симпатичные барашки - это ведь тоже вода. А где-то на полуночи, говорят, по морю льдины плавают…
Валлентайн хмыкнул и привстал, освобождая край плаща и давая место - сзади, неслышно как ей казалось, подошла бабушка. Да какая там старушка, которую тотчас бы нарисовало прихотливое воображение читателя? Молодая и статная деваха, при одном только виде которой носы сразу поворачиваются по нужному ветру, а кровь сладко, ощущением лёгкой опасности, щекочет словечко ведьма.
- Она точно твоя молочная сестра? - Селина потрепала непокорные вихры на макушке внука и легко села рядом на застеленный плащом поваленный ствол.
Словно нарочно он лежал у берега в самом красивом месте. Так хорошо было сидеть здесь и бездумно смотреть на текущую и текущую себе воду. Да случайно ли здесь упало дерево - причём так удачно, что лучшей скамейки и не придумать? Волшебник не стал ломать голову над такими совпадениями, а легонько качнулся, мягко толкнув соседку в плечо.
- Точно, точно, бабуля.
Пригожая девица, которую язык ну никак не хотел называть означающими такую древность словечками, скептически хмыкнула - и только по этой с малолетства знакомой улыбке да по задорно блеснувшими сдерживаемой Силой огонькам глаз и можно было признать ту, прежнюю.
- Век бы мне таких внучек не видать, Вал.
- Ну и зря, ба. Она хорошая, если за хвост не дёргать, - он хохотнул, представив у кого это может возникнуть в голове такая дурость - обидеть красотку. - А маменька моя вторая - кстати, вы с нею наверняка подружитесь. Мудрая женщина… вернее, ламия. Но рыжая, правда, не зелёная.
Селина молча, кончиком пальца повернула за подбородок лицо внука к себе и всмотрелась. Мерцающие волчьи огоньки её глаз пытливо изучили спокойную и беззаботную усмешку, и Валлентайн поймал себя на мысли - он не помнил, какого же цвета они на самом деле. Ну светятся, казалось бы, и светятся - эка невидаль! Ну да, это для своих или других магиков дело привычное. А остальных так просто оторопь берёт поначалу.
- Знаешь, малыш - твоё поручительство стоит многих других. Это если правда, что ты за них так заступаешься вовсе не из-за дел полюбовных…
О-о! Волшебник уже задрал глаза к редким на небе облачкам и самым натуральным образом собрался взвыть. Да сколько ж можно? Конечно, при одном только взгляде на ламию первой приходит мысль, что ну никак не возможно обойтись без грешных побуждений и соответственно, действий. Да только, неправильно всё это. Отчего - молодой волшебник и сам не знал…
- Ладно, ладно, не ворчи, - по правде говоря, бабуля на самом деле и сама оказывалась ворчунья ещё из тех.
Возможно, это от того, что жила одна. Отчего-то потомственные ведьмы не терпят живущих поблизости себе подобных. Но съездить к подруге и коллеге в гости - хлебцом эльфийским не корми. Языки почесать всласть, обменяться рецептами да теми травками, что в других местах не растут. Новости вызнать да свои пересказать, опять же. А с приходящих со своими горестями и болестями что взять? Почти все кланяются да боятся слово лишнее молвить - а каждый второй за душою страх, если не ненависть прячет…
Вообще-то, в их роду Сила всегда передавалась по женской линии. Сколько легенды и иные изустные предания говорят, среди детей ведьмы всегда находилась дочь - одна, особенная. Только вот с внучком эдакая закавыка вышла. Феномен, учёно говоря. Может, четвертушка эльфской крови боком вышла, может ещё что. Потому все окрестные ведьмы от полуденных гор до студёного окияна на полуночи со вполне понятным жаром обсуждали это известие. И многие, если не все, хоть раз да заглянули в гости к дочери. Или сюда, когда та уезжала по делам, и ревнивый бабкин глаз присматривал за оставленным ей на попечение резвым и любознательным мальчишкой.
В щёку волшебника мягко толкнул воздух. Молодая и чертовски бы при других обстоятельствах пригожая девица усмехнулась своим думам. А когда малыш вошёл в возраст - сколько споров было, даже чуть до драки не дошло. За право распечатать парнишку да научить всяким таинствам, девки едва волосы друг дружке не повырывали. Ведь именно в первый раз много, очень много начинает понимать не только человек, но будущий маг в особенности. И знал бы внучок, сколько смазливых ведьмочек после свиданий тайком выносили его детей… от гордости помер бы. Да ну, лучше ему не ведать о том…
- Знаешь, как вы с той остроухой стервью уехали, крутились тут… всякие, - Селина сделала нехорошую мордашку. - Да только не вынюхали ничего, следок ты знатно запутал. А вот потом…
Она вздохнула легонько, вспушив волосы внука.
