Часть I ДИАДЫ И СНЫ

На краю сознания медленно двигалось что-то смутно узнаваемое, но он никак не мог вспомнить слово, которым этот предмет можно назвать. Сознание отказывалось связывать предметы с их именами. Постепенно сумрак заполнили плоскостные фракталы, которые сменились невообразимо сложными кристаллическими решётками, но в тот момент он не мог понять, что это такое. Своё присутствие в этом меняющемся мире он сознавал с трудом, под вопросом находилось даже собственное «я» — настолько сильно оно сливалось с окружающим пространством.

Мир потемнел, закрутился левосторонней спиралью, схлопнулся, погребая решётки и фракталы, но белый угловатый объект проскочил между витками спирали и канул в окружающую тьму.

Вокруг стали загораться и набирать яркость тысячи маленьких огней, в первые секунды (минуты? часы?) они напоминали звёздное небо — если бы не исходящий от них иссушающий жар. Нечто, которым он сейчас был, скорчилось от боли, но уйти не сумело. Пламенный жар становился сильнее, и вскоре он понял, что сознание выгорает, сходит на нет, рассыпается… если б он мог закричать, он бы, наверное, кричал.

Но он уже не помнил, что есть «я», что есть «боль», откуда приходят темнота и обжигающий свет. Нечто непостижимое наконец сжалилось, и «я» исчезло в вихре белого пламени.

Пятый ещё несколько минут полежал на спине, бездумно глядя в светло-жёлтый потолок, затем с блаженным стоном перекатился на грудь и приподнялся на локтях. Огляделся. Как и следовало ожидать — реакционная зона, один из домов Встреч. Судя по всему, в полностью закрытом режиме. Размытый полукруг окна, матовые мягкие стены приглушённых тонов, минимум мебели. Он глубоко вдохнул и осторожно сел.

В душе царила сумятица. Он чувствовал иррациональную благодарность к Ренни, который всё-таки заставил его пройти сброс, и в то же время ненависть к этому мерзавцу Ренни, который заставил-таки его пройти сброс.

Что ж, для «после сброса» вполне нормально.

Сэфес, Контролирующие, не болеют человеческими болезнями, им не страшны ни рак, ни насморк. При большом желании они могут, к примеру, простыть или пораниться, но не во время работы. Разве что в отпуске, да и восстановятся тела очень быстро.

Другое дело гипернагрузки в ментальной Сети, псевдо-смерть, и то, во что тела превращаются в итоге. Иногда наступает момент — и организм даёт такой сбой, что справиться с ним Сэфес без помощи Встречающих уже не может. Это и есть сброс.

Всё и сразу.

В этот раз пройти сброс под контролем их с Лином уговаривали почти сутки. Он оттягивал момент выхода до последнего, сопротивлялся как мог, но тело всё решило за него. И пришлось говорить «да», потому что он понял — адеквата хватит, только чтобы подтвердить решение.

Последнее, что он сумел вспомнить, было ощущение — полный рот крови, случайно прокушенный язык и… кажется, чей-то прокушенный палец. Опа. Интересно…

Пятый снова лёг на спину и попробовал реконструировать то, что происходило с ним во время сброса. Так… оказывается, что-то он всё-таки слышал.

— … Нужно составлять для себя кадастр внутренний, понимаешь? пока не знаешь, просто смотри… существует ряд сходных моментов…

— … Но с этим можно бороться?..

— … Можно, но я не рекомендую…

Так.

Значит, не показалось. Этот идиот Реджинальд взял на сброс своего ученика. Рея, кого ж ещё. И сам он, Пятый, как последний придурок на это согласился. Ой, ё… Теперь понятно, откуда взялся тот палец.

— … Можно опознать только по реакциям. Понимаешь, как только определяется, что человек — потенциально Сэфес, его генный код тут же изымается из обращения… впоследствии уничтожается… вместе с носителем… вся прелесть Сэфес в их уникальности…

— … Значит, повторы невозможны в принципе?.. Экипаж, с которым нам потом придётся работать, уникален тоже?..

