Часть восьмая
5 мая
- Ложись, дядьку! - отчаянный крик сержанта на миг перекрыл даже грохот боя.
По склону холма сюда стремительно взбегала вспухающая цепочка разрывов. Очередь из тяжёлого пулемёта вспарывала дёрн, выбрасывая вверх рыжую пыль и пучки высохшей на солнце травы. И всё, что осталось сержанту, это стиснув зубы вырвать ставшее вдруг таким непослушным тело из кажущейся сейчас невыразимо уютной и спокойной глубины собственноручно вырытого окопчика. И броситься под ноги командиру…
Бой догорал. Парашютная рота эльфийских головорезов, высадку которых проморгали и гоблинские пилоты на своих грифонах, и магики с поста наблюдения, всё же оказалась обречена. Ибо на зачистку сюда с передовой сдёрнули красу и гордость всего фронта - ударный батальон штурмовой бригады. Парни обученные и пороху с заклинаниями понюхавшие не в пример иным. Да и комбат отнюдь не из тех, кто мышей не ловит - остроухих мгновенно накрыли с двух высоток фланкирующим огнём, атаковали.
И теперь остатки парашютистов оказались оттеснены в узкое каменистое ущелье с отвесными стенами. Мешок, тупик. Выход оттуда только один - и как раз здесь, где лощина надёжно перекрыта окопавшимся в каменистом грунте штурмовиками. Так что, комбату вроде бы и не было никакого резона высовываться под огонь бешено отстреливающихся эльфов да проявлять себя геройским орлом-командиром, разглядывая положение тех в бинокль. Они были обречены, и знали это. И теперь собирались лишь продать подороже свои ничего не стоящие на войне жизни…
Медленно, словно в кошмарном сне или после рапид-съёмки, рубчатая подошва ботинка взмыла над порыжелым бруствером и ударила сэра рыцаря под колено. Одновременно молодой сержант дёрнул своего родственника и командира за руку, в смягчённом подобии боевого приёма заваливая того на себя.
Бруствер с воем и звонким чавканьем взорвался, закрывая небо рыжей пылью и камешками - но Валлентайн уже ударился о дно окопчика, крепкой рукой сдёрнув вниз и рыцаря. Правда, отец-командир, который на самом деле приходился ещё и родным дядькой, был эдак на пудик потяжелее, да и цейссовская оптика с размаху так въехала под рёбра, что сержант с оханьем тут же невесть зачем попытался вспомнить, сколько же их ему там от рождения положено. Вдобавок, сверху свалился тяжеленный "штурмган", так и норовя заехать окованным железом прикладом прямо под глаз.
- Спасибо, племяш! - перед самым взором Вала, промаргивающегося от боли и забившей глаза пыли, объявилось лицо сэра Лестера.
"Наверняка, у меня сейчас такая же рыжая от грязи морда и усы…" - некстати подумалось сержанту.
- Ох, дядька, не был бы ты моим комбатом, сказал бы я тебе…
Неизвестно, какую ещё дерзость от облегчения в бешено колотящемся сердце Вал высказал бы рыцарю, пользуясь редкой возможностью побыть наедине. Но в это время в уже очистившемся небе промелькнула тень. Сначала показалась исцарапанная каска, съехавшая на глаза, а следом в окопчик словно большой рыжий барсук скатился тощий гоблин-связист. Скрутившись калачиком в дальнем углу, он тут же своими больше похожими на крохотные кинжалы зубами ловко зачистил изоляцию с провода, что тащился за ним. Не мешкая накинул медные петельки на клеммы и с привычным визгом крутанул ручку полевого телефона. На грязную его физиономию выплыла такая улыбка, что тут даже и не требовалось доклада:
- Есть связь, товарищ комбат!
Связь, это в условиях маневренной войны если не всё, то чертовски важно. Потому рыцарь кивнул, а потом зачем-то пошарил в нагрудном кармане.
- Добре. А ну-ка, парень, вызови мне миномётчиков… - а сам с такой разлитой на породистой физиономии досадой перебирал насмерть раздавленную пачку "Примы", что руки сержанта и связиста почти синхронно полезли за своим табачком.
У их дворянских благородий лапки всегда загребущие, это я вам верно говорю - сэр рыцарь с абсолютно невозмутимым лицом угостился из обеих рук. Правда, племяшовский "Казбек" мудро заложил за ухо, а сам весело зачадил гоблинским "Дукатом". Все трое весело хохотнули, а затем комбат обмахнул извлечённым из-за пазухи носовичком окуляры бинокля. И нахально дымя на манер маленького гномьего паровоза, опять полез на бруствер.
