Часть десятая
Они встретились перед рассветом. Два сильных, если не сказать могучих волшебника. Перед тем они долго стояли на вершинах пологих холмов, пристально всматриваясь друг в друга, прицениваясь и чуть ли не принюхиваясь к обоюдным намерениям.
Бритоголовый, от одного лишь отголоска силы которого светился алым и сгорал сам воздух, сделал свой шаг первым. Медленно поднялась его рука и сорвала с широких плеч огненно-алый даже в неуверенных отблесках с восхода плащ. Миг-другой чародей всматривался в непроглядную для обычных глаз пелену, а затем тряхнул головой, словно отбрасывая последние сомнения - и неспешно зашагал вниз.
Его соперник смущал взор и ум цветами своей излюбленной ночи. Правда, не полыхали вокруг него зарницы, не сновали могучие и покорно заглядывающие в глаза демоны. Никакой эффектной и столь обожаемой зрителями или борзописцами показухи - но человек знающий подтвердил бы, что и за чернокнижником сила обреталась нешуточная. Он помедлил, но тоже уронил с плеч замерший в безветрии плащ да повесил его бесформенным комом на воткнутую в холм шпагу. И столь же степенной походкой знающего себе цену человека направился навстречу.
- Всех ли выздоровевших ты отправил в ваш мир, Кизим? - поинтересовался он вместо приветствия.
Тот легонько покивал, отчего-то не поднимая глаз. Есть такие слова, произносить которые не обязательно. Всё уже решено, и возврата нет.
- Ты отнял у меня друга, - голос мастера огня оказался чуть хриплым, словно он наглотался ледяного ветра, а потом не счёл нужным или возможным обратиться к целителю. - Знаешь ли ты, скольких я уже потерял?
Он зачем-то посмотрел вправо - туда, где невидимое солнце не спешило подняться из-за дальнего леса, словно страшась увидеть то, что произойдёт здесь и сейчас. Медлило, никак не хотело освещать и освящать своим светом… хотя, вполне возможно, что на самом деле чёрный маг что-то подправил в течении времени этого мира теней…
- Ночью они иногда приходят ко мне. Нет, они не говорят… просто стоят и смотрят на меня - те, кого я последний раз видел живыми и здоровыми. А другие, чьи обгорелые и изуродованные останки я своими руками отдавал месту вечного отдохновения… знаешь ли ты, что такое потерять друга? - почти выкрикнул Кизим с исказившимся от ярости лицом. - Мы с Эндариэлем вместе строили наш мир уже тогда, когда одна ведьминская сука ещё даже не забрюхатела тобою!
Валлентайн стоял молча, с тёмным вовсе не из-за скупого освещения лицом. Ну что тут ответить… бывает так, что у вас своя правда - а у нас, извините, своя. Сошлись, схлестнулись две силы, подстёгиваемые долгом и желанием. И ничего тут не попишешь, не скажешь и даже не поделаешь. Отчего так - вроде никто тут не подлец и не мерзавец… а всё же, кому-то придётся немного поскучать в могиле…
Последняя мысль отчего-то развеселила Валлентайна. Он рассмеялся с беззаботностью молодой силы, не обращая на недоумённое лицо Кизима никакого внимания.
- Прошу прощения - продолжай. Мне просто пришили на ум некоторые мысли относительно твоего посмертия… забавно это будет.
Маг огня запнулся и некоторое время с ненавистью смотрел в лицо соперника.
- В принципе, с уходом Эндариэля я мог бы когда-нибудь смириться. Он жив, мы можем встречаться - и кто знает, возможно, когда-нибудь вновь… Но ты отнял у меня женщину. Сандра была для меня не просто другом и не просто женщиной… впрочем, тебе этого не понять.
Он ещё некоторое время стоял с безучастным лицом, пытаясь прийти в себя от душащей его ярости. И лишь затем добавил - поединок будет до смерти. И уходя на свой холм, откуда только и можно было начать освящённую временем и традициями магическую дуэль, Кизим пару раз почувствовал в спину обжигающие и в то же время мягкие, словно меховой лапкой, взгляды чернокнижника…
Они встретились перед рассветом, и для одного из них это утро должно было стать последним. Не будет больше ласковых прикосновений солнца, не обовьёт лицо ветер, а будет лишь… неизвестно, что там будет во владениях падшего бога, да и будет ли вообще.
Соперник поднялся на свой холм раньше, и вовсе не спешащий ни к своей ни к его погибели Валлентайн с неудовольствием подумал, что старики вовсе не так уж сильно дорожат жизнью, как это представлялось ранее. Он некоторое время продумывал свою защиту, план своих действий - как ни не хотелось бы раскрывать свои истинные силы и возможности, а таки придётся. Член могущественного Совета Магов не та птица, которого стоило не воспринимать всерьёз. И всё же… в душе чернокнижника шевельнулся червячок сомнения.
Мыть может, поддаться? Скрыться за могучими вспышками огненной бури, которую тот сейчас тут подымет, уйти в Безвременье… уж хороший чёрный маг (а к таковым он себя относил не без оснований) со временем дорогу оттуда найдёт. Кизиму же как победителю придётся развивать и поднимать Ферри-Бэй - а что он будет отменным хозяином и правителем, в том не было сомнений никаких. Уж к лентяям или никчемам Сила не приходит…
Но Чайка… ах, девонька! Волшебник со смущённой усмешкой вспомнил свои несвоевременные и даже грешные мысли, когда бежал за той в хаосе взорванных укреплений, всецело доверяясь знаменитому эльфийскому чутью находить путь. Как любовался отточенной грациозностью её движений и как не отдавая себе отчёта придерживал дыхание, вслушиваясь в одни лишь интонации мелодичного голоса.
Да уж, потом неладно вышло там, в каменистых предгорьях Румунии, на ключевой позиции подступов к нефтяным полям…
А руки его тем временем набросили на плечи плащ, эффектно взметнув его в предрассветную неуверенность света и тьмы. И чуть раньше нежели шёлк опустился, своё место на поясе заняла старая отцовская шпага. Странно, никогда того графа не видал, а всё же по привычке мысленно называл его отцом. Видать, что-то чувствовал вельможа, неохотно высвобождаясь из объятий ведьмы дабы отправиться в бой - раз оставил той клинок.
- А ведь, если искажённые миры не соврали - папеньку моего как раз остроухие и прищучили? - поинтересовался он у молча дожидающегося мага огня.
Хотя расстояние и составляло сотни две с половиной или три шагов, простенькая магия не только донесла слова туда, но притащила и ответ - потому-то Кизим и выбрал для поединка мир теней, чтобы один чёрный псих не вздумал перед смертью шарахнуть эльвенбейном.
Валлентайн замер, поправляя рукой завернувшийся не туда ворот. Не то плохо, что противники вызнали о том - в конце концов, за сильными магиками иногда присматривают, интересуются. А уж за чёрными и подавно. Хотя конечно, и само по себе это было плохо. Если эльфы и их союзники прознали о таковом факте, что некий чернокнижник в состоянии изрядно проредить остроухий народ, если не уничтожить его совсем - то страшно небось тем до холодного урчания в животах.
- Так тебя прислали наёмным убийцей, Кизим? Жаль - а ведь я тебе почти поверил… хотел даже уступить. Меня ведь тоже почти ничто не держит на этом свете. Зря ты это сказал, огненный, зря…
Маг огня уже разминал ладони и ауру, чтобы ничто не помешало или подвело в нужный момент. Отозвался он не сразу - но стоило отдать ему должное, весьма заковыристо. Настолько, что уже чувствующий накатывающую дрожь боевого азарта Вал ладонью изобразил жест дай подумать. Мысль покойной и в то же время живой Сандры вывести из нескольких рас новую, в которой бы сочетались лучшие черты послуживших для того основами, ему понравилась.
- Похоже, Чайка и есть та самая, новая… - нехотя признал он. - Ведь изумрудная дракошка, что так лихо попалила ваши укрепеления и эскарпы, тоже одна из её сущностей.
- Уже понял, - мрачный Кизим для разминки, на пробу крутанул вокруг себя малый огненный шторм, и Валлентайн против воли скупо улыбнулся. Хоть и не был он сторонником грубой силы, но в исполнении мастера огня это… воистину впечатляло.
- Да уж, на пару с тобой мы могли бы в тех мирах наделать делов нешуточных - там о магии только из сказок знают, - он медленно, предельно осторожно возвёл Стену Праха. - А ну брысь отсюда!
Любопытно окружившие его холм тени, истинным зрением видимые даже в этакой предрассветной серости, живо бросились врассыпную. Словно спохватившиеся мыши от проснувшегося вдруг кота - но всё же, те остановились на безопасном по их мнению расстоянии и принялись жадно глазеть опять.
- Я так и не разобрался, что и кто они, - ответил он на столь явственно заколебавшийся в воздухе невысказанный вопорс Кизима, что не заметить то было бы верхом неприличия…
А теперь, под прикрытием таких тоненьких и ненадёжных с виду магических щитов чернокнижья, поднимем Знак Воды - даже такой дока в магических делах как Кизим, не разберётся. Чтобы понять, тут надо знать чётко - что искать. Но куда уж огненному волшебнику заподозрить чернокнижника в умении работать с самой ненавистной мастеру огня стихией - водой. Нет уж, Водой, потому что как ни крути, а наряду с воздухом это самая животворная сила. И некогда Валлентайн, обнаруживший в себе эту совсем уж необычную для чёрного мага способность, осторожно изучал и развивал её.
Не иначе, как от деда-эльфа досталось… вернее, эльфийская четвертушка магических способностей, круто замешанная на родовых умениях старинного ведьминского рода, расщепила те. Сработала катализатором, как говорили в Школе. Вот и разделились умения надвое - на откровенно чёрные и вполне мирные. Ага, добро пожаловать, водичка!
