Книга: Механик её Величества
Назад: Валерий Иващенко Механик её Величества
Дальше: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОЛЁТ ДРАКОНА.

ВМЕСТО ПРОЛОГА.

Я проснулся сразу. Резко и свежо вынырнул в реальность, словно из-под мутноватой толщи воды. Сна как ни бывало ни в одном глазу, и я в недоумении осмотрелся, недоумевая - какого чёрта проснулся среди ночи? В полутёмной, едва озарённой светом луны и фонаря на углу, комнате вроде бы ничего такого не происходило.
Вовка сладко сопел в своей постели, и лишь едва пошевелился, когда я подошёл и осторожно поправил на нём лёгкое одеяло. Вовка… совсем ещё пацан. А уже сирота.
Впрочем, такой же, как и я. С одной лишь разницей - я, Александр Найдёнов, сын полка (вернее, эскадрильи) и старлей, уже проторил небольшую стёжку в этой жизни, и кое-чего добился. Конечно, старший механик одного из авиаполков, входящих во внешнее кольцо ПВО Московского военного округа, это не ахти что. Но для двадцатипятилетнего сироты, согласитесь, это не так уж и дурно. Зато Вовка…
Опять сбежал, сорванец, и опять прибежал ко мне! Пришлось вновь выдержать нелёгкий разговор по телефону с МарьНиколавной, заведующей районным детдомом, и вновь до утра приютить мальца на раскладушке. Однокомнатка в приаэродромном доме офицеров это не ахти какая роскошь, вестимо - но мне хватает. А Вовка особо не стеснит. Тем более, что постоянной подругой жизни я как-то ещё не обзавёлся.
Год назад, когда экскурсия из трёх десятков испуганными птенцами смотрящих во все стороны сирот прибыла к нам, я и познакомился с худощавым, нескладным парнишкой. Показал наше хозяйство, поводил по недоступным для прочих кулуарам авиаполка, пропитанных сладковатыми запахами масла и авиационного керосина. И даже, посадив на плечо, разрешил потрогать разгорячённый полётом винт только что севшей "аннушки". Когда Вовка затем неохотно съехал на пыльные плиты полосы и я взглянул в его побледневшее от радости лицо, вы знаете - на миг защемило сердце. Наверное, я выглядел так же наивно-восторженно, когда Батя - Палываныч Чередниченко (между прочим - герой Союза) впервые привёл меня сюда…
Тихо вздохнув и отогнав воспоминания, легонько глажу Вовку по коротко стриженой белобрысой макушке. Спи, малец - лётчики своих в обиду не дают.
Парнишка что-то шепнул во сне, перевернулся набок, и в слабом свете с улицы на лицо его выплыла несмелая, робкая улыбка.
А я отхожу к окну и плотнее задёргиваю лёгкую ситцевую занавеску. Пол-второго. Чтобы знать это, мне нет надобности смотреть на подаренные Батей "командирские" или на ходики на стене. Моё ухо различает в усталом гуле заходящей на посадку СУшки некое едва заметное дребезжание. Это ж полста седьмой, с дежурства вернулся и строго по графику - и опять Афанасьев что-то с впрыском намудрил…
Расположенный рядом, за леском из тощих осин и берёз, аэродром жил своей таинственной, круглосуточной и непонятной посторонним жизнью. Ну, раз всё в порядке и спать неохота… я впотьмах нащупываю в кармане мятую пачку "Стюардессы" и на цыпочках крадусь через коридор к крохотному, невесть зачем выходящему именно сюда балкону.
Опаньки! В щель из-под закрытой двери на кухню пробивается тонкая полоска света. Хм, неужто с вечера забыл? - я недовольно хмурюсь, ибо что-что, а забывчивость мне как-то не свойственна. Уж если устройство движка с СУшки пятнадцатой знаю как свои пять пальцев, то комментарии тут излишни.
Вот так, с незажжённой сигаретой в уголке губ, с дурацкой и слегка небритой рожей я и предстал перед своей судьбой. К тому же и в одних семейных трусах, не говоря уже о босых ногах. Только я ещё не знал о том, открывая скрипучую дверь на кухню.
Возле придвинутого к окну стола сидели двое. На мой первый взгляд… да и на второй тоже - самого непонятного облика.
Слева унылый субъект в каком-то сером балахоне, сидя на колченогой табуретке, покачивался эдак меланхолично и смотрел при этом в пространство с упрямо поджатыми губами на кислом невыразительном лице. Зато второй, сидящий меж столом и газовой плитой… колоритнейшая, я вам доложу, личность!