На попытку сержанта сдёрнуть его за ногу вниз перед носом того объявился внушительный кулак. В другое время племянник мог бы посвоевольничать, не давая рыцарю уж сильно рисковать своей жизнью, но - война есть война. Да и четыре дядькины звёздочки на погонах весили куда больше, чем три сержантские лычки на плечах Вала - хоть эти и выслужены были честно, без послаблений и оглядки на древность рода…
Неизвестно, что там сэр рыцарь высмотрел, но обратно он съехал одновременно весёлый и странно задумчивый. Правда, Валу было не до разгадывания эдаких ребусов. Пользуясь тем, что эльфский пулемётчик на время затих - то ли менял перегретый ствол своего машинен-гана, то ли попросту экономил патроны - он тут же набросил на макушку каску и занял своё место стрелка.
Просветлённая оптика "штурмгана" приблизила мешанину света и теней в ущелье, где наверняка и водичка имелась - откуда ж тогда там зелень? Сержант настойчиво и деловито осматривал самим же собой намеченные сектора, пытаясь засечь единственный оставшийся у остроухих пулемёт. Надо дожимать гадов - а он, паразит, не даст. Не переть же в лобовую под очереди…
Три года война улыбалась то одним, то другим. Поначалу союз эльфов и гномов почти взял было верх над легионами Тёмного Повелителя, сплошь состоящими из людей и гоблинов - надеюсь, не надо объяснять, на что способны эльфийские рэйнджеры или лучшие в мире танки из гномьего железа? Да и в воздухе противопоставить драконам, традиционно поддерживающим остроухих, было попросту нечего.
Да, поначалу кровью умылись крепенько - вон, у сэра Лестера на войне погибли оба сына. А единственная дочь подорвалась вместе со своей подлодкой, таки успевшей на прощание всадить пару торпед в брюхо тяжёлому крейсеру "Король Эарендил"… так что, кроме племянника, у рыцаря родни и не осталось.
Но потом, когда удалось пожечь бутылками с горючей смесью непробиваемые, покрытые митриловой бронёй гномьи танки, а Тёмный Повелитель невесть какими путями таки сумел заключить союз с горгульями и горными грифонами да кое-как выравнять положение в воздухе, чаша весов постепенно склонилась в нашу пользу. И вот, теперь уже людские и гоблинские армии пришли к самым опушкам Вечного Леса. Где-то там, на севере, окружение уже завершено - лишь целительскую рощу их темнейшество лично повелел щадить.
А здесь эльфы отчаянно пытались восстановить контроль над нефтяными полями - без топлива и, соответственно, гномьих танков их положение оказывалось попросту безнадёжным. День-два, запасы вычерпают - и войне попросту конец. И как говаривал дядька, ухмыляясь в поседевшие усы, "настанет мир, и вот помянешь мои слова - всем станут заправлять бабы"…
- Миномётная батарея на связи! - так внезапно завопил притихший и что-то бубнящий в трубку гоблин, что Вал едва не сбился с осмотра - найти затаившегося в камнях и тощем кустарнике эльфийского пулемётчика это задачка отнюдь не тривиальная.
Краем уха сержант прислушивался к передающему координаты комбату, а сам с нехорошим интересом присматривался к лежащему вроде бы не на своём месте валуну. И в это время сэр рыцарь бросил в трубку короткое "ждите!" и дёрнул его за ногу.
- У нас там вроде несколько пленных эльфов есть? Приведи кого поцелее, - по правде говоря, Вал так и не понял - зачем командиру остроухий. Но заученно козырнул и ужиком, ужиком пополз в тыл, старательно вжимаясь телом в малейшие углубления каменистой почвы.
Честно говоря, ему и самому не улыбалось бросаться в атаку под кинжальные очереди пулемёта, и дядькина идея попросту забросать попавших в мешок парашютистов тяжёлыми минами понравилась куда больше. Но, приказ есть приказ…
И вот он уже притащил в окопчик тощего, грязного и злого как королевская кобра эльфа, которого так оглушило взрывом гранаты, что повязали остроухого живым и тёпленьким.
Бесцеремонно сграбастав худощавого и смазливого даже в таком виде пленного за шкирку, комбат несколькими жестами показал и объяснил тому безнадёжную позицию сотоварищей, а затем стащил обратно в окоп.
- А теперь слушай меня очень, очень внимательно, пидор остроухий, - комбат прокашлялся от набившейся в горло пыли.
- Войну вы проиграли - ну максимум день-два ещё кровушки нашей попьёте, но всё равно вам звиздец. И здесь, как видишь, тоже не вырваться вашим головорезам, - он проникновенно заглянул в потемневшие зелёные глаза. - Но я не стану гнать своих хлопцев в атаку, чтоб додавить этих змеёнышей в ущелье - у меня на проводе ждёт команды батарея тяжёлых миномётов. Соображаешь?
Породистое и гордое даже в таком виде лицо эльфа ничуть не изменилось. Он чуть привстал, опираясь об осыпающуюся стенку окопчика связанными спереди руками, ещё раз мельком осмотрел позицию вокруг, и нехотя кивнул.
- Это понятно, homo, - еле слышно прошелестел его севший голос.
- Так вот, - устало продолжил комбат. - Я не хочу лишней крови - даже с вашей стороны. Война окончена.
