Глава 7
Солнце, которое сиятельный Риллон уже немного устал двигать по небу, медленно и нехотя падало куда-то в сторону страны эльфов. Зачарованно неспешно, рождая мистическое ощущение причастности к великому, багровый диск съедался неподвижно застывшими, кажущимися сейчас чёрными, кронами деревьев на том берегу реки. Его красный, уже необжигающий луч последний раз нежно скользнул по лицу принца и наконец исчез.
«Милый, неужели наше счастье не сон? Как страшно было бы мне проснуться и не найти тебя…» – Эстрелла, улетая куда-то всем своим существом, смотрела в лицо любимого. Её ладошка плавилась под его губами, рождая сладкую, медленно наползающую снизу, от ног, истому. А пальчики другой нежно гладили эту щёку, ласкали этот упрямый локон за ухом, и глаза сами смыкались в сладкой неге…
Им не нужны никакие слова. Эти двое, сидящие на берегу тихой речушки под сенью о чём-то шелестящих ив, не нуждались в них, ибо давно научились видеть друг в друге куда больше, глубже и гораздо тоньше, чем можно передать словами. Как грубые невежественные звуки могут передать такое? Взгляд, от которого тает сердце и слабеют руки, куда красноречивее говорит о нежных чувствах, к которым благосклонны даже боги.
– Карлос! – близкий девчоночий, хохочущий визг за деревьями нарушил очарование тишины, – Ай! Не щекочись!!! Лучше разожги костёр.
Эстрелла сладко вздохнула и, нежно улыбнувшись, всё-таки не утерпела.
– И пусть все умрут от зависти… – проворковала она и, чуть притянув к себе, не размыкая глаз, губами нашла его. Медленно, нарочито затягивая и дразня себя, прошлась по шее, чуть куснула за мочку, тихо дохнула в щёку. Легко, ласково касаясь и подрагивая, провела кончиком язычка по бархатной коже, ощущая её прохладное тепло и буквально чувствуя, как разгорается его лицо и в Яне вскипают пьянящие обоих пузырьки радости. То прижимаясь, то чуть отстранясь, уже едва сдерживая себя и силой заставляя – не спешить, не спешить! – ещё продлить это божественное ощущение… Ещё крохотный шажок к нему, и ещё один, совсем малюсенький, прежде чем неуправляемая лавина властно накроет их своим обвалом… И ускользнуть в последний момент от неотвратимого, жадно вдыхая воздух непослушными губами и не открывая пьяно-откровенных от счастья глаз.
Ну не здесь же, дорогой мой, потерпим чуть…
Баронесса Амалия, постучавшись и не получив ответа, вошла в комнату сына. После тягостного запустения последних лет, когда он в далёком Университете учился искусству владения Силой (женщина вздохнула – чёрной Силой), уютное помещение на втором этаже башни снова мало-мальски приобретало жилой вид. На стене висел большой меч в потёртых ножнах, появились книги и свитки на столе, который по настоянию Valle поставили в углу. Небрежно брошенная где попало одежда, а главное – плавающий посреди комнаты светящийся шар.
Сам баронет обнаружился запросто сидящим прямо на подоконнике. В левой руке он держал потрёпанный томик магической книги, а правой делал что-то такое, отчего робко моргал магический светильник и зябкое ощущение пробегало по коже женщины. Под его движущимися в воздухе пальцами временами рождалось тускло-зелёное, бледное свечение и нехотя угасало, оставляя причудливую вязь линий, в которых заинтригованная мать удивлённо узнала эльфийскую руну «Lau». Запрет, или отрицание…
Женщина привычно поправила на спинке стула скомканную бархатную курточку. Опять чёрная! – вздохнула женщина выбору сына. Впрочем, Valle так увлёкся своими построениями, что ничего не замечал. Мать с грустной улыбкой наблюдала, как он, блуждая мыслями в неведомых далях, медленно, спотыкаясь и иногда возвращаясь, всё-таки упрямо пробивается к одному ему известной цели.
