ДРАКОН
– Я убил дракона! – кричал Рамзер во все горло. – Выходите, люди! Дракон мертв!
Тишина была ему ответом.
Он потрясал в воздухе окровавленным мечом и алые капли холодной драконьей крови падали ему на голову и плечи, пачкали волосы, тонкими струйками стекали по загорелой коже, мешаясь с ручейками горячего пота.
– Дракон мертв! Я убил его!
– Ты лжешь! – крикнул кто-то из темноты избы. Истерически выкрикнул из распахнувшегося на короткое мгновение окна. – Лжешь! – Ставни захлопнулись.
– Это правда. На клинке его кровь. Я убил его. Туша его лежит и смердит у входа в пещеру. Я вспорол ему брюхо и отсек голову. Я отрубил ему лапы. Я содрал его шкуру.
– Ложь! – вновь хлопнул ставень.
Рамзер опустил меч, сел в горячую дорожную пыль.
Слепые деревенские дома ждали, что б он ушел. Он был для них чужаком. Лживым чужаком.
– Зачем мне врать? – тихо спросил Рамзер. – Я действительно убил его.
– Ложь, – выдохнул кто-то совсем рядом.
– Почему вы не верите мне? – он поднял голову и посмотрел на подошедшего человека.
– Потому что до тебя еще сотни людей утверждали, что убили дракона. высокий худой крестьянин с легким укором и какой-то странной жалостью смотрел на него, чуть заметно покачивая головой.
– Но его кровь…
Они тоже приходили вымазанными с ног до головы холодной кровью дракона.
– Он лежит там, – Рамзер махнул рукой в сторону предгорий. Туда, где находилось логово дракона.
– Они тоже говорили так.
– Но… – Рамзер не знал, что еще сказать, как убедить этих странных людей, что дракон мертв. Мертв! – Он мертв!
– Наш дракон не может умереть. Возможно, ты убил какого-то дракона, но эта не наш дракон.
– Какого-то?… Не ваш?… Но там был один… Драконы всегда живут по-одиночке…
Крестьянин вдруг хрипло засмеялся, раззявив свою гнилозубую пасть и хлопая себя ладонью по колену. Отсмеявшись, он присел в горячую пыль рядом с воином и сказал поучительно:
– Дракон не может жить в одиночестве. Наш Дракон. Не может. Понимаешь это, чужак?
– Нет, – честно ответил Рамзер. – За свою жизнь я убил десяток драконов, я хорошо знаю их повадки, и я никогда не видел… даже не слышал о том, что они живут семьями.
– Семьями!… – восхитился крестьянин и вновь захохотал. – Семьями! Нет, конечно. Он один, но это не значит, что он одинок. Неужели ты не можешь этого понять?
– Так значит там остался еще один дракон?
– Нет. Конечно же нет. Там остался дракон. Но он всегда был там. Один-единственный. Вечный. Неуничтожимый. Многоликий.
– Я не понимаю, – признался Рамзер. – Я убил дракона. Я отсек ему голову и снял шкуру. Я сделал все, что б удостовериться в его смерти. Но ты говоришь…
– Ты убил своего дракона. Но не нашего. Наш дракон по-прежнему там.
– Не понимаю.
– Никто из чужаков не может этого понять, хотя это так просто. Вот скажи мне, что ты видишь, когда склоняешься над чистой водой?
– И что же я вижу?
– Отражение.
– Да. Конечно. Я вижу себя.
– Не себя. Отражение. И это и есть твой дракон. Ты можешь взмутить воду и уничтожить отражение, но ты не можешь убить своего дракона. Он всегда с тобой. Стоит тебе наклониться над водой – и вот он. Снова здесь. Глядит на тебя из глубины. Только с тобой может умереть отражение. Только твоя смерть может уничтожить дракона. Настоящего дракона.
– Но… – Рамзер задумался. Тряхнул головой. – Зачем ты объясняешь мне это? Дракон – это обычная тварь. Огнедышащее летающее животное. А не отражение в воде.
Вновь крестьянин засмеялся. На этот раз невесело.
– Ты действительно так думаешь?
– А почему я должен думать по-другому? – пожал плечами Рамзер.
– Неужели ты не ощущаешь холод?
– Вечереет, – признал воин. – Солнце садится.
– Нет, нет. Это другой холод. Холод под кожей, лед в сердце. А кожу на голове стягивает, словно ты окунул ее в ручей, бегущий со снежных горных вершин. И пальцы – чувствуешь? – пальцы уже немеют. Они становятся чужими. Не слушаются тебя.
– Я всего лишь очень сильно устал.
– Нет. Ты только что убил своего дракона. Свое отражение. Это себе ты отсек голову и обрубил лапы. Ты вспорол свое брюхо и снял собственную кожу. Твое тело лежит у входа в пещеру и смердит, словно куча свежего навоза. А дракон жив. Настоящий Дракон. Наш Дракон.
Рамзер попытался встать. И не смог. Ноги ослабли, сделались мягкими и не держали его… И пальцы… пальцы на руках онемели, стали чужими. Скрючились когтями. Он выпустил рукоять меча, выронил оружие и поднес ладони к глазами с ужасом разглядывая посиневшую высохшую кожу, сквозь которую проступили набухшие черные вены.
– Что со мной? – прошептал Рамзер.
– Ты почувствовал?
– Что это?
– Ты умираешь.
– Почему?
– Потому что ты нашел своего дракона и убил его вместо того, что оставить ему – и себе – жизнь.
– Я… я умираю?
– Да.
– И вы знали, что так будет?
– Мы знали, что если ты убъешь своего дракона, то умрешь.
– И ничего мне не сказали? Не предупредили?
– Зачем?
– Зачем?… Зачем?… – захрипел Рамзер. Возможно он засмеялся. А быть может заплакал. – Зачем?…
– Жаль, что ты не узнал в драконе себя. Тогда бы твоя жизнь переменилась. Тогда ты знал бы, что рядом с тобой всегда находится дракон. Твой собственный. В тебе. И ты сам стал бы драконом. Это… это потрясающе!
Рамзер что-то хрипел. Глаза его закатывались. Черные губы дрожали.
– Что? – наклонился ближе крестьянин. – Я не слышу тебя.
– Ужасен… отвратителен… он был… отвратителен… я не мог… остановиться… кромсал…рубил… отвратителен…
– Да. Ведь это дракон. Он не бывает другим. Его надо принимать таким, какой он есть. Ужасным, отвратительным, уродливым. Но ты убил его и потому умер сам.
Крестьянин поднялся на ноги и некоторое время смотрел на корчащееся в пыли тело воина. Смотрел с жалостью.
Когда чужак затих, крестьянин распахнул кожистые крылья, вытянул шею к опускающемуся солнцу и взмыл в небо. Он пролетел над крышами деревенских домов, низко, едва не задевая резные коньки крыш, развернулся над полем и, набрав высоту, направился к предгорьям, затянутым вечерним туманом.
Захлопали ставни. Заскрипели двери. Из изб выходили люди, смотрели вслед улетающему дракону и улыбались.
Никто не обращал внимания на скорченное черное тело, лежащее на дороге.