Холм под ногами Кизима, смутно виднеющийся в магическом восприятии какой-то неестественной желтовато-серой выпуклостью, вдруг стал совсем прозрачным. Полностью, словно пустое место - лишь иногда мерцали внутри синеватые искорки. Ах, как же славно… мать-земля сырая, напитана водой, которая так и ластится к ладоням… Валлентайн не удержался и весь растворился в ответном посыле. Не приказывать или повелевать - вот ещё глупости какие!
Да уж - точно имелось в его крови немного эльфийской! Говорят, только те умеют так, мирно уживаться с силами природы. Быть их частью - составной, нераздельной. Потому и так мало было среди остроухого племени перворождённых сильным волшебников помимо целителей, мастеров природы и леса. Ведь немыслимо, чтобы правая рука вдруг принялась командовать левой, ногами и всем телом заодно? Нет, в мире и согласии… и получалось у этих эльфов на диво неплохо.
Кизим отчётливо насторожился - уж больно непонятными показались ему некие действия соперника. Огонь его сущности вспыхнул просто неудержимо, когда Валлентайн последний раз окинул мысленным взором свою диспозицию и подал знак - я готов…
- Да уж, ты всё-таки посильнее огненного барлога, - он кашлял, выхаркивая из обожжённых лёгких какие-то ошметья пополам с дымом и никак не мог заставить себя встать на ноги.
По сторонам смотреть и вовсе не хотелось. Хотя молодой некромант и не проводил обряда жертвоприношения - тогда от Кизима уже даже и мокрого места не осталось бы - но и вытянутой из окружающего мира силы хватило с лихвой.
Шагов на пятьсот вокруг сблизившихся волшебников всё оказалось выжжено дотла. Даже то, что гореть не могло в принципе, обратилось в местами рыхлую, местами стекловидную корку мерзкого даже на вид шлака. Зато ещё дальше, откуда оба безотчётно иногда черпали толики энергии дабы спешно залатать дыры в обороне или пробитой противником ауре, мороз пробирал нешуточный.
Чёрные тучи спешили сюда отовсюду, медленно и величаво вращаясь в невидимом водовороте воздушный масс. Плыли, влекомые озабоченными духами эфира, полубогами - а возможно даже и самими бессмертными - дабы хоть как-то скомпенсировать столь гигантские потери тепла в этом месте. Изливались дождём, полоскали сверху струями, стараясь выравнять чудовищные перепады температур… но почти бесполезно истаивало их тяжёлое, свинцовое и такое солидное на вид брюхо - всё сгорало в горниле битвы…
- А что, приходилось с барлогами хлестаться? - Кизим прекратил досаждать противнику огненным ливнем, прожигавшим редкими каплями насквозь даже корку почерневшего шлака, и мрачно потёр обожжённое плечо.
Самое что обидное - обожжённое скорее всего своим собственным заклинанием. Стоило признать, манера поединка чернокнижника привела его в недоумение и восторг одновременно. Никаких мощных и столь впечатляющих штучек, никаких толп скелетов или зомби, над которыми реяли сонмы призраков и толпы летучих демонов. Просто, один не очень сильный но весьма увёртливый магик бился впереди терпеливо дожидающегося за его спиной войска… а принцип отзеркаливания в его исполнении хорош. Даже изумителен.
Но вот отчего всё сильнее хмурился Кизим, так это была стена постепенно выраставшей едва не до небес силы за плечами чернокнижника. Да, тот проигрывал почти по всем статьям, ежеминутно уходя на волосок от полного поражения - но всё же, уходил. Пусть обгоревшим, с дёргающимся от боли телом, каждой частью молящим о пощаде - однако уворачивался. А мрачная и совсем непонятная сила так и стояла нетронутой, дожидалась своего часа… в то время как он, Кизим, согласно всем не раз проверенным и испытанным в боях принципам обрушился на противника всю своею силой.
Не распыляться, не отвлекаться на другие направления - бить настолько сильно и сосредоточенно, чтобы не оставлять противнику никаких шансов! Уж многие поколения боевых магов кровью и собственной смертью проверили, доказали иные весьма здравые принципы…
Однако, здесь это не работало. Да, некоторый урон чернокнижнику нанести удалось - вон как отхаркивается тускло-багровыми ошметьями. Правда, и самому магу огня словно кто двинул под вздох массивным, тяжёлым как ледяная гора кулаком. Стоило признать, эдакая манера поединка выворачивать наизнанку магические построения соперника и либо разрушать их, либо обращать против самого пославшего заклятье - к такому Кизим был не совсем готов.
- Вертись-вертись, угорь на сковородке - хоть один раз, но ты всё-таки ошибёшься, - мрачно констатировал маг огня и тоже не без труда поднялся на ноги.
Вернее, попытался подняться - ноги по колено оказались словно залиты в выжженную до звона поверхность холма. Плотно, не трепыхнуться - сапоги словно сжали мягкие и в тоже время неумолимые лапы. Правда, они же принесли ногам приятное холодное облегчение. Но вырваться Кизим не видел никакой возможности - не просить же у соперника лопату? Хотя, тут скорее потребовалась бы кирка или даже долото…
На миг даже мелькнула шальная мысль - Дей незаметно вернулся и втихомолку пособил чернокнижнику. Но маг огня брезгливо отбросил её и всё же выпрямился на словно залитых в прохладный свинец ногах.
- Теперь я хочу посмотреть, насколько вёрток ты, - Валлентайн наконец обнаружил, что вдобавок к магическому зрению он может видеть ещё и одним глазом. Хоть и царапало тот остатками обуглившегося века, едко и до слёз жгло жарким дымом - но всё же он разглядел как неспешно двигающаяся по подземным порам вода таки добралась до носителя исконно враждебной стихии и цепко ухватила того для начала за ноги.
Он всё же сумел подняться, не провалившись сквозь рыхлую корку шлака в бездонное благодаря его усилиям болото под ногами. Жест почерневшей ладони, и с глаз огненного мага словно кто-то сдёрнул пелену. Тот со вполне понятным недоверием полюбопытствовал в прозрачные и доверху налитые влагой бездны. И лишь поморщился досадливо - только сейчас чернокнижник движением плеча привёл дремлющие сзади силы…
Что-то подобное Валлентайн уже видал - когда с магниевой свечой в ладони нырял к той подраненной и оказавшейся не в силах всплыть подлодке, из отсеков которой стуком по железу изувеченного корпуса ещё отзывались живые… вода лилась в жаркий, неистовый огонь сплошным потоком - с тем, чтобы испариться, изойти громким и эффектным, но таким бессильным паром.
- А вот теперь, когда ты скован противодействием и не можешь отвлечься даже и на миг - только теперь… никому до сих пор ещё не удавалось сделать зомби из сильнейшего мага, - улыбка на страшном, обгорелом лице чернокнижника с единственным уцелевшим глазом оказалась совсем рядом.
И только тогда Кизим закричал. Скованный телом и духом, он не мог поделать ровным счётом ничего. Как будто неодарённый, попавшийся как муха в клей. Страшно, отчаянно он кричал - когда ритуальный бронзовый нож принялся аккуратно потрошить его. Словно умелая хозяйка рыбу или курицу… Сердце и лёгкие отдельно, к закатной тьме. Потрошки отдельно да во все стороны и с этими вот привычными заклятьями - а мозг надо добыть аккуратно, убавляя натиск водяной стихии с бешено мелькающими в ней прожилками чёрного. Чтобы угасающая сущность огненного мага не лопнула как мыльный пузырь.
Вот так, вот так… всё, солнышко, теперь можешь и всходить!
- Пошёл вон, - чётко, членораздельно и нарочито громко произнесла Чайка ровным голосом.
И скромно мерцающее кольцо, что она швырнула в лицо волшебника, оказалось тотчас поймано бестрепетной рукой Валлентайна.
Трое суток прошло с того утра, когда солнце, казалось, подымется не в той стороне, где ему здешними богами и здравым смыслом положено. Отчего-то едва занявшаяся заря потускнела, когда на полдень от Ферри-Бэя в полнеба поднялась другая заря. Яркая и беспощадная, она мерцала нехорошими вспышками, словно муках рождающийся новый свет никак не мог накнец появиться в этот мир.
В городских домах звенели стёкла и ходила ходуном мебель. На верфи сам собой вырвался из подпорок и сошёл на воду законченный корпус купеческой шхуны, и теперь мастера да распорядители глазели озадаченно на болтающееся в бухте недоразумение - и замысловато костерили на чём свет стоит беззаботно глазеющих безответно скелетов. Хотя, при чём тут те, даже сами корабелы сказать не смогли бы.
Да просто, душу отвести после предутренних страхов…
В замке тогда тоже почти никто не спал. Пусть отголоски дальней битвы магов - а что то была именно она, никто уже не сомневался - не потревожили даже чуткие к таким делам занавеси и хрустальные люстры, а всё же, хозяева и слуги шустро заполнили собою балконы и галереи на полуденной стороне.
Поёживаясь от холодка, поминутно приценяясь недоверчивыми взглядами к замершей словно в сомнении розовой полоске на восходе, они постоянно испрашивали который час и зачем-то во все глаза смотрели туда.
Смотрели и безотчётно принюхивались в ту сторону, откуда даже не владеющих Силой обжигало порывами душного, вовсе не воздушной природы ветерка.
- Мама, не бойся - я с тобой, - повторяла раз за разом малышка Делия, прижавшись к Верайль в безотчётном ужасе и в поисках защиты.
Медно-рыжая ламия хоть и стояла гордо подняв голову, но обретающаяся по другую сторону Селина чувствовала - дрожит, и ещё как! Правда, она и сама тряслась не хуже как осиновый лист. Уж тот этак меленько и противно трясётся даже в безветрие.