— … Иногда можно найти странности… и закономерности… восемьдесят четыре тысячи лет назад существовал экипаж, выдававший сходные реакции с парой номер 785 во время сброса…

— … Значит, всё-таки…

— … Схожие не значит идентичные, Рей… это бездоказательно… после смерти экипажа память о нём стирается почти полностью — от изображений до… остаётся только информация по сбросам, и экипаж, о котором я сказал, выдавал схожую схему — не более… это просто информация к размышлению.

«Доразмышляешься ты у меня, зараза, — подумал Пятый. — Двинуть бы хорошенько по морде…» В то, что Ренни прав, верить совершенно не хотелось. По крайней мере, в данный конкретный момент.

Событий за эти три года, как оказалось, произошло море. С четвёртой попытки он кое-как выудил терминал и принялся читать. Терминал висел над столиком, уставленным тарелками и плошками, приготовленными заботливой Вэн Тон, но есть совершенно не хотелось. По крайней мере, пока. «Правила трёх «С», — сказал как-то Лин. — После сброса их надо соблюдать. Спокойствие, сон и секс». Против первых двух «С» Пятый ничего не имел, с третьей был не согласен категорически. Если на фоне выхода из сброса происходит гормональный сбой (а такое бывало, и частенько), лучше просто переждать. Или в крайнем случае обратиться к тому же Ренни. Вызывать сэртос, как некоторые, он считал ниже своего достоинства. Впрочем, к Ренни он не обращался последние полтораста лет, были на то причины.

Пятый подтащил терминал поближе.

«С возвращением! Не успел тебе сказать, но у нас снова ребёнок. На этот раз девочка, ей сейчас два года. Зовут Моника, но моя милая жена её почему-то называет Мои. Ребёнок совершенно потрясающий, как только будешь дома — увидишь сам». Всё с тобой понятно, Ренни… Опять вы не договорились про имя. В который раз? В шестой, правильно?

«Пятый, прости, что отвлекаю от работы, но я вынужден обратиться к вам. На Эвене происходит что-то странное. Если появится время, свяжитесь с нами». Так… это уже интереснее. Клео. На этом Эвене хоть что-то хоть когда-то было не странным, а?.. Ладно, потом…

«Дени мне проспорил — вы вернулись в срок и вышли сами. Спасибо, ребята! С меня причитается. Кстати, тут на орбите третьи сутки висит корабль, в котором сидят и ждут вашего возвращения люди. Семейство Сариных, Аарн. Муж, жена и девчушка двух лет. Без твоего разрешения отправить их на планету я не могу. Подтверждаешь? Ребёнка жалко, ей же скучно». Ноор. Вторая очередь на дрын с гвоздём после Ренни. Чего тебе стоило… хотя нет. Не имеет права.

«Привет, дорогие мои мальчики! Очень скучаем и очень ждём дома. Постарайтесь выбраться». Пятый досадливо поморщился. Только Айк тут не хватало. «Мальчики», угу. Нет слов. На Окист съездить в самом деле надо, на пару недель. Не на пафосный курорт типа «Водопадов», а просто так, прогуляться. Но, наверное, не в этот раз.

«На твоё счастье, Индъера сняла протест и принесла извинения. Но всё равно на всякий случай больше так не делай». Дени. Ясно. Официалы развлекаются как могут.

«Совсем забыла. Пятый, у нас радость — Рей сделал выставку своих работ. Наконец-то. Продалось всё, за двое суток. Выставка была на Эвене». Спасибо, Тон. Хоть какая-то действительно приятная новость. Конечно работы продались — при таком-то покровителе!..

Пятый смахнул терминал, снова перевернулся на спину, лёг поудобнее. Благодать!.. И самое хорошее, что в реакционную зону ещё сутки никто не сможет войти. Вообще никто. Даже Встречающие. И связи нет, по крайней мере пока он сам не решит кого-то вызвать. А он, конечно, не решит. Поэтому… да, точно! Как раз это сделать можно. Сейчас. Вот прямо сейчас.

Он осторожно встал, прислушался к ощущениям. Вроде бы ничего, нормально. Очень даже ничего.