- Потом приезжала одна… сияла что твой брульянт на солнце. Белая, сильная аж зубы от зависти сводило. Ну, кой-какие старые премудрости ей всё же оказались неведомы - я втихомолку ей глазоньки синие и отвела. В общем, тоже уехала не солоно пописавши, - Селина улыбнулась своей шуточке, а потом и вовсе засмеялась чистым колокольчиком, вторя хохоту внука.
Сверху, от притаившейся в глухой чащобе избушки притопотала ламия. Хоть и неслышно ступала она изящными ножками по мягкой лесной подстилке - но подобными хитростями владеющего магией не провести. Уже привычно, бессознательно раскидывается вокруг Сеть. Или разливается аура, или рассылаются космы легчайшего колдовского тумана, не видного глазом - всяк обезопасивается по-своему.
- Ну вот, смеются тут. А мне там что, с коровой и козами любезничать?
Ариэла старательно пыталась ворчать, однако одного только взгляда в эти смеющиеся глаза-огоньки оказывалось достаточно, чтобы не удержаться от ответной улыбки. Ламия от избытка хорошего настроения весело пританцовывала даже на месте. Сидением на каком-то подозрительном, невесть отчего и зачем упавшем дереве она не прельстилась, зато шагнула к речке и, грациозно наклонившись, всмотрелась в её тёмные воды.
- Хм-м, а и в самом деле хорошая эта… Эсвирь, говорите? А искупаться мне тут можно?
Бабуля покачала головой, по деревенской привычке прикрывая концом наброшенного на плечи платка кривящиеся в попытке сдержать смех губы.
- Ох и коза-дереза, ох и вертихвостка. Даже странно, что ты таку кралю не огулял… да не вертись, егоза! Дай мне тебя рассмотреть…
Бесцеремонно, со всех сторон осмотрев и даже пощупав оторопевшую от этакой напористости ламию, Селина напоследок с любопытством потеребила возмущённо трепыхнувшийся в её пальцах хвостик.
- Надо же, всё при всём. И даже чуток Силы есть - хотя и маловато для толковой ведьмы.
Ну да. Пару-тройку сюрпризов магического свойства Ариэла недругам преподнести бы смогла. Несколькими вполне полезными в повседневной жизни умениями она тоже обладала. Это помимо основного предназначения, так сказать. А если надо больше… маменьке-Верайль только намекни - она такие дела любит и умеет.
- Ого, точь-в-точь как маман выразилась! - ламия хоть и повозмущалась немного таким со своей персоной обращением, но особо разоряться не стала. У женщин своя логика, непонятная уму и здравому смыслу. Она даже не возмутилась, когда Селина поощрительно шлёпнула её по тому месту, которое язык так и порывался назвать словом попка, и с визгом помчалась в воду.
Волшебник вдумчиво поднял глаза к небу. Посчитал немного, улыбнулся.
- А ведь, сейчас ледники в горах тают. Как раз эта вода в речке и есть? - и получив утвердительный кивок многомудрой бабушки, принялся раздеваться.
Если весело плещущаяся в реке ламия вздымала множество мелких брызг, то когда в воду влетел Валлентайн, столб воды взлетел едва ли не выше печально склонившихся верб.
- Детвора, - чуть скептически выразила своё мнение стоящая на берегу ведьма.
Затем одим глазом заглянула в своё отражение в слегка взволнованной реке. Чтобы оно, да ещё и в текучей воде, соврало? Из реки на Селину смотрела едва сдерживающая смех чернобровая красавица, а потому она решительно тряхнула головой, кивнула своей двойняшке и тут же дёрнула шнуровку на вороте блузы. Молодость тела - это здорово! А насчёт души… да куда ж она денется?
В воду ведьма зашла медленно, степенно, словно помня ещё о былом. Но река способна унести и не такие печали. Долгие века спала вода во хладе горных льдов - с тем, чтобы однажды проснуться под жаркими лучами и потечь вниз, в каждой своей капле ещё неся память о вечном покое.
В конце концов, всю рыбёшку и прочую мелкую живность таки распугали далеко вокруг. Потом троица угомонилась, да и вечер уж вон, из-за лесных макушек даже выглянул и принялся нескромно подсматривать надгрызенный серпик любопытной луны.
Ариэла плыла как-то на первый взгляд неловко - но куда быстрее ведьмы, хоть и немного уступала рассекающему воду как фрегат волшебнику. На берегу Селина чуть застеснялась было - но Валлентайн не стал пялиться на вполне заслуживающих самых нежных взглядов и не только девиц, а быстро организовал что-то вроде шустрого и горячего вихря, который обернул тела щекочущим теплом и даже высушил волосы.
- Неплохо, - Селина с великим одобрением восприняла это заклинание и тут же послала ламию за чистой сорочкой.
Та поворчала для виду, но проворно помчалась в избу, задорно виляя ставшим лохматым хвостиком. Ведьма проводила её непонятным взглядом, а затем вздохнула.
- Хорошая девчонка, только не будет ей счастья в жизни. Вижу, а что - не знаю. Думаешь, сумеешь уберечь? - взгляд её отчего-то никак не хотел встречаться с глазами внука.