Да, придётся привыкать, что малыш уже не тот любознательный и непоседливый мальчишка, а взрослый. Полноправный волшебник с патентом Университета, да ещё и чёрный маг!
Наконец, Valle, кажется, таки добился своего. Умилительно высунув от усердия кончик языка, за что ему попрекала ещё гувернантка в детстве, он, заглядывая в книгу, что-то пробормотал скороговоркой, а затем громче, чуть торжественно произнёс :
– Ela!
И стремительно выписал эту же руну указательным пальцем в воздухе. После его движения остался висеть светящийся красивым, изумрудным светом знак. Его лихая завитушка со свойственным только сыну, знакомым много лет изящным хвостиком, прямо-таки заставила улыбнуться мать. И неожиданно, сияющая руна отозвалась её улыбке дрожащим мерцанием, а затем чуть приблизилась к сидящей на мягком пуфике женщине.
– А-а, привет, мам!
Баронет лёгким текучим движением спрыгнул со своего насеста и улыбнулся матери. Книга улетела куда-то в сторону кровати, светящийся чудо-знак радостно закружил вокруг светильника и тут же растаял в нём. А сын подошёл, мягко ступая по ковру.
Присев перед ней на корточки, он ласково взял её руки в свои сильные и уверенные ладони. И от его улыбки сердце матери, стукнув как-то не в лад, сладко заныло. Да, малыш, вот ты и вырос...
– Что это ты изобретаешь? Замок на воздух не взлетит? – шутливо спросила она, чуть нахмурив в деланном неодобрении брови.
– Ой, что ты, матушка... – Valle немного посерьёзнел, и в его глазах опять появилось отсутствующее выражение.
– Просто... понимаешь, – он присел на кушетку рядом, продолжая нежно поглаживать руку матери, – Как-то после третьей бутылки мы с Яном болтали о том, о сём...
– С принцем Яном, – поправила его мать. Нет – на этот раз баронесса Амалия.
– Ладно, с принцем Яном, – проказливо улыбнулся сын, – Так вот, родилась у нас идея – а нельзя ли использовать мои способности к чёрной магии – наоборот? Так сказать – не убавлять здоровья, а прибавлять. Вроде бы принципам магической науки это не сильно и противоречит.
– Звучит благородно, сын мой. Да никто в тебе, в общем-то, и не сомневался. Только... только ведь – а если твой тёмный покровитель прикажет тебе сделать какую-нибудь гадость?
После нескольких мигов напряжённого обдумывания Valle всё-таки решился.
– Мам, скажу тебе по секрету – по очень большому секрету. Я так и не выбрал себе покровителя из числа богов.
И, глядя в изумлённое лицо матери, пояснил.
– Светлые боги меня никогда не примут, а идти в услужение к тёмным и становиться пугалом чернокнижья, вторым Яромором, меня что-то не прельщает.
Баронесса удивлённо покачала головой, отчего её рубиновые серьги кроваво блеснули в свете магического шара.
– Ну знаешь, малыш, – мать даже не заметила, что назвала сына так, как с некоторых пор называла только мысленно, – Умеешь же ты удивить! А откуда же тогда сила твоя? Прости, может я не так выразилась – я в этих делах совсем не разбираюсь. И всё же?
– Мне пока много не надо. Всё, что есть, это только моё. А зная меня, мам, и как я действую, можешь не сомневаться – я найду способ, чтобы не остаться в накладе, и распорядиться своей Силой как надо.
– И вообще, матушка, – сын чуть наклонился и заглянул в её глаза, – Тебя последнее время что-то тревожит. Я же чувствую.
Баронесса Амалия только вздохнула и чуть опустила взор.
– Не знаю, сын мой. Если бы я сама знала...
