Глава 34
Конечно, графский маг, старый и собаку на волшбе съевший Редд, верно всё сказал — в замке ле Мер ни обнаружилось ни малейшего следа чужой магии, могущей насторожить ушлого и опытного ветерана. Но вот чудовищная по размерам звезда чернокнижника, изломанными вершинами охватившая древние стены — она находилась как раз снаружи. Да и в действие приведена ещё не была. Хоть и делалась на глазок, а одна из вершин вообще отсутствовала, самым издевательским для магической теории образом утонув в глубинах лесного озера, но всё же, неслышно передвигающегося по лесу Valle и самого иной раз продирал по спине холодок.
Ведь в выкопанные лунки ингредиенты пришлось сыпать не щепотками и даже не пригоршнями — лопатой пришлось помахать гордому отпрыску баронского рода и чернокнижнику. И сила тут должна была вымахнуть нешутейная — пусть только солнце мёртвых взойдёт повыше. В данном варианте даже возможно обойтись без набившего оскомину жертвоприношения — уж такой-то выплеск Силы маги заговорщиков непременно обнаружили бы.
Зато вот тихо, исподволь наползающий привет из Стигии вам, голубчики, не по зубам.
Он опустил взгляд на стоящую у ноги самую что ни на есть настоящую ночную вазу, спешно купленную в уже закрывающейся на ночь лавке гончара. Правда, самого важного в этом сосуде оказывалось содержимое — осталось только поджечь. Вообще — смеяться хотелось от одной только мысли о том, с помощью какой именно посудины тайные для прочих тонкости тёмной магии стигийских жрецов вышибут дух из гордых и кичливых представителей древних родов. И их невовремя подвернувшихся слуг.
Из ночного леса неслышно выскользнула тень.
— Принца перехватили. Увозят, — еле слышно выдохнула она.
— Отлично, — кивнул сосредоточенный барон. — Я считаю до сотни — а вы удирайте подальше и побыстрее.
Чуть поклонившись, тень исчезла меж деревьев — а молодой чернокнижник повёл свой отсчёт. Вообще, больше всего ему хотелось… хм-м, а чего именно? Махнуть на всё рукой и завалиться наконец спать — или сначала выкурить трубку?
— Хороший вопрос, — пробормотал он по окончании отсчёта. Поднял лицо, даже сквозь закрытые глаза и сосновые кроны чувствуя изливающийся сверху поток лунного серебра. Что ж, пора?
Он с усилием оторвал от лесной подстилки почти доверху наполненную ёмкость. Держа её перед собой и морщась от непередаваемой вони весьма неароматных именно здесь ингредиентов, Valle быстро шагнул из тени на прогалину.
А, Падший вас всех подери!
В самый неподходящий момент нога запнулась о коварно торчащий из земли корень. И последнее, что незадачливый чернокнижник заметил сквозь искры, вспыхнувшие перед глазами от удара головой о неохватный ствол старой сосны — расколовшийся горшок в лунном свете полыхнул призрачным, не дающим дыма огнём…
* * *
Пробуждение оказалось так себе. С одной стороны, приятно всё же проснуться — благо когда чёртов горшок хлопнул Силой, сам валяющийся в отключке некромант находился снаружи, по некому наитию подходя к нужному месту именно оттуда. С другой стороны, руки-ноги, шея и все прочие, могущие быть закованными в кандалы места… в общем, в них и оказались. Причём из препятствующего волшбе сплава.
— Некромансер в себя пришли! — крик по цепочке передавался куда-то далеко, но не от этого поморщился молодой барон.
В ноющей голове гудел целый рой нахально поселившихся там пчёл, во рту стоял самый что ни на есть настоящий, по выражению любителей хмельного, сушняк. И в довершение всех пакостей, глаза отчего-то никак не удавалось закрыть. Да-да — не открыть, а именно закрыть.
Поэкспериментировав немного, Valle обнаружил, что верхние веки притянуты ко лбу липкой лентой. Ах, ну да — судя по этому, где-то поблизости и палачи с допросными должны обретаться. А там и клещи-дыба, и прочие семью семь отнюдь не удовольствий.
Налитыми кровью, слезящимися глазами он кое-как осмотрелся. Судя по всему, старый подвал… ах да, замок ле Мер. Эк неудачно вышло!