- Постараюсь, - честно ответил волшебник. Он кивнул, хотя и прекрасно осознавал, что против случайностей никакие меры или умения не спасут.
Как обычно, ламия принеслась сломя голову. Вот ведь, вечно лётает как угорелая, и всё ей нипочём… однако на берегу её копытца предательски заскользили в волглой траве. И едва успев швырнуть в людей принесённую одежду, ламия с достойным кисти живописца великолепием рухнула в прибрежную муляку.
- А, чтоб тебя эльф побрал! - возмущённо ругнулась она и опять полезла на глубокое. - Ушастый, страшный и бородавчатый как болотная жаба!
Вынырнувшая из ворота сорочки ведьма усмехнулась, а потом пригляделась и принялась хохотать. Дело оказалось в том, что вечерние комары ринулись на вылезающую из воды Ариэлу, как будто их приманивало некое заклятье. При одном только виде вертящейся и отмахивающейся от назойливых кровососов ламии и в самом деле смеяться хотелось в своё удовольствие. В её родном мире насекомые относились к ламиям с должным почтением и держались на расстоянии. Зато здешние ринулись на свежатинку гудящим облаком.
- Помогите, живьём заедаю-ут! - возопила бедняжка и завертелась уже едва ли не волчком.
И в конце концов сжалившийся над четырёхногой диковинной девчонкой волшебник махнул в её сторону рукой. Тёплый вихрь почти мгновенно высушил Ариэлу и заодно отогнал звонко гудящую стаю. Однако, всё же пришлось Валлентайну пожертвовать страдалице свою рубашку - ламия мигом почуяла, что на ткань наложено некое отпугивающее маленьких злодеев заклятье, и нырнула в одежду словно перепуганная мышь в спасительную норку.
- Стало быть, тамошние комары будут меня грызть спокойно и с превеликим удовольствием? - засомневалась Селина, которая ещё обдумывала предложение внука уехать из этих мест.
- Что-нибудь с маменькой придумаете, - входящий в хату волшебник оказался настроен куда более оптимистично…
В печи безо всяких дров жарко и бездымно полыхал колдовской огонь, на закопчённой до мифической черноты плите уже исходили духмяным паром кастрюльки да сковородки, и над всем этим хозяйством хлопотливо царила молодая пригожая ведьма. А за бревенчатой стеной, почуяв близость ночи, от усердия даже не цвиринькал, а орал дурным от усердия голосом ошалевший невесть с какого счастья сверчок.
- Слышь, а кто такие дреки? - сидящего на лавке и бездумно глядящего в пламя волшебника отвлёк шёпоток жарко и бесстыже придвинувшейся ламии.
Валлентайн недоверчиво приподнял бровь, задумался, а потом усмехнулся. С самого детства маменька или бабуля, да и все залётные на огонёк ведьмы посылали его к дрекам, если не вовремя влезешь с дурацким вопросом или просьбой. Что означало беззлобно-добродушное "отстань, не морочь голову". С каким бы архиважным интересом ни хотелось узнать - отчего на руке именно пять пальцев, зачем рыбы плавают и почему листья у дуба волнистые - чаще всего мальчишку отсылали именно к дрекам. Причём, на самые приставучие вопросы, кто же это такие, загадочные и волнующие до ломоты в скулах дреки, оторвавшиеся от своих таинственных занятий ведьмы озадаченно морщили лоб и беззастенчиво посылали опять же к ним, непонятным и оттого смутно притягательным.
В ответ на интерес, по какому же поводу Селина ответила именно так, Ариэла покрутила носом, но всё же недовольно процедила, что в имеющийся за огородом маленький дощатый домик с вырезанным в дверце отверстием сердечком она не помещается. Вот и пришлось спросить у ведьмы, как быть.
- Хотела попробовать - как же живёте вы, человеки, - ламия фыркнула и добавила, что на свежем воздухе это делать куда лучше.
- Да кто их знает, - молодой маг улыбнулся и пожал плечами. - Похоже, эти дреки пришли из такой древности, что уже никто и не помнит, что к чему. Да ну их к… гм, ложись спать.
- Попробуй ещё раз, - деловитый голос и спокойный вид волшебника в алом плаще ни в коей мере не отражал ту неслышимую бурю, которая тревожно уже поднималась внутри.
Сандра устало кивнула головой. Её миловидное лицо сейчас словно потускнело от отчаяния, а в фиалково-синих глазах отчётливо плескалась боль. И всё же светлая волшебница упрямо задрала чуть обострившийся носик. Вытерла салфеткой застивший взор пот, таким знакомым жестом заправила за ухо выбившуюся прядь. А затем вздохнула глубоко, набираясь сил и решимости - и обе изящные ладони вновь легли в два отполированных прикосновениями углубления на резной раме большого круглого зеркала.
- Осторожнее, - сидящий сбоку и чуть поодаль Эндариэль поморщился - Сандра уже посылала на ту сторону такие порции Силы, что и сама начала окружаться матовым светящимся ореолом.