После завтрака барон пригласил сына в свою комнату для «деликатного разговора». Поднявшись по лестнице мимо стоящих в нишах статуй и доспехов, мимо с детства знакомых портретов то строгих, то смеющихся предков, мужчины зашли в библиотеку. Надо отметить, что баронесса Амалия настояла на «должном», по её словам, образовании детей, да и сама отнюдь не брезговала знаниями. Барон со всей основательностью своей крепкой, солидной манеры вести дела поддержал эту идею, хотя сам предпочитал сведения по военному делу и хозяйственным вопросам.
Прежде, чем начать разговор, барон прошёлся вдоль дубовых лакированных стеллажей, задумчиво ощипал несколько привявших листков с лимонного деревца в кадке у окна, и Valle с удивлением понял, что отец, боящийся гнева только Императора и богов, всё-таки волнуется.
Наконец, барон собрался с духом и решился.
– Послушай, сын мой. Я хотел поговорить с тобой вот о чём. Первое – недавние события в баронстве Дравен, через которое лежал ваш с принцем путь. Второе – загадочная кончина нашего соседа, барона Аль. Ну, и ещё кое-что есть, по мелочам...
Valle загадочно молчал, еле заметно усмехнувшись. Только испросил разрешения закурить. Отец кивнул, нервно прохаживаясь вдоль стены с окнами, в которые несмело заглядывало не по-весеннему хмурое утро. Затем буркнул:
– Амалия поймёт, – и, достав из застеклённого шкафчика свою трубку с длинным чубуком, закурил сам. Баронесса не одобряла этого, да и некоторых других пристрастий своего мужа, но всё-таки главенствующее положение в доме занимал барон. Правда, по иным вопросам последнее и решающее слово доставалось ей, и донье Амалии приходилось довольствоваться этим.
Их сын в это время пускал дым в приоткрытое окно, неспешно наслаждаясь первой утренней трубкой, а затем пожал плечами и осторожно ответил.
– По второму вопросу ничего не скажу – в высшей мере странное дело. Я прочёл донесения оттуда, поговорил с егерями. Магического оружия, которым можно нанести такие удары, в наших краях не сыщешь. А в волков-оборотней, к участию которых склоняется официальная версия, извини – не верю, и всё.
– Я тоже, – кивнул барон, приостановив свой путь туда-сюда и внимательно слушая рассуждения сына.
– Что касается событий в Дравене... – Valle невозмутимо выбил трубку в кадку с растением, – В этом деле участвовали и принц Ян, и донья Эстрелла, и её брат дон Карлос. Поэтому, отец, уж если ты хочешь услышать историю об этом, я настаиваю на их участии в разговоре.
– Что ж, справедливо. А то тут уже легенды растут, и баллады слагают о бесстрашных подвигах.
– Ну тогда уже пусть и матушка послушает, – нежно улыбнулся сын.
– А стоит ли? – нахмурился барон, – Я понимаю, что там не всё так просто и красиво.
– Поверь, отец – мне нечего стыдиться, ни как дворянину, ни как человеку. И ты согласишься с этим, когда узнаешь правду из первых уст.
– Тогда согласен.
Барон покосился на закрытую дверь, а затем, усмехнувшись, тоже выбил трубку под лимонное деревцо.
– Ну хорошо, тогда, раз уж мы тут одни, я хотел узнать вот что. Ты уже вырос, у тебя появились расходы. Тем более, что с выбором твоей невесты мы почти закончили. Я хотел согласовать с тобой, какое содержание тебе назначить, и... – тут барон пожал плечами, – Может быть, ты захочешь жить отдельно? Я могу отписать тебе деревеньку, да построим там маленький дворец или большой дом. Мало ли – у молодого дворянина могут быть свои потребности.
– Я понял, отец.
Valle пальцами осторожно провёл по потёртому корешку на полке. «Поль Герлен. Рондо и романтические баллады» – одна из любимых маменькиных книг...
– Пока не надо. Деньги у меня есть, а если понадобится – ещё добуду. Кладоискательство – это ведь и по некромантской части тоже. Закон запрещает это неумехам, не знающим, какие силы охраняют покой мертвецов. А для меня это просто, как ясный день.