Цепей и кандалов в общей сложности на нём обнаружилось как бы не больше его самого по весу. Руки-ноги растянуты в разные стороны на манер креста, да и ошейник прикреплён к массивному, вделанному в грубую кладку пола кольцу. А на стенах по кругу чьи-то заботливые руки расположили… ага, ровно двенадцать заправленных перегнанным земляным маслом светильников — чтоб ни единой тени не оставалось для Избравшего Тьму.
Наивные… Valle легонько пошевелил взглядом пламя. Хоть антимагические обручи и отсекли почти всё привычное едва ли не с детства, но Сила здесь — и никуда не денется. Ну-с, посмотрим, что тут у нас есть…
В дальней каморе с припасами блуждающая неведомая сила наткнулась на здоровенную сорокаведёрную бочку того самого, земляного масла. Да, точно, по инструкции положено — иметь на случай осады, дабы заправлять лампы и не расходовать попусту на освещение силу магиков… Верхняя крышка бадьи тут же вылетела вверх, словно изнутри ей отвесили хорошего пинка, а затем плавно отъехала к стене. Чуть желтоватая, пряно пахнущая жидкость вскипела, невесомой взвесью разлетаясь во все стороны. Перемешиваясь и испаряясь в воздухе, она образовывала ту самую, гремучую смесь, коей подземные рудокопы боятся до икоты — едва ли не больше демонов. С тихим шипением поток отворил дверь, заполняя собой весь нижний ярус, все каморки и кладовые. Кажется, достаточно, как бы замок не обвалился. Хотя, собственно — а чего стесняться? И бочка выкипела досуха.
Ну, сейчас я вас, идиотов непуганных…
Но видимо, слуги Императора оказались не совсем уж пустоголовыми. Тяжеленная дверь в камеру с лязгом распахнулась, и на пороге объявилась с почерневшим от переживаний лицом… её сиятельство Эстрелла. Верно, верно рассчитали неведомые подлецы, что уж кому-кому, а ей чернокнижник вредить не сможет. Вернее, не захочет.
— Вы плачете, друг мой? — печальная красавица бросилась вперёд и склонилась над распятым на полу молодым человеком.
— Уходи… — донья даже нашла в себе силы удивиться, заслышав этот шёпот. Однако тут же её нахмуренное чело разгладилось. — Я уже активизировал заклинание, чтобы вырваться… удерживаю из последних сил. Больно… Никак не рассчитывал, что вы здесь, донья… уходи быстрее, прошу!
У сопровождающего офицера, затянутого в чёрно-зелёный мундир особого егерского полка, оказалось иное мнение насчёт «уходи». Вернее, другие инструкции — ибо он выпрыгнул в коридор с перекошенным от ужаса лицом и с грохотом закрыл за собой массивную, окованную железом дверь. Лязгнул снаружи засов, загремели замки.
— Быстрее!.. — от нестерпимой боли только силой воли удерживаемого заклинания Valle задёргался, не в состоянии сдерживать конвульсии. А, ладно — сделаем вот этак. Вдруг и выйдет?
— Обними меня, Эсти… обними совсем — и ничего не бойся…
Император бушевал. Внешне это почти никак не проявлялось, но от одних только мимолётных признаков монаршьего гнева бледнели мужчины и падали в обморок женщины. А уж дёргающийся в припадочном тике левый глаз повелителя означал нечто много худшее опалы или даже лишения титулов. Тут уж перед мысленным взором всплывала площадь Этуаль, где по старой традиции только и смахивали головы высокопоставленным преступникам. Правда, там давненько ничего такого не происходило… но ведь вспомнили о ней почти все присутствующие — да и недалеко дотуда от Императорского дворца.
— Мне безразлично, ваше величество, что в законах ничего не сказано насчёт того, что вместо смерти телесной чернокнижник подверг участников заговора беспамятству, — доставленный в Большую Залу дворца на носилках граф Вилмар содрогнулся, вспомнив только что увиденный, пустой и бессмысленный взгляд того, кто ещё совсем недавно был его старым другом, графом Ротгатом.
