ГЛАВА 14
Утро было столь насыщено событиями, что я думал, скоро уже наступит вечер. Свента категорично заявила, что одного меня отпустит теперь только в сортир, и то ненадолго — якобы с моим умением находить в горах и предгорьях приключения я смогу и там провалиться в какой-нибудь халифат или Гонмар, а потом объявиться в обществе тамошней маркизы. Мне ничего не оставалось, кроме как взять ее с собой в больницу. Предварительно мы переоделись: жена — в более простой наряд, а для меня нашлась мантия с эмблемой лекаря, заботливо прихваченная предусмотрительной супругой из столицы. Я влез в нее с неописуемым чувством — будто только сейчас наконец-то почувствовал себя дома, в родных краях.
Скорость распространения слухов в маленьких городках — тема отдельного исследования и нетривиальная задачка для пытливых умов. Короче говоря, переоделись мы довольно быстро и тут же вышли на улицу. Однако местное население уже точно знало о приезде моей жены, которая то ли принцесса, то ли герцогиня, толком понять невозможно, но красивая и ведет себя как настоящая столичная леди. Нет, нас не атаковала толпа умирающих от любопытства жителей. Все было достаточно строго и деликатно. К нам никто не лез, встречные-поперечные вежливо раскланивались и шли дальше своей дорогой. Тем не менее я всей кожей чувствовал из-за каждого заборчика, кустика, прикрытого занавеской окошка — обстрел сотен оценивающих взглядов.
Что там граждане надумали, мне неизвестно, но скорее всего наша пара вызывала всеобщее недоумение: как такая красавица принцесса умудрилась выйти замуж за столь непримечательную личность, как я. Впрочем, это мои догадки. Лично я был преисполнен гордости — да смотрите, сколь вам будет угодно! Стройте предположения — мне это как-то ровно и глубоко фиолетово. Завидуйте. Но если бы вы знали, как мало значит для меня внешность жены. У меня, разумеется, есть чувство прекрасного, и я способен искренне восхищаться красотой обертки конфеты, но главное для меня все-таки содержимое. Так что дано вам, господа зрители, видеть только малую часть истинной Свенты. Как говорят в халифатах: «Чтобы видеть красоту Лейли, нужны глаза Меджнуна».
Все эти мысли и чувства находились далеко на заднем плане. Все мое внимание было приковано мощными цепями жадного интереса к щебетанию моей любимой. Она рассказывала о дочке. Я конечно же при каждой связи видел ребенка, но чаще всего спящим, поэтому все эти милые подробности: как Таллианочка крепко ухватила за палец и не отпускала, как она с упоением сосет грудь и какое это счастье — самой кормить, какие у нее смышленые глазки и пухлые щечки… Я слушал жену и не мог наслушаться. Ласковое мурлыкание домашней кошечки иногда сменялось грозным рыком тигрицы, защищающей своих детенышей, когда в рассказе встречались эпизоды с не совсем правильными, с точки зрения Свенты, действиями кормилиц и нянек.
— …представляешь, и эта дура подсовывает моей девочке бутылочку с горячей водой! Она же весь ротик ей ошпарить могла!
— Ну наверное, не такой уж горячей…
— Горячей! Она еще пыталась вякнуть, что вода была нормальной температуры!
— Теперь эта девушка небось лечится от заикания?
— Ну-у… почти.
Так за разговором мы переступили порог больницы. К нам подбежала младшая помощница с испуганными глазами и попросила поспешить в кабинет госпожи Торсилезы. Та, дескать, в шоке, а персонал в растерянности. Со всей возможной скоростью я ринулся на помощь, теряясь в догадках, что же могло произойти. Свента инстинктивно ухватилась за рукоять кинжала, который снова нацепила на себя после завтрака, и бросилась следом за мной.
Торсилеза сидела за своим столом и неподвижным взглядом созерцала входную дверь. Моего появления она будто и не заметила. Я подошел к столу и помахал рукой перед ее лицом.