В своё время они с Ренни поспорили, что протащить сигареты в реакционную зону невозможно. Реакционная зона — это симбиотическое пространство, и если дана команда не допускать какой-то объект, она его не допустит. Ха-ха. Если зона считает объект частью себя, она его пропустит за милую душу.

Пятый запустил руку в стенное углубление и вытащил прозрачный длинный блок, где лежало штук сорок крепких сигарет. Курить после сброса было нельзя. Ни в коем случае.

В этом-то и был особый кайф. Он вытащил одну сигарету, прикурил, пока не затягиваясь. Подошёл к кровати и стал к ней спиной. Так. Отлично.

После первой затяжки его повело, но пока недостаточно сильно, и Пятый поспешно затянулся второй раз. В голове зашумело, перед глазами запрыгали чёрные точки. Третья затяжка пошла совсем уж хорошо, а после четвёртой голова закружилась так, что он едва сообразил, где кровать, и умудрился рухнуть на неё, а не мимо, как в прошлый раз.

— Вот это да… — протянул Пятый. — Всегда бы так! Чуть-чуть отпустило. Можно было затянуться ещё раз, но сигарету он, увы, выронил. Жаль. Ну ничего, лиха беда начало.

Голова продолжала кружиться. Ещё бы!.. Три года не курить, а потом почти сразу после сброса, да ещё табак… хороший, кстати, табак. Надо будет ещё такого достать.

— Вот дрянь, — прокомментировал Ренни. — Тон, вот почему Лин так не делает, а?

— Потому что Лин делает по-своему, — отозвалась Тон. — Можешь полюбоваться.

— Спасибо, — язвительно отозвался Ренни. — И что ты скажешь… про это?

— Иди туда, через час откроется зона, — пожала плечами Тон. — Я, например, пойду. Потому что если Лин ещё раз повторит фокус с рисом, у меня не выдержат нервы и я надаю ему по шее. Я старалась, а он!..

Лин, в отличие от друга, курить и не пытался. Он экспериментировал с едой. Результаты экспериментов есть было уже нельзя, да и выглядели они так, что любой параноик убежал бы с криком. Чего стоила одна башня из кусочков хлеба, для прочности политая всем чем можно!

— По крайней мере, он не отравится, потому что есть это точно не станет, — вздохнул Ренни, — Тон, оставь мне Монику и смотайся к Рино, попроси её нам помочь.

— Вот ещё! И не подумаю даже. Если хочешь доброго совета, открывай зону…

— Ничего я делать не буду. Пошли лучше гостей встретим.

— Господи, вот только гостей нам сейчас не хватало! — всплеснула руками Тон. — И кто это?

— Смотри.

Спустя полчаса Тон и думать забыла, что сначала гостям не обрадовалась. Тана с маленькой дочкой, которую звали Нико, и Тон с Моникой устроили себе настоящий праздник. Запустили девчушек общаться в наспех раскинутое под деревьями симбиотическое пространство, а сами, усевшись рядышком, принялись за любимое дело всех мам — обсуждение достоинств своих детей. Нико и Моника тоже быстро нашли общий язык, по крайней мере, предложенная Моникой игра в «красный—жёлтый», с которой начинали обучение все потомственные Встречающие, малышкой-аарн была принята с восторгом. А мамы радовались отличной погоде, солнышку и тому, что в ближайшее время можно просто спокойно отдыхать.

… Ренни и Павел Сарин устроились на широкой открытой веранде в китайской части дома. Дом, к слову сказать, был уникальный — наполовину китайский, наполовину английский. В трёх надземных этажах располагались жилые комнаты, несколько гостиных, библиотека, приведшая Сарина в изумление, две столовые, и несколько помещений, назначение которых Ренни не стал объяснять.

Почти час Реджинальд показывал Павлу, что и как тут устроено.

— Выпьете что-нибудь, дварх-капитан? — спросил Ренни, когда они, вдоволь набродившись по дому, вернулись на веранду.

— Я уже три года как не капитан, — ответил Сарин. — Вы просто не в курсе.

— Правда? — удивился Ренни. — Позвольте, но…

— Я оставил службу, — улыбнулся аарн, садясь в кресло. — Практически сразу по возвращении домой. Многие из нас после Эвена поняли, что никогда больше не возьмут в руки оружие.