Неведомое заклятье чёрного барона вышибло дух из почти сотни дворян и офицеров, из их слуг и даже лошадей. И теперь с горестными причитаниями родственники получали на руки гугукающих и пускающих слюни великовозрастных младенцев. Проделанное злодеяние ужасало — не только своими масштабами, но и жестокой бесцеремонностью чернокнижника. Правда, ведомым лишь богам да злокозненному некромансеру образом ничуть не пострадала маркиза де Лани. С этой высокородной шлюхой тоже разбираться надо. И наказать примерно за шашни с чернокнижником — уж наверняка продала душу Падшему или как минимум его слугам…
Примерно такие мнения и голоса высокого дворянского собрания гремели в Императорском дворце — а пуще всех, хоть и незаметно, бушевал лично сам. Отчасти из-за того, что во главе заговора стоял младший принц. И от того, что старший, Ян пригрозил уйти совсем, если его брата хоть пальцем тронут.
Император с тоской посмотрел в высокое окно, где над парком уже занималась утренняя заря. Ох боги, как же иной раз хочется всё бросить — и уехать…
Дворец ощутимо покачнулся. Игриво колыхнулся под ногами, словно он не стоял на скальном грунте, а оказался кораблём в бурном океане. Несколько оконных стёкол лопнули, со всхлипом и звоном осыпавшись на мраморный пол, рыцарский полный доспех в углу с лязгом раскатился по плитам. Да Императорский трон с треском сдвинулся с места, едва не упав со своего возвышения.
Однако не успели испуганные и удивлённые люди задушить разноголосый вопль, как маг из охраны вскинул руку, требуя тишины. Откинув на спину капюшон алого плаща, старый Мастер Огня пошептался с обретающимся в другой руке хрустальным шаром. Брови волшебника взметнулись, он побледнел. Глаза его зашарили по растерзанной зале, где разряженные дамы и господа уже поднимались с усыпанного мусором пола, а затем с виноватым видом остановились на Императоре.
— Говори, — севшим голосом промолвил повелитель громадной державы, сидя под скособочившимся на стене от землетрясения имперским золотым львом.
— Ваше величество, — негромким твёрдым голосом ответил маг. — По шару передали — замка ле Мер больше нет. Глубокая дымящаяся воронка, раза в два шире прежнего контура внешних стен.
Император с такой силой стиснул подлокотники, что пальцы его побелели. Однако голос остался столь же бесстрастным, как когда он объявлял о снижении податей или осведомлялся о меню на ужин.
— Донья Эстрелла Кейрос?
Маг ответил в том смысле, что подробности ещё выясняют — но судя по всему… дела плохи. И тут же вновь склонился над шаром, кого-то требуя, кого-то куда-то направляя и всем им скопом грозя виселицей.
Император встал и тускнеющим взглядом нашарил среди постепенно приходящих в себя лиц одно — и несчастный посерел от ужаса.
— Кто там посоветовал, чтобы донья Эстрелла присутствовала в замке ле Мер и удерживала чернокнижника от крайних мер? Голову дураку долой — здесь и сейчас.
И не успел он сесть, как двое гвардейцев уже заломили руки за спину несчастному царедворцу — а третий палашом смахнул голову так же ловко, как хорошая хозяйка тесаком курёнку. Ухватив страшный, кровоточащий предмет за волосы, гвардеец поставил его на ещё подёргивающуюся шею — на нижнюю ступень подножия Императорского трона. Чуть поклонившись, встал на своё место у дверей залы — и вновь застыл неподвижным стальным истуканом.
По правде говоря, Гэлронд только-только полностью закончил свою работу. Чуть откинувшись назад, он без ложной скромности любовался результатом — и женщиной. Да уж, что целительские усилия, что бывшая д'Ахорне — всё без малейшего изъяна.
— Ну что ж, малышка… а ну, не капризничать — древесный сок из бутылочки с соской надо выпить, — ласково и бесконечно терпеливо потекли слова тайного эльфийского языка.
— Так, умница. Губки вытрем… А теперь спать — и деревья нашепчут тебе прекрасную, слышную одним лишь перворождённым песнь. И пусть тебе приснится что-нибудь хорошее, чистое и светлое, как наше будущее…
Но едва целитель, втихомолку устало отдуваясь, вознамерился после всех трудов праведных хоть немного отдохнуть, как заросли лещины зашуршали — и в маленьком мире объявились двое. Если господин чернокнижник вопросов и недоумения не вызывал — разве что своим на диво оборванным видом, то обретающаяся у него на руках красавица, завёрнутая ввиду полного отсутствия одежды в примечательный чёрный плащ, едва не заставила вытаращить глаза на лоб.