Хорхе и Дей… мальчишки по меркам разменявшего третий век эльфа - и могучие волшебники. Живой и непоседливый Хорхе, такой же непостоянный как подчиняющаяся его магии изменчивая стихия воздуха. Курчавый, смуглый и высокий, неизменно жизнерадостный - сколько девчонок втихомолку сохло по нём! Элегантный красавец и сердцеед, он составлял разительный контраст со своим закадычным другом Деем, магом земли. Тот был коренастым, молчаливым и солидным. Отпущенные по армейской моде роскошные бакенбарды и усищи делали волшебника вкупе с солидной манерой поведения больше похожим на зачем-то надевшим штатский сюртук моложавого бригадного генерала.
Почти луну тому назад они отправились исследовать недавно открытые Ледяные Бездны - и вот вчера вечером Сандра не смогла через своё Всевидящее Око установить с ними контакт…
- А сегодня утром я попыталась связаться с ними ещё раз - и вызвала вас, - чуть сиплый с придыханием голос волшебницы выдавал её неимоверные усилия.
- Ты всё верно сделала, сестра… - Кизим всё же поморщился своим мыслям - верно-то верно, только вот чем они трое смогут помочь парням, если те влипли в передрягу, если не чего похуже?
Трое могучих волшебников, способные при нужде если не перевернуть мир, то сотрясти его до основания - а с другой стороны, Дей и Хорхе тоже могут в случае чего натворить дел нешуточных. И они попались? Разум попросту отказывался верить в это. Однако в зеркале волшебницы лишь гуляли неясные блики, сквозь которые легко проглядывали знакомые тени вселенского эфира.
Лёгкий треск, заставивший хоть какое-то изображение перекоситься и пойти пятнами, отбросил Сандру от Зеркала. И набить бы волшебнице в падении синяки на разных местах, но вскочивший вовремя эльф успел подхватить её. Закатившиеся глаза и выступившая на столько раз целованном лице испарина сказали ему всё.
- Перегрелась, - коротко бросил он Кизиму, и на пару с магом огня осторожно перенёс обессилевшую волшебницу на тахту.
Осторожно целитель принялся за свою работу. Для начала он чуть подпитал магией потускневшую и чуть скособочившуюся ауру едва дышащей волшебницы. Затем мягко обволок её своей Силой и принялся бережно, нежно приводить естество этой красивой и сумасбродной девицы в должное соответствие со своими представлениями о здоровье.
Тревожно порхающий в воздухе у изголовья огонёк вдруг моргнул и разразился негромкой трелью. Кизим хмуро перевёл на него свой горящий мрачным огнём взгляд - к подножию башни светлой волшебницы прибыл на телеге приказчик от купцов с купленными вчера госпожой магическими ингредиентами, а также платьями и прочим женскими изысками. И теперь робко стучал в изящную и в то же время непробиваемую дверь, предлагая хозяйке забрать товар.
- Я распоряжусь, - коротко бросил он и сбежал вниз.
Щёчки Сандры тем временем порозовели и стали чуть живее красивого, но увы безжизненного алебастра. Её дыхание участилось, ресницы дрогнули, и вот на Эндариэля вновь мягко уставился взгляд неповторимых глаз.
- Лежи, - в голосе эльфа озабоченности не чувствовалось ни малейшей. Ну, переутомление среди магов случай хоть и сам по себе неприятный - но и он, Эндариэль, один из лучших целителей этого мира. - Всё будет хорошо.
Волшебница выразила согласие одним только взмахом ресниц, и легонько, с улыбкой вздохнула.
- Полегче, друг мой, - Эндариэль положил ей ладонь на освобождённое от одежд подвздошье, напитывая опустошённое тело столь щедрым потоком зелёной искрящейся Силы, что та уже готова была взорваться словно ракета магического фейерверка.
- Ну, раз уже о постельных забавах подумываешь, значит с тобой всё в порядке, - эльф улыбнулся в ответ - он куда лучше иных других знал, чем можно перешибить всякие мрачные мысли и настроения.
Сандра потеребила шелковистые золотые локоны эльфа, а затем решительно приподнялась. Стоит признать, что целитель и не подумал возражать. Не только потому, что он сделал свою работу на совесть и теперь эта красавица сияла как новенький золотой - но и потому, что он не понаслышке знал твёрдый характер волшебницы и её непреклонность в иных вопросах. Лишь окинул взглядом женскую фигуру, пока Сандра накидывала на себя атласный халатик, и довольно улыбнулся.
Эндариэль в углу отмывал от мази руки, когда две нежные ладони обняли его, а сзади волнительным телом прижалась не волшебница - женщина.
- Помнишь нашего чёрного друга? - ввинтился в его ухо горячий шепоток. - Я не смогла выследить его, но оставила в одном месте пару ловких ребят… где он обязательно появится. Так вот, он сейчас в нашем мире.