Реджинальд пристально посмотрел на Сарина, покачал головой.

— Психошок после убийства не единственная причина? — тихо спросил он.

— Верно, — ответил Павел. — Второй причине мы пришли сказать «спасибо». Если бы Сэфес не помогли вернуть Тане жизнь… — Он замялся, опустил глаза. — В общем, благодарность они заслужили. — Сарин улыбнулся. Встречающий засмеялся.

— Придётся подождать, пока мы их выпустим. Простите, ради бога, что вам не разрешили посадить корабль, но…

— Мы понимаем, — кивнул аарн. — Тана очень хотела с ними встретиться, но тогда мы не успели, они ушли в рейс…

— А теперь из рейса вернулись. Кстати, то, что произошло на Эвене и после, было и для наших немного чересчур…

Речь шла о событиях, которым Ренни был свидетелем, а Сарин непосредственным участником. Ниамири Керр, эмпат одного из конклавов, после очередной перестройки Сети потеряла свою зону влияния — и вместе с ней родную планету. В попытке вернуть утраченное Керр устроила хитроумный обман-провокацию: Аарн, уверенные, что карают убийц и преступников, напали на Эвен. Ошибка вскрылась, погибшие были воссозданы, но шок оказался слишком силён.

— Немного чересчур? В каком смысле?.. — не понял Сарин.

Прочесть эмоции Встречающего было невозможно. Ровное золотистое сияние — и ни тени, ни шума обычного эмоционального фона. Чистый, прозрачный свет. Поэтому приходилось довольствоваться словами.

— Они очень тяжело это перенесли. Что Эвен, что гибель Ниамири. Любой экипаж Сэфес отреагировал бы примерно так же.

— А что с ними было?

— Внешне? Практически ничего, но при подготовке к рейсу стали появляться сюрпризы. Впрочем, всё кончилось относительно благополучно. — Ренни уселся в кресле поудобнее. — Павел, я бы хотел попросить вас об одном одолжении. Экипаж только что вышел из сброса, поэтому, возможно, будет выдавать не всегда адекватные реакции. Просто не подавайте вида, хорошо?

— А в чём это может выражаться? — спросил Сарин.

— Ох, Павел… Первая неделя, а то и две после выхода из сброса — испытание. Для всех нас, как для Встречающих, так и для Сэфес. Они могут путать элементарные вещи. Забыть поесть, если не проследить, или уснуть посреди разговора. Мыслить на несколько ходов вперёд, почти как в Сети, и при этом выйти из дома, не вспомнив про обувь. Постепенно, где-то за месяц, всё приходит в норму, но сейчас… Просто будьте осторожны и делайте вид, что всё так и должно быть.

— Месяц? — спросил Сарин. — Да, тяжело.

— Ну в нашем случае — дай бог хоть неделю их тут удержать. Всё равно сорвутся, сколько раз такое уже было. Потом приходят «сдаваться», — улыбнулся Ренни. — От физиологии не сбежишь.

— Они настолько сильно отличаются от людей? — спросил с интересом Сарин.

— Я поначалу даже не представлял насколько. — Ренни задумчиво покрутил квадратную пуговицу жилета. — Они в некотором смысле не совсем люди.

— Это чувствуется, — согласился Сарин. — Ренни, скажите, как им живётся, когда они вне Сети? Они почти всегда были закрыты, но мне показалось… — Он задумчиво потёр щёку кулаком и договорил: — Что они ненавидят самих себя. И в этом их главная беда.

— Главная беда скорее в том, что очень трудно так жить — в двух совершенно разных состояниях. Сэфес в Сети — это особое видение мира, ощущение Бога. А когда они выходят обратно, на какое-то время становятся прежними… но словно с содранной кожей. Ткнёшь пальцем — кровь потечёт. Не потому, что беззащитны, а из-за пустоты в душе, которую способна заполнить только Сеть.