Баронет тоже прошёлся по библиотеке, выглянул в окна, за которыми начал сеяться не по-весеннему мелкий дождик.
– А отселяться, если вы не против, пока не стану. Матушка чем-то встревожена. Что-то чувствует, но не знает что. Жаль, конечно, что она в своё время не стала учиться. Дар у неё хоть слабенький, но есть.
Барон задумчиво покивал головой.
– Хорошо. Насчёт денег смотри сам – не маленький. Будет надо, скажи. А насчёт остаться с нами – мы с баронессой надеялись, что ты именно так и ответишь. Что касается её тревог – да, замечал я. Ты не мог бы что-нибудь предпринять... без особых чёрных дел?
Сын вздохнул.
– Извини, отец – я ещё не настолько хорош. Опыта маловато. А рисковать в таком деле не хочу.
– Разумно, – отец согласился с сыном, – А вообще – чем заняться собираешься? Если боги позволят, я ещё лет пятнадцать-двадцать побаронствую...
– Знаешь, отец... Мне бы лет пять-десять надо, кое-какие идеи разработать, да напрактиковаться. Там и видно будет. А пока – да настругаю вам пару-тройку внуков. Если удастся, соседей пощипать надо. Есть кое-какие идеи, как это сделать аккуратно, да удвоить наши доходы.
Барон с одобрением посмотрел на Valle, с хитрым видом сидящего в мягком кресле.
– Это дело – соседушек поприжать, чтобы боялись, – хохотнул отец, но потом разом посерьёзнел, – А вот как насчёт твоей чёрной магии? Не возьмёт она над тобой верх?
– Не будет этого, – сын встал с кресла и уверенно выдержал пытливый взгляд отца, – Подробности тебе знать не стоит, но, как сказал по подобному поводу Ян, вернее, принц Ян – «Это даже вне обсуждения».
– Я в тебя верю, сын мой, – отец слегка обнял его, – Ну ладно, пошли позовём наших, да поговорим...
К обеду поднялся ветерок с полудня. Он унёс в сторону Царства Света тяжёлые, налитые влагой тучи, и бескрайние просторы небес вновь заблистали солнцем. К вечеру совсем распогодилось, и дворяне всей компанией отправились размять ноги.
– В общем, так, – рассказывала баронесса Амалия, идя под ручку с сыном, – Всё уже решено, осталось прибыть в столицу, согласовать брачный договор, да и прочие формальности уладить.
– Без проблем, – Valle заботливо отвёл в сторону низко наклонённую сосновую лапу, – Если с утра выехать, к обеду там будем, даже раньше.
– Вот как, – улыбнулась мать, – Никак не привыкну к твоим новым способностям...
– Кстати, если донья Эстрелла хочет отправиться домой... – Valle чуть возвысил голос, – Могу поспособствовать, благо столица как раз по дороге.
– Это было бы очень мило с твоей стороны, – Эстрелла улыбнулась, отчего у всех на душе как-то потеплело, – Пора уж мне и у родителей отметиться – беспокоятся наверняка.
– А ведь баронство Кейрос граничит с графством Вальдес! – заметила баронесса и обратилась к мужу, – Дорогой, не хочешь повидать тестя, да попить испанского портвейна?
Барон, обсуждавший с Карлосом какой-то фехтовальный приём, степенно кивнул.
– А почему бы и нет? Если сын наш такой скороход, что почтовые голуби от зависти обоср...
– Удавятся и попадают лапками кверху, – баронесса, чуть нахмурясь, привела мысль мужа в более благопристойных выражениях.
– М-м... а сколько вам надо времени в столице? – осведомился их сын, поддав ногой сосновую шишку.
– Нужные люди как раз сейчас там, – принц Ян, шепчущийся по своему обыкновению с Эстреллой, был серьёзен, – Так что я поговорю кое с кем, за сутки можно управиться. И вообще, это было не только интересно, но и полезно для меня – я и так уже узнал для себя много нового об изнанке подобных дел, да и о некоторых громких фамилиях тоже. Потом не будет такой возможности, да и некогда.