Он выдернул из ножен трофейный тесак добротной гномьей стали. И глядя эльфу в глаза, перерезал стягивающие того путы.
- Иди и передай своим - если через четверть часа я не приму от вашего командира сдачу в плен, то на ваши дурные остроухие головы полетят пятидюймовые пирожки с крепкой начинкой… - рыцарь кивком головы указал на гоблина, терпеливо держащего в лапках телефонную трубку с на всякий случай прикрытым ладонью микрофоном. - А могу и летунов вызвать - после вакуумно-магической бомбы вас даже и хоронить не придётся в этом ущелье.
В глазах эльфа что-то мелькнуло. Непонятно что - даже сторожко приглядывающему за ним Валу. Но определённо, взгляд парашютиста стал немного иным.
- Воздушно-десантная дивизия "Галадриэль" в плен не сдаётся, homo - неужели ты этого не знал?
Комбат, казалось, полностью был поглощён раскуриванием извлечённой из-за уха папиросы. Невозмутимо пыхнув чуть резко щипучим дымком, он прищурился в полуденное солнышко, и вроде бы в сторону, негромко проговорил:
- А если вы сдадитесь не армии Тёмного Повелителя, а лично мне, сэру Лестеру, рыцарю благородного и древнего рода?
Над окопчиком воцарилась такая тишина, что разом стал слышен тонкий посвист ветерка над головами и звяканье лопаток в соседних окопчиках, где штурмовики с мудрой солдатской предусмотрительностью углублялись в каменистый грунт по уши - лучше помахать руками, чем схлопотать эльфийскую пулю или осколок.
- Так вот ты каков… наслышан, - эльф подобрался, цепко осмотрел сидящего перед ним на корточках небритого и грязного офицера. - Да, такой враг делает великими и нас… На каких условиях, homo?
- Это я буду обсуждать с вашим командиром, - комбат нагло выдохнул дымок прямо в лицо отшатнувшемуся эльфу, прекрасно памятуя, что курящие среди них так же редки, как и лесорубы. - Сержант, шумни там, чтоб не стреляли.
Вал негромко выкрикнул в обе стороны приказ, несколько секунд прислушивался, как передаваемые по цепочкам команды разбегаются в стороны, словно два огонька по бикфордовым шнурам. А затем, поднатужившись, гаркнул что есть мочи в сторону окружённых в ущелье парашютистов - так мол, и так, мать вашу, и разэдак. Идёт парламентёр и всё такое, не горячитесь там.
- Пошёл, сволота, - он напоследок не удержался, чтобы не наподдать высоким шнурованым ботинком по тощей заднице вылезающего из окопа эльфа. Не для того, чтобы сделать больно, а так… затем приветливо и с улыбочкой воплощённой невинности помахал недоумённо оглянувшемуся парашютисту рукой, и махнул в сторону ущелья.
- Иди уж, златокудрая бестия, - по правде говоря, патлы у эльфа сейчас были такого же рыже-землистого колера, как и оскорблённая в лучших чувствах физиономия.
Но тот понял, и лишь беззлобно оскалился.
Больше всего Вал боялся, чтобы дядьку на переговорах не подстрелили - уж кто-кто, а эльфы на подлянки горазды. Но видать, комбат умел не только командовать, но и убеждать. Да и у остроухих особого выбора не было - в какой мелко изрубленный фарш превратит их несколько залпов тяжёлых полковых миномётов, представлять даже не хотелось. К тому же, одно дело сдаться какому-то вояке тёмных, а совсем другое - прославленному воину, рыцарю старинного рода и всё такое. Тут даже Тёмный Повелитель ничего сделать не сможет. Осталось принести присягу лично сэру Лестеру, и всё.
Держа горячий от полуденного зноя "штурмган" наизготовку - строго под пресловутые сорок пять к земле, сержант пристально всматривался, как редкая цепочка понурых эльфов выходит из ущелья и складывает на полинялом брезентовом полотнище оружие. В основном "страйкеры" и "эльверы", да у каждого ещё и пара-тройка керамических гранат в рубчатой оболочке - гадость ещё та, между прочим. Ведь их осколки в теле ни один рентген не видит.
- Стоять, - негромко распорядился он, и для пущей убедительности повёл стволом. - Тесак забыл отдать, остроухий.
Пошатывающийся эльф с перебинтованным плечом, на котором расплывалось бурое - совсем как у людей - пятно, замер. Медленно, левой вынул из ножен клинок, взял за лезвие другой рукой с мерцающим на пальце обручальным кольцом - а затем слегка согнул. Ага, понятно - пластик с алюминиевым напылением, церемониальная игрушка.
- Тэлль из рода Виал'Дро, - он чуть поклонился. Вернее, голос и движения сразу выдали - она.
Ну, раз дворянка… у Вала сзади болталась точно такая же, бесполезная безделушка. Вроде и весу в ней немного, но иногда мешает и достаёт до чрезвычайности - а всё же, коль ты принадлежишь к древнему благородному роду, то законы предков надо блюсти.