— Сеть, — повторил Сарин. — Слушайте, Ренни, я совсем мало знаю о Сэфес. Нам знакомы попытки конклавов создать своих контролирующих, но там совсем иное: берут ребёнка со способностями эмпата, начинают обучать его, муштровать, дрессировать даже чаще… Профессия. Сложная, требующая серьёзнейшей подготовки, навыков, знаний, но профессия. Их эмпаты и в повседневной жизни не такие, как простые люди. А что у этих? Посмотреть на них в отпуске — это же просто насмешка над самим понятием «ответственность». Тем не менее вот Сэфес, о чьём могуществе ходят легенды, триста тысяч обитаемых миров — стандартная зона контроля. И как это возможно? Оборотничество какое-то. Как если бы человек вдруг становился птицей и начинал воспринимать мир по-птичьи, через её органы чувств, совершенно не похожие на человеческие. Только они не земные птицы, а эдакие птицы духа, живущие в ментальной сфере Вселенной, уж простите за цветистые слова. — Сарин улыбнулся, представив себе звёздных птиц, кинул Ренни получившийся образ — вышло очень красиво — и продолжил: — И все их операции в Сети совсем не то как если бы они сидели за рычагами могучих машин в командном зале и отдавали мудрые приказы, руководили. Нет. Это как если садовник видит свой сад. Он может ничего не знать о строении материи, о генетике, законах биологии… но видит, что крапива душит цветы, а вот здесь разросся бурьян и нужно выполоть сорняки, чтобы дать цветам расцвести. Так же и Сэфес. Правильно я понимаю в общих чертах? Реджинальд кивнул.

— Не хвалите, а то сглазите. — Он задумчиво посмотрел на Сарина. — Это и в самом деле не профессия. Стадия развития. Проникновение. Сад — внутри садовника, а садовник — внутри сада, если вы понимаете, о чём я говорю… Такие, как мы с женой, — ниточка, соединяющая это всё воедино. Если человеку не суждено стать Сэфес, учить его бесполезно. В лучшем случае получится эмпат типа несчастной Керр, в худшем — чудовище. Прецедентов я, правда, не помню, но, возможно, они были. И прошу вас. Павел, Лину образы не показывайте, он вас закидает в ответ, а коллекция у него большая.

— Звёздных птиц-то? — с интересом спросил Сарин. — А любопытно было бы взглянуть. Есть в этом нечто романтичное.

— Они привозят из новых миров массу интересного. — Ренни усмехнулся. — В том числе и образы, самые разные. Хотя, — критично заметил он, — если бы только образы, жить было бы проще. Один Фиске чего стоит!.. И, заметьте, жить с этим животным в одном доме приходится нам. Они-то большую часть времени в рейсах или в разъездах.

— Что за Фиске? — спросил Сарин.

— Фиске — это плоский кот, — пояснил Ренни. — Размером метр на полтора. Редкой стервозности. Ваш знакомый Рауль Нарелин с ним познакомился несколько лет назад и чуть дара речи не лишился, когда уютный плед вцепился ему в руку.

— Однако! — поразился Сарин. — Кот выглядит как плед? Ну и чудо… А как он на предмет молока или там, скажем, сметаны?

— Отлично, не сомневайтесь. Павел, а чем вы намерены заниматься дальше? Из боевого флота вы ушли, сейчас у вас семья, но человек вы деятельный, на месте стоять не привыкли.

— Место я себе нашёл, — засмеялся Сарин. — И Тане интересно, и я рядом, спокоен за неё. Разведывательные экспедиции в новые миры — там мы оба нужны. Конечно, у нас теперь Нико, но о безопасности девочки мы заботимся. И кроме того, знаете, когда-то я занимался живописью, без большого, правда, успеха. А сейчас вот попробовал снова. Покажу, если захотите.

— С огромным удовольствием, — покивал Ренни. — У нас приёмный сын рисует. Проконсультируете? По-моему, у него немного странное цветовое видение.

— Приёмный сын? — удивился Сарин. — Я и не знал.

— Пути Господни неисповедимы. Это клон вашего хорошего знакомого, Нарелина Эльве, только не эльфийской его ипостаси, а личности блонди. Носитель умер уже очень давно, жена, узнав эту историю, пожалела его, ну и… — Ренни развёл руками. — Спорить с женщиной — занятие неблагодарное. Рей оказался очень неординарным юношей, потенциально он хороший Встречающий, скоро они с компаньонкой смогут взять ученическую пару. Рисование для него хобби, но пару неплохих выставок он уже проводил. На Эвене и на Окисте.