— Что случилось? — крикнул ей в ухо.
Она отмерла, затрясла головой, взгляд стал осмысленный.
— Господин Филлиниан, здесь только что побывал господин Боантир… он умолял срочно подготовить ему документы на пожертвование в пользу нашей больницы пятисот корон! Этого не может быть, понимаете?! Боантир умрет, но не расстанется с такими деньгами, да еще добровольно! Я не понимаю, что происходит. Может, город наш всем миром решил сойти с ума?
— Ну что вы, госпожа Торсилеза, никто с ума не сходил. Просто этот господин в приступе искреннего раскаяния, терзаясь муками совести из-за своего неправильного поведения, имевшего место быть совсем недавно в вашем кабинете, захотел таким образом загладить свою вину…
— Я знаю Боантира много лет… его весь город знает… он и умирающему сыну бесплатно стакан воды не подаст!
— Просто я его сразил своими аргументами, а он признал мои доводы основательными для принятия именно такого решения. Кстати, куда он убежал, не знаете?
— Сказал, что в банк: немедленно перечислить сумму и уехать куда-нибудь… Так он бормотал, когда убегал от меня с документами.
— Ну пусть себе едет… желательно туда, где нет людей. Госпожа Торсилеза, позвольте представить вам мою жену Свентаниану деи Брасеро. Свента — это исполняющая обязанности заведующей больницей госпожа Торсилеза.
Женщина к тому моменту успела встать из-за стола — обе тепло улыбнулись друг другу и обменялись реверансами.
— Позвольте оставить вас, поскольку я еще должен совершить утренний обход.
Этот обход меня порадовал — было всего пять больных, активно идущих на поправку, в том числе и сын Боантира. Мало того, судя по переглядываниям с моей помощницей, его состояние здоровья позволяло ему не только тихо есть кашку и медленно прогуливаться, держась за стеночки, — а лучше за талию хорошенькой девушки, — но и вовсю флиртовать. Раз так — готовим к выписке. Это решение явно не понравилось помощнице. Она вздохнула, но покорно отметила в карте мое распоряжение.
Закончив осмотр, перед амбулаторным приемом я заглянул к Торсилезе. Женщины о чем-то увлеченно разговаривали, и им было не до меня. Видимо, Свента рассказывала о дочке, перемежая повествование крайне важными для обеих ремарками, что сейчас носят в столице. Для прекраснейшей половины человечества вопрос, что надеть, важнее, чем для мужчин — с кем война. Чтобы не мешать высоконаучной беседе двух профессионалок, я отправился с крайне серьезным делом на кухню. Там мне особенно нравилось инспектировать пирожки с яблоками — настоящее произведение искусства местного повара. Тот своих секретов от меня не скрывал, поэтому я быстренько записал рецептик и для закрепления знания несколько раз в свободное время испек под его чутким руководством пару лотков.
Однако добраться до слюноточивой цели мне сегодня было не суждено. В приоткрытую дверь кухни я услышал голоса — помощницы наперебой просвещали повара, рассказывая о нашей встрече с женой и… о том, что этому предшествовало. Я не удержался и остался под дверью послушать занимательную историю.
Оказывается, в больнице под видом элморца Филлиниана работает самый настоящий лоперский или гонмарский принц Алониус, тайно обучающийся на лекаря в столичной академии. Здесь он учится, потому что наша академия — самая лучшая в мире. Во время учебы он познакомился с девушкой и без памяти влюбился в нее, не зная, что она — дочь могущественного герцога. Та ответила ему взаимностью, и два любящих сердца тайно (опять тайно! — отметил я) воссоединились пред алтарем богини жизни.