- Это где его бабка живёт? - подошедший сзади огненный маг хохотнул и ласково шлёпнул волшебницу пониже спины. - А если я ревновать стану? Да, Сандра - я распорядился там - твоё барахло служанки уже раскладывают.
Эльф на всякий случай осторожно глянул в его сторону из-под прикрытия почти по-женски длинных и красивых ресниц - кто их знает, этих горячих хомо, вдруг и в самом деле… а Сандра неожиданно обняла другой рукой Кизима. Миг-другой - и она уже заключила себя между двух сильных волшебников на манер сладостного бутерброда.
- А теперь слушайте внимательно, мальчики, - лукаво раздался её ничуть не задыхающийся от страсти шепоток. - За тем парнем есть и другая сила, кроме чёрной… в общем, я задумала обменять его на Хорхе и Дея… с Ледяной Бездной не договориться и не пригрозить ей - но если принести некроманта в жертву… а ведь реально попросту откупиться и обменять на него наших… или есть идеи лучше?
Кизим сначала прошёлся было по неистребимому женскому коварству. Хотя потом признал, что послушные и безропотные овечки ему тоже не по душе.
- Думаешь, сработает? - он вздохнул, зарывшись лицом в эти ласковые и милые женские волосы. - Но лучших идей и правда, у меня что-то нет…
- Светлая богиня, думается мне, тоже не сильно накажет одну знакомую волшебницу, если та ненароком подложит гоблинскую свинью одному чернокнижнику, - эльф оказался хоть и более пессимистично настроен, но признавал изощрённость дерзкого замысла Сандры.
А та нежилась в тепле и аурах двух мужчин и волшебников. Если бы они знали, насколько далеки на самом деле оказывались её мысли от устремившихся по извечной колее мужских… но Эндариэль прав - божественная поддержки и благословения не лишит.
Потому не удивительно, что когда два мага через некоторое время оставили её одну, словно озябшая волшебница обняла себя и некоторое время задумчиво стояла у высокого окна, невидяще глядя вдаль, где под солнцем плавился в дрожащем мареве горизонт. Мысли её удалялись всё дальше от этой башни, от расположившегося неподалеку окраинного города королевства, да и от самого этого мира…
В принципе, холод и уже начавший вовсю сыпать с хмурого неба снежок оказались не самым мерзким. То, что во време перехода будут всякие неприятности, лорд и волшебник предупредил. Да и Ариэла, с восторгом и настороженностью осматривавшая тот свет, запомнила то по пути сюда.
Однако, куда худшим оказалось тащить за собой кучу пожитков - даже пара коз и скорбно позвякивающая колокольчиком корова тащились вслед за путниками. Бабуля отказалась оставить даже мелочь. И как Валлентайн ни ругался в сердцах, Селина таки настояла на своём. Пришлось ему втихомолку разорить одно старое, заброшенное кладбище. И теперь четверо с хрустом ковыляющих скелетов с поклажей на плечах, вкупе с животными придавали маленькому каравану некий иллюзорный, потусторонний вид.
- Да уж, видок у нас ещё тот! - невесело хохотнула облачённая в ведьминскую вязаную безрукавку Ариэла. И по своей легконогой непоседливости поскакала на попутный холм, откуда по своей недоверчивости собралась обозреть окрестности.
Она даже успела ухватиться за копьё, когда реальность вокруг резко заколебалась отчётливыми пульсациями Силы, а из разлившегося в снегопаде туманно-радужного пятна шагнул отплёвывающийся эльф.
- Вовремя я, едва пробился, - он отряхнулся от снега всем телом словно собака, и огляделся. - Ну да, уже почти на Грани.
Валлентайн жестом придержал воинственно нацелившуюся было на демона ламию, и остановил насупившуюся Селину, которая уже нащупала в кармашке неразлучно обретающуюся при ней щепоть семян - если бабуля начнёт ворошить зёрнышки, то разбегайтесь все! Даже ему пришлось бы туго.
А Эндариэль - это оказался никто иной как он - поёжился от холода и заговорил с волшебником. По вполне понятной причине он не поздоровался, уж желать здоровья чернокнижнику, ламии и ведьме - это, знаете, как-то чересчур. Посему сразу приступил к делу.
- Хорхе и Дей, похоже, попались, - без обиняков заявил он.
Известие само по себе неприятное, уж Валлентайн слыхал об осуществляемой двумя членами Совета дерзкой экспедиции в неведомые Ледяные Бездны.
- Подробности? - коротко поинтересовался он.
И услыханное известие, что со вчерашнего вечера к ним не пробиться даже через Всевидящее Око, Валлентайна здорово опечалило. Не то, чтобы он особо уж уважал или дружил с могучими волшебниками, но всё-таки те двое парни хорошие. Надёжные - побольше б таких…
- Только что Сандра пыталась ещё раз проломиться - всей силой, мне даже пришлось потом откачивать её, - в обычно мягком и бесстрастном голосе эльфа скользнула такая неприкрытая озабоченность, что прямо бы впору удивиться.