— Ах вот оно что… Интересно было бы взглянуть на его работы, да и с ним самим познакомиться.

— Он сейчас на учебной станции. А работы… Пойдёмте в дом, покажу.

— Идёмте. — Сарин поднялся. — Поглядим.

Работы Рея оказались вывешены на третьем этаже, в просторной гостиной с высоким потолком и большими, в полстены, окнами. Их после выставок осталось около четырёх десятков. Новых Рей написать пока не успел. Сарин подумал, что Рей, видимо, «прощупывает» разные техники, уж больно разноплановыми были эти картины. Часть (судя по всему, ранние) была выполнена в каноническом стиле, простыми красками. Пейзажи, портреты. На одной из работ Сарин узнал Эвен и удивился, что он и незнакомый ему Рей увидели город очень схоже — гротескные дома, бурое небо, тяжёлое, мрачное ощущение, металл и искажённая, но в то же время чем-то притягательная геометрия. Более поздние работы разительно отличались от ранних — в них появился свет, Рей начал пробовать новые техники. Объёмные краски, фактуры, фракталы, обратная перспектива. И портреты изменились. Сарин обратил внимание, что люди на них стали куда естественнее, появилось движение, динамика. Если в ранних работах Рея привлекали в основном разные оттенки фиолетового и зелёного, то в новых цветовая гамма расширилась.

— Это уже после того как он впервые увидел Сеть, — пояснил Ренни, — первый месяц ходил сам не свой, а потом… сами видите.

Сарин молча рассматривал работы, остановившись напротив одного из рисунков. На нём было нечто странное — казалось, будто Рей рисовал по живым линиям древесного среза, и в этих линиях проступали незнакомые лица.

— А сейчас Рей работает с Сетью?

— В данный момент он именно этим и занят, — усмехнулся Ренни. — Официально он мой ученик, на самом же деле… После реакции Блэки сводных пар Встречающих осталось три. Ученическая пара пока только одна. Поэтому те, у кого… словом, кому встречать больше некого, занимаются исключительно с Реем и Раисой. При такой нагрузке Рею даже стало некогда писать картины. Он переживает.

Сарин задумчиво покивал. Странный рисунок притягивал его взгляд почти гипнотически.

— Главное, чтобы душа слышала окружающий мир, ну а техники… я вижу, он вполне способен создавать их сам.

— Вы так считаете? — с сомнением спросил Ренни. — Сэртос этим работам и их автору вежливо улыбались, а сами, по-моему, посмеивались у него за спиной.

— Конечно, парень не профессионал, — кивнул Сарин. — Ну и что? Ведь получается живое! Разве это не главное в искусстве?

— Да, захватывает, — согласился Ренни. — Ну что, идёмте вниз? Обед уже скоро.

— Ещё один вопрос, пока не забыл, — спохватился Сарин. — Мы с Таной даже спорили. Вот вы говорили, что никто не подозревал в Лине с Пятым будущих Сэфес. Рей опять же… он ведь уж точно не обладал способностями! Так в чём загвоздка, никак мы не можем понять? Любой человек может стать Сэфес или Встречающим, или эти способности есть либо нет, раз и навсегда? Но тогда разве не выходит, что одни — изначально избранные, хорошие они люди или нет, а другим заведомо ничего не дано? Может, способности в латентном виде есть у всех, но проявляются лишь под влиянием экстремальных обстоятельств?

— Не совсем. — Ренни присел в кресло, Сарин устроился на диване напротив. — Я не рискнул бы назвать это способностями. Выбирают не люди, а Сеть. Возможно, у человека есть потенциал, но Сеть на него не реагирует — и он даже не знает, что она существует. Рей, судя по всему, до какого-то момента был Сети неинтересен, но потом всё в одночасье изменилось. На горе ли, на счастье — не нам знать. Мы с женой тоже не думали о своих способностях, а вот поди ж ты. И никаких экстремальных ситуаций мы не переживали.