Чернявый и стройный, с аляповатой серьгой в ухе и ярко-пёстрой рубахе, легкомысленно завязанной узелком на животе. Больше похожий на испанского авантюриста из приключенческого кино - да и вообще, кто пропустит такого на территорию закрытого городка?
Я уже шагнул было вперёд с самым недвусмысленным намерением гаркнуть своим отнюдь не тихим голосом и потребовать документы, как печальный субъект повернул ко мне бледное лицо. И вот тут-то, братцы, меня проняло! Глаза-то, глаза - глубокие, словно вынимающие душу. И в то же время светящиеся, как… если кто из вас видел звёзды из стратосферы - яркие, колючие, совсем не смягчённые толщей воздуха - тот поймёт.
– Присаживайтесь, пожалуйста, - непонятного возраста и неприметного облика гость взглядом подвинул ко мне третий, и последний в кухне, табурет.
Именно взглядом! Потому-то я сел молча и безропотно, ощущая задницей прохладу дерева, а ладонью - нагревающийся в руке металл зажигалки. Интересные дела тут, между прочим, заворачиваются!
"Дела у прокурора, а у нас делишки" - ехидненьким голоском всплыла у меня в голове любимая присказка полкового начпотеха. И тоненько звеня, слова эти стукались о стенки моей обалдевшей и абсолютно пустой головы. Отскакивали и кружились в пыльной, тёмной и ничегошеньки не соображающей черепушке. Бля, а ведь точно помню - не усугублял я с вечера - мне ж нынче утром на дежурство!..
– Не волнуйтесь, только, ради бога, - серый выглядел уныло-безмятежно, но сосед справа при этих словах еле заметно, этак легонько поморщился.
И тут до меня начало что-то доходить. Не знаю - то ли из-за того, что я читаю много (а что ещё делать, коли холостой, а пить много нельзя?), то ли из-за моей обострённой благодаря работе со сложными механизмами интуиции - но если принять за предпосылку, что ангелы и бесы действительно существуют… то всё становится объяснимо. И холодная невозмутимость серого, издали похожая на уныние пополам со скукой, и некий исходящий от чернявого неуловимый жар - и вовсе не из блестящих умных глаз.
– Крепкий народ эти люди, - ухмыльнулся тот, коего я априори мысленно назвал бесом. Шайтаном. Чёртом, в общем.
– Это точно, - равнодушно кивнул бесцветный ангел и поднёс мне на кончике пальца огонёк.
Я прикурил от этого невиданного чуда спокойнее, нежели ожидал от себя даже сам. Галлюцинации или бредни исключаются абсолютно - слышно, как поскрипывает под серым табурет, как капризничает на стоянке движок жигулёнка торопящегося на свидание капитана Митрохина. Да и чуть кисловатый, пощипывающий дымок болгарской сигареты, витиевато выписывающий в воздухе вязь неведомых мне иероглифов, отнюдь не казался плодом больного воображения.
– Вы те, кто я подумал? - мой голос ничуть не охрип и не дрогнул, и я даже втихомолку немного возгордился собой, ибо оба гостя легонько кивнули.
Так, приехали. Как говаривают в неких кабинетах со всегда зашторенными окнами, момент истины. Похоже, пришла пора пересмотреть некоторые, доселе казавшиеся незыблемыми приоритеты. Хоть я и не член партии, но и не раздолбай какой-нибудь. Кой-чему учился сверх положенного - сироте без "лапы" только на свою голову да на зубы острые рассчитывать и приходится. По всему выходит, не всё так просто…
– Если есть вы, стало быть, бог и дьявол, рай и ад тоже существуют? - выдыхаю я эти слова вместе со струйкой дыма.
Причём абсолютно спокойно. Уж если сам особист Евсеев не смог нагнать на меня страху - чист я со всех сторон, а происхождения самого что ни на есть интернатовского - то уж этих-то мне и вовсе бояться не след.
Гости переглянулись. Наверное, заодно и перекинулись парой-тройкой мыслишек, потому как чернявый чуть кивнул, а отвечать стал ангел. Хоть и не очень-то он похож на бидструповских херувимчиков, но что-то такое, похоже, датский художник знал. Есть эдакое лёгонькое сходство в манере…
– Видите ли, Александр Петрович, всё это существует, да и многое другое - но вовсе не так, как представляется в священных писаниях и стереотипах человечества.