Стоящий чуть в стороне комбат чуть поклонился - хоть и лютая вражина эта эльфка, но традиции не нами выдуманы. Да и внучок гоблинского царька со снайперским винторезом, что смотрелся в его лапках здоровенной оглоблей, последовал примеру командира. И Вал в знак уважения тоже легонько изобразил подобие церемонного поклона…
- Всем стоять! - ещё успел выкрикнуть поднявший хмурое лицо капитан парашютистов.
Но ладная и проворная словно на пружинках, женская фигурка в пятнистом маскировочном камуфляже уже вылетела из череды сдающихся. С искажённым лицом эльфийская головорезка метнула припрятанный в рукаве кинжал, выкрикнула что-то гортанно.
- Ну что же вы? К оружию, трусы! - и метнулась к охапке тускло блестящих под солнцем стволов.
Тело среагировало само. Шаг с разворотом, ботинок заученно взлетел, подсёк под лодыжку, а тяжёлый приклад верного "штурмгана" тут же с хрустом опустился на покрытое разводами пота плечо.
- Не стрелять! - отчего-то глухим голосом выдохнул комбат.
"Хана ключице, отпрыгалась дурёха" - ещё успел подумать сержант, стоя над слабо извивающейся от боли парашютисткой. Однако боковым зрением он заметил, как медленно оседает наземь дядька, и как нелепо из его подвздошья торчит чёрная, отполированная многочисленными прикосновениями рукоять эльфийского десантного ножа…
Вечерело. Где-то за пригорком ещё слышны были звуки и лязг отправляющегося на авиабазу батальона. Гудели грузовики, что под командованием уже честь по чести давшего Валу присягу командира эльфов отвозили бывших парашютистов на станцию, а там по железке - и в далёкий рыцарский манор. И где-то там же, завёрнутое в чёрный флаг с железной короной, тело так нелепо погибшего рыцаря…
"Теперь ты, Валлентайн, наследный и потомственный сэр Лестер" - сержант сжал кулак со столь непривычно сидящим на пальце массивным дворянским перстнем. Казалось, кольцо металла ещё хранит тепло дядькиной руки.
А может, это обида и ненависть так жжёт?
Возможно, и обида - за пазухой тоненьким радостным писком заливался медальон. Маленькая хрустальная безделушка с толикой заключённой в ней безмозглой магией, что продаются на каждом углу. Только, носят их почти все, причём не снимая - ведь амулет начинал верещать, если где-то рядом обнаруживалась твоя пара.
Да-да, именно так - изощрённое заклинание сгинувшего в веках ковена магов отныне позволяло распознать среди людей и нелюдей ту самую, единственную и неповторимую. Равно как и ей - найти своего суженого, причём ошибки исключались напрочь, знаете ли…
Вал раскрыл глаза. У ног его на выжженной до рыжего звона каменистой земле лежала бледная, грязная и истерзанная эльфийская парашютистка. Красивая настолько, что сердце на миг сладко заныло. И как же нелепо сейчас оказывалось слышать, как тоненьким соловьиным посвистом где-то у неё под одеждой заливается точно такая же безделица… Он нагнулся, рванул ворот камуфляжного комбеза. Стараясь не пускать в сознание резко сузившиеся от боли зелёные глаза, нашарил за пазухой кожаный шнурок. Выдернул пропитавшийся сладким девичьим духом амулет в виде изящной капельки, уронил наземь.
И с непонятным мрачным удовольствием услышал, как тот хрупнул и замолк под его кованым каблуком.
Что же ты наделала, красивая и мерзкая сучка - ведь едва ли одному из сотни удаётся в конце концов найти своё счастье… не-ет, на самом деле - война не окончена!
Солнце то ли устало озирать выжженную холмистую пустошь, которую покидали люди и эльфы, то ли закатило глаза в ужасе перед угаданным ею зрелищем - но в любом случае поспешило спрятаться за далёкий и дрожащий в мареве горизонт.
И с последним лучом Вал наклонился. Быстрыми и резкими движениями чиркнул своим добросовестно отточенным кинжалом по запястьям и под коленями пленницы, перерезая сухожилия. Уж среди прочих занятий анатомию штурмовики изучали на совесть - но отнюдь не только с лечебными целями. В основном наоборот, с сугубо душегубскими и напрочь утилитарными. Как сейчас - ни идти, ни ползти, ни пользоваться руками эта тварь уже не сможет. И глотку себе перерезать тоже - даже если найдёт чем…
Затем, старательно выпачкав лезвие в пыли, он стал перед нелепо извивающейся и глухо дышащей сквозь судорожно стиснутые губы парашютисткой на одно колено. Заглянул в эти потемневшие от боли глаза цвета несбывшейся мечты, бережно погладил левой рукою свалявшиеся и пропотелые золотые локоны. И когда эльфка, от близости к которой уже вовсю заливался радостным верещанием медальон, немного совладала с болью и притихла, не будучи в силах отвернуть от него взгляда, он резко вогнал клинок под тонкий ремешок на изящной талии. С силой провернул, давая возможность вольготнее разойтись по внутренностям перворождённой целой ораве всяческих бактерий и палочек.