- Короче, сбор у светлой - а я помчался в Лесную Башню за нашими, - он вздохнул и совсем уж собрался было полезть обратно в равнодушно переливающийся портал, однако чёрный маг остановил его.
- А как же некие слова этой стервы насчёт меня? - поинтересовался он.
Эльф окинул его открыто неприязненным взглядом.
- Свои личные дела решайте сами, - уклончиво ответил он.
Во время всего этого разговора Ариэлу не покидало всё растущее чувство тревоги. Взглянув на ведьму, внимательно вслушивающуюся не столько в слова, сколько в интонации или эльф ещё разберёт какие тонкости, ламия почувствовала, как у той едва не встают дыбом волосы. Уж уловить бушующий в крови хомо пожар - будь то сладостный яд любви или всесжигающее пламя гнева - ламия умела безошибочно.
- Я против, мой лорд, - Ариэла шагнула вперёд.
По её горящему взгляду и какой-то новой, горделиво выпрямившейся осанке Валлентайн сразу понял, что никакие приказы или уговоры тут не помогут. Коротко и выразительно она чиркнула по уже насыпавшемуся снегу кончиком копья, проведя столь многозначительную, разделяющую целителя и её брата черту.
- Многонеуважаемый господин эльф останется с нами, - подчёркнуто скрипучим и непреклонным голосом добавила ведьма в обличье молодой красавицы. - Почётным, но… хорошо охраняемым гостем.
В ответ на ироничное замечание Эндариэля - кто же это сможет удержать в повиновении одного из сильнейших волшебников - ламия презрительно дёрнула куцым и неприлично растрёпанным хвостиком. Мимоходом, не испытав даже и затруднений, она поймала смятенно заметавшийся было взгляд эльфа. И когда в его изумлённо распахнувшихся глазах уже разгорелись искры вечной весны, наконец оторвалась от его уст.
- Фу, как же от тебя несёт одной… - Ариэла поморщилась и призадумалась на миг, разбираясь в своих ощущениях. - Одной светлой магичкой.
- Вот это я влип, - со вздохом признался тот, ещё не в силах оторвать от ламии горящий взор, и в знак согласия поднял ладони в извечном жесте капитуляции. - Хорошо, я остаюсь заложником - только вытащи, тёмный, Хорхе и Дея.
Если бы Валлентайн знал, чем жертвовал Эндариэль - то зауважал бы его ещё больше. Но он просто легонько поклонился плотнее запахнувшему плащ целителю и отвернулся. Что-то ему подсказывало, что далеко не всё тут просто - и приглашение наверняка ловушка. Но оставить в беде наших? Нет, это немыслимо.
Кольцо, символ принадлежности к дворянскому роду и пуще его уважаемому роду магическому, никак не хотело сниматься с привыкшего к его присутствию пальца. Однако оно подчинилось в конце концов воле и лёгонькому заклинанию, легло на ладонь Селины. Волшебник покрутил его, вздохнул - а затем решительно одел его своей родственнице на безымянный палец.
- Остаёшься за меня… леди Селина.
Ведьма в отчаянии заломила руки со стиснутыми кулаками, не в силах сдержать своё трепыхнувшееся и сжавшееся в каком-то нехорошем предчувствии сердце. Нет, малыш - о нет! Эх, шарахнуть бы сейчас этого остроухого в три щепоти зёрнышек, да утащить внука и эту смазливую дурёху дальше - туда, где чутьё опытной чаровницы уже подсказывало ей путь на ту сторону. Да оставить на этом месте болотную трясовицу, чтоб вздумавшие пробраться по следочку кровавым потом изо всех пор изошли! Однако нет, нет решимости… и она обмякла. Вздрогнула в сдерживаемых рыданиях, обнимая своего внука.
Если кто-то тут думает, будто эльф ничуть не ощутил взметнувшиеся вокруг вихри страстей человеческих, то уверяю вас - вы глубоко, очень глубоко ошибаетесь. Однако скромно переступающая в сторонке с копытца на копытце ламия цепко держала остроухого целителя на тонком, неосязаемом но таком могучем поводке. И Эндариэль только до боли впился в ладони ногтями, чтобы не рассказать чёрному всё. Однако нельзя, нельзя - жизни Хорхе и Дея надо обменять на этого истекающего едкой и тёмной силой некромансера… А потом видно будет - они все вместе целителя в свою очередь тоже вытащат.
- Не мешкай, лорд, - он отвёл глаза в сторону, и кивнул на портал…
Яркий солнечный свет резанул глаза и всё естество, словно неожиданная пощёчина. Молодой волшебник вывалился из быстро угасшего за ним сияния портала, безо всякого стеснения отплёвываясь от пыли. Ну вот ей-же-ей, совершенно непонятно, отчего астральные пути все забиты какой-то дрянью!