— Но какие-то признаки должны быть, — возразил Сарин. — Не просто же так этот выбор, не может он быть случаен! Почему Сеть выбрала именно вас? Талант её слышать? Но смотрите: талант в обычных областях, увы, вполне совместим со злодейством. Даже гений совместим. А если Сеть выберет человека вообще без моральных достоинств и он получит возможность кроить реальность вдоль и поперёк? Представьте, к каким катастрофам это может привести!

Ренни улыбнулся:

— Ну вдоль и поперёк не раскроит, Сеть этому сопротивляется. А неприятности имели бы место, и немалые. Я слышал о таких случаях… правда, они очень редки. Вы правы — чудище обло, чудище стозевно… Во многом выбор пути зависит от человека. Что касается конкретно нас, — он с сомнением пожал плечами, — я бы рискнул сказать, что так получилось. Случайно.

— Вы были их друзьями? — догадался вдруг Сарин. — Ну будущего семьсот восемьдесят пятого, верно?

— Пытались дружить, в юности. Наши родители к этой дружбе относились прохладно. Мы были из хороших семей, а эти… — Ренни махнул рукой. — Нищие, без родственников, без связей. Да ещё и хулиганили постоянно. Сейчас тот же Лин ведёт себя относительно прилично, а в молодости был жуткая оторва, которому на дороге лучше не попадаться. Работали они средне, особыми талантами не блистали. А потом случилось то, что случилось. Попали на Землю…

Сарин кивнул, нахмурившись:

— К этим, как их… — Он пощёлкал пальцами. — Ах да, Кинстрей. Знаю. Но вы же не отказались от поисков только потому, что они были нищие, без родичей и связей?

— Конечно нет! — возмутился Ренни. — Разве это имеет значение?..

— Для некоторых очень даже имеет.

— К Окисту это не относится. — Ренни смотрел куда-то в окно, мимо Сарина, в весеннее небо над лесом.

— Хороший мир, — проговорил Сарин. — У вас таких миров больше. А вот на Эвене, боюсь, случись такое — помощи бы никто не дождался.

— Не думаю, — ответил Ренни. — Рауль провёл много реформ, за последние годы люди Эвена сильно изменились. Сам я там не был, но нам хватает информации от Сэфес.

— За десять лет люди сильно не изменятся, — возразил Сарин. — Новые поколения — может быть, но что люди, которые всю жизнь прожили в том ужасе… ну вы понимаете, я о прошлом Эвена… что они вдруг станут любящими братьями, — нет, не верю. Даже жаль Рауля с его затеей. Мы-то, когда подобные вещи делаем, хотя бы обладаем силой, возможностями, поддержкой. А он, видите, ещё и от помощи Ордена отказался. Справимся, говорит, своими силами. Недоброе место этот Эвен, помяните моё слово, Реджинальд, недоброе. Мы такие вещи чувствуем.

— Я жду оттуда только неприятностей, — медленно кивнул Ренни, — Нарелина мне жаль.

Он прикрыл на секунду глаза, скользнул по бывшему дварх-капитану внутренним, сетевым зрением. И увидел нечто заставившее его восхищённо улыбнуться.

— Адай, — прошептал он с тихим восторгом. — Потрясающе…

— Кто Адай? — с недоумением спросил Сарин.

— В будущем вы, с высокой долей вероятности, станете Адай, — пояснил Ренни. — Как же это красиво… Впрочем, всему своё время. Пойдёмте лучше обедать, Тон уже недовольна.

Сарин даже закашлялся от неожиданности.

— Гм, — сказал он наконец, — пойдёмте-ка и правда пообедаем.

— Вы хотите пригласить их к себе в гости? — спросил Ренни, когда они спустились вниз и вышли в просторный холл.

— Да, собственно, именно из-за этого мы здесь, — ответил Сарин.

— Я согласен. Думаю, они не откажутся, — покивал Ренни. — Но только с полной блокировкой, естественно. На неделю я их к вам выпущу. Вроде бы они собирались на Эвен, но, думаю, Рауль с Клео подождут. А у вас ребята хотя бы смогут отдохнуть спокойно.