Как ни парадоксально прозвучала эта фраза, но голова моя, работающая чётко, как собственноручно настроенный турбореактивник, вычленила главное - по паспорту-то я был записан Емельяновичем!
– А мать как звали? - изо всех сил пытаюсь не дрожать голосом и не затаивать дыхание - уж что-что, а преферанс в компании матёрых зубров этой игры к сдержанности таки приучает.
– Ирина Александровна, - сосед справа хмыкнул эдак непонятно, обзавёлся и себе толстенной длинной сигарой а-ля Черчилль, и с видимым удовольствием стал её раскуривать.
Я упрямо молчал, и только дурак не догадался бы, что я ожидаю ещё сведений. Но серый ангел небрежно отмахнулся от напирающих на него клубов дыма и всё столь же меланхолично отметил:
– Поверьте, подробностей вам знать не стоит. Решение это принял не я, - и взглянул, подлец, в глаза мне эдак многозначительно.
Понятно. Куда уж тут не понять. Всё, что мне удалось раскопать в архивных завалах морга, это что некая женщина подбросила пискливого малыша на ступени сиротского заведения, а сама сиганула под электричку. Понятно - не от хорошей жизни. Часто-густо подобные истории повторяются. Господи, за что ж ты нас такими кобелями сделал?.. В общем, после женщины той не осталось ни документов, ни имени.
Ни матери.
И даже пресловутые ФИО мне придумала усталая и словно выцветшая от забот Прасковья Андревна, царствие ей, как говорится… А вот хрен вам обоим! Голос мой звучит ровно и чётко - но лишь те, кто знаком со мной не один год, знают - это признак крайнего напряжения.
– Вы пришли ко мне - значит, вам что-то надо. Пока я не услышу о своём происхождении, никакого разговора не будет. Причём правду - вы понимаете?
Чёрт (если это действительно он, ибо ни рогов, ни хвоста с копытами у него решительно не обнаруживается) пожал плечами и с явной неохотой выдавил:
– Отец ваш был морским офицером. И погиб в тех местах, где вашего российского флота вроде бы совсем никогда и не наблюдалось. Да и вообще, кавторанг такой-то даже и в списках не значился - а к иным секретам мало кто доступ имеет.
Вот это да! Выходит, папенька вовсе не подлец оказался? А что такое логика империи, пусть и именуемой нынче Союзом, я знаю не понаслышке. Моряк, значит - хорошо, учтём…
– Соответственно, в один прекрасный день выяснилось, что нет ни человека, ни документов. А офицерская вдова так и вовсе не пойми от кого ребёнка прижила, - это уже ангел голос подаёт.
– От святого духа, - чуть ехидно хмыкает сидящий напротив него чёрт.
Против моего ожидания, двое антагонистов не сцепляются в перепалке, из коей я мог бы почерпнуть что-нибудь интересное.
– Вроде того, - устало кивает ангел, и невидимый до сих пор нимб тревожно моргает над его макушкой. - И тогда Ирина Александровна… Поймите, и не осуждайте её. Безо всяких средств к существованию, да и бабуля ваша по матери стерва была ещё та. Что такое общественное мнение с его ханжеством и жестокостью, объяснять не надо?
Вот это уж нет. Знаю - нахлебался помоев этаких досыта, и от продолжения увольте. Байстрюк и ублюдок, между прочим - вовсе не ругательства на фоне тех потоков грязи, коими меня награждали в совсем ещё недавнем прошлом. И даже в учебке своё "имею честь" приходилось доказывать частенько совсем не пацифистскими методами…
– Но подробности, поверьте, открывать не стоит. Вам они ни к чему, а им могут повредить, - и чернявый так подчеркнул своим почти оперным баритоном слово им, что у меня разом отпала всякая охота к дальнейшим расспросам. - Могу лишь заверить, что отцом вы вправе гордиться. А матушка была не последней красавицей и умницей в своей среде.
М-да, ситуёвина! И хочется, и колется, и мама не велит - прямо как в поговорке. Охренеть можно. Так, отставить сопли, Александр, хм, Петрович, говорите? Ну-ка…
– А как вышло, что вы сидите за одним столом и до сих пор не развалили дом этот молниями или что у вас там?
Покосившись на меня, чертяка потянулся рукой, и прямо сквозь закрытую дверцу настенного шкафчика достал непочатую бутылку с изображением старой гостиницы "Москва" на этикетке. Ни фига себе! Игорь Кио отдыхает… А ангел, хоть и посмотрел косо на это дело, всё же извлёк из воздуха три явно не общепитовские чарочки. С чернёной резьбой, и если не серебряные, то я в металлах и вовсе не разбираюсь.