Многие потом отправились если не досыпать, то хоть чем-нибудь успокоить изрядно потрясённые нервы, когда плывущие в ту сторону чёрные тучи рассеялись, а оттуда прекратило бить по всему естеству. И лишь донёсся чей-то последний, полный безысходного отчаяния протяжный вой… лишь долгое время спустя обе ведьмы нашли в себе храбрость отправиться на выжженное место битвы и обнаружить там, к своему облегчению, сына и внука.
Живым и вполне пригодным к полному исцелению - но вот на то, что он нёс с собой в руках, смотреть им очень не хотелось… тогда-то на прикроватной тумбочке лорда и появился свеженький череп с неукротимо мечущимися в провалах глазниц огненными сполохами…
- Убирайся от меня, - прошипела Чайка с таким лицом, что мрачно подбрасывающий на своей ладони кольцо Валлентайн почёл за лучшее так и сделать.
Потому он и не видел - а у замка не справлялся - как девица судорожно вздохнула раз-другой и повалилась без чувств в центре залы…
Стоило признать, что на первый день эльфийский целитель не мог даже приблизиться к нему. С бледно-зелёным, постоянно морщащимся от брезгливости лицом тот руководил действиями хлопочущих ведьм издали, без зазрения совести подглядывая с почти безопасного расстояния - из коридора. На второй день, когда до сих пор валяющийся пластом Валлентайн хоть и сумел открыть оба глаза, но всё же запросто мог ещё пересчитать так и порхающих перед взором золотистых и нахально гудящих пчёл, Эндариэль уже оказался в состоянии входить в комнату.
Хоть целитель тогда и не осмеливался прикоснуться к своему пациенту и внуку… как сказал он потом, просто наизнанку выворачивало - но дела пошли на лад. И на третье утро лорд и волшебник уже набрался нахальства и отчаянно попытался из откровенно лежачего положения перебраться в полусидя.
Или полулёжа, это уж кому как нравится…
- Мам, ну отчего так? - Чайка билась в истерике, и сил обеих ведьм уже едва хватало, чтобы удержать от крайностей эту девицу. Ещё немного, и придётся прибегнуть ко всей силе замка - а это уже ой как плохо.
Она внезапно взлетела с измятой и мокрой постели, и Верайль поразилась - какие же большие стали эти глаза, в которых яростный огонь мешался с безумием.
- Ну почему он в ответ не попрекнул меня, что я тоже его отправила на тот свет? Я ведь так ждала… Мы бы тогда оказались квиты - и потом быстро поладили.
Разумеется, молча отмеряющая капли зелья в питьё Селина с поджатыми губами прекрасно понимала, как и насколько сладостно оказалось бы примирение этой парочки. Уж всласть покувыркаться с сердешным другом в кроватке - это и впрямь лучшее лекарство не только от душевных, но и многих телесных невзгод. Но что ж тут поделать, если внучок оказался слишком уж… порядочным, что ли? Другой врезал бы пару раз по смазливой мордашке, чтоб дурь вышибить - а потом бы задрал к обоюдному удовольствию подол. И всё сразу бы стало на свои места, оказалось бы простым и правильным. Ведь не всё говорить можно, лучше вместо того сделать.
- Вставай! - маменька-ламия без лишних разговоров за ухо вытащила непутёвую дочь из постели. - Обратись-ка на время в Ариэлу - и давай наперегонки до нашего Священного Круга. Что-то ты совсем расслабилась, дочь наша.
И уже на улице она так обожгла хлыстом спину на редкость унылой зеленоволосой ламии, что та взвилась на дыбы.
- А ну-ка шустро, чтобы всю дурь ветром из головы выдуло! Забыла, как это - мчаться наперегонки с ветром по вольной степи? Кто последняя, та слабачка и вообще, непробованная девственница!
Надо признать, последние слова среди любвеобильных ламий почитались настолько оскорбительными, что тихо и чуть басовито похохатывающий Замок быстренько поднял внутреннюю решётку да распахнул свои внешние ворота. А чёрный пёс, который неотлучно дрых у крыльца, о громадную тушу и лапы-хвост которого все непрестанно спотыкались и по той причине непременно каждый раз проклинали, даже не успел продрать свои шесть огненных глаз, как сдвоенный живой вихрь со столь сладким женским запахом уже унёсся со двора.
Потому демон лишь с вожделением покосился на аппетитно-стройные окорочка ещё двух околачивающихся в замке ламий, одновременно облизнулся на независимо дежурящую у ворот огненную деваху. Да третьей головой обнюхал с этакой надеждой выпорхнувшую на крыльцо зелёную гоблинскую малявку-целительницу.
- Тебе ещё чего? - окрысилась вся из себя важничающая Джейн и стрелой унеслась в дальний угол двора - с лордовой ночной вазой в лапках.
Понятное дело - трёхголовый пёс ответить либо не смог, либо и вовсе не счёл нужным. Лишь вдумчиво, с наслаждением почесал задней лапой поочерёдно за каждой головой да улёгся дрыхнуть опять. Смежил взгляд тихо пламенеющих глаз, чтобы не лицезреть все эти запретные соблазны, да и снова задремал в своё удовольствие…
Валлентайн осторожно, на пробу открыл один глаз. К его немалому облегчению, комната под островерхой крышей хоть и покачалась эдак неуверенно, своим игривым поведением словно напоминая что расположена на самом верху угловой башни - но удирать подобно благонравной девице, завидевшей возмутительно резвую мышь, всё же не стала.
Что ж, спасибо хоть на том… волшебника несколько позабавило представленное зрелище - ну, к примеру, хотя бы своей помолодевшей нынче до неприличия бабули, которая с душевынимающим визгом удирает от мыши, подобрав свои юбки-кринолины-турнюры и прочие излишества портняжного ремесла. Вот уж, придёт же в голову всякая глупость! Не просто ж так псина у крыльца всякий раз старательно хвост поджимала, когда леди Селина шествовала мимо? Толковая ведьма ничуть не хуже патентованного волшебника будет… за тем образование, а здесь наследственность да опыт… ну, и мы чем поможем…
И он с удивившей самого себя решительностью открыл второй глаз. Ну, в общем-то ничего не изменилось - просто, куда привычнее рассматривать вещи или живое обычным глазом, не напрягаясь каждый раз с магическим зрением.
Круглая комнатка, в которой помещалась кровать, хоть и была невелика и подчёркнуто просто обставлена, всё-таки чем-то привлекла в своё время новоявленного маркиза. Много света, свежего воздуха, вид наружу хороший - это само собой. Уединение? Это уже куда теплее, да и повод даёт для раздумий о себе, любимом - да весьма интересный.
Говорят, в каждом человеке живёт зверь. Неважно - хомо ли хозяин, или же гоблин зеленокоже-ушастый. Важно другое… вот, все прямо талдычут до оскомины: держи, мол, своего на крепкой цепи. Не давай воли, усмиряй. Хех, выходит - живи всё время в ханжестве и лицемерии? Упражняйся в аскезе да обезьяньих ужимках? Нет, что-то больно заумное придумали все эти философы, докторы споки с фрейдами вперемешку…
- А мой зверь на самом деле лапочка - ведь это я и есть, - свой еле протиснувшийся через губы голос Валлентайн всё же расслышал. - Я живу с ним в мире и согласии. Мы с ним одно целое - умный и сильный особь.
Он осторожно хихикнул над своим не в том роде использованным словом. Комнату словно встряхнул кто-то невидимый. Но, похоже, вовсе не злой - в глазах чуть прояснилось, а на столике рядом обнаружилась целая куча всяких пузырьков с зельями. И даже чуть терпкий, специфический запашок от них нашёлся, пряно пощекотав нос.
На голых каменных стенах, куда он запретил вешать гобелены или ковры - уж тем более деревянные панели с набитыми шёлковыми обоями! - обнаружились всё те же привычные предметы. Отцовская шпага с уныло отсвечивающим цветами побежалости, перекалившимся в адском пламени клинком; чёрная шляпа с залихватски заломленной остроконечной верхушкой; сделанный чуть хмельным сельским маляром рисунок маменьки углём. Единственный… привет, ма!
Правда, там оказалась ещё и шпажонка этого, как же его звали… ах ну да - мастер воздуха Хорхе. Посвятив некоторое время раскопкам в собственной голове, Валлентайн всё же сумел припомнить, что тот вроде бы ушёл в свой мир живым и здоровым. Однако же, волшебник пока что послал все эти умствования туда, куда они только того и заслуживали. Гм-м… в общем, в и на.
Ноги хоть и ощущались до странности лёгкими и чуть непослушными, слушались всё же беспрекословно. Подивившись эффективности ведьминского лечения вкупе с успехами эльфийского целительства, молодой волшебник поискал глазами хоть какие-то намёки на одежду в непосредственной близости от себя. Ну, тут всё понятно - никто даже и не помышлял позволить одному нахалу вставать так рано. Что ж, простыня хоть и неважная замена одежде, но раньше, говорят, только так и ходили. Это уж потом портные появились… даже шлёпанцев не поставили у кровати - вот будет повод чью-нибудь физиономию начистить!
Это что ж такое? Валлентайн без зазрения совести всматривался и даже пялился на застывшую словно в зачарованном сне огненную девицу снаружи. Та застыла волшебной полупрозрячной статуей, и даже обычно перетекающие по ней сполохи огня застыли мягкими полосами света.
Оказалось, спал даже замок. Вернее, не спал, а просто застыло всё. Замер поднимающийся по лестнице Эндариэль с озабоченной физиономией и каким-то растением в ладони - и Валлентайн пристально рассмотрел его лицо в попытках уловить сходство с собой. Пёс их знает, этих эльфов - да те же два глаза, нос и рот, что у всех. Стоило признать, что от перворождённого он что-то унаследовал скорее из наклонностей да течения Силы.