Полянка, на которую привела излюбленная тропинка «для прогулок», была невелика. Большая часть её уже была в вечерней тени, и люди спокойно, наслаждаясь напоенным ароматами хвойной смолы и свежести воздухом, вышли на неё, обсуждая свои дела. Если пойти по дорожке дальше, она приведёт на берег реки, а если свернуть влево, то через десяток лиг будет охотничий домик.
Из-за стволов вынырнул Карлос с какой-то смазливой служанкой подмышку. Смутившись, девица порскнула за деревья и удрала, лишь юбка зашуршала в зарослях черники, а молодой красавец как ни в чём не бывало поприветствовал старших. Ната, признав в девчонке свою гувернантку, которой было лет двадцать пять, незаметно показала кулак, но молодой дон благородно сделал вид, что ничего такого не произошло, и просто поклонился.
– В общем, так, – Valle улыбнулся и продолжил, – Если все за, то завтра поутру и выедем.
– Что ты, сын мой! – возразила баронесса, и глаза её озабоченно сверкнули, – Да тут седьмицу только собираться!
Но сын не согласился с матерью.
– Кареты или телеги со скарбом я за собой не потяну. Толпу челяди тоже. Только верхом, и налегке.
Барон усмехнулся, и заключил своим густым, внушительным голосом.
– Амалия, ну зачем тебе эти тряпки с собой тащить? Новых купишь, всё-таки через столицу едем! Так что нечего рассуждать, завтра поутру все и выезжаем. Решено!
Столица Полночной Империи встретила путешественников хорошей погодой. Вырвавшись из перелеска, кавалькада всадников в сопровождении неотвязно следующей десятки охраны выехала на дорогу и пришпорила своих коней.
– Однако, большую силу ты набрал, сын мой. – разрумянившийся от быстрой езды барон, едущий на полкорпуса позади возглавляющего процессию принца и доньи Эстреллы, обернулся к остальным. – До обеда ещё далеко, а мы уже в столицах!
Баронесса, получающая явное удовольствие от верховой прогулки, чуть пришпорила свою Нинью и поравнялась с супругом.
– Да, супруг мой, от такой магии я просто в восторге. Можно ездить в гости к своим хоть каждую неделю, если сына уболтать удастся.
Valle, который ехал рядом с сестрой и весело чесал с ней языки, отозвался, – Почему бы и нет? А то скоро мхом зарастём в своём приграничье.
По другую сторону от Наты на великолепном боевом жеребце скакал её уже официально объявленный жених, сэр Питер. Здоровенный рыжий парень с весёлой улыбкой скалил зубы, а сам посматривал вперёд, где вверх и в стороны уже тянулись внушающие размерами уважение зубчатые стены и башни города.
Стражники внешних ворот даже ухом не повели при их приближении. Солдаты сидели кто где хотел в тенёчке Северных Ворот, и азартно дулись в кости, чесались или чистили снятые доспехи. Несколько собак валялись тут же рядом в пыли и лениво дышали, высунув розовые, длинные языки.
– Бардак, всё ж таки, – неодобрительно проворчал сэр Питер принцу, – У нас на границе за такое сквозь строй пропускают...
– На то вы и граница, – чуть свысока ответил принц, но было видно, что замечание рыцаря задело его.
Нижний город был велик. Гораздо больше, чем запомнил барон в свой последний приезд, лет десять тому. Больше, но такой же шумный, бестолковый и грязный.
Гвардеец, едущий впереди со штандартом Императорского рода – лев, вставший на дыбы – покрикивал да требовал дорогу. Горожане, приезжие и просто зеваки расступались в стороны, глазея и обсуждая. Кто от скуки, кто с восхищением, а кое-кто и с неприкрытой завистью.
Когда проезжали через Карбованый рынок, один из купцов не успел убрать с дороги свою длинную телегу, у которой соскочило колесо как раз на повороте.