Чёрт улыбнулся мимолётно этой маленькой проказе ангела, но как ни в чём ни бывало, ловко свернул пробочку и набулькал всем на пару пальцев. Хм-м, сноровочка чувствуется, однако. Не хуже как у Михалыча, нашего снабженца - известного в полку тем, что даже если его высадить на Марс, он и там найдёт забегаловку-рюмочную или озерцо столичной. Ну и наберётся до поросячьего визга, понятное дело…
– Видите ли, - чернявый ловко, не чокаясь, опрокинул в себя стопку. Тут же мигом достал из ящичка стола, где отродясь ничего съестного не водилось и где даже тараканы передохли с голодухи, банку шпрот. Крутанул в ладони, ногтем мизинца вскрывая её ничуть не хуже армейского штыка. - Видите ли. У вас тоже такое было, ещё и похлеще - Сталин с Гитлером вон как собачились, а торговали и общались вовсю. Ну, и мы вроде дипломатов здесь, на нейтральной территории.
От неожиданности я тоже хлопнул свой невесть как оказавшийся в руке стопарик и зажевал аппетитно-копчёной рыбкой. Уже затягиваясь цигаркой, сообразил что да - война войной, а торговля дело святое.
– Примерно так, - кивнул ангел, с видом воплощённой меланхоличности ковыряясь в банке шпрот. - Так вот - скоро от них к нам пройдёт груз один… почта, деловая переписка, лекарства - подробности вам знать, пожалуй, излишне.
Чёрт тут же подхватил нить разговора.
– И неплохо бы, чтобы груз здесь сопроводил надёжный человечек с незапятнанной репутацией, - он с невозмутимым видом вытащил из-под стола банку маринованных, не больше моего пальца огурчиков. И плошку солёных рыжиков. Ну, и ещё одну бутылку - на этот раз более приемлемых, на мой взгляд, размеров.
Серый поморщился нерешительно, а потом решительно махнул рукой.
– Ладно, в кои-то веки вместе собрались…
Хоть и хают рогатых-хвостатых да ругаются ими, а всё же столик чёрт соорудил куда там "Метрополю" - во мгновение ока, и сразу видно да обоняемо, что всё свежайшее и отменного качества. Да на голубоватых с золотыми вензелями вазочках и тарелюшечках, за кои моими руками и браться страшно. Хотя, не за мои кровные ведь гуляем - чем чёрт не шутит…
– Я не шучу, - кивнул в ответ на мои мысли вышеозначенный. - И решили мы с коллегой дать вам шанс. Не просто шанс - а возможность вырваться отсюда. Пусть начать с нуля, с пустого места. Но там, где у вас есть перспективы. А здесь их у вас, Александр Петрович, попросту пшик…
И не успел я, слегка разогретый несколькими стопариками да собственным куражом, вступиться за родимую страну, как ангел коснулся моей головы рукой - и я увидел.
На экранах телевизора нынче уже вовсю мелькала физиономия с приметным пятном на залысине и слово "перестройка" уже обрело свой особый, запретно-сладкий привкус. Но то, что я увидел… зловещая тень ГКЧП и последовавшее за тем меня ударило так, что пошатнувшись, я едва не упал с казённой табуретки. М-да… в том постсоветском бедламе вышвырнутому из авиации по сокращению механику места и впрямь не находилось.
Не в силах перебороть мерзостного ощущения от картин ближайшего будущего, я не нашёл ничего лучшего, нежели выпить ещё. И даже хрусткие, отборного качества огурчики не смыли мою горечь. Как там говаривал мой излюбленный Верещагин? За державу обидно!
– Вот и подумали мы, - ангел остановил мою протянутую было вновь к бутылке руку и взамен вложил мне в ладонь бутерброд с красной икрой горкой. - Не знаю, станет ли ваша жизнь лучше или хуже. Но что вы сможете её делать сами и что она будет куда примечательнее - мы гарантируем. Согласны?
Прожевав виданный только в кино деликатес, я лишь молча кивнул головой. И это было последнее, что я только и мог вспомнить о той примечательной встрече ночью, полутайком, на кухне приаэродромной офицерской малосемейки…
Назад: Валерий Иващенко Механик её Величества
Дальше: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОЛЁТ ДРАКОНА.