Забавно, кстати, оказалось видеть, как застыл на полпути к полу выпавший из ладони Зеппа солидных размеров бутерброд с ветчиной - в сотника врезалась как обычно мчащаяся не разбирая дороги куда-то ламия, и над зрелищем обеих весьма красноречивых физиономий волшебник вдоволь позабавился. Равно как опечаленно посмотрел на грустную Селину, по своей привычке сидящую на ступенях у трона и о чём-то думающую.
И даже чёрный трёхглавый демон на крыльце, которому по должности спать не положено, видом мало отличался от большой мягкой игрушки. Дрыхнет, зараза… впрочем, где-то в глубине замка что-то шевельнулось и даже жадно подалось навстречу заметившему его вниманию. Но где, что?
Позабавили лорда по-прежнему двигающиеся тени. Хоть во внутренние покои замка хода им не было - но во дворе шастать не возбранялось. И теперь мятущиеся невесть кто смущённо кружили вокруг застывших теней живых. Временами одна боязливо протягивала лапку и мягко трогала - эй, ты чего, подруга? Однако тени ни солдата, отрабатывавшего на тренажёре упражнение с копьём, ни наставлявшей его ламии не отзывались. Застыли покорно, не в силах ни на волосок отойти от установленных им законов.
Пришлось для разнообразия уйти и пошарить в неподобающих для хозяина помещениях - но терпение и впрямь зачастую вознаграждается. Всё же, стоило признать, в большинство моментов жизни мужчина куда увереннее чувствует себя в брюках нежели без них… равно как там же, в шкапчике возле замершей над гладильной доской огненной воительницы, нашлась и остальная одежда. Причём полностью приведенная в порядок и готовая, так сказать, к употреблению.
Озаботившись вместо шпаги кривым посохом шамана, Валлентайн без стеснения совести пошарил на кухнях да угостился чем захотелось - но без чрезмерности. Неизвестно ещё, чем объяснить эдакие феномены со временем… потому объедаться в такой ситуации до состояния блаженной истомы не стоило. Чревато, дамы и господа - волчара должен быть чуть голодным. Что перед дракой, что перед погоней.
И только тогда лорд вышел на середину залы. Повинуясь наитию, он не стал разуваться как в прошлые разы. Вступил в Круг Силы как хозяин, чётко сформулировал в голове пожелание - и в знак подтверждения негромко стукнул вниз посохом.
Буммм… словно колокол, право. Звенело, правда, скорее всего в голове - как Валлентайн ни оглядывался, до самого горизонта издавать таковые звуки оказывалось решительно нечему. Да и вообще, тут не было ничего. То есть, совсем.
Но тем не менее, волшебник мгновенно узнал это место, даже сейчас обжигающее восприятие неслышным жаром той давней битвы. Песок неплохо поработал, занеся эту долину - а светящийся волшебными знаками огромный Рунный Камень каменотёсы всех народов аккуратно расчленили на части и развезли далеко в разные края. Почти заплывший холм по левую руку, за которым тогда был алтарь древнего народа - может, зря его тогда разрушили по повелению осматревшего тогда место боя Валлентайна?
Глядишь, сейчас и сгодился бы… уж иные, проверенные временем истины куда вернее новомодных и подчас выглядящими весьма эффектно задумок…
Колокол в голове наконец утих. То просто Замок обиделся, что в его Круг Силы стукнули такой гадостью, - запоздало сообразил однокий человек, грустно шагая по месту одного из своих величайших триумфов и вертя в руках посох.
Да, кажется, здесь… чёрное дерево бестрепетно и властно ударило в пустыню под ногами. Разлетелись брызги остатков старой магии, пошли волнами и раздались в стороны напластования позднейших, невесть зачем принесённых сюда ветрами и брошенных заклинаний.
Песок и камешки со скрежетом поползли из-под ног. И через несколько мгновений Валлентайн воочию увидел страшную, обожжённую корку шлака, занесённую за годы верхним слоем.
- Словно как в тот раз, - он пристально посмотрел вниз.
Прямо между носков запылённых сапог виднелся наполовину впечённый в этот уродливый гигантский шрам круглый камень. Небольшой, чёрный круг, выточенный в незапамятные времена искусными и могучими рабами из первозданного мрака - ни огонь битвы, ни время оказались не в силах его уничтожить.
- Да уж, помыслы богов не сразу доходят до простых смертных, - молодой волшебник присел, не решаясь коснуться находки рукой.
Дуул'Зерот - что бы это ни означало на древнем и напрочь забытом языке - это не имя. Титул, должность? Знак особого доверия тёмных богов? Да уж, немалая сила и знания переходят к обладателю этого знака. Три насечки - трижды менял он хозяина, и трижды победитель получал новое имя.
Дуул'Зерот. Хм-м - звучит как-то немного нелепо. Или, что вернее, за тысячелетия изменился алфавит и нынче просто неправильно читается. Валлентайн грустно смотрел на вплавленный в шлак знак внимания богов. Символ признания - сегодня ты сильнейший.
Приди и возьми по праву!
- А оно мне надо? - стоило признать, зверь в человеке весьма брезгливо отнёсся к таким перспективам. Ну не его это! Будь воля, он ещё и лапу заднюю задрал бы тут, чтоб полнее выказать меру своего презрения.
Но Валлентайн всё же не решился на подобное кощунство. Лишь погладил так и поющий неведомую песнь в такой близости от знака посох… хорошо пел, многое обещал - да и выполнил бы, уж богам нет нужды обманывать своих верных слуг.
Две ладони ещё раз погладили блестящее словно чёрное стекло дерево - а затем с хрустом сломали посох о колено. Тут бессилен был бы топор гномьей стали или ледяной клинок могучего волшебника. Однако для чернокнижника это было всего лишь дерево, уже его умения и способности оказывались именно таковы…
Слабое эхо, словно увязший в тумане звук, прокатился над безжизненной пустыней. Медленно, словно нехотя, треск и гул прекратились - и Валлентайн обнаружил, что держал в руках две струйки чёрного дыма. Они выпорхнули из ладоней, взвились в воздух и тут же развеялись порывом ожившего ветерка.
Ага!
На чёрном каменном круге под ногами, казалось, прибавилось зарубок. Однако нет, то сам неведомый символ покрывался изъязвившими его безобразными трещинами - а потом и вовсе рассыпался в горстку пыли, ударившей напоследок в нос дурным запахом.
- Фу-у… Ой, да ладно вам, бессмертные. Раз уж дали свободу воли, чего теперь недовольство проявлять, - молодой волшебник поморщился и встал с корточек, разгоняя ладонью воздух у лица.
Чуть стороной пролетел степной канюк, невесть что высматривавший в этих пустынных местах. Окончательно очнулся от дрёмы ветер и прилежно потащил по небу одинокую тучку. Негромким потрескиванием отозвалась остывающая к вечеру глыба песчаника, а с её макушки на проходящего мимо человека своими чёрными и блестящими бусинками глаз недоверчиво уставилась серая и часто поводящая боками шустрая ящерица.
Что характерно, тень её вела себя на камне прилежно - как и полагается хорошо воспитанной тени.
Кажется, пронесло…
А тяжёлая ладонь у девицы! И пощёчина-то какая звонкая вышла - аж в глазу слезинка стыдливо наметилась.
- Я уж думала, ты издох наконец-то! Исчез и истаял как дым… Но оказалось, что прихватил посох колдунский да опять куда-то умотал гнусности делать, - Чайка страдальчески помахала в воздухе отсушенной о лицо своего лорда ладошкой, подула на неё.
И затем совершенно непоследовательно протянула руку вперёд. Раскрытой.
- Верни мне кольцо, - вот и поди пойми этих вертихвосток!
То прилюдно в физиономию швырнула, теперь втихомолку обратно требует… Валлентайн осторожно потрогал нос, на пробу втянул им холодный воздух - нет, кажется не разбила. Он хмыкнул, а затем с полным непочтением к дворянским титулам изобразил в сторону Чайки вполне полновесный деревенский кукиш. Дулю скрутил, проще говоря.
Встретились они на узкой площадке-галерее подземелья. По одну руку грубая, шершавая и чуть осклизлая от вечной сырости каменная стена. А по другую провал в невесть куда. И от одной только мысли, кто или что оттуда с таким жадным любопытством прислушивалось сейчас к этому разговору и этой буре чувств, становилось как-то не по себе.
Лорд забрёл сюда в задумчивых поисках - как оказалось, именно из этой глубины отозвалась на тот зов так и не уснувшая неведомая тварь. Ну, а Чайке стоило лишь мимолётно поинтересоваться, как замок услужливо подсказал и местонахождение, и как туда пройти.
Предатель!
Тот откровенно застыдился, струхнул. И даже поджал бы хвост - но увы и ах, такового у замка предусмотрено не было. Мало того, уловил, что хозяин гневается больше для порядку - а потому стыдиться, в общем-то, и не подумал…
- Ах, так? - Чайка едва не задохнулась.
Великолепная в своём гневе, она рассерженной кошкой прыгнула вперёд. И не сдобровать бы тут лорду и волшебнику, уж отбиваться серьёзными средствами от вредной девицы он не стал бы ни за что на свете - но оказалось, что оба принесли с собой из искажённых миров навыки рукопашного боя. Хоть и учились откровенно у разных учителей, но как говорится, нашла коса на камень.
И через некоторое время девица отпрыгнула обратно, с тихим подвыванием потирая ушибленное плечо да хмуро зыркая исподлобья.
- Ну отдай, по-хорошему прошу…
"Вот как, это было ещё по-хорошему?" - Валлентайн не стал скрывать своего удивления. Опёршись плечом о стену, он помассажировал едва не вывернутое этой бешеной девицей бедро. А затем полез за пазуху и добыл оттуда обретающееся на крепком кожаном шнурке витое изящное кольцо. Он ещё миг-другой рассматривал его пристально - даже дохнул легонько Силой, чтобы подпитать легонько и зарядить сей немудрёный артефакт. Он полюбовался на вновь просиявший ободок металла… и под вытянувшимся лицом Чайки выгнал оттуда тень.