Под уже почти забравшимся в самую вышину солнцем окружающая со всех сторон песчаная пустыня с потёмок показалась неуместным морем слегка взъерошенного расплавленного золота. На небе оказалось ни облачка, и зрелище возвышающейся шагах в ста могучей, одинокой и столь неуместной здесь башни показалось поначалу совершенно диким.
Валлентайн кое-как проморгался, рукавом утёр заслезившиеся было от пыли и яркого света глаза. Нет, всё же вон на горизонте какие-то строения имеются… определённо, город - да и не стала бы волшебница забираться в совсем уж необитаемые, дикие места.
Дверь в исполинской башне, сложенной из глыб светло-кремового ракушечника и в таком виде казавшейся словно слепленной из обманчиво-мягкого сливочного крема, распахнулась и с грохотом ударилась о стену.
Выскочивший изнутри Кизим коротко ругнулся на ходу, и устремился подальше. А рука его уже вытягивалась в знакомом повелительном жесте - он собирался поставить портал.
- Привет, - он хмуро оглянулся на одиноко стоящего волшебника и вновь досадливо сыпанул сквозь зубы проклятиями.
Меж пальцев мага огня разгорелось зыбкое перламутровое сияние, короткий шквал взметнул на миг полы роскошного алого плаща.
- В графстве Ламинор пожар. Мои помощники не справились, огонь перекинулся на торфяники.
Валлентайн аж похолодел от нахлынувшей тревоги и мысленно присвистнул. С самой середины весны дождей в том краю королевства, почитай, и не было. Высохло всё до звона - а уж если заполыхали торфяные болота, снабжавшие пол-королевства прессованными брикетами топлива, то дело совсем худо. Летящий по макушкам деревьев пожар, так называемый верховой, любой даже ученик огненного мага потушит играючись. Следующую за ним волну низового уже тяжелее - пищи у огня тут куда побольше. Но вот если коварная стихия забралась под землю, то уж совсем худо.
Сверху-то не видно ничего. Вроде потушили, до звона в ушах залили всё отнимающими жар заклинаниями, да потом ещё и маги Воды спешно призванные дождевые тучи чуть не досуха выльют. Кажется, и порядок - лишь курится кое-где дымок да плавает в воздухе горьковато-тревожный запашок гари. Ан нет, за несколько миль за спиной из-под слоя земли вдруг снова вырывается на свободу коварно прокравшийся туда и набравшийся вволю сил ревущий огненный зверь.
Потому-то Валлентайн лишь нахмурился, покачал головой да сочувственно похлопал по плечу мага, со всей возможной поспешностью разворачивающего сияние портала.
- Может, тебя с собой прихватить? - оглянувшийся Кизим вздохнул, поморщился и огорчённо махнул рукой. - Да какой там с тебя прок… ладно, бывай!
Он отвернулся, склонил в задумчивости голову. Затем стряхнул с неё какие-то думы и заботы, величаво выпрямился - и решительно шагнул в уже раскрывшийся портал.
Вот это по-нашему! Валлентайн с лёгкой улыбкой проводил глазами могучего огненного мага. Негоже идти в трудное дело или на битву с тяжёлым сердцем!
Из оставшейся приоткрытой дверь башни с лёгким серебристым звоном выскользнул крохотный белый огонёк. Он словно испуганно сжался, потускнел под неумолимым сиянием солнца, однако подлетел к оставшемуся у оборвавшейся в никуда цепочки следов на песке волшебнику и старательно замельтешил перед взором.
Что ж, более откровенное предложение войти трудно себе и представить. Молодой чернокнижник чуть плотнее завернулся в плащ - так шибало от этого крохотного безмозглого сгустка магии чужой, отвратительно светлой силой - и со вздохом направился к темнеющему чернотой входу в презрительно возвышающуюся над ним махину. На ходу он не удержался от мелкой шалости - взглянул на сопровождающего особым, колдовским взглядом.
Ну и пошептал кое-что, чего уж там греха таить. Потому что огонёк с такой силой впечатало в лёгкие, образованные ветерком на поверхности песка волны, что в стороны брызнула маленькая песчаная буря, а сам сгусток света и магии размазало по поверхности. Однако то ли тёмный маг не уделил должного внимания и Силы своему внезапному капризу, то ли светлая волшебница заложила в своего магического слугу чересчур уж большой запас прочности - но едва виднеющееся на взрыхлённом песке пятнышко света вновь испуганно заметалось, и через несколько мгновений в жаркий воздух неуверенно воспарил огонёк.
Теперь он оказался изрядно потускневшим, да ещё и перекошенным на один бок. Потому первые шаги внутри башни полуослепший со света Валлентайн проделал в потёмках. Он ещё успел почувствовать ток воздуха, когда над ним кто-то исполинский и невидимый словно размахнулся, дёрнуться и прикрыться локтем да судорожно выдохнутым вверх заклятьем.