Этим летом Алониус уехал на каникулы домой навестить своих родных и, возвращаясь обратно в Элморию, подвергся нападению отряда мятежников. На помощь ему пришел героический, верный королю граф, который ехал с дочерью отдыхать в свой горный замок. После страшного боя, где принц в одиночку поубивал то ли двадцать, то ли тридцать (а некоторые говорят — целую сотню) врагов, граф, истекая кровью, из последних сил попросил спасти его единственную дочь и тут же умер у него на руках. Спасти его даже такому искусному лекарю, как Алониус, было не под силу.
Вместе с графиней в живых остались только мальчишка-слуга и служанка. Долго они шли, преодолевая суровые горы. Не раз на них нападали дикие звери; лавины и камнепады подстерегали за каждым поворотом узенькой горной тропки, стремясь увлечь в бездонные пропасти; мороз и снег пытались лишить их последних остатков тепла, но герои упорно продвигались вперед. Алониус шел с именем любимой на устах — она, как путеводная звезда, вела маленький отряд и грела его душу. Частичками этого тепла он щедро делился со спутниками — так они и смогли перейти через жестокие горы.
Потом их встретил отряд офицера — того самого красавчика из четвертой палаты. Он сам все подробно рассказал. Когда егеря от всей души бросились им помогать, выяснилось, что служанка графини — шпионка. Увидев командира, она тут же поняла, что будет немедленно разоблачена, — магическим ударом сбросила воинов с лошадей и скрылась в горах. Офицер, помня о долге, приказал своим людям сопроводить принца и графиню в город, а сам бросился в погоню. Несколько дней герой без устали преследовал беглянку в горах. Без воды, без еды, без тепла. Но наконец настиг, загнав на вершину горы. Как настоящий благородный мужчина, он не мог поднять руку на женщину, чем та и воспользовалась, сбросив его со скалы.
Так он и попал сюда — в больницу. Ну и что, что какая-то Стаолисса видела, как их вели всех четверых… она обсчиталась. Или с ними была еще одна служанка. Точно! Была. Сбросив парня со скалы, она сама не удержалась и упала на острые камни. Спасать там было уже нечего, и егеря просто оставили эту гадину в горах, как есть. А сегодня приехала жена Алониуса — любящее сердце подсказало ей, где ее любимый. И вот они вместе и счастливы. Ах! Какая красивая любовь. Ну почему на свете так мало принцев — на всех девушек катастрофически не хватает… пусть даже и таких толстых.
Пожалуй, мое появление на кухне именно сейчас было бы, мягко говоря, очень некстати. Вдохнув запах свежеиспеченных пирожков и сглотнув обильную слюну, я тихо удалился в ординаторскую, где прилег на кушетку. Этой ночью надо будет непременно с Финь Ю связаться. Шар у меня получается, значит, можно двигаться дальше. Решено. Так и сделаю… если останутся силы и время.
Вечером у меня состоялся долгий разговор наедине с порученцем генерала в его комнате на постоялом дворе. Двое охранников при входе позаботились, чтобы нам не мешали. Мою жену мягко попросили подождать и не беспокоиться — она, как будущая невидимка, должна понимать, что не все сведения могут быть ей доступны, в том числе и касающиеся ее мужа. По мере повествования Кламириан лично записывал мои приключения, дотошно уточнял такие мелочи, которые мне казались совершенно несущественными, переспрашивал, просил объяснить или рассказать что-то подробнее.
— Значит, по-вашему, граф не может быть в курсе, что его дочь осталась в живых?
— Уверен, что нет. Про то, что мы уйдем через заваленный тайный ход, он не должен был знать. Правда, если в отряде его врагов есть информатор, то он может сообщить, что мы ушли. Но также наверняка должны были доложить о нашей гибели под завалом.
— Почему вы решили, что враги поверили в вашу гибель?
— Погони ведь не было, — резонно отвечал я. — Значит, либо не поняли, как мы ушли, либо поверили.
— Еще разок опишите, пожалуйста, как выглядел горный старец, что говорил, как смотрел, как указал…
Все снова повторилось, как на допросе у дознавателя.