- О, барон… надо же, какая встреча, - чернокнижник на миг возобладал над человеком - Валлентайн проворно добыл из кармана пузырёк, в который хотел собрать немного костной муки из обретающихся там и сям по углам скелетов в ржавых кандалах.
Раз-два! И тень бывшего барона Эрбис быстро, проворно юркнула туда, куда её загнала беспощадная воля чернокнижника. Но едва тот спрятал в карман пузырёк, как обнаружил в свою очередь, что пойман и сам. Нет, не в кандалы, не в магические удавки или прочие пошлости - в девичьи объятия. И вырываться из них что-то ну никак не хотелось. Несмотря даже на то, что руки лорда обняли и ласково приласкали стройную негодницу Тэлль.
- По-плохому, говоришь? - губы у неё оказались мягкими, горячими и в то же время прохладными. И настолько вкусными…
Те, кто создал и построил этот замок, были настоящими мастерами своего дела. И всё же, всему приходит своё время, и всё имеет свой конец. Быть может, камень из которого оказывалась устроена галерея, обветшал за века… возможно, свою лепту внесла и вечно голодная неведомая тварь внизу, которая с тоски подгрызала неподатливую твердь…
- Держись! - Валлентайн извернулся, одной рукой вцепившись в рассыпающийся прямо под пальцами выступ - и едва не вырывая из сустава плечо зашвырнул с перепугу превратившуюся в Сандру девицу наверх.
Ей почти удалось. Почти - раздирая в кровь изящные руки, та лишь долю дюйма не дотянулась до уцелевшего края. С хрустом заскрежетали обламываемые ногти, не в силах надёжно уцепиться за неровности излома, и неумолимая сила тяжести вновь потянула её вниз…
Нет, положительно, надо будет озаботиться каким-нибудь летательным заклятьем! - Валлентайн взвыл от безнадёги. И последним, отчаянным усилием он оттолкнул уже падающее обратно девичье тело от себя.
Туда, наверх… ну же!
Будь проклят тот, кто придумал эту гнусность - сила действия равна силе противодействия! И всё же, если бы кто мог посмотреть в лицо падающего в жадно раскрывшуюся навстречу бездну человека, он бы изумился. Лёгкая победная улыбка - она всё же достала до края, уцепилась.
А всё остальное, право, такая пошлость…
* * *
Всё ерунда, кроме пчёл. Ну, если хорошенько вдуматься - пчёлы тоже ерунда… к чему в голову лезет такая чепуха, Валлентайн так и не смог понять. Он осторожно закашлялся и тут же поморщился, почувствовав на губах так и бьющие изнутри железисто-солёные брызги. Ой как нехорошо - если обломки рёбер проткнули лёгкие, дело худо. Ведь эльфийский целитель в своё время сомлел куда раньше, чем смог из косо прорубленного в скальной породе тоннеля выйти на обвалившуюся ныне галерею да попробовать определить эту дрянь внизу.
А это значило, что некая тварь, существо, нежить - нужное подчеркнуть… хм-м, да можно всё подчеркнуть - это нечто, короче говоря, имело к чёрному самое непосредственное отношение.
Все скудные остатки сил уходили на незримый щит, разделяющий сознание на здесь и там. Здесь оказывалось вполне терпимо, хотя там… там человеческое естество корчилось и визжало от боли. И всё же, Валлентайн безжалостно расширил и подвинул преграду, стиснул скулящуюю точку и задвинул куда-то в угол. Между воспоминанием, когда вывихнул палец - и той минутой, когда в детстве вместо безобидной мухи-музыкантика поймал ладошкой такую же с виду полосатую пчелу… надо же, ещё помнится!
Так, темнота такая, что не помогало даже истинное зрение - ну, таковое пару раз бывало и раньше. Хотя бы в той гробнице некстати проснувшегося древнего и весьма могучего шамана… неплохо тогда степняки с восхода заплатили за упокаивание беспокойного мертвеца.
Левая нога откровенно сломана и хрустит эдак мерзко - не смертельно. Рёбра похуже, но и чёрного мага так просто не убить.
А вот навалившееся со всех сторон жадно чавкающее нечто озадаченно приостановилось - хоть и долго пришлось ждять очередной подачки сверху, но она всё-таки прилетела. Да вот, погрызть-полакомиться человечиной что-то никак не удавалось. Нет, не мерзкой плотью, но сладким и незабываем нечто. То ли душа, то ли аура - суть не в терминах.
Темнота грызанула снова, словно впившись во всё тело тысячами ледяных иголочек - и с отчётливо скулящим визгом недоумённо отпрянула.
Лежащий на каких-то то ли камнях, то ли старых костях Валлентайн даже нашёл в себе силы усмехнуться. Ну-ну, видали мы таких охочих до чужого магического естества. А ядику хлебнуть полною мерой не хочется? Тут припасено на всякий случай - да таких заклятий и щитов, что на целую армию энергетических вампиров хватит. Специально когда-то озаботился, чтобы потом применять особо не задумываясь и не разбираясь - какой же именно твари захотелось сладкого.
Судя по обиженному сопению в магическом эфире, голодное до дрожи нечто попеклось хорошо, даже очень. И пробовать вновь что-то желанием пока не горело.
А всё же стоило признать, что переутомления последних дней даром не прошли - уж прежний, полный сил Валлентайн не позволил бы себя так легко обидеть. Впрочем, девчонку вытолкнул туда - и то спасибо… он осторожно прислушался, послав вверх несильный зов.
Обычно такого хватало, чтобы поставить на уши город средних размеров или с побледневшими лицами ухватиться за защитные амулеты сразу нескольким полкам тяжёлой, закованной в сталь королевской пехоты. Но здесь впечатление оказывалось такое, словно нырнул в банку с чернилами. И разлёгшись на донышке пытаешься разглядеть солнце в зените.
Впрочем, судя по легчайшему сотрясению почвы, там наверху тоже поднялась суета нешуточная… но таки стоило признать, что живым опуститься сюда мог только чёрный маг, причём силы немеряной. А стало быть…
- Хочешь однажды выйти отсюда?
Одна из заповедей волшебника гласит… что же она там гласит?… Ах, ну да - если обстоятельства сильнее тебя, приспособься к ним и действуй в дальнейшем исходя из них. Или как-то так - уж невероятная гибкость и изменчивость чародеев рода хомо и позволила им неизменно оказываться в числе самых могучих.
Спустя дологе время - судя по тому, что временами впадающий в лёгкое забытьё Валлентайн сбился со счёта ударов своего сердца, в голове сам собой соткался ответ. Даже не слова и не мысль - это что же, кто-то тут предлагает сделку? Какой-то полудохлый хомо могучему демону?
- Эх, дурачок… - смеяться запретил бы любой хоть мало-мальски соображающий. Вот, беспомощно распростёртый в темноте волшебник, которого тьма здешней темницы лишила почти всех способностей да сил, и запретил себе смеяться дальше, похрустывая обломками рёбер. - Чего стоит вся твоя сила, власть? Какой в ней смысл?
Поскольку темнота не отзывалась, а лишь осторожно пробовала с разных сторон - эй, ты не умер? Не ослабел? - Валлентайн кое-как накопил сил. И отгоняя так плывущие перед невидящим взором мутно-зелёные круги, продолжил.
- Видишь ли… сила, власть это не цель. Это всего лишь средство. К чему, спрашиваешь? А это уже решает душа. У тебя-то её нет… - он осторошно кашлянул, сплюнул в сторону. - Короче. У меня особого выбора нет - но и у тебя другого случая не представится. Признай меня своим господином, а себя моим рабом, и я вытащу нас обоих отсюда.
Как же нелепо осознавать, что в этой темноте разговаривали двое. Один ещё почти живой - и второй, который живым никогда не был. И если темнота ответит первому отказом или же достаточно долгое время просто помолчит… нет, о таком даже и думать не хотелось.
Впрочем… подумать таки придётся… и даже кое-что по этому поводу предпринять…
Стоило признать - те, кто придумали и соорудили эту темницу, были гениями. Если даже могучий бестелесный демон не сумел выбраться наверх, то хитроумию зодчих-архитекторов можно отдать должное. Хотя вполне возможно, что те были всего-навсего тюремщиками - и весь этот замок изначально и был задуман как охрана этого места заключения?
- У всех народов есть предания, как демоны искушали и совращали смертных, - невесело усмехнулся Валлентайн. - А каково тебе вдруг почувствовать себя искушаемым?
Пальцы его уже давно зарылись в обломки под низом. Как можно дальше, чтобы почувствовать влажный холодок. Правда, для того пришлось чуть послабить щит восприятия - и воспрянувшая от уныния боль в своём закутке с готовностью принялась выворачивать всё тело. Ничего, потерпим пока… вот так…
Пальцы на правой руке слушались плохо, и судя по всему, оказывались неплохо искалеченными при падении. Зато левая наконец уловила слабое даже не дуновение Силы - один лишь прохладный отголосок его. Чуть поманить, потянуть на себя… вот и всё…
Тюрьма оказывалась надёжно защищена от любой магии. Выход вверх не смог бы преодолеть даже дракон. Но всё же, как говорил чумазый от копоти Миха по прозвищу Гоблин - на любую хитрую жэ найдётся свой хэ винтом. И когда едва не выгибающуюся от боли спину захолодило выступившей снизу водой, Валлентайн легонько засмеялся от облегчения.
Уж плавал-то он пусть и не как рыба - но поднимающаяся вода, равнодушно относящаяся ко всяким хитроумным магическим препонам, просто поднимет его наверх.
Простенько и в то же время изящно, как и все построения не желающего налево-направо громыхать грубой силой хитроумного чернокнижника. Ах, ну да - и этого демонюгу полоумного тоже прихватить не забыть. Нечего такому добру в каталажке прохлаждаться…
Бессмертные с небес или тёмных бездн в тот день наверняка здорово повеселились. Уж смотреть на мокрого и жалкого чернокнижника, кое-как выползшего из подвалов и обнаружившего замок и весь город пустыми, наверняка было до колик смешно.