- Вот так. Умирать ты будешь долго - и в муках… - нежно шепнул сержант эльфке, вытирая о её камуфляж расплывающуюся по лезвию алую кровь.
За холмом дважды просигналил грузовик - и Вал поднялся. Осмотрел темнеющим взглядом каменистую неприветливую землю вокруг. Приметил парочку заинтересованно подлетевших поближе стервятников, пока что нарезающих круги высоко в темнеющем небе. Покивал им задумчиво головой, а затем на едва слушающихся ногах кое-как поковылял к дожидающемуся только его штурмовому батальону…
7 мая
- Щенок! - не сдержавшись, генерал Вельзевул в ярости хлестнул по своим начищенным до блеска комсоставовским сапогам длинным, заканчивающимся изящной стрелкой хвостом.
За спинами восседающих за длинным столом офицеров трибунала под утренним солнцем дрожали в мареве южные отроги Карпатских гор. А здесь, под высоким и широким навесом, стоял навытяжку молодой лейтенант.
Да, ему всё-таки присвоили внеочередное офицерское звание - уж принявший посвящение благородный рыцарь древнего рода, проползавший на брюхе три года войны, оборонявший сталелитейные заводы Урала и гоблинские степи, бравший штурмом гномьи крепости в Чешских Татрах и геройствовавший в лесных укреплениях эльфийских дубрав - он оказался достоин.
Но как бы в компенсацию, судьба очередной раз скорчила злорадную гримасу и повернулась к Валу тем неприглядным местом, на котором обычно сидят. Задницей, проще говоря. Проклятую эльфийку всё-таки обнаружили - под утро пара патрульных грифонов, от нефиг делать пролетавшая над теми местами, со свойственной только орлам зоркостью углядела жертву, извивающуюся и катающуюся от нестерпимой боли в сжигаемом сепсисом организме.
Поскольку лихие хирурги во фронтовом госпитале заполучили себе это недоразумение почти ещё живым, то и лечили с присущей им лихостью. Один колдун с дурным глазом разок глянул на к тому времени впавшую в кататонию эльфку - и буйная компания уже обживших её тело микробов всей толпой дружно отправилась к праотцам. На небеса… или скорее, в ад. Сшили-подлатали, а потом, поскольку пациентка оказалась мало того что сколькинадцатой-там племянницей баронессы как-её-там, но и была эльфкой, то и отправили её чартерным драконом к недавно взятому в плен светилу остроухой медицины.
А тот хоть и тощий да шклявый, тоже рогом упёрся - мол, троллем мне быть, если такую красу не вылечу! И даже малейшего следочка не останется! Долго там мудрил-колдовал обожравшись грибочков поганых, свои шаманские пляски с бубенцами и обкуриваниями устраивал, но таки вытащил с того света златокудрую стерву и даже вернул ей былой лоск…
- Молчать! - уже едва сдерживаясь, вновь рявкнул генерал.
Меж его махоньких, кокетливо натёртых до блеска лучшим прованским маслом рожек проскочила фиолетовая молния. Верный признак - темнейший князь и сын Тёмного Повелителя изволят гневаться, да ещё как! В принципе, да - служащий элитной штурмовой бригады допустил издевательство над военнопленными, причём в особо изощрённой форме, непременно бы повлёкшей за собой человеческие жертвы.
Гм-м, вернее - эльфийские жертвы.
Конечно, дело замяли бы - да как на грех, дошёл слушок о нём до посланника троллей. Хоть здоровяки традиционно и были ближе к Тёмному Повелителю, чем к светлым - но в нынешней войне держали нейтралитет. Короче и беспристрастно говоря, отсиделись в своих Альпах, от страха немилосердно клацая зубами и портя воздух. В общем, вплоть до международного скандала - как ни крути, а в своё время Тёмный Повелитель самолично изволил подписать Женьшеньскую конвенцию…
Однако, ни во внешнем облике, ни в горделивой осанке новоявленного сэра Лестера самый придирчивый глаз не обнаружил бы раскаяния или униженности - рыцари не гнут шею ни перед кем, кроме Тёмного Повелителя. Да и единственный отпрыск одного из древнейших родов, как ни крути - дальний предок крепко поддержал прадеда нынешнего Императора в борьбе за трон. Даже когда, казалось, всё рухнуло и надежд не осталось, водил в бой полки и самолично с мечом бросался на копья перворождённых. Оттого рыцарский род Лестеров в бархатных книгах повыше иных графских значится.