И кого — эльфа!
Правда, темноволосая красотка оказалась с обгоревшими ресницами и закурчавившимися наверняка от сильного жара волосами, да и на плече у неё наливался розовым свежий ожог, но эта парочка мило щебетала и улыбалась друг другу. А, ещё — от обоих просто немилосердно несло гарью.
— Не боишься, Эстрелла? — Valle влёк свою ношу хоть уже и немного запыхавшись от усталости, но всё же не без некой приятственности. Всю жизнь бы подобные тяжести носить…
Красавица, нимало не смущаясь, выпростала из-под плаща обнажённые руки. Обняла своего кавалера за шею, приблизила лицо. Потёрлась легонько кончиком носа, глядя прямо в глаза.
— Ну и, кто тут кого бояться должен?
Молодой человек с некоторым смущением усмехнулся.
— А вон Гэлронд пусть боится.
Заметив уже оправившегося от первоначального смущения эльфа, Эстрелла ойкнула и тут же спряталась под плащом. Правда, когда выяснилось, что это целитель примерно уровня леди Бру, если не лучше, и ему следует осмотреть да по высшему классу обслужить молодую женщину, та без ложного стеснения позволила разложить себя прямо на плаще чернокнижника и проделать над собой необходимые процедуры.
Но когда Гэлронд выяснил, что перед ним не очередная подружка чернокнижника, которую тот то ли вытащил прямо из костра инквизиции, то ли вообще из пламени Ада — а та самая, никогда им не виданная донья Эстрелла, баронесса Кейрос и будущая Императрица… На прежде невозмутимое породистое лицо эльфа, право, стоило посмотреть.
— А если принц Ян узнает? — осторожно полюбопытствовал он, решительно сводя с чертовски аппетитной даже по эльфийским меркам девичьей попки синяк с ожогом вперемешку.
— Ай! — заверещала донья и затарабанила кулачками по траве. — Полегче! Как узнает, весьма обрадуется — почти все думают, что от меня только ошметья обгорелые и остались.
Если кто-то тут думает, что в это время молодой барон стоял и глазел… хотя, замечу по секрету — Эстрелла даже в таком слегка потрёпанном виде выглядела просто чертовски великолепно. Но Valle как ветром сдуло, едва Гэлронд только намекнул, что лучше бы ему против ожогов найти жирок кой-каких тварей из Нижнего Мира. Да уж, бедные демоны только-только начали приходить в себя после прошлых ужасов, а тут им, судя по всему, снова весьма не поздоровилось — ибо через квадранс, когда Гэлронд уже проделал предварительные процедуры, в маленький мир вновь ввалился его хозяин.
И в руке его, в любимой с детства фарфоровой кружке с пляшущими вокруг барашка волчатами, ещё парил и играл сполохами свежайший, только что добытый жир могучих подземных демонов.
Да уж, имеющим таких друзей можно только позавидовать…
«Помните старую легенду о неземной красоты женщине, проехавшей через весь город на коне — и в той лишь одежде, которую мы получаем от рождения? На самом деле, прекрасная и волнующая умы сказка родилась именно в этот вечер, и именно в столице Полночной Империи.
Справедливости ради стоит сказать, что на Эстрелле из одежды всё же обретался небрежно наброшенный на плечи короткий чёрный плащ — а в блестящих на солнце тёмных волосах пылала зловеще-алая роза. Да и лошадь таковой могла бы быть названа с огромной натяжкой. Ибо рядом, тихо посмеиваясь про себя, вышагивала боевая ведьма, ладонью умеряя прыть своего Призрачного Коня.
С другой стороны доньи Эстреллы мерная и тяжёлая поступь на время лишившегося своего плаща чернокнижника сотрясала Эрдал своим неслышным, но прекрасно ощущаемым грохотом. В руке молодого барона нехорошо блистал длинный меч, невесть какими тайными путями вернувшийся к своему хозяину — и так завораживало зрелище это, что люд на всём пути от внешних ворот и до входа в Императорский парк с находящимся посередине дворцом восторженно приветствовал красавицу — от чистого сердца, ибо уже прошёл в народе слух о горестном. Кто становился на одно колено, опустив взор и шепча одним только им известные слова, кто падал ниц, простираясь в пыли мостовых — но на следующий день выяснилось, что ужасное и злодейское заклинание чернокнижника ослепило едва лишь десяток человек, осмелившихся посмотреть на красавицу-донью с похотью или же неодобрением.