- У-у, паразиты, - беззлобно ругнулся Валлентайн и продолжил рыться в запасах лекарственных зелий, обнаруженных в комнате Эндариэля.
Каким образом и куда запропастилось всё живое в этом мире, он задумываться не стал. Да и вряд ли смог бы - вздувшаяся мутная пелена забытья уже почти наполовину сузила восприятие. Пухла и давила, уж почти смертельно раненому таковые приключения и путешествия строго-настрого, знаете ли, противопоказаны…
И хоть бы кошку или собаку какую! Одной руки и краешка ясного сознания хватило бы, чтоб кое-как провести обряд да набрать достаточно Силы - себя подлатать да потом добраться до толкового целителя. Но во всей обозримой местности не наблюдалось ничего крупнее мыши или окончательно обнаглевших воробьёв.
Интересно, а рыбу можно с должным чернокнижным обрядом разделать?
Примерно такая мыслишка всё вертелась в голове исходящего из холодеющих губ розовыми пузырями волшебника, когда он на тележке молочника осторожно спускался по дороге в порт. Если удастся выбраться в реал - похоже, здесь всего лишь отражение - надо будет того добродушного гоблина, оставившего у крыльца замка свою повозку, ото всех податей освободить… ну ладно, ладно - на год точно.
Волна лизнула лицо горько-солёной прохладой, и потерявший сознание калека кое-как пришёл в себя. Недоумённо он осмотрелся, не в силах ничего сообразить - где он и вообще, кто он? И какого эльфа так больно-то?!!
- Ах, ну да…
Первой на зов опущенной в воду руки приплыла треска. Жирненькая и глупая рыбина потыкалась бестолково в безвольно шевелящиеся пальцы человека, а затем блеснула на мелководье серебристо-чёрным боком, опомнилась - и тотчас испуганно метнулась обратно.
Здоровенный краб тоже не рассеял сомнений чернокнижника - да у этой же твари всё совсем не как надо! Как же его и через обряд-то вести?… иди гуляй, клешнявый!
- Ну что ж, да простит меня ваше племя, - вздохнул уже отчаявшийся было человек. - Если смогу - отплачу, за мной не задержится.
И крутобокий дельфин, зачарованный одним прикосновением бледных и грязных пальцев, ударил хвостом - словно подброшенный меткой рукой, он упал рядом в тележку.
"Этот совсем другое дело - воздухом дышит, да и что-то вроде души имеется. Уж не чета холодной и безмозглой рыбе" - говорить сил уже не осталось. Глаза слипались от усталости и непрестанной борьбы за каждый дюйм пространства, с болью и подкатывающим отчаянием. А надёжно спеленавшее хозяйственно прихваченную снизу тварь заклятье истончалось с каждым ударом сердца - оно билось всё слабее и слабее.
И всё же, человек и беспечно помахивающий хвостом дельфин выехали по пандусу на основание мола - туда, где осенью моряки хотели в складчину поставить какой-нибудь памятник. А что, хорошее место - правда, отныне будет проклятым… или нет?
Несколько острых осколков разбитого стекла - неважнецкая замена ритуальному или жертвенному ножу. А свечные огарки из старого морского фонаря куда как уступали настоящим чёрным, с добавлением особых травок. Пучки гнилых водорослей да кое-как, ногтями расковырянная ракушка мидии - в вершины наспех очерченной своей кровью звезды. Да, надо уметь обходиться тем что есть… о, а в последнюю точку хохмы ради положить дохлого краба. Зря, что ли, валялся тут, вонь разводил?
И наконец Валлентайн, закусив губу от боли, приподнялся. Сделал первый надрез, на лету делая поправки сообразно строению тела этого хоть и морского, но всё-таки животного - а дальше инстинкт зверя да отчаяние, помноженные на умения, сделают всё сами…
Что-то последнее время неприятностей заметно прибавилось. Хотя стоило отдать должное - не всё так плохо, как могло бы быть.
С другой стороны, могло и вовсе не быть… во всяком случае, в глазах иногда хоть и рябило, а спать хотелось просто до неприличия, Валлентайн не роптал. Знай наворачивал себе наваристый суп, который всё-таки удалось спасти…
В заведении Гарри оказалось так же пусто, как и во всём городе. Потянув в воздухе носом, непонятным до конца даже себе образом исцелившийся волшебник прошёл на кухню, где некоторое время с задумчивым и глубокомысленным видом созерцал здоровенную кастрюлю, что мирно побулькивала на закопчёной плите, исходя паром и весьма привлекательными для голодного желудка ароматами.
Сообразив, что так можно остаться и без обеда, молодой волшебник плеснул в огонь ковшик воды - уж снять пятиведёрную трактирную кастрюлю с плиты он сейчас попросту не смог бы. Вроде и подлечился - но всё же, хороший отпуск не помешал бы… но пока что можно обойтись и парочкой тарелок здешней недурственной стряпни.
- Что скукожился? Отвык от света… - Валлентайн предложил бестелесному демону тоже отведать изысков кухни пухлозадой супружницы Гарри - но тот робко сжался в своей магической удавке и по-прежнему молчал.
- Ну как хочешь, - волшебник добродушно ухмыльнулся, ощущая как по телу начала разливаться блаженная сытость. А затем подумал, и налил себе третью тарелку.
Всё равно в этом отражении реальности есть суп больше некому?…
Проснулся он к закату. Некоторое время наблюдал, как за погасшим в отсутствие хранителей огня маяком величественно поднималась хозяйка-Ночь. На тонущее за горбатым мысом солнце Валлентайн даже не взглянул. От этого проклятого Света больше мороки, чем пользы… потому он с наслаждением потянулся, стоя на пристани, и решительно зашагал к маяку.
Путь оказался несколько дальше, чем предполагалось. Да и разбитое подобие дороги вряд ли пришлось кому по вкусу - но всё же, эти незначительные препятствия волшебник преодолел, пусть и прогулочным шагом.
И лишь здесь, на верху маяка, он с похолодевшим сердцем осознал - зачем он сюда пришёл.
Гори, огонь! Пусть некому ловить жадным взглядом твой свет, пусть ничьи глаза не высматривают его в темноте нетерпеливо и с надеждой - а всё же, свети! Валлентайн немного гордился сам собой, уж он вбухал в незамысловатое устройство столько чар, что хватило бы на несколько лет работы. Простенький масляный светильник давал только искру - главной тут всё равно оказывалась магия.
Чуть волнуясь, он повернул потёртую до блеска бронзовую рукоятку - и в темноту вырвался ослепительно-белый луч. Залитые маслом шестерни провернулись, и постепенно механизм набрал обороты. Быть может, когда-нибудь, чьи-то усталые и красные с недосыпу глаза увидят в ночи этот свет и повернут корабль к надёжному пристанищу. Быть может, и нет, но все равно!
Всем, всем, всем - я жив. И горе тем, кто о том позабудет!
Ну, вроде всё? А теперь домой. И спать, как на первенство города среди пожарных!…
Верёвка оказалась чуть коротка. До дна пропасти совсем чуть не хватило реквизированной в канатной мастерской бухточки - но волшебник ничуть не роптал. Уж нырять в холодную воду, держа в руке тяжёлый бронзовый подсвечник, а другой придерживаясь за вяло извивающийся в воде трос - занятие весьма сомнительное.
Демон неведомого вида, которым всё никак не удавалось заняться поплотнее, бешено затрепыхался, едва уловил намерения своего нового хозяина. Но, мнения его никто тут не спрашивал…
Из-под истерзанной одежды иногда вырывались пузырьки воздуха и, щекоча тело, суетливо удирали наверх. Назад, туда, к свету и теплу, словно страшась неведомых и непроницаемых ни для взгляда, ни для магии глубин. Хорошо ещё, что впопыхах Валлентайн едва не перепутал заклинание остановки дыхания и остановки сердца - вот был бы потом повод для самокритики!
Будет ли оно, это потом, он не задумывался. На четверть часа заклинания хватит - а там желание подышать воздухом из просто мысли перетечёт в насущную необходимость. Впрочем, этого времени должно хватить с лихвой. Ведь сейчас на дно опускался не калека с затуманенным сознанием - могучий волшебник, залитый до бровей недоброй, злой Силой…
Вода уходила неохотно. То ли понравилось ей здесь, то ли слишком уж сильным оказался тот посланный ей зов - но Валлентайн терпеливо дожидался, забавляясь ощущением беспомощно барахтающегося рядом демона. Захлебнуться не захлебнётся, но более чем неприятных ощущений наберётся с лихвой… прикинув, что за сотни лет у того наверняка вовсе не легонько стали набекрень мозги, волшебник улыбнулся.
Оп! А вот этого не надо! Судорожно дёрнувшись, он едва не наглотался воды… и в этот момент в макушку отчётливо плеснуло. Кажется, вода опустилась достаточно сильно. И вот в таком положении, отчаянно держась за конец свисающего сверху шершавого троса, Валлентайн вытянулся в струнку, стараясь не отрывать сапог от дна. И в тот момент, когда вода полностью ушла, впиталась в только ей доступные поры, он почувствовал, что всё прошло верно.
Ноги касались прошлого, прочно опирались на что-то похрустывающее под каблуками - а стиснувшиеся словно в судорогах руки уцепились за единственную ниточку, позволявшую в бесчисленных развилках вероятностей нащупать путь домой.
И пропади они пропадом, все эти а как? почему? и зачем? - пусть другие головы ломают… сердце стукнуло так сильно в тот момент, когда он решился наконец оторвать ноги от дна, что на миг Валлентайну почудилось, будто он сорвался и теперь навечно обречён торчать здесь, коротая время в беседах с бестелесным демоном…
- На будущее надо будет узлов понавязать - ведь помнил же! - задыхающимся голосом выдохнул истерзанный человек, позволив себе всего миг отдыха.