Дюжие кирасиры уже совсем было собрались опрокинуть помеху в сторону, да отходить ножнами незадачливого торгаша, но принц знаком приказал – отставить, и свернул через рыбные ряды. Пряно-солёный дух тут буквально шибал в нос, и непривычная к такому амбрэ Ната даже закрыла нос платочком. Баронесса, заметившая это, отобрала у дочери клочок белоснежного батиста и вполголоса заметила ей:
– Дочь наша, вот за такие мелочи иных дворян и недолюбливают.
Ната в это время тихо вытаращилась на диковинную, остроносую с шипами по хребту рыбину длиной шага три-четыре, которую веточкой обмахивала от мух дебелая баба в платке, и только фыркнула. Возражать маменьке бесполезно – это она уже давно усвоила.
Зато у Внутренних ворот, которые были в стене, защищающей Старый город, ныне ставший просто центром столицы, стояли на страже гвардейцы, и тут порядок был на высоте. Ровно за сто шагов до ворот створки открылись, а на башенке поднялся такой же, как и у всадника, алый стяг с золотым львом. Шеренга солдат, вытянувшись, рявкнула привычное «Здравия желаем, вашество!», а их командир лихо отдал честь полированой, блеснувшей на солнце шпагой.
Принц, придержав коня, поприветствовал служивых взмахом руки.
– Всё в порядке, Карл? – очевидно, гвардеец был хорошо знаком ему.
– Так точно, ваше высочество! – сильным и бодрым голосом ответил тот, – Батюшка ваш нынче во дворце, желают вас к обеду видеть.
– Понятно, – улыбнулся принц и бросил офицеру двойной золотой цехин, отчего усатая физиономия служаки радостно осклабилась.
– Выпьете за его здоровье. После смены, – уточнил принц и пришпорил коня.
– Никак иначе, ваше высочество, службу знаем!
И ворота вместе со стражниками унеслись назад.
Барон вместе с принцем отправились утрясать формальности, а женщины единодушно решили пройтись по лавкам, благо здесь, в центре, и выбор был пошире, и качество повыше. Опять же – столица! Дон Карлос заметно приуныл от такой перспективы сопровождать дам с их неуёмной страстью к покупкам, но Valle знаком отозвал чуть в сторонку его и сестру, и незаметно вручил каждому по весьма увесистому, приятно звякнувшему мешочку.
– Это за Дравен, – шепнул он, – Пока вы там в городе и деревнях развлекались, я прибрал к рукам добычу тех чёрных археологов – не пропадать же ей... Часть вашей доли, в золоте.
– А принц Ян? – Карлос с удовольствием взвесил в руке нежданую прибыль. Впрочем, его сестра едва удерживала такой же, но чуть больший мешочек двумя руками.
– Ну-у, принц и так богат, как золотые копи. Не возьмёт. Да и ни к чему ему знать такие вопиюще противозаконные подробности. Он ведь будущий Император.
Valle подмигнул донье Эстрелле и добавил, – Его долю я передам тебе, Эстрелла, попозже. А то ты и это еле подняла.
– Может, оставить немного на текущие расходы, а остальное положить в банк? – предложил довольный, как кот у кринки сметаны, Карлос.
– Хм, братец. Определённо – ты начинаешь правильно мыслить!
Донья Эстрелла пересыпала пару пригоршен золотых монет в свой вышитый гарусом кошель, а остальное, поднатужившись, вернула Valle. Брат последовал её примеру, не без сожаления выпустив оставшееся в мешочке золото.
– Хорошо, – кивнул им Valle, на время расставшийся со своим чёрным плащом – «чтобы народ зря не пугать», – Я положу золото на ваши счета, потом бумаги передам вам. Кроме того, мне надо отлучиться и кое-что ещё сделать.
– Дон Карлос, – более официальным тоном продолжил он, – Присмотрите за дамами, чтобы не обидели и не облапошили. Да и сами не теряйтесь. Я вас найду в гостинице.
И, чуть поклонившись, скрылся за постриженным в причудливые фигуры кустарником парка.