— Еще один момент. Ваша жена утверждает, что видела вас во сне и разговаривала с вами. Как вы можете это объяснить?
— Никак не могу. Дело в том, что еще в прошлом году, когда мы выбрались из-под завала в горах, по возвращении в Сербано мне приснилось, что я с ней разговариваю. Потом оказалось, что ей снилось то же самое.
— Вы можете этим управлять?
— Увы, нет, — соврал я. — Есть предположение, что нам со Свентой надо очень сильно захотеть увидеть друг друга, чтобы такой сон получился. Но это происходит спонтанно. Впрочем, вернувшись в столицу, думаю заняться экспериментами. С согласия жены, разумеется.
Я немного помялся, не зная, стоит ли об этом говорить.
Кламириан, видимо, понял мои терзания и поощряющее кивнул:
— Говорите все как на духу. Мне можно. — И он чуть улыбнулся.
— В таком случае прошу обратить особое внимание на служанку графини, Лесиозу. Это тоже был сон, но если вы знаете про некий лабиринт… — Я с сомнением приостановился, но порученец меня успокоил:
— Я знаю про лабиринт и какое он имеет значение для целителей. Рассказывайте.
Я рассказал свой сон, где стоял вместе с Леси перед входом в этот самый лабиринт. Порученец все тщательно записал до малейшей подробности, потом в волнении встал и заходил по комнате из угла в угол.
— Вы понимаете, какие перспективы открываются?! Если мы сможем определять потенциальных целителей, это же будет такой прорыв, это как же очереди сократятся! Каждый гражданин сможет сам, без решения высших инстанций и короля, обратиться к такому специалисту и получить помощь…
— И как вы себе это представляете? — несколько охладил я его восторги. — Мне что, сидеть безвылазно в этой пещере и спать в компании абитуриентов?
К моему удивлению, эта идиотская мысль не вызвала в нем и тени улыбки. Он серьезно кивнул:
— Возможно, именно так и надо будет сделать.
— Ну знаете! — возмутилось все мое нутро. — Каждый мой поход в горы — это монстры, лоперская разведка, завалы, камнепады, пещеры… Я в горы больше не пойду!
— Ну что вы, право, так встрепенулись, — успокаивающе заговорил Кламириан. — Может, и без вас обойдутся. Да, скорее всего без вас. Точно. Ну может, один только разок… показать где… А вообще еще ничего не решено. Вот доложим господину генералу, посоветуемся с целителями…
Что-то не внушает мне доверия его простодушная физиономия, ой, не внушает! И говорит он точь-в-точь как Греллиана, успокаивая пациента перед рискованной операцией. Но что я могу сейчас поделать? Ничего. Так что остается сидеть и кивать головой в такт его словам — верю, мол, так все и будет, а как же иначе?
— Благодарю вас, господин Филлиниан. Все, что вы рассказали, крайне важно. Мои записи незамедлительно будут переправлены господину генералу лично. Надеюсь, вас не надо предупреждать о хранении тайны?
Я молча кивнул.
— Записи у дознавателя уже изъяты, со служащими мы побеседовали. Когда сам господин Саллиниан вернется, мы с ним тоже поговорим…
— Надеюсь, ему ничего не грозит? Мне он показался человеком порядочным.
— Нет, ничего такого, наоборот, мы ему благодарность от имени КСОР объявим. Не беспокойтесь. А вот некто Боантир… мне кажется, вы не очень переживаете за его судьбу? С ним будет несколько иначе. Боюсь, его место в магистрате совсем скоро станет вакантным.
Далее Кламириан предупредил, что к Леси будет приставлена тайная охрана, дабы я не удивлялся и виду не подавал, если замечу. Жену мою тоже предупредят. На этом мы с порученцем раскланялись.
Свента по своему обыкновению сняла для нас самые лучшие апартаменты, и я туда с удовольствием переехал, оставив Протиса в гордом одиночестве. Этой ночью мне было не до Финь Ю… и две последующие тоже.