Ощущение было такое, словно он залез уже вверх на добрых пол-лиги - руки и ноги крепкого, ничуть не изнеженного парня уже ныли от усталости. Но он чётко помнил бирку на бухточке. Четвертушка лиги… да чего тут рассуждать? Лезть надо…
Вперёд, там кабаки и бабы!
Он так рассмеялся от этого немудрёного солдатского девиза, что едва не сорвался. И всё же, в уши уже ударило эхо… так и есть, через ещё десяток подтягиваний в голове постепенно что-то стало расширяться - то магическое восприятие волшебника привычно вошло в резонанс с окружающим миром.
В глаза ударил свет. На уцелевшем обломке галереи стоял одинокий фонарь с матовыми стёклышками. Но судя по неестественно ровному белому сиянию, внутри покоился шар магического огня вместо свечи или масляного светильника. А верёвка была привязана верхним концом к массивному бронзовому кольцу двери, как Валлентайн её и помнил.
Но фонарь… вот этого он не делал точно. А стало быть, куда-то всё-таки вылез. Кто-то же, чья-то заботливая или небрежная рука всё же оставила здесь свет?
Последние несколько движений Валлентайн сделал как можно тише - и уже в безопасности галереи позволил протестующе разнывшемуся телу чуть отдохнуть, отчего-то ощущая себя забравшимся в тыл противнику диверсантом. Смех смехом - но замок откровенно дремал, никак не обнаружив возвращения хозяина. Правда, на башнях перекликнулись бессоные огненные воительницы, нёсшие там караул. Цокали часы возле лестницы, а где-то на крыльце во сне заскулил о чём-то своём трёхглавый пёс…
Валлентайн стоял у большого, как сказали бы в иных мирах - французского окна верхней галереи, и на душе у него отчего-то было немного грустно. Вид мирно спящего в ночи Ферри-Бэя сам по себе наводил на романтический, лирический и даже чуть философский лад.
Но то, что весь город оказался занесён снегом, закутан им словно ребёнок в руках заботливой мамаши - это и впрямь впечатляло. Куда исчезли три или четыре месяца, конечно, можно списать на всякие научные и не очень феномены. Когда лазаешь через границы миров не прилежно изученными тропами, а словно вор в ночи прокрадываешься через потайной лаз, следовало довольствоваться хотя бы тем, что вообще пробрался…
В гавани плавали скупо видные льдины, возле Медвежьей горы зимовали на берегу засыпанные снегом корабли, и маяк с другой стороны равнодушно подмигивал лучиком света. Будто биение сердца - надо же…
Малышка Джейн, в которую пристально всматривалась бесшумная тень, легонько мурлыкнула во сне и повернулась на другой бок, всё так же цепко прижимая к себе потрёпанную куклу в линялом платьице. Ну что ж, спасибо хоть не несколько лет прошло - маленькая гоблинша почти не изменилась…
Он ходил по залам и галереям тихо словно призрак. Правда, огненные воительницы вполне могли бы сообразить - настоящие призраки теней не отбрасывали даже от магических светильников. Да и этот, до жуткой дрожи похожий на прежнего хозяина, тоже не отбрасывал - Валлентайн мысленно погладил себя за сообразительность и вовремя пришедшую на ум идею прикрыться словно накидкой прихваченным из бездны демоном. Замотаться в него как в одеяло - хоть и косились на эдакое диво, но внимания не обращали.
Бабуля таки некими путями выдрала или просто отобрала у Верайль дедулю? Вот уж ведьма… да пусть спят спокойно… Ах вот оно что - ламия таки догулялась со смазливым эльфом… что ж, прибавление семейства это хорошо, даже такое диковинное.
В спальне где обычно спала Чайка, оказалось всё совсем иначе. Среброволосая ламия Делия беззаботно разметалась во сне на широкой кровати. И точно как маменька-Верайль, причмокивала тихо губами. Спи и ты, молочная сестрёнка…
Да уж, где же ещё найти эте несносную, как не в собственной постели? Валлентайн некоторое время стоял, недоверчиво присматриваясь - кто и зачем оккупировал его комнату? Могли бы и в покое оставить, в знак уважения к пропавшему без вести.
Не так уж и трудно человеку знающему и умеющему бросить один лишь взгляд в окно, чтобы заспанная луна продрала глаза и выглянула из-за туч. В этом бледном серебристом свете он пристально, словно для себя не всего лишь сутки назад, рассматривал это полузабытое лицо. Пришлось даже наклониться и легонько, неслышно подуть, сопроводив несколькими тайными словами - пусть уйдут нехорошие сны.
Чуть нахмуренные брови Мазуни медленно разошлись обратно, а сама девица обняла покрепче подушку и даже чуть улыбнулась во сне. Знает, в чьём облике встречать… и всё же, Валлентайн отчего-то медлил. посмотрел опять в окно, на никогда не виданный таким город по берегам бухты. Красиво? Да, красиво - особенно осознавая, что вот тут спит она. Одна-единственная, хоть и о многих обликах, и что особенно хорошо - ничто не нарушит её сон и покой.
Горько отчего-то. Как же неуютно ощущать себя живым покойником… все уже, выходит, смирились - хорошо хоть, не догадались памятник поставить. С них станется…
Он ещё долго смотрел на это безмятежное лицо, а затем, отчего-то волнуясь как вознамерившийся утащить варенье мальчишка, потянул из-за пазухи шнурок. Тоненькое витое кольцо, видевшее свет иных миров, покорно легло на ладонь. Быть может, даже наверняка - его сделал кто-то из ещё тех, первых эльфов. Не великий мастер, а тогда ещё лишь ученик, робкий подмастерье в подарок своей остроухой подруге… постепенно кольцо налилось лунным светом - настолько, что по прихотливым завиткам безыскусной и всё же пленительной безделицы замерцали сполохи.
Чайка во сне медленно, словно нехотя вернулась в свой обычный облик. Неслышно мурлыкнула что-то сквозь сон, когда чья-то нескромная рука осторожно надела на её палец тонкий ободок несбывшейся мечты. Спи, девчонка, и пусть отныне никакая беда не омрачит и не нарушит твой сон.
Не нарушу и я… спасибо за подсказку, Сашка Грин из несуществующего мира!…
Спустя несколько мгновений спящая осталась в комнате наверху угловой башни одна. Затянулось тучами небо, погасла луна. Исчезла тень, еле слышно чавкая промокшими насквозь сапогами. Да и стоявший на прикроватной тумбе череп с ало мерцающими глазницами - прикрытый, дабы не смущать взор, деликатной частью дамского белья - испарился в неведомые дали.
Невесть куда сгинула со стены старинная шпага с витым эфесом и лучшими мастерами исправленным клинком. А прибравший всё это лорд неслышно и привычно скользнул по ступеням вниз.
- Всё дрыхнешь? И куда в тебя столько лезет… - трёхглавый пёс лениво шевельнул хвостом. Один глаз приоткрылся, бросив на заснеженный двор отблеск алого сияния.
Валлентайн присел возле чёрного под белым снегом демона, и некоторое время лишь бездумно почёсывал лохматый загривок зверюги. Да что он, собственно, ожидал? Оркестр и цветов при встрече? Шлялся несколько месяцев неизвестно где, да при том невесть чем ещё и занимался. Коль решили, что ты умер, а мир от того не перевернулся - значит, так тому и быть…
- Слушай, тебе приятель не нужен? - сам не зная зачем поинтересовался он у бессменного сторожа и охранника.
Судя по сразу четырём навострившимся лохматым ушам, мысль псу понравилась. Потому волшебник хмыкнул и потрепал того по ближней голове.
Выдернуть волосок из шерсти - казалось бы, чего проще? Это если забыть о насквозь потусторонней сущности обладателя оной… и всё же, Валлентайн справился. Оглядевшись, он улыбнулся. Ну да, конечно! Вода ещё никогда не подводила - и ладони словно сами собой слепили из снега маленького щенка. По бокам тут же выросли ещё две головы - но в середине оказалась сокрыта и плотно утрамбована толстая щетинка, крохотная частица сущности большого трёхглавого зверя. А тот посматривал заинтересованно, даже временами еле слышно поскуливал от нетерпения, и то и дело совался под руку туго дышащим носом.
Молодой волшебник отпихивал любопытную демонячью морду, да продолжал наводить окончательный лоск. И вот уже в руках обнаружилось примерное подобие каприза вспыхнувшего желания. Зато пёс как-то по особому тихо рыкнул, и для убедительности даже легонько потеребил зубами рукав хозяина.
Волшебник едва не выронил свою работу, когда до него дошла мысль демона.
- Не приятель, а приятельница? Ну, ты даёшь, чертяка!
И всё же, на усталое небритое лицо спустя долгое время выплыла осторожная, чуть кривая улыбка. Валлентайн кивнул. Снежная фигурка в его ладонях послушно перевернулась, а мизинец одним стыдливым движением обозначил дырочку в нужном месте.
- А вдруг от таких забав потом щенки заведутся? - строго поинтересовался он у нетерпеливо ёрзающего уже чёрного зверя.
Судя по тут же проявившейся на всех трёх пастях вполне собачьей улыбке, такие перспективы демона как раз не пугали. Потому Валлентайн вполголоса отдал тихо дремлющему в предрассветном мареве замку распоряжение - если что, трёхлавых собачат раздавать только в хорошие, надёжные руки. А потом призадумался на миг, и кивнул. Годится…
- Тебе что, особое приглашение нужно? - взгляд искоса нет-нет да цеплял маячащего над заснеженным плечом бестелесного, который с интересом приглядывался к действу.