- Да всё я понимаю, сэр Валлентайн, рыцарь Лестер, - генерал немного утихомирился после того как залпом выдул полуведёрную бутыль заклокотавшей в его глотке минералки. - Между нами, солдатами, говоря - если б моего отца тронули, я бы тоже наплевал на всё и пошёл по трупам…
Вал крепко сомневался, чтобы августейший отпрыск Вельзевул когда-нибудь видал передовую ближе чем в окуляры мощной стереотрубы. Но здесь вам не тут - иные мнения надобно крепенько за зубами держать. Поскольку, стало быть, нахлобучкой нынче дело и ограничится.
Сидящий чуть сбоку седой посол троллей с морщинистой от старости шкурой и нелепо выглядящим галстуком-бабочкой на мощной шее задумчиво кивнул. Покрутил на столешнице авторучку, затем поднял её и стал рассматривать, словно видел в первый раз. Вздохнул и вдумчиво, с хрустом сжевал - они, гады, такие. Тролли, то бишь - то ли желудки лужёные, то ли сами по себе гурманы изысканные. Но иной раз с удовольствием лопают такую пакость, что даже гоблины, уж на что неприхотливые, а и то нос воротят.
Тролль тут же сделал задумчивую рожу. Поковырялся в зубах, вытащил стальную пружинку от ручки, отбросил щелчком в сторону. Покосился на по-прежнему стоящего навытяжку Вала вроде мельком, виляющим взглядом прожжёного дипломата. А затем глубоким, внушительным и хорошо поставленным басом резюмировал:
- И наказывать нельзя, но и без наказания отпустить тоже - оно вроде как-то не тово… - и вздохнул, паразит, опять.
И тут Вал решился. Похолодев, он едва не дрогнувшим от волнения голосом обратился к генералу:
- Ваше превосходительство! Через пару часов намечен штурм королевского дворца в Эльвенхейме… скоростным грифоном я ещё успею попасть в часть. Дайте мне знамя Повелителя - клянусь, мой штурмоваяой батальон порвёт там всех и водрузит его над знаменитыми серебряными шпилями.
- Ишь ты, какой прыткий, - но во взгляде Вельзевула отчётливо промелькнула усмешка - идея молодого рыцаря ему откровенно понравилась. Пару секунд он раздумывал, затем окинул членов трибунала вопросительным взглядом. Поскольку дураков перечить в открытую великому князю не нашлось, генерал кивнул.
- Быть посему, сэр Валлентайн. Если справишься - сниму все обвинения, да и перед Повелителем как-нибудь отмажу…
9 мая
Кое-где Эльвенхейм ещё горел. Великолепные дубы королевского парка большей частью были расщеплены попаданиями бомб и снарядов, за каналом среди буков ещё редко постреливали. А где-то за озером, в развалинах, периодически вздыхал и по новой начинал скрипеть шестиствольный миномёт гномьей конструкции. Гадость, между нами говоря, ещё та - как начнёт рыпеть немазанной телегой, так хоть караул! кричи. И хорошие ж горшки кому-то на головы кидали эльфы, словно торопились дострелять последние в этой войне боеприпасы.
Но уже развевалось над потускневшими и словно ставшими чуть ниже серебряными шпилями королевского дворца гордое и славное знамя Тёмного Повелителя - чёрное полотнище с вытканной в нём железной трёхзубой короной. И не было в мире силы, способной оспорить этот факт. Давеча комендант Эльвенхейма через скрипучих и хрипло кашляющих горгулий объявил приказ о полной и безоговорочной капитуляции. И сейчас зачисткой занимались гоблинские отряды, способные просочиться в любую щелочку и оттого незаменимые здесь. Собственно, уже и заканчивали.
Мир. Как же сладко слышать - а пуще того, осознавать это слово. Мир венчает войну…
Вал оторвался от своих раздумий, сидя на закопчёной броне гномьей самоходки, сплющенной всмятку прямым попаданием сброшенной с грифона авиабомбы. Поднял голову, ибо дымок душистой трофейной сигареты лез в глаза. Парой затяжек он докурил до фильтра, забросил бычок в чернеющий копотью зев люка. Ещё раз полюбовался на сияющую бриллиантами и рубинами с груди Звезду Чести, напрочь затмевающую острыми брызгами света другие награды. Ну что ж - мы славно повоевали. Хоть и умылись кровью не раз, но таки пришли сюда через полмира, чтоб научить высокомерных остроухих, да и бородатых гномов, уму-разуму.
Из бредущей мимо бесконечной колонны унылых военнопленных вырвалась одинокая фигура, метнулась сюда. Показывая пустые ладони всполошившимся вертухаям, подскочила к гордо восседающему на поверженном стальном монстре офицеру, стала на одно колено и склонив голову протянула на ладонях перед человеком свой церемониальный пластиковый клинок.
Эльфийка. Красивая как детская мечта и ненавистная как пролитые на единственные брюки чернила. На плечах её сквозь пыль блеснули большие трёхзвёздные погоны, а с петлиц азартно скалились золотые дракончики. И лишь еле заметный бронзово-зеленоватый оттенок на висках подсказывал, что дамочка постарше самого Вала будет… но всё же он вскинул предупреждающе ладонь в сторону охранника, уже снявшего было оружие с предохранителя.