Да и то — трое слепцов с неизлечимыми бельмами как раз и обнаружились в посольстве святош…»
Летописи Иномирья, глава XIX
— Что вы себе позволяете, дочь моя? — в голосе всесильного Императора слышалось лёгкое неодобрение.
Ввиду ремонта в большой Тронной зале дворянское собрание пришлось переместить в Зелёную бальную — когда сообразительный дворцовый распорядитель приказал притащить сюда и установить на оркестровом возвышении малый трон. Но неодобрение Императора имело своей причиной не только и не столько неслыханно дерзкий вид будущей Императрицы в скудной… гм-м, пусть это будет одежда. И не способ, коим она добралась в дворцовую залу — верхом на хоть диковинном, но всё же коне.
Более удручило старого Императора то обстоятельство, что свой спор с сыном он всё-таки проиграл. Обрадованный добрыми известиями о своей ненаглядной, прилетевшими по магическим шарам сразу от внешних ворот, Ян как в эльфийский колодец глядел — капризная красавица хоть и завернула в свои покои, но лишь для того, чтобы обнять дочерей. Озаботиться одеждой донья даже не подумала — показывать характер, так уж до конца!
Даже не пригибаясь под высокой притолокой золочёной с бело-зелёным двери, донья бесцеремонно, пятками направила своего скакуна к середине залы. Перебросив безукоризненную ножку через голову коня, она беззаботно спрыгнула на руки своего сопровождающего.
Завернув свою ношу всё же чуть плотнее — приличия ради — Valle с непроницаемым лицом отнёс беззаботно помахивающую ножками красавицу и передал на руки принцу.
— Пост сдан, — бесстрастно заметил молодой чернокнижник, и только Ян заметил в его глазах озорных бесенят.
— Пост принят, — изо всех сил стараясь сохранить серьёзный голос, ответил принц и ласково обнял своё сокровище.
А Valle с хорошо заметным облегчением спрятал в ножны уже изрядно оттянувший руку меч. Обвёл взглядом присутствующих — все ли поняли маленький урок? Судя по убегающим глазам, если не все, то уж большинство точно.
— Зря, ваше величество, вы не приняли тогда мою клятву верности, — заметил он вполголоса. — Да, кстати — когда состоится моя казнь?
— Завтра в девять утра, на площади Этуаль, — ровным голосом ответил Император, и только боги знали, чего ему стоило это внешнее спокойствие.
Ибо только что высшее дворянское собрание объявило ему свою волю — либо чернокнижника казнят, либо ты не наш Император.
Вот так, дорогие мои…
Однако молодой барон только ухмыльнулся.
— Я буду там завтра к этому времени. Но учтите — ни один топор или меч не сможет даже поцарапать мою шею. В петле могу висеть сколько мне будет угодно — и при этом корчить вам неприличные рожицы. Магией меня не прошибить… — он уже отвернулся от Императора.
— Донья, я вечерком отправлюсь немного погулять с вашими дочерьми?
Та охотно кивнула, добавив, что она уже распорядилась — и дворцовые повара должны были собрать в корзинку ужин для принцесс, да нянечки набросать смену одежды. Вслух поблагодарив за доверие, Valle уже почти вышел из залы. Но остановился в дверях и обернулся в притихшую залу вновь.
— Да, маркиза де Лани — будьте так любезны, составьте список тех, кто желает вам зла или санкций. Нынче же в полночь я зайду за ним.
Сероглазая красавица-маркиза, чья бледность уже начала бросаться в глаза, улыбнулась — и на щёчки её выполз несмелый румянец. Заверив, что непременно будет сделано, она поинтересовалась — а каким же образом некто в чёрном плаще?.. На что последовал повергший людей в ужас и глубокие раздумья ответ, что сильный чёрный маг и с того света найдёт, как напакостить. Да так, что весь род до пятого колена в муках вымрет…