Однако что-то коварно и совершенно неожиданно перецепило под оставленные вниманием ноги, и волшебник, которого вдруг бросило в жар и холод, полетел куда-то, круша какой-то некстати подвернувшийся под руку хрупкий изящный столик…
Окружающее никак не хотело становиться на свои места. Всё вертелось, норовило куда-то предательски уплыть, а в ноздри отчего-то так и лез отшибающий упрямо пытающее обостриться соображение аромат. Неуловимо знакомый, мощный и притягательный.
И всё же, Валлентайн кое-как сумел собрать воедино разлетевшуюся в клочья сущность. Руки и ноги, правда, повиноваться по-прежнему отказывались… ну да, всё верно - в цепях не очень-то подёргаешься. Зато прямо перед взором обнаружились полыхающие яростным аметистом прекрасные и ненавистные одновременно глаза.
- Ты сильный, очень сильный маг, - Сандра улыбнулась так сладко, что мысль об изловившей наконец мышонка кошке даже не пришлось призывать. - Однако, у тебя есть принципы - и поэтому ты слаб…
Волшебница немедля и как-то буднично распахнула атласный халатик, и молодой маг едва сдержался, чтобы не покрыть ласковыми поцелуями мягко и будоражаще скользнувшую по лицу грудь безукоризненных форм.
- И один из твоих принципов я вычислила - кроме женщин и детей, - светлая магичка, а сейчас в восприятии скорее женщина, мягко усмехнулась, споро и неделикатно расстёгивая ремень скованного пленника да освобождая того от брюк. - Ты мог бы доставить мне изрядные неприятности даже в месте средоточия моей силы и даже в таком виде - но ты не станешь… потому и слаб…
Мягкое и нежное тепло скользило и призывало в себя. Манило и всё всё сильнее заключало в сладкие кандалы - и отпускало вновь, чтобы снова и снова неумолимо заполнять всё естество сладким ядом. Что ж, хочется того или нет, но есть, есть несколько мгновений, когда даже самый могучий волшебник или воин полностью беззащитен. И в тот миг, когда из-под закушенных в безуспешной попытке сдержаться губ вырвался судорожный выдох, а во влажное тепло стремительно вырвалась искра новой жизни, именно в этот миг по выгнувшейся в сладкой судороге Тьме и ударил безудержный, иссушающе-яркий Свет…
Сандра прислушалась, с неудовольствием ощущая, что ещё несколько движений - и сдаться мраку пришлось бы ей самой. Первой. В ушах томно заливались недовольным звоном колокольчики, пересохшие во вполне понятном ожидании губы непроизвольно облизнулись язычком, а во всём теле уже пробегала сладкая нетерпеливая дрожь. Ничего себе - да этот парень куда сильнее был чем предполагалось. Вон как аурой прошибло, до самых нежных чувств. Чуть бы ещё, и потом до конца дней своих бегала бы перед ним на задних лапках, как собачонка - преданно заглядывая в глаза.
А всё же, он всего лишь был.
Опустевшие оковы бесцельно обвисли, и с того места, где только что ещё обретался могучий до дрожи чернокнижник, торопливо уползала к потолку невесомая струйка даже не дыма - запаха.
Да и мощнейший запас Силы, который два дня пришлось до звона в ушах заполнять светом, разрядился досуха. Сандра вылила на себя кувшин холодной воды, чтобы хоть как-то прийти в чувство, и с неудовольствием прикинула - такого количества магии хватило бы на небольшую войну.
Медленно, медленно цокали каблучки по уводящим наверх ступеням. Иногда они даже приостанавливались словно в неуверенности или слабости, однако каждый раз упрямо несли хозяйку вперёд. Постепенно, мало-помалу, пошатывающаяся и роняющая капли женщина выравняла походку, и в верхние покои уже вошла хоть и мокрая, но гордая и неумолимая белая волшебница. Да, верно предупредила повелительница - сладостнее всего то, чего нельзя. Сандра решительно отогнала мыслишку о том, что именно с таким было бы лучше всего работать и отдыхать в паре, и встряхнула головой.
А потом с лёгкой усмешкой подошла к по-прежнему стоящему на подставке посреди стола Зеркалу. Потянулась рукою - и женские пальчики безошибочно нащупали позади рамы да извлекли на свет скромное ожерелье из янтаря. Надо же - стоит только потереть эти медовые камешки о шерстяное платье или накидку, как в них тотчас же нарождается махонькая сила, способная притягивать пылинки… или же, будучи помещённой в нужное место, навести помехи на могучий артефакт Всевидящего Ока.
В прояснившемся зеркале сразу обнаружились сидящие у костра двое волшебников - Дей рассеянно поджаривал что-то на огне, а неунывающий даже среди гигантских кристаллов льда Хорхе дымил коротенькой трубкой и жизнерадостно рассказывал что-то такое, от чего у коллеги и друга поневоле шевелились в усмешке чуть заиндевелые усы.
Женская ладонь тотчас смахнула изображение, возвращая привычное состояние обычного зеркала. Порядок!
И никакой могущей быть обнаруженной магии, господа простодушные мужчины!