- Ну и какой резон мне вас слушать, госпожа летунья и бывшая эльфийская полковница? Разве что ради вашего древнего рода…
В глазах поднявшей лицо эльфки мелькнуло что-то безумное - то ли надежда, то ли страх.
- Война окончена, сэр рыцарь?
Вздохнув, Вал опустил глаза. На расстеленной по броне газете принялся деловито разбирать и чистить подобранный во дворце серебряный "эльвер" с витиеватыми монограммами, не так давно принадлежавший какому-то эльфийскому генералу или министру. Что ж, машинка сама по себе весьма недурственная, и на стену в замке повесить не стыдно - пусть внуки знают, что дед на войне ворон не считал…
- Да, ma'daeni, война окончена, - коротко кивнул он.
- Вы можете спасти жизнь моей дочери, доблестный рыцарь, - сбивчиво, горячо заговорила бывшая эльфийская лётчица. - Суд чести приговорил её, и завтра… вы можете понять чувства матери?
Сердце человека нехорошо дрогнуло, когда он поднял взгляд от великолепно воплощённого в металле изделия и посмотрел в нечеловечески прекрасные зелёные глаза.
- Я могу понять чувства матери, - медленно проговорил Вал, стараясь не дать воли вновь застящему сознание гневу. - Но кто-нибудь поинтересовался моими? Какая-нибудь падла спросила - а что ты чувствуешь, сэр Валлентайн, потерявший на войне всех до единого родных и близких? Во всяком случае, не вам, эльфам, дано о том знать.
Медленно дёрнулись желваки на точёных эльфийских скулах - и столь же медленно эльфка стала перед человеком на оба колена. Посреди широкой улицы изнасилованного штурмом красавца-Эльвенхейма, прямо в пыли, смешанной с копотью, кирпичным сором и красно поблёскивающими медными гильзами.
- Я прошу - но не умоляю… - севшим голосом, задыхаясь и содрогаясь, еле слышно прошептала она. Голова её медленно понурилась, и из-под золотистой чёлки на грязные щёки выпорхнули две светлые дорожки воспетой поэтами и бардами горько-солёной влаги.
Эльфы не умеют лгать. Могут лукавить или недоговаривать - но лгать? И Вал в сердцах швырнул о броню клочок промасленной ветоши. Посмотрел на остроухую бестию, скривился мрачно. Вот же ж утворили боги - как можно сочетать в эльфах красоту и те зверства, что они творили?
- Назовите мне хоть одну вескую причину, почему я должен спасать вашу натворившую чёрт-те что эльфийскую засранку?
Человеческое сердце трепыхнулось уже всерьёз, когда полковница стиснула на груди кулаки и запинаясь, кое-как выдавила:
- Ваш дядя, прежний сэр Лестер, сказал - война окончена, хватит крови…
Два плюс два равняется четыре. Хоть ты тресни, а придётся при наличии хоть зачатков логики в голове догадаться, что пресловутая доця - как раз та недорезанная эльфийская парашютистка и есть. И проделавший в уме эти нехитрые догадки Вал с похолодевшим сердцем еле слышно выдохнул в ответ:
- Если я и спасу её, то только затем, чтобы где-то в глуши, втихомолку сотворить с ней что-нибудь не упоминающееся даже в трудах маркиза де Сада…
Он повернул голову в сторону, где с ноги на ногу переминался тощий гоблин с "штурмганом" на плече, который остановил колонну пленных и терпеливо дожидался, пока их милость изволят потерять интерес к какой-то эльфийской высокородной шлюшке. Поковырявшись в валяющемся рядом туго набитом солдатском вещмешке, Вал достал оттуда блок "Кэмела". Взвесил задумчиво в руке, и швырнул упаковку оживившемуся солдату.
- Проваливай. А эту, - он со своей высоты назидательно указал пальцем на всё ещё коленопреклонённую эльфку. - Эту ты никогда не видел.
Гоблины хоть частенько и ведут себя как последние сукины дети - но по большому счёту, всё же не законченные стервецы. Потому охранник понимающе осклабился, отдал честь и бегом вернулся к терпеливо дожидающейся колонне.
- А ну топайте, злыдни! - и сам весело, вприпрыжку засеменил вслед за двинувшимися понурыми пленными.
- Встань, дева златокудрая, не натирай колени, - чуть нараспев произнёс Вал.
Эльфка хмуро повиновалась, всё ещё не решаясь поднять глаз. Хотела что-то сказать, но не решилась - и лишь горько усмехнулась, размазывая мокрую грязь по щекам.
- Надо же - благородную daeni - и всего за блок сигарет… шлюха и та дороже обошлась бы…
Вад заглянул в ствол пистолета, и решил пройтись ещё раз. Коль серебро с митриловым напылением, то должно и сиять соответственно… но вслух он поинтересовался совсем иным.