Ухватить за шкирку невесть сколько веков скучавшего в бездне демона да сунуть в снежную фигурку, то оказалось полдела. Сверху ещё немного магии воды - и припечатать таким дерзким заклятьем, что неосторожно сунувшийся сюда трёхглавый пёс мгновенно отпрянул, фыркнул и даже прикрыл нос мохнатой лапой.
- А вот не лезь куда не следует, - авторитетно заявил Валлентайн, с интересом присматриваясь к получившемуся.
Доселе творить новую жизнь позволялось только богам. Ну и женщинам, понятное дело - за одну только эту способность он их к небожителям и приравнивал. Однако данный случай, стоило признать, всё же ни под какую классификацию не подходил.
Но тем не менее, что-то не срасталось - и тогда мгновенно возобладавшая гордость чёрного мага сразу же напомнила о себе. Волшебник не мешкая царапнул запястье шпагой и позволил упать на спину диковинной снежной собачке одной-единственной капельке. Достаточно… тут дело не в количестве, а как раз именно в качестве.
Замершая у ноги фигурка шевельнулась. Неуверенно дёрнулась, отчего задние лапки разъехались в стороны, и уже совсем живой щенок с возмущением шлёпнулся на то место, над которым уже вовсю заходил помелом куцый хвост. Ну разумеется, левая голова в одночасье сцепилась с правой, а средняя тут же принялась с упоением таскать обе за уши своей пока беззубой ещё пастью.
Здоровенный пёс разглядывал маленькую белоснежную собачонку у ног хозяина с таким умилением, что с клыков на снег закапал жидкий огонь. А Валлентайн поднял, осмотрел свою первую работу и легонько усмехнулся. Барахтается… Ничего, подрастёт - а так, вполне адская зверушка. Вон, за пальцы уже сейчас примеряется цапнуть.
- Ладно, присматривайте тут без меня за порядком…
Как он исчез, валяющийся у крыльца демон упустил из внимания. Зато под бок удивлённо поглядывающего на этакое диво трёхголового пса приткнулся маленький, ещё пахнущий глубоким подземельем да хозяином, забавный и пушистый белый комочек. Или комочка?
Этим утром она проснулась как обычно - в тот час, когда над маяком только загоралась хмурая полоска стального январского рассвета. Некоторое время понежилась в уютном тепле постели. И лишь затем, так и не оказавшись в силах определить, что же так непонятно теребило, она досадливо пнула оставшуюся неизмятой соседнюю подушку кулачком и выбралась наружу.
О, как здорово - ночью опять шёл снег. И теперь наблюдать через распахнутое в зиму окно за присыпанным и принарядившимся Ферри-Бэем оказалось одно удовольствие. А ведь стоило признать - этот город красив. По его приказу, неукоснительно приведенному в исполнение, кое-что снесли, гораздо больше построили заново. Спрямили несколько улиц да учредили два городских парка - с непременной зеленью и фонтанами. Да и вон тот шпиль срочно возведённого Мореходного Училища, откровенно перенятый у какой-то там адмиральской иглы, необыкновенно хорош…
Проползающая над головой низкая зимняя туча шаловливо уронила на носик красавицы несколько снежинок. Словно игривый щенок, та задорно поймала их, попробовала на язычок и милостиво кивнула - разрешаю. Затем испуганно покосилась по сторонам, уж не застал ли кто её за столь неподобающим поведением? Досужих глаз в утренней серости не оказалось, потому девица собрала с наличника пригоршню снега да в пару движений скатала его в тугой снежок - и до тех пор тёрла и разрисовывала им щёки, пока на те не вымахнул задорный румянец.
В комнате оказалось всё так же тепло и душновато. Пару раз девица потянула носом - да нет, скорее всего просто почудилось после свежего воздуха, будто потянуло сыростью и подземельем. И всё же, что-то мешало, теребило эдак незаметно, исподволь. Положив ладонь на низ живота, хозяйка миг-другой с беспокойством прислушивалась к мягким посылам собственной магии. Да нет, не то - не скоро ещё очередной недуг.
Одежду все объединившиеся в такой диковинной личности прежние любили простую, но удобную. Правда, дракошка предпочитала и вовсе обходиться одним лишь изумрудным блеском - а эльфка Тэлль и откровенно армейскими мундирами. Потому и не удивительно, что хозяйка комнаты споро облачилась в добротную одежду с чуть заметным милитаристским уклоном. И нацепив вызывающе цокающие полусапожки на умопомрачительно цокающих каблучках, спустилась из своей башни.
Тенью прошла мимо зеркала, мельком мазнув по себе взглядом - ага, опять ночью в рыжую перекидывалась… всё ждала… но путь девицы вёл всё ниже и ниже, пока в лицо не пахнуло сырой прохладой подземелья.
Долго она стояла на пороге всегда отпертой с того дня двери, не в силах заставить себя сделать последний шаг наружу. Хотя все мастера и даже втихомолку приглашённый Дей в один голос уверяли, что укрепили оставшуюся часть галереи так, что теперь и элефанта выдержит - а всё же. Слишком уж явственно вспоминался тот животный страх, когда бесцеремонный толчок в бок и под пятую точку таки добросил её наверх.
- И вот - я здесь, а ты… Как ты там?
Всё так же бесстрастно, словно немигающий в ночи маяк, светил фонарь - Чайка присела, потянулась рукой и прикосновением ладони залила в немудрёную светилку новую толику Силы. Пусть горит… может, и нелепо - но уж чертовски символично. Она всё же пересилила себя и вышла на оставшуюся от прежней галереи треть. Неизвестно зачем потеребила уходивший в бездну и по-прежнему безвольно обвисший крепкий морской трос, и горько усмехнулась.
Она сама трижды пыталась туда спуститься - но теряла сознание задолго до того, как чёрная пелена скрывала её от глаз и заклинаний тревожно присматривавшихся сверху. И тогда её, обмякшую, спешно втаскивали на страховочном канате обратно - а потом отчаянно пытались убедить, что никакого позора тут нет. Зепп пытался дважды, Селина тоже - с тем же самым результатом. Верайль попробовала - но маменьку почти сразу начало тошнить, едва наизнанку не вывернулась и долго вся зеленела при одном только воспоминании.
А отчаянно смелую или же безрассудную огненную воительницу попросту выбросило обратно. Да с таким шлепком припечатало о каменную стену, что та полдня поправляла здоровье и расстроенные чувства в пылающем чреве камина…
Вздохнув так тяжко, что по разжалобившейся каменной стене скатилась капля сырости, Чайка куда медленне и в гораздо более задумчивых чувствах направилась обратно. По пути кивнула попавшейся огненной воительнице, отрапортовавшей что в её смену никаких боже-упаси, и вообще, и в частности. Жестом отправила ту отдыхать в жарко натопленный камин, и некоторое время стояла наверху лестницы. Всё же, нечего ещё шастать в такую рань - и каблучки процокали обратно в свою башню.
Снаружи за окном раздались голоса - то всегда первым из солдат просыпался Зепп, не доверявший никому обязанность следить за порядком. Затем шум, какой-то маленький и наверняка весёлый переполох - маменька из своей комнаты тоже выразила вниз своё недовольство, не особо церемонясь в выражениях. Какого-разэдакого спать мешают?
Что такое? На тумбочке нехорошо зияла непривычная пустота. И только сейчас, недоумённо оглядевшись и протянув ладонь к пустому месту там, где ещё вечером на стене висела его шпага, Чайка осознала причину своей лёгкой нервной взъерошенности да беспокойства - на пальце полузабытым воспоминанием блеснул тонкий витой ободок…
С натугой отворилась дверь. Открывшись, она нагребла небольшой сугробчик выпавшего за ночь снега. Зато наружу, из застоялой теплоты казармы в зимнее утро выбрался Зепп да позёвывая огляделся с порога. Не заметив никого, равно как и поводов для беспокойств, дюжий сотник поднатужился, смачно колыхнул воздух и, равнодушно поскрипывая снежком, потопал к воротам.
Здесь он окликнул мающуюся на морозе огненную воительницу. Та подтвердила - всё в порядке, лишь ночью где-то в работном квартале поймали жулика и долго били, даже здесь слышно было.
Сотник кивнул, и привычно потопал в приделанное в углу двора заведение для простых. Пожурчал там, и вскоре выбрался обратно покряхтывая и благодушно позёвывая. Восходя на крыльцо, он привычно перецепился через присыпанного снегом и оттого похожего на большой сугроб зверюгу - и столь же привычно, беззлобно матюгнулся. Однако, когда снег взметнулся, искрясь в свете фонарей да маячащей у ворот огневой, наружу из берлоги на сотника уставились сразу шесть голов.
Если три больших не узнать было трудно, то глаза у трёх маленьких ещё только наливались будущим огнём - а незнакомый с Зеппом белый щенок звонко, в своё удовольствие облаял того из-под надёжного прикрытия старшего друга.
Некоторое время сотник с изумлением рассматривал этакое диво, ещё туговато соображая спросонья. А потом набрал в грудь побольше воздуху… нет, уж лучше было бы сразу оглохнуть, нежели выслушивать всю эту громогласную смесь витиеватой морской ругани с безбожной бранью пехотного ветерана.
В замке стали загораться огни. Попрятались по углам призраки да всю ночь валандавшиеся по коридорам и залам духи. Вместо них засуетились служанки, тараканами забегали по двору и стенам солдаты, а высунувшаяся в распахнутое окно маркиза Верайль добавила сверху сумятицы громкими и не совсем цензурными высказываниями. Щенок снизу старательно и звонко ей что-то отвечал - словом, старательно наводили переполоху все.
Потому, наверное, никто и не обратил в этой сумятице внимания на еле слышный вой смертельно раненной волчицы, что донёсся из-под крыши вон того углового укрепления. Вылетел он, улетел и растаял призрачной чайкой в стылой зимней дымке, вырвавшись из узкого стрельчатого окна именно так и называемой с той поры Башни Разбитых Надежд…
31.03.07
notes