- Ну, и каким образом я могу спасти твою дочь от великого и ужасного эльфского суда чести? Предупреждаю - только затем, чтобы где-то в глуши и без свидетелей довести дело до конца.
Госпожа полковница и вполне возможно, чуть ли не баронесса, долго в сомнении кусала заслуживающие куда лучшего обращения губки, но всё же решилась.
- Способ спасти её только один - отвести к подножию алтаря и перед Вечным Лесом объявить её… своей…
Шомпол в крепкой ладони всё-таки сломался и острым краем едва не пропорол изумлённому парню руку. Круто загибают эти перворождённые…
- Нет, я вам, остроухим, удивляюсь - вы хоть иногда думаете? Правду, видимо, говорят, что у эльфов язык без костей, а головы без мозгов. Или госпожа полковница последние дни только шаманскими грибочками питалась? - едко добавил он и показал прямо перед потемневшим в гневе лицом палец. - Сколько?
- Один, - машинально ответила эльфка, вспыхнув от негодования и лишь неимоверным усилием воли взяв себя в руки.
- А вообще, это идея, - покладисто заметил Вал, собирая сияющий "эльвер" и любуясь прекрасным оружием. Ухмыльнулся затем своим мыслям и мечтательно добавил. - Растянуть процесс на долгие годы, превратить каждый её день в пытку, изощряясь и находя новые способы… Это хорошая идея. Ну что ж, где там ваши эльфийские гестаповцы, инквизиторы или как нынче оно у вас называется? Веди уж, показывай дорогу.
Некоторое время на её в любую пору прекрасном лице отчётливо виднелась борьба. И всё же она сдержалась и промолчала. А Вал, мечтательно подставив лицо майскому солнышку, с чувством мурлыкнул:
- Лет пятьдесят я протяну - лишь бы та тварь не сошла раньше времени с ума… Да, кстати, у нас есть чудесный обычай - сначала всё-таки тёщу. Поначалу насладиться стонами пыток в подвале - а потом любовными наверху.
Эльфка открыто содрогнулась от первого и непроизвольно мазнула женским взглядом по парню от второго.
- Лучше пристрели меня здесь и сейчас, homo.
Некоторое время Вал серьёзно смотрел на эльфийку, а потом всё-таки невесело усмехнулся.
- Ты ведь знаешь, что она сделала. Так назови мне хоть одну серьёзную причину поступить иначе.
Призадумавшийся ветерок шевельнул вывешенные во всех окнах Эльвенхейма белые простыни и наволочки в знак капитуляции. Принёс из-за угла мерзкий запах гниющей плоти, разметал по широкой улице незримым memento mori.
- Ваши колокольчики звенели… - наконец решилась эльфка.
Вал завернул пистолет в тряпицу, сунул в вещмешок.
- Колокольчики… ты имеешь в виду поисковые амулеты? Серьёзный довод, - нехотя признал он.
Спрыгнул с убитого бронированного зверя, шагнул ближе к эльфийке. Поднял стволом судорожно стиснутого "штурмгана" её подбородок, посмотрел вплотную в эти слегка сводящие с ума глаза. И медленно, с расстановкой произнёс:
- Моего отца, попавшего в плен, замордовали в Освенциме. Тётку и кузину убило во время налёта драконов - вместе с половиной эвакуационного эшелона. Говорят, они страшно кричали, когда горели в вагонах заживо. Оба двоюродных брата полегли под гусеницами гномьих танков. А дядю и одновременно моего сюзерена, на моих глазах зарезала эльфийская диверсантка. Но неужели ты думаешь, что я такой же, как вы?
Он помолчал некоторое время, а его ладонь крепко держала за подбородок точёное лицо эльфийки, не давая ускользнуть в сторону её заметавшемуся в смятении взгляду.
- В глаза смотреть… - прошипел он.
Эльфийский мальчишка в обносках, суетливо перебегающий через заваленную мусором и обломками дорогу, зябко передёрнулся от такого зрелища да пошустрее метнулся в тёмный проём под аркой выбитых взрывом ворот. Но лениво вылизывающий там лапу кот даже не повёл в его сторону и ухом - уж эльфов животные не боятся.
А Вал дёрнул щекой, отгоняя обнаглевшую от тепла и обилия еды жирную муху - но потемневшему взору эльфки почудилось, будто в нём мрачным огнём горит ненависть. Оттого она пошатнулась, когда парень убрал на плечо своё верное оружие, взял её за похолодевшую кисть и положил почти галантно себе на сгиб руки.
- Ладно уж, пошли.
Сэр Валлентайн, рыцарь Его Темнейшества, вздохнул и посерьёзнел. Чуть склонил голову в полузабытом светском знаке почтения.
- Ведите, уважаемая и досточтимая ma'daeni. Не буду я никого мучить - война действительно окончена. Надо же, обхохочешься - у меня и эльфийская тёща…
